Текст книги "Подлодки адмирала Макарова"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Сложно это, – возразил Герн. – Единый двигатель проще.

– Вероятно, вы правы, – не стал упорствовать гость. – Коли вам удастся паровой мотор для обоих способов плавания приспособить, заранее шляпу снимаю. Иначе придется ставить в корму малый электромотор, а часть баллонов менять на свинцовую батарею.

По возвращении в Питер Берг объявил компаньонам:

– Положение в стране мы узнали. На казенные средства строятся две субмарины, ни одна к войне не пригодна. Морское министерство, Морской технический комитет и генерал-адмирал непрерывно получают кучу безграмотных прожектов. Третий участник гонки здесь никому не нужен. Продолжаем упорствовать?

– Что спрашиваете, сэр Алекс? Вы не умеете останавливаться на полпути. И я приехал в вашу холодную страну не только горничных топтать.

– Уголек прав, – поддержал ковбой. – Похоже – вы единственный, кто понимает, что будущее за электричеством и паром. Половина моей доли в золоте в вашем распоряжении.

– Тогда – за дело. Сочиняем предварительное техническое задание. Потом пробую привлечь адмирала Бурачека. Вам же русский учить и яму копать.

– Яму? – в один голос спросили американцы.

– Длиной двадцать ярдов для опытового бассейна. Будем в нем модели лодок пробовать. Что смотрите, друзья заморские? Завтра отправляйтесь с богом в наше имение в Тверскую губернию. Там надобно соорудить паровую машину с лебедкой, чтобы модельки тягала. Народ ремесленный на месте имеется, да и вы не рукосуи. Так на Руси зовут умельцев, у которых руки из пятой точки растут. С утра справите подорожную – и в путь.

Глава третья

Мечта о новом техническом изобретении хороша тем, что ее можно выразить в цифрах, дабы она стала понятна окружающим. Перед отправкой в сельскую ссылку Берг собрал единомышленников, чтобы свести воедино собранные данные и определить, какая именно субмарина будет построена.

Остановились на скромных размерах, чуть больше, чем у Терновой «четверки», – пятьдесят четыре фута длины. Водоизмещение в надводном положении должно получиться в пределах семидесяти тонн, для нулевой плавучести придется принимать не менее четырнадцати тонн воды. Силовая установка потребна порядка шестидесяти индикаторных сил, при этом паровая машина, электромотор, котел, муфты, жидкое топливо и аккумуляторы съедят большую часть внутреннего объема. [4]4
  В качестве ориентира автором выбраны параметры субмарины Холланда, первой боевой подлодки ВМФ США.


[Закрыть]Наименьший экипаж – пять человек. Двое механиков-мотористов справятся с двигателями, кочегары не нужны. Боцман и матрос должны помогать капитану удерживать правильный дифферент. Стало быть, кроме погружения и всплытия, получаются две вахты по два человека.

Прикинув массу и емкость аккумуляторных батарей, Александр пришел к неутешительному выводу, что вряд ли под водой лодка пройдет больше десяти миль без подзарядки. Под парами, вероятно, и две сотни миль, здесь просто считать – каждая индикаторная сила двигателя требует двух фунтов жидкого топлива в час, тонн пять-семь водоизмещения придутся на нефть или мазут.

Том сразу обратил внимание, что нужна вторая пара горизонтальных рулей, которые Герн именовал гидропланами.

– Поверьте, сэр Алекс, лодка не должна уходить в глубину, задрав хвост, как кошка перед случкой. Винт непременно зависнет в воздухе.

Джон, внимательно выслушавший объяснения Берга по поводу находок предшественников, заметил, что на «четверке» Герна нет оптической трубы Шильдера.

– В крепостях Конфедерации такую трубу называли «перископ». Чтобы смотреть через стену, не подставляя лоб. «Оптическая труба Шильдера» слишком длинно, о'кей? И сдается мне, на волне лодку зальет через верхний люк, что ваш «Монитор».

Сошлись на том, что рубка для управления лодкой в свежую погоду будет вмещать капитана в полный рост, то есть быть высотой в два ярда и двух футов в ширину. Над ней еще на сажень должны торчать три трубы – оптическая, дымовая и приточная.

