Текст книги "Клим Ворошилов — 2/2 или три танкиста и собака"

Автор книги: Анатолий Логинов

3 июля. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.

Слава Богу, удалось в последний момент Андрея с того берега вытащить! Бл… я уже всякую надежду потерял, когда мост подорвали. Думал – все, прощайте товарищи и Андрюха тоже. Ну и рванул туда с Кузьмой на 'плывунах', которые по моей идее техники пытались в подобие легкой разведывательной машины переделать. Сначала на левый фланг, где бой без бинокля видно было. Думал спасти всех, кто уцелел. Смогли четырех раненых бойцов спасти, да младшого этого, тезку моего, Олеговича. С трудом вернулись, в танк Кузьмы несколько пуль попало, вроде без последствий. Смотрю в бинокль, а бой на правом фланге еще продолжается. Опять рискнули, пока Колодяжный огнем оставшихся гаубиц руководил, отсекая заградительным огнем тот район от немцев. Добрались, я, как Андрея с Ленгом увидел, обрадовался. Ну, загрузились по-быстрому и назад. Но сколь не делай из дерьма конфетку, оно дерьмом и остается. 'Тридцать восьмой' Кузьмы затонул на обратном пути, хорошо что у самого берега, никто не утонул. А на втором я гусеницу сорвал при въезде на берег. Нее, нахрен, нахрен. Пусть немцы себе это счастье забирают и с ним мучаются. Так на берегу оставшийся и бросили…

Тут и приказ подоспел об отходе. Еще первого числа отданный. Да, при такой оперативности не удивительно, что немцы нас бьют. Эх, сколько же всего менять надо… и сколько жертв это будет стоить.

И опять отступаем. Сижу на своем привычном месте, рядом с люком и руковожу Кузьмой, одновременно поглядывая на едущую впереди машину, в кузове которой примостился невозмутимо посасывающий свою трубочку Номоконов. Вот так же невозмутимо он вчера стрелял, устроившись в кустах у самой воды. Все же здорово нам повезло, что с ним встретились, отличный снайпер. А его шкурка барсука, на которой он сидит, уже массу подражаний вызвала. Сначала-то из-за этого 'нарушения устава' к нему Скрипченко пытался прицепится, но ему я популярно объяснил пользу подстилки для сбережения здоровья и значит боеспособности бойца. Потом сам демонстративно сделал 'поджопник' из войлока, обшитого ледерином и стал на нем сидеть на привалах. Теперь почти все бойцы щеголяют со свертками за поясом. А тут еще и Елена помогла, лекцию о вреде переохлаждения и перегрева для мужских органов прочитала. Вобщем, внедрили кое-что из будущего опыта. Хотя народ здесь конечно поздоровее, чем в наше время, но береженного бог бережет….

Черт, опять мысли в сторону ушли. Все же непонятно одно, как помнится мне, Номоконов где-то на севере должен был воевать, да и призван был после начала войны, а не до. Неужели все же параллельный мир? Или мы своим появлением уже внесли возмущения в историю. Как там в сериале про суперменов из Москвы, 'полководец проиграл все свои битвы потому что неправильно провели церемонию его похорон'? Интересно, жаль только все равно правду не узнать.

Так, чего там опять? Болото огибаем, ясно. Да, эти гаубицы здорово нас задерживают. Сто двадцать два конечно отличный калибр, но уж больно тяжелые орудия. Лошадей специальных надо, а те, которые у нас, еле тянут. И к машине не прицепишь, ход неподрессоренный. Образец ноль девятого, мать его ети, года, модернизированный в тридцать седьмом. Как там во времена СССР писали? У немцев артиллерия образца восемнадцатого года, а у нас новейшие образцы? Этих бы писак сюда, 'новейшие' образцы обслуживать, бл… Которые почти на три километра уступают в дальности стрельбы немецким и буксируются только лошадьми! Вот и воюй в таких условиях. А потом удивляемся что потери большие… При таком 'превосходстве' в артиллерии РККА спасает только превосходство в количестве стволов.

Эх… Вот и у нас от двух батальонов снова практически две роты осталось. И опять 'Рыжий' в одиночестве. Хорошо только, что весь экипаж 'трешки' уцелел. Ничего, найдем для них еще машину, не последний день воюем. Да, интересно, удастся хотя бы чуть-чуть ход войны поменять в нашу пользу, к начальству не пробиваясь. Я вон с Андреем по поводу его ночного разговора ругался, а когда узнал, что он еще и записку для Музыки Скрипченко надиктовал, то вообще офигел. Подставились же, думаю. Андрей же наоборот, считает что Музыка все это передаст куда надо. Рисковый, черт. Надеюсь оправдается его прогноз, как и во многих других случаях раньше. Иначе сидеть нам где-нибудь взаперти и доказывать, что мы не верблюды…

Ну, вот светлеет, пора и оборону занимать. Помнится, что пятая армия успела благополучно и практически без боев отступить, но кто его знает.

– Кузьма, правее и треугольник! Стой!

Снарядов у нас уже нет, зато пулеметных патронов завались и броня. В случае чего давить будем.

'На фоне общего отхода войск фронта 5-я армия нанесла контрудар по северному флангу немецкого наступления. В журнале боевых действий группы армий 'Юг' эти бои были отражены записью: 1-я танковая группа встретила у реки Горынь упорную оборону противника и подверглась сильным контратакам его танковых частей. В течение сегодняшнего дня ей также не удалось выйти на оперативный простор'{252}.

Особого успеха достигли советские войска, выходящие из окружения. Несмотря на отсутствие документов очевидно, что удар группы Мельниченко-Кравцова был неплохо согласован с наступлением частей 5-й армии. Уничтожение штаба и части сил 298 пехотной дивизии, захват города и важного моста вызвали в штабах противника серьезное беспокойство. В Журнале боевых действий группы армий 'Юг' мы находим такую оценку возможностей советских войск на этом направлении: 'Во время телефонного разговора с оперативным отделом группы армий начальник Генерального штаба сухопутных сил лично выразил озабоченность по поводу потери моста в Рожище, возможного окружения 298-й пехотной дивизии и частей 3-го армейского моторизованного корпуса'.

В результате немецкое командование было вынуждено ввести в бой свой резерв – моторизованную бригаду 'Лейбштандарт Адольф Гитлер', которую первоначально планировали использовать для удара во фланг наступающему 22 механизированному корпусу и развернуть с юга на север 44 пехотную дивизию. Эти действия облегчили выход из окружения группы Попеля и общий отход на восток 5-й и 6-й армий. Любопытно, что, недооценив силу обороны советских войск у Рожище, эсэсовцы атаковали сходу, в лоб, практически без разведки и понесли сравнительно тяжелые потери. В дневнике Гальдера встречается упоминание о жалобе Рейхенау на высокие потери эсэсовских войск. При этом в мемуарах командира разведывательного батальона 'Лейбштандарт Адольф Гитлер' отмечено общее убеждение, сложившееся в дивизии, о халатности и безграмотности армейских командиров, оставивших без прикрытия левый фланг наступающей танковой группы.

Алексей Исаев. От Дубно до Киева. М. 1997 г.

3..4 июля. 1941 год. Украина.

Днем отряд укрывался в лесу, отдыхая и проверяя технику. Единственное что мешало отдыху – непрерывно висящие в небе немецкие самолеты. Спасала от бомбежек только хорошая маскировка, да присутствие других более заманчивых целей из отступающих колонн советских войск. Тем, похоже, доставалось изрядно. С командованием связаться не удалось, поэтому вечером колонна продолжила отступление по прежнему маршруту.

С наступлением сумерек немцы летать перестали, поэтому колонна двигалась с зажженными фарами. Ехали осторожно, Андрей и Сергей отлично помнили, что отступающие наши войска широко применяли заграждения и рвали мосты. Но или дороги были выбраны не те, на которых ждали немцев, или командование все же помнило про отступавший батальон Таругина и отряд, но никаких препятствий пока не попадалось. Зато вот немцам идущим сзади, они точно встретились – два уцелевших сапера и несколько бойцов посообразительней, проинструктированные Сергеем, засевали полосу отступления немецкими же 'теллерами', 'шпринг-минами' и растяжками из ручных гранат. Парочку встретившихся мостов тоже рванули, а на берегах с обоих сторон брода на берег поставили мины. Колонна шла не очень быстро, поэтому саперы отстать не боялись. Уверенности прибавлял и неторопливо грохочущий в хвосте колонны 'Рыжий'.

