Текст книги "Цена прощения (СИ)"

Автор книги: Анастасия Тей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Майя, я хочу сказать тост, если ты конечно же не возражаешь, – окликнул меня Тимур.

– Конечно, – тут же поддержала я его идею.

Тимур официально поднялся на ноги, прихватив с собой бокал с шампанским. И его длинные пальцы то и дело в такт отбивали по стеклу, оставляя на нем все новые и новые отпечатки. Нервничает, подметила ненароком я.

– Майя, в этот день хочет сказать многое, но пока что я буду немногословен и пожелаю тебе всего лишь одного. На протяжении всей жизни улыбайся так, как улыбаешься в эту секунду. С Днем Рождения тебя! – и правда немногословно сказал Тимур и все дружно подхватили его тост, чокаясь фужерами с налитым до краев шампанским. – И еще кое-что. Если никто не будет возражать я украду Майю буквально на час. Ее сюрприз не может придти сам и нам придется ненадолго уехать, – интригующе добавил Тимур.

Ритка уже дала добро на просьбу Тимура, даже не удосужившись выведать подробностей. Ну, а я немножечко напряглась.

– А куда мы поедем если не секрет? – решила я надыбать хоть одну подсказку.

Тимур бросил на меня многозначительный взгляд и я впервые в жизни не смогла понять, что он чувствовал в этот момент. Потому что там было намешано столько всего… Ураган эмоций.

– Туда, где все и началось, – сказал он и мое сердце пустилось в бешеный пляс.

Майя

Кончики пальцев то и дело показывало от волнения. Пульс на сумасшедшей скорости бил по вискам и я чувствовала как по моей спине скатывались холодные капельки пота.

И может быть я бы не нервничала так сильно, не попроси меня Тимур завязать глаза. Абсолютная темнота стояла перед глазами казалось бы уже вечность. Я ничего не видела. Лишь слышала звук дороги. Лишь чувствовала горячую руку Тимура в своей руке, которую я постоянно сжимала от волнения как антистресс.

– Нам еще долго ехать? – в нетерпении спросила я, вновь усаживаясь поудобнее.

И с правой стороны я услышала тихую усмешку.

– Почти приехали, – мягко сказал Тимур на этот раз сам сжав мою руку. – Если честно я сам ужасно переживаю, Майя, – шепотом сказал он, словно об этом больше никто не должен был знать.

И от его слов мне почему-то стало легче. Осознание того, что страшно не только мне почему-то успокоило и я слегка ослабила хватку, освобождая его руку.

– Приехали, – раздалось возле моего уха спустя пару минут.

Сердце опять забилось в бешеном ритме, а я тут же в нетерпении потянулась к повязке, собираясь стянуть ее с глаз.

– Нет, – мягко остановил меня Тимур. – Сначала выйдем на улицу.

– Лааадно, давай выйдем, – я начала порядком раздражаться.

Тимур любезно протянул мне руку, помогая выбрать из машины, дабы я не переломала себе ноги. И как только ноги уверенно стояли на земле, Тимур осторожно развернул мое тело на девяносто градусов и сердце пустились в пляс. Когда я почувствовала его руки на своем затылке сердце уже грозилось пробить грудную клетку. Повязка спала с глаз и мое сердце рухнуло в ноги.

– Это…это, – в ужасе мямлила я, словно напрочь забыла как говорить.

Уголки глаз намокли от собранных в них за секунду слез, что вот-вот грозились брызнуть из глаз. Нижняя губа затряслась от увиденной картины, а ноги на сумасшедшей скорости уже были готовы нести меня обратно, в сторону дома. Я смотрела на огромный дом, что в свое время стал для меня личным адом. Я смотрела на дом, из которого много лет назад вышла сломанная, потерянная девочка. Она бежала по этой дорожке задыхаясь в слезах. Она проклинала это место и всех, кто был с ним связан. Я стояла напротив дома Тимура.

Слез скопилось слишком много, потому платина прорвалась и они потоком хлынули из глаз, обжигая щеки. Я громко всхлипнула, привлекая внимание Тимура, что все это время стоял позади меня.

– Майя? – позвал меня Тимур, но я не обернулась. – Майя? Черт, почему ты плачешь? – обеспокоенно спрашивал он, без конца стирая все новые и новые дорожки слез с моего лица.

