Текст книги "Практика частных явлений"

Автор книги: Анатолий Гуницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Третий: (шёпотом) Мы на пляже.

Пауза.

Второй: Эргономично. Где? В баре. И у ворот. Потом. Какие-то студенты.

Пауза.

Третий: (шёпотом) Давай! Ну! Мозгом – пли.

Первый: (собирается с силами, потом напыщенно) Вот мы и пришли на пляж!

Третий: На кой чёрт этот пафос? Не верю! Проще, естественно. Три, шестнадцать!

Первый: (вполголоса) Мы на пляже. Мы на пляже. (громко) Вот и пляж. Как здесь хорошо!

Третий: (тихо) Пойдёт. (громче, тоже включается) Да. Хорошо! Трудно даже представить, что меньше часа назад мы находились в душном, смрадном городе!

Первый: (с фальшивым отвращением) Фу, этот город! Слушай, давай, закурим!

Третий: Давай.

Первый: Вот... (тихо) Мы – курим.

Третий: (тихо) Да, курим. (пауза) Хорошие папиросы. Сухие.

Первый: Я их храню в помоях. Чтоб суше были.

Третий: Мудрое решенье. Похоже на гашиш из Костамукши.

Первый: (бодро) Пошли, что ли, купаться!

Третий: Пошли.

Пауза.

Второй: Всё это изначально бессмысленно.

Третий: Что же ты молчишь?

Первый: Так ведь мы купаться пошли. Купаемся уже.

Третий: До воды ещё надо добраться.

Первый: Да-да, конечно. Вот я разделся. Вот я иду к воде. Вот я подошёл к воде.

Третий: Дальше.

Первый: Сейчас докурю... Я – докурил. Я вхожу в воду.

Третий: Дальше.

Первый: Так-с, что там у нас с водичкой? Ого, холодная!

Третий: Дальше.

Первый: Слушай, холодная вода, правда! Давай, в другой раз? (Третий шипит) Ладно. Я – ныряю. Я – нырнул.

Третий: Нырнул? А ты забыл, что в заливе у берега очень мелко?

Первый: (оправдываясь) Амф-пум...

Второй: Вдвоём в хоспис? Спонтанное решение. Масса планов. Идиотство.

Третий: Неверно, всё неверно! Не то! Да, мы разделись, подошли к воде. Но эти пятнадцать-двадцать секунд мы могли говорить о чём-то конкретном! О чём-то существенном. (передразнивает Первого) Я – разделся! Я – докурил!

Первый: (угрюмо) Могли и молчать.

Третий: Или пусть даже о несущественном – всё равно, это было типично для той нашей жизни.

Первый: Курили мы.

Третий: Курили! А ещё? Пойми же, наконец, нужны не пространные монологи, нет, а какая-то фраза – или даже всего одно слово, мельчайшее, ничтожное междометие, которое может полностью вместить в себе наше тогдашнее бытие!

Первый: (после размышления) Нгздрангзднер.

Пауза.

Взбдруйздер.

Пауза.

Третий: (очень решительно; дальнейший диалог идёт в очень быстром темпе) Попробуем ещё раз. Теперь начну я.

Первый: На старт!

Третий: Я – начинаю.

Первый: Внимание! Мозгом – пли!

Третий: Итак, мы на пляже.

Первый: (с усмешкой) Где же ещё!

Третий: (вполголоса) Не мешай... (в прежнем режиме) Смотри, как тихо на воде.

Первый: (цинично) Полный... штиль.

Третий: Подойдём поближе.

Первый: (напевает) Кент бай ми лав – лаав.

Третий: Надо снять обувь, а то...

Первый: ...наберём песка.

Третий: (вполголоса) Браво... (в прежнем режиме) Тёплый песок.

Первый: Нагрелся за день.

Третий: Да, днём была жарища.

Первый: Тьфу ты... тут иголки сосновые!

Третий: Осторожнее!

Первый: Ерунда.

Третий: Ты не поранился?

Первый: Это всего лишь лёгкий удар об угол жизни.

Третий: Вода, наверное, тоже тёплая.

Первый: Покурим?

Третий: Можно.

Первый: Смотри, костёр.

Третий: Это пансионатские жгут.

Первый: Подойдём?

Третий: Да ну. Лучше в воду.

Первый: Пансионат – ногой под зад. Турбаза – скотобаза.

Третий: (вполголоса) Не отвлекайся. (в прежнем режиме) Я в этом году ещё не купался. А ты?

Первый: Санаторий – крематорий.

Третий: Кусаются комарики. (хлопает себя по лбу)

Первый: Так-с, что там у нас с водичкой? Ого, холодная!

