Текст книги "Аскатон. Возвращение домой (СИ)"
Автор книги: Анастасия Тимощенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7. Предсказания
Лейкас отпил из своего бокала обжигающего виски и начал свой рассказ.
– Все началось несколько веков назад. Тогда у престола темного царства стоял Рагул – сумасброд, чья жестокость не знала границ, и вызывала возмущение даже среди далеко не гуманных существ этого мира – даймонов. Ему было плевать и на мнение совета, в состав которого входят и по нынешний день главы всех рас, на мнение всех своих приближенных, тем более на мнение жены. От скуки он не гнушался, как вырезать целую человеческую деревню, так и пойти на истребление каменных драконов, погубив при этом не одну сотню своих лучших воинов.
Был лишь один из приближенных, который имел влияние на Рагула – Сурт, пророк повелителя, который, в свою очередь, пользовался доверием и благосклонностью владыки Варпа. В свое услужение он получил сотни слуг и огромный замок. Любого ему не угодного – он мог обвинить в предательстве, ссылаясь на свои якобы видения, тем самым обрекая несчастного на верную смерть. Сурт не был особенно одаренным пророком, практически все предсказанное было чистой воды ложь, выдуманная для собственного прока. Настоящие его видения были не четкими, понять и разъяснить которые он толком не мог даже себе.
Но однажды ему довольно четко привиделось, что на третий год после женитьбы темного повелителя, родится ребенок, который убьет Рагула. Сурт питал тайную страсть к Таурелии – жене Рагула. Повелительница очень любила свою дочь, что шло в разрез с даймонической сущностью. Она знала это и тщательно скрывала, однако Сурт знал о противоестественной слабости необычной даймоницы. Ей-то первой Сурт и поведал о своем предсказании. Путем шантажа он пытался склонить повелительницу к близости с ним, угрожая тем, что расскажет Рагулу о предсказании. Зная нрав повелителя, Таурелия и не обладая даром предсказателя, предвидела, что жестокий правитель, ради собственной шкуры не пожалеет и собственную дочь, которая тоже была рождена в данный период.
Ответить гнусному шантажисту отказом немедленно Таурелия не могла, поэтому сказала Сурту, что ей нужно время подумать и это позволило ей выиграть драгоценное время.
С помощью своего брата, который являлся велордингом Пламенного легиона, ей удалось спасти лишь свою дочь и несколько других детей, тайно отправив их через тоннели в другие миры.
Сурт рассвирепел, когда узнал от своих осведомителей, что его пытались надуть. И поведал Рагулу о своем видении. О поле ребенка, или его семье Сурт рассказать ничего не мог. Поэтому Рагул отправил своих лучших головорезов в Ректул, и приказал убить всех детей, рожденных на третий год после его свадьбы с Таурелией. Таурелия в свою очередь пыталась вразумить мужа и призывала отказаться от такого решения, потому что данный шаг непременно вызовет массу недовольства, среди его поданных, в том числе и знатных, чьи дети тоже будут убиты. Поэтому нужно подождать, возможно, у пророка появятся более детальные видения, которые укажут на нужного ребенка. Тем более, пока ребенок мал – он еще не опасен, время еще есть. Рагул, уже почти согласился с женой, но Сурт стал убеждать того, что несколько ребятишек не стоит жизни повелителя, действовать нужно немедленно и конечно вставил, что не стоит повелительнице с таким пренебрежением относиться к жизни своего мужа и повелителя. Рагула задело такое замечание и уязвленный пренебрежением к своей персоне, тот пообещал супруге сделать «сюрприз», после чего приказал запереть ее.
