Текст книги "Ударом на удар! Сталин в XXI веке"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Анатолий Логинов
Ударом на удар! Сталин в XXI веке

От автора

Перед вами – вторая часть многоавторского проекта о переносе СССР из 22 июня 1941 года в тот же день 2010 года. Наш небольшой коллектив: Логинов Анатолий, Виктор Гвор, Михаил Рагимов и Игорь Поручик при участии Александра Ерзылева и Андрея Судьбина, продолжает моделировать ситуацию. Напоминаю, перенос проходит по границам СССР от 1991 года, включая морские воды на расстояние двенадцати миль от береговой черты (на реках – по зарубежному берегу). Первая часть повествует о первых пяти днях после переноса, во второй рассматриваются события следующих четырех дней и приводится краткое описание последующих событий, как оно видится авторам.

Еще раз приносим благодарность всем участникам форума «В Вихре Времен» http://forum. amahrov. ru, принимавшим активное участие в обсуждении книги, персонально коллеге CanadianGoose за его конструктивную критику, а также Максиму Шейко, автору отличной АИ – антиутопии «Иная реальность» (издана под названием «Попаданец в СС. Марш на Восток») за разрешение использовать его главного героя в нашей книге.

Предупреждение: все совпадения имен, географических названий и событий абсолютно случайны.

Необязательное предисловие

Из отчетов комиссии по проверке происшествия в 6-альфа секторе Большой Лаборатории Времени (перевод с Вейского, 25637 год Вегранской эры):

«В результате выхода из строя по вышеуказанным причинам сингулярного фазового синхронизатора триангуляционная диссипация по в-параметру привела к созданию локального пробоя пв-континуума с взаимным переносом около шести миллионов стоунгов материи…»

В ночь на 22 июня в 1941 и 2010 годах, по периметру, в котором сторонний наблюдатель при взгляде из космоса опознал бы границы Советского Союза 1991 года, словно выросла на несколько секунд огненная стена. Выросла и исчезла, разлетелась на части под напором ветра. И после этого мир непоправимо изменился, и изменения эти нарастали с каждым днем…

Пролог

Социализм был выстроен.

Поселим в нем людей.

Б. Слуцкий

Северный Ледовитый океан. Борт РПКСН «Карелия».

Коваленко Владимир Владимирович, капитан первого ранга, командир РПКСН

Владимир резко проснулся, но вставать сразу не стал. Лежа он попытался сообразить, что его интуиции не понравилось. Пока ничего не чувствовалось, но от чего-то же он проснулся? Размышления прервал легкий скрежет в динамике. Владимир поднялся и прислушался.

– Товарищ командир, обнаружен повышенный уровень шума по пеленгу… расстояние… глубина… – доложил дежурный акустик.

– Принял, сейчас буду на ЦП.

Плеснув на лицо воды из умывальника и проверив внешний вид в зеркале (ноблесс облидж [1]1
  Иск. франц. «Положение обязывает».


[Закрыть], командир должен своим видом пропагандировать, что все идет хорошо), тихонько прикрыв дверь салона, Владимир прошел в центральный пост. (Акустическая культура на высоте! Хлопнул дверью, ты дважды преступник – ударил по ушам акустику и выдал место врагу!)

Заметивший вошедшего командира вахтенный офицер капитан-лейтенант Коротин сделал три шага навстречу и, подтянувшись, начал привычный доклад:

– Товарищ командир, подводная лодка находится на грунте, на боевом дежурстве в районе… реактор на… процентах мощности, акустический пост только что доложил о появлении подозрительного контакта по пеленгу… расстояние… глубина…

– Вольно, Вячеслав Юрьевич. Опять ваша вахта, заметили? Говорите, подозрительный шум? Одиночный? – Командир двигался к своему рабочему месту, одновременно выслушивая ответы вахтенного офицера. – К бою, – объявил он на полпути, выслушав доклад Коротина.

Стальной левиафан начал оживать. По лодке словно пронесся бесшумный вихрь. Отдыхавшие члены экипажа вскакивали с постелей и, на ходу одеваясь, заученными за время службы маршрутами устремлялись в свои отсеки. Наконец все успокоилось, теперь стоящие у своих постов люди внимательно вслушивались в тихо фонящие динамики.