Второй: Разве что в Африке где-нибудь. Там, я думаю, что-нибудь то могло измениться.

Третий: Заходим.

Первый: А я уже зашёл.

Третий: У берега всё дно в мелкой гальке.

Первый: Чёрт, колется!

Третий: Вот тут уже получше.

Первый: Тина.

Третий: Да, цветёт залив.

Второй: Или ещё на островах.

Третий: Смотри, рыба плещет!

Первый: Уклейка.

Третий: Иди правее! Большие камни под водой.

Первый: Долго мы будем тут брести?

Третий: Скоро начнётся глубина.

Первый: Опять отмель.

Третий: Вперёд!

Первый: Надоело ноги ломать!

Второй: Пальцепоклонник. (смеётся) Просил не отлучать, ну да... всё остальное представлялось ему компромиссом!

Третий: Песочек, хорошее дно!

Первый: Что эти кретины-рыбаки видят в темноте?

Третий: Кронштадт отлично просматривается.

Первый: Почему, когда погружаешься в воду, сразу хочется поссать?

Третий: Отойди подальше!

Второй: Я всё чаще это... глаза закрываю!

Первый: Я – ныряю!

Третий: И я. Ух!

Первый: Хорошо!

Третий: Здорово, правда?

Первый: Ницца! Нирванна!

Третий: Отлично!

Первый: Сан-ремонт!

Третий: Вода-то тёплая!

Первый: Хвалу воде пою...

Третий: За чистоту?

Первый: (усмехнулся) За простоту... за холод и прозрачность чего-то...

Второй: Ничего не поделаешь. Здесь нельзя.

Третий: Роскошная песня. Помнишь концерт на химфаке?

Первый: Да, круто. Баба сеяла горох...

Третий: Перестань брызгаться! Огромная толпа во дворе, все волосатые...

Первый: Прыг-скок! Прыг-скок!

Третий: Я пробрался на второй этаж по водосточной трубе, через дамский сортир!

Первый: А мы сломали какой-то чёрный ход...

Второй: Свит дрим. Устал, конечно...

Третий: Плюх! Как Рекшан прыгал тогда с гитарой! Через всю сцену!

Первый: Так он мастер спорта, ему это раз плюнуть.

Третий: Зато Корзинин какой-то обдолбанный был.

Первый: Он от армии косит. По кочкам, по кочкам, по узенькой дорожке...

Третий: ...бух в ямку! В кайф! Он самый кайфовый барабанщик!

Второй: Я знаю, что такое быть мертвецом.

Первый: Это Зайцев всегда удолбанный, а Корзинин не всегда.

Третий: Зайцев – мальчишка ещё. Только школу закончил.

Первый: Я с ним как-то джемовал. С ходу врубается!

Третий: Как они играли тогда!

Первый: О, Сюзи Кью! О, Сюзи Кью! О, Сюзи Кью...

Третий: Ай лав ю, Сюзанна Кью!

Первый: (имитирует «запил» на гитаре) У-а-у!

Третий: (то же действие, но с другим инструментом) Джу-джу! Джу-джу-джу!

Первый: У-а-у! А потом бас с ударными – бжум! П-ж-ж... Бу-у! Чу-ту-тщ... Чу-ту-тщ... Тж-ж-ж...

«Играют» некоторое время вдвоём. Потом – пауза.

Слышно шуршание метлы.

Третий: (экстаз) Вот так... вот так... Только так!

Пауза. Шуршит метла.

Второй: Потому что я не могу больше делать то, что делал раньше!

Третий: Только так...

Первый: (мрачно) О, Сюзи Кью...

Пауза.

Третий: (блаженно) Скоро восход...

Первый: (резко) Я хочу домой, в город! Хочу спать!

Третий: (по-прежнему в кайфе) Успеем...

Первый: (резко, зло) Я пошёл на берег, хватит! Я иду на берег. Я выхожу на берег. Я вышел на берег. Зий! – где-то взвизгнули тормоза. Кррау! – крикнула птица. Шви-шви – зашумела вдруг листва.

Второй: (кричит) В этом никто не виноват! Не могу! Не могу! Не могу мочь! Хочу ничего не хотеть! Что, рыба?

Третий: (продолжает кайфовать) Вот так... На спине... Я вижу только небо...

Первый: Я – замёрз! Где полотенце?

Третий: (в кайфе) Наверное... там... у тебя в сумке...

Первый: У меня нет сумки!

Третий: Есть... Ты всегда ходил с огромной чёрной сумкой... с надписью «Биг-тур»... или что-то вроде...

Первый: (очень зло) Нет у меня никакого «Биг-тура»!

