Текст книги "Клим Ворошилов — 2/2 или три танкиста и собака"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

3..4 августа 1941 года. Московско-Киевская железная дорога.

Семен пребывал в полной прострации от столь глубокого и реального погружения в прошлое. Теперь перелет на самолете в Москву, казавшийся ему пыткой, вспоминался как полет на сверхкомфортабельном 'Боинге'. К тому же длился тот перелет всего-то сутки.

А тут третьи сутки со скоростью, ненамного, на взгляд Семы, превышавшей скорость пешехода, трясся старенький, скрипучий вагон, полный людей, бьющих в нос запахов и шумных разговоров. Признаться честно, запахи перестали доставать Сему уже к вечеру второго дня дороги, а вот шумы, да еще неудобная деревянная полка, похожая на сиденья в старых электричках. Теперь-то до Семена дошло, почему Сергей заставил сержанта Рогальчука тренировать его в скатывании шинели и зачем вообще ему навязали летом эту, кажется совсем ненужную вещь. Да, хороша шинель, и укрыться и под себя подстелить. Правда и то, и другое не слишком комфортно, зато все равно лучше, чем без нее. А уж спать на голой деревянной полке без шинели – это вообще из разряда йоги. Хотя многие аборигены спят и ничего. Привычка, видимо. Интересно, конечно, ехать по такой допотопной дороге. На каждой станции толпа бежит и выстраивается в очередь за 'кипяточком', в открытое окно при перемене ветра вполне может ворваться тяжелый паровозный дым, оставляя везде хлопья сажи, а на каждой станции состав застывает, дожидаясь, пока паровоз воду наберет.

Нет, ну это надо же, опять встали. Понятно, опять водой заправиться надо, а тут уже целая очередь. Впереди два армейских эшелона с техникой на платформах и их, естественно, опять вперед пропустят. Интересно, что за кипятком никто не бежит, все надеются, что стоять недолго придется? Впрочем, вполне может быть. Ближе к фронту, теперь, судя по прочитанному, поезда будут меньше стоять на станциях и быстрее ехать на перегонах. И немецкую авиацию ждать придется, не зря на станции батарея зениток стоит.

Самой же страшной пыткой для Семы, как человека информационного века, было сенсорное голодание. Никаких книг, одна купленная по дороге газета 'Правда', которую он в первый же день прочел от корки до корки. Теперь она, прочитанная уже по три раза, пошла на импровизированные скатерти для еды. Паек, взятый в дорогу, был неплох и часто привлекал внимание попутчиков. Гостеприимный Сема угощал всех, пока распоряжаться продуктами не стал сержант Томилин. При очередной посадке-высадке попутчиков он тихо, но внятно объяснил Семе, что того, что у них есть, может не хватить даже им, а ближе к фронту возможно и по продаттестатам ничего получить нельзя будет. Поэтому сейчас они старались закусывать экономно, не отличаясь от соседей.

Сема, подумав о еде, печально вздохнул, а в животе предательски заурчало. Он осмотрелся, но понял, что никто этого даже и не заметил. Томилин спал, как он говорил, 'набирая норму перед фронтом'. Сидящие ближе к проходу пассажиры опять оживленно обсуждали политику. Вообще, Семена очень удивляло полное отсутствие страха перед всемогущими 'органами'. Читая в свое время повести и рассказы об этой эпохе он представлял себе зашуганных, боящихся слово вымолвить лишний раз людей, постоянно про себя вычисляющих, а кто из окружающих может быть сексотом ГБ. Ничего подобного. Нет, таких сплошных энтузиастов и весельчаков, шпарящих лозунгами, как в фильмах тоже не было, но никто не задумывался, начиная обсуждать политику или решения правительства. Почти не говорили о партии, об органах вообще не вспоминали. Ну, а сейчас что обсуждают? Семен прислушался.

– Это все придумал Черчилль… он с восемнадцатого года противник нашей власти.

