Текст книги "Живой (СИ)"
Автор книги: Анастасия Потемкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Я привёл тебя сюда, чтобы показать, что боль не должна руководить тобой. Она может заглотить тебя, подобно огромной волне в открытом океане, но ты никогда не должна опускать руки, позволив ей унести тебя на глубину. С ней можно и нужно бороться…до последнего своего вздоха.
Она смотрела на меня так, словно от моих слов зависела её собственная жизнь. Я мог бы рассказать ей, какого это – терять. Но правда была в том, что слова так и остались бы словами. Она не смогла бы понять всего того, что я пытаюсь до неё донести прямо сейчас. Кристина должна была столкнуться с этим лицом к лицу. Невозможно научиться ходить, ни разу не упав.
– Они наказаны? Те, кто убил твоих родителей? – Спустя долгую паузу, спросила девушка.
– Да.
– Вот видишь, правосудие всегда наступает! – От её взволнованного голоса, правый уголок моих губ приподнялся ухмылке.
– Ты ещё так невинна.
– Но почему?
– Ты ещё веришь в правосудие.
Печально покачав головой, я направился вглубь кладбища, где меня дожидалась ещё одна могила. Та, на которой я был лишь однажды. Я долго сидел жарким летним днём на тёмно-синей лавочке за её оградой и всматривался в счастливые улыбки молодых людей. Казалось, что с того момента прошла целая вечность. За мной, медленной походкой, шла Кристина. Я понимал, что не являюсь лучшим собеседником прямо сейчас. Для меня, находиться здесь было подобно пытке. Слишком много хороших людей остались под землёй навсегда.
Когда я остановился возле могилы Анны и Александра, внутри меня была пустота. Не было мыслей, чувств. Рядом с шикарными красными розами продолжал лежать, завёрнутый в целлофановый пакетик, маленький альбом. Я помню, как принёс его, с опаской ступая на землю, в которой лежало её тело. Тот альбом, за который Аня так отчаянно дралась. Те воспоминания, которые хранила и пронесла с собой.
– А кто они? – Я совершенно не заметил, как рядом со мной остановилась Кристина, так же внимательно рассматривая надгробия.
– Она спасла мою жизнь. Её звали Анна, и она была моим другом.
– Она умерла за тебя? – Я мучительно прикрыл глаза, прокручивая момент её гибели раз за разом.
– В тот день осколок от зеркала должен был вонзиться в меня, а не в неё. Жизнь провела её через столько говна, что она не заслужила такой смерти.
– Эй, – Схватив меня за плечи, Кристина развернула моё тело к себе лицом. – ты только что говорил мне что мы не выбираем себе жизнь. Всё случилось так, как должно было случиться. И знаешь, я понятия не имею кто эта девушка, но я благодарна ей. Ведь если бы в тот день умер ты, кто тогда спас бы меня и Илью?
До этих слов я никогда не придавал значения тому, сколько всего произошло в моей жизни после всех потерь. Я никогда не благодарил Анну за тот поступок. Он казался мне глупым, безумным и…отважным. Мне приходилось просыпаться с мыслями о том, что в моих силах было сделать всё по-другому, правильно, без жертв. Но я не мог вернуть время. Как бы сильно я не хотел вернуть всё вспять и исправить, я был не над чем не властен. И эта беспомощность убивала меня сильнее никотина, в котором я пытался утопить свою боль, выискивая новые способы борьбы.
– Ты права. Я хотел бы, чтобы ты никогда не проходила через такое, но знай, если тебе будет нужен громоотвод, куда ты можешь излить хотя бы часть своей боли, я к твоим услугам. И я не буду осуждать или винить, потому что слишком хорошо знаю, что доверить свои мысли можно не каждому. Не все это поймут и оценят.
– Ты поймёшь. – Мило улыбнувшись, она ещё раз бросила взгляд на могилу Ани. Я приехал сюда, чтобы помочь Кристине, а оказалось, что это она помогла мне переосмыслить многие вещи.
