Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №4"

Автор книги: Анатолий Радов

Соавторы: Евгений Константинов,Дмитрий Щеглов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2

Повесив на ворота замок, Николай Иванович вернулся обратно к себе. А главный бухгалтер Гурьевна, старушка Гапа и Лиза собрались в бухгалтерии. Стресс, полученный от общения с пайщиками, можно было снять только в личном общении. Главбух перекладывала бумаги из одной стопки в другую, Лиза тихо села у окна, и только одна Гапа нервно потирала руки и ходила из угла в угол.

– Слава богу, сегодня в первый раз спокойно обошлось! – сказала она, остановившись напротив Лизы. – Счастливая у вас, Елисавета, рука!

Старушка предпочитала произносить имя Елизавета, на старинный лад, через букву «с».

– А как обычно бывает? – спросила Лиза.

Гурьевна усмехнулась, а словоохотливая Гапа, довольная тем, что нашла внимательную слушательницу, стала доставать из сундука памяти и перетряхивать старые воспоминания:

– Видишь, сегодня никого нет, все попрятались!

– У вас еще есть работники? – удивилась Лиза.

– А ты как думала? Прораба Кузьмича, после того как ему ноги повыворачивали задом наперед, по четвергам тут с собаками не найдешь.

– Насчет ног Гапа шутит! – сказала Гурьевна, перехватив тревожно-удивленный взгляд Лизы. – Есть слишком агрессивные пайщики. А что, я их понимаю. Деньги с них собрали, а ничего не строится, да еще некоторые огрызаются.

Она недвусмысленно посмотрела на старушку-архитектора.

– Вот Кузьмичу руки и заломили, чтобы не выступал. Директор наш последний, Капецкий Николай, – уравновешенный, уважительный, людям объяснит, успокоит, без эксцессов встречи при нем заканчиваются. А до этого другой тут был, нервный: и милиция приезжала, и ОМОН – разнимали. Зато теперь в конторе спокойно! Работнички наши на всякий случай разбегаются, дела сразу у всех находятся. Хотя какие дела…

– И много еще человек работает в фирме? – полюбопытствовала Лиза.

– Кто еще работает? Сейчас расскажу. – Гапа начала загибать пальцы: – Прораб Кузьмич! Мыкола, водитель для разъездов, и уборщица Катя – она одновременно и повар у нас. Секретарша в отпуске. Менеджер вчера уволился! Вас на его место приняли. А рабочие нам пока не нужны. Так что у нас сейчас весь штат укомплектован. Вот не хватало у меня помощника, и мне, Лиза, вас дали!

– Вы забыли еще добавить! – ядовито улыбнулась Гурьевна.

– Что забыла? – встрепенулась старушка.

– Забыли добавить, что Мыкола – мой любовник!

«Или больной вопрос, или соперницу увидела во мне, или решила сама упредить», – подумала про себя Лиза.

Старушка Гапа спокойно согласилась с дополнением:

– У нас два совместителя: Катя – повар и уборщица, и Мыкола – любовник и водитель!

– А кого он обслуживает?

Лиза спросила без задней мысли, она имела в виду машину, будущие поездки, но не побочные функции водителя. Гапа понизила голос и, обиженно поджав губы, тихо прошептала:

– Он должен всех обслуживать, а обслуживает только ее одну!

Главбух Гурьевна моментально поставила завистницу на место:

– Ну, только не хватало, чтобы он еще и тебя обслуживал!

– А почему бы и нет? Деньги ему платит фирма, а не ты, дорогая. Николай Иванович, между прочим, сказал Мыколе, что он общий. В первую очередь он должен быть подо мною, а не наоборот.

Спор, похоже, был давний. Между женщинами, должно быть, пробежала голодная и брехливая собака. Неприязненные отношения видны были невооруженным взглядом.

– Ну вот еще, колхоз будем устраивать! Мыколы на всех не хватит! – засмеялась Любовь Гурьевна. – А чтобы он был под вами – это извращение. Разве только иногда и между прочим!

Разговаривали они на двух разных языках. Старушка рассвирепела и попыталась взять реванш, не сознавая того, что разговор проходит в двух разных плоскостях. Она вспыхнула как порох и понесла сущий вздор:

– Минуточку! Минуточку! А кто тебе нашел его? Кто его привел? Я думаю, надо раз и навсегда в этом деле поставить точку. Мыколу нам дали для совместного использования, а ты делиться не хочешь?

