Текст книги "Редкий гость (СИ)"

Автор книги: Анатолий Дерягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Это из-за излучения.

– Да. Я всё забываю, что ты медик. Большой жилой отсек сделать не получается, потому что тогда придётся генерировать электромагнитное поле на большей площади, а это вредно для человека. Вот, нашли компромисс.

– Скучно будет.

– Да не успеешь соскучиться. Лететь десять дней, так что…

– Это похоже на старт с Байконура?

– Нет, совсем нет. Просто в космосе два корабля расстыковались – один полетел в одну сторону, другой в другую.

– Я, наверное, крошки съесть не смогу…

– Ну поначалу да. Привыкнуть надо.

– А ты много летал?

– Как сказать… Вообще много. Но половина командировок у нас по планете – в Китай, в Индию, а в космосе я на орбите был, на Луне, на Марс была командировка. К звёздам не летал, туда лучше либо в один конец лететь, либо раз слетал и хватит.

– Не хочешь лететь?

– Хочу – не хочу… надо, – Прошин вздохнул. – А ты? На Муроме своих врачей нет?

– У меня в семье все врачи – мама, папа, дедушка с бабушкой, брат старший, – Светлана улыбнулась. – Что?..

– Ваша улыбка, – сказал Прошин. – Тысяча звёзд…

– Ловелас, – Светлана, смеясь, шлёпнула его по плечу.

– Да ладно, ловелас вон на гитаре тренькает… – Прошин засмеялся вслед за девушкой. – Так что там с семьёй?

– Династия, – сказала Светлана, – все врачи, все разговоры дома про медицину, когда пришла пора выбирать профессию… выбора-то и не было.

– Нет, это понятно… но ты же собралась лететь… Ты вообще представляешь себе, как это далеко?

– На Муроме сложная микробиологическая обстановка, – сказал Светлана, – жаркий влажный климат, много животных, растений. Дети постоянно болеют, карантин объявляется по всей колонии, не то что в одном городе, а врачей-специалистов, у кого за плечами школа, там нет и готовить некогда.

– И отправили тебя?

– Я сама попросила.

– Да? Понятно… – хрупкая девушка без нытья и лишних рассуждений собиралась отправиться в Бездну просто потому, что считала это своим долгом.

Прошин спрятал глаза.

– Нам, кстати, пора. У тебя что, опять уколы?

– Нет, я закончила. Барокамера, по-моему, – Светлана достала планшет.

– А мне один остался. Только сначала я сюда загляну, – Прошин кивнул в сторону двери с табличкой «М». – Звёзды зовут.

Весь оставшийся день Прошин вспоминал этот разговор и улыбался. Психологу он позвонил также – улыбаясь.

Тот Самый День начался обыденно: подъём, зарядка-завтрак, личное время… После обеда пассажиров и экипаж самолёта собрали на брифинг.

– Здравствуйте, товарищи, – начальник оперативной группы осмотрел зал, кивнул экипажу орбитера. – Начинаем совещание Госкомиссии по поводу старта орбитального самолёта «Волга», рейс номер ноль девять ноль пять. Присутствуют: председатель Госкомиссии, начальник оперативной службы космодрома Байконур Пашкевич, руководитель группы медицинского обеспечения Магомедова, начальник штаба оперативной группы Мажейка, представитель завода-изготовителя, Коновалов, научный консультант Трифонов, экипаж орбитального самолёта, пассажиры. Время на часах шестнадцать ноль три, запись ведётся.

Председатель сделал паузу.

– Начнём с людей. Пассажиры доложить самочувствие, может быть, есть просьбы, претензии к работе медицинской службы, персоналу гостиницы?.. – жалоб не было. – Хорошо, Светлана Сергеевна, состояние здоровья позволяет допустить к полёту членов экипажа, пассажиров орбитального самолёта?

– Да, позволяет, – прозвучал чёткий ответ.

– Вас понял. Раймондас Марюсович, доложите готовность самолёта.

– Профилактические работы проведены согласно графика, – Раймондас здорово сдал за это время. Одни глаза остались… – Все системы работают нормально, претензий к заводу-изготовителю нет.