Я хотела ответить. Хотела сказать хоть что-то внятное, но кроме жалких всхлипываний из меня ничего не вырывалось. Прошлое слишком стремительно настигло меня. Все воспоминания. Все моменты, от которых я так рьяно бежала столько лет сейчас же до невозможности ярко проносились перед глазами.

– Я хочу уехать, – не знаю с помощью кого я нашла в себе силы сказать хоть что-то внятное.

– Нет, нет, нет, Майя, пожалуйста, прошу тебя давай зайдем внутрь, – с мольбой в голосе говорил Тимур, продолжая нервно стирать слезы с моего лица.

А мне стало так смешно от абсурдности его слов. От того, что он мне предлагал и, не выдержав, я громко расмеялась. Только смех этот скорее звучал надломленно, нежели звонко и голосисто. Я смеялась как психически больная, пока Тимур с болью в глазах смотрел на меня.

– Я представляю, что ты сейчас испытываешь, Майя. В свое время это вместо стало для меня личным адом, – говорил он, но казалось что Тимур уже слишком далеко от реальности.

Я не понимала его мотивов, но вместе с этим мечтала узнать. Я всем сердцем не хотела заходить в этот дом, но вместе с этим желала это сделать. Страх вперемешку с интересом лишь сильнее подталкивали меня шагнуть в сторону неизвестности. Именно поэтому я шагнула. За первым шагом, последовал более уверенный второй. И вот я уже приближалась к входной двери, оставляя Тимура позади себя.

– Давай сделаем это вместе, – мягко остановил меня Тимур, опуская ладонь на мою руку, что уже схватила дверную ручку.

Подняла испуганный взгляд на Тимура, резко отдергивая руку.

– Ладно, – неуверенно промямлила я.

Тимур дернул железную ручку вниз и входная дверь открылась, а мне в очередной раз захотелось убежать, но я мысленно прибила свои ноги гвоздями к полу. Мы войдем туда! Мы это сделаем! И внушив себе немного уверенности, я шагнула внутрь.

– Ничего не поменялось, – сказала я то, что итак было понятно.

Столько лет прошло, а все так и осталось стоять на своих местах. Мне показалось, что даже огромный цветок у выхода именно так и был повернут, когда я впервые оказалась в этом доме. Казалось, что совпало все. И время, и день, и погода. Казалось, что я по щелчку пальца вернулась в прошлое. А говорят нельзя вернуть пережитые моменты, тогда что эти умники скажут на это?!

Все было точь-в-точь как в первый день, когда я оказалась здесь. Все, кроме самого важного. Больше не было той Майи. Той девочки с безоботной жизнь и горящими на все глазами. Теперь же я была осторожна, мне была необходима стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Теперь же я шла по паркету уверенно отбивая каблуками, а ни как запуганная лань, что вздрагивает от каждого шороха.

– Да, практически все осталось прежним, – согласился Тимур с моими словами. – Но кое-что все же поменялось. Идем? – и Тимур приглашающе протянул мне руку.

Подняла на него неуверенный взгляд, рассматривая радужку темных глаз, что блестели предвкушением. Я соврала. Изменилось еще кое-что. Тимур… В его глазах я больше не видела злости и призрения. Уголки его губ, что всегда были опущены с годами постепенно выровнялись и иногда они даже поднимались наверх, расплываясь в счастливой улыбке. На смену его холоду и грубости, незаметно для меня же самой пришла нежность и трепет. Теперь он строил, а не разрушал. По крайней мере, пытался это делать.

– Ну веди, – сказала я, вложив свою маленькую ладонь а его теплую руку.

Тимуру, судя по всему, совсем не было меня жалко, потому что вместо того, чтобы для начала осмотреться на первом этаже и дать мне время морально подготовиться, он потащил меня на второй этаж. Тошнота слишком быстро подступила к горлу и я чувствовала как с каждым новым шагом рвотный рефлекс усиливался. Ноги с трудом поднимались по ступенькам, переступая с одной на другую. И мне стало жутко интересно чувствует ли Тимур хотя бы что-то похожее на то, что чувствовала в данный момент я. Внешне он был сам мистер чертова невозмутимость, но так ли это было на самом деле?!

