Текст книги "Госпожа Потусторонья"

Автор книги: Анастасия Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Волосы я уложила в высокую прическу, закрепив ее очередным бриллиантовым орудием пыток, то есть диадемой. Туфли пришлось выбрать на пятнадцатисантиметровом каблуке, иначе я с моим невеликим ростом сразу становилась похожа на сложенный дамский зонтик из водевиля. Передвигалась я с трудом, зато казалась себе неотразимой.

Едва я выползла в холл, как ударил гонг: явился гость настойчивый. Пересекая холл и хватаясь по пути за все, что попадалось под руки, я дважды чуть не подвернула ногу и раз десять просто споткнулась. Пришлось признать, что до ворот я если и дойду самостоятельно, то часа через полтора, и позвать Костю.

Опершись на услужливо подставленный локоть, а точнее, вцепившись мертвой хваткой в отполированную лучевую кость, я сразу почувствовала себя увереннее: «В конце концов так даже солиднее!»

Так под ручку с анатомическим пособием я и выплыла из дома под тусклый свет вечно затянутого тучами невидимого солнца.

Васька, увидев нашу пару, зашипел и заскользил по крыше покосившегося склепа. Он попытался всадить когти в мрамор, не преуспел, но в последнюю секунду все-таки извернулся и приземлился на все четыре лапы в прелую листву.

– Это чего? – выдал он наконец.

– Госпожа Потусторонья! – вздернула нос я. – Сам же советовал соответствовать.

– Ага… ну… да…

Дальше мы пошли втроем. Молчание продлилось ровно до того момента, как я увидела торчащую из ворот ручищу оборотня. Одну. Левую.

– Ну уж нет! – возмутилась я. – Охамели, сволочи! Васька, как его выпихнуть?

– Просто толкнуть обратно, – отозвался все еще какой-то пришибленный (наверное, моей красотой) кот.

Я замахнулась, но треснуть по наглой грабле не успела: котяра опомнился и бросился наперерез.

– Пусти его! Тебе же сообщение прислали! Нужда у него!

– У него нужда здесь обязательно со всеми своими мускулами нарисоваться? По такой нужде пусть подальше отсюда сходит!

– Да не сделает он тебе ничего! – взвыл Васька.

– Ну разумеется!

– Прикажешь: «Пока ты здесь, ни слова, ни дела без моего приказа», и он вздохнуть лишний раз не сможет! Запускай уже!

– Ну ладно. Но, если что, шкуру потом с тебя спущу, – нарочито медленно проговорила я и из чистой вредности добавила, обращаясь уже к воротам: – Кто там?

Дымка меж коваными завитушками посветлела и быстро растаяла. Забыв обо всем, включая свой величественный вид, я разинув рот уставилась на представившуюся мне картину.

Посмотреть было на что. Вольф стоял, сунув руку в решетку. Чисто визуально его ничто не держало, но, судя по тому, как он порой безуспешно дергался, ворота прихватили его лапищу намертво. А в двух метрах от плененного ржавой решеткой атлета разыгралась настоящая битва. Как можно было уже догадаться, сцепились оборотни и вампиры.

Оборотней, широкоплечих и мощных, было всего трое, не считая Волка. Уже знакомый мне Лис и двое громил ему под стать с переменным успехом отбивались от попыток вампиров пробиться к воротам. Особо шустрых противников Волк вышибал обратно за невидимую границу лично, орудуя свободной правой рукой с неотвратимостью парового молота. Впрочем, и другие оборотни не отставали. Рыжий так вообще вертелся, как юла, раздавая молниеносные удары с одинаковым успехом и руками и ногами.

Один на один никто из вампиров не имел бы даже тени шанса на победу. Вот только их к воротам явилось не в пример больше: около пятнадцати. Наверное, оборону зверюг до сих пор не смяли только потому, что, нападая все разом, вампиры тупо мешали друг другу, не имея возможности использовать свои главные преимущества: скорость и верткость.