– Да бросьте вы. Он видите какую речь произнес? Противник или не противник, а деваться ему некуда. Прижали ихний остров фашисты, крепко прижали. Теперь у него вся надежда на нас…

– Англичанке доверять нельзя. Я вот постарше вас и хорошо помню, как до революции они нас с немцами стравили. Противоречия то у них были, а воевать они нас заставляли, до последнего нашего солдата.

– Да это когда было! В Империалистическую!! Вы бы еще Крымскую войну вспомнили… Кто же виноват, что у Николашки в голове кисель был. Дал себя в войну втянуть за иностранные прибыли. А сейчас…

– А сейчас видимо как-то немцев спровоцировали… не зря они на нас полезли, несмотря на договор.

– Заладили вы… Договор, договор… это ж фашисты, они на все договора плюют. Помните как в Мюнхене Чехословакию делили? Что наши газеты писали? Обещали немцы кроме Судет ничего не оккупировать, а потом всю страну захватили…

– Ладно, что-то мы разошлись… Схожу-ка я лучше узнаю, как долго стоять будем и нельзя ли кипяточку прихватить… может и на перроне чего куплю.

– Давай Порфирьич, сходим вместе. Глядишь, чего и купим повкуснее… эх, какие здесь перед войной бабка Матрена пироги с грибами продавала! Помню, как еду, обязательно куплю про запас…

– Пошли, Матвеич, сходим.

Двое мужиков встали и пошли к купе проводника, а третий повернувшись, начал снова разглядывать немудреный заоконный пейзаж.

Сема опять вздохнул и, посмотрев на безмятежно дрыхнущего сержанта и решил тоже подремать. Делать все равно было нечего, а смотреть на один и тот же деревянный домик и забор уже надоело. Поправив шинель, он лег головой на жесткую 'подушку' из обернутых чистой, еще не использованной материей для портянок, трофейных полусапог и припомнил, как он в первый день оставил их внизу под полкой, несмотря на возражения сержанта. Выручили его только пограничные навыки Томилина, во сне учуявшего неладное, мигом вскочившего и бросившегося за убегавшим вором. Невысокого роста мужичонка неопределенной наружности, при взгляде на которого у Семы сразу всплыло в голове слово 'шнырь', не успел пробежать и двух купе. Схваченный сержантом, он пытался выбросить сапоги и, пока Томилин ловко и заученно связывал его невесть откуда появившейся веревкой, пытался что-то кричать. Получив пару убедительных затрещин от разозленного Семы и увидев, как сержант спокойно достает из висящих на ремне ножен страшноватого вида клинок, он затих и всю ночь смирно лежал связанный в проходе купе. Утром его сдали на первой же остановке, причем милиционеры были очень вежливы и обещали составить протокол сами. Семен позднее спросил у Томилина, не отпустят ли они вора, на что тот, удивленно взглянув на него сказал:

– Он же признался, ну и наши слова есть. Так что загремит как миленький.

– Так слова то не записаны, наших подписей у них нет?

– Ну и что? Наши данные есть. А мы бойцы, у нас нет времени лишнего, чтобы на всякую гопоту его растрачивать.

Сема еще несколько раз поерзал, поудобнее устраиваясь на полке, а в этот момент поезд дернулся. 'Поехали'– успел подумать, проваливаясь в дремоту Семен….

4 августа 1941 года. Украина. Сергей Иванов.

Эх, так и не успели полностью весь курс подготовки пройти, но ведь многие части и такой роскоши не имели. Во время жестоких боев нам столько времени на обучение и сколачивание дали… Все же прав оказался Андрей, не зря рискнул и вычислил точно, кому инфу слить. Будем надеяться, помогут его советы потери уменьшить и войну быстрее выиграть. А ведь могли за эти советы нас на кукан взять, да и сейчас могут, до сих пор опасаюсь. Нет, конечно, какой-нибудь менеджер не стал бы и того делать, тихо где-нибудь просидел или даже прововоевал героически, но мы-то с Андреем присягу еще Советскому Союзу давали. И хотим, чтобы все закончилось не так, как в том мире, из которого мы пришли. Меньше жертв, меньше горя, глядишь и власть будет немного другая… А может все же история и изменится для нашей страны в лучшую сторону, а? Все таки никто еще не доказал, что брэдбериевского 'эффекта бабочки' не существует. Может мы и окажемся той 'бабочкой?

Ну, наконец-то, поезд дернулся туда-сюда и мы поехали. Теперь можно немного отдохнуть от предотъездной суеты. Андрей хитрый, вернулся в бригаду в самый последний момент. Это конечно шутка, а в действительности его не зря там задержали. Немцы, приостановив наступление, подтянули резервы, подготовились и сейчас опять нанесли серию ударов. Вот нас и бросили на самый опасный участок. Сейчас по железной дороге, а там марш небольшой и в бой.

Кто из великих сказал, не помню: 'Есть упоение в бою'. В бою да, но все всегда забывают про то, что бой всего лишь конечный результат длительного и очень сложного процесса маршей, контрамаршей, доставки грузов, действий разведки и контрразведки… Об этом мало вспоминают, потому что никакого упоения в этом нет. Помнится, когда я начинал служить попал мой взвод в охрану аэродрома. Ну, и устроили нам экскурсию. Посмотрел я как 'Бэкфайры' к бою готовят и поразился. На четырех летчиков человек двадцать обслуживающего персонала, не считая водителей всяких спецмашин. А потом выяснилось что вместо ремонтной роты у них целая часть и в ней офицеров больше чем у нас в полку. Вот и решай, кто важнее в современной войне – четыре летчика или две сотни техников и тыловиков.

Вот так-то, а вы говорите 'гремя огнем, сверкая блеском стали'…. А не хотите перед этим полсотни накладных заполнить? Андрей в передовой команде уехал, Ленга прихватив, начальник штаба майор Калошин с колонной автомобилей, так что все бумажные дела на меня свалились. Заместитель командира бригады и зампотех в одном лице, как ни крути, от бумаг не скроешься. Интересная вещь, оказывается просто замкомандира в тогдашних штатах вообще не был предусмотрен, пришлось ходатайствовать об изменении. Ладно, командующий фронтом генерал Потапов разрешил своей властью ввести такую должность.

Сижу в купе, вместе с зампотылу и командиром ремонтников и считаем, считаем, считаем. Бл…, сюда бы Семин калькулятор хотя бы. А мы еще удивлялись в будущем, почему цифры в документах не сходятся… Одна ошибка и все, считай столбиком снова. Ё…, легче на 'Рыжем' километров пятьсот отмахать. Правда я слегка схитрил, в Киеве купил себе логарифмическую линейку и теперь умножаю и делю на ней. Благо в мое время в школе и училище еще калькуляторов не было. Вот кстати, еще одна интересная вещь для попаданца, привыкшего считать на калькуляторе, а писать шариковой ручкой. Он же и писать чернильной ручкой с перышком не сможет, не текст, а сплошные кляксы будут. Мне пришлось трудно, а ведь когда я учился, мы до третьего класса писали только перьями и таскали с собой чернильницы-непроливашки. Помню, мне батя купил авторучку, так учительница увидела и заставила убрать, в классе категорически ей писать запретила.

Ладно, что у нас вышло в конце концов. Исправность бронетехники девяносто процентов, если считать и учебные машины. Кто-то скажет, а чего эту ерунду – танкетки учитывать, но мы теперь без них точно не справимся. Потому что при включении Семиных 'игрушек' нужно много хорошо защищенных посыльных машин. После гибели Скрипченко мы с Андреем подумали над этим вопросом и решили, что танкетки, при всех их недостатках лучше, чем просто машина или мотоцикл. Да и мотоциклов у нас по штату тридцать три, а в наличии всего двенадцать. Ну не выпускал тогда СССР мотоциклов в нужном количестве, поэтому их так и мало.