Лизу разбирал смех. Где этот Мыкола? Хоть посмотреть бы на него одним глазом, из-за чего весь этот сыр-бор? Во дворе она видела только одну новую иномарку, «Тойоту». Неужели этот автомобиль им дан для служебных поездок? Неплохо живут дамы! Из-за него можно и поспорить! А на чем же тогда ездит директор? Сомнение захотелось разрешить.

– Это чья машина? – Лиза показала рукой за окно на иномарку.

Гапа замахала руками:

– Ты что, это директорская. Он сам на ней ездит, без водителя. А нам на остальных дали «Шкоду». А ее Гурьевна зажала. Никому не дает поездить на Мыколе. Он на «Шкоде» водителем.

– А где он сейчас?

Гурьевна подала голос:

– Мыкола с Кузьмичом уехали по делам, а потом я поеду в банк!

– Ты вчера ездила в банк, сегодня едешь. Что ты там делаешь каждый день?

– Раз еду, значит, надо! – резко оборвала старушку Гурьевна. Препираясь, она успела подписать платежные поручения, поставить на них печати и сейчас направлялась в соседний кабинет. С порога объявила старушке: – Марья Ивановна, боюсь я, что из банка мы уже не приедем. Вы бы, вместо того чтобы с утра бездельничать и ждать машину, могли бы своим ходом съездить, отвезти на согласование документы. Моего Мыколу ждать не надо, он делом будет занят.

Лучше бы главный бухгалтер молчала. Лизе показалось, что в костер плеснули бензина. Гапа неистовствовала:

– Знаем мы, чем он занят будет! Нечего из работы устраивать балаган. Если он всем дан, пусть всех и обслуживает, а не только избранных.

Гурьевна прикрыла за собой дверь, а вслед ей продолжал нестись взбудораженный ею поток нелицеприятных обвинений. Старушка обратилась за моральной поддержкой к Лизе:

– Если она молодая, то это не значит, что ей с неба должны сыпаться хурма и виноград, а остальным снег и град. Мы тоже люди и хотим есть на блюде, и, пожалуйста, не надо нас тыкать между ребер, промеж глаз. Как вы думаете, Елизавета, не следует ли мне напрямую обратиться за поддержкой к Николаю Ивановичу: Вот возьму и пойду сейчас…

Закончить она не успела. Из коридора, куда только что вышла главный бухгалтер, раздался душераздирающий, полный животного ужаса и страха вопль. Кричала Гурьевна. Старушка, собравшаяся открыть дверь, струхнула и забежала за рабочий стол главного бухгалтера. Оттуда, нервно перебирая в руках папку с документами, она попросила Елизавету:

– Лиза, выгляни, пожалуйста, посмотри, что там случилось.

Выглядывать никуда не пришлось. В кабинет влетела взволнованная, с помертвелыми, трясущимися губами Любовь Гурьевна. Она непроизвольно отстранила старушку и без сил плюхнулась в свое кресло.

– Ни-ни-ко-ко-лай Иван-нович! Николай Иванович!

– Что «Николай Иванович»?

Любовь Гурьевна пальцем показывала в сторону соседнего кабинета.

– Николай Иванович… Сидит в кресле… Я ему кладу на подпись платежное поручение, а он…

– Что «он», не подписывает?

– Да! Не подписывает! Он, похоже, труп! Его… его убили!

У Лизы по коже пробежали мурашки. Поскольку обе женщины были невменяемы – одна в истерике, другая с испугу забилась в угол, – Лиза решила проверить слова главного бухгалтера. Она знала, как страшна паника. Может, человеку плохо, у него сердечный приступ, ему нужно дать лекарство, сделать укол, вовремя вызвать «Скорую помощь», а в это время окружающие его люди растеряны. Уходят драгоценные минуты, которых потом не вернешь.

– Успокойтесь обе! – приказала Лиза. – Я сейчас сама гляну.

– Ой, не ходила бы ты, Лизонька! – по-собачьи заскулила старушка, но дорогу заступать не стала.