Третий: Есть... там где-нибудь валяется... поройся, поищи...

Второй: Кончилось время для сладких песен. Лажа!

Первый: (спокойно) В сумке нет полотенца.

Третий: Есть... Есть...

Первый: Тут только блокнот... книга... плёнки магнитофонные...

Третий: А ещё?

Первый: Ещё спички.

Третий: А ещё...

Первый: И ещё спички.

Третий: А ещё...

Первый: И ещё спички. И ещё! Снова спички! Только спички! Полная сумка спичек! Сплошные спички! (хохочет) Разве это не в духе нашего тогдашнего эксцентризма?

Третий: (испуганно) Что ты делаешь? Не сбивайся... мы теряем тему!

Первый: (смех) Я – тюлень!

Третий: (страх нарастает) Остановись!

Второй: Гвозди. Познание человечества завершилось.

Первый: Гогенцолерн? Винкельман! Где же ты?

Третий: Мы же решили, что его не было!

Второй: Лажа! Всё равно это неправильно!

Первый: Мистер Стремлинг! Сюда! Вот он! Вот! Эй! Где тропинка, по которой мы доберёмся к скатерти-самобранке? Там смазливая девка – Луна!

Третий: (стонет) Зачем же... Перестань... Не надо расширять место действия...

Первый: К чёрту правило трёх единств! Едим салат, жрём бутеры! Подайте-ка нам лапши с мёдом, чаю и борща с коньяком!

Третий: Ты всё разрушаешь!

Первый: Василий, вставай!

Третий: Не надо!

Второй: Меня больше нет!

Первый: Васька, подъём! Я знаю, ты мечтаешь о Уэмбли с Монтерреями, ты видишь своё имя в «горячих десятках», тебе грезится собственная морда, шевелящая жирными губами в телевизионных интервью!

Третий: Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Первый: Ву-у! Загудел паровоз! Кр-рр! Застрекотал мотоцикл! Ту-дух! Это раскололась земля!

Второй: Нет! Нет! Нет!

Пауза. Второй ставит телефон на прежнее место и начинает собирать разбросанные вокруг мешка вещи. Шуршит метла.

Первый: (устало) Вот и всё. Мы – искупались.

Третий: (коллапс) Биг-тур... На гряде... Сюзи...

Первый: Конн-конн... двери закрываются... конн-конн... прошлое отменяется... конн-конн...

Третий: (хрипит) Ва... ва... ваша жизнь... конч...

Первый: Конн-конн... Конн-конн...

Третий: (ползает) Привет. – Пока. – Ты где? – Я там. – Где дым? – Погас...

Первый: Где нож? – В воде.

Третий: Как меня зовут? – Нога. – Что за углом? – Гора. – Я хочу есть. – Нельзя. – Подари мне цветы... это дни плоскогорья... тебя бы сюда... связанные руки ночи... он не будет просить о многом... но он даст вздохнуть... горячая ярость её поцелуев... локомотив бретч... или что-то ещё... (бормочет, ползает, хрипит).

Первый: Конн-конн... конн-конн... Элен... Элен. Элен! Я застрял, Элен!

Второй лезет в мешок. Нарастающее шуршание метлы.

Действие четвёртое

Там же. «Жилище» Первого выглядит крайне плачевно; навес сломан, от него осталось лишь несколько досок; боковые стенки покосились, лампа разбита; таз и прочее имущество разбросано по сцене; хаос, грязь, запустение. У Второго тоже плохи дела; мешок разорван, на его месте беспорядочная куча хлама. Второй валяется тут же, спит, иногда вскрикивает, воет во сне. Возле него – пустые бутылки. Первый – на своём месте, похоже, он сильно пьян. На протяжении последующей сцены он будет находиться в состоянии прострации, его реакции, поведение мало адекватны происходящему. То громче, то тише шуршит метла. Где-то пиликает губная гармошка. Иногда слышны гитарные переборы, фрагментарные каденции баса, брейки ударных, пульсация перкуссии, всплески афро-бита, внезапные «индустриальные» акценты, разнообразные блоки конкретной музыки. Иногда – конденсируется многоголосый гул настраивающегося симфонического оркестра. Свет – по возможности психоделический, с широким спектром ирреальных оттенков.

Первый: (вяло, с тоской) Элен... Где ты... где ты, шляешься, Элен? Я – застрял, Элен! Элен... (невнятное бормотание).

Вскоре появляется Старая женщина. Она идёт очень медленно, что-то бормочет. Сначала её бормотание и бормотание Первого сливаются.

