Текст книги "Права и обязанности некроманта (СИ)"

Автор книги: Анастасия Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Слава всем высшим разумам, даже таким чокнутым, с каким я успела познакомиться, выяснять ничего не пришлось. Прежде, чем я додумалась до позднего визита в покои профессора Лерроя, ко мне подошла предстоящая Академии и, обругав за быстрое исчезновение из столовой, вручила ключ и записку от куратора. Пожалуй, она с удовольствием дала бы мне и пинка в нужном направлении, но мою невезучую задницу спасла вовремя подошедшая Тория.

– Лира, мы тебя обыскались, – сообщила она и, подмигнув, тихонько добавила, – А кое-кто остался без свидания.

Я перевела взгляд на отчитывающую первогодков девицу, только что вручившую мне ключ, и невольно ухмыльнулась. Похоже, я еще легко отделалась.

Комнаты предстоящей меня порадовали. Начнем с того, что теперь у меня была личная, хоть и микроскопическая мастерская. Забыв, что завтра лекции, и мне давно пора спать, я выгрузила из сундука и разложила по пустующим стеллажам свои книги, инструменты и все то, что накупил мне за прошедшие месяцы гордый отец. Помещение сразу приобрело обжитой, зовущий к работе вид. В голову тут же полезли идеи, давно лелеемые, но до сих пор не проверенные. Кое-как убедив себя, что, если начну спать на лекциях, то такую роскошь, как собственная мастерская, у меня быстро отберут, я пошла осматривать другие комнаты.

Небольшая спальня, квадратная гостиная с камином и миниатюрный санузел с душевой. И все для меня одной. Что ж… О таких хоромах я и мечтать не смела. Теперь никто не будет удивленно трясти меня за плечи, когда я пытаюсь сосредоточиться на очередном упражнении иномирного учебника, и хихикать, когда я отрабатываю какой-нибудь сложный и совершенно мне не нужный пасс магическим перстнем. Жизнь сразу окрасилась в радужные тона, и даже необходимость изображать «спасителя мира», навязанная высшими силами, перестала казаться такой напряжной. «Все отлично получается. С Виктором разобралась, с Мери тоже. Рой и так счастлив. Теперь ему точно не навяжут жену сразу после учебы. Кто у нас еще несчастный остался?»

Ответ на этот мысленный вопрос окатил меня холодом, будто я по глупости влезла под ледяной душ: «Дон!» Что делать с парнем, я не понимала от слова «совсем». Дружить с ним? Так даже такой непробиваемой в эмоциональном плане дубине, каковой я себя считала, было понятно: моя дружба ему нафиг не нужна. А то, что ему нужно, я дать не могла. Ну, не понимала я, что с ним происходит, и точка. Я и собственные-то чувства по отношению к этому парню никак идентифицировать не могла, кроме, разве что, малой толики чуть брезгливой жалости. Но что-то мне подсказывало, что моя жалость ему нужна еще меньше, чем дружба.

И все-таки что-то не давало мне просто выбросить Дона из головы. И виной тому не только указания чокнутого высшего разума из внешнего мира. Было в замкнутом парне нечто такое… Такое… Но что такого необычного в Доне, я понять так и не успела. Потому что благополучно заснула.

А наутро учеба и новые обязанности закрутили меня пестрым водоворотом, и я думать забыла о ночных размышлениях. Выяснилось, что мое расписание кардинально изменилось. Гораздо больше тем я вынуждена была изучать самостоятельно, сдавая короткие зачеты преподавателям во внеурочное время. А те часы, которые я должна была бы проводить на лекциях, моя теперь перманентно не выспавшаяся тушка металась по Академии, решая какие-то бесконечные вопросы.

Да еще бесова вечеринка у профессора Лэнгли маячила на горизонте темным облаком. Я о ней благополучно забыла и, если бы не Тори, точно бы не явилась в покои профа в назначенный час. Но, к счастью или нет, подруга не оставила меня своим вниманием даже после переселения в отдельные комнаты. Сообразив, что отплясывать в компании едва знакомых старшекурсников мне предстоит уже завтра, а партнера у меня все еще нет, я отложила все дела и рванула на поиски Орлея.