Обернувшись в коридоре, Елизавета увидела, что старушка испуганно выглядывает из-за полуоткрытой двери. Вот и кабинет генерального директора. За сегодняшний день Лиза второй раз переступала его порог. Несмотря на жаркую погоду, холодок тревоги ужом забрался под легкое ситцевое платье. Директор, Капецкий Николай Иванович, чуть откинув голову назад, сидел в кресле. Руки на столе, лицо спокойное, спина прямая. Спит или в обмороке, решила Лиза и позвала:

– Николай Иванович!.. Николай Иванович! Вам плохо?

В ответ тишина. На неподвижном лице Капецкого не дрогнул ни один мускул. Николай Иванович не мигая смотрел вперед. Это уже хуже! Тут и курсы санинструкторов не помогут. Лиза быстро взяла со стола раскрытую бутылку минеральной воды и решила побрызгать водой на директорское лицо. Она зашла сбоку и на виске директора увидела крохотную, со срез обычного карандаша, дырочку и вытекающую из нее кровь. Дырка была искусственного происхождения. Именно этим виском он сидел напротив открытого окна. Лиза зачем-то потрогала его руку, стараясь нащупать пульс. В кабинет в это время заглянула Гапа. Увидев, что Лиза, как заправская медсестра, ищет кровеносную жилку, она приободрилась.

– Я думаю, «скорую» надо вызвать! – безапелляционно заявила старушка.

Лиза отрицательно покачала головой:

– Милицию вызывайте.

– Его убили?

В испуганных глазах старушки зажглись искры нешуточного любопытства. Пресная старческая жизнь враз стала интересной.

– Не знаю!.. Может быть, он сам! – сказала Лиза.

Она посмотрела на пол рядом с креслом. На полу ничего лишнего не было, лишь натекла небольшая лужица крови. А на столе перед директором лежали платежные поручения, принесенные главным бухгалтером на подпись. Из-за спины Гапы выглядывала Гурьевна, у нее прошел внезапный испуг, хотя на лице осталась мертвенная бледность. Она отстранила старушку и, пройдя в кабинет, забрала со стола платежные поручения.

– Ничего здесь не трогайте до приезда милиции! – посоветовала Лиза.

Главный бухгалтер, не обращая на нее никакого внимания, сложила документы в целлофановую папку и сказала:

– Милиция сейчас понаедет! Опечатает все! Надо хоть печать с собой унести и чековую книжку! А то и зарплаты не получишь.

Никого не стесняясь, она начала открывать ящики директорского стола. Не найдя там ничего интересного, стала обшаривать карманы Николая Ивановича. На свет появился бумажник директора. Она вытащила его и разложила содержимое на столе.

– Ага, вот то, что нужно! – радостно воскликнула она.

Лиза со страхом следила за ее манипуляциями. На стол лег техпаспорт автомобиля «Тойота». Остальное, в том числе и деньги, Любовь Гурьевна сложила обратно в бумажник и положила его во внутренний карман пиджака.

– Техпаспорт без ключей никому не нужен, – заявила она. Затем похлопала по карманам брюк. В правом кармане зазвенело. На свет была извлечена связка ключей. Главбух сняла со связки два ключа и пояснила: – От машины! Остальные трогать не будем! Сейчас положу обратно.

Хотя она и обещала остальное не трогать, но со связкой ключей подошла к сейфу. Лиза равнодушно наблюдала за ее манипуляциями, а вот у старушки Гапы разгорелись глаза.

– Сейфовых два ключа! – стала она подсказывать главному бухгалтеру. – Один верхний, другой нижний.

– Знаю! – отмахнулась Гурьевна и, вставив оба ключа в старинный насыпной сейф, открыла его. Обычно в кино в таких случаях показывают полки, забитые доверху пачками с зеленью, и одну или две сверхважные бумажки; в нашем же случае было как раз наоборот: на полках лежало несколько скоросшивателей, а денежных пачек ни одной не было. Разочарованная Гапа воскликнула:

– А где деньги?

– В банке! Где же им быть!

Гурьевна вытащила все до одного скоросшиватели и закрыла сейф. Свои действия она объяснила просто:

– Кабинет могут опечатать, а нам работать надо. Здесь учредительные документы и так, кое-что еще, пусть побудут пока у меня.

Ключи она положила не в карман брюк, а опустила в боковой карман пиджака директора.