– Сколько ж времени их убирать придется перед погружением, – почесал затылок Том. – На литейном заводе что-то говорили о выхлопе в воду.

– С быстротой погружения нас пока никто не торопит. Если лодка подойдет под водой к вражеской эскадре, стоящей на якорях, чтобы завести мины и так же тихо ретироваться на безопасное расстояние, мы имеем, господа, действительный боевой корабль.

Испещрив пометками десяток листов бумаги, Берг отправил помощников в сельскую ссылку, надеясь, что сплошь среди русских оба непременно выучат язык. Сам привел в порядок наброски и написал письмо адмиралу Бурачеку.

Как мог Александровский не поладить с милейшим Степаном Онисимовичем – решительно непонятно. Моряк охотно пригласил «сына прославленного адмирала Морица Борисовича Берга» в Морской технический комитет, располагавшийся там же, где и редакция «Морского сборника», в крыле главного здания Адмиралтейства.

– Скромно-с, так точно. Только звучит громко – Морской технический комитет. А постоянно в нем трудятся два офицера и делопроизводители. Мы собираемся по нужде, чтобы очередной революционный прожект умертвить. Намедни один надворный советник, не буду приводить фамилию, тоже субмариной нас осчастливил. Знайте же, любезный Александр Маврикиевич, ваша паровая машина на лодке – че-пу-ха, да и только. Нежданный афронт, не правда ли? Господин надворный советник так прямо и пишет: ставить перпетуум мобиле его собственной конструкции, никак иначе-с. Работает потаенно, угля не просит, пятьдесят верст в час покрывает.

– Тьфу ты, Господи. Простите, Степан Онисимыч. Я думал – там и впрямь серьезная штука.

– Куда уж серьезнее. Изобретатель скромно запросил полмиллиона целковых на постройку и двести тысяч премии за уступку тайны флоту России. Изрядно в карты проигрался, видать.

– Неужто совсем нет толковых любителей?

– Практически. Александровский разве что. Умен, начитан. Энергический и настойчивый человек. Но систематического образования не имеет, не то что Морского кадетского корпуса, но и училища корабельной архитектуры порог не переступал. Зато как царь-батюшка его отметить изволили, апломб взлетел выше адмиралтейского шпиля. Я ему по-доброму помочь пытался, мои чертежи, на досуге сочиненные, показывал. Он настрочил кляузу, что адмирал Бурачек пытается пристроить свой прожект.

– А вы?

– Бросил. Далее пусть сам барахтается, как может. Наш фотограф – что отрок неразумный. Я три десятка больших кораблей построил, ни за один хулы не слышал. Надо же, в шестьдесят семь лет получаю навет, что примазываюсь к славе самодельщика. Дай бог, чтоб никто не погиб на его надувной железке. Адмирал Попов взял умельца под крыло. Жаль, если и Андрей Александрович пострадает, когда негодность лодки станет известна каждой болонке.

Берг достал наброски.

– По моему разумению, главная напасть наших сухопутных подводников в том, что они упираются в трудности подводного хода. Я, как моряк, понимаю, что перво-наперво судно должно иметь мореходность и справляться с двухсаженными волнами, они и в Невской губе не редкость. А уж потом думать, как его утопить и наверх поднять.

– Это моему сердцу любо. Ну-ка, покажите старому волку, что накропали…

Они просидели над бумажками до темноты. Старый адмирал будто помолодел. Главное, он разговаривал с Бергом на одном языке. Александру не нужно объяснять азы, например, что доступ к носовому рыму должен быть и в свежую погоду без опаски для матроса быть смытым за борт. Фотограф, год назад услышав сие, припадок закатил, де архитектура носовой части страдает. Александр нутром чувствовал, как длинный корпус под водой будет привередлив по дифференту и с трудом слушаться управления из-за изрядной своей массы.

– Главное, молодой человек, характеристические свойства корабля после спуска на воду всегда отличаются от расчетных в худшую сторону. – Бурачек, родившийся на тридцать лет раньше, счел себя вправе именовать вполне зрелого мужчину «молодым». – Длину придется нарастить, водоизмещение также. Справится ли машина? Наверное. В двадцать мне казалось, что знаю решительно все. А чего не ведаю, можно в книгах прочесть. С каждым прожитым годом убеждаюсь, что водная стихия непредсказуема, а ее сюрпризы чаще напасти таят, нежели выгоду. Договоримся так. С меня – чертежи корпуса. Вас прошу на самые трудные вопросы ответить – где взять гальванический мотор-генератор сказочной мощности и батареи к нему. Их массу и размеры вижу лишь умозрительно.