Дорога обратно до города прошла в той же гнетущей тишине. Кристина выглядела слишком задумчивой, и я не решался заговорить или спросить о её мыслях. Мне пришлось свалить на неё не хилую часть эпизодов из моей жизни, и на переварку всего этого явно требовалось время. Сам же я чувствовал себя как то по-другому. Во мне угасало чувство вины по отношению к Ане. Кристина была права – эта девочка оказала мне огромную услугу, за которую мне следовало бы быть благодарным. Я бы смог доказать, что её жертва была не напрасна.
– Я не хочу домой. – Вдруг проговорила моя спутница, смотря в окно.
– Почему? Я думал, что ты устала. Некоторых людей поездки выматывают. – Кристина нервничала уже не так, как раньше. Она не держала руки на ремне безопасности, хоть и сцепила их в замок на своих коленях.
– Дома, в своей комнате, я совершенно одна. Мне страшно оставаться наедине с собой. Когда вокруг пустота, то мысли в голове становятся…громче.
– О чём они? Твои мысли.
– Я боюсь потерять его. Боюсь проснуться и узнать, что он больше не дышит. Что я никогда не посмотрю в его глаза, не увижу улыбки.
– Как давно вы знакомы? – Решив отвлечь её от мыслей о потери, спросил я.
– Всю жизнь. – Выдавив из себя улыбку, Кристина задумчиво смотрела в лобовое стекло. Мне был знаком этот взгляд. Мыслями она была далеко в своих воспоминаниях о нём.
– Расскажи мне.
– Наши родители знакомы со времён студенческой молодости. Я родилась в семье вторым ребёнком. Насте было не так интересно таскаться с младшей сестрой, а вот Илья был не против возиться со мной. Они были одногодками с ней, но почти никогда хорошо не общались. Он был мне другом, братом, защитником. Я даже не могу сказать, когда влюбилась в него. Илья всегда был для меня словно супермен. Наверное, я всегда любила его. – На последних словах голос Кристины превратился в шёпот.
Мне были чужды её чувства. Я никогда не любил столь отчаянно. Смерть родителей и возлюбленных радикально отличается. Родителей мы любим другой любовью. Теряя их, мы теряем свой разум, а теряя возлюбленных – своё сердце. Но лишь одно объединяло нас – нам сделали больно. Настолько больно, что мы никогда больше не будем такими, как прежде.
– Тогда не позволяй мыслям о смерти, захватить себя. Пока Илья жив, борись за его жизнь.
– Он в реанимации, меня даже не пускают к нему. – Её руки потянулись за сигаретами, а взгляд из мечтательного превратился в отчуждённый.
– Одно я знаю определенно точно – я не хочу домой. Можешь высадить меня где-нибудь в парке.
– Ты всё ещё хромаешь, я не могу оставить тебя где-нибудь в парке. У меня есть другая идея.
– И какая же? – Делая очередную затяжку, вопросительно спросила Кристина.
– Увидишь. – Улыбнувшись, я продолжил смотреть на дорогу, сильнее вдавливая педаль газа.
Когда мы подъехали к большому мосту, который был расположен поперёк широкой реки, я сбавил скорость, позволяя Кристине насладиться видом. Это было моё любимое место. Вода всегда успокаивала меня, заставляя мозги отключаться, хотя бы ненадолго.
– Пойдём, прогуляемся. – Останавливая машину, я улыбнулся своей спутнице, и выбрался наружу. Над речной гладью, нависали густые облака. По правую сторону располагалась набережная, а слева пышные леса. Такой контраст городской суеты и необузданной природы – завораживал.
– Здесь так красиво. – Останавливаясь рядом со мной, Кристина облокотилась о металлические поручни, мечтательно посматривая в сторону реки.