– Вот теперь можно и милицию вызывать, – сказала главный бухгалтер. Она была совершенно спокойна.

– А я думаю, Кузьмича и Мыколу надо вызвать! – предложила старушка-архитектор.

– Зачем?

– Пусть нас домой отвезут! Одной страшно возвращаться. Вдруг нас тоже по дороге…

Да кому вы, старая перечница, нужны? – и тут не утерпела Гурьевна, чтобы не поддеть архитекторшу.

В роковые, как раньше говорили, минуты раскрываются людские души. Лиза поняла, что с двумя дамами каши не сваришь. Главбух будет наводить глянец перед приездом милиции и, думая прежде всего о деле, прятать документы, а вторая – резко ощутив ценность собственной персоны, – попросит танк для сопровождения.

– Я ГАП, я главный архитектор проекта! – возмутилась старушка. – Может быть, целили в меня, а попали в него! Меня в первую очередь надо будет на машине сегодня отвезти домой!

«Ну, слава богу, раз взыграли амбиции – значит, пришли в себя», – подумала Лиза и еще раз настоятельно попросила ничего в кабинете не трогать. Дамы, теперь уже втроем, осторожно вышли из кабинета и притворили дверь.

– Кто будет звонить? – спросила Лиза.

И главный бухгалтер, и архитекторша не рвались грудью закрывать амбразуру. Житейский опыт подсказывал им, что чем дальше ты от органов, тем спокойнее жизнь.

– Учредителям надо позвонить! – сказала Гурьевна.

– Да-да! – подтвердила старушка-архитектор. – Надо поставить их в известность, что мы живы-здоровы, что с нами ничего не случилось.

– И поощрить за это! – ехидно улыбнулась главный бухгалтер. – Про премию напомнить!

– Какую премию? – клюнула старушка на неуместную шутку.

– Премию должны дать вам, Марья Ивановна, что вы живы остались!

Звонить никто из них так и не захотел. Пришлось Лизе самой набирать номер милиции. Когда ей ответил дежурный, она назвала адрес и сказала, что у них обнаружен труп директора. Ее попросили никуда не уезжать и ждать приезда милиции. После этого было сделано еще несколько звонков. Главный бухгалтер дозвонилась по мобильному телефону до прораба Кузьмича, уехавшего с утра с водителем Мыколой, и рассказала им о происшествии.

– Вы где? Огнетушители заправляете?

Затем разговор прервался. Когда она снова соединилась с ними, ей было объявлено, что у них сломалась машина и они вряд ли сегодня доедут до места, а завтра, наверно, будут ремонтироваться. Тогда Гурьевна жестко заявила в телефон:

– Слушай, Мыкола!.. Кузьмич, если хочет, может не возвращаться, это его личное дело, а ты-то чего испугался? – Ее голос вдруг поменял тембр и стал нежным и воркующим: – Приезжай, Мыколаша. Я торт твой любимый купила! Домой меня отвезешь.

– И меня! – не забыла напомнить о себе Гапа.

– Все ясно, – сказала главбух, – никто не хочет связываться с милицией. Замучаешься потом давать показания.

Гурьевна предложила Лизе позвонить учредителям.

– Кому?

– Позвони в банк «Бакланстрой», директору. Он сам остальных оповестит. Скажи, что меня нету, я в налоговой инспекции.

– А я в архитектурном контроле! – подсказала Гапа.

Главбух сама набрала номер телефона и передала трубку Лизе.

На том конце провода быстро ответили. Секретарша подтвердила, что это приемная директора банка «Бакланстрой».

Лиза представилась:

– Фирма «Парадиз-сити». Елизавета Степановна Беркут, экономист. У нас чрезвычайное происшествие!

– Что случилось? – не меняя тона, вежливо спросила секретарша.

– Генерального директора убили!

Секретарша тут же попросила подождать, а потом сообщила, что соединяет с директором банка Помпеем Николаем Васильевичем. Через несколько секунд в трубке прорезался властный мужской голос:

– Добрый день, Елизавета Степановна. Что у вас стряслось?

– Генерального директора, по-моему, убили!

– Что значит «по-моему»? А если не по-вашему-моему, так он что тогда, может быть еще живой?

