Текст книги "Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв."

Автор книги: Анатолий Тарас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

После поражения Шуйского возле Уллы военные действия между Москвой и Литвой носили, в основном, локальный характер. Так, летом 1564 года к Мстиславлю, Кричеву Радомле и Могилеву ходило войско князя ВА. Бутурлина:

«3 детми боярскими и с татары служилыми, с казанскими с горными, с чебоксарскими, с остраханскими, с нагайскими, с Городецкими, с мордвою... И многих людей побивали, в полон взяли воинских людей шлях-тичъ, з женами и з детми, и черных людей всяких 4787 душ».

Но Мстиславль выдержал все три осады. Витебск тоже три раза подвергался осаде: в мае 1562, в 1563, в 1568 гг. Войска Ивана ГУ ненадолго заняли Гомель, но в июле 1576 года его освободил гетман Юрий Радзивилл.

Серьезное поражение московиты потерпели в битве у крепости Озерище (ныне поселок Езерище) в 60 верстах севернее Витебска. Летом 1564 года войско воеводы Токмакова (^3 тысяч) выступило из Невеля и осадило литвинскую крепость Озерище. На помощь осажденным пришло из Витебска войско⁹⁴воеводы Паца (12 тысяч).

Сражение произошло 22 июля. Токмаков, надеясь легко расправиться с литвинами, встретил ихлишь одной конницей. Его всадники смяли передовую дружину противника, но не выдержали удара подошедшего к полю боя основного войска и в беспорядке отступили, потеряв до 5 тысяч человек.

Осенью 1564 года литовское войско, одним из воевод которого стал перебежчик князь Андрей Курбский, предприняло наступление сначала к Полоцку, затем к Чернигову. Взятие этих

городов пс входило в планы литвинов, они лишь успешно провели, выражаясь современным языком, «дальние рейды» по тылам противника.

ПЕРЕГОВОРЫ СЛИТВОЙ И ЗЕМСКИЙ СОБОР

(1566 г.)

В договоре, заключенном в Новгороде в сентябре 1564 года, Москва признала территориальные приобретения короля Эрика XIV в северной Эстляндии. К Швеции более чем на 150 лет (вплоть до окончания Великой Северной войны) отошли Ревель (Таллин), Пернау (Пярну), Пайд£ и Каркус с их уездами, Москве досталась только Нарва.⁹⁵

Военные неудачи повлекли и новые переговоры Москвы с Л ит-вой. Военные действия были приостановлены в августе 1565 года. В мае следующего года к царю приехали великие литовские послы Ю. Ходкевич, Ю. Тышкевич, М. Гарабурда.

Они соглашались уступить Ивану IV уже захваченную им часть Ливонии (в том числе Дерпт) и Полоцк, а в обмен на это предлагали признать собственностью ВКЛ остальные ливонские земли, в соответствии с договором 1561 года между ВКЛ и Орденом.

В ответ московский думный дьяк Петр Зайцев «лаял» литовского посла за его «непригожие речи».⁹⁶ Послам удалось заключить лишь перемирие до осени 1567 года.

Но в действительности предложение выглядело заманчиво. Оно заставило Ивана задуматься над вопросом – стоит ли вести дальше затяжную войну? Для обсуждения этого вопроса он не ограничился мнением бояр, а созвал летом 1566 года Земский Собор. Карамзин писал о Соборе следующее:

«В 1566 году, по поводу литовских предложений о перемирии, царь Иван созвал земских людей разных званий и предложил им, главным образом, на обсуждение вопрос: уступать ли, по предложению Сигизмунда-Августа, Литве некоторые города и левый берег Двины, оставивши за собою город Полоцк на правой стороне этой реки?

Мнения отбирались по сословиям. Сначала подали свой голос духовные, начиная с новгородского архиепископа Пимена, три архиепископа,

шесть епископов и несколько архимандритов, игуменов и старцев, потом – бояре, околь-ничьи, казначеи, печатник и дьяки, всего 29 человек; из них печати и к Висковатый подавал особое мнение, впрочем, в сущности схожее в главном с остальными, за ними 193 человека дворян, разделенных на первую и вторую статью; за ними особо несколько торопецких и луцких помещиков, потом 31 человек дьяков и приказных людей, и наконец, торговые люди, из которых отмечено 12 гостей, 40 торговых людей и несколько смольнян, спрошенных особо,вероятно, по причине их близости к границе».