Тут мне в зад воткнулись одновременно четыре шприца. Я взвыла, подскочив едва ли не на полметра, и только в полете сообразила, что это кот таким идиотским образом привлекает мое внимание. От пинка рыжую скотину спасло только то, что я и так с трудом удержалась на ногах, всем своим весом навалившись на жалобно заскрипевшего Костю.

– Пусти его уже! Живодерка! – рявкнул Васька.

– А, ну да. Сорри, забыла, – смутилась я и взялась за лопатообразную ладонь.

Оборотень будто только этого и ждал, легко выступая из серо-зеленой дымки, в которую вновь превратилось пространство за воротами.

– Что сначала говорить, – обернулась я к Ваське. – Разрешение жить или запрет на лишние телодвижения? И не смей мне сейчас врать, или больше этот вообще ни в каком виде здесь не появится!

– Возьми его за руку и проговори запрет, а потом уже разрешение, – хмуро отозвался кот, смерив меня нечитаемым взглядом.

Я неохотно снова взялась за лопатообразную руку. В моей ладони поместились только три пальца, но я решила, что и того довольно, и, посмотрев в застывшие серые глаза, внятно произнесла:

– Пока ты здесь, ни слова, ни дела без моего приказа.

Пальцы оборотня дрогнули, но лицу пробежала судорога, и он снова замер как истукан.

– Разрешаю душе жить, – удовлетворенно кивнула я.

Оборотень глубоко вздохнул и воткнул в меня пылающий злобой взгляд.

– Теперь разреши говорить. И про слух не забудь, – язвительно посоветовал Васька.

– Разрешаю слышать и говорить, – чувствуя себя полной дурой, послушно повторила я. – Говорить можешь только правду.

– Не знаю, как у вас принято, Ключ, – сквозь зубы выплюнул оборотень, – а у нас вранье не приветствуется.

– Посмотрим, – вздернула нос я и, покачнувшись на высоких каблуках, развернулась к дому.

Сообразительный Костя услужливо поддержал меня под локоть, и я неуверенно поковыляла по дорожке. Идиотские туфли намяли пятки, подол постоянно норовил то зацепиться за острый каблук, то просто запутаться между ног. За пять минут, которые мне потребовались, чтобы добраться до крыльца, я успела проклясть и незваного гостя, и свое глупое желание изобразить из себя черт знает что. Но отступать было поздно.

Уже вскарабкавшись по ступеням, я сообразила, что забыла оборотня на тропинке у ворот. Заставить себя вернуться я не смогла никакими силами и просто крикнула с крыльца, чтобы тот шел в дом.

Не знаю, что подумал обо мне Волк, да и знать не хочу. И так понятно, что из цензурного там мог быть только союз «и». Кое-как сдержав стон облегчения, я плюхнулась в кресло и тут же постаралась принять как можно более величественную позу: оборотень передвигался гораздо быстрее меня.

Впрочем, то, что Волк вошел в дом лишь десятью секундами позже хозяйки, не помешало ему облить меня очередной порцией злобы пополам с презрением.

– Если бы не госпожа Мавра, – едва слышно прошипел он.

– То что? – холодно уточнила я.

Из-за высоких каблуков поставить ноги нормально не представлялось возможным: коленки по-идиотски торчали вверх, зато зад буквально провалился в вельветовые подушки. «Жаль, что не нашлись каблуки еще выше, – зло подумала я, пытаясь справиться с непокорными конечностями. – Еще десяток сантиметров, и не пришлось бы выслушивать этого наглого оборотня: уши бы коленями зажала».

– То ноги бы моей тут не было! – выдохнул оборотень, судя по всему не сумевший справиться с моим приказом говорить правду.

– Я тоже не в восторге от вашего общества, – повторила я фразу, вычитанную в каком-то романе. – Давайте не будем раздражать друг друга и побыстрее закончим этот разговор. Что вы хотите мне сказать? Говорите все сейчас и отправляйтесь обратно к своим лохматым дружкам.