– Да ты издеваешься! – возмущенно зашипела я, когда он остановился возле двери, что вела, в когда то мою комнату.

Липкие слюни уже собрались во рту и я начала напрягать мозг, чтобы вспомнить где находиться туалет, дабы понимать в каком направлении мне в случае чего бежать.

– Не шипи раньше времени, ты еще не знаешь, что тебя там ждет, – интригующе сказал Тимур, открывая дверь в комнату.

Дверь открылась и в этот момент я со всех ног понеслась к другой двери, что была внутри комнаты. Хоть бы добежать. Хоть бы добежать. Резко рухнула на пол, ударяясь коленями о паркет. Ну а дальше волнение и потраченные нервы взяли верх, потому я вовсю обнималась с ослепительно белым унитазом, переодически извергаясь в него со страшными звуками. Кстати, белым он быть перестал.

– Милая, ты как? – спустя пару минут спросил Тимур, продолжая заботливо держать мои волосы в хвосте.

Желания вывернуться на изнанку больше не было, видимо я оставила все возможное в этом унитазе. Потому быстро поднявшись на ноги, я пронырнула под рукой Тимура в сторону раковины. Несколько бодрящих всплесков воды по горящим щекам и вот сознание вновь пришло в норму.

– Майя, – осторожно позвал меня Тимур и, словно только сейчас я ожила, быстро взяв себя в руки.

– Да, точно нас ждет сюр…приз, – уже менее радостно закончила я, со всех ног влетая в комнату.

Ноги моментально замерли. Биение сердца словно остановилось. Пока я растерянно бегала глазами с одного угла комнаты в другой.

– Какого…, – но Тимур вовремя меня перебил.

– Майя, спокойной, – успокаивал меня Тимур, но это не помогало от слова СОВСЕМ.

Я в ужасе смотрела на когда-то свою комнату, которая сейчас до неузнаваемости была изменена. Обои с машинками, кровать так же в виде гоночной машины, множество детских игрушек. От прежней комнаты не осталось и следа. Не осталось и следа от ужасных моментов, что я переживала здесь. Теперь же это место казалось символом радости и любви. Казалось, что в подобном месте и не может произойти что-то по истине страшное ведь…это была детская комната.

– Тимур, я-я не понимаю…, – потерянно шептала я, разводя руки в немом вопросе.

Тимур осторожно сделал шаг ко мне навстречу, нежно сжимая мою ладонь, и пальцы рук в момент перестало трясти. Сердце немного успокоилось, но вот страх, что окутал казалось уже все тело никак не хотел уходить.

– Майя, – и я подняла на него все еще потерянный взгляд. И я не знаю…не знаю, что видел Тимур в моих зрачках, но я чувствовала как там застыл дикий ужас. – Эта комната предназначена нашему сыну. Я хочу, чтобы вы переехали ко мне. Я хочу, чтобы мы вместе с тобой этот дом, что стал для каждого из нас когда-то личным адом, превратили в наш самый желанный мирок. Вместе, понимаешь?

От его слов сердце болезненно заныло, сжимаясь в сильные спазмы. Я не просто забыла как дышать. Я напрочь не помнила этого слова. Рука машинально отдернулась от теплой ладони, что все это время нервно сжимала ее. Ждала ли я чего-то подобного? Нет! Мне казалось, что сейчас Тимур за один шаг хотел преодолеть сотню ступенек. Слишком быстро. Слишком невозможно.

– Тимур, я-я не знаю, – хватаясь за волосы шептала я, продолжая изучать детскую комнату, что так сильно пугала меня. – У меня есть дом, Тимур. Я-я не могу. Не могу вот так по щелчку пальца перекроить всю свою жизнь из-за того, что ты вдруг решил вернуться. Я не могу отбросить…, – но я осеклась.

– Не можешь отбросить прошлое? Не можешь вновь мне поверить? Это ты хотела сказать? – повышая голос спросил Тимур.

Быстро стерла с лица соленые дорожки слез, громко шмыгая носом.

– Именно это! – дрожащим голосом выкрикнула я, на что Тимур грустно усмехнулся, взъерошив рукой непослушные пряди волос.

– Ты ведь говорила, что простила! Говорила, что больше не держишься за прошлое! – уже обессиленно кричал Тимур, нервно расхаживая из угла в угол. – Ты ведь говорила, Майя.

