Текст книги "На пороге соблазна (СИ)"

Автор книги: Анастасия Тьюдор

Соавторы: Лана Муар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 35. Амели

Вечер субботы пах дождем и звучал ревом тюнингованных автомобилей. Я зарулила на площадку позади старого ангара и заглушила двигатель. Бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида, поправила маску и вышла из машины.

Несколько прожекторов на высоких треногах работали на всю мощность, поэтому вокруг было светло как днем. Я обвела взглядом площадку и приметила несколько знакомых лиц. А еще алый ГТР Мая.

Поморщившись, мысленно отругала себя за вспышку раздражения на Игнатова. До появления в моей жизни Лукашина мы с Маем игнорировали друг друга, лишь изредка пересекаясь на трассе. Сейчас же, после того, как Никита неоднократно записывал меня в подружки своего врага, не говоря уж о нашей встречи с Игнатовым возле клуба, я реагировала на этого человека слишком остро.

Мне до сих пор слабо верилось в то, что Май занимался распространением наркотиков. Из постоянной тусовки никто в употреблении замечен не был, Игнатов всегда держался на виду, в центре внимания. А еще он хорошо общался с Рашем. Если бы наш орг заметил хоть что-то подозрительное в поведении Игнатова, выставил бы его за дверь без права вернуться. Как сделал это ранее с Лукашиным. Май не дурак, должен понимать, что опасно торговать запрещенкой под носом у человека, авторитет которого незыблем в нашем сообществе. Рашу не составит труда сделать так, чтобы Игнатов стал персоной нон-грата в молодежной тусовке города.

Тогда что на самом деле произошло между Маем и Никитой два года назад? Говорит ли Лукашин правду?

Лукашин, Лукашин, Лукашин…

Боже, когда это закончится? Зачем я вообще вспомнила о нем после нескольких дней старательного вымарывания этого человека из своей памяти?

За последние несколько дней я уже успела четвертовать себя за события после неудачного посещения клуба. Попыталась найти адекватную причину тому, что сама полезла к Никите с поцелуями, и, когда не смогла все это связно объяснить даже себе, предпочла сделать вид, что ничего страшного не случилось.

Я устала. Мне до чертиков, до нервного зуда надоела вся эта суматоха с Димой и Никитой. Поэтому я с чистой совестью ушла на больничный и до выходных просидела дома, восстанавливая душевное равновесие.

Из интересного – ни Дима, ни Никита не горели желанием со мной пообщаться. Из хорошего – я смогла занять у Мэй необходимую для обучения сестры сумму, и теперь должна была сконцентрироваться на том, чтобы как можно быстрее эти деньги вернуть.

Именно поэтому сегодня вечером я приехала сюда. Спокойная и собранная. С привычной для меня холодной отстраненностью, которая позволяла сосредоточиться на цели, наплевав на помехи и препятствия.

Я приветственно махнула парочке знакомых и двинулась к столу организаторов, чтобы посмотреть расписание заездов. Там вместо Раша сегодня обитал Женька, при виде меня расплывшийся в улыбке:

– Привет, Амели. Давно тебя здесь не было.

– Дела, – коротко пожала я плечами. – А Раш…

– До следующей недели я за него. Сама понимаешь… – Женька смутился и нервно потер шею.

– Как он?

– А ты как думаешь? – горько усмехнулся парень.

Я понимающе кивнула и перевела взгляд на листы с ровными линиями таблиц: – Есть на сегодня в планах что-то интересное?

– Интересное или денежное? – прищурился Женя. На миг в его глазах промелькнула тень благодарности за то, что я не стала продолжать расспросы о Раше. Видимо, за последние дни его здорово достали.

– Денежное, – улыбнулась я его пониманию моего вопроса.

– Три заезда. – Женя подтолкнул мне один из листов. – На одном ставка сотка, остальные два – по триста.

Я изучила списки участников. Достойные соперники с отличными тачками. На легкую победу рассчитывать не стоит, вписавшись в эти заезды, я легко могла потерять семьсот баксов, а для меня эта сумма сейчас весьма ощутима.

– О, кого к нам ветром задуло, – донеслось откуда-то сбоку. Подняв голову, я встретилась взглядом с Маем. И порадовалась тому, что благодаря маске не видно, как я ухмыляюсь его потрепанному виду. Несколько ссадин и фингал под левым взглядом стали-таки бальзамом для моей души.