Итак, имеем сорок четыре 'КаВешки', и два неисправных, десять Т-40 и Т-50, черт, подсунули таки разнотипные машины, угу, танкетки в количестве…, нормально. За штатом трофейные: два Pz-II, один Pz-III, один Pz-IV без башни, один штабной броневик SdKfz247B. Так, тягачи на базе Т-26…, нормально, автомобили, еще тягачи… задолбали в ведомостях эти тракторы, нет бы прямо написать – тягачи. Смешнее только слово прицепки вместо прицепов…

В принципе неплохо, еще бы эти две 'КаВешки' в строй ввести, но времени не хватило, пришлось оставить в Буче. Жаль, но тыловики местные обещали в строй ввести… пусть хотя бы кому-нибудь достанутся.

Боекомплекты, в норме, заправок…, отлично, масло…, неплохо… Тэк-с, снабжение в норме.

– Михаил Григорьевич, а как у нас с доработками? – спрашиваю у командира ремроты, старшего лейтенанта Шкенёва.

– По маслобакам доработаны сорок один КВ, по воздухофильтрам тридцать пять, остальные возможно удастся в дороге дооборудовать.

– Так, а по дополнительным бакам?

– Дополнительные баки установлены на все КВ-1 и Т-50, кроме двух неисправных. Система аварийного сброса опробована, работает нормально, правда усилия как минимум двух человек требуются. С КВ-2 хуже, удалось всего пять машин доработать, включая ваш 'Рыжий' и 'Превед, медвед'.

– Какой еще 'Медвед'? – спрашиваю удивленно.

– А 'семерку' учебно-боевую, ее наш художник медведем украсил, а Махров назвал 'Превед, медвед', – улыбаясь, отвечает Шкенёв.

Не пойму, откуда это выражение Махров знает? Думаю несколько минут, продолжая разговор с Шкенёвым и подписывая принесенные бумаги. Наконец, вспоминаю. Черт побери, я ж сам это выражение ему и подбросил, на полигоне! Облегченно вздыхаю, причем вздох попадает как раз на момент, когда подписана последняя бумага и собеседники понимающе переглядываются.

– На этом заканчиваем, свободны, – говорю я, думая, что после обеда надо обязательно проверить, как идут тренировки наводчиков и провести командирскую подготовку с комбатами на картах. Жаль, что макет пришлось на месте оставить. Эх, здорово было, когда мы этот макет соорудили и начали тренировать командиров на нем. Местность песком имитировали, а танчики нам в ремроте из дерева вырезали. Командиров, а потом и простых танкистов не оторвать было, все свободное время задачи решали, на разной местности и с разными противниками. Но ничего не поделаешь, обойдемся картами.

Дела закончил, а теперь пора и пообедать.

'[…] к началу августа относится первая стратегическая пауза в действиях немецко-фашистских армии. В результате упорного сопротивления советских войск фронты застыли по следующей линии: Карельский (ген. Фролов) и Ленинградский (ген. М. М. Попов) фронты – на севере у Мурманска противник продвинулся на 10..15 километров от границы, далее до Ладожского озера и на ленинградском направлении – по линии старой границы. Против них были сосредоточены войска немецкой армии 'Север' и финских армий 'Карелия' и 'Юго-Восток'. Северный фронт (марш. К.Е. Ворошилов) по лужскому оборонительному рубежу на линии Нарва – Луга до реки Шелонь, Северо-Западный фронт (ген. А.И.Еременко) от реки Шелонь до Себежа– против Группы Армий 'Север', Западный фронт (марш. Тимошенко) по линии Себежа – Витебск-Орша, Центральный фронт (ген. Г. К. Жуков) от Орши до Гомеля, Юго-Западный фронт (ген. Потапов) – Гомель – Мозырь – Овруч – Житомир – Казатин, Южный фронт (ген. Кирпонос) от Казатина до Вознесенска и от Вознесенска до Одессы против групп армий 'Центр' и 'Юг'. За Западным и Центральным фронтами располагались части Резервного фронта под командованием маршала С.М. Буденного[…]

'Краткий очерк истории Второй Мировой войны' под ред. полк. Гареева М. С., М., 1975 г.

5 августа 1941 года. Окрестности Ижевска. Полигон завода Номер ххх.

Слабое помканье выстрелов, сопровождающееся доносящимися через секунды звуками разрывов гранат у мишеней, неожиданно прервалось. Двое наблюдавших за стрельбой в бинокли людей повернулись к третьему, тот отчаянно всплеснул руками и, выскочив из ячейки, пошел к стрелковой позиции. В уставной пулеметной ячейке, вырытой на окраине полигона, задрав вверх ствол, стояло странное оружие, что-то вроде короткого минометного ствола в кожухе, на упрощенном колесном станке, напоминающем станок пулемета 'Максим'. Испытания найденного на складе военно-морского флота автоматического гранатомета Таубина-Бабурина с магазинной подачей постоянно прерывались отказами. Второй гранатомет, с ленточной подачей, успешное применение которого и заставило возобновить работы в этом направлении, до сих пор ехал где-то по железной дороге, еще один переделывался с магазинного на ленточное питание.

– Ну, что там, Егорыч? – спросил у возящихся около гранатомета подбежавший.

– Опять пружина возвратная не выдержала. Менять будем, – солидным баском неторопливо оторвавшись от разборки, ответил пожилой на вид, степенный мастеровой, судя по возрасту помнивший еще начало строительства завода.

– Надо принимать меры, Яков Григорьевич, – сказал один из наблюдателей, выслушав доклад вернувшегося инженера и повернувшись к другому, который с ожесточением протирал стекла бинокля, словно они были виноваты в очередной неприятности.

– Обязательно, Сергей Александрович, – отозвался Таубин, убрав платок и глядя на стоящего напротив Главного Конструктора. Непонятно, почему назначили именно его, в очередной раз думает Таубин, разглядывая худощавого человека в очках, но с решительным выражением лица. Коровин, тульский оружейник… ну создал он пистолет, противотанковое ружье, но почему именно его назначили Главным? В принципе, Яков не раз слышал отзывы о нем, как хорошем организаторе. Возможно это и стало главным при принятии решения. Но это означало, что ему полностью не доверяют, несмотря на все уверения Берии и что любая неудача кончится не просто арестом и отсидкой.

– Я тут подумал, – продолжал Коровин, – и вспомнил, что на ШКАСе с такой же проблемой справились, сделав пружину многожильной. Не попробовать ли нам такое решение?

– Укрепить пружину неплохо, но мы планировали еще ввести гидропневматический тормоз, – заметил Таубин, глядя на возню вокруг гранатомета и мишеней. У мишеней группа работников полигона проверяет результаты стрельбы и ставит новые мишени взамен пораженных.

– Пожалуй, гидротормоз слишком усложнит и еще больше удорожит конструкцию, – подумав, сказал Коровин и добавил, посмотрев на работавших, – Давайте дождемся результатов стрельбы и поедем на завод.

Подошедший к конструкторам бригадир 'мишенной группы' принес записи, взяв их, конструкторы отправились к машине, оставив инженера продолжать стрельбы. Сев в поджидавшую машину, Коровин продолжил разговор:

– Во многих пистолетах-пулеметах торможение затвора осуществляется пневмодемпфером, можно продумать аналогичную конструкцию для гранатомета. Как вы думаете, Яков Григорьевич?

– Надо подумать и посчитать, – согласился Таубин.