– Здесь твои мысли никогда не будут заперты в четырёх стенах. – Её глаза опустились вниз, а руки сильнее сжали поручень. – Отпусти их, и перестань бояться.
– Как же легко это звучит из твоих уст. – Печально улыбнулась Кристина. – Я долго пыталась понять тебя, Вит. – Повернувшись ко мне лицом, девушка пристально посмотрела мне в глаза, словно пытаясь прочесть в них что то очень важное.
– Ты потерял всех. Семью, друга. Чем ты живешь? Как умудряешься не просто оставаться на плаву, но еще и помогать тем, кто в этом нуждается? Ты ведь должен был разочароваться в этом мире, ненавидеть его.
– Ненависть однажды завела меня слишком далеко. Ты можешь поддаться ей, но это всё равно что плыть против течения. – Увидев недопонимание в её кари-зелёных глазах, я попытался объяснить. – Пойми Кристин, в жизни нет правильных или не правильных поступков. Люди переживают потери по-разному. Кто то замыкается, кто то поддается ненависти, кто то сводит счёты с жизнью. Я пережил свою ненависть, потому что этот путь заводил меня на дорогу, с которой я уже никогда бы не смог свернуть.
Посмотрев на небо, я мысленно улыбнулся, радуюсь, что в той подворотне, когда я держал на мушке убийцу своих родителей, мне хватило ума не сделать контрольный выстрел. Тот выстрел, который бы повесил на меня клеймо убийцы, а мою жизнь превратил бы в вечное небо за решёткой.
8.
– Как прошла твоя неделя? – Игнат Витальевич продолжал оставаться неизменным во всех своих традициях. Каждую неделю он начинал с того же вопроса, который полностью дезориентировал меня. Обычно, моя неделя проходила однообразно, но с тех пор, как в моей жизни появились Настя и Кристина, ничего уже не казалось таким, как прежде.
– Довольно…продуктивно. – Он лукаво посмотрел на меня через свои очки, приподнимая бровь.
– Расскажи мне.
– Я познакомился с девушкой, которая познакомилась со мной только ради того, чтобы я встретился с её сестрой, которую спас в ДТП на Садовой вместе с её парнем, и теперь я не могу отвязаться от них. – доктор прочистил горло, откладывая в сторону свой толстый блокнот.
– Довольно запутанно. – Мне было не с чем спорить. Помимо каламбура с моей ночной жизнью, мои дни стали такими же сумасшедшими.
– Давай по порядку. Почему ты хочешь отвязаться от этих девушек?
– Я не люблю, когда меня используют. Когда мне лгут. Когда мной пренебрегают.
– Но как же эта девушка смогла обмануть тебя? Использовать?
– Она не сообщила мне о том, что наше знакомство – это часть грандиозного плана, в котором я был лишь пешкой. – Мне не было больно, когда я проговаривал свои мысли вслух. Всё что я чувствовал – отвращение.
– А ты уверен в этом?
– Я…– Я не знал ответа на этот вопрос. После дня рождения Кристины я не отвечал на сообщения Анастасии и избегал с ней встреч. Когда моё молчание затянулось, Игнат Витальевич глубоко вздохнул, смотря на меня, словно на младенца.
– Ты выбираешь пути наименьшего сопротивления. Вместо принятия свои кошмаров, ты стараешься прогнать их при помощи снотворного. Вместо четких расставлений позиций в своих отношениях с противоположным полом, ты предпочитаешь прятаться под своим мнением, которое, вполне возможно, может быть ошибочным. – Уперев взгляд в свои ладони, я старался принять позицию доктора, но всё внутри меня было готово взбунтовать против этих слов.
– Это не так. Анастасия даже не отрицала того, что хотела познакомить нас с Кристиной.
– Но в чём же тогда её вина? Девушка хотела познакомить тебя со своей сестрой, Виталий, разве это можно считать преступлением?
– Но разве можно считать этот поступок правильным? Существует же мораль, нравственность!
– У тебя слишком размытое понятие этих терминов. Поступок, который совершила Анастасия может считаться моральным, если посмотреть на него под правильным ракурсом. – Я непонимающе посмотрел на доктора, хмуря брови.
– Чтобы было наиболее понятно, я попытаюсь тебе объяснить. Мораль часто определяют как правила нравственности. Соблюдение этих норм предполагает определённую награду: от похвалы и уважения до материальных благ. В отличие от морали нравственность имеет более универсальный характер. Нравственное поведение направлено не на получение какой-либо награды, а на других людей, выражая особое отношение к ним. Анастасия совершала поступок, преследую свои цели, но разве можно назвать её действия лишёнными морали? К примеру, твой выбор спасти Кристину полностью раскрывает твою нравственную сторону. Ты не ждал в тот момент чьей то похвалы, награды. Ты поступал так, как велит твоё сердце. Но при всей своей противоположности мораль и нравственность описывают единое этическое начало человека.
– Этот поступок был антинравственным по отношению ко мне. – Мягко улыбнувшись, Игнат Витальевич кивнул головой.
– Вот это уже более грамотное заявление. В своём поступке сделать добро для своей сестры, Анастасия пренебрегла твоими чувствами. Но не кажется ли тебе, что для каждого поступка должен быть свой толчок?
– Она не уважает чужие чувства. Ей ничего не стоило написать эту чёртову статью, трахаться со мной, ради того, чтобы я приполз к её сестре, потому что девочка загадала такое желание на свой девятнадцатый день рождения!
– Ты никогда не узнаешь, что руководит поступками других людей, Виталий. Я ещё раз повторюсь: ты выбираешь пути наименьшего сопротивления. Способность увидеть и услышать именно другого человека, а не себя в нём является основой нравственного поведения.
– Я понимаю. Но мне трудно смириться с этим.
– С чем? С тем, какое впечатление ты создал в своей голове об этой девушке? – Его голос за весь разговор ни разу не повысился, несмотря на то, что сам я уже несколько раз срывался на крик.
– Порой поступки говорят больше, чем чужие слова. – Обречённо прошептал я, сжимая кулаки на своих коленях.
– Существуют ситуации, которые заводят человека в такие жизненные перипетии, что их поступки полностью противоречат словам и жизненным позициям. Надеюсь, у тебя будет время разобраться с помыслами Анастасии, но чем тебе не угодила её сестра?
– Кристина…– Задумчиво протянул я. – Меня пугает её чрезмерное доверие. Я боюсь не оправдать её ожиданий. Мне проще отвернуть её от себя, нежели попытаться помочь.
– Всё же проще или правильнее?
– Проще. Она слишком уязвима сейчас. Одно моё неправильное действие и я могу сломать её. Мне словно приходится ходить по минному полю каждый раз, как мы заговариваем.
– Виталий, вопреки твоим убеждениям, спешу тебе напомнить, что люди не игрушки. Ты не можешь сломать кого-то. Как бы сильно не была сломлена эта девушка, твои позиции не убьют её. Людей способны разрушить лишь их собственные мысли. Мы слишком редко прислушиваемся к чужому мнению, чтобы оно было способно сотворить с нами что-то страшное.
– Но я боюсь, что кто то увидит насколько я мёртв внутри, если подпущу их ближе. – Я не хотел произносить эти слова. Они делали меня уязвимым. Но я слишком устал носить их в себе. Мне нужен был свежий взгляд со стороны.
– Что заставляет тебя думать в этом направлении?
– После смерти родителей, я словно потерял внутри какую-то важную часть мозаики, которая делала меня полноценным человеком. Я ничего не чувствую, кроме сожаления и стыда. – Так откровенно я ещё никогда ни с кем не говорил. Меня часто обвиняли в скрытности, и прямо сейчас я был не в состоянии остановить себя. Мне хотелось выпустить часть своих смятений.
– О чём ты сожалеешь? – Я не смотрел на доктора, но был уверен, что Игнат Витальевич внимательно рассматривает меня, пытаясь разобраться в моих проблемах вместе со мной. Его взгляд никогда не нравился мне. Слишком пристальный и глубокий. Я был словно мелким насекомым под микроскопом.
– Обо всём, что было. О том, что не могу изменить своего прошлого.
– А чего ты стыдишься, Виталий?
– Того, на какие поступки повело меня моё отчаяние. Мне стыдно за то, что я постоянно не оправдываю чьих-то надежд. Родителей, Анны. Я подвел их. – Я слышал как открылся блокнот доктора, как его шариковая ручка писала в унисон моим словам. Мне было страшно говорить правду. Я привык прятаться за маской сильного человека, но внутри мы все были одинаковые. Одинокие, сломленные, потерянные.
– Ты говорил мне, что не винишь себя в смерти Анны.
– Я солгал.
– И какие цели ты преследовал этим? – Что-то в его голосе насторожило меня, и я украдкой бросил взгляд на Игната Витальевича. Его светлые глаза пристально смотрели на меня, заставляя ворочаться на месте.
– Я не дурак. Мне не хотелось выставить себя психом. Я хорошо знаком со всеми стадиями утрат. Отрицание, депрессия, смирение. Я не хотел быть в ваших глазах слабаком, который снова завис на первой стадии.
– На самом деле этих стадий намного больше. Гнев, торг, переход от острого горя к интегрированному…
– Я не знаком со всей этой терминологией. Я лишь знаю то, через что мне довелось пройти. Я проходил каждую из этих стадий, и сейчас я нахожусь в самом начале. Это как бесконечный день сурка. Я как хомяк в колесе, бегу, но никогда не доберусь до своей цели.
– Спокойнее. Давай посмотрим на эту ситуацию другими глазами. Существует множество стадий, через которые проходит человек, прибывая в горе. Все люди разнообразны по своей природе, и в зависимости от человека эти стадии способны протекать различными периодами. Как ты уже верно заметил, первая стадия – это отрицание. Страх является основной причиной отрицания. Разум человека пытается отвергать реальность. Человек убеждает себя в том, что в его жизни ничего не произошло и ничего не изменилось. За отрицанием появляется гнев. Та буря эмоций, которая захватывает человека без остатка, вызванная ощущением того, что всё вокруг происходящее является большой несправедливостью. Сила этой эмоциональной бури зависит от самого человека, и того, как часто он выплескивает их наружу. За чувством гнева появляется вина. На этом этапе, пережив самый пик рецидива, человек начинает анализировать прошлые взаимоотношения с предметом утраты, и приходит осознание – тут мало уделил внимание, там резко высказался, здесь не сказал, как сильно ценил. С этими мыслями приходит депрессия. Этот этап сложнее всего проходит у тех людей, которые держат все свои эмоции в себе, и стараются не показывая своих чувств окружающим. Таких людей, как ты. Человек теряет надежду на то, что когда-нибудь жизнь вернется в своё нормальное русло. Находясь в глубокой печали, горюющий не хочет, чтобы ему сочувствовали. Он находится в мрачном состоянии и не контактирует с другими людьми. После потери близкого человека, депрессия может стать довольно трудным жизненным опытом, который оставит отпечаток на всех аспектах жизни человека. Но как бы тяжел не был этот этап, мы все в скором времени приходим к стадии – принятие случившегося. Пережив все стадии, пройдя через страх, горе, отчаяние, человек так или иначе приходит к смирению и принятию того факта, что время назад не вернуть. Нужно учиться принимать настоящее и продолжат жить. Несмотря на то, что мир без дорогого тебе человека принять сложно, сделать это просто необходимо. В этот период человек становится малообщительным и молчаливым, часто мысленно уходит в себя. Данный этап довольно продолжительный, и может длиться от нескольких недель до нескольких лет.
– Так получается, я нахожусь на стадии вины?
– Я не был бы так сильно в этом уверен. Бывают такие случаи, когда чувство вины с человеком остается даже после того, как он пережил все стадии скорби. – Мне было не чего противопоставить его словам. Скорее всего, Игнату Витальевичу было виднее в этом вопросе. Он знал намного больше, чем я.
– Я думаю, что на сегодня достаточно. Ты получил большой объем информации, который тебе предстоит обдумать и осмыслить. – Поднявшись со своего места, доктор присел за свой стол, раскрывая толстый блокнот. Я больше не видел смылся задерживаться здесь, поэтому поднялся со своего места и направился на выход.
-Виталий, – Догнал меня голос Игната Витальевича, когда я уже подошел к двери. – “То, что другой человек нам симпатичен или не симпатичен, не исчерпывает его сущности…”[1] , подумай об этом.
***
Тем же вечером я долго всматривался в потухший экран своего мобильного телефона. Внутри меня играли противоречивые чувства. Признав в двенадцать лет свою любовь к анализированию, я больше никогда не упускал возможности поиграть в теорию вероятности в своей голове. Существовала лишь два варианта развития событий.
Первый – я откладываю бредовую идею набрать номер Насти, и продолжаю жить дальше, напрочь забыв этого человека. Это был бы самый простой вариант. Но простой не всегда означает самый правильный. Я не дал ей право голоса в наших отношениях. Я ушёл, основываясь лишь на своём мнении. Моя совесть, вкупе со словами Игната Витальевича не оставляли меня в покое.
Следовательно, вырисовывался второй исход событий, в котором, я, преодолев свои барьеры, набираю её номер. Здесь теория разбивается на два лагеря. Анастасия либо возьмет трубку и нам удастся поговорить, либо она не возьмёт трубку, и на это мои попытки прекратятся.
Плюнув своим страхам в лицо, я разблокировал телефон, останавливаясь взглядом на знакомых цифрах. Либо сейчас, либо никогда. Нажав зеленую клавишу трубки, я принялся вслушиваться в гудки. Один…второй…третий… когда я отчаялся услышать какой-либо ответ, на другом конце провода раздался тихий голос Насти:
– Я перезвоню тебе ровно через пять минут, и только попробуй мне не ответить. – У неё был до жути строгий голос. Наверное, будь у меня дети, я разговаривал бы с ними точно так же. Голосом строго родителя, когда только в том, как звучит твой тон, можно прочитать приближающееся возмездие. У меня не было даже возможности что-либо ответить, потому что после своей речи, Анастасия положила трубку, оставляя меня наедине с короткими гудками. Я не успел далеко погрузиться в свои мысли, потому что через пять минут мобильник в моих руках завибрировал.
– Алло.
– Прости, я была на совещании. Чем обязана такой чести?
– Я хочу встретиться с тобой. Нам нужно поговорить. – Настя молчала, что невольно пугало меня. Я не привык, что такая болтушка, как Анастасия, способна растеряться от моего предложения.
– Хорошо. Где и когда?
– Через час в кафе где вы праздновали день рождения Кристины. – Я слышал как на заднем фоне стучала клавиатура.
– Через два, конец месяца, нужно отправить несколько отчетов. – Прикинув в голове сколько времени мне потребуется на то, чтобы добраться до кафе, я согласился с Настей и отключился.
Теперь, я был полностью опустошён. В моей голове разом пронеслось множество вопросов. Зачем я это сделал? О чём я буду с ней говорить? Как пройдёт эта встреча? Мне никогда не приходилось столько думать об одной девушке. Раньше было проще. Если у нас не складывалось – есть множество других вариантов. Любовь? Я вас умоляю, никакого чувства любви не существует. Есть симпатия, уважение, страсть, но никакой любви. При таких позициях я всегда разбегался с девушками тихо, но Настя была другой. Мне было легко с ней, до того момента, как я узнал в чём был смысл этой лёгкости. Но я солгал бы, если, стуча себе в грудь, стал бы утверждать, что не думал о том, как развивались бы наши отношения без моего знания о Кристине. Вот ещё одна причина по которой я хотел этой встречи. В моей жизни всё слишком образно, пора вносить ясность. И начнём с Анастасии.
9.
Если ночами, когда я просыпался от комаров, и мне казалось, что время тянется безумно медленно, то прямо сейчас, я мечтал остановить ход минутной стрелки. Настя должна была появиться с минуту на минуту, а мои ладони под столом вспотели, как у подростка на первом свидании. Официантка уже дважды подходила к моему столику, кокетливо посылая взгляды и мимолётно прикасаясь к моему плечу. Я нравился ей, но вряд ли она бы принимала такие действия, будь напротив меня голубоглазая девушка с ярко-рыжими волосами. Она никогда не появлялась незаметно. Её присутствие озаряло пространство вокруг, окрашивая мир в другую цветовую гамму. В обтягивающей черной юбке до колена и светло-голубой блузе, она смотрелась как строгая учительница. Её кудряшки были забраны в высокий конский хвост. Уверенной походкой, Настя подошла к моему столику, ни разу не оторвав от меня своего взгляда. Я даже не заметил, как поднялся на ноги в ожидании того, когда её фигура поравняется с моим столиком.
– Привет. – Остановившись напротив меня, Настя мило улыбнулась, слегка прикусывая свою полную нижнюю губу.
– Я ждал тебя. – Зачем я говорил ей очевидные вещи? Ответ на этот вопрос не находился.
– Прости, я немного опоздала. Такси задержалось. – Она лгала. Я знал это, потому что впервые за всю нашу беседу она перевела свой взгляд на диван. Настя была не из тех людей, которые могли открыто лгать тебе в глаза. Даже если она просто лукавила, то сразу же отводила взгляд.
– Ничего страшного. – Положив свою черную сумку на противоположный диван, Настя уселась напротив меня, сложив руки в замок на столе. Всё это больше походило на деловую встречу, и от этой мысли мне становилось дурно.
– Я была удивлена, когда ты позвонил мне. Не думала, что нам удастся ещё раз поговорить. – В третий раз к моему столику подошла официантка. Её большие карие глаза остановились на моей спутнице, и улыбка, с которой она подошла к нашему столику медленно спала. Поставив передо мной чашку с горячим шоколадом, она обратилась к Насте.
– Закажите что-нибудь? – Выставляя перед собой карандаш и маленький блокнотик, словно меч и щит, девушка попыталась улыбнуться, но искренности в данной улыбке не наблюдалось.
– Латте, пожалуйста. – Настя слегка нагнула голову, разглядывая нашу официантку. Стоило девушке удалиться, как взгляд девушки тут же переместился на меня.
– Ты не можешь не очаровывать. – Покачав головой, Настя улыбнулась, взяв несколько зубочисток и начав складывать их в замысловатые фигурки на столе.
– Почему ты не сказала мне о Кристине? – Её пальцы замерли над столом, а взгляд задумчиво блуждал по разбросанным зубочисткам.
– Ты меня ради этого позвал?
– Я хочу разобраться, Насть. Наше знакомство было только из-за неё?
– Частично. Когда я писала статью о тебе и Денисе, то не знала кто ты такой…
***
Настя сидела напротив сестры, стараясь не столь сильно сжимать её хрупкую ладонь. Кристина была такой бледной и хрупкой, словно фарфоровая куколка. В тайне Настя всегда завидовала такой утонченности младшей сестры. Кристина не приходила в себя довольно продолжительный промежуток времени, и вся семья переживала, карауля около её палаты день и ночь. На их мать было страшно смотреть. Глубокие мешки под глазами не исчезали с её бледного лица. В помятой футболке и спортивных штанах, она приехала в отделение больницы из другого города, сразу же, как узнала об аварии.