– Прости, прости меня… – надломленно прошептала я, стирая с лица вновь выступившие слезы, что уже градом скатывались по щекам. – Ничего не выйдет. Из нас, Тимур, ничего не выйдет, – обреченно пропищала я.

Тимур в очередной раз грустно усмехнулся на мои слова, безжизненным взглядом прожигая ковер комнаты, и казалось в ближайшее время он испепилиться от его взгляда.

– Тебя отвезут домой, – надломленно сказал он, и так и не посмотрев в мою сторону, быстро вышел из комнаты.

Сердце болело от безысходности. Казалось, что я делаю что-то неправильное. Словно сейчас я совершаю самую главную ошибку в своей жизни. Но как знать станет ли это ошибкой или же это и есть единственное верное решение?! Как понять получиться что-нибудь или же нет? Как перестать бояться?

Боль в сердце стала просто невыносимой. Ноги с трудом переступали по ступенькам и мне приходилось крепко держаться за поручни, чтобы кубарем не свалиться вниз. Как-то раз я уже падала с этой лестницы и желания повторять этот смертельный номер снова не было от слова совсем. Слезы застилали общую картинку перед глазами. Руки тряслись и я не знала где мне найти силы, чтобы побороть страх. Сердце устроило настоящую войну с разумом и когда я дошла до машины мне казалось, что внутри от меня не осталось уже ничего. Ни одного живого места. Ни одного признака, что я жива. Я все также как и много лет назад проходила эту дорожку по гравию задыхаясь в слезах. Я все также как и много лет назад рушилась на части…

– Можем ехать? – решил уточнить водитель.

В последний раз бросила взгляд на дом, что одновременно стал для меня адом и раем. И все воспоминания как фотографии стали воспламеняться, оставляя за собой лишь пепел прошлого. Мысли душили. Сердце разрывалось от боли. А на смену слезам пришла настоящая истерика.

– Нет, – сквозь слезы выкрикнула я, быстро выбегая из машины.

Тимур

Внутри меня рушился не мир, там рушилась целая вселенная. Слишком больно. Невыносимо больно. К сожалению, не всегда мы способны исправить свои ошибки прошлого. Не всегда люди находят в себе силы простить. И я не винил за это Майю. Я не держал на нее зла. И именно поэтому так легко позволил уехать. Я знал, что во всей сложившейся ситуации никто не виноват, кроме меня. Это я собственно ручной разрушил все. Сжег мосты, а теперь, стоя на соседнем берегу, прошусь обратно. Глупо. Самонадеянно. Эгоистично. Но иначе я не мог.

Не мог не попытаться. Не мог не попробовать вернуть все назад. Исправить. Разгрести наконец-таки рухнувшие нам на голову руины. Построить хоть что-то целое. Хоть что-то…

Мне было больно, потому что я понимал, что навсегда потерял ту, что люблю. Мне было больно, потому что я понимал, что ничего не смогу больше исправить. Мы всегда будем поразнь. Мы всегда будем на разных берегах. И как бы сильно я не желал тянуться к ней. Как бы сильно не мечтал стать ближе это было невозможно. Теперь Майя всегда будет для меня чем-то недостижимым.

Ноги против воли тянули меня к земле и я медленно стал опускаться на пол, задыхаясь от собственных чувств. Удивительно как всего один человек способен привознести нас на седьмое небо. И именно этот же человек способен безжалостно скинуть нас оттуда, заставляя с силой разбиться об реальность.

– Тимур! – где-то далеко от себя я услышал голос Майи.

Но вот поздравляю тебя, старик, ты благополучно сошел с ума.

– Тимур! – уже отчетливей вновь раздался ее голос.

Быстро поднялся на ноги, оборачиваясь по сторонам. И в окне я увидел как Майя со всех ног несется по дорожке из гравия обратно в дом. Это стало для меня признаком старта. Как красная тряпка для быка. В ногах вновь появилась необходимая сила и я побежал к ней навстречу. Коридор. Множество ступенек и наконец долгожданные объятья.

Я прижимал ее так сильно к своему телу, что мне казалось я точно сломаю ей пару ребер. Я чувствовал так много, что казалось в следующую секунду меня просто разорвет от чувств, что я испытывал к этой девушке. И в этот момент я понял, что больше никогда не отпущу ее. Никогда не смогу отказаться.

– Клянусь вам, Тимур Альбертович, – сквозь слезы с трудом говорила Майя. – Если еще хоть раз вы заставите меня плакать этот раз будет последним. Ты понял! – угрожающе говорила она прижимая меня как можно ближе к себе.

Счастливая улыбка против воли расцвела на губах. А я и сам хотел заплакать.

– Ну от счастья то можно? – решил я разрядить обстановку.

– Еще как можно, – все еще держала она серьезное выражение лица. – О, и не думай, что я тебе все простила. Ты теперь до конца жизни должен быть паинькой, учти!

Я был согласен на все. И быть паинькой. И завязать с преступной деятельность. Я понимал, что теперь эта женщина может благополучно вить из меня веревки. Именно поэтому я твердо кивал головой на каждое ее слово.

– Обещаю, я буду паинькой, – прошептал я, нежно прижимаясь к ее сладким губам.

На секунду мне показалось, что мое сердце остановилось. Как только мои губы нашли ее, остановилось и время. Для меня осталась только Майя. Ее горячие руки на моем затылке. Ее хрупкая талия в моих руках. Ее влажный язык в моем рту. Моя сумасшедшая любовь к ней.

– Поехали домой, Тимур. Давай поедем домой, – нежно шептала Майя, слегка поглаживая мою щетинистую щеку.

Ее глаза сейчас казались огромными. Они впивались в мое лицо, пробираясь до самого сердца. Ее взгляд заставлял это самое сердце биться чаще. Мне хотелось вечно тонуть в этом взгляде. Даже, когда она злилась я любил ее глаза. Когда она улыбалась я любил эти глаза. Когда она тонула в страсти. Я хотел всегда смотреть в эти бездонные омуты.

– Да, поехали, – прошептал я, оставляя ели уловимый поцелуй на ее макушке.

В тот момент, когда я осторожно сжимал хрупкую руку Майи, пока водитель вез нас в сторону дома я вдруг осознал, что с самого первого дня… С самого первого ее появления в моем доме мне нужна была именно она. Сама. Мне не нужно было ломать ее. Не нужно было менять. Тело тянулось к ней, а я не понимал этого… Отталкивал. Делал больно, когда нужно было просто любить.

Месяц спустя.

– Ой, Давид, мама с ума сойдет, когда увидит нас, – говорил я сам прибывая честно говоря в шоке.

Давид с самодовольной улыбкой поправил черный пиджак вместе со мной довольно прожигая свое отражение в зеркале. Сын был действительно маленькой копией меня. Сейчас, когда мы оба стояли в черных смокингах нас казалось бы совершенно нельзя отличить. Он словно копировал каждое мое движение. Уверенный взгляд. Улыбка похожая на оскал. И сила, что исходила казалось бы от маленького ребенка чувствовалась даже на расстоянии.

За этот месяц мы очень сильно сблизились с Давидом. И если честно такой связи как с ним я никогда не чувствовал. Он слушался меня и считал действительно авторитетом. Он хотел ровняться на меня и даже боялся лишний раз показать слезы. Он всегда тянулся ко мне и порой даже стало происходить так, что мое слово для сына было важней слов Майи.

Мы все еще смотрели друг на друга через огромное зеркало прихожей. Я волновался настолько сильно, что казалось через несколько секунд просто потеряю сознание. Становилось сложно дышать и небольшая коробочка в кармане брюк заставляла мое бедро гореть.

– П-папа, – неуверенно прошептал Давид, заставляя мое сердце болезненно сжаться. – Можно я буду так тебя называть?

Внутри будто-бы что-то взорвалось от радости. От неописуемого счастья. От любви к этому маленькому человечку. Хотелось схватить его и больше никогда не отпускать. Хотелось снова и снова слышать это слово "Папа". Хотелось включить диктофон и записать как Давид называет меня папой, а после на повторе переслушивать со счастливой улыбкой.

Против воли пальцы потянулись ко второй руке и я с силой ущипнул себя за кожу лишь бы убедиться в реальности происходящего. Не верилось. Жутко не верилось, что счастье может так быстро настигнуть меня. А я и не понимал чем же я заслужил это самое счастье?! Как человек, что столько лет рушил жизни других людей. Что столько лет оставлял за собой лишь хаус смог наконец-таки получить право на счастье?! Я не знал, но в эту секунду я благодарил всех. Судьбу, звезды, Бога, в которого никогда не верил. В тот момент я обрел веру во всех.

– Конечно, конечно, – со слезами на глазах прошептал я, прижимая Давида ближе к себе. – А-а я… М-можно я буду называть тебя сыном? – с трясущимися от волнения руками спросил я.

Давид радостно закивал, а в его огромных глазах уже собрались слезы, что медленно стали скатываться по пухленьким щекам.

Сильнее прижал сына к груди, боясь, что в следующую секунду просто раздавлю его от переизбытка чувств. Мы с Давидом на пару ревели как девченки, поочередно шмыгая носом. И постепенно слезы переросли в смех. Не знаю насколько он был радостным. Скорее жутко эмоциональным. Не произвольным. И после того, как из меня вырвалась нервная усмешка Давид следом подхватил меня, разражаясь детским смехом.

– Ахахаха, а почему мы смеемся? – сквозь смех спрашивал сын, не зная как успокоиться.

– Не знаю, – сквозь смех пытался сказать я.

Громкий хлопок, что доносился с улицы заставил нас резко замолчать. Жестом приказал Давиду быть тише, а сам медленно направился к окну в прихожей. Сквозь белую занавеску виднелся хрупкий силуэт Майи. Она вытаскивала огромные пакеты из багажника и пока еще совершенно ничего не подозревала.

– Там мама приехала? – спросил сын, с интересом высовывая свой любопытный носик в окно.

Отступившее казалось бы волнение нахлынуло с новой силой. Сердце предательски колотилось о грудную клетку, пока руки нервно теребили край белой занавески.

– Ну что ты готов? – на выдохе решительно спросил я сына, когда еще сам совершенно не был готов выходить на улицу.

– Готов! – радостно вскрикнул Давид, за руку волоча меня в сторону выхода.

Ну что ж… Лучше сделать и пожалеть, недели не сделать и думать "А что если". Конечно осознание правдивости этой фразы уверенности не предало, но по крайней мере я открыл дверь и вышел на улицу.

Картина, что предстала перед моими глазами, заставила мое сумасшедшее сердце замереть.

Майя в ослепительно белом костюме шла по каменной кладке, что была усыпана лепестками роз. Стук ее каблуков эхом отдавался в ушах и с каждым новым ударом мне становилось все сложнее и сложнее дышать.

Мы с Давидом в черных смокингах стояли на крыльце дома встречая Майю. Она подходила все ближе, мозг уплывал все дальше. Ее глаза становились шире с каждым пройденным шагом. Непонимание. Шок. Так ярко читались в ее зрачках. Не выдержав, Майя бросила пакеты на пол пути и теперь ее шаг стал быстрее. И мне если честно захотелось убежать. Давид словно почуяв, что мне сейчас крайне тяжело, уверенно взял меня за руку. Словно без слов сказал "Пап, ты все делаешь правильно". Может сын и хотел вложить другой смысл в этот жест, но в данную секунду я хотел расценивать это именно так.

Сын словно забрал у меня немного волнения. Стало и правда лучше дышать. А ноги больше не переминались с одной на другую, а спокойно стояли на крыльце.

– Т-тимур? – настороженно окликнула меня Майя, останавливаясь напротив крыльца.

Теперь нас разделяла не длинная дорога, а всего лишь несколько метров. Пара шагов. На таком маленьком расстояние я мог наконец-таки разглядеть ее красивое лицо, с идеально молочной коже. Поразовевшие щеки. Легкий макияж. И этот белоснежный костюм, что так идеально сидел по ее фигуре. В ней было прекрасно все. И сколько бы я не пытался найти в ней изъяны. Хотя бы один. У меня никогда не получалось. Ведь даже ее порой упрямый и жутко противный характер нравился мне. Более того именно за это я и любил ее.

– Майя, я очень долго шел к этому, – дрожащим голосом стал говорить я.

– К чему к этому? Тимур, ты меня пугаешь, – перебила Майя мою несколько дней готовившуюся речь.