Лиза разозлилась. С ней разговаривали невероятно грубым тоном, а она к этому не привыкла. В сельской школе, где она до этого преподавала, был чуткий интеллигентный директор-душка. Учителя, невзирая на возраст коллег, даже за пределами школы были друг с другом на «вы», а тут какой-то новоявленный нувориш корчит из себя барина, перед которым надо шапку ломать. Она решила сразу его осадить:

– Милостивый сударь, когда я говорю: «по-моему, его убили», – я имею в виду, что это не суицид, что он не покончил собой и не попал под автомобиль. Он мертв, находится у себя в кабинете в кресле, и у него на виске пулевое отверстие. Вы, может быть, думаете, он в ухе ковырялся, промахнулся, сам себе в виске пальцем сделал дырку и сейчас возьмет трубку? Уверяю вас, вы глубоко заблуждаетесь.

После такой отповеди на том конце провода замолчали. Затем Николай Васильевич, или Никвас, как его мысленно окрестила Елизавета, спросил, где остальные.

Так как трубку слушали три уха: одно – Лизино и два – главного бухгалтера и старушки-архитектора, – то, как только последовал вопрос, они тут же замахали руками, показывая, что их нет.

– Прораб Кузьмич и водитель с утра уехали заправить огнетушители, – сказала Лиза, – а главный бухгалтер и главный архитектор встречают на улице милицию.

– Спасибо, что позвонили! – поблагодарил ее Никвас, давая понять, что разговор окончен. – Я сейчас пришлю адвоката.

– И последнее, – сказала Лиза, – не кладите трубку! Кто поставит в известность родных о случившемся?

Елизавета услышала на том конце провода вздох облегчения. Голос директора банка вдруг стал тихим и вкрадчивым:

– А разве это должны делать мы, а не милиция?

Стыдить, взывать к совести в мире джунглей, где бродят финансовые хищники, бесполезно. Лиза нарочно громко хмыкнула в трубку, давая тем самым собеседнику понять, что о нем думает, и сказала:

– До свиданья!

– Всего доброго!

После проведенных переговоров обе дамы уважительно смотрели на нее. Подчиненность положения выработала в них условные рефлексы чинопочитания, и поэтому чужое поведение и манера разговора, исполненная собственного достоинства, вызывали невольное чувство восхищения.

– Молодец, Лиза, так и надо с ними разговаривать.

Глава 3

Минут через десять послышался звук милицейской сирены, и за воротами строительной площадки остановился милицейский «уазик». Из него вышли два милиционера, третий остался за рулем автомобиля. Они загромыхали цепью на воротах. Гапа кинулась их встречать. Лиза и Любовь Гурьевна остались на крыльце.

– Надеюсь, ты понимаешь, – негромко сказала главбух Лизе, – рассказывать милиции о том, что я проверила его карманы, не стоит.

– Понимаю! – сказала Лиза, однако спросила: – А зачем вы это сделали?

– Ключи наши забрала от машины. Прошлый раз такую же «Тойоту» на штрафную стоянку отогнали, так от нее только остов остался, сняли с нее все подчистую.

– Кто?

– В наш век разве виноватого найдешь? Сами виноваты.

– А Гапа не расскажет?

Гурьевна, впервые с момента трагедии, улыбнулась:

– Свои интересы Гапа блюдет превыше всего. За нее можешь не бояться. Она, если даже что лишнее сболтнет, тут же откажется. Ты не смотри, что она с приветом.

Лиза еще кое-что хотела уточнить, но к ним уже приближались оперативники, один с сержантскими нашивками, даже с автоматом в руках. Капитан, бравый молодец с военной выправкой, острым взглядом окинул пустынную строительную площадку и, не найдя на ней ничего заслуживающего внимания, остановил свой взор на Лизе. Рядом, смешно, как воробей, подпрыгивая на одной ноге, семенила Гапа. До Лизы донеслось, как она выговаривала милиционерам:

– Вы должны нас защищать от бандитов, а вы нас бросили на произвол судьбы.

– Мы вас, Марья Ивановна, с утра и до вечера защищаем! – лениво отбрехивался капитан.

«Если он Гапу назвал по имени-отчеству, значит, они знакомы, – сообразила Лиза. – Наверно, вызывала его до этого».

А старушка продолжала разоряться:

– Жизнь человеческую превратили в копейку! Стреляют в нас кто только ни попадя.