– Вик! Ну, Вик… – ныла я, хвостиком таскаясь за Виктором между библиотечными стеллажами.

– Нет.

– Ну, пожалуйста! Не отвертеться мне от этого вечера. Ты же знаешь нашего козла. Представляешь, что он со мной сделает, если я не приду? Пошли со мной, а?

– Лира! – наконец разозлился он. – Ну, чего ты от меня добиваешься?! На курсе, что, парней мало? И половина из них пойдет с тобой, только пальцем помани!

– Да не хочу я идти с кем попало! Напридумывают потом Единый знает что! А с тобой у нас уже давно все ясно. Мы друзья, и точка!

– Альва возьми.

– Ага, – фыркнула я. – Представляю, какой фурор он произведет своими плоскими шуточками.

– Да. Профессор Козел чувством юмора не страдает, – спохватился Орлей. – Тогда Алия. С ним у тебя тоже давно все ясно, вроде.

– Мне ясно, – скривилась я. – А ему? Смерти моей хочешь?! Ну, Ви-и-ик!

– Лира, тебе никогда не говорили, что ты упрямая, как баран?

– Не говорили, – усмехнулась я. – И, потом, какой из меня баран? Овечка, разве что.

– Овечка… – невольно ухмыльнулся Виктор. – Овечки, они покорные и немного тупые. А ты – упрямый боевой баран.

– А что, такие бывают?

– Были когда-то. Бои устраивали с ними. На ставки. В нашем поместье за ручьем даже развалины арены сохранились.

– Вот! Видишь, сколько ты всего знаешь, – уцепилась за новую идею я. – А я об этом даже не слышала. А если и слышала, то забыла. А у Лэнгли непонятно кто соберется. Он сказал, элита. Наверняка аристократия, вроде Корве. Что я там делать буду?!

– Ну, на первом курсе у тебя проблем в общении с такими не возникало, – резонно возразил Виктор.

– На первом курсе я больше дурью маялась! Вик! Ну, пожалуйста, без тебя я там просто опозорюсь!

– Это со мной ты там опозоришься! – потерял всякое терпение парень. – Пошли!

Он бухнул выбранные к этому моменту книги на ближайший подоконник и потащил меня за руку прочь из библиотеки. Библиотекарь неодобрительно посмотрел в нашу сторону, и я успела скорчить виноватую гримасу, пролетая мимо.

Виктор притащил меня в какой-то заброшенный класс, о существовании которого я до сих пор и не подозревала, и наконец выпустил мою руку.

– Жди здесь!

В следующую секунду дверь снова хлопнула. Я покачала головой и, почистив плетением пыльный стул, села. Очень хотелось надеяться, что Виктор не притащит сюда делегацию парней, желающих сопроводить горе-принцессу на бал. Сразу огребет. И не шелковой туфелькой, а моим любимым тяжелым ботинком с металлическими вставками на носках. Конечно, я сильно рисковала, когда уговаривала его идти со мной. Но даже Тори соглашалась, что болезненное подобие любви, которое он ко мне некогда испытывал, сошло на «нет», сменившись чем-то вроде братской дружбы. Да и, кроме того, я действительно была уверена, что «выход в свет» пойдет ему на пользу. Сколько можно прятаться в тени? Ему все равно придется разбираться со своими комплексами нищего аристократа. Лучше уж перебороть страх в неформальной, так сказать, обстановке.

Додумавшись до этого, я непроизвольно скривилась: «Дожилась: начинаю уже за других решать, что им лучше, а что хуже. Сама-то как на подобные телодвижения в свою сторону реагирую? В общем, если Вик опять откажется…»

Распахнувшаяся дверь не дала мне довести мудрую мысль до конца. Орлей, прижимая что-то к груди, вошел в класс и тут же запечатал створку запирающим плетением. Да еще и против подслушивания-подглядывания какие-то чары добавил.

– Отвернись! – отрывисто бросил он.