Юрий Ходкевич.

Гравюра А. Зубчанинова с портрета XVI в.

Все они говорили водном смысле: не отдавать ливонских городов и земли на правом берегу Двины, принадлежавшей Полоцку, но, is сущности, предоставляли государю поступить по своему усмотрению: «ведает Бог да государь: как ему, государю, угодно, так и нам, холопем его».

В постановлении Собора было сказано:

«Ливонская Земля от прародителей, от великого государя Ярослава Владимировича (Мудрого), принадлежит нашему государю... II наш совет, что государю нашему от тех городов ливонских, которые взял король в оберегай ье, отступиться не пригоже, а пригоже за них стоять. А как государю за них стоять, в том его государекая воля, как Бог вразумит»...

Кстати говоря, на этом Соборе группа дворян подала царю-ба-тюшке челобитную с просьбой об отмене опричнины. Вскоре всех их схватили и казнили разными изуверскими способами.

БОЙ ПОД ЧАШНИКАМИ И ОСАДА УЛЛЫ (1 567– 1 568 гг.)

Итак, война с ВКЛ из-за Ливонии продолжалась. Но, испытывая недостаток средств, Иван IV решил ограничиться оборонительными действиями.

20 июля 1567 года под Чашниками литвинский князь Роман Федорович Сангушко (1537 1571) во главе 2-тысячного отряда на

пал ночью на 8-тысячное войско московитов, которым командовал князь Петр Серебряный. Московиты были разбиты и в панике бежали.

Гем же летом князь Николай Радзивилл «Рыжий» безуспешно осаждал Ригу. Как писал бывший опричник Генрих Штаден, «рыжий из Вильно» стоял под Ригой и думал взять ее «лаской или хитростью». Это ему не удалось, тогда он решил взять город

Крепость Улла.

Рисунок 1579г.

силой. Увы! Под Ригой пали несколько тысяч его воинов, но крепость устояла.

В середине февраля 1568 года литвинский гетман Ю.А. Ходкевич (отеи знаменитого Яна Карла Ходкевича) осадил небольшую крепость Улла (ныне городской поселок в Бе-шенковичскомрайоне Беларуси). к о т о р у ю мо сков и ты захватили в 1566 году⁹⁷

Однако вскоре

(4 марта) он вынужден был снять осаду. Вот что писал Ходкевич по этому поводу в своем донесении королю

Сигизмунду Августу

«Прибывши под неприятельскую крепость Улу, я стоял под нею недели три, промышляя над нею всякими средствами. Видя, что наши простые ратные л юди и десятники их трусят, боятся смерти, я велел им идти на приступ ночью, чтобы они не могли видеть, как товарищей их будут убивать, и не боялись бы, но и это не помогло.

Другие ротмистры шли хотя и нескоро, однако кое-как волоклись; но простые ратные люди их все попрятались по лесу, по рвам и по берегу речному. Несмотря на призыв, увещания, побои (дошло до того, что я собственные руки окровавил), никак не хотели идти к крепости, и чем больше их гнали, тем больше крылись и убегали, вследствие чего ночь и утро прошли без всякой пользы...

Тогдая отрядил немцев, пушкарей и слуг моих (между ними был и Орел Москвич, который перебежал ко мне из крепости). Они сделали к стене примети запалили крепость. Но наши ратные люди нисколько им не помогли и даже стрельбою не мешали осажденным гасить огонь. Видя это, я сам сошел с коня и отправился к тому месту, откуда приказал ратным людям двинуться к примету. Хотел я им придать духу. Хотел или отслужить службу вашей королевской милости, или голову свою отдать, но, к несча-стию моему, ни того, ни другого не случилось.

После долгих напоминаний, просьб, угроз, побоев, когда ничто не помогло, велел я, татарским обычаем, кидать примет, дерево задеревом. Дело пошло было удачно, но храбрость москвичей и робость наших всему помешали. Несколько москвичей выскочили из крепости и, к стыду нашему, зажгли примет, а наши не только не защитили его, но и разу выстрелить не смели, а потом побежали от наших шанцев/траншей/. Когда я приехал к пушкам, то не только в передних шанцах, но и во вторых и в третьих не нашел пехоты, кроме нескольких ротмистров, так что принужден был спешить четыре конные роты и заставить стеречь пушки, ибо на пехоту не было никакой надежды»...

Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 164

Конечно, при таком упадке воинского духа шляхты воевать Литве с Москвой было трудно.

Уллу осадил 20 сентября 1568 года и взял штурмом 24 сентября отряд князя Романа Сангушко. При этом он захватил в плен двух воевод (братьев Вельяминовичей), 300 дворян и боевых холопов, 600 стрельцов. Крепость во время штурма сгорела, но вскоре ее восстановили по приказу Стефана Батория.

«ИЗБОРСКАЯ ИЗМЕНА»

(1569 г.)

11 января 1569 года литвинский отряд во главе с князем Александром Полубенским захватил крепость Изборск. Литвины использовали хитрость: перебежавший к ним «сын боярский» Тимофей Тетерин-Пухов сказал ратникам, сидевшим в крепости, что пришло «войско опричное».⁹⁸ Страх московитов перед этими убийцами был столь велик, что ворота немедленно открылись и литвины ворвались внутрь. Псковская летопись сообщает:

«7077-го (1569) году Литва взяла Изборск Оманом, впрошалися оприт-чиною, генваря в 11 денв».

К крепости немедленно были посланы два отряда – земский (командиры М.Я. Морозов, И.В. Шереметев «Меньшой») и опричный (командиры З.И. Очин-Плещеев, В.И. Колычев-Ум-ный). После двух недель осады они взяли Изборск штурмом. В плен попали около 100 литвинов. Половину из них, во главе с ротмистром Ф.Г. Путятой, царь велел в августе того же года обменять на изборских «приказных людей»: наместника А. Нащокина, городового приказчика Р. Перхурова, дьяка А. Иванова. П осле возвращения их казнили в Александровой слободе под Москвой по обвинению в «измене». Штаден описал этот случай следующим образом:

«Комендант польского короля Сигизмунда/в одном из городов/Лиф-ляндии Александр Полубенский, отправился вместе с 800 поляков /литвинов – А.Т./, переодевшись опричиниками. При нем было трое русских служилых людей, отъехавших /сбежавших/ от великого князя: Марк Са-рыхозин и его брат Анисим, имя третьего было Тимофей Тетерин; в Русской земле у великого князя был он стрелецким головой... Итак, комендант подошел к Изборску и сказал воротнику: «Открывай! Я иду из опричнины». Ворота были тотчас же открыты..Так врасплох захватили поляки /литвины – А.Т./ Изборск. Однако удерживали его не долее 14дней и сдали его русским опричникам».

Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002, с. 52—53

Кроме того, еще в марте царь, убежденный в том, что город пал в результате «измены», приказал выслать в Тверь и Торжок не менее двух тысяч новгородцев и псковичей. В конце того же года все они были казнены во время погромов Твери и Торжка.

Более того, по его приказу были казнены дьяки и главные приказные люди в Феллине, Тарвасте и Мариенбурге. Якобы они тоже были «изменники» и намеревались сдать эти города Сигизмунду. ⁹⁸

ЛЮБЛИНСКАЯ УНИЯ: СОЗДАНИЕ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ (1569 г.)

Как мы уже знаем, история сближения Великого княжества Литовского и Польского королевства берет начало в 1385 году, когда была заключена Кревская династическая уния. В дальнейшем между двумя государствами заключались и другие унии (союзы): в 1401, 1413, 1447, 1501, 1503, 1566 гг. Несмотря наделавшиеся при этом громкие заявления, все они носили временный характер.

Однако во времена правления Ивана III, перед лицом непрерывно нараставшей угрозы с Востока, обозначилась устойчивая тенденция к действительно тесному сближению. Роль решающего толчка в этом плане сыграл захват Полоцка войсками Ивана IV. В 1568 году великий князь и король Сигизмунд II Август предложил правящей верхушке Литвы и Польши решить вопрос о соединении обоих государств в одно, чтобы более успешно противостоять агрессии Москвы.

Исходные позиции сторон были таковы. Польские магнаты (удельные князья) и прелаты (иерархи католической церкви) страстно желали соединения. Первые надеялись приобрести благодаря этому новые земельные владения, вторые – новукутаству Литовские магнаты хотели сохранить независимость своего государства. Они считали, что достаточно заключить военно-политический союз. Зато литовская мелкопоместная шляхта (служилое дворянство) требовала полного объединения ради того, чтобы получить те же права и привилегии («вольности шляхетские»), которыми обладали польские шляхтичи. Так, еще осенью 1562 года участники сейма, собравшегося в Витебске, обратились к Сигизмунду-Августу с прошением:

«Создать общий сейм с поляками, чтобы вместе короля выбирали, имели общую оборону, сообща сеймиковали и право одинаковое использовали».

Иначе говоря, в Литве наметилось открытое противостояние магнатов и шляхты. Литвинские шляхтичи – и протестанты, и православные – желали ограничить власть магнатов, проводивших только свои решения, занять достойное место в собственном государстве. Беларуские историки пишут:

«Чтобы консолидировать общество, сбить пропольские настроения, магнаты во главе с Радзивиллом /«Рыжим»/ пошли на значительную модернизацию внутренней политики. Так, согласно постановлению Панов Рады 1563 года, православная и католическая шляхта целиком уравнива-

лись в правах, вводились местные суды, где главную роль играла шляхта. Эти шаги великокняжеского правительства, возможно, и имели бы успех, если бы не драматическое внешнеполитическое положение страны, мощь которой подточилаЛивонская война». >

Беларусь: Государство и люди. Минск, 2002, с. 71

В силу указанных обстоятельств переговоры шли трудно. Согласно плану литовской знати, общий сейм представителей двух государств должен был собираться поочередно один раз в Литве, другой раз в Польше. Государственные должности в каждой из стран следовало предоставлять только их уроженцам. Оба государства в составе конфедерации должны были обладать абсолютно равными правами. Польские же представители выступали за главенство Польши в решении ключевых вопросов внешней политики; за то, чтобы сейм заседал только на территории Короны; за право поляков на занятие должностей в администрации ВКЛ.

Каждая из сторон твердо стояла на своем, к согласию они придти не могли. Тогда король Сигизмунд II Август созвал сейм в Люблине для окончательного решения вопроса. Он открылся 10 января 1569 года.

В состав делегации от Литвы вошли канцлер и виленский воевода Николай Радзивилл «Рыжий», подканцлер Остафий Вало-вич, жемойтский староста Ян Ходкевич, подскарбий Николай Нарушевич, крупнейший православный магнат, князь Константин Константинович Острожский (сын героя Оршанской битвы) и другие аристократы. Приехали также представители литовской шляхты, избранные поветовыми сеймиками. Всего с обеих сторон (от Польши и ВКЛ) в заседаниях сейма участвовали до 160 послов.

Люблинский съезд происходил вдва этапа: вянваре – марте и в июне. С самого начала его заседания приняли бурный характер, так как никто не хотел уступать. Вдобавок, литовская делегация раскололась на магнатскую и шляхетскую группировки. Увидев, что большинство участников съезда склонно заключить унию на польских условиях, литовские магнаты 1 марта демонстративно покинули сейм. Но демарш не дал желаемых результатов, в июне им пришлось вернуться. Суть проблемы заключалась в том, что Великое княжество больше нуждалось в союзе, чем Польша. Литве требовались польские войска. Вот как обрисовал создавшуюся тогда ситуацию в своей речи на сейме князь Николай Радзивилл «Рыжий»:

«На нашем хребте был враг, когда мы ехали сюда, желая установить с вами унию, которая бы объединила нас взаимной любовью, и, если гово-

рить правду, мы начали стремиться к ней почти бегом, тогда как предки наши шли к ней очень тихо».

2N июня (15 июля по новому стилю) 1569 года акт о создании унии был подписан; 1(17) июля его по отдельности утвердили депутаты польского и литовского сеймов. Согласно ему, Польское королевство («Корона Польская») и Великое княжество Л итонское, Русское и Жмудское («Литва») объединялись в конфедеративное государство Речь Посполитая (ЯгесЪ Ров-роШа), что означало «Республика Обоих Народов».

Сигизмунд II Август.

Портрет 1547г.

Его возглавлял выборный король (своего рода пожизненный президент), оно имело единый сейм (нижнюю палату парламента) и единый сенат (верхнюю палату парламента).

Глава Речи Посполитой отныне носил титул «Король Польский и великий князь Литовский, Русский,

Прусский, Мазовецкий,

Ж е м о й тек и й, Киевский,

Волынский, Подляшский и Лифляндский».

Сенаторы – воеводы, каш-теляны, католические и униатские епископы – занимали свои должности пожизненно. Что касается сейма, то его депутатов («послов») избирала шляхта по два человека от каждого повета (уезда); кроме того, своих представителей в сейм посылали обе столицы – Краков и Вильно.

Сейм должен был созываться один раз в два года и заседать в Варшаве. Он принимал законы, а его постановления, называемые латинским словом «конституции», имели силу на всей территории Речи Посполитой. При этом право любого депутата отменить постановление сейма, принятое даже подавляющим большинством голосов (пресловутое «лнберум вето») позволяло блокировать решения, не отвечавшие интересам литвинских либо польских магнатов и шляхты.

Так была установлена система, успешно обеспечившая независимость шляхты от королевской власти. Ксожалению, она же ослабляла государство в целом и стала позже одной из главных причин его гибели.⁹⁹

Отныне заключение договоров с иноземными государствами и дипломатические отношения с ними осуществлялись от имени Речи Посполитой. Польская шляхта получила право владеть име-

Люблинский сейм.

Гравюра 1570S.

пиями в Великом княжестве Литовском, а литовская – в II ольском королевстве.

Вместе с тем, Литва и Польша сохранили свою автономию: администрацию (общего правительства не существовало), законодательство и суд, вооруженные силы, казну, чеканку монеты, таможенную границу между собой. свои официальные языки – запад-

нерусский и польский. На территории ВКЛ более 250 лет (вплоть до 1840 года!) действовал собственный кодекс законов – Третий Литовский Статут, составленный в 1588 году канцлером Львом Сапегой.¹⁰⁰ Высшей судебной инстанцией здесь являлся Трибунал, созданный им же в 1581 году.

Но, хотя внутри Речи Посполитой существовало четкое разделение на Корону и Литву, другие государства стали воспринимать конфедерацию как единое государство.

При заключении унии не обошлось без жертв со стороны более слабого из партнеров. Польские магнаты добились от Си-гизмунда II Августа издания универсала, согласно которому южные воеводства ВКЛ Киевское, Волынское и Подольское, а также западное воеводство Подляшье (с городами Вельск и Белосток) – вошли в состав П ольского королевства.

Инициатива такого перехода исходила с двух сторон: магнаты и шляхтичи украинных воеводств надеялись, что польские войска защитят их от набегов крымских татар более эффективно, чем запорожские казаки и литовцы; польские феодалы желали участвовать в колонизаци полупустынных степей – «Дикого Поля».

*ф

Создание Речи Посполитой стало одним из важнейших и самых негативныхдля Московской Руси результатов Ливонской войны. Вотчто сказал Карамзин о Люблинской унии:

«Литовско-русские паны, еще в то время сохранявшие и православную веру и русский язык (хотя уже начинавший значительно видоизменяться от влияния польского), боялись за свою народность, как равно и за свои владетельские права; они хотя согласились на соединение, но все еще не доверяли полякам и хотели держаться особо. В самом акте соединения Великому княжеству Литовскому оставлялось устройство вполне самобытного государства и даже особое войско.

Правда, всякое упорство литовско-русского высшего сословия в охранении своей веры и народности, по неизбежному стечению обстоятельств, никак не могло быть продолжительным, так как превосходство польской цивилизации перед русской неизбежно должно было тянуть к себе русско-литовский высший класс и смешать его с польским, что и сделалось впоследствии».