– И в вас стреляли? – капитан искоса посмотрел на старушку.

– Бог миловал. Я никому ничего в своей жизни плохого не сделала, кроме хорошего.

– Поэтому и живы остались?

– Смех здесь неуместен! – одернула его старушка. – Не можете нас защитить, так хоть ведите себя соответственно случаю. У нас уважаемого директора убили!

Капитан поморщился как от зубной боли.

– Работа у нас такая, Марья Ивановна! Показывайте, что вам привиделось на этот раз. – И представился Лизе: – Капитан Антон Стецкий! Территориальный отдел по расследованию тяжких преступлений.

Спешки в его действиях не наблюдалось. Он не бросился, как ищейка, в тот кабинет, где находился труп директора, а внимательно, слишком внимательно разглядывал Лизу. Она даже поежилась под его взглядом. «Этот не будет вынюхивать следы скрывшегося преступника, чтобы взять след, а начнет копать внутри фирмы», – почему-то подумала Лиза. Слишком долгий взгляд капитана становился неприличным. Ну да ему что, он может объяснить его служебной необходимостью.

– Я Лиза Беркут! А это главный бухгалтер Любовь Гурьевна! – представилась в ответ Лиза.

– Знаком-с! – Капитан мазнул взглядом по Любови Гурьевне и снова вперился в Лизу: – Ведите!

О бедном сержанте с автоматом при обмене верительными грамотами забыли, но он был не в обиде. Пока его начальник разговаривал с женщинами, сержант решил обследовать территорию за домом-офисом.

– Кабинет директора с той стороны? – спросил он женщин, пока они не втянулись в дом следом за злоязычным капитаном.

– С той, с той! – подтвердила старушка Гапа. – Оттуда, милок, стреляли. Иди поищи гильзу. И руками, смотри, ее не бери, на ней следы преступника могут остаться. Слышишь? Ты ее в мешочек целлофановый опусти. А если нет мешочка, приди ко мне, я тебе его дам. На дактилоскопическую экспертизу пулю надо отправить. Учи вас…

Сержант молча направился к углу дома. А капитан, презрев элементарную вежливость, первым прошел вперед. Отстранив Лизу и Гурьевну, за ним пристроилась Гапа.

– Кабинет налево!

– Знаю!

– Может быть, вы знали и то, что его застрелят? – ехидно спросила старушка.

– Догадывался!

– И промолчали?

– Почему «промолчал»?.. Я еще в прошлый раз, когда вы меня вызывали, сказал вам: стройте дом! Иначе вас всех здесь, как куропаток, перестреляют, а вы мне не верили. Еще старое дело не закрыто, а вы новое подсовываете, работнички!

На пороге кабинета он остановился и посерьезнел. На этот раз заявление соответствовало действительности. Широкие плечи капитана закрыли почти весь проем двери. Капитан повел глазами по сторонам и сделал два шага вперед. Дамы остановились на пороге кабинета. Лиза впервые с момента убийства чувствовала себя спокойно. Чувство защищенности давало присутствие желчного на язык капитана. Директор, Капецкий Николай Иванович, сидел в кресле как живой, только голова у него несколько неестественно была запрокинута. Казалось, человек спит, а глаза открыты. Сидел прямо напротив окна, и ранка на виске у него была с той же стороны. Значит, стреляли именно оттуда.

– Пожалуйста, не входите в кабинет! – попросил капитан Стецкий и, выглянув в окно, обратился к сержанту:

– Владимир, ты что-нибудь нашел?

– Пока нет!

– А вы пока можете идти к себе! – сказал он женщинам и еще раз пристально посмотрел на Лизу. Смотрел он не как милиционер, не въедливо и колюче, а с легкой усмешкой и непонятной теплотой. Лиза первая повернулась и прошла в бухгалтерию.

– Что теперь будет, даже не знаю, – сказала Марья Ивановна, усаживаясь в мягкое кресло, предназначенное для гостей. К себе в кабинет она не собиралась идти.

– Что будет, что будет… Да ничего не будет! – зло заявила главный бухгалтер. – Нового директора завтра пришлют, вот что будет… Четвертого по счету.

– А как же мы? – спросила Гапа Гурьевну, как будто та знала ответ.

– А что мы? Мы с вами будем сидеть здесь до конца.