– Вас понял. Виктор Петрович, что нам ЦУП скажет?

– Предварительно получено согласие на одновитковую схему полёта, – в зале оживились, Алтай явственно сказал: «Правильно».

– Погода?

– Солнечно, ветер три метра в секунду.

– Вас понял. Вопросы будут?

Вопросов не возникло. Космонавтов повели на процедуры.

Душ, обработка кожных покровов. Выдали комбинезоны – светло-серое одеяние с панелью системы жизнеобеспечения на груди слева и метками дополненной реальности на груди справа и на обоих рукавах, уровень противорадиационной защиты А (лёгкий), подгоняется по размеру на месте (с него пошла мода на гражданскую одежду плавающего размера). Скафандры полагались пилотам орбитера, пассажиров защищали капсулы безопасности.

Автобус до космодрома. Обтекаемые формы кузова, мягкий салон с современнейшей мультимедиа и – древний Байконурский обычай: мальчики направо, девочки налево…

Площадка 45. Ангар МИКа, надвинутый на серебристый самолёт с двумя толстенными трубами разгонных блоков под крыльями. До кабины подъём на лифте, посадка согласно расписанию…

Всю пилотируемую космонавтику на планете обслуживали четыре космодрома: американцы поднимались на орбиту из благостной Флориды, китайцы стартовали из курортного Вэньчана и садились на недавно отвоёванную у океана посадочную полосу, индусы заходили на посадку вдоль Бенгальского залива, мы использовали старый добрый Байконур. Остальные участники космической деятельности либо ограничивались арендой места в орбитере как Европа, уже столетие как пытающаяся выстроить собственный космический центр, либо отправкой одноразовых кораблей (пилотируемых или капсул безопасности) как Иран, Япония и Бразилия.

Каждому космодрому полагалось шесть орбитеров: четыре в работе, два на обслуживании. Американские и индийские «шаттлы» Прошин знал только по названиям, на китайском «Фуси» ему пришлось разочек слетать туда-сюда (оба раза попал на один самолёт), зато свои кораблики, названные по именам русских рек, Иван вдоль и поперёк исползал, когда на третьем курсе загремел на практику в стартовую команду. Они подрались тогда в общаге – с Вовкой же и подрались, Иван поддел его за несданный зачёт, а Рыжий полез кулаками махать. Это бы ничего, никто бы не узнал, но они, пока мирились, разодрались с нарядом полиции и дружбу крепили уже в трезвяке, поэтому практику вместо «Академика Вернадского», «Виманы» или «Циолковского», за что причитались немаленькие премиальные, оба проходили в обслуге Байконура. Прошин знал и «Амур», и «Днепр», и «Енисей», и «Волгу», на которой им предстояло отправляться на орбиту и хотя «Дон» с «Камой» на момент его практики увезли в Самару, про них Иван тоже кое-что мог рассказать.

Начинал с самых низов. Техник по ЛАиД, слон, мордоворот, Раймондасу, конечно, рассказали, что к чему, и они с Рыжим то меняли тормоза шасси, заливаясь отработкой с головы до пят (неопытные оба, что возьмёшь), то крепили шланги гидравлики, а сколько радости было, когда на «Днепре» полетела заслонка в говнобаке… Им с Вованом выделили подсобку, открыли на фиг окна (а зима на Байконуре – это зима на Байконуре) и они ковырялись в зловонных внутренностях агрегата, водворяя на место оторвавшуюся пружинку.

Прошин сморщил нос.

– Сокол-100, самочувствие? – раздалось в наушниках.

– Сокол-100, самочувствие норма, – пассажиры в орбитальном самолёте сидят сразу за кабиной пилотов в два ряда. Мягко светится потолок, окрашивая внутренности салона светло-зелёным, нет привычных рядов кресел как в обычном самолёте, ложементы выполнены в приливах корпуса капсулы безопасности так, чтобы космонавт встречал стартовые перегрузки лёжа, а на орбите можно собрать ложемент мягким креслом, можно надуть спальник, если дорога дальняя. В стенке возле колена лючок со шлангами туалета, на уровне груди тоже лючок, под ним НАЗ, носимый аварийный запас, где чего только нет…

Оружия нет. Оружие у экипажа, ребятам полагается пистолет с запасной обоймой, но это на старушке-Земле где всё зверьё посчитано, учтено и радиомаяками снабжено; в Колониях, говорят, пилоты возят целый арсенал на случай аварийной посадки, и космонавты ещё стволы таскают. «Теперь точно знать буду», – подумал Прошин.