К вечеру двери ее покоев отперли и передали, что повелитель ожидает ее к ужину. Рагул был необычайно весел и доволен. Женщина же сидела за столом как на иголках, когда отворились двери, из ее дрожащих рук выпала вилка, а глаза расширились от недобрых предчувствий. Прямо в обеденный зал меконы – личный отряд воинов при повелителе, притащили несчастных и испуганных детей. Рагул объяснил это тем, что не мог позволить жене волноваться о судьбе драгоценного супруга. Одного за другим детей начали убивать на глазах Таурелии. Первоначальный шок сменился гневом. Таурелия, не заметила, как приняла демонический облик, и не думая бросилась на защиту несчастных детей. Одного из меконов Таурелия отбросила в сторону, другому оторвала руку, а когда третьему вцепилась клыками в горло, секундное замешательство прошло, и ее схватили сразу три воина, которые с трудом оторвали разъяренную даймоницу от шеи своего товарища. Некоторое время она пыталась высвободиться, кричала и отбивалась ногами, но перевес был явно не на ее стороне. В бессилии Таурелия опустила голову и зажмурила глаза, чтобы не видеть, как продолжается расправа над беззащитными крохами. Когда испуганные и отчаянные крики стихли, Таурелия почувствовало, как что-то ударилось об ее ноги. Открыв глаза та увидела, что это было нечто завернутое в плащ ее брата. Ужасная догадка заставила зашевелиться волосы у нее на голове. Беззвучно рыдая, женщина бессильно упала на колени и онемевшими руками начала медленно разворачивать сверток, в котором обнаружила голову своего брата – бывшего велординга Пламенного легиона.
Сурт позаботился о том, чтобы Рагул узнал о том, его жена спасла несколько детей, в том числе и их дочь, и о том кто ей в этом помог. Естественно велординга и Таурелию обвинили в заговоре, против повелителя. Пророк, не моргнув глазом заявил, что велординг давно возжелал стать повелителем Варпа, а его сестра ему помогала. Спасая детей, они якобы надеялись, что в один прекрасный день кто-то из них освободит трон.
Рагул понимал, и то, что совет не даст согласия убить бывшего велординга, и то, что в принципе победить того открыто в честном бою будет нелегко. Дожидаться открытого суда темный повелитель не собирался. Сурт велел одному из прислужников подмешать в еду велординга зелье, которое пьянило и мешало ориентироваться в пространстве. Когда велордингу стало плохо – меконы убили его прямо в постели.
Рагул смаковал каждое слово, когда рассказывал Таурелии о смерти ее брата и о том, как отыщет их дочь и убьет у нее на глазах.
Не возможно подобрать слов, чтобы описать какую ненависть, омерзение и ярость питала Таурелия к этим двум извергам. Проклятье само сорвалось с губ. Примерно оно звучало так:
«Пусть тело твое горит огнем, но не сгорает, пусть уши иссохнут, а с языка не сорвется ни одного слова, будь и внешне ты тварью, какой являешься в душе, чтобы никто больше не ошибся в тебе! Я проклинаю тебя на вечные мучения!» – эти слова предназначались Сурту. Мужу она сказала следующее: «Я проклинаю тебя на жизнь изгоя, повелителем ты будешь лишь той твари, которая достойна, быть твоим поданным».
Лейкас вздохнул и развел руками.
– Это самое детальное описание тех событий, которое удалось найти. Вести записи было особо некому, так как начался настоящий хаос. Еще говорят, что она выплеснула Сурту в лицо какую-ту жидкость, а сама выпила яд.
– Что же было дальше с повелителем и его пророком? – Уточнила Кеси, хотя понимала, что им не спустили с рук то, что они содеяли, пусть даже таким шишкам.
– Знать была в гневе. Хоть родители и не питали к своим детям самых нежных чувств, но они относились к ним, как к своей собственности, и были в ярости, что кто-то посягнул на нее. Меконов выследили и жестоко убили. Сам же Рагул и Сурт вынуждены были скрыться, дабы остаться живыми. И им это удалось. Говорят, они укрылись в неживых землях, где Сурт и превратился в мерзкую тварь.
– В голура. – Догадалась Ксенерва. – Так Сурт был человеком? – удивилась Кеси. – Аймон говорил, что только люди становятся голурами.
– Да с него и началась череда превращений. – Подтвердил Лейкас.
– И он был пророком? – Недоверчиво спросила Кеси. – В нашем мире пророком называют себя лишь шарлатаны.
Аймон ухмыльнулся и заметил:
– Ну, так Сурт и был шарлатаном.
– Но, не все люди шарлатаны. – Заверил Лейкас. – Собственно поэтому люди и оказались в нашем мире. Раньше наши миры были связаны сотнями тоннелей, через которые наши жители посещали ваш мир. Хоть люди и казались примитивными, но они оказались хорошими изобретателями. Многое было позаимствовано в вашем мире: удобная мебель, одежда, красивая посуда, алкоголь, – Лейкас улыбнулся, – но спрос был большой, и перетаскивать все через тоннели оказалось утомительным. Легче было перенести сюда людей. Так и сделали. Большинство и само было не против такого переселения. Здесь их услуги были востребованы и хорошо оплачивались – люди жили в хороших условиях, какие им не светили в вашем мире. Скоро у немногих стали проявляться особые способности: кто-то видел прошлое, а кто-то мог предсказать будущее. В вашем мире эти способности у людей не развивались, оставаясь на уровне предчувствия, а в нашем приобретали большую силу. Никто из тогда живущих в Аскатоне не мог похвастать таким даром. И каждый правитель хотел обладать провидцем подле себя. Все больше людей стали переселять в наш мир.
– Это все понятно, но я все-таки не понимаю, причем здесь я. И о каком превращении вы вели речь? – Устало спросила Ксенерва, потирая виски.
– Кеси, ты одна из тех детей даймонов, которых Таурелии и ее брату удалось спасти, перекинув вас в другой мир. Ты перерождалась не один раз в человеческую сущность, чтобы, когда-то все-таки вернуться домой.
Ксенерва даже не подняла взгляда. Она уже ничему не удивлялась. К тому же всегда чувствовала себя не на месте, но при этом не могла представить, что ее место в параллельном мире.
– Почему вы забрали меня именно сейчас? – Уточнила Ксенерва.
– Связь между мирами начала таять. Большинство тоннелей закрылось. Нам удалось найти всех спасенных Таурелией, но по мере того как закрывались тоннели, вы начинали болеть, теряя связь с родным домом. Некоторые умерли. Ты и сама чувствовала себя плохо, ведь так?
Ксенерва согласно кивнула.
– Поэтому было принято решение забрать тебя, как и всех остальных пока не стало, слишком поздно. К тому же силы Рагула растут.
– Но ведь меня будут искать... – Не, то спрашивала, не, то утверждала девушка.
– Кто, Ксенерва? – почти с жалостью произнес Аймон. – Никто и не вспомнит про тебя.
Ксенерва вспомнила последний визит к своему мужу и то, как странно себя вела свекровь, будто Кеси была им чужой или даже незнакомой женщиной. И это странное отсутствие фотографий с дочерью...
– Так они меня не помнят! – Догадалась Ксенерва. – А мой отец?
Лейкас с сожалением покачал головой.
От этого стало как-то грустно и пусто. Как будто жизнь прожита зря.
– Вы этому поспособствовали? – Уточнила Кеси.
– Так и тебе самой будет легче. – Вставил Аймон.
– Легче? – Возмутилась Ксенерва. – Вы стерли мою жизнь, даже не спросив меня! Получается, я целую жизнь прожила понарошку! А потом говорите, что так мне будет легче?
Аймон слышал мысли Ксенервы. Она злилась, хотя и сама понимала, что счастливой ту ее жизнь не назовешь. Что все кто ее окружал, были для нее чужие. И слышал, как она мысленно боролась с собой, откладывая главный вопрос напоследок. Она очень хотела узнать о дочери, но боялась, что после услышанного (а она предчувствовала, что это будут не очень хорошие новости), не сможет адекватно реагировать и выслушать все до конца. Она излишне старательно протерла лицо ладонями, будто пыталась таким образом снять усталость и обратилась к притихшему Лейкасу:
– Чем же вам теперь мешает Рагул, который живет изгоем? Ведь именно для того, чтобы избавиться от него, вы перенесли сюда спасенных детей.
– Дело в том, что изначально мы думали, что голуры не управляемы и движимы одними инстинктами, но оказались не правы. Рагулу удалось их подчинить, и сколотить какую-никакую армию. Он мечтает вернуть власть над Варпом и скорее всего, подчинить весь Аскатон. Наш разведывательный отряд заметил его на границе неживых земель в окружении стаи голуров.
– Что вы не можете разобраться с каким-то изгоем? – Фыркнула Ксенерва.
– Все не так просто. – Вздохнул Лейкас. – По слухам известно, что еще до того, как Рагул пришел к власти, он заключил договор с нифидами, которые провели ритуал, благодаря которому Рагул стал неуязвимым – ни болезни, ни старость, ни меч недруга не способны оборвать его жизнь. Многие пытались, и погибли, не воплотив своих замыслов. В отплату за этот дар Рагул преподнес нифидам крестраж, который заполучил обманным путем у гномов, что нашли его в глубинах своих шахт.
– Что за крестраж, и кто такие нифиды? – спросила Ксенерва.