Так шли почти до рассвета, когда колонна остановилась на очередной развилке, не обозначенной ни на советских, ни на немецкой карте. Вперед выслали разведку во главе с младшим лейтенантом Сергеевым. Он тоже был контужен, но не так сильно, как Таругин и, оклемавшись, принял под командование уцелевших в бою солдат батальона. Разведка вернулась неожиданно быстро.

– Там колонна… Наша, – доложил, сдерживая тошноту, Сергей Олегович – Под бомбежку попала на открытом поле…

– Ясно. Что-нибудь полезное есть? – голос Андрея Мельниченко невозмутим и холоден.

– Бойцы заметили пару автоцистерн, на вид целых, я лично видел целый БТ-7, брошенный, еще несколько танков вроде поврежденных стоит… ну и на убитых оружия много, можно попробовать собрать, – Сергеев уже опомнился и отвечал вполне спокойно.

– Так. Уже рассветает– Андрей посмотрел на виднеющийся среди нависших ветвей кусочек неба – не думаю, что немцы второй раз прилетят. Поэтому останавливаемся, маскируемся и собираем все что можно. Лейтенанту Сергееву организовать похоронную команду. Все, приступаем.

Выставив охранение и наблюдателей за небом, отряд вместо отдыха приступил к работе. Все свободные от нарядов собирали останки красноармейцев, документы, оружие, осматривали технику, копали длинную общую могилу…

Работа, грязная, угнетающая и тяжелая продолжалась почти весь день, с небольшим перерывом нам обед. Ели солдаты неохотно, некоторые вообще отказывались от пищи. Подумав, Андрей приказал отложить марш на три часа, а для снятия стресса разлить по сто грамм разведенного спирта из трофейных запасов. Но даже и это не слишком подняло дух бойцов. Проходя по стоянке, Андрей только ругался себе под нос. Но вдруг откуда-то раздались странные, непривычные на войне звуки – гитарный перебор. Мельниченко резко развернулся и пошел на звук, заметив, что многие, сидящие с усталыми, какими-то безнадежными лицами бойцы встрепенулись. Кое-кто начал подниматься и тоже потянулся к небольшому костерку, разведенному в яме около 'Рыжего'. У костра, изредка освещаемый его неверным светом, сидел Сергей, настраивая семиструнную гитару. Рядом пристроился гордый Семен, поглядывая на сидящую на той же коряге Елену. Вот еще один перебор и, наконец, зазвучала песня. Красноармейцы переглядывались, слушая непривычную, чем-то незнакомую и в то же время хватающую за душу песню:

 
Отзвенели песни нашего полка.
Отстучали звонкие копыта.
Пулями пробито днище котелка
Санитарка юная убита.
 

К костру понемногу подтягивались люди, и в ночной тишине, прерываемой лишь треском костра, щелчком сухой ветки под сапогом или криком птицы, слышалось:

 
Спите себе братцы, все вернется вновь
Все должно в природе повториться.
И слова и пули, и любовь и кровь.
Времени нельзя остановится.
 

Прозвучали заключительные аккорды, все начали переглядываться, Кравцов, незаметно подошедший во время пения, уже собирался что-то сказать, когда гитара зазвучала вновь. Теперь мелодия была другой, хотя и по прежнему печально-лирической:

 
Здесь птицы не поют, деревья не растут
И только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета, над нашей Родиною дым.
И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
 

Кое-кто из красноармейцев пытался подпевать, кто-то еще только слушал, но настроение уже менялось:

 
Нас ждет огонь смертельный, но все ж бессилен он
Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный
Наш танковый ударный батальон.
Наш танковый ударный батальон.
 

Последние слова подхватили уже многие, негромко, но с вызовом. Андрей стоял как на иголках, непрерывно оглядывая собравшихся и вслушиваясь в переделываемую на ходу Сергеем песню:

 
Едва огонь угас, звучит другой приказ,
И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас.
Взлетает красная ракета, бьет пулемет, неутомим.
Так значит, нам нужна одна победа.
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Когда-нибудь мы вспомним это,
И не поверится самим.
А нынче нам нужна одна победа.
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
 

Последние слова подхватили уже практически все и звучали они слитно, грозно и непреклонно, словно присяга. Андрей успел заметить, что их произнес даже стоявший до этого со слегка отстраненным лицом Скрипченко.