– Кто тебя так украсил, Игнатов? – с еле уловимой усмешкой в голосе спросила я.

– Тебе какое дело? – огрызнулся Май.

– Поблагодарю этого героя. – Ты уже это сделала, дура. – Цветы, например, отправлю.

– Венок ему траурный отправь, – недобро оскалился Май и вырвал у меня лист с таблицей. – Поверь, он ему пригодится в ближайшее время.

Я забрала расписание обратно и пропела:

– В очередь, Игнатов. – И для записи на заезды, и для убийства Лукашина. – А вообще, лучше придумай себе другое занятие на вечер. Ты же не выходишь на трассу, если в гонке участвую я.

– А ты решила порадовать нас своим бездарным жульничеством? – поинтересовался Май, скрестив руки на груди.

– Я всегда играю честно. Даю соперникам выбор: проиграть гонку, но сохранить машину, или опять же проиграть, но с бонусом в виде покоцанной тачки. Жень, впиши меня в эти три, – попросила я Женьку и протянула ему таблицу, нарочито игнорируя скрипнувшего зубами Мая.

– Меня тоже, – надменно махнул он рукой, не отрывая взгляда от моего лица. – Кто-то напросился на прилюдную порку.

– Не боишься, что сам же и окажешься у позорного столба?

– Не боюсь. Это ведь не я остался без надежного тыла в лице Раша. – Май убедился, что Женька внес его фамилию в расписание и только после этого вновь взглянул на меня. – Ты многим здесь насолила, белобрысая, не жди, что тебя пожалеют, когда я размажу тебя о заграждения.

Я не стала отвечать. Послав Жене улыбку, зашагала к Чарджеру, чувствуя, как в крови начинает гулять предвкушение. До первого заезда было еще десять минут, и пять из них я могла потратить на то, чтобы настроиться и подумать над тактикой.

Май – позер. Он всегда старается дать зрителям шоу, без необходимости уходя в контролируемые заносы или на протяжении всей гонки двигаясь с соперником ноздря в ноздрю, чтобы вырваться вперед только за несколько метров до финиша. Поэтому он вряд ли станет «пороть» меня во время первого заезда. Публику же нужно подогреть перед основным зрелищем.

Я не стану рисковать. Возьму два заезда и сольюсь с третьего. Плевать на разочарование толпы и подколы Игнатова, сегодня мне нужны лишь деньги. А на место зарвавшегося ублюдка поставлю потом.

Когда Чарджер последним подкатил к стартовой линии, народ взревел. Я лениво помахала в окошко и подняла стекло. Пальцы сомкнулись на руле. Кошак басовито урчал двигателем, готовый реагировать на каждую мою команду, и я на пару мгновений прикрыла глаза, чтобы суета за пределами машины не сбила меня с настроя.

Первый заезд за счет низкой ставки собрал на старте девять машин, включая мой Додж. Маршал спросил нас о готовности и под восторженный визг толпы дал отмашку на старт. Девять двигателей взревели, справа от меня завизжали шины. Хмыкнув, я газанула вперед и подрезала ярко-желтую Акуру, в первые же секунды заезда сократив число участников до восьми.

Первый круг я завершила пятой, Май – третьим. А на середине второго круга этот козел сбросил скорость, поравнялся со мной и вильнул вправо в фальшивой попытке впечатать меня в заграждение. Без труда увернувшись, я ускорилась, оставив Игнатова ловить выхлопные газы, а сама занялась устранением троицы, вставшей на моем пути к выигрышу.

Водитель зеленой Тойоты даже не стал сопротивляться. Мигнув аварийкой, уступил дорогу и даже погудел вслед, словно желая мне удачи. Оранжевый Ниссан оказался более строптивым и даже попытался срезать меня на повороте, но чуть промахнулся и ушел в занос сам. Теперь перед Чарджером маячил лишь черный Авант, владельца которого я хорошо знала. Опытный стритрейсер и улыбчивый парень, который в свое время меня, впервые оказавшуюся среди такого количества любителей скорости, здорово поддержал.

Я пристроилась за Авантом и мигнула фарами. Наверняка позабавившись с этого, Макс ответил моргнувшим стоп-сигналом. Уступать он не собирался, наоборот, рванул вперед, заставив меня рассмеяться и утопить педаль газа в пол. Полный привод у Макса мог держать Чарджер на хвосте исключительно в поворотах, но не на прямом отрезке трассы. В этом случае недостаток мощности у Ауди становился очевидным.