Старая женщина: Иду. Иду. Иду. По площади, по улице, по городу. Иду. По воде, по земле, по небу. Иду. Я знаю, куда я иду и куда я не иду. Ты знаешь, чего ты хочешь и чего ты не хочешь. Так любила говорить моя бабушка, так говорила она. Иду. Я хочу ничего. Хочешь ничего не хотеть? Или не хочешь. Вечная игра – слова против предметов. Предметы против понятий. Тысячи предметов. Миллионы понятий. Миллиарды слов. Кто их видел? Никто. Но они есть, слова. Иду. Иду. Мимо слов, сквозь слова, мимо всего, сквозь всё. Не упади, целуя меня. Ещё один кирпич. Всё равно я иду.

Старая женщина недалеко от Первого , но ближе к авансцене.

И слова – идут. Дождб, солб, молб. (пауза) Неисправная клавиша у пишущей машинки, буква «б» вместо мягкого знака. (пауза) Так никто и не отнес её в ремонт. (смех) Голб, болб, солб. Молб. Это тоже слова. Я знаю, когда я печатала и когда я не печатала. (пауза) Через площадь и за угол. Мимо жёлтого трупа театра. Будто. Дудто. (садится на сломанный ящик). Куда я иду? Кто-то ждёт меня? (долгая пауза, потом корчит гримасу, кокетливо) Гудто. Зудто. (говорит быстро) Сто лет подряд по одной и той же ёбаной улице, сто лет подряд по одной из красивейших улиц мира, будь она проклята. Иду. Иду. Мне надо купить кефира и молока, хлеба и булки. Старые дома не узнают меня, а ведь когда-то мы были знакомы. Не беспокойся, будь счастлив! Вы, господа, буквально раздевали меня своими взглядами! Болб! (потом говорит в прежнем, медленном темпе) Что-то для кота. Он ждёт еды. Он вечно хочет жрать. Он весь в еде. Всё про еду, всё для еды, только о еде. Зудто. Если я не принесу ему еды, он сожрёт меня. А потом снова будет ждать, когда я принесу ему еды.

Второй воет во сне, вскакивает и тут же падает.

Старая женщина брезгливо косится на него.

Болб! (перемещается по авансцене, частые остановки) Посидеть на скамейке, подышать гарью и пыльной зеленью. Не бросай пробку в траву! Запах чужих сигарет. Запах гудков и тормозов. Фу, какая вонь! (снова садится на ящик). Нет, я не буду здесь сидеть. (пауза) Толпа вокруг памятника. Калче клаб. (пауза) Хорошо бы сейчас выкурить сигаретку, хорошо бы сейчас выпить немножко коньяку. Какой-нибудь смешной джаз... (пощёлкивает пальцами в ритме легкого свинга) Там и сям гонят ливер из Изи. (встаёт, пощёлкивает пальцами, пританцовывает) Милые глупости бытия. (снова садится) В середине информационной программы я засну в своём кресле. Рефлекс. Релакс. (горячо) Выбросить бы телевизор в окно! Бумс! Разлетелся бы он на куски – или нет? Они сбежались бы, стали бы махать руками, охать, орать, верещать. Нет, дорогие мои, я не смогу вас развлечь, мне не дотащить его до окна. (пауза, потом презрительно) Они всегда там. Морщинистые лица, дрожащие головы, высохшие тела. Остатки глаз, расслабленная напряжённость потухших взглядов. Бумс! Мимо них, сквозь них! Если вглядеться то можно увидеть... услышать, как они говорят только одно – «Я – уже не совсем я. Извини. Так получилось». Хлоп! (встаёт, медленно подходит к спящему Второму, наклоняется, рассматривает его) Да, так получилось. Кто бы мог подумать? (смеётся) Как тяжело отлучаться от жизни! Как тяжело выпадать из неё! Дудто! Болб! Бумс! (берёт одну из валяющихся возле Второго пустых бутылок, нюхает её) Я – иду. Я – иду. (швыряет бутылку в сторону) Совершенно в кайф. Необычайно в кайф! (разглядывает мусорную кучу) Казалось, эти слова что-то значили. Зудто. Вся эта буйная культура. (роется в мусорной куче) Нам не надо образования! Дадим миру шанс! (вытаскивает из кучи старую тряпку и размахивает ею, как флагом) Интересно, что стало с ними? (пауза) А что стало со мной? (Набрасывает тряпку на лицо Второго, тот мычит) Я вижу тень твоего лица. (смеётся) Когда затихнешь ты в безмолвии суровом, под чёрным мрамором. Она не понимает, что этим убивает меня! (снова роется в мусорной куче) Фотографии и плакаты. Лица. Изменения. Отлучения. Повороты. Пересечения. Чёрные ямы пространств. (устало опускается на колени) Когда я была. (пауза)