Еще через полчаса колонна, выросшая на три танка БТ-7 и несколько автомобилей, отправилась дальше на восток. Только настроение бойцов было уже другое.

5 июля. 1941 год. Украина. Сергей Иванов

И опять пыль, пыль, пыль от сапог, копыт, колес и гусениц. Отступаем, догоняем своих… Вовремя вчера Семен у Елены про гитару узнал. А то настроение в отряде вообще на нуле было. Пришлось мне юность офицерскую вспоминать, когда гитарой баловался. Вот только свое настроение не сумел поднять… что-то у меня предчувствия хреновые. И дизелек на 'Рыжем' менять пора, и с Музыкой этим… да и особист дивизионный что-то слишком вежливый…

Эх, сейчас вздремнуть бы часиков…дцать на каждый глазок, проснуться и обнаружить себя дома, рядом с мурлыкающей Муркой и работающим телевизором. И знать что все это приснилось…

Нет, пожалуй тогда еще обидней будет. Знать что ты на самом деле не смог спасти своих соотечественников, что все это – сон и дешевые понты…. Неее, пусть лучше все продолжается. Может удастся хоть чем то помочь Родине. Эх, иметь бы те чудесные способности, как в книгах. Раз – ты принят Сталином, два – и ты уже показываешь, как построить атомную бомбу, реактивный самолет и компьютер, три – и ты уже даешь умные советы, типа айне колонне марширт, цвайте колонне марширт…. А главное – при всем при том никто тебя никуда не прячет, выпускают погулять и травки пощипать на свободе… Идиллия… Только вот по-моему ничего общего с действительностью не имеющая…

– Кузьма, стой!

– Что там тарщ военинженер?

– Сигнал остановки прошел… Сейчас узнаем. Так, я пошел, Колодяжный – старший.

И что мы опять имеем? Похоже делегат связи. А что принес сей деле-гад, сейчас узнаем.

– Сбор командиров! – объявляет Андрей и тут же дает мне почитать полученный приказ. Аффигеть. Такого я не ожидал… Как будут говорить на форумах в Инете, рояль… Да еще и бронированный….

– Товарищи командиры. Мною получен приказ командующего Пятой армией генерала Потапова. В связи с гибелью во время немецкой бомбардировки штаба 215 моторизованной дивизии часть дивизии, отступающая в нашем направлении, в составе сводного танкового батальона, артиллерийских и мотострелковых подразделений временно подчиняется батальонному комиссару Кравцову. Который, в свою очередь, остается моим заместителем по сводному отряду. По данным командования, подчиненные части находятся в полупереходе от нас южнее и в настоящее время боев с немцами не ведут. Поэтому приказываю – делаем техобслуживание техники в течение получаса, затем двигаемся до развилки дорог на триста четырнадцатом километре и сворачиваем на юг. Марш совершаем в прежнем порядке, с разведкой впереди. Поскольку возможно придется двигаться днем – подготовить зенитки к быстрому развертыванию. Всем ясно? Разойдись… А вас, товарищ военинженер, попрошу остаться…

– Есть! – отвечаю бодро, а сам размышляю, что еще надумал Андрей.

– Сергей, тут такое дело… Что-то мне приказ этот не нравится. Кажется мне, что либо в нас поверили, непонятно почему, одного разгромленного штаба маловато, либо подстава для нас. Берешь лучший БТ, полуторку, пяток наших проверенных стрелков и пулемет – мчишься туда, приказ тебе сейчас Скрипченко выпишет. Все разузнаешь, связь наладишь… Действуй по обстановке, короче. А пока – организуй ТО 'Рыжего' и настропали Сему – пусть добьется связи хотя бы с дивизией. Не отпустим же мы оставшихся бойцов с Сергеем Олеговичем одних. Надо добиться их подчинения нам. Да и еще – добавляет Андрей, осмотревшись – ты про Новоград-Волынский УР помнишь? Хорошо бы успеть.

– Знаешь, что меня с первых дней в армии убивает? Этот вот приказ – действуй по обстановке… Щазз, буду действовать против обстановки. Ну ладно, готовь приказ, я пошел. А успеть – постараемся. По расчету времени как раз к утру должны подойти. Не считая неизбежных на войне случайностей.

Ну, собрались… Вот и Номоконов так же невозмутимо трубочку курит у полуторки. Эх, одно плохо! Ну и зачем Кравцов-то с нами увязался? В лицо его кто-нибудь знает? Вряд ли. Но теперь все, Андрея он уговорил, придется брать с собой.

– Едем, товарищи! Вперед!

Эх, дороги…

5 июля. 1941 год. Украина.

Часовой, красноармеец Петр Куликов, охранявший расположение сводного батальона майора Сидкова на посту у дороги, за прошедшее с начала войны время уже успел столкнуться с немецкими диверсантами, одетыми в советскую форму, поэтому на неожиданное появление БТешки с северо-запада прореагировал однозначно, выстрелив в сторону танка из винтовки. Сразу после выстрела он быстро нырнул в кусты и начал лихорадочно вытягивать из противогазной сумки спрятанную в ней противотанковую гранату. Как назло, РПГэшка в чем-то запуталась и Петр никак не мог с ней справится. Похоже поэтому он и не заметил, как сзади к нему осторожно подобрались двое – невысокий, но мускулистый, похожий на самбиста, подвижный как ртуть, младший лейтенант с пистолетом-пулеметом и пожилой, невозмутимый нерусского вида боец со снайперской винтовкой. 'Младшой' сказал, заставив бойца подскочить от неожиданности:

– А стрелять не надо, товарищ, свои мы. Были бы немцы, так пока ты в сумке возишься, винтовку бросив, тебя уже сотню раз убили… И нечего за оружие хвататься… Свои, отряд батальонного комиссара Кравцова.

Появление начальника караула с дежурным взводом остановило Петра, уже собравшегося броситься в безнадежную атаку на автомат с голыми руками. Увидев, что начальник здоровается с младшим лейтенантом за руку, а боец-северянин с невозмутимым видом достает короткую, со странным орнаментом в виде точек трубку и начинает неспешно ее раскуривать, Куликов как-то вдруг успокоился и с отрешенным видом встал по стойке смирно. Сменив его с поста, начальник караула вместе с подошедшими батальонным комиссаром, военинженером, дежурным взводом и несколькими прибывшими бойцами направился вглубь стоянки, к стоящей под прикрытием деревьев палатке.

–.. Что-то у вас бойцы такие нервные, на своих бросаются? – спросил, окидывая лагерь взглядом, батальонный комиссар у начальника караула.

– Будешь нервным. Вы что с немецкими диверсантами еще не сталкивались? – ответил ему начкар.

– Пока нет, а вы уже..?

– Да, вот у моего бойца на глазах они машину с нашими расстреляли. И собрались-то мы здесь из-за них. У нас тут сборная команда из нескольких дивизий образовалась, диверсанты под видом наших регулировщиков всех на одну дорогу направляли. Если бы не группа танков КВ из 41-й танковой, вообще бы всех расстреляли. А так мы от них с трудом, но отбились.

– Понятно, – говорит уже военинженер, – 'Бранденбург', есть у них такой полк. Немцы, из тех, что в Союзе раньше жили, белогвардейцы, националисты украинские. Слышали, но сталкиваться пока не приходилось.

Военинженер, как и батальонный комиссар, внимательно разглядывает стоянку батальона. Видно, увиденное ему не очень нравится, идущий сбоку Петр замечает мелькающую на его лице недовольную гримасу. Но вслух своего недовольства военинженер не высказывал, а подойдя к палатке, вообще выглядел самым веселым из всех присутствующих. Похоже, его очень обрадовало увиденная стоянка танкистов. Да, там было на что посмотреть. Среди восьмерки Т-26 мастодонтами торчали пять КВ, два 'первых' и три 'двойки'. Рядышком с ними стояли еще три необычных, бросающихся в глаза машины – Т-26СУ-5-2 с рубками в задней части корпуса, из которых торчали короткие гаубичные стволы. Увидев их, военинженер даже тихонько присвистнул и глаза его стали, как у наевшегося сметаны кота.

У палатки прибывших уже ждали. Впереди группы командиров стоял молодой, подтянутый майор – танкист в новеньком, с иголочки комбинезоне и потрепанной фуражке.

– Майор Сидков Владимир Петрович, – представился он, поздоровался с приехавшими и представил им остальных, среди которых были командиры различных подразделений двести пятнадцатой моторизованной и сорок первой танковой дивизий.

– Товарищи командиры! Я принял командование вашими частями согласно приказа командующего армией, – Кравцов стремится сразу описать истинное положение дел, – но я – заместитель командира сводного отряда, капитана Мельниченко. Он и будет командовать. А я буду помогать ему в политико-воспитательной работе. Поэтому сейчас мы с политруком, товарищем Гогишвили обойдем стоянку и побеседуем с личным составом, а совещание продолжит заместитель командира отряда военинженер второго ранга Иванов. Продолжайте, товарищ военинженер.

Сергей встал и внимательно осмотрев присутствующих, задал неожиданный вопрос: – Товарищи командиры, а полевые кухни у вас есть? – и, дождавшись утвердительного ответа, продолжил:

– А почему тогда у вас бойцы сухари жуют и даже кое-где костры палят? Первое что необходимо – накормить горячим обедом. Продукты достать, реквизировать, найти – но накормить. Подразделения без кухонь – поставить на довольствие туда, где они есть. Понятно? Второе… Вы как, под бомбежками еще не бывали? Уже были? Так какого х… извините за выражение, техника практически не замаскированная стоит, бойцы толпами по стоянке бродят?! Срочно выделить группы людей под командой толковых лейтенантов, после совещания лично проинструктирую. Третье – я так понимаю, что у вас общего списка личного состава нет? Поэтому начальнику штаба батальона собрать сведения о личном составе, вооружении и материальных запасах, и предоставить мне. Через… через полтора часа. Так, все кроме майора Сидкова, свободны.

Когда остальные командиры разошлись, два танкиста завели свой, понятый только танкистам разговор о масле, бензине, соляре, регламенте и техобслуживании, и прочих заклепках, гайках и параметрах, интересных каждому профессионалу. Разговор на интересные и любимые обоими темы пришлось однако быстро свернуть, у палатки уже строились первые подошедшие группы бойцов.

– … и еще, товарищ военинженер, я смотрю вы на мой новенький комбез поглядываете, – закончил разговор Сидков, – увы, старый обгорел до тряпок.

– Подождите-ка. А вы, что же, не обгорели? – недоуменно спросил Сергей.

– Ерунда. По дедовскому рецепту присыпал порохом, уже и не болит.

– Ладно. Пока выполняйте мои приказания. Подъедут наши – фельдшер посмотрит, ерунда или нет. Все, идемте.

Короткий инструктаж, на который так рассчитывал Сергей, затянулся надолго. Затем еще некоторое время заготавливали материалы, перегоняли с места на место технику. В результате маскировку стоянки закончили как раз к прибытию основной части отряда.

А потом короткое построение, уже привычная переформировка, отдых – и в дорогу.

'Эх, дороги, пыль да туман…. Опять неспешно, но неуклонно ползет на юго-восток змея из танков, автомобилей, лошадей и орудий, опять сидит на привычном уже месте Сергей, оглядывая местность. Опять грохочет дизель 'Рыжего' и шлепают по грунту его гусеницы. Только теперь этот грохот не одинок, несколько сородичей добавляют свои нотки в общую песню. С удивлением вглядываются в непонятно взволнованных командиров бойцы, а через некоторое время разносится по колонне предчувствие большого и тяжелого боя.

'Воздух! Сов. Секретно. Штаб ЮЗФ т.т. Кирпонос, Пуркаев.

Радиоразведкой мехотряда Мельниченко выявлено наличие немецких частей районе Полонное. Наиболее вероятным направлением атаки этих частей штарм 5 считает Новый Мирополь. Принял решение усилить оборону 199 С(трелковой) Д(ивизии) отрядом Мельниченко до подхода частей 37 С(трелкового) К(орпуса).

Потапов.