– Пока нас всех не перестреляют?

Старушка снова начала суетиться, она вскочила на стул и выглянула в окно.

– «Скорая» подъехала и еще милиция.

Дамы сгрудились у окна. Во двор въезжала милицейская «десятка» и желтый «рафик» с красным крестом. Из машин высыпало слишком много народа. Два врача в белых халатах сразу направились в их домик, а вышедший из «десятки» милицейский начальник с подполковничьими погонами, начал, судя по жестикуляции, отдавать приказы. Из стоявшего в стороне «уазика», на котором до этого приехали капитан Стецкий и сержант, наконец вылез водитель и тоже присоединился к вновь появившимся милиционерам. Всей толпой они направились в офис. Гапа хотела выскочить в коридор, но главный бухгалтер одернула ее:

– Посидите, нужно будет – вызовут!

– Я сама знаю, что мне делать!

В коридоре раздался топот мужских ног. Будто стадо бизонов шло по коридору. Гапа, игнорируя предупреждение, все-таки вышла в коридор. Послышался ее возбужденный голос:

– Нас тут убивают, а вы не торопитесь с носилками.

Гурьевна осуждающе покачала головой:

– Она сейчас всех замучит!

Но не угадала. Раздался начальственный голос:

– Попрошу всех пока разойтись по кабинетам. Мы вас вызовем, не беспокойтесь. Или у вас есть что сказать?

Подполковник допустил тактическую ошибку. Люди творческие – а Гапа, главный архитектор проекта, хоть и с натяжкой, но вписывалась в эту категорию, – не привыкли, чтобы ими помыкали. Архитекторша сразу дала отпор:

– Мы ждем от вас, а вы от нас. У нас всегда найдется что сказать, а вот что вы скажете на такое безобразие? Среди бела дня уже начали отстреливать! И никто нас не защитит от бандитов, каждый спасайся, как можешь. Утром выхожу из подъезда, стоят два алкоголика и распивают бутылку. Я вернулась и позвонила вам. И что, думаете) вы приехали? Как бы не так! Вы вон только сейчас приехали. А мы когда звонок сделали? Вот то-то и оно! А вы говорите, нам сказать нечего! Нам сказать есть чего, вы только записывайте и меры принимайте. И не надо смотреть на меня такими глазами, я еще и не с такими звездами работала. Вы бы лучше баллистическую траекторию пули определили. Вы мне охрану дадите?

– А вы кто? – спросил подполковник.

– Я – Гапа Марья Ивановна, а вы кто?

В коридоре раздался сдержанный смех.

– А я зам начальника управления, подполковник Сивцов. Пройдите пока к себе, не мешайте нам работать!

Выставили-таки Гапу обратно в бухгалтерию и закрыли за нею дверь. Взъерошенный воробей продолжал хорохориться:

– Убийца, наверно, доехал уже до Рязани, а они еще след его не взяли.

– Да помолчите вы ради бога! – взъярилась на нее главный бухгалтер.

– А вы на меня не кричите, не кричите вы на меня. Я ГАП, а не какой-нибудь бухгалтер в серых нарукавниках.

И в это время открылась дверь в бухгалтерию, и капитан Стецкий пригласил их пройти в кабинет директора в качестве понятых. Первой рванулась Гапа, но ее попросили остаться на месте. Капитан показал на Лизу и Любовь Гурьевну:

– Двоих достаточно! А с вами здесь сейчас, Марья Ивановна, будет работать дознаватель. Дадите ему показания, как все было.

– А почему я?

– Они потом тоже! – успокоил ее капитан.

В бухгалтерию вошел один из приехавших на «десятке» сотрудников милиции и закрыл за собою дверь, а Лиза с главным бухгалтером последовали за капитаном.

В кабинете директора работали судмедэксперты, несколько следователей, а подполковник перебирал папки с документами. В дальнем углу один из приехавших сотрудников следственного отдела писал какую-то бумагу. Сначала их попросили изложить, как было дело. Любовь Гурьевна подробно рассказала, как зашла подписывать документы, как увидела труп, как вскрикнула, как выбежала, как потом вошли все, как позвонили в милицию, как испуганно ждали в соседней комнате.

– И ничего не видели, не слышали?

– Нет!