– Ребята, объявили предстартовую готовность, – сказал командир по внутренней связи. – Жалобы, пожелания?..

– Лёгкой дорожки нам, – крикнула Любовь.

Недовольное замечание её мужа потонуло среди одобрительных восклицаний прочих пассажиров корабля.

– Начинаем отсчёт, – сказал командир, дождавшись, пока в салоне установилась тишина.

Мысли о предстоящем путешествии больше не вызывали оскомины, он снова был космонавтом-профессионалом, плоть от плоти покорителей Вселенной, сделавших сказку былью и, дали б только команду, Бога войны усадивших яблонями и предстоял ему старт на колеснице, запряжённой огненными жеребцами, и… и видела б Светлана. Прошин повернул голову, но из соседнего кресла благожелательно улыбалась Марица. Иван криво улыбнулся в ответ – предмет его вожделений находился далеко впереди рядом с Яковом и судя по доносящемуся смеху, гитарист и сердцеед времени не терял.

Тянулись минуты. Наземные службы проверяли самолёт, проверяли разгонники, запрашивали самочувствие экипажа и пассажиров, а потом перепроверяли проверенное…

– Внимание, пассажирам приготовиться!.. – пилотов Прошин не знал. Со Свободного ребята, учились в Челябе.

– Ребята, всё хорошо? – крикнул капитан.

– Хорошо!.. – на разные лады отозвались пассажиры, а Прошин помахал рукой объективу видеокамеры перед ним и негромко сказал:

– Поехали.

– Ключ на старт, – прозвучало по внутренней связи.

Отсчёт.

Старт.

Как он и обещал Светлане, отделение со стартового стола мягкое, только весь самолёт вздрагивает так, что становится понятно: обратной дороги нет. Двигатели ревут где-то сзади-снизу и дрожь от их работы проникает в самое сердце. Тяжесть на груди, словно мешок муки положили.

Разгонные блоки заканчивают работу на высоте шестидесяти километров. Толчок – турбина прямоточника выходит на рабочую мощность и на грудь словно добавили мешочек. Жаль, всё медиа отключено до выхода на орбиту и ни вокруг не осмотришься, не перемигнуться с кем-нибудь.

Но вот стало легче дышать. Вот – лёгкость в теле, предшествующая невесомости. Отключились, наконец, двигатели, слышно, как гудят вентиляторы, гоняя воздух по кабине.

Домовёнок поплыл по кабине – они на орбите.

– Пассажиры, внимание, – по внутренней связи сказал капитан, – мы успешно поднялись до высоты сто семнадцать километров, вас поздравляет ЦУП (в салоне захлопали в ладоши). Нам разрешена одновитковая схема, поэтому стыковка с техцентром через четыре с половиной часа. Сейчас можете воспользоваться туалетом, можете включить внешний обзор, у нас устойчивая связь с Землёй, можете пообщаться с родными. Если есть какие-то вопросы, прошу, по внутренней связи. Спасибо.

Вопросов не возникло. Их хорошо подготовили во время карантина и каждый пассажир мог если не разобрать-собрать приёмник туалета, то уж точно знал где и как найти требуемое или включить мультимедийную систему.

Прошин невидящим взором уставился на экран. Поначалу Татьяна писала или звонила ему каждый вечер. Перед стартом он получил короткое: «Ни пуха», – и забыл ответить, словно натыкать сообщение в мессенджере представлялось таким сложным делом. Помедлив, Иван достал планшет.

«Привет».

Сообщение пришло с задержкой. То ли связь такая, то ли абонент не абонент…

«Привет».

«Мы на орбитеJ».

«ПоздравляюJ. Один виток?».

«Да, цуп добрый сегодняJ. Здесь связь хорошая, хочешь – поговорим?»