Иными словами, в Речи Посполитой довольно быстро – по историческим меркам – произошла полонизация феодальной верхушки Литвы (Беларуси) и Украины.

Кстати говоря, на Люблинском сейме произошло еще одно важное событие. Король Сигизмунд-Август утвердил объединение герцогства Пруссии с Бранденбургом. Напомним, что Альбрехт-Фридрих Бранденбургский (1490– 1568) с 1510 года являлся последним гроссмейстером католического духовно-рыцарского Тевтонского ордена. В 1525 году он обратил земли ордена в наследственное светское герцогство Пруссию и стал первым ее герцогом. Так возникло новое немецкое государство, позже сыгравшее огромную, притом сугубо отрицательную роль, в истории Речи Посполитой и Московской Руси.

Иными словами, в Речи Посполитой довольно быстро – по историческим меркам – произошла полонизация феодальной верхушки Литвы (Беларуси) и Украины.

Кстати говоря, на Люблинском сейме произошло еще одно важное событие. Король Сигизмунд-Август утвердил объединение герцогства Пруссии с Бранденбургом. Напомним, что Альбрехт-Фридрих Бранденбургский (1490—1568) с 1510 года являлся последним гроссмейстером католического духовно-рыцарского Тевтонского ордена. В 1525 году он обратил земли ордена в наследственное светское герцогство Пруссию и стал первым ее герцогом. Так возникло новое немецкое государство, позже сыгравшее огромную, притом сугубо отрицательную роль, в истории Речи Посполитой и Московской Руси.

Глава 4

ТРЕТИЙ ЭТАП ВОЙНЫ ( 1 570– 1 576 гг.)

К началу 1570 году внешняя обстановка значительно осложнилась для Москвы.

Во-первых, объединение потенциалов Литвы и Польши сильно уменьшило ее шансы на победу в войне за Ливонию.

Во-вторых, серьезно обострилась обстановка на южных рубежах. В 1569 году турецкая армия совершила поход к Астрахани, стремясь отрезать Московскую Русь от Каспия и открыть себе ворота для экспансии в Поволжье. Хотя из-за плохой подготовки этот поход окончился провалом, крымско-турецкая военная активность в данном регионе не снизилась.

В-третьих, началась война между Москвой и Швецией.

НАЧАЛО ВОИНЫ МОСКВЫ СО ШВЕЦИЕЙ

Это произошло следующим образом. Между кровавым королем Эриком XIV и кровавым царем Иваном IV сложились вполне дружеские отношения. Но, как уже говорилось выше, один из братьев Эрика, а именно Иоганн (Юхан), герцог Финляндии, в начале 1561 года женился на Екатерине Ягеллон, сестре Си-гизмунда II Августа, той самой, к которой безуспешно сватался Иван IV.

Породнившись с великим князем Литвы, Иоганн всецело встал на его сторону. В 1567 году он предложил Эрику передать ВКЛ занятую шведами территорию Ливонии, включая городРевель. Эрик категорически отказался, вследствие чего между братьями возникла усобица. Иоганн поднял всю Финляндию, обратился за помощью кЛитве и Польше. Однако войска Эрика осадили его в городе Або (ныне Турку), затем взяли в плен и привезли вместе с женой в Швецию.Там их посадили в тюрьму, а покорный воле короля суд приговорил Иоганна к смерти.

Все же Эрик никак не мог решиться на казнь брата. Тем временем царь Иван, узнав о случившемся, попросил выдать ему Екатерину. Злопамятный деспот настолько желал изнасиловать, а затем предать мучительной смерти отказавшую ему^Лкенщину, что обещал шведскому королю за ее выдачу завоеванную им часть Эстлян-дии (в том числе Нарву и Дерпт)! Разумеется, Эрик согласился, но поставил условием выдачи Екатерины предоставление ему убежища в Москве в том случае, если он лишится трона.