Мы с Максом чуть поиграли в шахматы, забавляя друг друга и зевак. Игнатов держался подальше от нас, уверенно закрепив за собой третье место и мешая остальным пробиться вперед.

Я довольно улыбнулась, когда Авант наигрался и все же сместился вправо, что дало мне возможность вырваться вперед и оказаться первой на ровном отрезке трассы перед финишом.

Вкус победы приятно кружил голову. Проскочив финишную черту, я затормозила на безопасном расстоянии и вышла из машины, кивая в ответ на поздравления. Уверена, кое-кто из наблюдавших за гонкой неплохо заработал, поставив на мою победу.

Я забрала у Женьки девять приятно хрустящих купюр с портретом давно почившего американского президента и вернулась к Чарджеру. Экран телефона, лежащего на пассажирском сиденье, как раз вспыхнул входящим вызовом от неизвестного абонента.

В первую секунду захотелось проигнорировать звонок, тем более, что до второго заезда оставалось совсем ничего. Но я все же тапнула по зеленой трубке и настороженно произнесла:

– Алло?

– Привет, – услышала я знакомый мужской голос. – Мне кажется, нам пора поговорить.

Глава 36. Амели

Я торопливо залезла в салон Чарджера и закрыла дверь.

– Привет, Дим. У меня почему-то твой номер не определился.

– Телефон сел, так что звоню от Никиты. – Дима помолчал немного и осторожно спросил: – Ты как себя чувствуешь? Голос звучит бодро.

– Да… – Я кашлянула, бросив быстрый взгляд в окно. Участники второго заезда постепенно подтягивались к линии старта. – Да, мне уже лучше.

– Лиль, – вздохнул Авдеев, – ты прости, что не звонил в эти дни. Были встречи с психологом, в ментовку вызывали, отец неожиданно в курицу-наседку превратился, мама так вообще… Да и нам с тобой, как мне кажется, нужно было немного побыть порознь, подумать…

– Я понимаю, – ответила я с тихим смешком. – Так ты сейчас с Лукашиным?

– Ну да. Решили в приставку порубиться, как в старые добрые, – в голосе Димы явственно проступила улыбка. – А ты дома?

Женя, до этого момента разговаривающий о чем-то с Маем, обернулся и махнул мне рукой. Я отвлеклась от разговора с Димой и жестом показала, что скоро присоединюсь.

– Ли-и-иль? – выжидающе протянул Авдеев.

– Да. Где же мне еще быть? – торопливо проговорила я.

– Тогда я через час-другой подъеду к тебе?

– Угу. А о чем разговаривать будем?

– Я… – Дима замялся. – Я все скажу при встрече.

– Ладно. Тогда увидимся через пару часов?

– Да.

Повисла неловкая тишина. Я покачала головой и не прощаясь сбросила вызов. Сжав в кулаке смартфон, постучала им по лбу, зажмурившись. Несмотря на дружелюбный голос Авдеева, я предчувствовала, что меня ждет непростой разговор. Это вызывало страх.

Дима на протяжении года был для меня островком стабильности. Рядом с ним я чувствовала себя нормальной. И пусть эта нормальность на самом деле была иллюзорной, она все же неплохо помогала мне оставаться спокойной и уверенной в том, что я в безопасности.

Дима никоим образом не затрагивал мои триггеры. Не ковырялся в моем прошлом, не пытался залезть в душу и вывернуть меня наизнанку. У нас все было хорошо.

Пока не появился Лукашин.

Никита, намеренно или случайно, вскрыл замок на моем шкафу со скелетами, сорвал его дверцы с петель и вытряхнул содержимое полок и ящиков мне под ноги.

На, Амели. Смотри, насколько ты лицемерна, лжива и глупа.

Разум вопил, чтобы я разорвала отношения с Авдеевым и держалась подальше от Никиты. Как минимум, это честно по отношению к Диме. Зачем ему тратить время на сломанную заводную игрушку с заржавевшим механизмом внутри, когда можно построить нормальные отношения с девушкой, способной ответить ему взаимностью?

Но стоило мне прокрутить в голове эту мысль, и мой самый крупный скелет поднимал костлявую кисть и насмешливо перебирал пальцами. Вызывая панический ужас и подталкивая к тому, чтобы вцепиться в Диму обеими руками. Лишь бы под ногами была земля. Лишь бы не возвращаться мысленно в прошлое и не захлебываться мерзким чувством вины.