– Что я хочу тебе сказать?! – Глаза Волка налились кровью. – Что ты мелкая самка шакала, дорвавшаяся до власти и возможностей. Что я желаю тебе подавиться этими брильянтами, каждый из которых стоил год чьей-то жизни. Что ты…

– Заткнись! – рявкнула я, опомнившись.

От злости мне даже удалось каким-то немыслимым образом совладать с каблуками и пышным основанием юбки и вскочить на ноги.

– Можешь беситься сколько тебе угодно! Но теперь твой личный рай закончился! Не знаю, как тебе удалось заморочить голову моей бабке… Да мне и плевать на это. В любом случае командовать, кому и что причитается, ты больше не будешь! Ключ должен быть беспристрастным. И я собираюсь стать именно такой, нравится это какому-то вонючему оборотню или нет! Хочешь еще что-нибудь сказать или ты, злобная зверюга, явился сюда только для того, чтобы вылить на меня свою звериную злобу и зависть? Ну, отвечай!

– Нет. Не только для этого, – хрипло рыкнул он.

– Что тебе еще надо?! Говори и уходи!

– Я должен передать новому Ключу вот это.

Он вынул из-за пазухи плотно перевязанный бечевой и опечатанный в нескольких местах пакет.

– Давай, – рявкнула я, буквально вырвав сверток у него из рук и бросая в соседнее кресло. – И убирайся отсюда! Сейчас же!

Магия Врат буквально развернула зверя на месте и вынесла за дверь. Если вошел он сюда быстро, то обратно и вовсе вылетел, как пушечное ядро. Сделав несколько неуверенных шагов, я добралась до выхода и привалилась к косяку.

– Костя, проверь, он ушел?

Скелет выскочил на дорожку и несколько минут спустя вернулся обратно, кивая головой, как китайский болванчик. Я с облегчением перевела дух и наконец скинула отвратительные туфли. Из-за ближайшего склепа высунулась рыжая башка с прижатыми ушами.

– А… защитничек! – уперла руки в бока я. – Иди сюда немедленно. И расскажешь мне теперь, какой хороший дядя Волк и как Красная Шапочка может ему доверять?!

ГЛАВА 9
Нехватка нижнего белья и ее последствия

Задав риторический вопрос, я развернулась на пятках и, не обращая внимания на холод, исходящий от мраморного пола, поплелась наверх.

Короткая перепалка с оборотнем вымотала меня, как двадцатикилометровый кросс. Какой глупой мне сейчас казалась собственная попытка произвести на Волка хорошее впечатление… Дура! Для тех, кто едва не родился в костюме от Армани с серебряной ложкой во рту, я всегда буду беспородной шавкой. И я могу навесить на себя хоть все бриллианты мира, они только удивятся, как это я посмела трогать красивые камни своими плебейскими руками.

Я расстегнула замочек колье и выпутала из волос диадему. Камни искрились и переливались. Но, как и раньше, не вызывали никакого восторга. Теперь дело обстояло скорее наоборот: они напоминали мне брызжущего слюной оборотня: «Чтоб ты подавилась этими камнями, беспородная самка шакала!» Я поежилась и отложила сверкающую кучу в сторону.

Из платья пришлось выбираться гораздо дольше, но кое-как я справилась и с ним. Натянув привычные джинсы, я сразу почувствовала себя несколько увереннее. Вот только ворох дорогой ткани на кровати и блики, разлетающиеся от украшений, мешали окончательно отрешиться от неприятных воспоминаний.

– Васька! – позвала я. – Не придуривайся и иди сюда. Наверняка же под дверью мнешься.

Я не ошиблась. Котяра неуверенно сунул голову в приоткрытую дверь.

– Мр-р-р?

– Что? Слов подобрать не можешь? – хмыкнула я. – Мне нужна твоя помощь как гаранта преемственности.

– Чего? – опешил кот.

– Совет, говорю, нужен.

– Ну так бы и сказала. Я просто кот. Нашла перед кем образованностью кичиться.

– Ладно, ладно, просто кот, – ухмыльнулась я.

