Текст книги "Вступая в спор с судьбой (СИ)"

Автор книги: Анастасия Зинченко

Соавторы: Мария Кучинская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Твою же мать! – я со злостью пнул почерневший камень, сильно сжимая кулаки.

Это конец.

Всему.

Стройке.

Нашему бизнесу.

Wise Inc.

Нашим мечтам.

Из-за одного гребанного пожара на гребанном стратегически важном объекте!

Я так сильно стиснул зубы, что удивительно, как они не стали крошиться.

Этот злоеб… чертов пожар уничтожил наше будущее!

Блядь, да как такое могло вообще произойти?!

Какое-то адское пламя, что привело к риску обрушения этажей, что шли выше.

Оно что, прямиком из Дьявольского костра перекинулось сюда?!

Я бессильно сполз по стене прямо в пыль грунтовки, невидяще смотря перед собой.

Вот чувствовал, что ничем хорошим затея ввязаться в это строительство не закончится. Жопой чуял! Ан нет, позарился на большую прибыль!

Теперь бы свою жопу уберечь от посягательств заказчика и тех, кого он натравит на Wise, пронюхав что к чему, а не о деньгах переживать!

Деньги… такая неустойка, что прописана в договоре, выжмет из нас все соки. Придется закрыть все филиалы, сократить штат… мы фактически становились банкротами.

Из-за одной, мать ее, ошибки!

Как так?!

Нас подставили. Не иначе.

Не мог быть простой пожар таким разрушительным.

Да, высокие температуры, все дела… но не могло случиться так, как случилось у нас. Просто не может нам так не везти!

Я достал из кармана брюк телефон и дрожащими пальцами набрал знакомый номер.

– Але, Саш?..

– Макс?.. Что с голосом? Как там Казань?

– Саня, мы в полной жопе.

– Что, все так плохо? – я прямо слышал, как его поза стала предельно напряженный, как и сталь, прорезавшаяся в голосе.

– Объект восстановлению не подлежит. Проще снести тут все и отстроить заново, чем пытаться исправить последствия пепелища. Саш, здесь разверзся ад. И мы, похоже, попали в него.

– Блядь! – вполне ожидаемая реакция от человека, который практически никогда не ругается матом. – Ты уверен?..

– Я перепроверил несколько раз. Сверился с чертежами, просчитал возможные риски при необходимости перенаправления опор… все без толку. Мы, считай, банкроты. И дай Бог, если Катя сможет отмазать меня от тюрьмы. Этот трус Кирилл умолчал по телефону, что какой-то мужик, явно с бодуна, сунулся помогать тушить огонь… Да теперь в реанимации с ожогами, сука, четвертой степени! Этот охломон, мать его, тупо свалился в пламя, и бегал по площадке живым факелом, пока его не повалили наземь и не затушили! Теперь если он не выкарабкается, мне грозит уголовка…

– Твою же!.. – снова вторил моим мыслям лучший друг. – Макс, мне приехать?..

– Нет. Созови совет директоров. Объясни им суть дела. Я буду здесь следить за расследованием пожара… и за самочувствием того увальня.

– Ты звонил уже Кате?

– Еще нет. Ты первый… я думал, ты должен узнать первым. Я позвоню ей, обрисую всю ту полную… картину, в которой мы оказались.

– Звони ей быстрее! Она подскажет, что тебе стоит и не стоит делать. Все, отключаюсь.

Я вновь посмотрел на смартфон.

Черт. Не думал, что в первый раз наберу ее номер, говоря о том, что меня, кажется, скоро заметут за решетку и я стану беден, как церковная мышь.

Круто.

Выдохнув, я все же набрал нужный номер. Ждать ответа долго не пришлось, Катя сняла практически сразу же.

– Але, Макс, это ты?!

– Я…

– Почему так долго не звонил? Что там с пожаром? Каковы разрушения?

– Кать… все плохо. Очень. На этой стройке можно смело ставить крест.

А про себя добавил, что крестом можно будет запастись еще и для зеленого холмика, под которым меня закопают.

– Так. Ты главное успокойся. Сделай глубокий вдох и выдох.

– Знаешь, от этих слов хочется разбить к чертям мобильник.

– Хорошо, сделаем по-другому. Я не буду тебе советовать следовать мантре, а ты без лишних эмоций расскажешь, что там к чему. И попробуй вспомнить все ньюансы, даже самые незначительные, они могут быть важными в деле.

Я все же прислушался к ее спокойному и по-деловому собранному голову, пару раз проделав дыхательную гимнастику.

На подробный рассказ ушло не более пяти минут, все это время Катерина молчала, даже не задав ни одного уточняющего вопроса, а вот когда я иссяк, то почувствовал себя на допросе, потому что такие каверзные вопросы и столь дотошный подход к делу, который явила передо мной рыжулька, я не ожидал.

Вот как к примеру, мне отнестись к вопросу: «Какая влажность воздуха и температура поддерживается на объекте в закрытых помещениях?» или «В бетон, который служил фундаментом, были примешаны добавки, предназначенные для его прочности при тепловом прогреве в зимнее время, когда началась заливка?» и подобные им.

И это спрашивала у меня юрист! Не технический специалист!

Становилось страшно, откуда она вообще могла узнать про специальные составы, необходимые при работе в минусовые температуры с бетонирующими смесями.

Зато я воспрял духом!

Если Катенька так серьезно углубилась в изучение стройки, то она наверняка сможет помочь разрешить эту безвыходную, казалось бы, ситуацию.

Оставалось только рассказать про несчастный случай.

Выслушав и эту новость, Катя более сдержано, чем друг, но все же выругалась.

– Нет, ну надо же! Все в один, блин, день! На одной стройке! Нашей!

– У меня есть шансы?..

– Главное, чтобы тот мужчина оказался жив в конечном итоге. Смертельные случаи при несоблюдении тех. условий и правил техники безопасности нам крайне нежелательны на фоне общей катастрофы с безумными неустойками и разборами с подрядчиками, субподрядными организамиями и заказчиком. Давай так: ты сейчас едешь в больницу, и оттуда звонишь мне, сообщаешь обо всем, что станет известно про нынешнее состояние пациента?

Я нервно хмыкнул.

– Ты и в медицине разбираешься?

– Немного, – удивила меня девушка. – Мой отец – хирург высшей категории. Если нужно, подключу его к решению вопроса выживания. Главное, чтобы тот несчастный выкарабкался из пограничного состояния и дождался помощи.

– Хорошо. Я услышал. Сейчас поеду туда. И буду молиться, чтобы к моему приезду, он еще был жив.

– Макс…

– Да?

– Держись! Я мысленно с тобой. Просто знай это. И звони в любое время.

Сердце болезненно сжалось.

– Спасибо…

Я нажал на отбой, прикрывая глаза и откидывая голову на каменную стену.

Ну вот я и добился того, чтобы Катерина говорила со мной ласково. Но никогда не предполагал, что добьюсь подобного столь ужасающим способом.

Поднявшись на ноги и кое-как отряхнувшись, я направился к прорабу, намереваясь одолжить у того машину.

Парень, пожалуйста, найди в себе силы выжить! Прошу тебя!

* * *

Я положил телефон на стол и начал смотреть на агрегат, словно это было не изделие из металла и стекла, а ядовитая змея или пиранья, что может откусить руку по локоть, хотя, скорее, впиться в шею. И задушить. Загрызть. Лишить кислорода.

Впрочем, и без ярких представителей хищной фауны мне стало трудно дышать, пришлось потянуться к галстуку, ослабевая узел непослушными пальцами.

То, что сказал Макс… Это было немыслимо.

И никак не хотело оседать в моем мозгу.

Всему пришел конец?..

Эта стройка в Казани… туда было влито слишком много денег, нервов и сил. Мы ожидали, что все страдания окупятся, а оказалось, что они были тщетны. И наш труд закопал нас под собой.

После всего того, через что мы прошли, вновь оказаться у самых истоков? С пустыми карманами?.. Но, в отличие от нашего прошлого, не с радужными надеждами, а разбитыми мечтами?

Черт бы побрал тот объект!

Как же рассказать заказчику, что мы все просрали?

А как смотреть в глаза подчиненным, когда придется всех поголовно сократить?

С зарплатой, ладно, я решу вопрос. Никто не останется обделенным. Но вот вся прибыль и все сбережения в банках, которые имеются на мое имя, да наверняка и имя Макса, придется передать Апполонову.

Твою же мать!

Эдуард Петрович, ты, сука, меня раздел!

Не нужно быть гением, чтобы из фраз технического увидеть намек на поджог.

Если сложить кабальный договор, препятствия, возникающие у нас по ходу строительства, и просто ужасающую по своей величине неустойку, становилось ясным как Божий день, что огненное шоу было спланировано. Чтобы уничтожить Wise.

Вот только я не припомню, чтобы когда-нибудь переходил дорогу этому Апполонову…

Да даже Быкову, про которого упоминала Катя, утверждая, что это он стоит за всем, а подпись на договорах и представление Заказчика в лице Эдуарда – прикрытие.

Впрочем, если удастся доказать наличие поджога и каким-то чудесным образом связать это напрямую с Апполоновым… то все сходится, Быков остается чистеньким, но с дивидендами, которые нам так или иначе придется выплатить. Ведь помимо Заказчика на нас работали с дюжину Подрядчиков, а там и их Субподрядчики, и каждому необходимо заплатить за выполненные работы… которые теперь нахрен никому не сдались, ведь объект не пригоден к эксплуатации. Разве что разобрать на бетон и арматуру, оформив М-35 с накопительными ведомостями, передав демонтированные материалы более удачливой фирме.

Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь просчитать все возможные пути решения, увидеть все лазейки, и пока кроме финансовой ямы не видел ничего.

А еще это сообщение про бегающий факел. Меня аж передернуло, стоило только представить подобное.

Я не представляю, что буду делать, если Макса посадят.

Черт!

Так. Я обещал ему собрать Совет директоров.

Начнем с малого.

Объявим о предстоящих изменениях в компании. Весьма печальных.

А после уже встреча с Заказчиком.

* * *

Сегодня нам предстоит совещание с заказчиками. Больше тянуть время невозможно, пора дать официальную информацию о пожаре на стройке, и, говоря прямо, о провале проекта. О первом провале Wise.

Жалко, что Макс в Казани, и не может присутствовать сегодня на встрече. Конечно, ему необходимо быть именно там, но мне бы не помешало ещё дружеское плечо.

Откровенно говоря, я струхнул. Хоть мой возраст уже приближается к сорока годам, и я уже много лет являюсь руководителем крупной компании, солидный человек, а все равно перед некоторыми совещаниями волнуюсь как в школе на выпускных экзаменах.

Нет, мне совершенно безразлично мнение представителей заказчика обо мне лично, я переживаю за репутацию Wise. Каких трудов нам с Максом стоило выстроить эту компанию, сколько ночей мы просиживали над первыми проектами, что только не закладывали, где только не подрабатывали, чтобы добыть денег на первоначальный капитал! А ведь многие друзья и родственники говорили, что мы сумасшедшие, предупреждали о рисках.

Возможно сейчас настал момент, когда именно они окажутся правы.

Но, чёрт возьми, сколько лет компания была на плаву, а мы получали отличную прибыль!

Мои воспоминания прервал стук в дверь. В кабинет осторожно заглянула Лена:

– Саш, заказчики приехали, поднимаются. Ты готов? Или попросить Вику их задержать, – деликатно спросила бледная девушка, явно пытаясь не выдать волнение.

Увидев её такой испуганной, но все же пытающейся меня поддержать, я вдруг ощутил прилив уверенности. У меня такая команда, мне нечего переживать, главное, не терять лицо и спасти честь Wise, каких бы денег это не стоило.

А самое ценное – со мной она… Девушка, с которой душа наполняется светом.

Теперь я чувствую, что успешная карьера не является залогом счастья. Я столько лет гнался за неуловимым статусом, а оказалось, двадцать минут пикника на траве могут дать гораздо больше.

Вот только я все никак не решался на разговор про тему отношений. Вначале испугался собственных эмоций и вспыхнувших чувств, которые, думал, вновь уже и не познаю, а после… работа. Опять эта работа! Она стала частью меня. Моей жизнью. Моим дыханием. Без нее никуда.

И все же… эта самая работа теперь мешала мне наслаждаться той самой жизнью, которую я для себя хотел. Для чего трудился, не покладая рук.

Замкнутый круг.

Я опять завис в мыслях.

– Саша… ты как?

Пронзительные глаза. Надо собраться.

– Извини, задумался. Пусть идут, лучше раньше начать, ведь разговор предстоит долгий.

Не успел я это произнести, как дверь распахнулась и, как всегда, переполненные собственной важности, вошли представители заказчика. Интересно, они мне так неприятны из-за того, что я вынужден им подчиняться, или просто мы не похожи по-человечески?

Я отключил эмоции и начал совещание, без лишних предисловий сообщив о пожаре.

За столом стали раздаваться нервные смешки, и мои собеседники стали странно переглядываться. Похоже, эта информация не была для них новостью и вместо того, чтобы прямо это сказать, они решили выставить меня дураком, вынужденным подбирать слова.

Кто же им сообщил о происшествии? Слово взял юрист заказчика.

Я практически чувствовал, как он каждым аргументом закапывает Wise. Каждое его предложение было жестким вынесением приговора. Без права на помилование.

Мало того, что они ссылались на условия договора, с которыми не поспоришь, но ещё и имели наглость намекнуть на коррупционную составляющую. Как будто не им мы давали взятки и откаты! Бизнес «по понятиям», видимо, ещё жил в этих замшелых дельцах. А мы со своими мальчишескими стремлениями что-то «попутали».

Я думал, что сойду с ума от переживаний. Уже совершенно потерял счет времени, бездумно вышагивая по коридору больницы, где оказался наш погорелец.

Как же он умудрился свалиться в это чертово пламя? И заработать самое опасное повреждение, которое только можно получить от огня?

Врачи мне объяснили, чем характерно его состояние. Омертвением не только кожи и подкожной клетчатки, но и других глубже лежащих тканей: сухожилий, мышц и даже костей. Про последнее думать вообще не хотелось.

Хорошо хоть говорили не про конкретного поступившего пациента, а в целом про степень ожога.

Слушать про особо тяжелые случаи, которые приводят обугливание отдельных частей тела, превращающихся в неживую массу, полностью лишенную органических веществ, я уже не стал, понимая, что еще слово, и я просто-напросто напьюсь валерьянки. Или просто напьюсь.

Последний пункт стоял у меня на повестке дня. Обязательно. Вот только сначала нужно было выяснить все про некоего Рустама Аликовича, что вызвался тушить нашу стройку.

Возможно, все не так страшно?.. Может, у него не четвертая степень ожогов?.. Третья?..

Хотя слабо представлялось, что горящий заживо человек может обойтись легким испугом.

Но надежда умирает последней!

Впрочем, не только ожоги четвертой степени представляют собой серьезную угрозу для здоровья и жизни пострадавшего человека, с той же третьей степенью Рустам вряд ли будет весело разгуливать, рассматривая обезображенное тело. И стоит еще помнить про боль. Она станет его постоянным спутником.

Черт! Черт! Черт!

Хотя, кажется, врачи говорили что-то о том, что в отдельных случаях болевые рецепторы и нервные окончания, находящиеся в коже, полностью погибают, что приводит к отсутствию болей у пострадавших людей. Стоило ли надеяться еще и на это?..

Твою мать, о чем я думаю?

В очередной раз бросив взгляд на часы, я чуть не зарычал. Время тянулось мучительно медленно, но я был не в силах сдвинуть стрелки на часах.

Не понятно каким образом, но я отключился, просто присев на стул и став смотреть в одну точку. Видимо, стресс, накопившийся в организме, таким образом решил избавить меня от лишних мучений.

Сон был тяжелым, каким-то темным, не помню, снилось ли что-то мне, но проснулся я с раскалывающейся головой и дурным настроем.

Впрочем, какой еще настрой у меня мог быть в данной ситуации?

Поймать врача, который хоть что-то знал об интересующем меня пациенте, удалось лишь на следующее утро.

– Ваш Рустам Аликович родился в рубашке, – сообщил мне покрытой щетиной мужчина с огромными мешками под глазами. – Практически весь огонь, что объял тело, затронул его костюм, не сумев добраться до кожных тканей. Можно сказать, на кожу перенеслась малая часть термического воздействия. Однако это касается лишь груди, торса и спины. Руки, особенно пальцы, пострадали больше всего, обугление до костной ткани до кисти, далее ожог третьей степени до локтя, и выше второй. Ноги на удивление оказались практически невредимы, легкие ожоги первой степени. Сгоревший эпидермис отшелушится, на его месте остается пигментное пятно, которое в скором времени также пройдет. В целом диагноз – будет жить, но на скрипке играть никогда не сможет. Как рисовать и писать.

Мне казалось, что в тот момент мое сердце просто готово было выпрыгнуть из груди.

Он будет жить!

Он выживет!

Облегчение, чувство огромного счастья и улетучившийся в миг страх, нахлынули одновременно, на какое-то время оглушая.

Четвертая степень ожога лишь до кисти. Обгорели пальцы.

Мать твою, всего лишь пальцы!

Остальное – уже не так страшно. Главное, что угрозы жизни этому человеку нет.

Я убью Кирилла.

Точно.

Этот гад утверждал, что видел почерневшие конечности, которые точно указывали на высшую степень повреждения, но, сука, забыл упомянуть, что это были единственные признаки четвертой степени!

Я себе вообразил уже невесть что, представляя, как этот горящий мужик бегал несколько минут по площадке, а на деле его практически сразу же повалили, начав тушить!

Вот же ж!..

Господи, спасибо! Спасибо тебе за то, что смилостивился надо мной!

Узнав у ангела, которым наверняка был этот врач, время, когда я смогу посетить Рустама, я практически со спокойной душой отправился в отель.

* * *

Уже оказавшись в номере, я решился набрать заветный номер.

– Але, Катя?..

– Максим! Ты почему не отвечал на мои звонки?!

– Прости, вырубил звук на телефоне, и только сейчас заметил, что пропал из жизни фактически на сутки.

– Что там с тем мужчиной? – перешла сразу к делу юрист. – Все действительно так серьезно?

– Небеса миловали меня. И его заодно. Он будет жить. Сильно пострадали лишь руки, не знаю как, но врач утверждал, что в основном всю мощь огненной стихии взяла на себя одежда.

– Слава Богу!

– И не говори…

– Так четвертой степени подверглись руки?..

– Да. Пальцы и кисть.

– Хм… Подобный ожог вызывает не только повреждение тканей, но и сильнейшую интоксикацию организма. Такая травма нуждается помимо незамедлительного оказании первой помощи, в своевременном лечении, которое возможно лишь в условиях хирургического или специализированного ожогового стационара, – будто заученно продекламировала Катерина, и мне вновь стало не по себе от объема знаний, который умещаются в ее привлекательную головку (вот не зря говорят, что умные женщины опаснее мужчин). – Я так понимаю, что на текущий момент ему пластическую операцию еще не назначили?

– По моим сведениям, нет.

– Я позвоню отцу.

– Он… у тебя пластический хирург?

– Да. Узнаю, как у него со временем, и, возможно, следует договориться о перемещении пациента к нам. У моего папы самое последнее оборудование в клинике, с ним будет сподручнее провести операцию.

– Катя, ты не должна этого делать…

– Не бери в голову, Макс. Если я могу чем-то помочь, то я это сделаю. Так что включи звук на телефоне и жди моего звонка, – не сказав больше ни слова, и не дав возможности мне возразить, она сбросила вызов, оставив меня наедине с длинными гудками возле уха.

«Жди моего звонка»…

Я буду ждать!

Почему она… такая?

Добрая, отзывчивая и готовая помогать тому, кто упал в ее глазах ниже плинтуса?

Почему?..

И за что мне судьба подкинула такой подарок в ее лице? И как мне расплатиться за этот дар?

* * *

Постучавшись чисто ради проформы, я шагнул в светлую палату, где на жесткой койке полулежал Рустам. Его руки были замотаны белыми бинтами, половина туловища скрыта под легкой простыней, а верхняя часть была облачена в светло-голубую больничную рубаху.

Мужчина на вид был лет тридцати пяти-тридцати восьми, с темными коротко стриженными волосами, чуть покрасневшей кожей лица, сохранившей воспоминания от пожара, и злобными черными глазами, которые, увидев меня, чуть сощурились.

– А ты кто такой?

– Рустам Аликович, добрый вечер. Прошу извинить за беспокойство. Меня зовут Назаров Максим Алексеевич, я технический директор «Wise Inc.».

Меня смерили оценивающим взглядом, и мне показалось, что узкие губы чуть изогнулись в подобие усмешки.

– Вот значит, как ты выглядишь…

– Простите?..

– Я все гадал, кто же стоит за стройкой. Не думал только, что ты окажешься таким молодым.

Он поднял перебинтованные руки, поморщившись от боли.

– Смотри, что принесла твоя стройка! Я стал инвалидом!

– Рустам Аликович, я сожалею, что так вышло… Но позвольте узнать, каким образом Вы оказались в тот злополучный день на стройке? Насколько мне известно, Ваше имя не указано в договорах.

– Там работает мой брат! Пару дней назад он мне позвонил и попросил подменить на часок-другой, чтобы он успел сбегать на свидание к своей бабе, – мужчина поморщился. – Помог, называется!

– Как Вас пустили на объект?

Рустам ухмыльнулся, обнажая кривые зубы.

– Мы с братом моим похожи, а в темноте можно легко перепутать. К тому же ваша охрана, кажись, не глядит за тем, кого пропускать.

Внутри меня все клокотало.

Как я смог так опростоволоситься? Нужно было тщательнее отбирать кадры, и делать упор на системе безопасности, не пуская в охрану непригодных, как оказалось, для этого дела.

Пусть персоналом занимался не я лично, но ответственность, закрепленная за мной, гложила душу, напоминая, что вся вина лежит целиком и полностью на моей персоне.

– Я сожалею, – повторился я, на что мужчина чуть не сплюнул на пол, но вовремя вспомнил, что находится не на улице.

– До тебя приходили какие-то мужики, и они намекнули, что я имею полное право написать на тебя заяву.

К клокотанию добавился холод. Пронизывающий, сковывающий тело и сознание.

– Они назвались?..

Рустам пожал плечами.

– Просили обращаться к ним как Колян и Серый. И хочу сказать, эти парни вещь толкали! Ты у меня поплатишься за всю боль, которую я испытал! И если бы не препараты, которыми меня здесь пичкают, я бы выл и размазывал сопли, сгорая снова и снова. Ты хоть представляешь, что я ощущаю? Тебе не понять, через какой ад я прошел!

– Рустам Аликович, возможно, мы сможем договориться? Я оплачу операцию и покрою все затраты, которые Вы вынуждены были понести вследствие несчастного случая. К тому же, думаю, что моральная компенсация…

– Ты хочешь меня купить? – черные глаза чуть ли не прожгли дырку во мне. – А что сделаешь с этим? – он вновь потряс забинтованными руками, морщась от боли. – Я уже не смогу быть полноценным человеком!

– Рустам Аликович…

– Жди заяву! – полыхающий взгляд, плотно сжатые зубы и напряженная поза подсказала, что мужчина более не настроен на продуктивный разговор, и каждая моя последующая фраза может лишь усугубить дело.

– Последний вопрос, – прежде чем уйти, я вновь заставил отвернувшегося шатена на меня посмотреть. – Сколько уже заплатили Вам Колян и Серый?

– Иди к черту!

– Понял.

Развернувшись на каблуках, под бешеный пульс, набатом отдававшийся в виски, я покинул больницу, сожалея о том, что понятия не имел, кому мог так сильно насолить, чтобы меня уверенно подводили к решетке.

Колян и Серый. Николай и Сергей? Кто это такие?