«Я занята, прости, пожалуйстаL».

«А, хорошо».

Пока Иван соображал, чего бы ответить, пришло ещё одно сообщение: «Так будет лучше».

…До самой стыковки Прошин сидел, бездумно глядя на экран перед собой и так пропустил презанятнейшее зрелище.

Самолёт будто висел в пространстве – одинокая серебристая птица, дерзнувшая бросить вызов бездне. Под огненным апельсином Солнца белым и голубым светилась планета. Над самым краем атмосферной дымки бледно-серым блюдцем висела Луна. Блёстками на чёрном плаще вечной ночи горели звёзды. Тихо и пустынно.

Он появился из-за шапки облаков над Южным полюсом – сначала едва видный золотистый росчерк, затем гриб… или болтик… Скользнул над Индийским океаном, приблизился так, что стало видно: шляпкой «гриба» притворялась сложная конструкция из колеса обитаемого отсека, радиаторов охлаждения под колесом и астрокуполом, венчавшим всю конструкцию. Ещё ближе под секциями радиаторов стали видны стыковочные узлы с орбитальными самолётами, замершими словно добыча диковинного арахнида; один летун, помеченный на экране значком CNSA, метеором чертил атмосферу над океаном. Примерно через двадцать минут ТТЦ серебристой тушей навис над самолётом и превратился в огромную махину.

Самолёт серебристой рыбкой мало-помалу прижимался к створу шлюза, пилоты притирали аппараты, падавшие в пустоте и Прошин, забывшись, включил монитор, наблюдая, как сходятся усики параванов.

– Орбита Земли самое опасное место в Галактике, – говорили им, – отработанные ступени, старые спутники, метеоры и метеориты… Один малой тягой вяжет узел, и чтоб руки на управлении, ноги на педалях, а второй страхует, дублирует показания приборов и обзор выкручивает на триста шестьдесят. И думаем только про стыковку, а не про падших женщин!..

Самуэль подождал пока просмеются желторотики и продолжил:

– Серьёзно, ребята, мысленно вы должны быть в переходной камере, помните – полёт заканчивается, только когда можно за это выпить.

– Пассажиры, внимание, – сказал капитан «Волги», – стыковка с транспортно-техническим центром прошла успешно, прошу оставаться на своих местах, открываем шлюз…

Индикатор на браслете часов моргнул жёлтым и тут же позеленел – давление, температура воздуха в норме, хотя уши заложило крепко.

– Давление, температура в норме, – продолжил капитан, – прошу всех выйти, вас ждут медики, после медосмотра – обед.

Но первым, не считая парней из эвакуационной команды, принимавших пассажиров в шлюзе их встретил…

– Васисуалий, – провозгласил Яков, едва ступив на упругий пол атриума. – Где водка?!

– А-а, гопнички, – улыбка во все тридцать два роскошных зуба казалась особенно яркой на фоне чёрной кожи лица, лицо казалось особенно чёрным на фоне белых и бежевых стен…

– Ну-ка потише, Вася, – Яков помог Светлане выбраться из шлюза. – Не при дамах.

– О, мадам, – ещё шире улыбнулся Вася.

– Между прочим, мадемуазель, – отозвалась Светлана.

– Ты чего здесь делаешь? Неужели лечить нас будешь? – спросил Яков.

– Вы мне на фиг, разве вдруг мадемуазель мадам решить стать, – усмехнулся Вася.

– Спасибо, отрицательный ответ нуждается в формулировке, – сказала Светлана.

– Здорово, – сказал Прошин, руками помогая себе вытянуться из шлюз-шахты.

– Ага, здорово Ваня… о, Рута… о, Толян, – Василий всплеснул руками, уморительно переворачиваясь вокруг своей оси. – Проведать меня решили?

– Да конечно, – Рута ухватила парня за пятку, подтянула, чмокнула в щёчку. Толик скривился.

– Мы на медосмотр, – сообщил Яков. – Ты что, в команду опоздал?

Он указал на парней в белом, задраивавших шлюз.

– Зачем, – Вася поморщился, – я к себе пробираюсь – мы только что «корову» порожняком отправили.