От привычных препирательств с Васькой настроение улучшалось буквально на глазах. Я вдруг осознала, что, в отличие от оборотня, в приколах котяры никогда не было настоящей злобы или ненависти. Да, шуточки на грани фола. Но не более. А на самом деле он ни разу не сделал мне настоящую гадость, не говоря уже о прямом вредительстве.

– Тут твоя хозяйка набрала ненужной дряни, а места в платяном шкафу нет. Как думаешь, нельзя ли это все вернуть обратно в магазин?

– В какой маго-зин? – продолжал тупить Васька. – Ты же из Струнного озера это все натаскала.

– Вот туда бы и вернуть… – проворчала я. – А лучше вообще не брать.

– Так верни. В чем проблема?

– А оно потом на дне валяться не будет? – настал мой черед таращиться.

– Разумеется, нет! – Кот наконец пришел в себя и снова заговорил своим любимым снисходительно-насмешливым тоном. Как ни странно, это уже не раздражало. Наверное, на контрасте с плюющимся ядом оборотнем. – Ты, конечно, силы на десяток жизней из воды натаскала, но если так скоро вернешь – ничего плохого не случится.

– На какой десяток жизней? – насторожилась я.

– Я же тебе про письма госпоже Потусторонья только сегодня утром рассказывал! – возмутился Васька. – Опять склероз обострился?!

– Так это и в обратную сторону работает?! – ахнула я, хватаясь за голову.

– А ты как думала? Ключу, конечно, гораздо больше силы причитается, но и у нее свои границы имеются. А как их переступишь, так у общин жизнь выгребать начнешь.

– О господи… – взвыла я, поспешно сгребая бриллианты и хватая платье. – Костя! Неси туфли эти проклятые в подвал.

Васька, получив пышной юбкой по морде, благоразумно убрался под кровать и вещал уже оттуда, пока я ползала под диваном в поисках выскочившей из рук диадемы.

– Не нервничай так. Если бы это все тут пару лет провалялось, тогда, конечно, озеро бы уже не приняло. А так… Сила с новой формой тоже не сразу сживается…

Дотянувшись наконец до непокорного украшения, я пробкой выскочила из-под дивана, крепко приложившись башкой о какую-то завитушку на подлокотнике, и побежала в коридор. Несколько минут спустя я уже трясущимися руками бросала в озеро ненужные даже мне самой вещи. Дольше всех сопротивлялось платье: пышные кружева никак не желали уходить в зеленую муть. Но в конце концов утонули и они.

Тяжело переводя дух, я огляделась и тут же наткнулась взглядом на здоровенное зеркало в золоченой раме. «О! Можешь полюбоваться на свою бестолковую физиономию, склерозная госпожа!» – выругалась я и позвала Костю. В четыре руки мы затолкали последнее свидетельство моего идиотского поведения обратно в озеро.

Мокрая, как мышь, я присела на край бассейна.

– Ну что, Костя… – протянула я, покосившись на отвратительные темные пятна под мышками. – Тащи в спальню бабкино платье. От госпожи этого треклятого Потусторонья несет, как от ломовой лошади.

Приняв ванну и переодевшись, я усадила Ваську на диван в холле и плюхнулась напротив.

– Пора нам поговорить предметно, котяра.

Сперва кот отвечал охотно и то и дело подшучивал над моим внезапно проснувшимся рвением. Через какое-то время шуточки закончились, а еще пару часов спустя он уже сопровождал каждый ответ драматическими стонами и попытками упасть в голодный обморок. Но его актерский талант меня не разжалобил. Беседа, сильно смахивающая на допрос, закончилась ближе к середине ночи. Услышав долгожданное «ну, пока все…», Васька из измученной тряпочки мгновенно превратился в наглого с-кота.

– Если после этого всего ты забудешь меня покормить, то я познакомлю тебя со всем многообразием обитающих в преддверии Врат грызунов, – предупредил он.

– И в мыслях не было, – открестилась я, хотя и правда благополучно забыла про ужин.