– С академиком Якоби я договорился о встрече. И Вернера Сименса неплохо привлечь. Работы непочатый край.

– Ежели не спасуете, я о проекте великому князю доложу. На деньги надежды нет – казна и так содержит Александровского и Герна. Разве что получите грамоту с обязанием Морского министерства выкупить вашу лодку при успешных над ней опытах.

– На большее надеяться не смею.

Электрический гений, для простоты именовавший себя на русский лад Борисом Семеновичем, оказался настроен куда как скептичнее. Он вещал средь творческого бедлама в лаборатории Физического кабинета Санкт-Петербургской академии наук.

– Время опередить невозможно. Думаете, я сам бы не хотел поставить на свою первую электролодку шестидесятисильный мотор? [5]5
  Мощность электродвигателей в XIX веке иногда называли в индикаторных силах, приравнивая к мощности аналогичных паровых двигателей, самых распространенных в ту эпоху. Мощность в индикаторных силах характеризуется силой давления пара на единицу площади. Для краткости изложения перевод индикаторных сил в лошадиные силы и киловатты опущен.


[Закрыть]Только непосвященному кажется, что гальванические двигатели в три и шестьдесят сил отличаются лишь размерами. Посчитайте, сколько тепла выделит такой великан. Не пробовали? От десяти до пятнадцати процентов от мощности на валу. Далее, какой толщины потребны проводники, дабы передать ток в тысячи ампер. Вы задумывались? Либо придется повышать напряжение до сотен вольт, тогда во влажной железной коробке вас просто убьет разрядом. Свинцовые аккумуляторы – да, есть, самолично с ними опыты ставил. Но до выделки их на заводах огромная дистанция. Наконец, динамо. Выработка тока электромотором тоже не вышла из стадии опытов. Поэтому, милостивый государь, задуманное вами возможно, но не в этом году и не следующем.

– Что же вы посоветуете? Ждать, пока американцы сей корабль построят и по всему свету патенты продадут?

– Не горячитесь. Москва не сразу строилась, корабли и подавно. Дайте срок подумать. Прожект ваш хорош, нет слов. Сгубить его – грех. Помяните мое слово, вам его по этапам воплощать придется. Сначала с паровой машиной и электромотором сил на десять. Не спорьте! В ближайший год больше десятки не обещаю. Потом гальванические элементы на аккумуляторы менять, со временем. Пока спустите на воду и другие механизмы налаживайте.

Берг в смятенных чувствах направился к двери, попрощавшись, когда Якоби окликнул его.

– Александр Маврикиевич, не отчаивайтесь. До сего дня сдавалось мне, что после потомственного дворянства, свидетельств и наград научных осталось лишь почивать на лаврах. Ежели помогу субмарину построить, жизнь точно не зря прожита.

Садясь на извозчика, Александр подумал, как замысел подлодки умы переворачивает. Том и Джон пошли за ней через океан, у Бурачека отвислые бакенбарды задорно поднялись в гору. И даже чисто выбритое лицо умного и осторожного еврея Якоби, покрытое сетью морщинок, вдруг разгладилось и посвежело. Есть в сумасбродном начинании покорения глубин нечто таинственное и притягательное, заставляющее быстрее стучать суровые мужские сердца.

К осени чертежи оформились в нечто похожее на практическую документацию. Тем временем в имении Бергов царило сущее непотребство. Если ковбой, заманивая дворовых девок на сеновал, мог одарить их детишками смешанных русских и англосаксонских кровей, то две полногрудые красотки, не устоявшие перед африканским темпераментом Тома, с ужасом ожидали наследников нежного темного цвета.

В свободное от амуров время заморские донжуаны занимались делом, кое дворовые пролетарии именовали «баре чудить изволят». Задний двор меж конюшнями, псарней и другими хозяйственными постройками обезобразил длинный ров. Наполненный водой, он привлекал нездоровое внимание живности с крестьянских хозяйств. Сюда стремились утки с утятами, собаки лакали воду, а однажды утоп кабанчик, вздумавший покататься в траншее, словно в луже, – первая жертва русского подводного флота.