– Нифиды – самые странные и загадочные существа нашего мира. – Ответил Лейкас. – Нам лишь известно, что это белесые, бестелесные существа. В древних свитках очень скудно написано об этих созданиях. Никто из ныне живущих их не встречал, а если и встречал, то вряд ли выжил. Кроме Рагула разумеется. О силе, которой обладает крестраж нам ничего не известно и какую ценность он несет для нифид тем более. Уничтожить Рагула, может только упомянутый в предсказании ребенок.
– Мне кажется, что вы уверенны, что именно я тот самый ребенок. Почему? И почему вы верите в предсказание шарлатана? – Удивилась Ксенерва.
– Мы уверены в правдивости предсказания, – вмешался Аймон, – потому, что не только Сурт упоминал о судьбоносном ребенке, но и другой предсказатель, заслуживший уважение и огромное доверие. В словах этого человека мы не можем усомниться. Что касается тебя, то мы не уверены, что именно ты поразишь Рагула. Но, так как ты одна из тех детей, то исключать такой возможности не стоит. В любом случае, по другому предсказанию, ты должна стать моей диарой.
– Вот как. Если я одна из тех детей, значит я даймон?
– Станешь им через некоторое время. Превращение будет немного болезненным, но ты справишься. – Уверенно заявил Аймон.
Все это было для Ксенервы второстепенным и неважным, по сравнению, с тем, что она собиралась спросить. Внутри у нее все похолодело от страха услышать неприятные новости.
– Моя дочь тоже здесь, Аймон? Где она? Лейкас сказал, что она вместе со мной поможет завершить войну с голурами и Рагулом.
– Если честно... – Аймон замялся. – Мы не знаем, как она может нам помочь.
– Аймон, где она? Что с моей дочерью? – Ксенерва начала терять терпение.
– Кеси, Алиида здесь. – Тихо проговорил Лейкас. – Так, как она заболела, мы перенесли ее раньше тебя. Но немного опоздали...
От этих слов глаза Ксенервы наполнились ужасом, грудь сковала боль. Дышать стало тяжело.
– Кеси, она жива. – Поспешил уточнить Лейкас. – Но она была уже слишком слабой. Перенос через тоннель отнял слишком много сил. И она так и не пришла в себя. Ее состояние напоминает кому.
– Я должна ее увидеть, я должна ее увидеть... – Как заклятье шептала Ксенерва. – Лейкас, где она? Я должна ее увидеть.
Ксенерва замолчала, презрительно сузила глаза и гневно посмотрела Аймону в глаза. Он понял, что произойдет еще до того, как Ксенерва бросилась на него с попыткой удушить.
– Это ты виноват! Зачем ты тащил ее через этот проклятый тоннель, если она была так слаба!
– В том мире она бы точно умерла. – Спокойно ответил Аймон, отрывая от себя разъяренную девушку. Ему понадобилось пару секунд, чтобы справиться с ней и грубо поставить ее на пол.
– Тогда почему ты не забрал ее раньше! – Зло прошипела Ксенерва. Глаза ее заволокло красной пеленой, кожа стала мертвенно бледной. Она крепко сжала руку в кулак и наотмашь ударила Аймона в грудь. Он не ожидал такого сильно удара и отлетел к стене. Несколько секунд он удивленно и растерянно смотрел на Ксенерву, затем ловко вскочил на ноги и решительно стал надвигаться на Ксенерву. Та даже не пыталась пятиться, вместо этого по-звериному изогнулась и приготовилась к прыжку. Но в этот раз Аймон был готов к атаке и в момент нападения отскочил в сторону, за секунду оказался за ее спиной и сгреб девушку в охапку, прижав ее руки к ее груди крест-накрест. Ксенерва яростно боролась, изворачивалась, но все без толку – из железной хватки Аймона вырваться не возможно. Он как мешок – небрежно взвалил ее на плечо и потащил к ней комнату.
Лейкас, все это время наблюдавший их сватку, невольно улыбнулся. Он подумал о том, что эта девушка борец по натуре и не зря избрана судьбой стать диерой велординга. Есть в ней скрытая сила. Не каждому удалось бы сбить Аймона с ног.
Лишь на верху Ксенерва поутихла. Аймон положил ее на кровать, внимательно вгляделся в бледное лицо. Превращение началось. Но все равно он не ожидал такой прыти, видимо недооценил он эту с виду слабую и хрупкую человечку. Она лежала, поджав колени к подбородку и обхватив себя руками за плечи. По бледному лицу стекала одинокая слеза. Аймон проникнул в ее мысли – боль и отчаяние во множестве оттенков. Аймон не расположенный к состраданию и жалости, не знал, как поступить.
– Эй... – Легонько толкнул он Ксенерву. – Завтра ты увидишь свою дочь.
Ксенерва молчала и по-прежнему не двигалась. Аймон словно просканировал ее своим взглядом, руководствуясь интересом и любопытством. Для него она было вроде неведомой зверушки. Он постоял пару минут и вышел, так и не решив, что ему с ней делать и как себя вести.
В голове Ксенервы роились тысячи мыслей, сосредоточиться на какой-то одной не удавалось – стоило зацепиться за кокой-то образ, и он ускользал, теряясь в миллионе голосов, лиц, звуков, слов, цветов и оттенков. Это сводило с ума, грозясь взорвать голову изнутри. Но вот словно издалека, сначала еле уловимо, но с каждым мигом все увереннее, до нее стала доноситься мелодия, которая постепенно заполняла все вокруг, упорядочивая хаос в ее голове. Что рождало эту музыку, Ксенерва не знала, но было похоже на дудочку или флейту. На фоне чудной мелодии раздались голоса, к ним присоединились другие и стройным хором затянули песню на неизвестном ей языке. Волшебная музыка успокаивала и расслабляла истомленное сознание, манила ко сну. Ксенерва медленно погрузилась в царство Морфея.
А снилась ей маленькая девочка с милым личиком и забавными кудряшками, отдаленно напоминающую ее дочь. А рядом с ней женщину с длинными черными волосами, красивым и добрым лицом. Она пела девочке песню, а девочка слушала, удобно устроившись на маминых коленях, и перебирала мамины бусы из цветных камушков.
А потом картинка сменилась и Ксенерва увидела холмистую долину, устланную пушистой травой, синее небо с пушистыми рваными облаками, теплый ласковый ветер, приятно обдувающий лицо и себя, зависшую в нескольких метрах над землей. Поза была расслабленной, лицо девушки умиротворенное, веки закрыты, словно она лежала в удобном невидимом гамаке…
Аймон спускался по лестнице в холл, когда услышал хоровое пение эльфов. Было не трудно догадаться, о том, где сейчас искать своего друга. Как и ожидал Аймон, он нашел Лейкаса на уставленной маленькими свечками террасе. Тот сидел у самых перил, прямо на полу и играл на деревянной флейте. Эльфийский город не спал, он был подсвечен миллионами зажженных свечей и факелов. Деревья были окутаны неоновым свечением, благодаря растущим на них биолюминесцентным грибам. Хор из сотни голосов рождал древнюю песню, в которой восхваляли лесных духов.
Аймон стоял рядом и не мешал Лейкасу участвовать в древнем обряде, пока тот сам не отнял от губ флейты и не положил ее на коленях. Еще пару минут он сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь единением с лесом, предками и древними духами. Открыв глаза, и заметив Аймона, Лейкас пояснил:
– Сегодня эльфийское царство празднует великий праздник лесного духа. Пение не смолкнет до утра.
– Угу, я в курсе. – Ответил Аймон, усаживаясь рядом с эльфом. – Славная ночка будет. И дудочка у тебя что надо. С собой прихвати.
Лейкас вопросительно посмотрел на друга.
– А что? Успокаивает... – Пояснил Аймон.
Эльф удивленно приподнял бровь.
– Ксенерву... – после небольшой паузы добавил Аймон.
– Как она?
Аймон повел плечами.
– Уснула.
– Как думаешь, что будет с ними после превращения? – спросил Лейкас.
– Ксенерва станет даймоном, она и рождена даймоном. А вот с дочерью посложнее. В момент ее зачатия мать была человеком, поэтому Алиида может стать полукровной, хотя если учесть, что по крови ее мать даймон... В любом случае – это будет известно только после ее пятнадцатилетия. Там будет видно – станет она даймоном или будет полукровкой с магическими способностями. Если выживет, конечно...
– Нам нужен архемон. Возможно, он поможет вылечить ее. – Предположил Лейкас.
– Я уже позаботился об этом. Асмодей будет в Гротсберге как раз к завтрашнему дню. Нужно быстрее решить проблемы с девчонками. Нас ждут в Варпе.