На этот раз салат из свежих овощей с королевскими креветками меня совсем не порадовал. Перед глазами тут же мелькнул оборотень. «Дорвавшаяся самка шакала!» Брр… Неужели придется остаток вечности питаться овсянкой?

Судя по тому, как вытаращился Васька, я в очередной раз умудрилась подумать вслух.

– Зачем?!

– А черт его знает, сколько дней чьей-то жизни стоят эти креветки, – мрачно ковырнула вилкой салат я.

– Тьфу на тебя! Вечно в крайности впадаешь, – фыркнул кот. – Это все – живое. На него гораздо меньше силы уходит, потому что оно и само возрождается. Не представляю, почему так. Мавра в еде себе никогда не отказывала или в платье. Правда, таких расфуфыренных, как ты, никогда не…

В мозгу что-то щелкнуло, и я выскочила из-за стола:

– Костя, а откуда ты бабкины платья достаешь? Показывай!

Через пару минут я прохаживалась вдоль длинного ряда вещей в гардеробной. Мысль, осенившая мою бедную голову, оказалась верной. Да, в одежде себя Мавра не ограничивала. Тут были и платья, и пальто, и юбки с кардиганами. Но все это объединял один признак: только натуральные ткани.

Хотя нет… Было еще кое-что. Все это устарело лет на восемьдесят. Наткнувшись на полки с болванками, на которых красовались разнообразные капоры и шляпки-таблетки с вуалетками и искусственными цветами, я поморщилась и закрыла шкаф.

Возвращать все это в озеро особого смысла уже не было, а заниматься разборкой просто ради разборки тем более не возникло желания. Да я и не представляла, зачем бы мне понадобилась такая огромная комната под тряпки. Вся моя одежда из прошлой, еще нормальной жизни прекрасно умещалась в обычном двустворчатом шкафу гораздо меньше того монстра, что красовался в нынешней спальне.

Я в очередной, и что-то мне подсказывало, что далеко не в последний, раз обругала хамоватых оборотней-юристов. Сунуть мне в руки ненормальное наследство и зашвырнуть сюда у них ума хватило, а посоветовать собрать вещи или хотя бы подсказать запихнуть в карман запасные трусы не удосужились. «Шовинистические свиньи… То есть волки, лисы и кто там еще среди них водится?» – проворчала я себе под нос.

Возвращаться в столовую допивать брошенный чай не хотелось, и я занялась ставшим уже привычным вечерним ритуалом: душ, постирушки, бесформенная бабкина ночнушка. В тот момент, когда я развешивала белье на водопроводной трубе на просушку, в голове забрезжила смутная идея.

Теперь я знала, что за пределами ворот никак не отличаюсь от обычных людей. Нет у меня ни эльфийских ушей, ни нимба над головой. Даже особого запаха и то не наблюдается. То есть если меня не опознают чисто визуально, то и мимо пройдут.

Потому-то и бабка в детдом приходила: чтобы посмотреть, а потом через Струнное озеро подглядывать по мере надобности, живая я или надо другую наследницу себе искать.

То есть чисто теоретически я вполне могла бы сходить домой, собрать вещи, документы. И не пришлось бы тратить чью-то жизнь на собственные трусы. Заодно стоило уволиться из архива, чтоб меня, как злостную прогульщицу, не начали с милицией разыскивать. Есть у нас там одна не по годам энергичная старушка…

Одна проблема. Слишком много нелюдей крутилось у ворот. И если те же вампиры, напавшие на машину Вольфа, вряд ли успели хорошо рассмотреть девицу, которую постоянно загораживал Лис, то оборотни и до того на меня насмотрелись. А сам Волк так и вовсе мог давно за мной следить. Недаром же Васька проболтался, что волчара убеждал бабку в моей профнепригодности.

Итак, если я хочу без приключений сбегать домой, то мне надо, чтобы меня не смогли встретить как минимум оборотни и вампир Георгий. Хотя его-то я как раз опасалась в последнюю очередь. Но выслушивать велеречивые приветствия в его духе где-нибудь посреди улицы, ежеминутно рискуя увидеть обозленных оборотней… увольте.

В конце концов, решив, что идти куда-то среди ночи значит найти неприятности на собственную пятую точку и без помощи нелюдей, я плюнула и завалилась спать.

А во сне меня снова поджидал давешний невидимка. И мы, как тогда, жарко целовались ровно до того момента, когда я спросила, кто он такой. Тихое, обреченное «не помню» шелестело в ушах, пока я проваливалась сквозь кремовые облака, уже зная, что сейчас очнусь в своей кровати.

Наутро я свою идею так и не оставила. Ваське, понимая, что кот мои планы точно не одобрит, решила ничего не говорить и, едва покончив с завтраком, побежала в подвал.

Зеленый бассейн не подвел: Георгий, судя по теням, что-то внимательно читал, а оборотни вообще дрыхли. Только лысый Снейк завтракал. Это меня более чем устраивало. Проверив наличие в карманах ключей и мелочи, я выскочила в холл.

Котяра, видимо, отсыпался после вчерашнего допроса. Костя тоже куда-то отошел. Останавливать меня было некому. Выскользнув из дома, я рванула к воротам. Впрочем, у выхода все же пришлось притормозить. Повинуясь приказу, туман между коваными прутьями рассеялся, показывая мне кусок дороги и ближайшие кусты. На первый взгляд все было тихо.

Понаблюдав таким образом за окрестностями минут пять, я коснулась железа ладонью и, не встречая никакого сопротивления, просочилась в обычный мир. Замерла, готовая в любую секунду броситься обратно. Но вокруг царил покой. В кустах чирикали воробьи, ветер лениво шевелил листья. «Отлично!» – сказала себе я и быстро зашагала по потрескавшемуся выщербленному асфальту в сторону видневшихся за деревьями домов.

Я плохо представляла себе, как отсюда добираться домой, но не сомневалась, что хоть какой-нибудь транспорт до центра найдется, а там уж разобраться труда не составит.

Так и получилось. Минут сорок спустя я уже шла по своей улице. Яркое солнце приятно ласкало кожу теплыми лучами, а люди вокруг казались красивыми и добрыми. «Совсем одичала, – мысленно ухмыльнулась я. – Уже от нормального солнца отвыкла. Хорошо хоть от людей пока не шарахаюсь».

Одна из витрин неожиданно привлекла мое внимание. «Одежда из экологически чистых материалов», – гласила вывеска. Я резко свернула туда. Магазин не разочаровал. Я долго бродила между длинными рядами манекенов и вешалок. Этикетки буквально ласкали свежеобретенную жабу: сплошной хлопок и лен, слегка разбавленный натуральным шелком. Такие штаны не обойдутся в пять лет жизни какого-нибудь дегервана. Цены в рублях, правда, радовали гораздо меньше: за одну маечку предлагалось отдать мою месячную зарплату. Но я и не собиралась ничего покупать. По крайней мере, не за деньги и не сейчас.

Вдоволь налюбовавшись и наметив первоочередные покупки, я вышла из магазина, сопровождаемая злобными взглядами продавцов-консультантов, и, купив по пути мороженое, пошлепала домой.

А вот дома меня ждал сюрприз. Открыв дверь комнаты, я чуть не села прямо на порог: здесь все было перевернуто вверх тормашками. Какой-то вандал не только вывалил из шкафов все мои невеликие пожитки от одежды до тарелок, но и вспорол обивку дивана, не говоря уже про такую ерунду, как подушки.

В желудок упала глыба льда. В комнате прятаться некуда. А вот в коридоре полно укромных мест, откуда сейчас может выскочить… Я вскочила и поспешно задвинула толстый стальной засов, оставшийся от прежних жильцов. Прижавшись спиной к двери и судорожно пытаясь дышать хоть чуть-чуть потише, я попыталась прислушаться. Но все было спокойно.

То ли неведомый грабитель решил не нападать, то ли, что более вероятно, давно убрался восвояси, в любом случае в дверь никто не ломился. Я кое-как перевела дух и схватила лежавший поверх кучи круп коричневый рюкзак. Когда-то давно детдомовцев с такими рюкзаками отправляли в летний лагерь. Я и не подозревала, что он у меня сохранился.

Впрочем, сейчас брезентовый мешок оказался очень кстати. Я с трудом нашла немного белья, пару футболок и единственные не пострадавшие от общения с осколками банки варенья джинсы. Паспорт мне разыскать не удалось, зато попалось свидетельство о рождении_. Его я тоже затолкала в рюкзак. Серую ветровку просто натянула на себя и огляделась. Понять в этом бардаке, надо ли забрать что-то еще и все ли вещи на месте, не представлялось возможным. Да я и не пыталась.

Уходя, я оставила здесь полный порядок. В случайных грабителей верить хотелось, но не получалось. Оставался только вариант, который не нравился мне больше всего: незваными гостями я обязана своему новому потустороннему статусу.

Осторожно высунувшись из комнаты, я прислушалась, убедившись, что квартира так же пуста: соседи на работе, их дети еще в школе. Мысленно извинившись, я зашла в общую ванную и забрала из шкафчика пожилой женщины, бывавшей дома раз в полгода, уродливый кудрявый парик. Кое-как запихала под него собственные русые волосы и заглянула в зеркало. В заляпанном брызгами зубной пасты стекле отразился коричневый пудель.

Понимая, что больше ничего не сделаю и в равной степени моя примитивная маскировка может оказаться как совершенно бесполезной, так и спасительной, я вышла из дома и, с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти на бег, зашагала к остановке.

Теперь прохожие не казались мне симпатягами, а на солнце и вовсе было плевать. Напротив, я хотела только без проблем добраться до ворот и мысленно клялась больше носа за них не высовывать по таким глупым поводам. Вспоминались вчерашние Васькины рассказы о том, что без госпожи Врата уснут, и если не найдется наследница, то общины в конце концов просто погибнут.

«Дура, какая же я дура! – материлась я, ввинчиваясь в переполненную маршрутку. – Говорил же котяра, думай, прежде чем делать! А если бы я этого вора на месте застукала?! Дал бы мне по дурной головушке, и поминай как звали! Гениальный способ профукать шанс на безбедную и долгую жизнь. На такое только я способна! А если новый Ключ – это наивная дуреха вроде меня, которая и знать ничего не знает? Или вообще ребенок?!»

Но вопреки опасениям я без проблем пересела на автобус и добралась до начала разбитой дороги, которая огибала Ореховую горку и упиралась прямо в ворота. А вот тут мне стало по-настоящему жутко. Я припустила по дороге и, к собственному ужасу, вскоре услышала за спиной буханье гораздо более тяжелых ног. Благо до ворот оставалось буквально несколько метров. Не тратя силы на то, чтобы озираться, я ломанулась к ним. Почувствовала мощный рывок назад, услышала громкий треск материи и кувырком полетела по засыпанной прелыми листьями дорожке.

Оглядевшись и увидев вокруг ставшее вдруг таким родным пустынное кладбище, я едва не разрыдалась от облегчения. Как была, на четвереньках подползла к ближайшей покосившейся оградке и погладила ржавый металл:

– Склепики мои любимые, могилочки миленькие… Никуда больше от вас не уйду. Хорошие вы мои…

– Замуровать бы тебя в самом любимом, чтобы уж точно не ушла… – Из-за угла склепа, к ограде которого я так нежно прижималась, вышел Васька.

Котяра явно злился, нервно хлеща себя хвостом по бокам. Но я и его сейчас была рада видеть.

– Васенька, котик мой! Дай я тебе поцелую!

– Сейчас. Вот рожу твою бесстыжую расцарапаю, а потом можешь целовать, сколько хочешь, – фыркнул кот, вспахивая немаленькими когтями землю передо мной. – Ты куда бегала?

– За трусиками, – проблеяла я.

– Чего?! – Кот даже хвостом перестал размахивать, до того обалдел. – Я тут чуть не облез, как понял, что тебя в доме нет. Костя, бедолага, от расстройства едва сам не упокоился! А она… она… За трусами отправилась?! Тебе чем Струнное не угодило, зараза?! Суй руку и доставай хоть подштанники царя Гороха, хоть панталоны Бабы-яги! Но нет! Зачем?! Мы лучше в маго-зин прогуляемся!

– Я силу не хотела тратить, – таки разревелась я, выпуская наружу и недавний ужас, и нынешнее облегчение. – Ты сам говорил, что то колье много жизней стоить могло-о-о-о…

– Дура! – взвыл кот. – Сравнила полметра тряпки с ведром камней самоцветных! Да озеро тебе этими тряпками весь дом завалит, и никто даже не чихнет! Тебе же сила на прожитье положена! И на содержание дома и окрестностей! Это все тоже озеро питает! Кто ж тебя здесь в черном теле жить заставляет?.. Ну… Не реви… Не разводи сырость, я воду не люблю. Секлетинья… Ну успокойся, девочка. Все ошибаются. Главное, что ты не со зла. Не плачь, маленькая…

Я почувствовала, как под руку толкнулась пушистая голова, а по щеке прошелся шершавый, как наждачка, язык, и зарыдала еще громче, уткнувшись в рыжую шкуру.

Наверное, я долго так просидела, обнимая кота и поливая его слезами. Васька стоически терпел и бормотал что-то утешительное. Наконец я пришла в себя настолько, что сумела связно рассказать про разгромленную комнату и неизвестного преследователя.

– Жаль, сразу не сказала, – проворчал кот, пользуясь моментом и выпутываясь из моих рук. – Хоть бы посмотрели, кто там за тобой гнался.

– Оборотень! – шмыгнула носом я. – Так башмаками бухал, что земля дрожала. Вампиры, они все-таки полегче…

– В звериной форме оборотня ты и не услышишь, если сам не покажется, – качнул головой Васька.

– Этот как раз в человечьей форме был. Схватил – едва вырвалась.

Кот внимательно осмотрел порванный рюкзак, принюхался и покачал головой:

– Не знаю этот запах.

– Но ведь не вампир же?

– Нет, – вынужден был признать котяра. – Кровососы тленом пахнут. Живой это.

– Оборотень?

– Может быть, – отмахнулся кот, подергивая кончиком хвоста. – А может, человек, у которого дома собака имеется: псиной попахивает чуток.

– Никого больше сюда не пущу, – поежилась я. – Тем более в теле.

– Пока действительно не стоит, – согласился Васька. – Ладно. Домой пошли. Врата тебя, конечно, в случае чего вылечат, но зачем лечить, если можно не болеть?

Кот заставил меня подняться, и мы медленно пошли к особняку. Чуть позже из дверей выскочил Костя и, щелкая сразу всеми суставами, потащил в дом. Кто бы мог подумать, что в голых костях таится такая силища? Не обращая внимания на мои слабые протесты, меня раздели и сунули в горячую ванну, а после, так и не позволив встать на ноги, затолкали под одеяло. Меня колотила мелкая дрожь, но Васька запрыгнул на кровать и, устроившись на соседней подушке, громко замурчал. Постепенно я согрелась и перестала всхлипывать.

Уже засыпая, я со всей ясностью осознала, что все мои планы вроде «не понравится – вернусь обратно в архив» не стоят и выеденного яйца. Нормальная жизнь закончилась в тот момент, когда капля крови упала на старый пергамент с длинным списком причудливых имен. И вернуться к ней мне не только не позволят, но я и сама не смогу. Да и не захочу, если совсем честно.

В тот момент я впервые поняла, что я такое и какая ответственность свалилась на мои плечи. Не то чтобы стало легче, нет, скорее наоборот. Но вот доверчивости точно поубавилось. К сожалению, впоследствии я узнала, что этого греха во мне поистине неисчерпаемые запасы. Но это случилось потом, а тем вечером я уснула спокойно и предчувствия меня не мучили… Даже любовники-невидимки с амнезией на мои сны не покушались.