– А, ну я чувствую, гептилом воняет, – потянул носом Яков.

– Балбес, – немедленно отозвался Вася, – гептила тебе на одну понюшку хватит ласты завернуть. Вон лифт, дуйте к врачам, да в столовку. А вы сами далеко собрались?

– Да кто куда, – уже разворачиваясь в указанном направлении, сказал Толик. – Мы на Океан, Ваня вот на Холт, Света на Муром, Яков на «Виману».

– А, так я тебя увижу, – прищурился Вася на Якова.

– Я тебе цистерну гептила заряжу, – пообещал тот. – А маршрут кто отмечать будет? Ну-ка к станку все!..

Вновь прибывшие вереницей потянулись к НИС-панели и далее к шахте путепровода.

– Ооп! – Рута с Толиком, смеясь, одним прыжком оказались в шахте, и, подхваченные потоком воздуха взмыли вверх.

За ними уверенно последовал Алтай, чуть задержались Ежи с Марицей…

– Всё нормально? – спросил Иван.

Светлана замерла подле створа путепровода, ведущего через весь транспортно-технический центр к жилому отсеку. Сразу шагнуть в трубу, один конец которой будто бы касается седьмого неба, а со второго конца, снизу, мерно дышит бездна человеку, впервые оказавшемуся на ТТЦ, не так-то просто, вдобавок бионические линзы, ориентируясь по AR-меткам, тонкими линиями показывали контуры ответвлений путепровода – опытный космонавт видел всю станцию снизу доверху, а новичок ещё больше путался и пугался. На этот случай новичкам полагались наставники и Прошин спешил исполнить свою роль.

– Да, – ответила было Светлана. – То есть, нет, конечно, нет… Поможешь?

– Давай руку, – при виде серьёзного лица девушки Прошин едва сдержал улыбку. – На три – прыгай. Раз, два… Три!

Светлана несколько неуверенно оттолкнулась от настила, и они воспарили вверх, к вращающимся коридорам жилого отсека. Перед глазами плыли трубы и кабель-каналы, тянувшиеся по всей длине шахты лифта, один технический уровень, второй. Снизу будто бы дул тёплый ветер; пахло сваркой.

– Аккуратно, – сказал Прошин, – сейчас нырнём в коридор… Ооп!..

Светлана неумело замахала руками, словно подбитая птица и Прошину пришлось ловить девушку, развернувшись при этом ногами вперёд. В мягком свете ламп они пролетели по коридору сначала влекомые потоком воздуха, а затем центробежной силой раскручивающегося жилого отсека.

– Света, ты должна прийти на подушку ногами, – сказал Прошин. – Готова?..

Девушка только кивнула. Разворот вышел неуклюжим, но Светлана всё-таки встала на ноги рядом с Иваном. Пошатнулась.

– Молодец, – сказал Прошин и был вознаграждён слабой улыбкой.

– Мы лучшие… Теперь куда?

– Постой. Постой, – Иван сжал пальцы девушки. – Привыкни. Это не гравитация на Земле, это центробежная сила – пятки к полу прижимает, а голова в невесомости.

– Уж прям в невесомости, – усмехнулась Светлана.

– Ну… очень похоже. Давай, вдох-выдох… нормально? – Иван оглянулся по сторонам, глянул вверх: не одни всё-таки на станции, как прыгнет кто-нибудь на голову…

Никого.

– Да, кажется…

– Сделай шаг… Оп!.. – Светлана попыталась шагнуть, пошатнулась и с лёгким вскриком упала Ивану в объятия.

– Сколько счастья в одни руки, – пошутил Прошин. – Давай попробуй ещё. Я держу. Освоилась?

– Да вроде бы. Но ты меня всё равно держи, хорошо?

– Вообще не отпущу, – сказал Иван и под насмешливым взглядом девушки спрятал глаза.

– Куда идём? – спросила Светлана.

– Вот, по коридору, в медпункт.

Медпункт сиял. После атриума стыковочного узла с его серыми стенами, заляпанными контрольно-измерительными панелями, запахом сварки, шлангами и трубопроводами, свисающими с креплений, белоснежные переборки казались чертогами Снежной королевы, медбрат в белом комбинезоне, поднявшийся им навстречу – Каем.