Том умудрился склепать слабосильную паровую машину, имея в распоряжении только незатейливую кузню с самодельным токарным станком, листы кровельного железа и загадочное русское орудие под названием «едрена мать». Он обошелся даже без манометра, а равность давлений при прогонах моделей обеспечил простейшим клапаном, стравливающим пар свыше некого наугад выбранного предела.

К концу лета по опытовому бассейну плавали потешные фигурки судов. Берг, привезя с собой очередные рулоны с набросками Бурачека, цеплял к буксировочному тросу гладко струганные бревнышки, изображавшие корпус будущей субмарины в масштабе один к двадцати, и лично проверял наиболее удачные проходы.

– Я вам скажу, сэр Алекс, нет большого ущерба от плоского корабельного носа, – подвел итог Томас, мешая русские слова с английским. – Круглая голова лучше острой воду расталкивает, однако же неудобен такой корпус для хода над водой. Острый, как веретено, нос лодки Герна выгоды не дает.

Берг взял в руки грубоватый макет. Носовая часть с острым, строго отвесным форштевнем, круглый мидель со вздутиями балластных систерн, узкая вытянутая рубка, выступающий киль с балластом, крестообразные рули на конусовидной кормовой оконечности.

– Как можно длиннее, как можно уже, – закончил Джон. – Это и без опытов известно.

В октябре спустилась в Неву субмарина Герна. Медленно, но уверенно пошла по речным волнам, дымя саженной съемной трубой. Доводка ей предстояла на Галерном острове, поэтому счастливое для подводников место тут же оказалось перехваченным для следующей лодки. Бурачек предложил окрестить ее «Акулой», но Берг счел, что до морского хищника долог путь. «Щука», не более.

Спустя три месяца после закладки киля, аккурат в разгар зимы, на завод изволили прибыть генерал-адмирал Российского флота, председатель Государственного Совета Его Императорское Высочество великий князь Константин Николаевич. В свите второго лица государства шествовали адмиралы Литке, Бурачек, Попов и с десяток других военных и партикулярных лиц, не считая гвардейского сопровождения.

Ожидание высокого гостя сорвало работы самое меньшее на неделю. Даже голый каркас из шпангоутов без единого листа обшивки выглядел так, что его хотелось погладить, не рискуя уколоться о заусеницу, а рабочие в выстиранных робах смахивали на показушно-аккуратных гномов из детской книжки.

Разглядывая эмбрион судна, великий князь заметил:

– Покровительствую я смелым начинаниям и сам порой удивляюсь. Как эдакий малыш повредит броненосцу? Андрей Александрович, – обратился он к Попову. – Ваш новый броненосец на десять тысяч тонн рядом с сей букашкой что медведь против кошки. Как вы думаете?

– Полагаю – нужны разные корабли, ваше высокопревосходительство, – осторожно ответил тот. – Ныне Россия сразу три потаенные лодки строит, больше, чем в Европе и Америке. Первенствуем.

– Похвально. Однако же господин Александровский не смог довести свой кораблик до обещанных Государю кондиций, и у Герна тьма неполадок. Уверены, господин изобретатель, что ваше детище удачливей родится?

– Надеюсь, Ваше Императорское Высочество.

– Казна – не бездонная. Флот купит только один и наиболее надежный проект.

– Это нас не останавливает.

– Отчего же такая уверенность? – сверкнул очками великий князь.

– Потому что в «Щуке» собрано лучшее, что может дать морской опыт и наука. Паровой машиной ведает опытный механик флота Соединенных Штатов Томас Вашингтон, вооружением офицер бывшего флота Конфедерации Джон Рейнс, – американцы поклонились. – Расчет силового остова и прочности корпуса произвел уважаемый Степан Онисимович, электрическая часть проектируется академиком Якоби. Моя заслуга лишь в том, что нашел средства да привлек лучшие умы Америки и России.

– Звучит весомо, – князь прогулялся к корме, разглядывая заготовки под рули и дейдвуд. – Каково военное применение «Щуки»?