Предчувствие его не обмануло. Пока шла переписка с Иваном, 29 сентября 1568 года в Стокгольме произошло восстание. Народ сверг Эрика, по решению риксдага его посадили в тюрьму На престол под именем Юхана III взошел младший брат свергнутого тирана, принц Иоганн Финляндский. Какотмечаютсовременники, он и Екатерина страстно любили друг друга. Понятно, что Иоганн (Юхан) пылал ненавистью к Ивану, задумавшему погубить любимую жену.

Завершив войну с Данией (1563—1570 гг.), шведы занялись укреплением своих позиций в Ливонии. В сложившейся ситуации Ивану IV пришлось пойти в 1570 году на трехлетнее перемирие с Речью Посполитой, чтобы начать борьбу со шведами. Карамзин так описал эту трагикомическую историю:

«Замечательно, что во время сумасбродства московского царя в соседней стране, в Швеции, царствовал также полупомешанный сын Густава-Вазы, Эрик. Из страха за престол, он засадил в тюрьму брата своего Иоанна, женатого на той самой польской принцессе Екатерине, за которую некогда сватался московский царь. Иван не мог забыть своего неудачного сватовства; неуспех свой он считал личным оскорблением. Он сошелся с Эриком, уступал ему навеки Эстонию с Ревелем, обещал помогать против Сигизмунда и доставить выгодный мир с Данией и Ганзою, лишь бы только Эрик выдал ему свою невестку Екатерину.

Эрик согласился, и в Стокгольм приехал боярин Воронцов с товарищами, а другие бояре готовились уже принимать Екатерину на границе. Но члены государственного совета в Швеции целый год не допускали русских до разговора с Эриком и представляли им невозможность исполнить такое беззаконное дело: наконец, в сентябре 1568 года – низложили с престола своего сумасшедшего тирана, возвели брата его'Иоанна. Русские послы, задержанные еще несколько месяцев в Швеции, как бы в неволе, со стыдом вернулисьдомой.

Иван был вне себя от ярости и намеревался мстить шведам; а чтобы развязать себе руки со стороны Польши, он решился на перемирие с Сигиз-мундом-Августом, тем более, что война с Литвою велась до крайности лениво и русские не имели никаких успехов. Иван на этот раз сделал первый шаг к примирению, выпустил из тюрьмы польского посланника, которо-

"™™ Походи руеехях воя с* (с у я ю ж я дат) ВажвсВпве город», bhtbi* ртссхямх 4 от * 153 8– 1564гг. о в 1572-1577 гг

ЛИВОНСКАЯ ВОИНА 15 58-1583 гг.150»

Места ериепЗ О Осады городе»

Поход итохскжх »о5ся а 1561г.

Походы Стефава Баторвя в 1579-1581 гг.

♦ пятке его вовсаиш руесхяе города

Навравлеаяе шаедсхах исходов » вхятые шаедия русехве города Терраторав, отошедвве от Росса»

♦ Репа Посамвто! а 1582г а Шаекаа в 1583г.

го задержал прежде, вопреки международным правам, и, отправляя в Польшу своих гонцов, приказал им обращаться там вежливо, а не так грубо, как бывало прежде».

Со стороны Вильно временное примирение с-Москвой объяснялось внутриполитической обстановкой в Литве. Там сильно болел 50-летний великий князь Литвы Сигизмунд II Август. Вместе с ним пресекалась мужская линия династии Гедиминов – Ягеллонов. Ожидая его скорой кончины и первых выборов короля Речи По-сполитой, правящая верхушка Литвы стремилась не обострять отношения с Москвой. Тем более что Иван IV считался одним из вероятных кандидатов на вакантный престол.

ПОХОД ЦАРЯ ИВАНА НА ТВЕРЬ, НОВГОРОД И ПСКОВ (1569-1570 г.)

Зато Иван ГУвременно удовлетворил свою ненасытную жажду зверств на беззащитных покорных подданных. Использовав в качестве формального предлога донос (по мнению ряда историков, его сфабриковал новгородский дьяк Петр Волынец) о том, что новгородские власти, во главе с архиепископом Пименом, якобы собираются передать Новгород и Псков в состав Литвы, он в декабре 1569 года пошел походом на Тверь, Новгород и Псков.