Я послушно повернулась к стене, уже догадываясь, что сейчас увижу. В моей жизни тоже бывали такие моменты. На второй месяц в Обители. Тогда однокашники еще не разобрались, с кем имеют дело, и меня пригласили на вечеринку. Разумеется, окинув коротким взглядом свой небогатый, мягко говоря, гардероб, я никуда не пошла. Парень, меня пригласивший, долго потом допытывался, почему. Я так и не сказала ему правды. И вот, пожалуйста, судьба подкинула мне возможность посмотреть на подобную ситуацию его глазами.

– Все, – убитым голосом буркнул Виктор, в очередной раз прерывая мои размышления. – Поворачивайся и знакомься: мой парадный камзол.

Я послушалась. Ну, что тут скажешь? Бабушкина кофта по колено с пышными манжетами из порыжевшего от старости кружева. Дополняли картину живописные потертости на локтях и… ух, ты… и на заднице. Бывший владелец костюмчика наверняка заседал в каком-нибудь совете века эдак два назад и был толще моего друга размера на три. Однако. Только цвет не подкачал: темно-синий, почти черный.

– Ну, и? Все еще хочешь, чтобы я пошел с тобой к Лэнгли? – проворчал Виктор.

– А ты знаешь, – усмехнулась я. – Хочу!

Глаза парня полезли на лоб.

– Решила привести с собой клоуна?!

– Да ладно тебе. Все не так плохо.

– Ну, конечно, – фыркнул он. – Все просто чудесно. И, сразу предупреждаю, обычные восстанавливающие чары тут не сработают! Во-первых, я уже пробовал на первом потоке. Кто-то заметил чары и отменил. Повторять этот опыт я не хочу. А, во-вторых, мне не отожраться до такой ширины.

– Ничего, мы пойдем другим путем.

– Это еще каким? – с подозрением нахмурился Виктор.

– А вот сейчас узнаешь, – подмигнула я и рванула к двери. – Жди здесь, я быстро!

– Лира! – вопль парня догнал меня уже в коридоре, но я не обратила на него ни малейшего внимания.

Вернулась я минут через десять, и еще пять потратила на попытки пробиться в запечатанный Орлеем класс. С перепугу он наложил такие мощные чары на дверь, что сам не сразу сумел их снять.

– Знакомься, – ухмыльнулась я, бухнув на пыльную парту толстый фолиант и большой глянцевый журнал, – Мои помощники: Магическая мода и самый главный учебник для порядочных волшебниц прошлого столетия.

– Решила сделать из меня музейный экспонат?! – в ужасе взвыл Виктор.

– Не все старое обязательно музейный мох, – назидательно подняла палец к потолку я и, не удержавшись на пафосной ноте, расхохоталась. – Закрывай глаза. Будем из тебя принца делать!

– Может, настоящим принцем обойдешься?

– Нет уж. Это как раз та редкость, которая чем натуральнее, тем хуже.

Он мученически закатил глаза к потолку, но все-таки покорно замер. М-де… Затюкала парня прошлая Лира… И я – не лучше. Ничего, Вик, как сказал бы чокнутый разум межмирья, это для твоего же блага.

Я почти не рисковала. Разве что пришлось воспользоваться одной из техник, почерпнутых в иномирой книге. История с почувствовавшей ауру смерти Торией еще не успела выветриться из головы, а эти чары как раз и скрадывали фон моей силы, делая его нейтральным для любого восприятия, включая эмпатию. Я знала, что не рискую, уже успела на своей излишне любопытной подружке поэкспериментировать.

В остальном же я банально воспользовалась знаниями из прошлой жизни. Там мне самой приходилось изворачиваться, как змее, чтобы выглядеть мало-мальски прилично в Академии. Вот я и научилась всем швейно-ремонтным плетениям, до каких только могла дотянуться. И переделала их под особенности Зеленого дара. В конце концов, некроманты при необходимости запечатывают мертвую плоть, возвращая ей первоначальный вид и свойства. А я приводила таким образом в порядок и свои вещи.

Виктору я попутно рассказывала какую-то чушь о старинных плетениях, так что у него особых вопросов о природе моих умений не возникло. Зато я по сути подняла из мертвых его древний камзол, заодно подогнав по размеру и фасону. Получилось очень даже неплохо. Даже слишком хорошо, судя по дальнейшим событиям.

А события эти ждать себя не заставили. Первым отголоском стал восхищенный взгляд Альва, брошенный в мою сторону, едва я спустилась в холл. «Вот ведь бесов бабник!» – подумала я, отворачиваясь, и тут же увидела перекошенную физиономию Корве. Сразу захотелось поискать зеркало: с чего бы оболтусам так пялиться? Но задуматься об этом всерьез я не успела.

– Тиса Мэй? – рядом появился Виктор, и я чуть сама не разинула рот от удивления.

Как, однако, одежда меняет человека. И куда только подевались опущенные плечи и затравленный взгляд?

– Что, Орлей, – бросил Рой, – наконец, сдал в музей свои старые тряпки? Вижу, любители антиквариата тебе за них хорошо заплатили. Даже на приличный костюм хватило.

Я напряглась, но Виктор даже не повернул головы в сторону своего врага.

– Нет, тис Корве, – холодно отозвался он. – Всего лишь соблюдаю правила приличий. Одежда должна соответствовать окружению.

– А мы, значит, были недостойным окружением… – перекосило Корве.

Закрывшаяся за нашими спинами дверь общежития отсекла взбешенный голос побагровевшего Роя. Он даже догнать и обругать обидчика не мог, потому как в учебные дни покидать общагу после десяти студентам запрещалось. Это у меня на сегодня было разрешение на две персоны, так сказать. Оглянувшись на громаду общежития, я, наконец, позволила себе расхохотаться.

– Как ты его!

– Да ладно, – пожал плечами Виктор, застенчиво улыбнувшись. – Давно мечтал поставить на место этого зазнайку. Пошли, что ли?

– Пошли, – усмехнулась я, мысленно прикидывая, что вечер у Лэнгли может стать вовсе не таким скучным, как мне казалось.

В гостиную в покоях профессора артефакторики мы вошли под руку со всей приличествующей величавостью. Здесь явно применяли пространственную магию: комната была куда больше положенного. Тут и там стояли и сидели группки магов по трое-четверо и что-то вполголоса обсуждали. К нам тут же подошел смутно знакомый старшекурсник и представил присутствующим.

Впрочем, смутно знакомым парень был только мне, Виктор тут же разговорился с провожатым и увлек меня следом за ним к одной из компаний. Мне представили собеседников, но Лэнгли, тут же ловко отделив меня от Виктора, потащил куда-то вглубь комнаты к гостям постарше.

Эти уже закончили Академию. Один, чье имя я не сумела бы правильно выговорить даже под страхом казни, так и вовсе имел все шансы забыть, что такое Академия. Он был старше самого Лэнгли.

– Это и есть юное дарование? – проскрипел он, смерив меня оценивающим взглядом с головы до ног. – А внешне, так одна из этих юных дурочек, годных только на то, чтобы…

– Тис Риар! – с притворным возмущением попенял Лэнгли. – Таких я сюда не приглашаю, и вы об этом прекрасно знаете. И вообще. Прекратите пугать мою лучшую за последние лет двадцать ученицу. Она и так ко мне неровно дышит. Старт у нас был не слишком удачный.

– Конечно, – старик бросил на моего наставника какой-то нечитаемый взгляд.

Профессор Лэнгли усмехнулся и вдруг подмигнул мне. Опешив от таких вывертов всегда строгого, недовольного, а главное, равнодушного учителя, я даже не нашлась, что ответить. Но он и не ждал ответа.

– Что, скажете, я неправ? Я – вредный заносчивый старик, который учить никого не желает, и только и ждет, чтобы вы дали ему повод подать прошение о вашем отчислении из Академии.

– Эм-м… Я так не думаю, – деревянным голосом отозвалась я.

– Думаете, еще как думаете, – хмыкнул он. – Мне нравится ваше умение не демонстрировать свои чувства, но именно это вы и думаете. Ну, возможно, несколько иными словами. И вы правы. Почему-то ректор вашей Академии считает, что чем лучше мастер, тем лучше из него получится наставник. И он прав и неправ одновременно. На артефакторику чаще всего идут размечтавшиеся о больших и легких деньгах слабодарцы. Они не понимают, что сил тут требуется порой побольше, чем у боевиков. А самое главное, тут необходимо врожденное чутье. Талант, если хотите. И без него можно стать лишь крепким подмастерьем, клепающим слабенькие поделки, не более. Таким станет ваш юный друг.