– Здравствуйте, я Кайл, – сказал «сказочный персонаж», – это у нас «Волга» прибыла?

– Да, «Волга» – матушка, – ответил Яков.

– Очень приятно. Отмечайтесь, Доктор Кеилани примет вас через полчаса, а пока, если есть желание, можете принять душ.

– Да нам бы покушать уже, – сказал Алтай.

– Некоторые анализы можно сделать только натощак, – улыбнулся Кайл, – придётся потерпеть.

– Опять что-то новенькое придумали, – проворчал Владимир. – Что там ещё за анализы?

Кайл только развёл руками.

– В душ пойдёте?

– Пойдём, – сказала Любовь и потянула мужа за рукав комбинезона. – Володя, пойдём.

Доктор Кеилани внезапно превратила обычный медосмотр в допрос с пристрастием.

– Только что кровью не расписались, – возмущался Владимир.

Кровью не кровью – молоденькое светило от медицины потребовало все свои заключения заверить цифровой подписью, а Якову пришлось проходить ЭКГ с нагрузкой. Спасло парня только близкое отправление транспорта к Луне и Яков, бросив торопливое: «Пока!..» – полетел к путепроводу будто вся медслужба ТТЦ преследовала нерадивого пациента.

– Даже покушать не успел, – покачала головой Марица.

– Его-то как раз не обидят, – сказал Алтай, – а вот мне так поесть хочется, что аж переночевать негде…

От голода их спас Кайл.

– Ребята, с прохождением…

– Спасибо, – прозвучало на разные лады в ответ.

– Суровая девушка, – сказал Алтай.

– Дотошная, – поддакнул Владимир.

– Да, всей станции прикурить даёт, – Кайл расплылся в улыбке. – Но тётушка Кеилани дело знает, это не отнять… В столовую пойдёте?

– Конечно, пойдём! – откликнулась Рута. – Что у вас тут, раздатка не барахлит?

– Всё в порядке, – Кайл поиграл бровями, – если хотите, можно повара вызвать, но это, как говорится, за ваши деньги.

– Да мы и так сообразим, – сказал Прошин. – Пошли, что ли…

– А ты? – поинтересовалась Светлана.

– Хочу поболтать тут кое с кем, – ответил Иван.

Он дождался пока вся компания скроется в туннеле с меткой пищеблока и обернулся к НИС-панели. Справочная без задержки выдала нужный номер.

– Да, слушаю, – роскошной улыбки Прошин не дождался, напротив, недовольством можно было печь топить.

– Коджо, ты мне друг?

– А?.. Да зови уж Васей, чего там, – махнул рукой негр зевая. – Чего хотел-то?..

Столовая сияла не хуже медсанчасти. Оно и не удивительно – за пищеблок отвечала та самая Кеилани и здесь дотошность доктора прямо-таки радовала: переборки, мебель, одноразовая посуда, удерживаемая на местах центробежной силой вращающегося жилого отсека, всё сияло чистотой, а меню радовало разнообразием, более того, блюда подавались по желанию посетителя и съесть на обед то, что значилось в меню как ужин не запрещалось. Когда Иван появился в столовой, его спутники закончили трапезу.

– Где был? – полюбопытствовал Толик. – Без тебя всё вкусное съели.

– Да я тут… – замялся Прошин.

– Ой-ой-ой, – протянула Рута, глядя, как опоздавший тщательно прячет руки за спину, – да у нас тут романтика намечается…

– Засмущали парня, – сказала Марица, – красный весь…

– Света, можно тебя на секундочку? – на лице будто костёр развели, но голос звучал твёрдо, хоть и стоило это немалых усилий.

– Зачем? – полюбопытствовала Светлана.

– Да не стесняйся, парень, – сказал Алтай, – все свои, что ты…

Иван вытащил из-за спины три маленькие розы. Марица явственно ахнула.

– Молодец! – сказала Рута.

– Красавчик! – поддержал Алтай. – С оранжереи?

Пунцовый от смущения, Прошин только кивнул.