(тихо) Весь день выносили вещи. (встаёт, подходит к ящику, на который садилась раньше, наклоняется за своей сумкой) Кресла, стулья, стол. Она была балериной. (роется в сумке) Ширмы. Диван. Зеркало. (зевает) Нихт родственников. Нет естакана. (хохочет) Вещи – в музей! Для улучшения интерьера служебных помещений! Голб! (пауза) Я тоже зашла в квартиру. (достаёт из сумки термос и пакет с бутербродами, ставит термос на ящик, разворачивает пакет) Запах прожитой жизни. (наливает себе чай). Засохшие цветы. Книги. (откусывает кусок бутерброда) Фотографии. Альбомы. (Жуёт, потом пьёт чай) Она отлучилась полностью. (жуёт, потом пьёт) Сухари в вазочке, половина луковицы... заварка в чайнике. (пьёт) Я тоже взяла кое-что. Извини... (жуёт, пьёт) так получилось... Немного кофе в жестянке, кружевную салфетку и одну фотографию. (завинчивает термос, убирает в сумку) Она и молодой мужчина. Набережная, пальмы. Двести лет назад. (достаёт платок, сморкается) Полмира здесь фотографировалось. (хихикает) Потом пойдут на пляж, потом – ресторан, потом – опять пляж. Набережная. Танцплощадка. Беззаботная южная любовь. (залезает на ящик с ногами, застывает в нелепой позе) Ночь. Молодые, загорелые, жадные тела. Иди ко мне! Тише! (спрыгивает с ящика, на цыпочках ходит вокруг него) Тише... Соседи ещё не спят... тоненькая фанерная стенка... Слышен каждый шорох... Плачет ребёнок – объелся персиками... лучше на пляж! Там – темно. (крадётся на самый край авансцены) Можно купаться голыми. (подпрыгивает) Можно обвить его ногами в воде! Можно любить в песке! Песок на губах! Солб! (ложится на спину, некрасиво растопырив ноги) Кажется, он был военным. Часто встречала его на лестнице. В руках – цветы. Однажды её срочно вызвали в театр. Он уныло спускался вниз. Пригласила его к себе. (ухмыляется) Он часто приходил потом, пока его не перевели на Дальний Восток. (торжествующе) Она так ничего и не узнала! Бумс! Молб! (пауза) Кефир в сумке – день прожит. (лежа на спине, плюёт вверх) Половина четвёртого. (плюёт) Девять утра. (плюёт) Семь вечера. (плюёт) Чего семь? Чего девять? (плюёт) Вот такой блюз! (вскакивает, оглядывается) Какая духота! Ветер усиливается. Похоже, будет дождь. Я просто проваливаюсь куда-то!

Первый: (встрепенулся) Элен...