– Акустики, как классификация контакта? – Спокойный голос Владимира резко контрастировал с настороженным состоянием собравшихся на ЦП.

– Товарищ командир, цель классифицирована как иностранная атомная подлодка. Идет максимальным малошумным ходом, недавно меняла курс. Пеленг … в настоящее время не меняется. Кажется, разыскивает нас.

Владимир задумался. Всплывать, готовиться к бою и пуску ракет или надеяться, что рельеф и особенности выбранного для залегания места скроют лодку от обнаружения? Мучительно тянулись миллисекунды, отделяя спокойное прошлое от полного неизвестности и вполне возможной гибели будущего. И будущее это зависело от решений двух командиров – неизвестного американца и Владимира. Впрочем, как всегда, безопасность страны и ее честь зависели от решений и действий командиров и их понимания ответственности перед будущим…

Многие вжали головы в плечи, одновременно окидывая взглядами десятки индикаторов, готовясь выполнить любой приказ. Потом сразу несколько человек развернулись к командиру, невозмутимо слушавшему очередной доклад акустиков. Напряженность на ЦП достигла такой интенсивности, что воздух, казалось, можно было резать ножом.

– Всплывать на глубину… с дифферентом три на корму. Ход не давать. Приготовиться к пуску торпед! Готовность к постановке помех! – Долгожданная команда вырвала людей из оцепенения. Коротин, покосившись в сторону командирского кресла, перекинул тумблер включения пульта управления торпедной стрельбой.

Огромная туша лежащей на грунте среди подводных хребтов подводной лодки слегка всколыхнулась и медленно привсплыла на десяток метров. Одновременно открылись люки аппаратов, а корпус РПКСН под воздействием придонного течения слегка развернулся вправо, почти в сторону цели. Американская подлодка продолжала двигаться прежним курсом. Очевидно, ее акустики еще не засекли звуки заполнения цистерн и открытия люков торпедных аппаратов на фоне шумов подводного течения.

– Аппараты один, три, пять, шесть на товсь! – Владимир раздумывал меньше секунды. «Рисковать обнаружением? Пускать ракеты? Зачем, когда можно просто дать залп торпедами, и проблема просто исчезнет на время, достаточное для смены позиции. Жестоко? А их никто сюда не приглашал. Разыскиваете «русского медведя»? Будьте готовы попасть в его лапы». Еще примерно полминуты заняли запросы и доклады о готовности расчетов постановки помех к бою.

– Залп! – Команда на пуск торпед прошла в момент, когда американская лодка начала разворот, или меняя курс, или наконец-то почуяв опасность. Но было уже поздно.

– Первая пошла. Вторая пошла… – Быстрое перечисление выпущенных торпед еще продолжалось, а первые из них уже набрали шестидесятиузловую скорость. Американец активно маневрировал, разгоняясь в попытке уйти от настигающей его смерти. Но дистанция была слишком мала для того, чтобы подводная лодка успела набрать необходимую скорость, позволяя торпедам нагонять цель с каждой секундой. Работающие головки самонаведения двух первых торпед били по корпусу цели, словно языки колоколов по куполу, и звуки эти ударяли по нервам, как набат. Командир американской подлодки все делал абсолютно правильно, но у него в сложившейся ситуации не было никаких шансов. То, что его очередной энергичный доворот вывел лодку на встречно-пересекающиеся курсы рвущихся к его корпусу торпед, уже ничего не решало. Абсолютно ничего. Первые два взрыва раздались практически одновременно. Затем, спустя несколько мгновений, рванула еще одна торпеда. Четвертого взрыва уже не было слышно, зато акустики «Карелии» явственно слышали грохот ломающихся переборок, звуки, похожие на стон, сопровождающие выгибание набора корпуса и деталей машин под давлением воды. Свистел вырывающийся из порванных труб пар, вытесняя оставшийся в отсеках воздух, с клокочущим треском вырывавшийся из дыр в корпусе, трещали выгибающиеся листы обшивки. Эти звуки, к облегчению слышавших, заглушали крики, если они и были, умирающих внутри погибающей лодки людей.

– Штурман, – оторвавшись от прослушивания внутренней трансляции, спросил Владимир, – курс и дальность до ближайшей точки?

Ответ штурмана отвлек вахтенных, с напряженными лицами слушавших трансляцию агонии американской лодки. И уже никто не обратил внимания на донесшийся далекий, заглушенный и смазанный дистанцией грохот удара корпуса о дно.

– Подъем на глубину… курс… иметь малошумную скорость. – Очередные команды привели атомоход в движение. Оглядев присутствующих, занятых своими делами, капитан удовлетворенно кивнул и, обернувшись к стоящему рядом «особисту», заметил напряженным тоном:

– Вот так, Олег Николаевич.

– Да, Владимир Владимирович, еще никто не придумал способа воевать без жертв, – ответил оперуполномоченный ФСБ и оскалился в подобии улыбки. – Это им за наших. Ибо не хер…

– Точно, – усмехнулся в ответ Коваленко. – Все свободны, товарищи. Отбой. Вячеслав Юрьевич, я – у себя.

Ракетный подводный крейсер неторопливо двигался к очередной точке, а сидящий в салоне командир вспоминал случившееся в последние пять дней. Начавшиеся с такого же внезапного пробуждения события неслись лавиной. СССР из сорок первого года, возникший вместо стран СНГ, боевые действия в Прибалтике между РККА, польскими войсками и группой армий «Север», появившейся в мире вместе с частью Восточной Пруссии, экономический кризис в Европе из-за прекращения поставок русской нефти и газа, попытка американцев оставить у себя отряд кораблей ТОФ… Владимир еще раз криво усмехнулся. «Да, это наверняка американская подводная лодка. Искали их, чтобы потопить, как РПКСН «Зеленоград» [2]2
  В нашей реальности выведена из состава ВМФ в июле 2010 г.


[Закрыть]. Правильно говорил замполит, что, пока они дежурят в море, никто не посмеет напасть на перенесенный из прошлого СССР. Сотня боеголовок, дремлющих в шахтах его крейсера, гарантирует спокойное вживание Союза в новом для него мире. Хорошо, что установили связь. И что начштаба флота тоже оказался здесь».

Владимир взял в руки стоявшую на столике фотографию. Жена и дочка, улыбающиеся в объектив, живые и радостные. Не важно, что случилось, важно только одно – они больше никогда не встретятся. Никогда, ни при каких обстоятельствах. И надо жить с этим дальше. Жить и служить, чтобы никто не мешал жить молодым дедам и бабкам, его и ее предкам. Чтобы выжила Родина. Пусть даже для этого придется провести в автономке лишние дни.

«Надеюсь, Воложинский и Горшков сумеют что-то придумать с базированием лодки. Тогда и вернемся на сушу. А сейчас будем терпеливо ждать…»

Глава первая
27.06.2010 г

г. Лондон.

Первушин Андрей Иванович, предприниматель

Ну что? Все готово? «Наш ответ Чемберлену», тьфу, английскому правительству, решившему не выпускать из страны граждан бывшей Российской Федерации. Решили подгадить перемещенному СССР, а заодно и всем оставшимся туристам? Мало им «правительства Российской Федерации в изгнании», предъявившего свои права на все заграничные счета? Не на тех напали, наглы и примкнувшие к ним прочие! Может, кто-то предпримет еще что-нибудь, но и он этого так не оставит. Андрей еще раз перечитал письма, стараясь не вспоминать лица девушки за столом паспортного контроля при взгляде на его паспорт. «Чистыми руками и холодным сердцем».

«Все, кому дорога Британия!

Наше правительство не только не препятствует проникновению всякого сброда в нашу великую страну. Теперь оно отказывается этот сброд выпускать, когда они сами хотят уехать.

С сегодняшнего дня не выпускают русских! Тех, кто не хочет жить в Англии, держат силой!

Завтра не будут выпускать греков, турок и евреев!

При этом впускают всех!

Скоро этого отребья станет больше, чем истинных британцев, и они сметут нас!

Мы требуем, чтобы они убирались! Они готовы уехать, но их не пускают!

Надо срочно что-то делать!

Британия должна принадлежать британцам!»

Это нацистам. Их тут много. Арабы с индусами кого угодно достанут, так что пройдет с этой категорией, как по маслу. Следующее…

«Товарищи!

Английский и американский империализм в очередной раз пошел на вопиющее беззаконие. Угнетателям трудового народа не дает покоя появление в нашем мире первой страны победившего пролетариата. Трудящиеся всего мира, все прогрессивные силы стремятся помочь оказавшемуся в тяжелом положении Советскому Союзу. И в этот момент продажная клика Дэвида Камерона пытается вставлять палки в колеса паровозу пролетарской революции! Откликаясь на подстрекательские вопли из Вашингтона, цепные псы английских эксплуататоров насильно удерживают в стране граждан Советского Союза, желающих выехать на Родину.

Это чудовищное преступление не должно остаться безнаказанным! Скажем нет преступным действиям консерваторов! Свободу русским братьям!

Да здравствует социалистическая революция и коммунизм во всем мире!»

Коммунистам, понятное дело. Черт, немного пафосно получилось. В стиле Коминтерна и тридцатых годов. Да и хрен с ними. Переделывать лень, еще на три языка переводить всю эту хренотень и править под каждую страну! Кому надо – поймет. И перепишет под себя. Следующее…

«Всего месяц прошел с того момента, как Дэвид Камерон сформировал новое правительство. Не столь большой срок, чтобы разобраться в чаяниях нового премьера! Но уже первые принятые решения заставляют задать вопрос: «Кого мы выбрали в парламент? Кто назначен на должность премьер-министра? Чьи интересы представляют люди, руководящие Великобританией?

Вчера был принят билль, запрещающий выезд из страны гражданам СССР. В основном это люди, не имеющие работы и денег. Кто-нибудь надеется, что они будут голодать? Зря! Рядом с голодными русскими террористы ИРА покажутся ангелами! Или правительство собирается кормить насильно удерживаемых мигрантов? Деньгам налогоплательщиков нет лучшего применения? Может, Камерон планирует обеспечить их работой, выбросив на улицу наших соотечественников?..»

Это в тред-юнионы. И не только. Есть и еще пара адресов. Следующее послание.

«Правительство в очередной раз показало свою звериную сущность, приняв античеловеческое решение о запрете выезда русских с территории Британии. Грубейшее нарушение права человека на свободу перемещения…»

Правозащитникам. Не русским, конечно, английским. Такое же дерьмо, но с другим направлением удара. Ничего, и дерьмо пригодится, на удобрение пойдут!

Перечитав все письма, Андрей засел за сообщения на форумы. Потом за переводы. Английский. Для страны пребывания. И правка для Штатов, поменять фамилии и название страны. Французский. Тоже поправить. Немецкий. Тут правки много. Они возмущаются пока чужими решениями. Если получится, то своих у них и не будет.

Все. Языковый запас кончился. Итальянцам, полякам и прочим шведам придется писать по-английски. Но с ними позже, сначала это отправить.

Андрей нажал «Энтер», и мина замедленного действия ушла в Интернет. И остановить ее можно, только обрушив всю мировую сеть. Да какого, к черту, замедленного! Уже сейчас кто-то копирует его посты и письма и выкладывает от своего имени и анонимных ников. Те, кто понял и поддержал его игру. Те, кто принял это за чистую монету. Какая разница, в конце концов? «Посеявший ветер пожнет бурю». Веселая злость не отпускала ни на минуту. Найдут? И что? Кто не успел – тот опоздал.

Он работал, ежеминутно ожидая требовательного стука в дверь. Или удара. Давно рассвело, но за ним так и не пришли. Видимо, в МИ-2 тоже решили, что нет смысла, когда дело уже сделано.

Спать Первушин лег только тогда, когда, зайдя на случайный австрийский форум, обнаружил оживленную дискуссию вокруг его постов. А потом то же самое повторилось на канадском, мексиканском и польском…

Подмосковье, государственная дача номер ХХХ.

Е. О. Фридлендер, научный консультант при СНК СССР, начальник спецНИИ СНК, бывший бизнесмен

– Черт!

Интернет страшно тормозил. Но ожидать иного от спутниковой системы и не стоило. Впрочем, уже и то, что имелось, было поистине чудом для СССР образца сорок первого. И Фима мог гордиться, что имел к этому непосредственное отношение. Недаром, оказавшись на границе Союза во время странного явления, он сделал ставку на самый фантастический вариант. И не ошибся. Его завод теперь будет смонтирован в Харькове, а сам он, после удивительно быстрой встречи «наверху», занимается интереснейшим делом – созданием, вместе с правящими кругами Союза и помощниками из неперемещенцев, структур взаимодействия предков и потомков, с помощью которых Советский Союз должен выжить в нынешнем времени. И поэтому он сейчас вместо сна сидит за экраном монитора.

Фима оторвался от компьютера. Последние полчаса он лихорадочно лазил по Интернету, просматривая десятки страниц. Все сходилось, нарытые данные подтверждали информацию, сказанную Мишкой Душаниным по телефону. Даже не информацию, намек. Мишка в Союз пока не рвался, а потому побаивался прослушки и всевозможных обвинений. Но и не предупредить Фиму не мог, тем более против СССР ничего не имел.

«Не коммунист, но сочувствующий, – в шутку определил отношение старого друга Фридлендер, – так это, кажется, здесь называется. Неудивительно, Дух всегда был осторожным».

Собственно, намек – великое дело. Особенно когда знаком с человеком больше тридцати лет. Парни дружили с третьего класса…

Фима снял трубку «кремлевки», той, которая соединяла напрямую, без коммутаторов и барышень «телефонисток». С другой стороны ответили сразу же. Хрипловатым со сна голосом:

– Слушаю.

– Лаврентий Павлович! Поступила информация, которую считаю необходимым довести до вашего сведения. Но лучше не по телефону, – выдал на одном дыхании Фима.

– И вам здравствуйте, товарищ Фридлендер! – Из голоса наркома пропали последние нотки сна. – Вы таки считаете, что три часа ночи – самое подходящее время? Или в будущем люди научились не спать? – Смешинки вдруг исчезли. – Насколько серьезно?

– Совсем несерьезно. Но может выйти боком. Сильно выйти.

– Хорошо, машина за вами придет. Через двадцать минут будьте готовы.

Всем известно, что в век отступления из космоса и господства китайского ширпотреба люди удивительно пунктуальны. Опаздывают не более чем на пару часов, а то и вовсе задерживаются. Ну, а если не придут на назначенную встречу, то только по очень уважительной причине, которая обязательно найдется. Или придумается. Вот в прошлом торопиться было совершенно некуда. И потому пунктуальностью даже не пахло. По этой причине автомобиль приехал именно через двадцать минут, секунда в секунду, а спустя еще полчаса Фима докладывал наркому:

– …намечается серьезная провокация. В течение ближайших суток несколько сотен легких частных самолетов пересекут границу СССР. Кроме того, возможно пересечение государственной границы на моторных катерах. Подготовка акции выглядит как частная инициатива, но, безусловно, срежиссирована куда более серьезными людьми.

Берия внимательно посмотрел на Фиму.

– Откуда данные?

– Позвонил сочувствующий товарищ из Германии. Проверить оказалось легко. Они договариваются в Интернете. Флеш-моб.

– Открыто? Очень интересно, – нарком задумался, привычно болтая ложкой в стакане. – Ну-ка, проверьте ход моих рассуждений. Это будет не нападение. Мелкое хулиганство. Даже засылка шпионов маловероятна. Полетят исключительно малолетние оболтусы. Мы их посбиваем и подтвердим репутацию «кровавой диктатуры» и «тоталитарного режима». Шум поднимется неимоверный. И задумали это не правительства, а те, кому хочется войны или кому мы поперек горла. Так?

– Именно, – подтвердил Фима. – Разве что могу добавить пару категорий предполагаемых организаторов.

– Непринципиально, – поморщился Берия, – стоит ли поминать всуе каждое дерьмо? Вопрос в другом. Что делать? Сбивать нельзя. Спускать с рук тоже…

– Лаврентий Павлович. Мне тут по дороге идейка пришла. Хулиганская, правда, но может сработать, – Ефим замолчал, собираясь с мыслями.

– Ну? – поторопил нарком.

– Приземляется такой самолет в какой-нибудь Голодаевке, – начал Фима, но увидев, как поморщился собеседник, поправился: – можно и в колхозе имени Первого мая, куда прилетит…

– «Узнаю парфян кичливых по высоким клобукам». Что-то вы осмелели, товарищ Фридлендер, – перебил Берия, надев пенсне. – Не обвинить ли вас в клевете на советских колхозников? А заодно в шпионаже в пользу… ну, хотя бы тех же парфян. А заодно Карфагена и Хазарии? Тем более классовая принадлежность у вас… – он не выдержал и ухмыльнулся. – Ладно, что там в этой Голодаевке?

– Встречают летчика хлебом-солью. И молочком парным, чтобы каравай лучше пошел. Ну и водочки, конечно, что же за «рашен гостеприимство» без «рашен водка»? А на закуску – огурчик солененький. Колорит-то какой! И опять хлебушка с молочком! Полетят-то детишки. Они всерьез собираются к вечеру домой вернуться. И потому половина, накушавшись огурцов с молоком, залезет в кабины и отправится назад. Путь неблизкий, так что припрет их в салоне, где сортиры конструкцией не предусмотрены. А обделавшийся герой – немножко не герой, и вызывает он смех, а не уважение.

Улыбка на лице Берии появилась еще в начале Фиминой речи, а к концу нарком согнулся в приступе неконтролируемого хохота.

– Ну, Ефим Осипович! – сквозь смех выдавливал он. – Ну ты артист! Молочка парного, говоришь?! С огурчиком соленым! Раскусят ведь!

– Не раскусят, – тоже заулыбался Фима. – Это наши все с сочетанием «молоко-огурцы» знакомы. А Европе оно неведомо. Засланцы эти, как просрутся, на весь мир раззвонят, мол, встречали их по-царски, жаль только болячка какая-то прицепилась. А те, у кого луженый желудок окажется, будут свидетельством, что специально не травили.

– Ладно, – справился, наконец, с собой нарком. – А со второй половиной что делать? Которая не улетит?

– Дальше кормить. Тем же самым. А потом госпитализировать. Они возражать не будут. Как понесет на крыльях внутренних позывов по третьему разу до туалета типа «сортир деревенский», так сами в больницу запросятся. А мы начнем громко требовать международной помощи для лечения граждан Евросоюза, ибо эта болезнь нам неизвестна, а лекарства наши и знания на семьдесят лет устарели. А потому гоните, господа хорошие, медикаменты и, в первую очередь, специалистов. Ну и так далее. В итоге в придачу к демонстрации открытости и дружелюбия имеем крайнее нежелание кого-либо забираться на нашу территорию. Ни один солдат воевать не пойдет из боязни подцепить какую-нибудь дрянь.

Берия вышел из-за стола, прошелся по кабинету и сел обратно.

– Идея ваша мне нравится, но надо звонить Самому. Анекдот анекдотом, однако слишком велики ставки. Это не ваша колонна с грузовиками на границе, где вы решали только свою судьбу. Ну и судьбу ваших людей. Это – судьба страны…

Черное море.

Лиза Евсеева, гражданка Российской Федерации

– Мам, я устала!

– Положи весло и отдохни.

– Но тогда мы будем плыть медленнее. Далеко еще?

– Далеко, Дашенька. Весь день и всю ночь.

– А мы не будем ночевать у костра, как вчера?

– Нет. Нам надо пересечь границу. Папа будет ждать с той стороны. И надо, чтобы плохие дяди нас не поймали.

– Да, мам, я помню. Я еще погребу.

И мерные взмахи весел… Правым. Левым. Правым. Левым.

Двести шесть километров. Это много или мало? В две тысячи втором на гонке в Тольятти это заняло сутки. Но тогда сзади сидел мотор по имени Егор, а я, восемнадцатилетняя неопытная девчонка, ныла:

– Я устала!

И он, взрослый и опытный мужчина на целый год старше, не прекращая махать веслами, отвечал:

– Положи весло и отдохни.

– Но тогда мы будем плыть медленнее. Далеко еще?

– Далеко, Лизунька. Весь день и всю ночь. Если хотим за что-то побороться.

Я тяжело вздыхала и соглашалась:

– Ладно, я еще погребу.

Мы победили. В это никто не верил. Почти дети, «горники», да еще смешанный экипаж. Сдохнут и отстанут. Сдохли. Но не отстали. Пришли первыми. История повторяется. Только вместо Волги – Черное море. На месте матроса – семилетняя дочь. А вместо Егора – я, та самая слабая девчонка. Повзрослевшая на восемь лет, но не ставшая намного сильнее. Я должна повторить то, что сделал тогда будущий муж. Должна, если хочу его когда-нибудь увидеть. И сейчас совершенно другие ставки. «Кое-кто уже положил на тебя глаз!» Ничего, я тоже могу положить! Что угодно и на кого угодно. И пусть у меня нет физической силы мужа, я дойду. Не за сутки, так за двое. Но дойду. У меня байдарка лучше. Быстрее. Маневреннее. Я справлюсь. Правым. Левым. Правым. Левым…

Первый день нам везло. Погода стояла просто изумительная. Ни ветерка. Идеально ровная гладь моря не доставляла ни малейших проблем. Только руки, подрастерявшие былую сноровку, к вечеру начали немного побаливать. И то, к утру все прошло. Островок, о котором говорил Селим, нашли на удивление легко. Не было ни палатки, ни спальников, но был кусок полиэтилена и два одеяла, прихваченных из номера гостиницы. Зажигалка и консервная банка из-под ананасов вместо котелка. И еда. Что еще нужно для хорошей ночевки летом на юге?

А утром поднялся ветер. Хорошо, что успели отойти от острова до того, как он разогнал волну. Идти стало намного труднее. Байдарка то и дело таранила очередной вал, вода прокатывалась по фартуку, обдавая и без того мокрые торсы. Солнце пряталось за тучами, и единственным способом согреться оставались весла. Правым. Левым…

Волны становились все больше. Ближайшее будущее представлялось в цветах, максимально приближенных к черному. Я никогда не плавала по штормовому морю. На Волге не бывает штормов. Или бывают? Не суть, если и бывали, я в них не попадала. А сейчас… Подходить близко к берегу страшно: Селим предупреждал, да и самой понятно. Завертит прибрежным коловоротом, швырнет на скалы, разбирая байдарку на отдельные стрингера и размазывая по камням два хрупких человеческих тела…

Да и нечего делать у берега. Даже отсюда видно: не подняться. А возле самой воды в шторм не менее опасно, чем в море. Впрочем, волны даже немного помогают. Ветер гонит их в нужном направлении, и оставшиеся мили тают быстрее, чем накануне. Если бы еще эти валы были чуть поменьше и не грозили ежеминутно перевернуть утлое суденышко… Но тут ничего не поделать, остается лишь работать веслами, с каждым гребком приближая развязку. Правым. Левым. Начинает накрапывать дождь. Или это брызги? Нет, дождь. Он становится все сильнее. Тугие струи стучат по капюшонам дождевиков, вода струями стекает по лицам, рукам, веслам, юбкам, громко барабанит по деке и фартуку, перехлестывает через них, и непонятно, где дождевая вода, а где морская, граница стихий размыта, кажется, будто море везде. Вверху и внизу, справа и слева, на всем свете нет ничего, кроме вздыбленных горбов волн, пенных барашков на гребнях и хлещущих струй дождя. И двух крохотных человечков, упрямо машущих тонкими тростинками над смешной маленькой скорлупкой. Правым… Левым…

Порыв ветра резко бьет в бок, заставляя терять равновесие, байдарка кренится, подставляя дно удару волны, и я понимаю, что оверкиль неизбежен, стихии мой отталкивающий удар плашмя по воде, что слону дробина, а «эскимосский переворот» в одиночку не вытянуть, Егор бы смог, а мне тупо не хватит сил. А значит: конец. В лучшем случае придется болтаться в воде рядом с перевернутой байдаркой, хватаясь руками за «обвязку» и надеясь на спасжилеты и поддувные борта неуправляемого судна. Дура! Набитая дура! Сама вляпалась и дочь втянула! Но нет времени на самокопание. Только на крик:

– Держись!

Видимо, старый Селим хорошо молил Аллаха Милосердного за почти незнакомую русскую девчонку. Следующий порыв приходит с другой стороны, байдарка несколько мгновений колеблется, стоя на борту, и плюхается днищем на воду, принимая нормальное положение. Такой шанс я просто не имею права упустить! И не упускаю. Компенсирующий наклон тела, резкое движение весла, и выровнявшееся судно опять движется вперед, гонимое движением весел. Правым. Левым…

И, словно уступая девичьему упорству, ненастье начинает отступать. Прекращается дождь. Стихает потихоньку ветер. Исчезают барашки на гребнях волн, которые становятся ниже и положе. А потом еще ниже. Выглядывает солнышко. Словно испугавшись своей смелости, прячется, но потом решается и, разогнав облака, заливает небосклон ослепительным светом. Приходит тепло. Отогреваются окоченевшие руки. Парит, просыхая, одежда. Положив весла, устраиваем себе обед. Все сухое, хорошо догадались не пожалеть полиэтилена на упаковку продуктов. С удивлением обнаруживаю, что воды в байдарку набралось совсем немного, но на всякий случай работаю ковшиком, вычерпывая имеющуюся малость. Снова закупориваемся. И продолжаем. Правым. Левым. Правым. Левым…

К Егору. Отцу и мужу.

Где-то в Америке.

Клуб «Темная комната»

Джордж в который раз старательно проверил, хорошо ли прислуга подготовила гостиную. Наконец-то мир входит в привычную колею. Традиции, леди и джентльмены, традиции, вот основа цивилизации и настоящего государства. Он посмотрел на часы – остался час, и эта гостиная снова превратится в закрытый элитный клуб. Маститые бизнесмены и известные политики, ученые и журналисты соберутся вместе в этой, в прямом смысле, темной комнате, как всегда, каждого двадцать седьмого числа и будут обсуждать самые различные вопросы. Какие – дворецкого абсолютно не интересовало. Главное, чтобы все было прилично.

Джордж привычным движением старательно смахнул несуществующую пыль, как всегда залюбовавшись искуснейшей резьбой черных голов павианов, венчавших собой спинку старинного кресла. Все готово. Еще раз оглянувшись на часы, он зажег часть свечей в массивном бронзовом подсвечнике, стоявшем в центре стола, и задернул тяжелые бархатные шторы. Комната погрузилась в полумрак.

Ровно в полночь по вашингтонскому времени, когда первые глотки напитков перекочевали в желудки присутствующих, приятный баритон мистера Икс как всегда начал разговор.

– Господа, наконец-то мы собрались в обычное время. Будем надеяться, что мир наконец-то возвращается к нормальному состоянию.

– Нормальному? – Скепсис в раздавшемся вопросе был густ, как шоколадный крем на торте.

– Конечно, мистер ЭмСи, – вместо баритона мистера Икс ответил густой бас обладателя столь полюбившегося дворецкому кресла. – Некоторые экономические трудности и… – небольшая пауза, которую оппонент не успел прервать своим замечанием, – продолжающийся политический спектакль лишь подтверждают это. Мы все собрались здесь сегодня без всякой спешки, обычным порядком. Разве это не радует?

– Меня больше всего радовал уже установившийся до События порядок вещей, – ответил ЭмСи. От дивана донеслось несколько несмелых одобрительных возгласов.

– Да бросьте вы, – задавил начавшееся было сопротивление бас, – смотрите, насколько поднялся индекс Доу-Джонса. Такого оживления у нас давно не было. Мистер Ди и его коллеги получили неплохой грант на исследование возможных причин События, у мистера Кью оживление в казалось бы совершенно неперспективной программе SETI [3]3
  SETI (СЕТИ) (англ. Search for Extraterrestrial Intelligence) – общее название проектов и мероприятий по поиску внеземных цивилизаций и возможному вступлению с ними в контакт.


[Закрыть], а мистер Джи наконец-то получит больше денег на свои любимые военные игрушки. Насколько я знаю, опрос показал, что новый военный бюджет будет принят практически единогласно. И только вы, мистер ЭмСи, как всегда, недовольны.