– Мама, тебе нужно отдохнуть. –С мольбой в голосе прошептала Настя.
– Не могу. Пока она не придёт в себя… не могу.
Кристина всегда была всеобщей любимицей. Младшая дочка, хрупкая светловолосая девочка с большими кари-зелеными глазами. Она умела влюблять в себя людей, и эта та черта, о которой так сильно мечтала Настя. Может быть, именно поэтому, она предпочитала не нянчиться с младшей сестрой, а общаться исключительно в семейном кругу. Анастасия всегда чувствовала себя обделенной родительской любовью. С появлением Кристины внимание родителей делилось надвое. А Настя не любила делиться. Никогда. И даже сейчас, когда они выбрались из родительского гнезда, казалось бы, детские обиды должны были остаться в прошлом. Но нет, Настя продолжала хранить эту обиду глубоко в душе.
– Мам, я всё понимаю, но тебе тоже нужен отдых. Врачи говорят что с ней всё будет в порядке, ей нужно лишь немного времени после операции. – Встав с маленькой кушетки в углу комнаты, мама подошла к дочери, дотрагиваясь ладонью до ярко-рыжих кудряшек.
– Значит, я подожду.
Со стороны Кристины раздался тихий хрип, который вскоре перерос в кашель. Настя вздрогнула, стискивая сильнее ладонь сестры.
– Крис! – Пересохшими губами, прошептала Настя.
-Доченька. – Лихорадочно гладя Кристину по светло-русым волосам, шептала женщина.
Кристина робко открыла свои глаза, расфокусировано взирая в обеспокоенные лица родных.
– Илья? – Хватаясь свободной рукой за шею матери, хрипло прошептала Кристина.
– Он живой, живой. – По щекам матери текли слёзы, а на губах блуждала улыбка. Её дочка пришла в себя, и только те, у кого есть свои дети, способны понять, что испытывает сердце матери в тот момент, когда опасность покидает её ребенка. Переведя свой взгляд на Настю, Кристина прошептала одними губами:
– Найди его. Мы живы, благодаря ему. Найди его. – Падая на подушку, отпуская шею матери, за которую она так отчаянно держалась, Кристина устало прикрыла глаз.
Настя сидела в ступоре, смотря в бледное лицо своей сестры. Крис никогда не просила её о чём-либо. Возможно, чувствовала зависть старшей сестры, и старалась не лезть лишний раз. Они мало общались, но это не отнимала их любви друг к другу. Чтобы не происходило, они оставались сестрами. Настя любила её. Пусть не показывала этого, пусть никогда не скажет об этом, но Кристина была самым родным человеком в её жизни, сразу после матери.
Именно в тот момент, Анастасия отчётливо поняла – она сделает всё что угодно ради младшей сестрёнки.
***
– Когда Кристина попросила меня найти человека, благодаря которому они остались живы, я первым делом принесла ей статью, которую написала сразу же после аварии. Эдик, наш фотограф, умудрился сделать ваши снимки, поскольку приехал раньше меня на жалкие пять минут. Она узнала тебя моментально. – Наши напитки стояли не тронутыми. Мы были слишком погружены в историю, в которой были центральными героями.
– Я не знала где искать тебя. Пыталась расспросить многочисленных друзей и знакомых, но никто не знал о тебе. – Настя впервые за весь разговор отпила свой напиток, лукаво улыбаясь.
– Ты знаешь, что город не большой, и я была удивлена тому факту, что никто не слышал о молодом и симпатичном парне. Тебя не было в социальных сетях, о тебе никто не знал, а всё, что было у меня о тебе – это фотография. А потом мы с подругами собрались в клуб. Я отчаялась найти тебя, но судьба решила всё по-другому.
– Ты нашла меня в тот вечер. – Потерев ладонями лицо, я тяжело вздохнул.