– Думаю Маргдан, справится без тебя. У тебя хороший помощник. – Сказал Лейкас.
– На этот счет нет возражений. Но я не люблю, когда что-то остается без моего контроля.
Аймон поднялся с пола. Он чувствовал, что тело словно закаменело.
– Я слишком долго был пешеходом. Мне нужно размяться.
Аймон с наслажденьем раскрыл крылья и спустя секунды растворился в ночном небе. Он чувствовал легкое недомогание от того, что долго не летал и не перевоплощался во вторую сущность. В дали от родного Варпа даймоны теряли много сил, которые с каждым днем было все труднее восстанавливать. Под куполом звездного неба он почувствовал, как забурлила кровь, как быстрее побежала по венам, снимая остатки усталости и скованности. По телу словно разносилась живительная энергия, даруя силу и мощь.
Взлетев повыше в небо, Аймон с удовольствием выпустил когти и шипы, грудь заполнил огонь, черная кожа сливалась с темнотой ночи. Зверь внутри бесился и рвался наружу, требуя выхода накопившейся ярости. Аймон сдерживал его: «Еще не время». Но вот зверь почуял ее – диару. И Аймон был не в силах противиться ему и устремился назад к замку. Спустя минуту, он уже стоял на балконе и наблюдал, как безмятежно спит Ксенерва. Аймон знал, что ему сейчас нельзя быть здесь. Если он не сможет держать себя под контролем, то до утра она не доживет. Он что, есть силы, сжал кулаки, вонзая когти себе в ладони, и начал пятиться назад к перилам балкона, но увидел, как ее лицо скривилось от боли и замер на месте.
Ксенерва резко открыла глаза, перед глазами все плыло. Откуда-то дуло сквозняком. «Нужно закрыть балкон» – пронеслось в голове. Ее взгляд пытался сосредоточиться на балконной двери, в которой она заметила черную тень. Зрение возвращалось. И в этой тени она смогла разглядеть огромное черное, крылатое существо. Не веря глазам, Ксенерва зажмурилась, и в этот момент нагрянул новый приступ головной боли. Когда Ксенерве удалось разлепить веки – на балконе уже никого не было.
Уснуть не удавалось, мешала боль во всем теле. Ксенерва попробовала встать, но вскрикнув, откинулась назад на подушки. Казалось, в груди разжигался огонь, который причинял адские муки. Тихо скрипнула дверь – это вошел Аймон. Он остановился у кровати и долго смотрел на Ксенерву. Он как будто что-то взвешивал, и прикидывал в уме. Затем взял Ксенерву на руки, вышел на балкон, раскрыл свои черные крылья и взмыл высоко в небо. Потоки воздуха приятно холодили тело, успокаивая бушующее пламя в груди. Аймон завис в воздухе и закрыл Ксенерву своими крыльями, обернувшись с ней словно в кокон. Она чувствовала, как они падаю вниз, но боль постепенно отпускала – этот фактор был главным на тот момент, он заставлял забыть про страх. В какой-то момент Аймон вновь распахнул крылья и продолжил полет.
Ксенерве стало лучше, спокойнее, клонило в сон. Последнее, что увидела Ксенерва – это лицо Аймона, изборождённое венами, проступающими сквозь кожу и залегшие тени под его черными глазами.
Борясь с навалившейся дремой, ей удалось прошептать:
– Это ты был на балконе...
Не в силах больше, бороться с собой измучанная Ксенерва, закрыла глаза и крепко заснула.
Аймон почувствовал, что ее боль отступила, но еще какое-то время покружил в небе.
Вернув девушку в ее кровать, Аймон уже под утро вернулся к себе в комнату и завернулся в крылья, чтобы исцелить свое тело. Он первый раз лечил кого-то и не представлял, что на это уходит столько сил. Зачем он это сделал? Никому еще не было оказано чести получить исцеление от самого велординга. Даймоны вообще исцеляют лишь себя, так как помощь другим стоит слишком дорого – иногда даже ценой собственной жизни, если отдать слишком много. Но он должен был помочь ей поспать, потому что завтра их ожидает перелет к Гротсбергу, и ей нужны для него силы. Так оправдывал свое странное поведение Аймон, хотя и понимал, что будь она хоть мясом, он бы все равно притащил ее в подземный город. Он вспомнил, как доверчиво Ксенерва прижалась к его телу. Это было… приятно. Приятно? Да, наверное, это слово подходит.