Старая женщина: Что он сказал, этот застрявший? Элен? Нет, я не Элен. Нет. (рассматривает Первого). Да, он – застрял. И он. Как много их, застрявших. Везде они. Озабоченные своими бесконечными проблемами, беспомощные, как малые дети. Нет, я не Элен. А они всё застревают и застревают. Фонды, комиссии, комитеты. Муниципальные услуги. (подходит к Первому, тот бессмысленно таращится на неё) Что же будет... что же будет, если застрянут все? (гладит его по голове) Кто же поможет всем? (Первый икает). Сначала ещё пытались разобраться, вели разные исследования (Первый икает). Нет, этому нет конца (щёлкает Первогопо носу, смеётся, встает) А я – иду! (марширует на месте) Я знаю, что я не иду, но я – иду! (говорит в ритме марша) Как пройти на набережную? Набережная на берегу. А у него, может, и усов-то нет. Работать надо – и деньги будут! Накатывает! (пауза) Я приносила ему молоко. (пауза) Хлеб. (пауза) Масло. (пауза) И солб. (пауза) Тридцать лет. (садится на «корточки» рядом с Первым) Вечно голоден – как кот. Всё никак не мог наесться. Ел, ел, ел. (начинает кружить вокруг Первого) Не могу сказать, что я мечтала именно о такой жизни, но и это было неплохо. Зудто! Он рассказывал мне разное – жизнь после смерти, светящийся вокзал, край света. Мне очень нравилась его дурацкая, в общем-то присказка: «Не знаю даже, что и сказать, вам на это». (смеётся) Странно – взрослый мужчина и не знает, что сказать. (смеётся) Вам на это. (пауза. Старая женщина останавливается за Первым, у него за спиной) Первый раз я подкралась к нему ночью. До этого он ещё колебался, раздумывал, но когда он увидел искажённое страстью лицо самки, то уже ничего не смог возразить. (громко) Я чуть ли не силой взяла его тогда! (отбегает в сторону, садится верхом на какое-то бревно и начинает на нём ездить вверх-вниз) Я делала, что хотела! Он был покорным, ведомым, весь в моей власти! Бумс! Бумс! Бумс! (сидя на бревне, ложится на спину и разбрасывает руки). Эта схватка напоминала одну сцену из модного тогда фильма... (лежа на бревне, покачивается) там играла популярная секс-бомба с лёгким налетом интеллектуальности. (протяжно) Интеллектуальная такая блядь... (энергично) Толб! Толб! Толб! (пауза) Я... (тихо) я всегда любила кино. (совсем тихо). Я смотрела всё подряд, а по вечерам рассказывала ему. Всё подряд, нон-стоп. (Первый шарит вокруг себя, находит хабарик, раскуривает) Сначала он раздражался, а потом привык, как миленький. Ждал, когда я приду. (Старая женщинавстаёт, подходит к Первому, забирает у него окурок. Тот не сопротивляется, сразу валится набок) Ждал моих рассказов. (затягивается) Мне очень нравился крутой боевик, в котором банда диких черногорцев охотилась за белой лошадью. Лошадь скакала верхом на обнажённой героине. (отбрасывает окурок, смеётся) Хлоп! Хлоп! Хлоп! (отходит вглубь сцены) Он считал меня ограниченной, чрезмерно похотливой и гиперсексуальной. (делает «по-маленькому») Да, я нравилась ему. «Ты думаешь только об этом», – говорил он мне. (встаёт) «Тебя ничего не интересует, кроме этого». (стоит со спущенными трусами) Да, меня всегда интересовало только это. Все мои благие порывы... (одевается, поправляет юбку) Нет, я ни о чём не жалею. Болб. (переходит авансцену) Моя подруга Марта упрекала меня за то, что я разбрасываюсь. (резко) Я не хотела ждать! (пауза) Я знаю, чего я хотела и чего я не хотела. (достаёт из сумки зонтик) Ветер усиливается? Тает снег? (раскрывает зонтик) Надо торопиться, надо купить хлеб. Надо куда-то спешить! Зудто! После того, как я поверну за угол, до булочной будет рукой подать. (небольшой прыжок) Я возьму большую дурацкую вилку и буду тыкать ею в буханки. (прыжок) Хлоп. (прыжок) Хлоп. (прыжок) Многие будут делать то же самое. (прыжок) А те, у кого нет вилок, будут спрашивать, не слишком ли чёрств хлеб. (прыжок) Вот и поговорили. (прыжок) Вот и славненько. (прыжок) Совершенно в кайф. (прыжок) Ку-ку!

Второй просыпается и, пошатываясь, встаёт. Делает шаг в сторону Старой женщины и, споткнувшись, падает. Старая женщина смеётся.

Они вдвоем ухаживали за мной – Кирилл и его суетливый приятель с немецкой фамилией. (Второй стонет) Как-то решили поехать ночью за город, искупаться в заливе. (Второй стонет) Где-нибудь в районе острова Сент-Джорджа. (Второйкое-как встаёт и снова падает) Немец почему-то не смог... (складывает зонтик, убирает его в сумку) поехали вдвоём. Вышли из электрички. (поднимает окурок, закуривает) Покурили на платформе. Всё вокруг напоминало театральную декорацию. (оглядывается по сторонам) Тропинка, сосны, редкие огоньки дач. (прислушивается) Где-то негры пели рэп. (значительно) Бескровная победа чёрных! (Второй ползёт к ней) Бледный свет ночного залива. (Второй смеётся) Комары. (Второй ползёт к ней) Рыбаки-полуночники на гряде. (Второй подполз совсем близко, но Старая женщина отбегает в сторону) Когда мы выходили из воды, он взял меня за руку. (Второй, смеясь, ползёт к ней, она, смеясь, отбегает в сторону). Долго мы брели по отмели. (та же игра) Он так держал меня за руку... (смеётся) уже потом, через семьдесят лет, я поняла, что это было острее сотни иных слияний. (Второй ползёт – она отскакивает) Тем более, что итог один – воспоминания. (та же игра) Среди деревьев он обнял меня и посмотрел мне в глаза. (Второйпрыгает на неё, но не дотягивается. Она отскакивает и, поскользнувшись, падает.) Мы упали на песок. (оба смеются) Начало июня – песок на губах! (пауза. Первыйзаворочался) Как-то я дважды ходила за хлебом. Будто. (пауза) Видимо, я сильно провалилась в тот день.