– Это мне? – Светлана недоверчиво смотрела на красные бутончики. – Сумасшедший… это же дорого…

– Света, я вас обрадую, – сказал Толик, – они здесь не продаются ни за какие деньги.

– Да? – Светлана посмотрела на Прошина поверх букетика. – А как тогда…

– Вася, – сказала Рута. – Правильно?

– Ну… – ответил Иван.

– Да садись уже… донжуан.

– Их поставить надо куда-нибудь, – Света оглянулась по сторонам, но увы, – одноразовая посуда, в которой подавали еду, для цветов никак не подходила.

– Цветы должны в таких вазочках храниться, – сказал Толик. – Не взял?

– Не сообразил, – под восхищённые вздохи девушек Прошин набросился на еду, смолотил обед, ужин, залил всё поллитрой компота…

– Как будто цветы выкапывал, – сказал Алтай.

Прошин только ухмыльнулся в ответ.

Экипаж транспортно-технического центра насчитывал сто три человека – ни больше, ни меньше. ТТЦ крутился на орбите ниже радиационных поясов под защитой магнитного поля Земли, поэтому все работы что в помещениях, что в космосе обходились без роботов, поэтому же столовая не пустовала никогда и здесь сразу становились видны различия между людьми из экипажа техцентра и пассажиров, ожидающим свой корабль. Ребята из стартовой команды или, к примеру, экзоператоры, приходили в рабочих комбинезонах, в сбруе с инструментами, тут же сбрасываемой под стол, торопливо проглатывали еду и спешили к рабочему месту или расходились отдыхать. Рабочих рук не хватало, личного времени на вахте давали мало и всё, что удавалось выкроить, уходило на сон. Лунари тоже спешили. Лунный производственный комплекс, поставлявший всё необходимое для Солнечной системы и ещё четырёх колоний, жил и работал в постоянном цейтноте, вечно у них там не хватало людей, времени, денег и отбывающие на «Виману» или Гагарин спешили проглотить обед и быстрей-быстрей в стыковочный узел, а то лишат премии, уволят и Солнце погасят. Иное дело путешественники к внешним планетам. Вот эти не торопятся – зачем?.. Межпланетный транспорт готовит экипаж ТТЦ, экипаж ТЭМа ведёт корабль по маршруту Земля – Марс освоенному и безопасному, земные тревоги уже отступили, заботы места назначения ещё не волнуют… Курорт.

Так Прошин со товарищи успели поужинать под присмотром тётушки Кеилани, ТТЦ успел сделать десять витков вокруг Земли и за это время на станции собрались будущие пассажиры межзвёздного транспорта. Поднялись ещё четыре самолёта: с Байконура, Канаверала, Вэньчана и снова с Байконура, техцентр заполонили пассажиры транспортно-энергетического модуля, не помещавшиеся в комнатах ожидания, вся эта орава создала серьёзную нагрузку на систему жизнеобеспечения станции и команда ТТЦ поспешила отправить корабль к Красной планете. Брифинг собрали прямо в атриуме стыковочного узла. Здесь царила невесомость и всё пространство от пола до потолка заполнили пятьдесят лиц – белых, чёрных, жёлтых, пятьдесят пар глаз смотрели на старшего помощника, возглавлявшего эвакуационную команду и доктора Кеилани, ещё два космонавта в белых комбинезонах и масках готовились открыть шлюз.

– Внимание! Прошу минуточку тишины! Транспортно-энергетический модуль «Восток» полностью готов к отправке! Тише, пожалуйста! – старпом, высокий парень, веснушчатый, рыжий как солнышком зацелованный, волновался, старательно перекрикивал гул вентиляторов, завывавших от нагрузки. – Давление, температура воздуха в норме, экипаж находится на борту! Сейчас эвакуационная команда откроет шлюз, прошу вас по одному проследовать на борт корабля! Не забудьте отметить маршрут! В случае проблем с самочувствием, обращайтесь к доктору! Вопросы будут?

Молчание. Гул вентиляторов. Пятьдесят пар глаз.

– Ну, всё ребята, – сказал старпом, – с Богом. Открывай!

Тяжёлая шлюзовая дверь отвалилась в сторону, открыв стыковочный отсек. С другой стороны маленького помещения открывалась такая же дверь, ведущая в шлюзовой отсек «Востока» и, дальше по коридору, в салон корабля. Медленно, плавно, под внимательными взглядами парней из эвакуационных команд ТТЦ с одной стороны и ТЭМа с другой – пятьдесят человек один за другим последовали в шлюз.

Прошин кивнул «эвакуаторам» с «Востока». Ткнул браслетом на правой руке в терминал. НИС-панель с приветственным писком моргнула красным и крупным «4#3» – четвёртый кубрик, третий ложемент. Белые панели коридора с красными поручнями – когда двигатели разовьют полную тягу, здесь можно будет ходить, а пока что пол, что потолок, всё едино. Аварийный шлюз, дверной проём кубрика. Внутри Рута, Алтай и парнишка с Краснодара Саша Ким, только поступивший в аспирантуру Института. Рута ругается – хотела лететь с мужем, но бездушный компьютер разместил Толика на три кубрика дальше. Саша хитро щурится.

– Ничего, – сказал Алтай, – потом поменяешься с кем-нибудь. Всех перетасовали.

Он подмигнул Ивану.

– Позвонить, что ли, – вздохнула Рута.

– Да всё будет нормально, – сказал Прошин. – Я с Толиком поменяюсь.

– Правда? – обрадовалась Рута.

– Серьёзно, – Иван уселся в ложемент, пристегнул ремни.

– Внимание, – раздался голос речевого информатора, – прошу пассажиров и экипаж занять места согласно расписанию. Плюс пятнадцать минут.

– Давайте обзор включим, что ли, – сказал Саша.

– Они цепи тестят, – отозвалась Рута. – Вряд ли тебе дадут по сторонам разглядывать.

– Да, – вздохнул Саша, – не дадут.

Белые стены кубрика давили ожиданием. Саша расспрашивал Алтая про «Циолковского», оказалось, его направили к внешним планетам. Рута достала планшет и переписывалась с Толиком. Иван смотрел в потолок.

– Плюс десять минут, – объявила РИТА. – Приготовится к закрытию шлюзов.

Заложило уши.

– Ваня, а ты знаешь, как тут обои включить? – спросила девушка. – Толик говорит, у них вид на океан.

– Да, с планшета можно, – Прошин достал устройство. – Вот, я в меню. Океан, тайга, весенняя степь… Что включим?

– Давай лес. Или степь лучше, а, Алтай?

– Без разницы, – сказал Жунусов. – Только чтоб не голые стены.

– Я слайдами пущу, – сказал Иван и перед ними голубым и синим распахнулась гладь океана.

Возле дверного проёма зеленел правильной формы островок.

– Ах, – сказала Рута, – вот где жить надо…

– Плюс пять минут, – ворвался в её грёзы голос РИТы. – Давление, температура на борту в норме, приготовится к расстыковке.

Корабль явственно качнулся.

– Началось, – сказал Алтай.

Перед ними открывался вид на лесную чащу. Среди стволов вековых сосен в лучах солнца танцевали редкие пылинки, но все мысли людей, спелёнатых в ложементах, были там, в безвоздушном пространстве, где щёлкали замки шлюзов, окончательно обрывая связь модуля с громадой техцентра.

– Плюс три минуты, есть расстыковка, работают маневровые двигатели и двигатели коррекции, – провозгласила РИТА.

В невесомости быстро приучаешься чувствовать любое тяготение, организм словно тянет то в одну, то в другую сторону, хотя импульсы маневровых крохи по сравнению с мощью маршевого двигателя.

– Плюс шестьдесят секунд, реактор вышел на расчётную мощность, зажигание маршевого двигателя.

Саша азартно смотрит на лица компаньонов. Ему всё в диковинку, всё интересно, да никто не может остаться безучастным в такой момент.

– Тридцать секунд, есть зажигание, тяга стабильна, все системы работают нормально.

Прошин невольно вжался в ложемент. Перед глазами раскинулась равнина под синим небом от края до края зацвётшая маками, но всё его существо превратилось в ожидание и пламя, рвущееся из дюз, бушевало в самом сердце…

– Старт!