Я не любила Диму. Не испытывала к нему никакой романтической привязанности, но… дорожила им. Знала его вкусы, его планы, его интересы. Иногда мне даже казалось, что я знала о Диме больше, чем он сам. И я не хотела его терять.

Я настолько погрузилась в размышления, что, когда в окно постучали, подскочила от неожиданности и больно треснулась локтем о руль. Повернувшись на звук, встретилась взглядом с каким-то парнем. Он убедился в том, что смог привлечь мое внимание и красноречиво постучал по циферблату наручных часов.

Кивнув, я завела двигатель и поехала к стартовой линии. Заняла место рядом с кислотно-зеленым спорткаром и снова обратила внимание на Женю с Маем. Их разговор теперь проходил на повышенных тонах, Игнатов эмоционально размахивал руками, в какой-то момент ткнув и в сторону моего Чарджера. Толпа зевак с интересом наблюдала за происходящим, но никто в спор парней не вмешивался. Женьку многие любили и уважали, поэтому никто и не возражал, когда он периодически выступал в качестве временного орга, подменяя Раша.

Чтобы понять, о чем идет речь, мне даже не пришлось выходить из машины. Чуть опустив стекло, я прищурилась, когда в салон ворвался разъяренный голос Игнатова:

– …сыт по горло! Блядь, вы хотя бы не так явно любимчиков своих выделяйте!

– Май, следи за языком – убийственно-спокойным голосом отвечал Женя.

– Я вам мало денег приношу? Я мало делаю? – продолжал наскакивать на него Май. – Ты не снимешь меня с заезда просто потому, что тебе так захотелось!

– На тебя пожаловались другие…

– Да мне похуй! – заорал Игнатов, повернувшись к одному из участников прошлого заезда. Тот стоял, прислонившись к своей тачке и наблюдая за спором парней с максимально ехидным лицом. Май вновь посмотрел на Женьку. – С каких пор у нас на жалобы сосунков реагируют? Не в силах держаться наравне – не лезь. И вообще… – Указательный палец Игнатова вновь ткнул в мою сторону. – На нее тоже дохуя жалуются.

– Игнатов, ты откровенно жестил.

– А кто на старте соперника подрезал, м?

– Вот именно. Подрезал. Амели подрезала, а не вытеснила за пределы трассы. Ты не ограничился малым, Игнатов. Поэтому и дисквалифицирован.

– Оке-е-ей, – насмешливо протянул Май. – Когда Амели выпихнула с трассы Лукашина…

– Мы обсуждаем сейчас не Амели, – оборвал его Женя, – а тебя.

– Нихуя. Это два идентичных случая, но почему-то с разными исходами для нарушителя, – последнее слово Игнатов дополнил жестом кавычек. – Правила для всех одинаковы? Или кто-то выше них? Снимай с заезда нас обоих. И пусть Раш с этим разбирается.

– Эй! – Я распахнула дверь и вылезла на улицу, прожигая Мая злым взглядом. – Я не пойму, у тебя какие-то личные счеты со мной, Игнатов? Зачем ты в эту склоку других вмешиваешь?

– Я хочу, чтобы ко всем здесь, – обвел он рукой присутствующих, по итогу ткнув пальцем себе в грудь, – относились одинаково. И если ко мне есть претензии за жесткие приемы, то и к тебе они тоже должны быть.

Несколько человек одобрительно загудели, но остальные заставили их заткнуться и не вмешиваться. Женька поморщился и, поджав губы, посмотрел на меня.

Естественно, никакой любимицей Раша или его помощников я не была. Но объяснить это распаленному Игнатову невозможно, я видела, насколько он жаждал справедливости. Однако я хорошо знала Женю, и если он решил дисквалифицировать Мая, значит, тот действительно умудрился что-то натворить во время заезда.

– Кто-нибудь снимал гонку? – обратился Женя к окружающим. Человек пять подняли руки. – Скиньте видео мне в телегу. Игнатов и Амели дисквалифицированы до возвращения Раша.

– Какого черта, Жень? – вскипела я.

– Хватит! – рявкнул тот, жестом подзывая маршала. – Сегодня и завтра вы не гоняете. Тема закрыта.

– Но… – попыталась я возразить и запнулась, столкнувшись со зло вспыхнувшим взглядом сегодняшнего орга. – А ставка? Мы ведь уже сделали ставки!

– Деньги останутся у меня до решения всех разногласий.

– Женя, это шестьсот баксов!

– Тебе не хватает на покушать, Амели? – издевательски усмехнулся Игнатов. – Возьми.

Я уставилась на протянутую зеленую десятку и, не сдержавшись, пихнула Мая в грудь:

– От тебя одни проблемы, придурок!

– Да что ты? – вызверился Май, наступая на меня. – А ты у нас нежная фиалка, что несет в этот мир сплошной позитив?

– Успокоились и разошлись. – Между нами с блондином вырос крепкий парень с внушительным разворотом плеч. – Игнатов, харэ на девчонку быковать, выбери кого-нибудь из своей весовой категории.

– Тебе конец, Май, – прошипела я, глядя на парня поверх плеча негласного вышибалы. – При первой же возможности я раскатаю тебя по трассе!

– Взаимно, пигалица. Почему-то мне кажется, что больше твой зад прикрывать никто не будет. Я еще подниму вопрос твоего инкогнито. – Май прищурился и дернул подбородком. – Пора стянуть эту маску и явить народу свое личико.

– Валите по домам, – бросил Женя, огибая нас, чтобы занять место наблюдателя за заездом. – Амели, убери машину со старта.

Фыркнув, я вернулась к Чарджеру и уже через несколько секунд, взвизгнув шинами, рванула к выезду с площадки. В груди клокотала ярость, пальцы чуть подрагивали от плохо сдерживаемого негодования. Я была уверена в том, что Май не сможет диктовать свои условия Рашу, но вся эта ситуация выбила меня из колеи. Настолько, что я, под рев музыки и свист ветра в приоткрытые окна, даже не заметила, как оказалась возле своего дома.

При виде родного подъезда выругалась сквозь зубы. Припарковалась метрах в десяти от двери и уперлась лбом в руль, не переставая мысленно ругать всех подряд.

Игнатова. Женю. Диму. Лукашина.

Себя.

Моя жизнь разваливалась, как обветшалый дом, многие годы видевший только косметический ремонт. Фасад вроде бы еще норм, но фундамент уже начал проседать, и внутри все стены в трещинах, которые под каждым порывом ветра расходятся и расширяются еще сильнее.

Невыносимо, до сердечных судорог захотелось нырнуть в объятия ба. Она никогда не унывала, никогда не позволяла мне сдаваться. Ее тепло вытянуло меня оттуда, где не было ничего, кроме сплошного мрака. Ее поддержка оберегала меня и дарила чувство защищенности. Именно в ба я нуждалась сейчас больше всего.

Глаза обожгли злые слезы, которые я смахнула тыльной стороной ладони. Втянув носом воздух, выпрямилась и заглушила двигатель. Хлопнула по карманам куртки, чтобы проверить, на месте ли телефон и ключи от квартиры, и вышла из машины. Стянула парик и маску, небрежно бросила их на сиденье и захлопнула дверь, щелкнув кнопкой сигнализации на брелоке.

Я сделала всего пару шагов по направлению к подъезду, как из-за спины донеслось растерянное:

– Лиль?

Подошвы кроссовок прилипли к асфальту. В животе все перевернулось от узнавания голоса, окликнувшего меня, и неверия в то, что все это действительно происходит именно сейчас.

Блядь.

Я медленно обернулась и поежилась от шока во взгляде Димы. Он смотрел то на меня, то на Чарджер, то на мой правый кулак, где были зажаты ключи от машины.

Стычка с Игнатовым настолько меня разозлила, что я забыла об обещании Авдеева приехать. И теперь, стоя напротив него, я не могла найти слова, которые хоть как-то могли объяснить Диме то, что он сейчас видел.

Я планировала рассказать Диме правду. Позже. Подобрав подходящий момент и тезисно набросав план беседы. И только после того, как я буду готова выложить ему всю правду о своем прошлом.

Сейчас был не подходящий момент.

Плана беседы у меня не было.

Как и готовности говорить максимально откровенно.

– Дим, – робко начала я, – это… – Пауза. Судорожный вдох. Кулак с ключами ныряет в карман куртки. Все, что угодно, лишь бы потянуть время и дать сознанию возможность подобрать оправдания. – Я…

– Что это за маскарад, Лиля? – Дима сделал шаг вперед, но тут же отпрянул назад. – Парик? Маска? Ты кто такая, блядь?