Первый: (скулит) Элен. Элен. Где ты, Элен?

Старая женщина: Он всё твердит это имя. Он ждёт какую-то Элен. Нет, я – не Элен. (приподнимается на локтях) Они все со странностями, эти несчастные застрявшие. Может быть, я напоминаю ему кого-то? Ту, которую зовут Элен? (пауза) Тридцать лет. (пауза) Они капризничают, ворчат, они категорично судят обо всём. (встаёт) Быстро или медленно пролетели тридцать лет? Сорок лет? Сто лет? (отряхивается) Нон-стоп. Когда мне 64. Я не знаю, с чем сравнивать. Я и не сравниваю. Я – иду.

Второй швыряет в неё смятую газету, она увертывается. Берёт что-то из кучи мусора и швыряет во Второго . Попадает.

Булочная на берегу! (снова швыряет) Как надоела эта зависимость от бессмысленных потребностей высыхающего тела! (смеётся, швыряет чем-то в Первого) Король Хлеб! (швыряет во Второго) Герцогиня Булка! (то же действие, швыряет поочередно, то в Первого, то во Второго) Герцог Кефир! Синьор Помидор! Ролб! Ролб! Ролб! (Первый снова заваливается набок. Второйкуда-то уползает) (переводит дух) Ключ в замок – вперед, направо, на себя. Ритуалы! Рефлексы! Релаксы! Ежедневный осмотр пустого почтового ящика! (бьёт ногой по мусорной куче, разбрасывает хлам в разныестороны) Позвонить на почту и спросить: «Почему же вы не приносите мне уведомление с того света? Вы что, потеряли его?» Ах, суки! Я буду жаловаться, я буду писать, вызывать, звонить, орать, тошнить, блевать, срать, бить стёкла, сжигать дома, вычерпывать реки, опрокидывать машины, рвать траву, ломать деревья! Долб! (вне себя отгнева) Ещё его раздражало, что я проваливаюсь! (чужим голосом) «Куда это ты проваливаешься? К чему эти проваливания?» (Зло) А как объяснить? Я и сама не знаю. Это происходит – и всё! Просто происходит. Странное чувство. (пауза) Липкая пустота... будто бы земля раздвигается и ты повисаешь в бездонной пропасти. Ау-у-у! (пауза) Ни хрена не даёт ответа. Только не знал он, лапочка, что после того, как я провалилась в первый раз, я уже никогда не возвращалась назад до конца. Ни-ког-да. Нельзя вернуться. Им только кажется, что ты возвращаешься. И ему казалось. А я всё больше оставалась там, в липкой пропасти. Я проваливалась всё глубже и глубже. Я и сейчас проваливаюсь. Просто проваливаюсь куда-то!

Первый: Элен? Где ты была? Где ты была, Элен?

Старая женщина: Шлепс!

Первый: Элен... Ты не Элен, да?

Старая женщина: Нет никакой Элен. И не было никогда. Болб, молб. Даже сейчас я думаю об этом. Я продолжаю думать об этом. И морщинистые головы – они тоже думают об этом. (злобно хохочет) Взять и спросить у кого-нибудь из них: «Уважаемая морщинистая голова, уважаемое высохшее тело, не будете ли вы так любезны, ответить на один крохотулечный вопросик? Нашим читателям было бы очень интересно узнать – думаете ли вы об этом?» Джух! Вспышка в остатках глаз! (пауза, потом тихо) Все думают об этом... Старик, который прихватил меня возле бани... Ему сильно мешал живот, никак не мог дотянуться до меня, как следует. Оттолкнула его, ушла. До сих пор не пойму, зачем этот тип, с которым я познакомилась в универсаме, в самый последний, в самый кайфовый момент, подсовывал мне курицу под попочку? Холодный, мокрый, шершавый цыплёнок... Шуба-дуба-блюз!

Первый вновь сел. Трёт лицо руками, пытается привести себя в порядок, причёсывается. Старая женщина находит метлу и начинает уборку возле его ящика.

Это ещё в школе началось. Сладкая дрожь. Загадочные риффы секса. Мощный драйв желаний. Я не могла справиться с собой. (усмехается, Первый тоже) Он учил меня играть на гитаре. Держи ритм! Уан, ту, три! Ходили на концерты. Муви! Улица Рубинштейна, 13. Толпа у входа. Тупорылые дружинники. Озверевшая старуха-билетёрша. Наверх! (Первый усмехается) Вперед! Голб! Молб! Долб! Возбуждённые лица счастливых заговорщиков. Солб! Настройка инструментов. Толб! Пьянство на каждом углу. Бумс! Бородатый ведущий с бабочкой. Рёв зала. Хоп! По фойе бегает хорошенькая маленькая брюнетка с большой косой. Песня о чужестранце. В городе чужом, незнакомом...