– Откровенно скажу, невелико. Не буду вводить Ваше Императорское Высочество в заблуждение. Корабль мал и строится скорей как опытовый, оттого из казны не запрошено ни гроша. Однако имея запас подводного хода в десять миль и не менее сотни надводного, «Щука» в паре с плашкоутом будет способна скрытно войти в Босфор и уложить двадцать мин со стофунтовыми зарядами, перекрыв главный фарватер Константинополя. Либо минировать устье Дуная.

Интеллигентное лицо великого князя выразило легкое удивление.

– Вы – необычный человек, господин Берг. Отбою нет от настырных любителей, жаждущих вручить свои прожекты мне или даже напрямую Государю, испросив денег. Ваша скромность похвальна. Прошу уведомить о ходовых испытаниях «Щуки».

Константин Николаевич задал несколько вопросов о конструкции, моторах и размерениях корабля, легко перейдя на английский язык в разговорах с американцами. Попов тем временем успел поделиться:

– Вы в курсе, Александр Маврикиевич, что Александровский написал на вас ябеду в Морское министерство о краже его открытий?

– На здоровье. И не крал, и патентов у него нет. На Герна кляузничал?

– Всенепременно и неоднократно.

– Простите, Андрей Александрович, не буду отвечать на его выпад, хотя как дворянин дворянина могу призвать к ответу. Пусть нас война рассудит. Чья лодка первой утопит вражий корабль – тот и прав.

– Кстати, наслышан – вы против южан воевали. Где именно?

– На восточном побережье. Корвет «Хаусатоник», броненосец «Монитор».

– Крайне любопытно. А я с эскадрой на западе стоял, прикрывал федералов от атаки с юга. Не сочтите за труд, навестите на досуге. Ваш опыт на броненосце для нас очень даже полезным может статься.

Не любивший официозные мероприятия Берг сделал для себя немаловажный вывод: генерал-адмирал и его окружение не являются преданными поклонниками Александровского.

Дальнейшее возведение в общем-то небольшого кораблика продвигалось медленно и очень по-русски, с остановками, переделками, просрочкой изготовления узлов у смежников. Якоби сделал все, что мог. Заказанные во Франции два электромотора обещались в июне. От них ожидалась мощность не менее пятнадцати индикаторных сил у каждого.

Обуховский завод легко выполнил заказ на паровую машину, котел, холодильник, систерны для воды и баллоны высокого давления. Некрупный с виду корпус вместил в себя невероятное количество деталей: тысячи футов трубопроводов, вентили, клапана, люки, задрайки, иллюминаторы, швартовые рымы, сотню футов дюймового гальванического провода в каучуковой изоляции, манометры, два компаса, перископ, дымовую и дыхательную трубы, тросы, гребной вал и гребной винт, муфты, сальники, помпы, лебедки, шкивы, редукторы, химические патроны для очистки воздуха, нагнетатель высокого давления, детандеры, электромоторы, гальванические батареи, рубильники, грузы постоянного и аварийного балласта, якорь, якорная цепь и еще сотни наименований, один перечень которых занял шесть страниц.

К июлю 1868 года Берг прилично исчерпал свой золотой запас и понемногу начал брать у компаньонов. Очевидно, что на достройку и доводку «Щуки» хватит средств, а следующую без помощи казны и начинать не стоит.

Спуск на воду состоялся в конце августа. Вопреки флотским традициям Берг приложил усилия, чтобы сие событие не привлекало большого внимания. Для обычного корабля сам факт, что он стал на ровный киль, означает – так или иначе судно ходить по поверхности будет. «Щука» оправдает свое название и существование, если только сумеет всплыть. Погружаться все умеют… хотя бы один раз.

Приглашенный священник, изумившись отсутствию причитающейся помпы, торопливо справил обряд, получил на ремонт храма и отправился восвояси. После заката неполный экипаж зажег ходовые огни. Том развел пары в недавно опробованной машине. На средних оборотах «Щука» отправилась в первый короткий переход к Галерному острову, где ей предстоят первые практические опыты.

– Кэп, скажи, что счастлив.

Джон стоял на месте кондуктора, управляющего передними рулями глубины в подводном положении и заполнением систерн главного балласта. Во время хода на поверхности он просто бездельничал. Через открытый люк в машинное отделение в полумраке виднелся Том, что-то без конца проверяющий в механизмах лодки.

Александр легким движением штурвала скорректировал курс.

– Не знаю, что сказать. Да – счастлив, у нас есть «Щука». Но понятия не имею, как она поведет себя под водой, и оттого волнуюсь, – он погладил ее по обшивке рубки. – Если ошиблись, плакало наше золото. Не знаю, хватит ли мне мужества продолжить.

Меж тем соперники не стояли на месте. Александровский снова спустил на воду свое духовое сооружение, чуть не утонул на нем, однако позднее провел серию сравнительно удачных спусков и даже прокатил под водой адмирала Попова. Морское министерство закрепило за лодкой постоянный экипаж из двадцати двух человек, поставив их на казенное жалованье.

По слухам, главной бедой субмарины, робко пересекающей мелководную Невскую губу и не удалявшуюся западнее Котлина более чем на десять миль, оставалась скверная вертикальная управляемость. На малой скорости она слабо слушалась задних горизонтальных рулей. Удар о дно залива сопровождал чуть ли не каждое погружение.

Герн так и не справился с герметизацией котла. Его лодка ходила под водой устойчиво, обладая куда меньшей массой, но приводилась в действие оставшимся в котле перегретым паром либо сжатым воздухом из баллона. В надводном положении она имела преимущество перед судном фотографа за счет паровой машины, а под водой преодолевала лишь несколько кабельтовых.

В начале октября команда Берга перегнала «Щуку» в Кронштадт. Мелкие течи в обшивке, заедание штуртросов, проницаемость кингстонов и захлопок были исправлены. Однако погружаться они пока не рискнули.

При проверке систерн главного балласта вода закрывала палубу, рубка и трубы до поры оставались над поверхностью.

Даже в новейшем судостроительном предприятии не нашлось мазута, пароходные топки кормились углем. Пока ожидалась мазутная емкость и бочка поменьше для скипидара, три энтузиаста таскали топливо ведрами.

2 октября 1868 года у причальной стенки пароходного завода собралась небольшая комиссия. «Щука» оставалась собственностью Берга и его предприятия, экипаж не состоял на службе империи. Тем не менее, заявленная военная направленность корабля и позволение использовать военную акваторию ставили проект под контроль адмиралтейства.

Слава богу, великий князь не изволил явиться. Зато присутствовал сам морской министр адмирал Николай Карлович Краббе. Его и Попова тут же прихватил под локотки Александровский, лодка которого швартовалась в какой-то сотне футов. Рядом ео «Щукой» она размерами напоминала кита. Якоби, зябко кутая в воротник бритое лицо, о чем-то спорил с Бурачеком. Капитан второго ранга Зеленой напросился в пробное погружение и выслушивал объяснения Рейнса, сбивавшегося с русского на английский язык, вполне понятный редактору «Вестника». Герн от души пожелал удачи.

Капитан «Щуки» отрапортовал министру о готовности корабля и экипажа для опытового выхода в море.

– Не боитесь? Свежая нынче погода, норд-вест волну гонит.

– Для противника такая волна – не помеха. И мы осилим.

– Кстати, Александр Маврикиевич, какое у вас было звание в Российском флоте?

– Мичман, ваше высокопревосходительство.

– Пора о возвращении на службу задуматься.

С этим напутствием Берг спрыгнул на палубу. Они с Джоном отдали швартовы и по одному скрылись в рубочном люке. Лодка отошла на кабельтов от стенки, направляясь к Петровскому фарватеру. Адмиралы вооружились биноклями. Западнее Кроншлота начинается глубина футов двадцать – двадцать пять, растущая к весту. В мелководной Невской губе редко где глубже пятнадцати футов.

– Приготовиться к погружению!

Почему голос предательски дрогнул?

Том застопорил машину, заглушил подачу скипидара в топку. Открыл вентиль выпуска пара за борт. Закрыл захлопни вытяжной и вентиляционной трубы, проверил задрайку кормового аварийного люка. «Щука» медленно ползла по инерции.

– Машинное к погружению готово, кэп.

И у него что-то с голосом. Видать, оба простыли по сырости.