Я закрыла глаза и мысленно досчитала до пяти. Вновь посмотрела на растерянного Авдеева, открыла рот, чтобы ответить… И промолчала.

– Это твоя машина? – указал Дима на Додж. Ответа он не дождался ни через секунду, ни через минуту. Меня словно парализовало. – Чья эта машина, Лиль?

Я могла сказать, что Чарджер принадлежит Климу. Или Аське. Или любому моему знакомому. Я могла в очередной раз соврать. Но…

Вместо этого я разлепила пересохшие губы и выдавила:

– Моя.

– Отлично, – усмехнулся Дима с таким пренебрежением, что я дернулась, как от удара. – И откуда ты ее взяла? Шла, шла и нашла?

– Дим, послушай… – В этот раз шаг навстречу сделала я, но Авдеев выставила руки вперед, заставив меня замереть.

– Знаешь, забавно! – Он горько рассмеялся, проведя ладонью по волосам. – Хах, я ведь шел сюда за откровенным разговором. Сорвался, как дурак, обсудить со своей девушкой странность наших отношений. Найти способ убрать холод между нами. Твой холод. Эти несколько дней я думал, что это со мной что-то не так, а оказывается… – Он наклонился, уперев ладони в колени, и опять хрипло рассмеялся. – Блядь… – Выпрямившись, Дима посмотрел на меня. – А я еще думал: ну нахуя мне с тобой про машины разговаривать?! Что за херню мне лепит Никита, о чем он вообще говорит?

– Что еще он тебе сказал? – процедила я сквозь зубы. Ну конечно, и здесь не обошлось без вездесущего Лукашина!

– Да какая разница, о чем сказал Никита? Дело ведь не в этом! – Дима заорал так неожиданно, что я шарахнулась вбок, впечатавшись бедром в Чарджер. – Дело в том, о чем не сказала ты! Ты, Лиля!

– Авдеев… – Мой голос дрожал, но я старалась как можно быстрее взять себя в руки. – Не смей повышать на меня голос. Давай мы поднимемся ко мне и спокойно – как взрослые люди – поговорим.

– Да поздно разговаривать, не находишь? Я с дерьмом себя съедаю, думаю о нас… Мой друг кидается странными намеками о моей девушке… Как так получилось, а? Никита по каким-то совершенно непонятным причинам меньше чем за месяц узнает о тебе то, чего не знаю я. Он ведь знает об этой тачке, верно? – Дима охнул, стоило его вопросу повиснуть между нами. – Блядь. Это ты… Блядь!

Мое сердце споткнулось. Я перестала контролировать ситуацию. Хотя… Кого я, черт возьми, обманывала, я не контролировала ее с самого начала. И сейчас, различая на лице Димы все стадии осознания, мне хотелось зажать уши руками и завопить.

Фундамент уже не проседает. Стены не трескаются. Весь домишко скатывается в зияющий провал, не в силах сопротивляться землетрясению, выбивающему почву из-под ног.

– Да идите вы на хуй! – выплюнул Дима и развернулся, чтобы уйти. Я сорвалась с места и протянула руку в попытке ухватить его за локоть, но пальцы лишь мазнули по грубой ткани бомбера. – Не трогай меня! Ты – лживая… – Он зарычал, в последний момент оборвав свою фразу.

Вот он – контрольный выстрел в голову. Презрение, что прозвучало в его голосе, вышибло из меня воздух. Пошатнувшись, я замерла на месте, понимая, что меня вот-вот накроет удушающей волной вины.

Диме больно. Я видела это по его исказившемуся лицу, по заблестевшим глазам и поверхностному дыханию.

Что бы не происходило между нами до этого, Авдеев испытывал ко мне чувства. А я потопталась по ним. Выставила его дураком. Измазала в грязи и ничего не сделала для того, чтобы хоть как-то смягчить удар.

Я стояла и смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Позволила ему уйти, хотя внутри все умирало от понимания, что, скорее всего, этот человек исчезает из моей жизни навсегда.

Стоило мне осмыслить это, в груди словно костер вспыхнул. Пламя взметнулось вверх, застилая глаза алой пеленой. Стремительно повернувшись, я достала ключи от Чарджера, разблокировала двери и села за руль.

Я убью тебя, Лукашин.

Я.

Тебя.

Убью.