Затем им было предложено стать понятыми при осмотре вещей убитого. На свет появился тот же бумажник, была составлена опись вложений в него; отдельно деньги, отдельно ключи, паспорт, банковские пластиковые карточки. Директора положили на пол. Фотограф постоянно делал снимки. Шла обычная рутинная работа отдела по расследованию убийств. Неожиданно появился тот, кого меньше всего здесь и сейчас ожидали, – адвокат. В белом, переливающимся легкими волнами дорогой ткани костюме, он, как смерч, вырос на пороге директорского кабинета.

– Я – адвокат фирмы «Парадиз-сити»! – с порога петухом прокукарекал он. – Что здесь происходит?

– И документы у вас есть? – с усмешкой спросил подполковник незваного гостя, неторопливо оборачиваясь к нему.

– Ес-тест-венно!

Адвокат протянул милицейскому начальнику красную корочку. Тот неторопливо взял ее, повертел в руках, затем раскрыл и громко зачитал:

– Банкетов Симон Измаилович!.. Адвокат!

Затем подполковник перевел взгляд на владельца корочки:

– Ну и что?

– Я буду присутствовать при всех следственных действиях! – самоуверенно заявил адвокат.

Оперативники улыбнулись. Подполковник неторопливо вернул документ слишком самоуверенному адвокату и щелкнул его по носу.

– Это не документ.

– То есть как не документ?

– Этот документ не подтверждает вашего права находиться здесь.

С Симона начала потихоньку слетать спесь.

– А что подтверждает мое право?

– Я еще и учить вас должен? – насмешливо спросил подполковник.

– Учить меня не надо! – закипел, как чайник, Банкетов. – Вы конкретно скажите!

– А если хотите конкретно, то будьте любезны подтвердить свои права работой в этой фирме или доверенностью, выданной вам теми, кто сюда послал.

– Меня хозяева фирмы послали!

– Вот пусть они это на бумаге с печатью и с подписями подтвердят, а разговаривать с человеком с улицы у меня нет ни времени, ни желания. Прошу очистить помещение.

Щелчок по самолюбию адвоката был чувствительный. Симон завертелся как уж на сковородке.

– Я вас сейчас соединю по телефону с Помпеем.

– Ни с Помпеем, ни с Цезарем не надо меня соединять! – оборвал его на полуслове подполковник. – Или приказать, чтобы вас вывели?

К Банкетову сразу подступил милиционер с автоматом.

Лиза не могла понять, из-за чего, собственно говоря, на ровном месте возник конфликт. Извечные неприязненные отношения правовых и силовых органов или нечто другое? Адвокат сам дал ответ на этот вопрос. Косясь на автомат, извиняющимся тоном он сказал:

– Я хотел бы присутствовать при описи тех документов, что вы собираетесь изъять. За доверенностью пока съездишь туда-сюда, да пока ее напишут, три часа пройдет.

Оперативники молча переглянулись, а подполковник успокоил адвоката:

– Никаких документов на этот раз мы изымать не будем. Если нам по следствию что-нибудь понадобится, вот тогда вы их и принесете, заверенные как положено. В своем дерьме, господин адвокат, копайтесь сами!

Лиза видела, как повеселело лицо Банкетова, будто он попал на презентацию в ресторан «Прага»: куда-то пропал гусарский гонор, и появились лакейские замашки. Адвокат, изящно изогнув спину, протянул подполковнику на прощание руку:

– Честь имею – адвокат Банкетов!

Он раскланялся на четыре стороны и, еще раз с опаской глянув на автомат, быстро вышел из кабинета.

– Э-э, – крикнул ему вслед капитан Стецкий, – а дамам ручки поцеловать?

– Ну и хлыщ! – восхищенно обронил кто-то из оперативников.

– Вернется он?

– Вряд ли!

– Одно слово – Банкетов!

– Пристраиваются же люди!

А работа оперативников потихоньку двигалась вперед. Труп погрузили на носилки и унесли. У Лизы, у Гурьевны и у Гапы взяли показания. Подполковник уехал, но появился на «Шкоде» Мыкола – молодой парень лет тридцати. Стеснительные жесты, добродушное крестьянское лицо, чистая детская улыбка. Поставив машину, он с опаской зашел в офис родной фирмы и с порога заявил оперативникам: