Текст книги "До нескорого, она же (СИ)"

Автор книги: Анастасия Зарецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Глава 1. Последний солнечный луч

Погода была прекрасная. И даже солнце, просвечивающее через желтые листья берез под окном, нервировало не слишком сильно. Возможно, потому, что уже уходило за горизонт.

Близился закат.

А закаты в конце сентября, определенно, наступают раньше, чем в июле.

Да и отражение в зеркале нельзя было назвать таким уж плохим. Каштановые кудри, обрамляющие лицо. Изящные стрелки на глазах, кажущихся совсем-совсем зелеными, колдовскими. Черная паутина рукавов, через которые просвечивает по-осеннему бледная кожа рук. Подчеркивающая фигуру юбка-колокол.

Готическая принцесса, черная королева, расхитительница сердец, ну-куда-деваться – и это все я.

Хотя, если честно, выглядела я не так хорошо, как хотелось бы. Кудри казались потрепанными, будто я пробежала километра два, а для меня пробежать два километра – настоящий подвиг. Над стрелками я сидела почти целый час, многократно стирая и рисуя новые, но изящества им так и не придала. Ну, зато настоящий смоки айс получился – черные круги вокруг глаз, как у панды. А сами глаза, может, и зеленые, но несчастные такие, что жуть!

Но платье красивое, конечно. Не зря же оно у меня целый год в шкафу висело – некуда было надеть, все достойный повод не выпадал. Черное… С высоким горлом, юбкой до колен. И кружевом, действительно похожим на паутину, что вторым слоем покрывает грудь, спину и юбку, и первым – руки.

Если смотреть издалека и в сумерках, которые скоро установятся, то вполне неплохо.

Да.

Так я и решила.

А потом перестала глядеть на себя в зеркало и обратила внимание на часы. Шесть с лишним! Не то чтобы я сильно опаздывала, но собираться начала в четыре…

Мероприятие, к которому я так готовилась, начиналось в семь.

Идти до места его провождения – минут двадцать пять. А если на каблуках, то все сорок. Проблема, пожалуй, заключалась в том, что как раз на каблуках идти я и собираюсь…

Что только не делает шабаш с ведьмами!..

Держа голову прямо – мало ли, вдруг прическа еще больше растреплется? – я проскользнула в свою комнату, взяла темно-фиолетовую сумку, закинула в нее мобильник. Чуть-чуть опустила голову, чтобы взглянуть на клетку с Хомячидзе. Бедняга спал, поэтому прощаться с ним я не стала. И домовой молчал тоже. Чтобы не разбудить ненароком кого-нибудь из них, тихо прошла в коридор.

А вот и они – мои несчастные туфли! Из черной замши, с устойчивыми каблуками. Они, в отличие от платья, пролежали новенькими всего лишь полтора месяца. Я купила их, чтобы идти на мое последнее школьное первое сентября. Но первого сентября стояла такая слякоть, что пришлось идти в ботинках.

Зато сегодня было сухо и тепло. Едва ли не бабье лето. Красота!.. Хотя пальто надевать все же пришлось. Но пальто у меня было под цвет сумки, и я не стала его застегивать, поэтому красота все-таки свершилась.

Первая туфелька, вторая… И вот пол стал на десять сантиметров ниже. И дверной косяк опустился. Я в него, конечно, не врежусь, но… но.

Стуча каблуками на весь свет, я вышла из квартиры, замкнула ее и отправилась вызывать лифт. Иногда я хожу по лестнице. Но мне ещё в этой жутко неудобной обуви придется столько пройти, что пока можно отдохнуть.

А ведь начиналось все хорошо.

Вот сейчас вспомню какой-нибудь хороший момент из своей жизни и скажу, что все началось именно с него.

Ритуал по вызову демона – мимо. Устранение результата этого ритуала – тоже. Ссора (и не только) с Владом, товарищество с белым магом, пропажа тети…

Лифт остановился, а хороший момент на ум так и не пришел.

Избирательная штука – людская память! У нормальных людей отсеивает все плохое, оставляя только приятные воспоминания. У меня наоборот.

В общем, началось все как обычно. С косяка – увы, не дверного.

Началось, едва-едва успев закончиться, одним далеким летним днем. Гораздо более теплым, чем этот.

Я благоразумно пряталась от отца в поле с иван-чаем. И параллельно успела посидеть на пикнике вместе с Яром, белым магом, моим вечным врагом, оказавшим неожиданную помощь в решении моей маленькой проблемы. Именно победу над решением этой проблемы мы и отметили, хотя и встретились (я надеюсь) случайно. А потом белый маг уехал, попрощавшись со мной на короткий период. Думал, что мы уже на следующий день встретимся, дурачок.

Не встретились больше ни разу, но не о том речь.

Ярослав уехал. А я осталась одна.

Но ненадолго. Позвонил отец, откуда-то узнавший, как я провожу время – и зачем, спрашивается, пряталась изо всех сил? И сказал, что исчезла тетя.

И что в доме ещё остались следы черной магии.

Крошечные, но следы.

Казалось бы, удивляться нечему. Особенно если учесть, что у меня отец – черный колдун, да и сама я… ведьма. Но почти десять лет назад с тетей случилась трагедия – она стала жертвой перешедших грань. Они забрали почти всю ее душу – и, следовательно, магию.

А мы, те, кто всю жизнь пользуется этой магией, не можем жить без нее. Вернее, не так. Жить-то мы можем, но что это будет за жизнь? Не жизнь, существование… Отец вот ставил надо мной эксперименты этим летом. И без магии я просуществовала двое суток. В деревне у тети. Смешно, конечно, звучит, но мне было грустно.

Тетя жила без магии все эти десять лет.

И даже не помнила о том, что когда-то обладала ей.

Память о магии стер ей отец.

Потому что моя тетя, такая талантливая, отдавшая всю жизнь магии, даже существовать без нее не смогла бы. Такой я помнила ее.

Но случилось непоправимое.

Обстоятельства сложились так, что тетя обо всем вспомнила.

И в это время у нее гостила и вовсю колдовала я. И в доме, и вне. Что поделать… У меня шла борьба с той самой проблемой, почти нечистью, немного демоном – в общем, существом, созданном мной же, – и некоторыми особенно активными приятелями, вдруг воспылавшими к несчастной ведьме чувствами.

Ладно, приятель был такой один, и это тоже уже совсем другая история.

Тогда, тем теплым летним днем, я вскочила на велосипед и помчалась к месту происшествия. Ноги горели – жуть! Такой вот уж я человек неспортивный… Раз в неделю побегаю как ненормальная или вот со всей дури на велосипеде покатаюсь, а потом отхожу. Дорога ещё стало внезапно кривой-косой, трава скользила. Один раз я упала, два раза – почти, удержавшись на последней секунде.

Я подъехала к дому тети вся вспотевшая и с бешеными глазами. Увидела бы меня та же Оля, моя бывшая деревенская подружка, от злорадства бы до небес прыгала. Но не увидела. В одиночестве я примчалась к дому, одна же в него зашла, бросив велосипед на улице.

Украдут так украдут. Думала о чем-то в таком духе. Мысли занимало сейчас нечто совершенно иное.

Я попросту не могла не волноваться.

Тетя без магии. Я с магией. Даже так: только я с магией возле тети, забывшей о магии. Тут даже рассуждать не надо. И без того все понятно. Я ей помогла.

Но как?..

Потом узнала.

Но тогда я входила в дом абсолютно растерянная и запутавшаяся. Ступила на веранду – тихо. Входная дверь незапертая. Вошла внутрь, прошлась по коридору, заглянула в зал. Никого не было. Прошла на кухню – пустота. В туалет решила не смотреть – не стал бы ведь взрослый мужчина прятаться от дочери в туалете? Это только я так могу.

Повернула голову направо – напротив кухни располагалась детская Пашки, тетиного сына.

И именно в ней я нашла отца с двоюродным братцем там.

Пашка, сидя на ковре, сосредоточенно разглядывал яркую книжную иллюстрацию. И правда масштабная была картинка, что таить… И расстроившимся братец не выглядел совсем. Пашка как Пашка… Зато нахмуренный отец печатал что-то в смартфоне, устроившись на детском стульчике. И даже так не выглядел смешным.

Я сделала шаг им навстречу, и тогда оба они подняли глаза.

Отец ничего не сказал. Он вообще редко что-то говорит, если это не касается моего ужасного поведения. А Пашка, отложив книжку в сторону, побежал в мою сторону. Смутившись, остановился за шаг до меня, поднял серьезные глаза – он у меня всегда такой – и произнес:

– А мы поедем смотреть твоего хомяка.

– Да? – уточнила я рассеянно.

– Да, – Пашка кивнул. – Мама так сказала. Она ушла на работу и сказала мне ждать дядю Лешу. И что потом мы поедем к вам в гости.

– Ладно…

– А его ведь зовут Хомячидзе?

Похоже, кличка моего домашнего зверя волновала ребенка куда больше, чем пропажа матери.

Тогда я осознала: Пашка и не понимал ещё, что она пропала. Да и у тети профессия была такая – педиатр… То дежурство, то кто-то в декрет ушел или на пенсию, то ещё что-то. Поэтому тетя часто уходила на работу вне рабочего времени. И Пашка к этому привык.

Наверное, мое молчание было слишком затянутым, потому что Пашка продолжил:

– Жалко, конечно, что мама не увидит твоего хомяка… Ну мы потом вместе к вам съездим.

– Да, да, – отозвалась я. – Обязательно.

Отец не выдержал. Поднялся со стульчика – тот даже не скрипнул, – и подошел к Пашке. Такой внушительный рядом с несчастным ребенком – жуть! Я, конечно, не несчастный ребенок и рост у меня нормальный, но тоже неуютно себя почувствовала.

А потом отец произнес:

– Перелистни страницу и посчитай все звезды. А мы с Яной пока поговорим.

– Про хомяка?

– Про все, кроме него.

Пашка кивнул:

– Тогда неинтересно. А сколько их там должно быть? Хотя бы примерно…

Всегда восхищаюсь отцом в этом плане. Вот так заставить кого-то работать – это ведь надо иметь особый талант. Звезды, говорит, посчитай. А я пока посчитаю Янины просчеты.

Отец вышел в коридор, и я за ним. Прошла на кухню, заняла свое любимое место – спиной к окну. Посмотрела на Пашку – тот, словив мой взгляд, поднял голову и улыбнулся, но потом вновь занялся работой.

Рядом пристроился стул, на этот раз нормального размера. А стулья, как известно, самовольно не двигаются… Если перед этим с ними не поработали белые маги, конечно. Отец склонился ко мне и произнес тихо:

– Ну?

– Что – ну? – не выдержала я.

Взглянула отцу в глаза – серо-зеленые, почти полная копия моих. Глаза молчали. Тонкие губы оставались неподвижными. Но уже через две секунды (я правда считала) отец спросил:

– Что ты думаешь по этому поводу? Ты же у нас любишь участвовать в магических расследованиях.

– А какое заклинание использовала тетя? – ускользнула от ответа я.

– Искру.

– Всего лишь искру?

Искра – это как мой любимый фонарик на ладони, но не совсем он. Если душу, использованную для фонарика, можно вернуть обратно, то искра отсоединяется и становится невозвратимой.

Для искры, что сможет неотрывно светить несколько лет, достаточно мельчайшего клочка души, ведь души сияют ярче любых звезд. И душой одного человека – или мага, в данном случае, можно осыпать все беззвездное небо так, чтобы никто даже предположить не мог, что звезд на нем когда-то не было.

Поэтому я и удивилась.

Всего лишь искра.

– Что ты хочешь ещё? Вызов демона? – отец поднял голову, будто хотел смотреть на все угодно, кроме собственной глупой дочери. – Искра и без того захватила достаточную часть ее души, которой, как ты можешь понять, осталось совсем мало. И даже один поступок, на который ты, не жалея, отдаешь свою душу, способен полностью опустошить Наташину.

Я кивнула.

Стало страшно. Лишь на мгновение. Я зажмурилась, чтобы потом ясно посмотреть на отца:

– Искать. Надо искать.

– Найти не проблема. Тем более, в том случае, если Наташа не заручится помощью кого-то более сильного. Предупредить… Память вернулась, а с ней вернулись знания о том, к чему приводит опустошение души. Проблема в другом.

И отец замолчал.

Разве я могла вытерпеть?

– В чем?

– Примет ли Наташа нас, – ответил отец холодным тоном.

– А может не принять? – легкомысленного удивилась я.

– Десять лет твоя тетя жила, лишенная дела всей своей жизни. И даже понятия не имела, что оно было, – отозвался отец, вставая из-за стола. – Если бы я сделал подобное над тобой, ты бы приняла меня после такого?

Я поежилась:

– Звучит как угроза.

И на ум, как назло, сразу пришла матушка. А ее – после такого?.. Я тут же постаралась выгнать мысли о матери из головы, и не знаю, получилось ли бы это, если бы не окружающие.

– Итак, Павел! – провозгласил отец как-то совсем по-другому, не так, как говорил со мной сейчас. Я вздрогнула – таким чужим показался этот голос. И родным в то же время. О да, когда-то и Яне было шесть лет. И когда-то ей говорили про «итак». – Ты готов отправиться в путешествие?

– К хомяку-у-у! – воскликнул Пашка, вскакивая с кровати – книжка тут же оказалась в стороне. – Всегда готов, капитан!

– Плохо верится, юнга, – съехидничал отец. – Ты снарядил свой чемодан? На далеком острове, куда мы отправимся, нет одежды для юнг.

Пашка подхватил рюкзак, стоящий возле кровати, и радостно его продемонстрировал:

– Здесь все, что мне нужно, капитан!

– Отлично приготовился. Но перед тем, как сгрузить твои вещи на наш корабль, ответить: сколько звезд ты насчитал на той картинке?

И, благодаря такому закономерному вопросы, в этом странном мужчине я отца и признала.

Не выдержав, рассмеялась. Наверное, это было нервное. Очень уж насыщенным вышел денек, при том что в то время только наступал полдень. Пашка рассмеялся вместе со мной. Но количество насчитанных звезд все же назвал – ну а попробуй не ответить на вопрос моего отца! Отец поверил ему на слово и проверять не стал. Пашка взгромоздил рюкзак на спину, и вот счастливые племянник и дядя даже как будто куда-то ушли, как меня осенило:

– А мои вещи?

Отец обернулся, взглянул на меня и ответил равнодушно:

– Собирайся, Яна. Давно пора было.

– Мы будем ждать тебя! – добавил Пашка. – Но все равно пошевелись, этот… кок.

Я возмущенно посмотрела на него. Пашка добавил невинно:

– Ну ведь кто ещё будет готовить нам и хомяку еду?

– О да, – только и сказала я. – Точно. – И пробормотала себе под нос: – Вы, юнга, какую кашу больше любите: рисовую или геркулесовую? А вот придется полюбить.

И пошла собираться – что ещё оставалось? Скидала свободно лежащие вещи в спортивную сумку к другим вещам. Туда же попыталась запихать сумку парадно-выходную, с которой когда-то приезжала к тете. Но не получилось, как ни старалась. Поэтому вышла я в коридор, обвешанная сумками.

В прихожей никого не было. А я не так уж долго собиралась, между прочим! Минут десять. Или пятнадцать. Или… Положила сумки на пуфик, обулась и вышла на улицу.

Отец с Пашкой крутились около машины, ведя о чем-то серьезные беседы.

– А дом кто будет закрывать? – поинтересовалась я, выглядывая из-за калитки.

– Ключи лежат в прихожей, – ответил отец. – Замкни сама и приди к нам.

– Прояви свою сообразительность, кок! – не постеснялся заметить Пашка. Я грозно посмотрела на него, повторяя себе: «Только без молний в глазах». Душа – она такая… Может и в глазах отразиться. – Наш корабль вот-вот отчалит.

– Пожалуйста, – не вытерпела я. – Уезжайте. А я останусь на необитаемом острове и буду варить кашу сама себе. И плакать.

Кажется, Пашка все же смутился:

– Почему же плакать?

– Тосковать, – ответила честно. – Из-за одиночества. Ждите, в общем, тут.

И скрылась за воротами, пока они не продолжили свои странные ролевые игры.

Ключ в прихожей и правда лежал – на одной из полок гардеробной. Ну и кто так складывает ключи?.. Их же стащить с этого видного места – дело трех секунд. Я, правда, заметила ключи только после того, как меня в них ткнули носом, и все-таки… Кому надо, тот найдет быстрее.

А я не знала, надо ли мне все это или нет.

Несмотря на беззаботность, с которой общались отец и Пашка, и мои попытки изобразить нечто похожее, наши с отцом мысли занимал куда более важный вопрос.

«Примет ли?..»

Должна. Хотя бы ради сына.

Ключ все же оказался в моих цепких лапках. Чтобы случайно не уронить его под шкаф, а я такое могу, я крепко сжала кулак, чувствуя прикосновение ребристой поверхности к коже. Не спала… Вновь повесила на себя сумки и вышла из дома.

Два оборота – и дом опустел.

Когда же он вновь наполнится голосами? И наполнится ли?..

Кто будет заботиться о цветах? Их у тети так много… А соседей, что придут, чтобы поухаживать за цветами, нет. Тетя попросту не успела бы никого предупредить.

А о тете? Кто будет заботиться о ней? И будет ли она тосковать – из-за одиночества?..

Когда я вернулась к отцу и братцу, они уже сидели в машине. Все самой, все самой… Открыла багажник – благо, машина у отца была хорошая, а поэтому багажник открывался легко, кинула в него объемную сумку. А потом распахнула заднюю дверь и заглянула внутрь.

– О, Яна! Ты со мной? – воскликнул Пашка. Все как нужно: детское сидение с ремнями… Вот только откуда оно у нас? Впрочем, мало ли, что поменялось в машине, за те полгода, что я на ней не ездила.

– А с кем же ещё…

– С дядей Лешей….

– Дядя Леша справится как-нибудь сам, – заметила, забираясь внутрь. – Пусть по компасу ориентируется. А мы посидим с тобой.

– Не забудь пристегнуться, – произнес отец с переднего сидения.

Я потянулась к ремню – на этот раз села так, что он оказался справа, хотя обычно я предпочитаю сидеть на левом сидении, – и заметила:

– Точно. А я уже и отвыкла. В автобусах ведь нет ремней.

Отец посмотрел на меня через зеркало заднего вида – я встретилась взглядом с отражением его глаз и отвернулась. И не хотела я ни на что намекать… Ну, может, только если совсем немного. Да и что на правду обижаться? Я в автобусах по несколько раз в неделю езжу, а в машине не сидела уже с зимы. То есть, в отцовской машине. Помнится, несколько дней назад один приятель моего беломагического врага любезно согласился подбросить одну дуру с букетом иван-чая.

На мгновение показалось, что все это было невероятно давно.

И мы поехали домой, почти ни о чем не разговаривая. Включили радио: по нему крутили популярные песни, многие из которых я слышала впервые. Пашка раза три восхитился окружающими пейзажами. Ведь и правда было, чем восхититься. Луга кипариса, засеянные злаковыми культурами поля, леса, пригородные дачи – и мы прибыли в город.

А уже там – наш дом высоко над землей. Как Пашка радовался езде в лифте – надо было видеть. Это и понятно. Пашка катался на лифте даже реже, чем я на машине.

Мы вошли в квартиру, и отец кивнул мне, мол, отвлеки ребенка, пока я немного… приберусь.

А я, елка-Янка, нагромождённая сумками – Пашка, скромный мальчик, мне и свою скинул – кивнула в ответ. И мы пошли. Я – медленно, а Пашка – подпрыгивая.

Чем отвлечь ребенка, что целое утро твердил про то, как хочет увидеть Хомячидзе-а-его-правда-так-зовут-Яны?

Когда мы попали в коридор с клеткой и Пашка, пища от восторга, побежал смотреть хомячка, я непроизвольно взглянула направо. На кухне было тихо. Домовой притаился. И не потому, что в доме появился маленький ребенок – черномагическая книжка клялась, что детей домовые любят. Домовой испугался отца. Он его всегда боится и молчит, хотя о проживании домового отец прекрасно осведомлен.

Совсем, бедняга, загрустил тут, в компании зловещего черного колдуна…

Я вошла в комнату, скинула сумки и подошла к Пашке.

Братец сидел на нагретом солнцем полу и восхищенно смотрел через прутья клетки. А Хомячидзе, умный мальчик, шуршал у себя в домике, не спеша попадаться на глаза. Наверное, он к детям, в отличие от домового, относится с опаской.

Зато дети любят его!

Я села рядом с Пашкой, склонилась над клеткой и произнесла ласково:

– Хомячидзе, появись… Мальчи-и-ик…

На этом самом моменте мозги у мальчика закончились. Он, соскучившийся по блудной хозяйке, высунул нос из убежища, а после появился сам.

Больше Пашке ничего не требовалось. И даже каша.

Наверное, не нужно упоминать, что те три дня, пока Пашка жил у нас, хомяка кормил именно он. И что отец зря прятал что бы то ни было, потому что братец поселился в коридоре. Ладно, ладно, справедливости ради замечу, что спал он у меня в комнате, на моей кровати, пока я покоряла надувной матрац, а ещё мы два раза ходили гулять…

Но все равно Хомячидзе получил такую дозу внимания, что запомнил ее на всю жизнь. Определенно. Выслушал много интересных сказок, сто раз оббежал квартиру в специальном шаре и пару раз цапнул меня за палец, будто хотел отомстить. Причем Пашке навредить он даже не попытался.

А утром третьего дня нам позвонила тетя.

Даже не так. Тетя позвонила мне! И я, не веря своим глазам, ответила только спустя минуту.

– Яна? – уточнила тетя тихим, задумчивым голосом.

– Я. Тетя… Привет…

Прозвучало странно, согласна. Но у меня было оправдание – я растерялась. А кто в такой ситуации не растеряется?

Когда произошел звонок, Пашка обучал хомяка таблице умножения, а я пыталась сварить суп. Нет, на самом деле, супы я варю неплохо. Только редко. Раза три в год. Хотя чего там не уметь? Покрошил все, что в холодильнике найдется: картошка, морковка, говядина из жестяной банки, укроп, фасоль, и, о, грибы какие-то… А потом кидаешь по очереди. Элементарно.

Проблема тетиного звонка заключалась в том, что Пашка мог услышать то, что не надо. Поэтому я, на время отключив плиту, дошла до зала, он же – кабинет отца. У нас там был балкон. Хороший такой, незастекленный. Прямиком с седьмого этажа – и вниз, огненной стрелой. Или хотя бы каштановой.

Я быстро забежала на балкон, закрыла за собой стеклянную дверь и только потом поняла, что тетя молчит.

– Тетя? – повторила я.

– Да, Яна, да… – отозвалась она. – Прости. Я слушала Пашин голос. Как он там?

– Пашка? Хорошо, – я хмыкнула, но внутри почему-то стало тоскливо. Тетя любила Пашку. Она о нем беспокоилась. Кто бы меня так любил, кто?.. – Он подружился с моим хомяком.

– Скучает? – спросила тетя тихо.

– Спрашивает, – призналась я.

– Я скоро буду. Я подъеду к вашему дому. Сможешь ли ты спуститься с ним вниз?

– Смогу, конечно, – я кивнула, хотя тетя этого не видела. И на всякий случай уточнила: – Но ты и сама можешь подняться к нам. Отца дома нет.

– А вдруг все спрятано недостаточно хорошо? – полюбопытствовала тетя. Она поняла. Она все поняла. Все наши уловки и секреты… Часть жизни – главная ее составляющая – открылась, и теперь для тети секретов не было. – Все же я погощу у вас позже.

– Прости…

Я набрала побольше воздуха в легкие. Что там у нас происходит при возбуждении симпатического отдела вегетативной нервной системы? Учащение работы сердца, сужение кровеносных сосудов, расширение зрачка… И перистальтика кишечника.

Желудок заурчал.

Кажется, это было оно, то самое. Или голод.

Но ведь я должна была спросить, ведь так?..

– Как ты, тетя?

– Хорошо, – ответила она, не задумываясь. – Все так, как должно. И тебе незачем извиняться. Я все понимаю. Я бы на вашем месте поступила так же.

– Боюсь, я в этом участия не принимала. Мне тогда было лет семь…

Тетя рассмеялась, но смех ее вышел натянутым.

– Это точно. Леша решил все сам. Что же, я не обижаюсь на него… Всегда, прежде чем обидеться, надо вспомнить, за что ты благодарна этому миру.

– Тебе было страшно? – спросила вдруг я.

– Да, – ответила тетя медленно. Ее голос помрачнел. – Да, Яна, мне было страшно. Но все уже позади.

– Точно…

– Я напишу тебе, когда подъеду. Договорились?

– Да, – согласилась я.

– И не звони мне, пожалуйста, – предупредила напоследок тетя. – Я сама буду звонить вам, Яна. Обязательно.

…Вот так все и началось, едва завершившись. Тетя приехала за Пашкой спустя полтора часа, и мы с ней обменялись лишь взглядами. Пашка и тетя вернулись в свой деревенский дом… правда, теперь братец появлялся у нас часто, очень часто – проводил почти половину всего времени. И таки попробовал Янин чудо-суп. Ребенку творение понравилось. А вот отец даже смотреть в сторону моего кулинарного шедевра отказался.

Тетя звонила мне, чтобы поинтересоваться моими делами, но никогда не рассказывала о своих. Кажется, о каких-то из них догадывался отец, но ведь из него тем более не вытянешь ни слова.

Меня снова принимали за маленькую девочку, которой не стоит ничего говорить. Не поймет.

Так – недомолвками, секретами и хомяком, который знал, сколько будет «семь» на «восемь» – и закончилось лето.

Осень подкралась незаметно, принеся вместе с собой школьные хлопоты. Тут «семь» на «восемь» все не обошлось. Это одиннадцатый класс, а не первый, со всякими «пи э эн эн э зэт» на математике. И непобедимыми ударениями и сочинениям на русском. А биологию я, считавшая себя знатоком, писала не больше, чем на семьдесят баллов. Ладно, уж лучше математики, максимум по которым стало всего сорок пять. А уж что про русский говорить…

Слишком животрепещущая тема. На нее я могу вечно жаловаться.

Хотя некоторые считают, что колдунам не присущи обычные людские проблемы. Нет, нет. К обычным людским проблемам у нас прибавляются и магические, поэтому мы загружены вдвойне. Да, опять жалуюсь…

Ведьма Яна хотела сдать три экзамена хотя бы на двести баллов и поступить на биологический факультет.

Согласна, что такие признания обычно произносят в каком-нибудь анонимном клубе алкоголиков. Тем более, что черные колдуны идут учиться обычно в немного другие места. Но что я могла с собой поделать?

Череду школьных будней разбавило заявление тети, прозвучавшее несколько дней назад. Она созывала шабаш, на котором собиралась официально объявить о своем возвращении и рассказать, что думает делать дальше. Каждому уважающему себя черному колдуну (читай: имеющему магпочту) пришло на него приглашение, и сейчас все они (которые это приглашение заметили) спешили на сборище.

Как нетрудно догадаться, я была в их числе.

Но, возможно, одна только я додумалась идти до нашего черномагического замка пешком на высоких каблуках – вероятность встретить такую же рисковую, мне кажется, мала.

На самом деле, черных колдунов в нашем городе не так много, как можно подумать. Если посчитать всех… даже тех, кто не приобрел себе магпочту или попросту ее не проверил, нас наберется человек шестьсот-семьсот. Точно меньше тысячи. Просто потому, что черных колдунов изначально было мало и рождаются они редко. Зато носителей одного рецессивного гена, может, найдется тысячи три. В последнее столетье нравы совсем испортились: теперь черные колдуны предпочитают заводить отношения с простыми людьми. Уж не знаю, какие у этого причины – могу только предполагать.

По моим подсчетам, на шабаше будет примерно половина из нас. Или даже чуть меньше.

Но Вика, моя одноклассница, точно найдется. Она об этом сегодня мне сама сказала, уже после школы. Очень уж, говорит, ее заинтересовала история моей тети. Я, конечно, ответила что-то ехидное, не подавая виду, что слова Вики меня зацепили, но весь день мысленно к ним возвращалась.

Моя тетя.

И правда.

И, хотя я снова останусь в ее тени, кое-какой вес на шабаше моя персона иметь будет. И Вика мне об этом ещё обязательно напомнит. Нам с ней ужасно повезло (или не повезло, с какой стороны посмотреть) оказаться в одном классе. Логично, что шанс для этого был мизерный. Но уже с первого класса мы с Викой тусуемся вместе.

Ну, как тусуемся…

Иногда она на меня смотрит. Раз в два месяца что-то говорит. Или вот о шабаше интересуется, как сегодня. Правда, когда рядом со мной оказывается Влад (а такое случалось раз шесть за всю школьную пору), внимание Вики начинает прямо-таки зашкаливать. Ещё бы. Черный колдун, весь такой высокий и красивый – рядом со мной.

Парадокс.

Если бы Вика узнала, как у нас с Владом все неоднозначно, я бы тут же стала центром ее системы мира. А пока… Ну, как-то так и живем.

Как-то так.

Я споткнулась о камешек и айкнула. Надо меньше думать обо всем подряд, особенно о всякой чепухе, а больше смотреть под ноги. Были бы туфли кожаными, уже бы покарябала. Ну и кто ходит так – так неосторожно и так… медленно?.. Я достала мобильник, ужаснулась и ускорила шаг.

Шабаш, шабаш, шабаш.

Колдовское слово.

Чарующее.

Даже сейчас, когда магия верно утрачивает свой вес в обществе, когда скептиков становится все больше, когда близится нечто, что все либо разрушит, либо укрепит…

Со временем многое поменялось.

И сейчас на шабаше собираются не только ведьмы, но и колдуны, представители мужского пола.

Хотя я точно знаю, что отец сегодня не придет. А у Влада я не спрашивала. Я сейчас у него вообще редко что бы то ни было спрашиваю. Самостоятельно возвела стену между нами. Но поводом для этого послужило что? Верно, прозвучавшее летним деньком признание.

Влад меня… относится ко мне с неравнодушием.

С ума сойти!..

Как начинаю об этом думать, так сама себе же не верю. Но так оно и есть. Так он сам мне написал. Но вслух продублировать не решился. Что ещё раз доказывало.

И я решила все заморозить. Попросту не знала, как реагировать. В любви мне признавались впервые…

Так, шабаш.

Уже скоро. Скоро появится старинный особнячок, непонятным образом затерявшийся среди многоэтажек. Что-то вроде элитного ресторана. В нормальные дни там и правда заседают всякие богатые люди, хотя изначально здание возводилось для того, чтобы в нем заседали мы. Но даже черные колдуны двадцать первого века не против поднакопить денег. Сдают вот.

Я на секунду остановилась, чтобы отдышаться. Достала из сумки карманное зеркальце, взглянула на свое отражение. А за мной – кусочек красноватого тумана на синеющем небе, шум машин и голоса людей, начинающие загораться огни…

Отвлекаюсь. Глаза на месте, стрелки… лучше не приглядываться. Кудри распушились. Ну точно ведьма, летящая на шабаш. Со вздохом захлопнула крышечку, чтобы совершить последний рывок.

Недалеко ушла.

Уйдешь тут далеко. С такими-то открытиями…

Честно говоря, сначала я не поверила своим глазам. Но ведь они не могли меня подвести? Я только что проверяла, с ними все было в порядке. Ну, кроме макияжа. Видели они пока нормально.

Я подходила к очередному повороту, а он выходил из-за него.

Он…

Не Влад и не отец, о которых я только что вспоминала. А тот, другой. С которым я не виделась уже больше двух месяцев. Тот, с кем не попрощалась толком.

Это действительно был он.

Яр.

Хоть и спрятал свой огонек, дурачок, но я-то его узнала. Я его всегда узнаю. Ещё бы: эти волосы, вроде как светлые, но темнее, чем принято у блондинов, слегка длинноватые, а потому тронутые волной. Это челка дурацкая, скинутая набок… Только вот рубашка спряталась под полами укороченного пальто.

Тоже пальтишки предпочитает…

Мы встретились взглядом – голубое небо и сталь против моих, накрашенных. Я за мгновение успела подумать, что он меня, всю такую красивую, не узнает, и шагнула вперед, стремясь оставить Яра за спиной.

Но и я не осталась неопознанной.

Я почти повернула за дом, как за спиной прозвучало:

– Яна!

Зараза. Это ж надо было так не вовремя вспомнить мое имя! Я подумала притвориться, что ничего не слышу и вообще успела переименоваться, но… но это был Яр, а он не отстанет, я-то знаю.

Я остановилась и обернулась.

Он, стоя на расстоянии пары шагов, смотрел на меня как-то совсем по-взрослому и улыбался. Я взглянула в ответ, чуть кивнула: