Текст книги "Легенда о Смерти"

Автор книги: Анатоль ле Бра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Хорошо бы, – ответила Мари, – только я сама хочу в этом убедиться!

И она бегом побежала к хижине.

Она нашла старика, как всегда, лежащим в закрытой кровати у очага. Правда, лицо у него пожелтело и он едва дышал. Одна из его дочерей, которая была там вместе с другими родственниками, предложила Мари провести вместе со всеми эту ночь у его постели, добавив, что, возможно, это будет его последняя ночь. Мари тут же села подле старика.

За день она сильно утомилась и через час или два задремала. Вдруг ей показалось, что что-то тяжелое стукнуло в дверь. Она сразу проснулась и увидела, что все остальные спят глубоким сном. Дверь между тем была открыта. И Мари увидела, как невидимые руки внесли и поставили на прикроватную скамью гроб. Замерев от страха, Мари сидела на своем месте, не издавая ни звука. Она даже зажмурилась. Но когда она перестала видеть, она услышала... она услышала, как таинственные руки роются в стружках, которые стелют под покойником в гробу, и в пеньке, которую ему обыкновенно кладут под голову вместо подушки. В это мгновение ее дядя испустил последний вздох.

На рассвете оказалось, что он уже холодный.

Потрясенная, Мари Крек’хкадик вернулась в Кервезенн, чтобы попросить у хозяйки разрешения пойти на похороны. Но хозяйка ответила, что клиенты в городе ждут их молока и что Мари всего лишь дальняя родственница покойного и она вполне исполнила свой долг, проведя ночь у его смертного одра. Бедная девушка должна была подчиниться. Взяв свою тележку, она отправилась в Кемпер. И тут она встретила похоронную процессию – на этот раз настоящую, – и на том же самом повороте дороги! Боясь, что ее могут упрекнуть за то, что она не пришла, Мари бросилась в поле за открытую изгородь. Она ждала там, глядя через ветви утесника, росшего по склону, как удалялась процессия. Она уже собиралась покинуть свое укрытие, как вдруг застыла на месте, как пригвожденная: по дороге, шатаясь, шел старик с желтым, как воск, лицом. Это был ее дядя, ее слепой дядя, который следовал за собственными похоронами.

От ужаса Мари Крек’хкадик упала без чувств. Час спустя люди, шедшие через поле, нашли ее лежащей в придорожной канаве. Полумертвую, они принесли ее в Кервезенн.

Знамение обручальным кольцом

Мари Корник из Бреа вышла замуж за капитана дальнего плавания, которого любила всей душой. Но к несчастью, ремесло заставляло его жить подолгу вдали от нее. Мари Корник проводила дни и ночи в думах об отсутствующем муже. Как только он уходил в плавание, она закрывалась в доме и никого не хотела видеть, кроме своей матери, которая оставалась с нею, та даже журила ее иногда за слишком уж большую привязанность к мужу. Она все время повторяла: «Слишком любить – нехорошо, Мари. По крайней мере, наши предки так считали. Слишком много – стоит мало».

На что Мари тоже отвечала ей поговоркой: «Нет ничего лучшего на свете, чем любить и быть любимым».

Молодая женщина выходила из дому только по утрам, чтобы пойти в церковь, она регулярно посещала мессу и молилась Богу и Богородице и всем святым Бретани, прося вернуть мужа в Бреа живым и невредимым.

Сад, окружавший ее дом, примыкал к кладбищу. Она приказала сделать дверь в стене и стала ходить через кладбище из дому в церковь и из церкви домой, чтобы не проходить через поселок под взглядами любопытных кумушек.

Однажды ночью она внезапно проснулась. Ей показалось, что прозвонил колокол.

– Никак уже звонят к ранней мессе? – спросила она себя.

Комнату заливал неясный свет. Была зима, и Мари подумала, что это раннее утро, и давай скорее подниматься, одеваться и бегом в церковь. Войдя, она очень удивилась, что церковь полна народу, а еще больше тому, что мессу служил чужой священник. Мари наклонилась к уху своей соседки.

– Извините, что я вас беспокою, – сказала она, – почему такая торжественная служба? Я была на большой мессе в последнее воскресенье и проповедь внимательно слушала, но что-то не помню, чтобы объявляли о празднике на этой неделе...

Но соседка была так углублена в молитву, что Мари Корник не смогла добиться ответа.

Тут вдруг началось какое-то движение среди присутствующих. Это служка прокладывал себе путь в тесных рядах толпы. В одной руке он держал свою алебарду, в другой – медное блюдо. Протягивая его прямо к носу каждого, он жалостливо бормотал:

– На Анаон[15]15
  Anaon (брет.) – душа, обиталище душ, чистилище.


[Закрыть], подайте на Анаон, на помин грешных душ.

Монеты так и падали дождем в медную тарелку.

Мари Корник смотрела, как все ближе подходил к ней собиратель милостыни.

– Странно, – думала она, – я никого здесь не узнаю, даже служку. И что-то я не слышала, чтобы кто-то сменил Пипи Лора, в прошлое воскресенье это он нес алебарду... По правде, мне начинает казаться, что я сплю.

Едва она это подумала, как служка подошел к ней. Она быстро опустила руку в карман. Ужас! В спешке она забыла взять свой кошелек. Сборщик милостыни отчаянно тряс блюдо.

– На Анаон, подайте на Анаон, на помин бедных дорогих грешных душ! – восклицал он.

– Боже мой, – пробормотала Мари Корник, готовая провалиться сквозь землю от стыда, – у меня нет ни су при себе.

Тогда служка сказал ей сурово:

– На такую мессу не приходят без своего обола[16]16
  Обол – мелкая медная монета в Древней Греции и в Византии, символ скромной христианской милостыни.


[Закрыть]для усопших душ.

Несчастная женщина вывернула свои карманы, чтоб показать, что они совсем пустые.

– Видите, у меня ни ломаного гроша!

– Но вы должны дать хоть что-нибудь, это необходимо!

– Но что, что я могу дать? – прошептала она из последних сил.

– У вас обручальное кольцо. Положите его на блюдо.

Мари не осмелилась сказать «нет». Она чувствовала, как все смотрят на нее. И она стянула свое венчальное кольцо с пальца. Но как только она положила его на блюдо, странная тоска сжала ее сердце. Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Сколько простояла она так – Мари не могла бы сказать.

...Тем временем пробило шесть часов. Священник церкви в Бреа, открывая входные двери, был сильно удивлен, увидев женщину, стоявшую на коленях у одной из колонн. Он тотчас узнал ее и, подойдя к ней, тронул за плечо:

– Что вы здесь делаете, Мари Корник?

– Я? Но... святой отец... я... слушаю мессу...

– Мессу?! Да вы хоть слышали, началась ли она?

Только тут Мари Корник огляделась вокруг. От многочисленной толпы, которая только что наполняла церковь, не осталось никого. От изумления она чуть не лишилась чувств. Священник добрыми словами приободрил ее.

– Мари, – сказал он ей, – расскажите мне, что произошло.

Она рассказала ему все, не пропуская ни одной детали. Когда она умолкла, священник сказал печально: «Ну что же, Мари, тот, кто лишил вас вашего обручального кольца, унес его недалеко». Говоря это, он прошел за балюстраду хора и стал подниматься по ступенькам к алтарю. Он приподнял покров. Кольцо лежало на престоле.

– Возьмите его, – сказал он, возвращая кольцо молодой женщине, – и идите домой. Как сильно вы любили, так горько вам придется и плакать.

Две недели спустя Мари Корник узнала, что она стала вдовой. Корабль, которым командовал ее муж, потерпел крушение у берегов Англии в ночь, когда она присутствовала на странной службе, в тот самый час, когда «служка мертвых» вынудил ее расстаться с обручальным кольцом.

ГЛАВА II
ПЕРЕД СМЕРТЬЮ

Как узнать о времени прихода смерти

Есть такое средство узнать, хотя бы приблизительно, время, когда человек должен умереть: надо опустить в воду какого-нибудь священного источника крест из ивовых прутиков. Если крест держится на воде, смерть не замедлит прийти, если он тонет – срок ее прихода еще далек: тем дальше, чем быстрее крест погрузится в воду.

* * *

В округе Сен-Жан-Тролимон (на мысу Каваль) был когда-то обычай нарезать и намазывать маслом столько кусочков хлеба, сколько человек в доме. Глава семьи брал эти кусочки, подбрасывал их в воздух один за другим, приговаривая каждый раз: «Этот для того-то... Этот для другого...» и так далее. И так, пока не будут названы все живущие в доме, в том числе и он сам. Каждый тогда наклонялся и поднимал свой кусочек. И горе тому, чей кусок падал маслом вниз: он мог быть уверен, что умрет в течение года.

* * *

В Плега-Герран, у проселочной дороги в Герлескен, есть источник, который называют Фентенан-Анку (Источник Смерти). Тому, кто хочет узнать о своей участи, достаточно прийти первой майской ночью и, как только пробьет полночь, наклониться над водой. Если ему суждено умереть скоро, то вместо своего живого лица он увидит в воде отражение головы скелета.

Действия, которые влекут за собою смерть

Беременная женщина не должна становиться крестной матерью. Она сама или ее ребенок умрут в течение года.

* * *

Когда новобранец уходит на целый год, если он обернется, чтобы взглянуть последний раз на шпиль колокольни или на трубу своего дома, то это знак того, что живым он их больше не увидит.

* * *

Люди, нашедшие клад, наслаждаются им недолго. Их участь, или, как говорят, «их планета», «планида», – умереть через год после сделанной находки.

Сокровище мертвеца

Хозяйка одной фермы в Плунеур-Ланверн, Мари-Жанна То, всякий раз, как она шла через свой палисадник, видела за изгородью со стороны дороги мужчину из окрестных мест, уже пять лет как умершего. Он делал ей рукой какие-то знаки, словно звал за собою куда-то. В один прекрасный день, потеряв терпение, она расхрабрилась и направилась к нему, спрашивая:

– Ну, что такое? Что вам от меня нужно?

Он сделал ей знак, чтобы она вышла за изгородь.

– Честное слово, – сказала она себе, – я хочу наконец выяснить, в чем дело.

И вот она пошла следом за мертвецом. Так он довел ее через пустошь к обрыву, где была большая скала. Встав на колени, мужчина принялся разгребать землю руками. Закончив, он обернулся к женщине и показал ей яму, которую он только что выкопал. Она наклонилась и увидела груду блестящих новеньких золотых монет. Никогда она не видела такого богатства. Пока она с восхищением и завистью смотрела на золото, мертвый исчез.

– Раз уж он открыл мне этот клад, то наверняка для того, чтобы я им воспользовалась, – решила Мари-Жанна То.

И, загребая горстями лежащие перед нею монеты, она наполнила ими свой фартук. Возвратившись домой, он высыпала их в ящик своего шкафа. И вот вечером она говорит мужу:

– Ты хотел новую лошадь, так теперь ты можешь купить четыре, нет, десять, даже больше, потому что мы разбогатели.

– Это как? – спросил он, обрадовавшись.

И она рассказала все, что произошло. Но лицо фермера потемнело.

– Если ты дорожишь своей жизнью, быстро беги и положи деньги туда, где ты их взяла.

– Но почему?

– Потому что, если ты от них не избавишься, тебе суждено будет умереть в этот год.

Наутро она побежала на высокую ланду, чтобы положить золото на место. Но несколько дней спустя, когда ей понадобилось взять белье в шкафу, она услышала звон монет и с изумлением увидела, что сокровище мертвеца вернулось к ней.

– Этого-то я и боялся, – сказал муж. – Беги к священнику, может быть, он тебе что-то посоветует.

Но священник прервал ее, едва она произнесла первые слова.

– Я ничего не могу сделать для вас, – заявил он. – Вы освободили этого мертвого и теперь сами очень скоро должны будете занять его место. Так что приготовьтесь умереть по-христиански и распорядитесь, чтобы деньги положили вместе с вами в гроб. Только так вы спасетесь.

И на самом деле, она очень скоро скончалась, хотя совсем и не болела. И ее похоронили вместе с сокровищем мертвеца, чтобы оно больше никого не погубило.

Жизнь, которая уходит и возвращается вместе с морем

Мой отец был габарьером[17]17
  Габарьер – владелец и матрос небольшой речной баржи – габары.


[Закрыть]. Изо дня в день он спускался на своей габаре вниз по реке Жоди до моря за морскими водорослями или за песком. Однажды вечером габара застряла в речном иле. Отец, несмотря на холод – дело было в декабре, – прыгнул в воду, чтобы освободить габару, и, вернувшись домой, свалился с лихорадкой, от которой он уже не избавился.

– Мне конец, – сказал он нам однажды утром. – Жить мне осталось не больше четырех дней.

Заметьте, что до этой беды он был мужчина крепкий, в самой поре. И то, что он должен умереть таким молодым, приводило его в отчаяние, особенно потому, что он знал, в какой бедности нас оставляет.

Были, однако, минуты, когда к нам возвращалась надежда, потому что к нему, казалось, возвращаются жизнь и румянец.

– Тебе лучше, Туаль? – спрашивала мать.

Тогда он усмехался печально.

– Это вода поднялась, Маривонна, – отвечал он, качая головой, – посмотришь, когда начнется отлив.

И правда. Жизнь приходила к нему и уходила, то сильнее, то слабее, вместе с приливом и отливом. Он говорил, чтобы мы этому не удивлялись, что это обычное дело для моряков, когда они, как он, собираются покинуть этот мир.

На заре четвертого дня, когда я принесла ему горячий суп, он спросил меня:

– Сегодня сильный прилив, да, Бетрис?

– Да, отец. А как ты узнал?

– Это оттого, что конец мой близок, дочка. Унеси суп, сегодня я ничего не буду есть.

У него слезы были на глазах, и я сама с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать.

Подошла матушка:

– Я хотела этим утром пойти постирать, но, если я тебе нужна, я останусь.

– Нет, – ответил он, – иди стирай. Главное, вернись к полудню. Мне нужен только священник, и Бетрис сходит за ним, когда придет время.

Матушка, не возражая, ушла в прачечную и увела с собою моих младших братьев и сестер, чтобы они не шумели в доме. И я осталась одна возле больного. Время от времени он мне говорил:

– Бетрис, пойди посмотри, куда подошло море?

Поскольку наше жилище было в пятнадцати шагах от берега, мне надо было только открыть окно, чтобы увидеть, насколько высоко поднялась вода в реке. Я возвращалась к кровати и объявляла:

– Черный бакен в воде.

Или:

– Тина наполовину скрылась под водой.

Когда он услышал, что вода уже коснулась первых камней пристани, он сказал мне: «Пора идти за священником».

Я хотела подождать возвращения матери, но он не позволил. Я вернулась очень скоро, поскольку пробежала к Трогери, не останавливаясь передохнуть, и меньше чем через полчаса привела священника. Отец исповедовался, принял Святые Дары и попросил священника похлопотать за нас перед добрыми людьми из нашего прихода, когда его не будет. А потом добавил, почти весело:

– Вы можете сказать Янну Гамму, чтобы он начинал копать.

Янн Гамм был могильщиком в приходе.

Когда мать пришла с малышней из прачечной, отец сказал ей:

– Ну вот, Маривонна, священник только что ушел; все счета мои улажены.

И, обратясь ко мне:

– Прилив, должно быть, полный, Бетрис?

– Да, вода стоит очень высоко.

И правда, было слышно, как вода тихо плещет о высокий берег реки. Тогда отец сказал матери:

– Можешь предупредить соседей, пора начинать молитвы по умирающему.

Бедный наш дорогой человек, как замечательны были его смирение и набожность, голос его примешивался к голосам женщин, читавших молитвы. Но он становился все тише и тише. И все случилось, как он предсказал: с отливом жизнь его оборвалась.

Конец света

Рядом с Иль-Грандом (остров Большой) есть островок, по-французски его называют остров Кантон, по-бретонски – Энес-Агантон или Агатон. Там можно видеть два гранитных креста, поставленных в ста пятидесяти шагах друг от друга. Есть поверье, что каждые семь лет они приближаются друг к другу на длину ржаного зерна: когда они соприкоснутся, настанет конец мира.

* * *

Посреди большого пляжа Сен-Мишель-ан-Грев возвышается монолитный крест, врытый в песок, при каждом приливе его покрывает море. Его называют Croaz al Lew-drez (Крест в одной миле от Песчаного берега). Он уходит в землю каждые сто лет на длину пшеничного зерна. Когда он полностью исчезнет в песке, будет конец света.

* * *

В конце света появится Антихрист. Он родится от союза священника-расстриги и доброй монахини.

Агония

Когда состояние больного оказывается безнадежным, все домашние становятся на колени возле его постели и начинают читать молитвы по умирающему.

Обычно не ждут ни последнего вздоха умирающего, ни даже пока он потеряет сознание, чтобы зажечь у его изголовья «святую свечу», и, как только начинается агония, этой свечой делают крест над его лицом. Говорят, это для того, чтобы помочь душе расстаться с телом.

* * *

Когда умирающему слишком трудно упокоиться, есть верное средство прекратить его агонию: нужно поднять его с постели и поставить его босые ноги на голую землю. Когда его снова поднимут и он потеряет связь с землей, силы, не отпускавшие его жизнь, иссякнут.

* * *

В области Гурен молиться за умирающего ходят в капеллу Сен-Мен, что стоит при дороге в Рудуайек. В капелле есть статуя святого Дибоана, его имя значит «Тот, кто излечивает от всякой болезни». Сначала идут к этой статуе поклониться и рассказать о беде. Потом отправляются к источнику святого, текущему в глубине долины. От источника-то и получают предсказание, знамение. Но для этого сначала нужно полностью вычерпать воду миской. После этого надо наклониться к тому отверстию в земле, где таится вода. Если, пробиваясь, она зашумит, значит, умирающий вот-вот скончается, если же, наоборот, вода изливается из земли бесшумно, значит, можно быть уверенным, что больной вернется к жизни.

Умирающий, которого причастил перед смертью мертвый священник

Ломм Гренн был поденщиком на ферме Керниз. В те времена часов не было ни у богатых, ни, тем более, у бедных. Ломм Гренн привык узнавать время, когда ему идти на работу, по цвету неба. Как только он видел, что оно светлеет, он поднимался, одевался и отправлялся в путь. Однажды ночью, проснувшись, он подумал, что уже светает, и быстро вскочил с постели.

Дело было зимой. Ломм вышел из дому совсем сонным. Идя по большой дороге, он повстречал священника с Дарами и с мальчиком из церковного хора, звонившим в колокольчик.

Проходя мимо Ломма, священник сказал ему:

– Следуйте за мною.

Нельзя не повиноваться священнику, несущему Дары умирающему. Ломм пошел следом за ним, с непокрытой головой, бормоча слова молитвы.

Священник и мальчик вошли в какой-то загон.

«Э, – подумал Ломм, – это, кажется, Трегло, кто– то здесь заболел, наверное, старик Гильше».

Это и в самом деле была усадьба Трегло, и действительно старик Гильше. Он лежал там на своей кровати и казался уже совсем неживым. Двое мужчин, сидевшие рядом с ним, по правде говоря, крепко спали. Они открыли глаза только тогда, когда священник стал причащать умирающего. Ломм, преклонивший колена на пороге дома, не мог удержаться, чтобы про себя не осудить их.

Священник, закончив службу, перекрестился и обратился к старому Гильше:

– Добрый человек, я давно должен был вас причастить. Я это сделал. Теперь мы квиты.

Смысла этих слов Ломм Гренн не понял.

Тем временем священник собрался уходить.

– Идите на вашу работу, – сказал он поденщику. – Вы придете туда очень рано.

Когда Ломм пришел в Керниз, он и вправду увидел на ногах только одну служанку в кухне.

– Как вы сегодня рано! – сказала она ему. – Никто еще не вставал, и я даже огня не развела, чтобы приготовить похлебку.

– Тем лучше, – ответил Ломм, – по крайней мере, никто не скажет, что я лентяй.

И пока готовилась похлебка, он пошел задать корму лошадям. Когда он возвратился завтракать, он услышал, как один из сидевших за столом сказал:

– Слышали новость? Старик Гильше умер этой ночью без причастия.

– Но это не так! – вскричал Ломм. – Гильше умер, как подобает христианину, я сам был при нем, когда священник его причащал. Я видел, как он его благословил.

И Ломм стал рассказывать, как это было.

– Вот тебе раз! – воскликнул работник, который сообщил новость. – Да я только что встретил одного из тех, кто дежурил возле Гильше, их было двое, и они оба так крепко заснули, что даже не заметили, когда Гильше отдал Богу душу! Того, которого я встретил, зовут Ив Мене, он шел в село за крестом и очень боялся, что скажет ему теперь настоятель.

– Нет, я сам должен в этом разобраться, – прошептал Ломм Гренн, – пойду-ка я к священнику.

И он отправился к священнику домой.

Когда он закончил свою историю, настоятель церкви сказал:

– Могу только утверждать, что священник, за которым вы пошли, не из этого мира. Легкомыслие обоих дежуривших могло бы стать причиной вечного осуждения старика Гильше. Но у Бога всегда есть что-то в запасе, чтобы спасти человеческую душу.

Ломм Гренн вернулся к своей работе. Но с той поры он стал задумчивым и серьезным, почти печальным. Весной он умер.

Женщина и две собаки

Это произошло в те времена, когда полотно Нижней Бретани славилось больше всех других. И не было тогда ни в Пенвенане, ни в округе прядильщицы более искусной, чем Фан Ар Мерре из Крек’х-Авеля. По средам она ходила в Трегье продавать свою пряжу. Как-то однажды, во вторник, она подумала: «Завтра надо встать пораньше». И с этой мыслью легла спать.

Среди ночи она проснулась и очень удивилась, увидев, что было уже совсем светло. Она поспешила встать, оделась, бросила на плечи мешок с мотками пряжи и пустилась в путь.

Дойдя до подъема к Кроаз-ан-Брабант, она столкнулась с каким-то молодым мужчиной. Они обменялись своим «здравствуйте» и вместе дошли до придорожного креста.

Там мужчина взял Фан Ар Мерре за руку и сказал: «Остановимся здесь». Он оттеснил ее к обочине, к самому краю, и встал перед нею, словно хотел от чего-то защитить. И почти тут же Фан Ар Мерре услышала страшный шум. Никогда ей не доводилось слышать такого грохота. Можно было подумать, что в разных направлениях мчится целая сотня груженых телег.

Грохот становился все ближе и ближе. Фан дрожала всем телом. Но тем не менее она старалась увидеть, что это было такое.

Какая-то женщина мчалась по дороге, не переводя дыхания, так быстро, что концы ее чепца бились, словно крылья птицы. Ее босые ноги едва касались земли; как дождь, падали с них капли крови. Распущенные волосы разметались за спиной, она в отчаянии размахивала руками и страшно кричала. Это был крик, исполненный такой муки, что Фан Ар Мерре похолодела до кончиков ногтей. Женщину преследовали две собаки, казалось, они спорили, кому достанется ее сожрать. Одна из собак была белая, другая – черная. Это от них шел такой страшный грохот. На каждый их прыжок отзывалось чрево земли.

Женщина мчалась к кресту.

Фан Ар Мерре увидела, как она бросилась к ступеням распятия. В это мгновение черная собака успела схватить ее за подол юбки. Но женщина, рванувшись, обхватила обеими руками крест и вцепилась в него изо всех сил. Черная собака тотчас пропала, издав напоследок ужасный лай.

Белая собака осталась сидеть возле несчастной и принялась зализывать ее раны.

Молодой мужчина обернулся тогда к Фан Ар Мерре:

– Вот теперь вы можете продолжить ваш путь. Сейчас только полночь. Больше не пытайтесь увидеть то, что вы видели. Я не всегда рядом, чтобы вас прикрыть. Есть такие часы, когда нельзя быть на дороге. Когда придете в Кервену, войдите в тамошний дом, вы найдете в нем человека, готовящегося умереть. Проведите остаток ночи у его изголовья, читайте молитвы за него и не уходите оттуда до зари. А я – ваш ангел-хранитель.