Первый усмехается, она тоже.

Он собирал пластинки и всё хвастался одной, на которой Джон Майл играет карандашом на бубне. Его убили потом. Или в армии – или в тюрьме. Или не его. А, не помню я...

Появляется Второй , он тащит огромный пустой мешок.

Где-то я работала, по выходным всей компанией часто ездили за город, куда-нибудь поближе к воде. Забудь своё имя и стань рекой. Шашлыки, гитары, палатки и прочая ерунда. Воскресным вечером – назад, в душной, вонючей электричке. Толкотня. Здравствуйте, товарищ понедельник!

Второй начинает складывать в пустой мешок разбросанные вещи, Старая женщина подметает и кое-что относит в мешок. Первый выскребает из корзины остатки еды.

Однажды на соседнем озере произошел странный случай – из воды вынырнуло чудовище доисторического типа и стало громко, тоскливо выть. Ву-у-у! (Первый смеётся, Второй тоже) Да, жизнь не сахар. Вызвали солдат, пожарных, омоновцев. Приехало несколько «Скорых». Кто-то сошёл с ума. Прощелыга-репортёр с лицом честного негодяя, сказал потом по ящику, что это была обычная массовая галлюцинация, вызванная большой концентрацией нитратов, соцнеравенством и софистикой демократов. Смотри, не сдохни, как собака!

Все трое смеются.

Теперь бы на такое мелкое событие никто бы и внимания не обратил. Ну, эназа брик ин зе вол... Делов-то! После появления Сэра Френсиса уже никто ничему не удивляется. (пауза) А я – иду! (снова продолжает уборку) Помню, застрявший всё спрашивал меня: «Ну, что там слышно новенького про Сэра Френсиса?» Очень его это интересовало. Да, он близко, Сэр Френсис, его уже много раз видели в черте города. Он не один, с ним его оруженосец Платини. Хотя и это уже никого не удивляет по-настоящему. Так, мелкая тусовка. Вот когда он только-только появился, тогда все были напуганы! Взбудоражены! (Первый настороженно застыл. Второйзалезает в новый мешок.) Я тоже как-то здорово струхнула... когда ночью кто-то постучал в окно. Только прошла последняя электричка в сторону города, шесть минут второго, тишина – и вдруг... Ух! Но оказалось – это трое молодых ребят, они страшно проголодались после ночного купания и попросили чего-нибудь поесть. Веселый стёб, смехуёчки разные... Я как раз убирала со стола. Я угостила их чаем, бутербродами. (Остановилась, с улыбкой) Один из них так пялился на меня, кто знает, в иной ситуации... Но в соседней комнате меня ждал он, я проводила ребят и пошла к нему. (пауза) Два дня он прожил у меня. Я угощала его яблоками, которые Татьяна привезла из своего сада, мы о чём-то говорили... иф ю вона... я вдруг поняла, что он не слушает меня, а только делает вид. Смотрит на мой рот. (Мстительно) Я тоже взяла и отключила слух, сосредоточилась на его губах... (хищно) Солб... Где-то сбоку пролетали какие-то слова, которые, как всегда, ничего не значили. Вдруг он набросился на меня, стал вдавливать в стенку, терзать, кусать, мять! Он не любил меня, но какое это тогда имело значение?!

Старая женщина заканчивает уборку и выходит на авансцену.

А рано утром прибежал взволнованный сосед, полковник в отставке. Он долго служил на Дальнем Востоке. Союз Нерушимый! Он любил рассказывать, как в молодости у него был роман с балериной. Однако на этот раз его было трудно узнать! Хорошо выбритый, с прекрасной выправкой, он шатался, брёл согнувшись, придерживал отстёгивающийся протез и что-то гневно, шепеляво кричал беззубым ртом, показывая рукой в сторону леса. Оказывается, только что, на опушке леса, мимо него промчался Сэр Френсис! Полковник побежал было дальше – собирать народ, звонить в милицию, но метров через десять поскользнулся, упал в некошеную траву, из горла у него хлынула кровь и он тут же умер. А Сэр Френсис так и не появился у нас, очевидно, у него были совсем другие планы. Болб!

Пауза.

А я – иду. Я продолжаю идти. Пора кормить обжору-кота. Пора переходить площадь. (собирается) Пора пробиваться на ту сторону. Молб! (неистово) Я просто проваливаюсь куда-то!