Однако главной причиной, как и во времена его деда Ивана III, стала нужда в средствах. Деньги в государевой казне уже кончались, а вот конца войне не было видно. Поэтому мало было взять у богатых тверичей, новгородцев и псковичей часть денег. Требовалось ограбить их полностью, отобрать все. Заявления «национал-патриотов» от истории о том, что царь поверил ложномудоносу – такая же чушь, как и пресловутая «Юрьевская дань». Наилучшим образом истинную цель Ивана доказывает разорение Твери, Клина и Торжка, ставших первыми жертвами грабежей и убийств, хотя никто не обвинял их в намерении «передаться Литве».

Вот что пишет об этом участник событий, немец-опричник Генрих Штаден: *

«Великий князь пришел в Тверь и приказал грабить всё – и церкви, и монастыри; пленных убивать, равно как и тех русских людей, которые породнились и сдружились с иноземцами. Всем убитым отрубали ноги – устрашения ради; а потом трупы их спускали под лед в Волгу. То же было и в Торжке; здесь не было пощады ни одному монастырю, ни одной церкви».

Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002, с. 48

Сведения Штадена подтверждают Таубе и Крузе, писавшие о массовых казнях в Твери и ее окрестностях (27 тысяч казненных, 9 тысяч погибших от голода – цифры преувеличены раза в два, но дают представление о страшной бойне), об ограблении епископа, монастырей и церквей. Имущество тверичей опричники сваливали в кучи и сжигали, а ворота, окна и двери домов рубили топорами. Немцы, взятые в плен в Ливонии, и литвины – защитники Полоцка, содержавшиеся в Твери (около 500 человек), «были растерзаны» и брошены под лед. Опричники также казнили 190 псковичей, выселенных из П скова в феврале этого же года, убили 19 пленных татар, оказавших сопротивление и ранивших Малюту Скуратова. Разгром Твери, поданным Р.Г. Скрынникова, продолжался с 23 по 27 декабря 1569 года.

В Торжке опричники убили до 200 жителей города, а кроме них, еще 30 псковичей-переселенцев и четырех ремесленников (при этом некоего Невзора Лягина, серебряныхдел мастера, они сожгли живьем).

В Клину, кроме местных жителей, были убиты 470 переяславских купцов и посадских людей с семьями, которые приехали туда по пути в Москву, куда по приказу царя переселяли жителей других городов, чтобы восполнить убыль населения после эпидемии чумы. А их за что?!

В Новгороде опричники и другие царские «ратники» учинили по приказу Иванажесточайшую расправу над боярами, духовенством, купцами и ремесленниками. Вот что пишет Нечволодвв:

«2 января 1570 года передний царский отряд подошел к Новгороду и окружил его со всех сторон, чтобы никто не мог бежать. Затем начались страшные пытки, казни и убийства.

Множество священнослужителей было поставлено на так называемый правеж – взыскание, накладываемое на неисправных должников. Сам Иоанн со старшим сыном расположился на Городище.¹⁰¹ Игуменов и монахов, стоявших на правеже, он приказал избить до смерти палками и разнести по монастырям для погребения. Прибыв в воскресенье в кремль у Святой Софии, чтобы отслушать обедню, царь отстранил протянутый ему владыкой крест и грозно сказал Пимену:

«Ты, злочестивый, держишь в руке не крест, а оружие, и этим оружием хочешь уязвить наше сердце со своими единомышленниками, здешними горожанами, хочешь нашу отчину, этот великий богоспасаемый Новгород, предать иноплеменникам, Литовскому королю Сигизмунду-Августу. С этих пор ты не пастырь и не учитель, но волк, хищник, изменник нашей царской багряницы и венцу досадитель».

После обедни, во время стола в архиерейском доме, Пимен по приказу Иоанна был взят отдан под стражу, а все его имущество взято в казну. Затем начался суд над новгородцами под непосредственным надзором самого царя. Их по очереди приводили к нему, пытали, жгли какой-то, по словам летописца, «составною мудростью огненной – поджаром», а затем лишалижизни, сбрасывая в воду вместе с женами и детьми. Боярские дети и стрельцы ездили в лодках по Волхову и кололи рогатинами и копьями всех всплывающих, чтобы никто не мог спастись...