Приехав на завод, Таубин и Коровин сразу прошли в помещение КБ, в котором вовсю кипела работа. Инженеры и чертежники готовили чертежи на детали гранатомета с учетом внесенных поправок для упрощения технологии изготовления. Появление Главного и его зама не остановило деятельность конструкторов, лишь некоторые из них, получив указания и наброски, начали разработку нового варианта оружия.

Коровин же и Таубин, расположившись в кабинете, дождались, пока секретарь Коровина принесет им чай с бутербродами вместо обеда, продолжили обсуждение возможных изменений и перспектив применения автоматического гранатомета.

– Знаете, я имел время обдумать возможности применения АГ в войсках. И я считаю основным своим просчетом именно попытку рассматривать его как массовое оружие роты вместо миномета. Для этого он слишком тяжел и дорог. Но если взглянуть на его возможности под другим углом. Вот посмотрите – один гранатомёт может создать такую же плотность огня, как три ротных миномёта. При этом его несут три человека в строю роты и по времени развёртывания и открытия огня он соответствует пулемёту, а не миномётной батарее. Что это значит? – Таубин, слегка горячась и размахивая бутербродом в руке, как указкой. Коровин, отхлебнув из стакана, внимательно посмотрел на Таубина.

– Кажется, понимаю, Яков Григорьевич, – неторопливо ответил он: – То есть вы считаете, что он подходит для маневренных групп. Кавалеристы, мотострелки, диверсионные отряды осназа. Те, для кого бой – стычки, засады, налёты, кому некогда развертывать батарею и тянуть связь….

– Вот именно! – перебил его возбужденный Таубин, отложив бутерброд в сторону:– Смотрите, положительный отзыв получен именно из механизированного отряда, рейдировавшего по немецким тылам!

– То есть миномет в этом случае нам совсем не конкурент… неплохо, неплохо – закончил за Таубина Коровин: – значит получаем экономию в транспорте и личном составе. Да, это вы здорово придумали. Но у НКВД свои запросы…

– Да, и я уже прикинул, какие дополнительные требования они могут выдвинуть. Вот смотрите, – Таубин положил надкушенный бутерброд и достал из кармана смятый лист бумаги. Коровин быстро просмотрел записку и нахмурился: – Что-то вы, Яков Григорьевич, расфантазировались. Установка на бронетехнику – очевидно. Углы возвышения – понятно, стрелять по чердакам или с чердаков, но сошки и станок одновременно, по типу немецкого пулемета?! Сначала надо добиться безотказной работы! Таубин сник и потух. Заметив его огорчение, Коровин поспешил изменить тему и заговорил о повышении осколочного действия боеприпаса:

– Меня серьезно беспокоит только одно. В заданном калибре сорок миллиметров мы никак не можем получить достаточной эффективности боеприпаса. Надо что-то придумывать, причем срочно. Идея, предложенная Игнатовым, о применении, по примеру РГ-42, вставки из скрученной и нарезанной проволоки неплоха, но опять таки усложняет конструкцию боеприпаса.

– А если… – Таубин задумался, – если вместо сорока миллиметров сделать пятьдесят. Вес возрастет незначительно, метательный заряд у нас невелик и толщину ствола увеличивать не придется. А вот в качестве боеприпаса можно использовать уже готовую мину от ротного миномета. И создать на ее базе специализированный боеприпас для гранатомета.

– Идея неплохая, только надо посмотреть, как будет со стрельбой миной из нарезного ствола, – задумался Корвин:– А мысль очень интересная, давайте просчитаем. Но это уже не то оружие, которое требуется, поэтому этот вариант будем разрабатывать в инициативном порядке…

Опять допоздна горели окна в здании КБ, опять стрекотали арифмометры и шуршали разворачиваемые листы ватмана, закрепляемые на чертежных досках, опять замотанные до предела чертежницы старательно разводили дефицитную китайскую тушь…