– Виктор…

– Но, но… – Лэнгли с улыбкой погрозил мне пальцем. – Только врать не надо. Я более чем уверен, что именно вы сделали так обрадовавшие вашего ректора артефакты. Не скрою, вы поставили меня в дурацкое положение. Я-то был уверен, что имею дело с очередными, как говорят студенты, зубрилами правил и наставлений. А тут такой сюрприз. Несмотря ни на что, приятный сюрприз.

Я, слегка ошалев от поведения профессора, которого мы с Виктором иначе, чем «козел», между собой не называли, способна была только кивать. Да и рот от удивления не разинула только благодаря иномирным техникам самоконтроля. Правда, из-за этих техник выражение лица у меня было несколько отмороженным, как однажды выразилась Тория, но в данном случае меня это не смущало. А проф, казалось, задался целью загнать меня в полный ступор.

– Кстати, Лира. Я слышал, у вас была некая стычка несколько дней назад. Очень печально. Очень…

Он умолк, рассматривая меня пристальным взглядом.

– Сожалею, если расстроила вас, профессор Лэнгли, – ответила я, чуть сдвинув брови. – Но в данном случае я не могла поступить иначе. И сделаю так же в любом подобном случае.

– Вы меня не расстроили, Лира, – усмехнулся Лэнгли. – И сейчас порадовали. Моя печаль относится к несколько иной области. Жаль, что в нашем мире, который и существует лишь благодаря магии, к одаренным порой такое вопиюще недостойное отношение. Ну, кто те двое? Почти бездари. А девушка, которую вы защитили, делает серьезные успехи. Но нет, ей будут мешать совершенствовать и шлифовать свой дар слабые и бесполезные, но, видите ли, родившиеся у подходящих родителей болваны. Никогда этого не понимал!

Я сморгнула и кивнула, как деревянная кукла-болванчик. А что я могла сказать? Впервые кто-то в этом мире озвучил мои собственные взгляды. Да не просто кто-то, а уважаемый профессор и признанный мастер.

– Удивлены? – хмыкнул профессор. – Ну, вот такой я оригинал, как обтекаемо выражаются недовольные моими взглядами лорды. Привыкайте. Нам еще два года с вами работать. А я надеюсь и на более долгое сотрудничество. Кстати. Если у вас возникнут проблемы с теми двумя… Я в этом сомневаюсь, но мало ли. Обратитесь ко мне. У меня найдется управа на их родителей.

– Вряд ли они сумеют создать мне проблемы, – мотнула головой я, все еще переваривая сенсационные заявления нелюбимого преподавателя.

– Вряд ли, – согласился Лэнгли. – Но если вдруг, вы знаете, к кому обратиться. Впрочем, с таким вопросом вы можете обратиться к любому из присутствующих. Все они разделяют и поддерживают мои взгляды: Дар Магии первичен, а все прочее, включая длину родословной – вторично. Вот так, просто и без затей. Ну, идите, пообщайтесь, познакомьтесь, потанцуйте, – он покровительственно похлопал меня по плечу, – ваше дело молодое. А мы уж тут будем скрипеть по-стариковски.

Я не стала спорить и, поклонившись, отошла к Виктору. Прислушиваясь то к одной группке болтающих гостей, то к другой, я убедилась, что старик-артефактор не лгал. Здесь действительно собрались те, кто разделял его взгляды. И я понимала, что вполне могу причислить к ним и себя. «Магия превыше всего, – мысленно повторила я краем уха услышанную фразу и вспомнила Мери. – Вот уж правда. Ее Дар ни в какое сравнение не идет с недоталантами двух идиотов, оттачивавших на ней свое остроумие. И она явно заслуживает куда лучшего отношения и лучших перспектив. Как было бы хорошо, если бы в мире действительно руководствовались этим постулатом: «Магия превыше всего»…»

В остальном же вечер был скучным. Но, пожалуй, исключительно для меня. Ухлопав все свободное время на иномирные техники и изучение всего того, что Лира пропустила мимо ушей в прошлом году, я до сих пор не удосужилась прочесть купленную еще летом книгу по этикету. Поэтому большая часть велеречивых диалогов с завуалированными издевками и многозначительными взглядами была мне просто непонятна. Зато Виктор развлекался, судя по сверкающим удовлетворением глазам, вовсю, и уже ради этого стоило сюда прийти. «Что ж, задание чокнутого «высшего разума» не такое уж сложное. А временами даже приятное», – подумала я, с улыбкой наблюдая, как Виктор обламывает очередного высокородного тиса, вообразившего себя очень умным.

И тут, как всегда случается в романах, которые так любила прежняя Лира, распахнулась дверь. Все еще улыбаясь, я обернулась. Дюжий служитель волок за предплечье Дона, а тот, словно и не замечая своего плачевного положения, шарил взглядом по комнате. Почти сразу он нашел то, что искал. Точнее, кого. Больше медовые глаза от меня не отрывались, и мне сразу стало неуютно и зябко.

Коротко отчитав нарушившего правила студента, Лэнгли царственным жестом отослал парочку. Только когда чертова дверь снова захлопнулась, я отмерла и на мгновенье взглянула на ситуацию со стороны. Компания празднично одетых молодых людей с бокалами в руках. Виктор обнимает меня за талию. И все, включая одну дубовую очищающую, с насмешливыми улыбками смотрят, как профессор отчитывает парня, не удостоенного чести принадлежать к избранному обществу. Меня передернуло и, вывернувшись из рук Виктора с банальным «попудрить носик», я рванула к двери: «Надо найти этого идиота и объяснить, что я смеялась вовсе не над ним!»

В продуваемых всеми сквозняками коридорах административного корпуса мой порыв быстро угас. Ну, что я могла ему сказать? Очередное «Это не то, что ты думаешь?» И? А что дальше? Да и вообще. Почему я должна оправдываться?!

Дона нигде не было видно, и я, развернувшись на каблуках, отправилась обратно к Лэнгли. Еще только не хватало, чтоб меня саму кто-нибудь схватил за шиворот, как нарушительницу.

Разумеется, Дон нашелся, когда я окончательно раздумала его искать. Свернув по пути в туалет, я застыла перед входом из-за странных звуков. И правильно сделала. Слегка приоткрыв створку, я увидела, как парень, красный то ли от злости, то ли от боли колотит кулаками в кафельную стену. Я попятилась.

Обратно на вечеринку я шла, шаркая ногами, как столетняя старуха, и примерно с такой же скоростью. Скорее всего, не пошла бы совсем, но бросить Виктора мне совесть не позволила. И всю дорогу я спорила сама с собой. С одной стороны, Дон сам нарвался на неприятности, болтаясь после отбоя по Академии, и, вообразив, что над ним посмеялись, закатил истерику в туалете. И все. Я тут совершенно ни при чем. С другой стороны, что-то мне настойчиво подсказывало, что выбрался он из общаги исключительно из-за меня. Да и о причинах его бешенства догадаться было не сложно. Дело не в том, что над ним посмеялись. Уж на насмешки Дон наверняка умел не обращать внимания, с его-то горе-друзьями. Дело в том, что он вообразил, будто над ним посмеялась я.

Поймав себя на том, что близка к тому, чтобы тоже приласкать кулаком какую-нибудь стену, я усилием воли отогнала неприятные размышления. Еще не хватало испортить Виктору его триумф своей кислой физиономией. «А о Доне я подумаю, когда он снова попадется мне на глаза, – проворчала я про себя, открывая дверь покоев профессора Лэнгли. – Не велика птица, чтобы я забивала себе им голову!»

Но некое ощущение неправильности, несправедливости происходящего не отпускало меня до самого конца вечеринки. Да и потом, когда я уже лежала под одеялом в своей спальне, это чувство не давало мне уснуть. Хотя было еще что-то. Какая-то странность, которую я заметила, но не особо обратила внимание. А теперь она всплыла в памяти и маячила на границе сознания, как мрачная тень. Поздние гости Академии, большинство из которых давно вышли из возраста студентов. Разговоры, которым с благосклонной улыбкой внимал Лэнгли. Очень странные для аристократов, которые там собрались, разговоры… «Завтра… Все завтра… – подумала я, уже засыпая. – Завтра…»

Глава 12. Первые ростки прозрения

Но назавтра меня с новой силой закрутили обязанности предстоящей и учеба. А еще эксперименты с объединением некромантии и артефакторики. Мне хотелось всего и сразу, словно я торопилась жить. Или наверстывала упущенное.

Только сейчас я поняла, как напрягала необходимость вновь носить шкурку бесправной студентки, которую я успела перерасти еще в прошлой жизни. Теперь же, несмотря на возросшую в разы нагрузку, я снова чувствовала себя собой и не ощущала натирающую маску чужой личины ежечасно.

При таком плотном расписании неудивительно, что я с трудом выкраивала время для общения с друзьями. А уж про тех, кто не попадался на глаза, и вовсе благополучно забыла. Да, да… Я о Доне. Именно о нем я вспоминала лишь изредка, да и то глубоко за полночь, когда без сил валилась в постель, вдоволь наковырявшись уже в своей мастерской после очередного суматошного дня. Вспоминала и торжественно обещала себе, что уж завтра-то на занятиях я точно присмотрюсь, как у него дела.

Но «завтра», «послезавтра», «через неделю» все не наступали. Сам парень никак не привлекал моего внимания. Он перестал прогуливать лекции и хмуро следовал за Корве, молчаливо пропуская мимо ушей грубые шутки своих дружков. Каждый раз, когда мне приходилось раздавать задания или проводить какой-нибудь инструктаж, охотно скинутый на мои плечи Лерроем, он, не глядя мне в глаза, ставил свою подпись на листке ознакомления и уходил. И я снова клялась, что уж в следующий раз… Но и в следующий раз все повторялось.

Кончилось тем, что я и в самом деле поверила, будто парень переборол свою нездоровую тягу к Лире, то есть, ко мне, если таковая вообще когда-то существовала не только в моем воображении, и его жизнь сама собой изменилась к лучшему. Без моего активного участия, так сказать. Наивная я, да?

Степень собственной глупости я в конце концов ощутила в полной мере, но почти два года витала в облаках неведения. И мне это нравилось. Закончила лучшей студенткой второй год обучения. Летние каникулы провела в кругу семьи. И на третьем курсе крутилась как суслик в колесе, пытаясь поспеть везде и сразу, снова заработав уже привычное звание и гордый блеск в глазах отца.

Днем я, по сути, выполняла всю административную работу Лерроя, за что профессор не уставал меня нахваливать в самых восторженных выражениях. Однажды он даже договорился до того, что в будущем видит меня своей преемницей на посту преподавателя. От подобных перспектив мою впечатлительную тушку прошиб холодный пот. Может, я еще и не знала точно, чем буду заниматься после Академии, но то, что преподавание – не моя стезя, была уверена на все сто. Меня раздражали тупые студенты. И плевать, что я сама принадлежала к этой категории и многого, очень многого пока не знала. Важно то, что я буквально влюбилась в артефакторику, тонкую науку, граничащую с искусством. А они… В лучшем случае мои недавние однокашники могли, тупо следуя инструкции, сплести более-менее приличные чары. А ведь при небольшом желании можно было бы играть на струнах энергии целые симфонии. Но, нет. В массе своей на лекции приходило стадо баранов, доводившее меня до кое-как сдерживаемого бешенства своей непробиваемой тупостью. Кто из них смог бы оценить красоту сплетающихся энергетических сгустков? Осознать мягкую силу магии, незаметно впитывающуюся в кожу, пробирающуюся по венам и неотвратимо порабощающую волю и чувства? Никто! Они ничего этого не видели. Да и порывы мои не воспринимали совершенно или воспринимали превратно.

Даже Виктор и Тория, так и не оставившая свои мечты о всемирном заговоре со мной во главе, не понимали, что мною движет. Никто не вызывал у меня желания просто посидеть рядом с книгой в руках. Кроме, разве что, Дона. Вот кого я вспоминала, когда на меня накатывали редкие приступы меланхолии. И наши посиделки в библиотеке. Странно. Вроде каждый занимался тогда своим делом. Максимум, мы могли переброситься десятком фраз за весь день. А вот поди ж ты… Именно эти часы оставили у меня в памяти послевкусие некоего единения, что ли…

Но Дон теперь избегал моего общества, как последователь магии жизни некроманта, чем бесил меня не меньше, чем тупость студентов…

Итак, жизнь баловала меня, как могла. Первогодки уважительно обращалась ко мне «тиса Мэй» и шарахалась в коридорах. Друзья подшучивали и звали «Великая и Ужасная». Профессора хвалили и прочили в предстоящие Академии на будущий год… В общем, я почти забыла о том, что не так давно жила совсем в другом мире, где моей главной заповедью была настороженность и подозрительность, расслабилась. А зря.

Они подловили меня в парке. Они – это принц Алий и парочка его прихвостней. Будущий король ненавидел меня еще с тех пор, как я отказалась ехать на королевский прием в честь зимнего солнцеворота. Не рискуя связываться с очищающей, парень шипел ругательства и угрозы, каждый раз появляясь в Академии. Это происходило с такой регулярностью, что я давно перестала принимать его всерьез. Вот и попалась.

Увлекшись ростками пробившегося из-под снега роголиста, интересной магической травки, я не заметила, как меня окружили, и опомнилась только тогда, когда обнаружила свою тушку, крепко примотанную к дереву банальной веревкой.

Затылок пульсировал резкой болью. За шиворот стекало что-то теплое, скорее всего, кровь. Я даже задумываться не стала, чем меня приложили: каким-то заклятьем или одним из толстых сучьев, во множестве валявшихся вокруг. Какая теперь разница? Передо мной, картинно подкидывая на ладони мой магический перстень, расхаживал Алий. Чуть дальше мерзко хихикали его прихвостни. И больше никого в обозримом пространстве не наблюдалось. Я попробовала пошевелиться, но заклятые магией веревки среагировали на движение моментально, стянувшись так, что у меня потемнело в глазах. Тут до моих дубовых мозгов и дошло, что я качественно вляпалась.

Пока я размышляла над своим незавидным положением и пыталась придумать, как из него выбраться с наименьшими потерями, Алий пространно разглагольствовал о наглых подданных, забывших свое место. Я его почти не слушала, лихорадочно ощупывая мысленным взором свои путы, благо, иномирная книга давно научила меня подобному фокусу. Вот только ничего утешительного я не видела. Да, мне было знакомы эти чары.

Да, я могла их развеять, не пошевелив и пальцем. Но это означало продемонстрировать, что мне совершенно не нужен магический перстень, чтобы колдовать. А эту свою особенность я старательно скрывала: мои успехи и без того привлекали слишком много внимания. Если я еще начну совершать невозможные, по мнению местных, чудеса, то о спокойной жизни гарантированно можно будет забыть.

Да и избавиться от веревок еще не все. Ну, избавлюсь, а дальше что? Визжать и удирать, как без сомнения поступила бы любая другая девица в моем положении? Единственное, чего добьюсь, это очередной удар по голове. Мозги у меня, судя по идиотскому поведению, дубовые, а вот черепушка может оказаться и не такой крепкой.

– Ну, и что дальше? – хрипло проговорила я, перебив болтовню почти коронованного ублюдка.

– Вот об этом я и говорил, – недовольно скривился тот. – Воображают себя неприкосновенными без всяких на то оснований. Эта – яркий тому пример. Чернь рассказывает сказки об очищающих, а эта и рада стараться… Подобные зарвавшиеся особы не способны даже выслушать собеседника.

– Не знала, что принцы настолько плохие собеседники, что им приходится привязывать гостей к деревьям. Иначе разбегутся, да? – огрызнулась я. И тут же об этом пожалела. Алий походя бросил в мою сторону какое-то заклятье. Ощущение было такое, будто меня хлестнули поперек груди тяжелым кнутом.