Берг проверил рубочный люк, выслушал доклады Джона и Зеленого. Перекрестился.

– Средний вперед. Погружение!

Раскаленный пар из паросборника хлынул в цилиндры. Лодка двинулась вперед. Том и кавторанг открыли захлопни систерн главного балласта. Корпус наполнился шумом воды, ворвавшейся в емкости снаружи прочного корпуса. Через иллюминаторы Берг увидел, как постепенно затапливает палубу. Лодку удерживает только пара кубических ярдов воздуха в верхней части рубки.

– Принять балласт до половины объема малых систерн.

Вода закрыла иллюминаторы, но погружаться судно упорно не хочет.

– Идем с дифферентом на корму, сэр!

– Джон, рули в минус двадцать градусов, Том – рули в плюс четыре. Никандр Ильич, отнесите, будьте любезны, переносной балласт в нос и сами там оставайтесь.

Перестарались. «Щука» начала проваливаться, зацепив брюхом по песку. Судорожные действия экипажа в обратном порядке исправили дело секунд за пять до того, как Берг был готов отдать команду на продувку носовых систерн.

Вынырнув раз рубкой над поверхностью и снова свалившись к песчаному дну, лодка соизволила успокоиться на глубине восьми-девяти футов. Под килем остается всего футов пять.

– Том, на сколько хватит пара при поддержании такой скорости?

– Минут пятнадцать, сэр!

Берг поставил Малыша за штурвал, а сам втиснулся в заднюю часть рубки, прильнув к перископу. Изображение не слишком четкое, мешают брызги и волны, но корабли на рейде разглядеть можно. Стало быть, скрытно подкрасться и натворить беды в неприятельских рядах.

– Право руля. Приготовиться к всплытию.

Когда-нибудь эти действия дойдут до автоматизма: закрыть захлопки балластных систерн, отвернуть вентили магистралей высокого давления на продувку, задние рули ноль, передние плюс десять. Том начал лихорадочно переводить машинное на надводный режим.

Капитан субмарины снова взялся за рукоятки штурвала. Зеленого он отправил наружу принимать швартовы. Ювелирно прижавшись бортом к кранцам, чтобы не повредить рули, не побежал навстреч адмиралам, а спустился в отсек, шепнув:

– Друзья! У нас получилось!

Они обнялись втроем, переживая потрясающий миг – их лодка действительно подводная. Они смогли сделать чудо, вернувшись из глубины.

Экипаж вылез на палубу. Аплодировали все, даже министр. Александровский хлопнул пару раз для приличия.

Выбравшись на причал, Берг вытянулся перед адмиралом. Хотелось отдать честь, но не положено – он по-прежнему партикулярная личность.

– Ваше высокопревосходительство! Потаенная лодка «Щука» показала расчетную управляемость в подводном состоянии на двух узлах. Нареканий по техническому состоянию нет. Лодка вскорости будет готова к опытам с гальваническими моторами. Благодарим Морское министерство за поддержку. Капитан Берг.

– Молодец, капитан. Когда на электричестве покажете?

– Через неделю. Надобно балласт переместить к носу.

– Непременно желаю присутствовать. Удачи вам, мичман.

Когда трое подводников остались наконец одни и еще раз поздравили друг друга с первым успехом, Берг несколько охладил чувства.

– Коллеги, устойчивым ходом наши прыжки называть рано. Я так мыслю, лодка должна погрузиться по середину рубки и далее слушаться рулей. О чувствительности балансировки я наслышан, но не ждал, что удержать ее ровно окажется столь сложно. Под воду мы ушли не раньше чем через четверть часа с команды «приготовиться к погружению», половину пара выработали, катаясь по поверхности.

– Кэп, гальванических элементов у нас только на показуху, перед адмиралами красоваться. Мысль есть. Пока неполным экипажем ходим, нужно затащить в нос пару баллонов поперечником не больше двух футов, чтоб через люк втянуть. Уголек, сможешь воздух с них в цилиндры пустить?

– Нет проблем, большой белый хозяин.

В Российской империи найти ненужные баллоны оказалось решительно невозможно. Берг заказал четыре. В ожидании резервуаров решили каждый день выходить и нырять на пару, после чего отправились отметить.