– Знаю тебе страшно, но поверь… Черт, мне страшно не меньше, – решил я поделиться с ней откровенностью, на что сын сильнее сжал мою руку.

– Давид? – поняв, что со мной говорить бесполезно, Майя решила вытащить всю информацию из сына.

– О, нет, сегодня он настоящий партизан, – и я многозначительно подмигнул сыну, на что тот коварно ухмыльнулся.

– Ты и его подговорил? – возмущалась Майя, разводя руки в разные стороны.

Страха больше не осталось. Я знал, что нужно делать. И самое главное я хотел этого.

– Майя, я должен сказать тебе что-то очень важное…, – все же начал я издалека. – У меня было придастаточно времени чтобы подумать. Возможно, ты думаешь, что это ведь максимум месяц, но нет. У меня было в запасе несколько лет, Милая. И теперь я с уверенностью могу сказать, что я сделал свой выбор. Майя… Мне нужна только ты. Нужна ты рядом, когда я засыпаю и когда встречаю новый день. Я хочу видеть только тебя, когда мне ужасно плохо. Я хочу в первую очередь именно с тобой поделиться радостной новостью. Потому что сегодня, завтра, всегда я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой. Поэтому у меня, вопрос… Майя Бориславовна, ты станешь моей женой?

Громкий всхлип врезался в уши. Майя рыдала навзрыд, пока я на одном колене стоял перед ней с открытой бархатно-красной коробочкой. Я уже сам не мог спокойно разглядеть ее силуэт, потому что из-за выступивших слез делать это было крайне сложно. Мне было страшно услышать ее холодное, как сталь "Нет", но вместе с этим я был к этому готов. Я знал, что чтобы она сейчас не сказала больше я не отступлю. Пока она не будет стучать в мою грудь кулаками с криками, чтобы я уходил, я не отступлюсь.

– Тимур, – задыхаясь в слезах шептала Майя все еще не в силах пошевелиться.

Давид был первым кто не выдержал. Он резко отпустил мою руку и со всех ног побежал в сторону Майи, раскинув свои маленькие ручки для объятий. Майя тут же опустилась на корточки со всем рвением прижимая сына к груди. Его крохотные ладошки опустились на ее щеки, стирая с лица бесконечный поток серебристых слез.

– Мамочка, почему ты плачешь? – с трепетом в голосе спрашивал сын, продолжая стирать дорожки соленых слез с ее лица.

– От счастья, Солнышко, – прошептала Майя, а я с трудом смог разобрать ее слова.

Медленно поднялся на ноги и как по минному полю начал осторожно спускаться к Майи с Давидом.

– Мам? Ты ведь любишь папу? – так по-детски спросил сын.

И Майя засмеялась. Сквозь слезы истерично засмеялась. Так громко. И так…сломленно. Ее взгляд за секунду с Давида переместился на меня. Там застыл шок. Настоящий шок. Ее лицо исказилось от слез и огромного количества эмоций, что вызвали слова сына. Я не знал, что именно сейчас творилось внутри нее. Я не знал, но видел насколько ей было тяжело. Чувствовал.

– Майя, если тебе нужно подумать…

– Тимур, я согласна, – немного резко выпалила она, глотая слезы. – Мне не нужно думать, потому что сегодня. Завтра. Всегда. Я люблю тебя. Иии… Я беременна.

Это был словно удар поддых. Дыхание защемило где-то меж ребер и я с трудом мог глотать кислород. Хотелось скулить от счастья. Хотелось упасть на колени и кричать во все горло от эмоций, что как маленькие пузырики взрывались внутри меня.

– Ура, у меня будет братик! – во весь голос закричал Давид, радостно прыгая на месте.

И мы одновременно с Майей рассмеялись от реакции сына.

– Подожди, сынок, может у тебя будет сестренка, – тут же успокоила Майя сына, шутливо потрепав его по волосам.

– Спасибо… Спасибо, Милая, – дрожащим голосом как в бреду повторял я, падая на колени.

Руки машинально потянулись к еще пока стройному животику Майи и стали нежно поглаживать его. Губы оставляли горячие поцелуи на белом пиджаке, пока ее пальцы путались в моих волосах. Это был момент безграничного счастья. Момент настоящей любви. Это был тот момент, когда ты понимаешь, вот ради чего стоит жить.