Текст книги "Неудачница: перезагрузка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 9. Не время и не место
Смотрю на мужчину и не понимаю, что мне делать: проглотить свои обиды и остаться на ужин? Или гордо уйти, но обдумать его слова на досуге? А если я останусь – будет ли это означать, что я согласна с манерой его поведения? Ведь я не согласна.
– Мила. Пожалуйста, – Глеб смотрит на меня с просьбой в глазах, и я теряюсь…
Почему ему так важно, чтобы я осталась?..
– Хорошо, я останусь, – ужасаясь своему решению, говорю ему негромко, – Только, пожалуйста, давай больше не будем говорить о моём будущем?..
– Хорошо, – послушно соглашается Бондарёв.
Я возвращаюсь на кухню, достаю мясо из духовки, разрезаю его на куски, выкладываю на специальный поднос, несу его на стол, раскладываю порции по тарелкам, сажусь, ем.
Несколько минут тишины и негромкого поглощения еды.
Мы ни о чём не говорим.
Просто. Жуём.
Потрескивают зажжённые свечи. Изредка сталкиваются приборы с посудой, издавая неприятные, резкие звуки.
Глеб молчит.
А мои нервы натягиваются, как тетива перед спуском стрелы: и о чём нам говорить, кто мне скажет?.. Боже, неловко-то как… Смотрю на Бондарёва, но по его сосредоточенному на поглощении еды лицу, понимаю – ему также неловко, как и мне. Неужели единственная тема для обсуждения между нами двумя – это моё злосчастное будущее?
И больше нам поговорить не о чем?..
– Я так не могу, – отставляя бокал в сторону, неожиданно произносит Глеб.
– Ну, слава Богу! – облегчённо вырывается из меня.
– Что? – удивлённо переспрашивает Бондарёв.
– Нет-нет… я так, – мнусь, как школьница на первом свидании, – ты, кажется, что-то хотел сказать?..
– Да… я не могу так просто отпустить тебя в безвестность, – напряженно произносит Глеб, сосредоточенно глядя на свои пальцы, переплетённые в замок, – можешь считать, что я чувствую ответственность за тебя.
– А это так? – спрашиваю его.
Глеб поднимает на меня глаза и некоторое время просто смотрит.
На мой вопрос он не отвечает.
– Я не хочу, чтобы ты уходила из компании, – наконец, произносит он.
– Это вопрос решённый, – опускаю взгляд в свою тарелку, – давай не будем об этом.
Не хочу об этом говорить!
– Но почему? – допытывается Глеб, – Неужели тебе так не нравится работать на меня?
– Дело не в том, что мне нравится или не нравится – дело в том, что ты натворил, – резко вырывается из моего рта; закрываю рот, плотно смыкаю губы; затем всё-таки поднимаю взгляд на Бондарёва, – я предупреждала – не нужно нам об этом говорить…
– Ты презираешь меня? – Глеб смотрит мне прямо в глаза.
А я… не знаю. Уже – не знаю. Потому молчу.
– Презираешь, – невесело усмехается он и опускает взгляд на стол.
– Я думаю, что ты сам себя презираешь за это, – говорю негромко.
Глеб растягивает на губах какую-то странную, словно болезненную усмешку.
– Возможно, – только и произносит он.
Затем вновь поднимает на меня глаза; мы смотрим друг на друга и снова молчим.
И, чёрт возьми, мне его опять становится жалко…
– Что это? – лицо его напрягается, а в глазах появляется напряжение, – Ты что, сейчас… жалеешь меня?
– Ты хотел сделать больно другим, а в итоге сделал больно себе, – произношу тихо, невольно вспоминая детишек из детского дома, где проходила моя практика, – У нас в университете как-то была…
– Не нужно меня жалеть. И не нужно сравнивать меня с кем-то из твоего университета: я не один из твоих подопечных, – перебивая меня, сосредоточенно произносит Бондарёв, в глазах которого загорается какой-то нехороший огонь.
– У меня уже нет подопечных, – разводя руки в стороны, говорю с усталой улыбкой, – теперь у меня есть только ты и твоя компания…
– Меня. Не нужно. Жалеть, – по слогам произносит Бондарёв, в упор глядя на меня.
– Глеб, это нормально, признавать свои ошибки… – пытаюсь объяснить ему эту старую азбучную истину.
– Ты думаешь, что я страдаю от того, что сделал? – грубо перебивая меня, жестко произносит Бондарёв, – Так вот тебе честный ответ: не страдаю. И не жалею. Я получаю удовольствие от созерцания плодов своего труда. Мне приятно видеть, что всё, к чему я стремился, теперь находится в моих руках. И мне приятно знать, что те, кто когда-то хотели подчинить меня, теперь стали моими подчинёнными. Ты понимаешь это?.. Меня не нужно жалеть, мне не нужно сочувствовать! – цедит он, глядя на меня с какой-то странной злобой, – Я не этого от тебя хочу!
Ну, вот, наконец, и его прорвало…
– А чего хочешь? – сжав тканевую салфетку в руке и не глядя на Бондарёва, ровно спрашиваю.
– Ну, уж точно не жалости, – с язвительной усмешкой отзывается Бондарёв.
Спокойно поднимаюсь на ноги.
На этом наш славный ужин можно смело считать законченным.
– Сядь на место, – спокойно приказывает Глеб.
Усмехаюсь в ответ, качаю головой.
– Благодарю за еду. Было вкусно, – откидывая салфетку на стол, произношу; разворачиваюсь, иду в прихожую; слышу, как Глеб поднимается из-за стола и стремительно идёт ко мне, – Не нужно меня провожать, – резко разворачиваюсь к нему, встречаясь почти нос к носу, – я прекрасно знаю, где выход.
– Почему с тобой так сложно? – буквально цедит Бондарёв.
– Наверное, потому что ты вообще не умеешь ухаживать за женщинами, – предполагаю без эмоций.
– Мила, – Глеб хватает меня за руку, когда я вновь разворачиваюсь к выходу, и я не выдерживаю: звонкая пощёчина приходится ровнёхонько по центру синяка.
Глеб закрывает глаза и плотно смыкает челюсти.
Я вижу, как ему больно, но мне его не жалко. Уже не жалко.
– Мне противно оставаться с тобой в одном помещении, – говорю негромко. Затем всё-таки разворачиваюсь и иду в прихожую.
Снимаю полушубок с петли, быстро одеваюсь, застёгиваю сапоги, вспоминаю про сумку, обхожу Глеба, поднимаю её с дивана, пересекаю всё расстояние до входной двери так быстро, как только могу, поворачиваю ручку, переступаю порог и, уже оказавшись в коридоре, замечаю: Глеб всё ещё стоит на прежнем месте. Стоит, опустив голову… Сердце отчего-то сжимается, но я пересиливаю себя и захлопываю дверь.
Во всех смыслах этого выражения – и в буквальном, и в метафорическом.
Это даже странно, но я вдруг ощущаю свободу: свободу от всех невысказанных слов… Я чувствую лёгкость внутри себя!
Набираю номер такси, выхожу из дома…
Теперь он знает, что я о нём думаю. И это хорошо – может, будет меньше фантазировать на мой счёт.
Диктую адрес, иду к воротам…
Наконец-то все слова сказаны.
Все точки расставлены.
Останавливаюсь у дороги, жду машину…
Глеб должен был узнать, какое впечатление производит!
Он должен был, наконец, прозреть!
Должен был понять, что так нельзя поступать!
Чёрт!!!!!!!
…
Закрываю лицо руками.
…
Почему у меня больше не получается его презирать?!
…
У меня не осталось ни симпатии к нему, ни страха, ни азарта от ожидания очередной его реакции. На смену всему этому пришло понимание того, насколько он одинок. И насколько запутался в себе.
На смену всем чувствам пришла тупая и бесполезная жалость.
Боже, что со мной не так?!
– Мила, твой мозг окончательно отключился, – бормочу себе под нос, продолжая стоять с закрытыми глазами.
Звук подъехавшего такси отвлёк меня от отпевания своего мирно почившего рассудка, так что я взяла в руки то, что от меня осталось, и загрузила это в машину. Пока ехала, смотрела в одну точку – кажется, это был затылок водителя, но, хоть убей, я не могу вспомнить ни цвета волос, ни их, собственно, наличия: память моя отключилась вместе с рассудком и отправилась в отпуск до нового года… Когда добралась до своего дома (а как это происходило, я тоже почему-то не могу вспомнить), то завалилась на диван в одежде и некоторое время просто лежала. Потом поняла, что лежать неудобно, и перевернулась на спину.
Есть ли хоть один шанс, что то, что я испытываю сейчас – всего лишь мираж? Или я действительно прониклась теплыми чувствами к Бондарёву?.. К БОНДАРЁВУ!!! Я жалею его вместо того, чтобы презирать! Это что ж за сломанный мир такой?! Неужели мы все уже настолько испорченные, что откровенные недостатки начинаем воспринимать, как естественный фон человека?
Ведь Глеб ведёт себя по отношению ко мне, как последний засранец: он даже не напрягается смягчить тон, когда разрушает мои мечты! Он не скрывает, что получает удовольствие от того, что заставляет людей страдать! Он гад, грубиян и тиран!
Так почему я лежу и жалею его?!.
…
Переворачиваюсь на бок.
По-хорошему – бежать надо из этой компании и из общества Бондарёва. И в ближайшее время. Место работы и местное общество плохо влияют на меня: я становлюсь мягкотелой. Если бы я «двадцати дневной давности» узнала, что я «нынешняя» лежит и жалеет тирана, испортившего жизнь всех, кто его окружает, я бы дала самой себе затрещину и посоветовала обратиться к психиатру. Но к кому мне обратиться теперь?..
Достаю телефон из сумки, листаю контакты: телефон Лины маячит в исходящих рядом с телефоном Макса. Набираю фею. Она должна помочь. И она давно хотела со мной поговорить…
– Мила? – удивленно спрашивает та после пары долгих гудков.
– Привет, фея. Не хочешь выпить кофейку, поговорить по душам, поплакаться о недостатках вселенной?..
– Последним пунктом заинтриговала, – тут же отвечает Лина, – говори: где и когда?
– Прямо сейчас. Где угодно. Просто скажи, куда подъехать, – лёжа звездой на диване, отзываюсь в ответ.
– Мм… не уверена, что тебе понравится мой вариант… – отчего-то мнётся фея, а затем бодро заканчивает, – а, ты знаешь, это неважно! Главное, будь готова через десять минут – я сама заеду за тобой: продиктуй только адрес!
– Тебе нельзя садиться за руль, – звучит смутно знакомый голос рядом с трубкой.
– Не гунди! – отмахивается фея от кого-то, стоящего рядом, – Мила! Шли адрес смс-кой! Я пошла заводить машину! – и она сбрасывает вызов, вновь начиная препираться с незримым собеседником.
Смотрю на экран телефона. Недолго смотрю. Быстро набираю свой адрес, отправляю сообщение, встаю и иду к шкафу с одеждой – куда бы мы не поехали, но своё «офисное одеяние» я больше не хочу носить ни минуты! Пора отдохнуть от всего, что связано с Бондарёвым и его компанией: прошло всего три дня, а у меня полное ощущение, что я в ней уже месяц – и вообще никуда не уходила!
А ещё, пора напомнить самой себе, что я – свободная девушка, которая вполне может позволить себе поход в какое-нибудь приличное кафе, на ночь глядя! Никакой контракт не сковывает меня по рукам и ногам, никакие обязательства не заставляют сидеть в квартире.
Я! Свободна!
Так что быстренько натягиваю облегающие джинсы и модную кофточку, купленную феей ещё в мою бытность «девушкой Глеба», скрывающейся от своего парня и сбегающей на свидание к Бесову.
Волосы встряхиваю, наскоро обновляю макияж и впрыгиваю в удобную обувь; смотрю на себя в зеркало – не деловая дама, но и не бывшая студентка, выпускница университета. Что-то среднее с хорошим вкусом.
Для кафешки – самое то.
И я выпархиваю из своей квартиры, гонимая звуком пришедшего сообщения с текстом: «выходи».
Надеюсь, это будет славный вечер…
Когда я ныряю в машину феи – сразу начинаю подозревать неладное.
– Ну, мы сегодня развлечемся! – весело восклицает Лина и резко срывается с места.
Вот это я и имела ввиду.
– А куда мы едем?.. – с немного нервной улыбкой на губах, спрашиваю у неё.
– В одно заведение – ты там ещё не бывала, – словно предвкушая что-то, отзывается фея, затем опускает взгляд на сумку, из которой начинает мигать смартфон, возвещая о чьём-то звонке, и, уделяя дороге крайне мало внимания, достаёт телефон и принимает вызов, – Да? ДА?!?! Здорово! Ну, тогда встретимся там! Всё! Я еду! – она отключается и поворачивает голову ко мне, – Мы едем в клуб, детка!
– Ты так об этом говоришь, словно для тебя это когда-то было проблемой – выбраться в клуб, – замечаю невзначай.
– Ты не понимаешь! Сегодня закрытая тусовка! И один человек смог добиться нашего прохода… – она вдруг неожиданно замолкает и, покусывая губу, начинает смотреть на дорогу хитрым взглядом.
– Лиииин, – тяну я, предчувствуя что-то нехорошее.
– Здорово, что всё получилось, – только и отвечает та, в голосе которой вдруг появилось не только облегчение, но и какая-то теплота.
– Фея, ты меня запутала, – качаю головой и откидываюсь на сиденье.
Смысл гадать – если Лина совершенно точно не собирается выдавать подробности плана?
Вот только план этот очень быстро мне разонравился: как только машина феи остановилась на парковке самого известного, модного и дорогого клуба нашего города, открывшегося в канун нового года (то есть сегодня!).
– Лина, меня сюда не пропустят! Я в джинсах! – зашипела я, вцепившись в ремень безопасности, словно он мог спасти меня от попадания в это элитное заведение.
– Ну, во-первых, насколько я вижу, на тебе не просто «джинсы», а мой любимый бренд, который хороший фейс контроль узнает и придираться к нему не будет. А во-вторых, если я не ошибаюсь, ты сейчас одета в те вещи, которые я тебе покупала?
Это был вопрос с подвохом. Она прекрасно знала, что на мне вещи, купленные ею в Тот Самый День. Все вещи, включая и многострадальные джинсы.
– Да, – соглашаюсь, чувствуя себя капитаном Очевидность.
– Тогда тебя пустят везде, – только и отвечает фея, а затем сама отстёгивает мой ремень безопасности и поворачивается ко мне всем телом, – Хватит стесняться. Ты ведёшь себя глупо! Золушка не стыдилась своего статуса на балу принца – плясала себе в моднявом платье и даже не думала комплексовать по этому поводу. А ты уже давно не подрабатываешь прислугой, насколько я знаю. Так что смысл вести себя так, словно ты здесь случайно и даже более того – не имеешь права здесь находиться?!
Поджимаю губы и молча соглашаюсь.
С какой стати я отделила себя от целого пласта людей? Да, у меня нет их зарплаты, и квартиры-пентхауса тоже нет; моя одежда куплена для того, чтобы дурить окружающих, убеждая их в том, что я – девушка Бондарёва, а моя карьера закончится ровно через пять дней. Но это не значит, что я хуже кого-то из тех, что собрались сегодня в самом модном заведении города.
Не хуже и не лучше – просто другая.
Мне с ними кошельками не мериться, поэтому…
– Идём, – говорю решительно и вылезаю из машины.
– Вот это моя девочка, – отзывается Лина, выбираясь следом, и вот тут я замечаю, как её пошатывает.
– Лина, ты что, приехала ко мне… пьяная? – удивленно смотрю на неё, не веря своим глазам.
– Я выпила всего один бокал! И, поверь, повод был о-го-го – какой! Скоро поймёшь… – замечает фея с каким-то странным выражением лица и направляется ко входу.
Иду за ней; нас спокойно пропускают внутрь после того, как Лина называет свою фамилию, и вот мы оказываемся внутри…
– Нет времени всё разглядывать – нас уже ждут! – ворчит фея, отрывая меня от созерцания аутентичного дизайна интерьера, выполненного в английском стиле: это было что-то среднее между пабом, клубом и площадкой для арт-галереи – по-другому и не опишешь…
– Здесь здорово, – замечаю я, сдавая одежду в гардероб.
– А то! Только открылись, – фыркает Лина и берёт меня за руку, – Пошли скорей, они уже заняли столик.
– Они?
Этот вопрос остался без ответа.
– Сегодня здесь происходит очень важное событие, – начинает вещать Лина, пересекая зал-тире-танцпол, уже почти полностью забитый бродящим туда-сюда народом; музыка пока звучала приглушенно – основное мероприятие ещё не началось.
– В клубе? – переспрашиваю, отмечая, что не очень-то и отличаюсь от местных «львиц».
Хвала Богу – девушки в большинстве своём были в простой удобной и модной одежде.
Не в вечерних платьях!!!
– В принципе! – сверкает на меня очами Лина, когда я уже забываю, о чём шла речь, – Мы отмечаем… О! Так вот, где они упали! – резко переключается она и тащит меня к одному из угловых столиков, располагающихся прямо перед танцполом и сценой на небольшом возвышении – как и все столики в этой части зала.
Иду за Линой, поднимаюсь по трем ступенькам и останавливаюсь перед… Максом.
– Так это твой голос я услышала?.. – смотрю на него, не зная, радоваться мне или ждать подвоха.
Хотя…
Какой подвох, когда в деле Макс? Это не его история.
– Привет, Сиренушка. Рад, что ты пришла, – улыбается блондин и переводит взгляд на Лину; недовольный взгляд, – Ты могла отправить за ней такси.
– Не начинай! – поднимая руки наверх, останавливает его фея, – После одного бокала я ещё никого не убивала.
– Не зли меня, Лина, – Макс прикрывает глаза; его голос звучит спокойно, но почему-то у меня совсем не возникает желания спорить с ним…
– А ты перестань гундеть! – отмахивается от него та и разворачивается ко мне, – Правда он – зануда?
Жму плечами.
Я на стороне Макса.
– Давайте выпьем! – не сыскав поддержки своему заявлению в массах, быстро переводит тему Лина.
Блондин тут же начинает разливать шампанское по бокалам, словно лишь в этом простом действии он находил своё успокоение.
– А за что пьём? – спрашиваю на всякий случай: мои сомнения всё ещё при мне.
– Вначале – пьём, потом задаём вопросы, – изрекает Лина, получая свой бокал в руки.
Мы чокаемся, выпиваем.
– Сегодня славный день, – улыбается фея.
Смотрю на неё скептично. Это когда же он стал славным? Когда Бесов Глебу лицо разбил? Или, когда Лина высказала мне своё недовольство в кабинете Бондарёва? Или, когда… ну, об этом, предположим, они ещё не знают…
– Так что у вас за повод? – напоминаю о своём вопросе, ловлю на себе странный взгляд Макса.
– Сегодня день всемирного примирения, – отвечает он, и уголок его губ чуть приподнимается в усмешке.
– А поподробнее? – начинаю поощрять своё любопытство я.
– Ты знаешь, что этот клуб открылся только сегодня? А точнее, дата его официального открытия – завтрашний день, но сегодня здесь собрался весь «свет» клубной индустрии города для празднования грядущего нового года и лёгкой деловой деятельности, вроде разговоров с будущими партнёрами, составления планов на будущее, подведения итогов, обрисовки новых перспектив… – начинает рассуждать Макс, игнорируя мой прямой вопрос.
– А вы здесь каким боком? – удивляюсь я.
– Нас сюда пригласили, – улыбается Лина, – не сразу, конечно. Вначале мы все дружно пошли на мировую…
– Но пока эта страшная женщина ездила за тобой, я получил приглашение посетить данное мероприятие, – усмехается Макс, с вызовом глядя на Лину.
– Кто ещё тут страшная женщина? – тут же разъярилась та, – Если бы не я, об этом «мероприятии», – она особенно выделила голосом это слово, – и речи бы не пошло!
– Ну, конечно, моя хорошая. Ты всё устроила, – мгновенно соглашается Макс с теплой улыбкой на губах и искрами веселья в глазах.
– А с кем вы пошли на мировую? – хмурюсь я, отпивая из своего бокала, – Кто этот важный человек, что смог вам устроить свободный проход на закрытое мероприятие?
– Он, кстати, как раз отправился в бар за бутылкой хорошего виски, когда вы пришли, – продолжая улыбаться и при этом глядя, почему-то, в пол, отвечает блондин.
Я перевожу взгляд на Лину, но та смотрит куда-то мне за спину. Странно так смотрит…
Разворачиваюсь и встречаюсь глазами с Бесовым.
С Бесовым, одетым в чёрные брюки с черным кожаным ремнём и черную рубашку, расстёгнутую на несколько верхних пуговиц с закатанными до локтя рукавами.
Не «директор компании», но и не «рок-музыкант». Что-то среднее с идеальным вкусом.
Волосы всё также собраны на затылке в короткий хвост, на щеках – лёгкая небритость, в руках – бутылка дорогого виски.
– Он? – смотрю на него, не очень соображая, к кому конкретно обращаюсь.
– Ты? – также удивленно смотрит на меня Лёша; затем проходит к столу, ставит на него бутылку и разворачивается ко мне лицом, оказываясь буквально в полуметре от моего тела, – Не ожидал тебя здесь увидеть, – произносит ровным голосом, спокойно глядя мне в глаза.
Ого, кое-кто успел прийти в себя за это время.
– Это мой «плюс один», – с лёгкой улыбкой замечает Лина, пряча глаза в стакане.
– Так это вы здесь все… миритесь? – вырывается из меня раньше, чем я успеваю это отфильтровать.
– Миримся? – тут же переспрашивает Лёша и переводит на фею заинтересованный взгляд.
– Неудачное слово подобрала, – скрывая улыбку своим бокалом, негромко замечает та.
Взгляд Лёши из заинтересованного становится задумчивым.
– Глеб об этом не знает, верно? – всё также спокойно спрашивает он.
– Если вопрос стоит так – то да: мы не его посланники, – отвечает за Лину Макс, поза которого говорит о расслабленности и уверенности в себе друга Бондарёва, – но мы также, как и все, переживаем за обстановку в компании. Мы не акционеры и не директора, но мы посвятили себя своей работе и не хотим междоусобной войны, последствия которой будут весьма печальными для всех.
– Ты забыл добавить, что вы – верные соратники Глеба, – замечает Бесов, не скрывая надменной усмешки, появившейся на его губах.
Смотрю на него с легким удивлением. Впервые вижу такое выражение на его лице.
– Так и есть. И как верные соратники, а также – лучшие друзья, мы хотим, чтобы всё это закончилось. Все ваши разборки, все выяснения отношений – всё это слишком сильно влияет на позицию холдинга на мировом рынке. Цены на акции скачут с тех пор, как Глеб стал генеральным, а ваша открытая вражда привела к тому, что наши партнёры начали с опаской относиться к заключению договоров на следующий год, – ровно произносит Макс, глядя на Бесова прямо, но при этом не без лёгкой улыбки.
Всё это странно сочетается с тем, что ещё этим утром Лёша разбил лицо его лучшему другу.
Ничего не понимаю. Что у них здесь за игра ведётся?!
– Всё это я прекрасно осознаю. Именно поэтому мы с тобой общались вчера весь день; и именно поэтому в конце дня пришли к определённым соглашениям, – отвечает Бесов, не отрывая от Макса внимательного взгляда.
– Соглашениям, которые ты нарушил этим же утром, – замечает блондин и отпивает глоток из своего бокала.
Бесов смотрит на него некоторое время, затем откупоривает бутылку виски и наливает себе небольшую порцию в пустой стакан.
– Я думаю, мы оба понимаем, что спровоцировало нарушение вчерашних соглашений, – ровно произносит он, продолжая смотреть на Макса и только на Макса.
И вообще игнорируя меня.
– Как мужчина, я тебя понимаю, – золотоволосый Бог с четырнадцатого этажа спокойно смотрит в ответ, затем ненадолго переводит взгляд на меня… и вновь возвращает всё внимание Бесову, – но как твой партнёр по соглашению и как представитель компании перед нашими западными партнёрами – не понимаю и понять не могу.
Бесов отпивает из стакана и несколько секунд молчит, словно обдумывая свой ответ. У меня голова вжимается в плечи: я чувствую себя чёртовым яблоком раздора в райском саду, и это чувство мне совсем не нравится. Но я ничего не могу с ним поделать.
Не могу – пока чувствую свою вину перед всеми ними.
– Зачем ты позвал Милу? – наконец, спрашивает Лёша у блондина, продолжая меня игнорировать, – Это был твой план?
– Её позвала Лина, при мне. И я не стал спорить, – честно отвечает Макс, затем подходит к бутылке виски и плескает порцию себе в стакан, – С женщинами вообще трудно спорить, – он позволяет себе странную усмешку, которую почему-то поддерживает Бесов.
– Можешь не рассказывать, – отвечает он и переводит взгляд на Лину; а затем спрашивает уже другим – менее дружелюбным и абсолютно серьёзным голосом, – И чего ты хотела добиться?
– А что, ты бить будешь? – бесстрашно спрашивает Лина, глядя ему в глаза.
Я словно слышу недовольство Макса – в том, как он втягивает в себя воздух для вдоха, в том, как смотрит на свою подругу, в том, как сжимает стакан рукой.
– Я не бью женщин и детей, – растягивает улыбку Бесов. Совсем не дружелюбную улыбку.
– Тогда я могу сказать смело? – ничуть не устрашаясь, продолжает провоцировать его Лина.
– Конечно, можешь, – вежливо соглашается Бесов, глаза которого медленно наполняются холодом.
– Замечательно, – уже во весь рот улыбается фея, – Тогда вот тебе моё мнение, разрушитель: кулаками махать ты научился хорошо, а вот брать на себя ответственность за свои поступки – плохо. Решил вернуться в бизнес – прекрасно, вот только здесь проблемы решаются по-другому. Даже те проблемы, что не имеют отношения непосредственно к делопроизводству. Я не спорю, все мы периодически смешиваем работу и личное, поступок Глеба – тому примером. Но он ни на секунду не переставал думать о самой компании, когда отвоёвывал её у своего отца. Бизнес всегда был у него на первом месте: Глеб не уставал говорить, что тот не должен был пострадать из-за их междоусобицы. А вот тебе на компанию плевать. Ты молод, красив, талантлив, ты успешно продвигаешь свой клуб – слышала, там у тебя недавно закончился ремонт… Твоя группа набирает обороты в популярности, неделю назад ты попал на первую строку самых завидных женихов в светской хронике – у тебя всё отлично! Вот только твой приход в компанию ознаменовался началом военных действий среди директоров. Совет поделился на два лагеря – тебе это прекрасно известно. Как уже сказал Макс – цены на наши акции нестабильны, как никогда! А сегодня ты позволил себе просто недопустимое: ты ударил Глеба в лицо и лишил его возможности прийти на важную встречу, которая должна была состояться сегодня в шесть вечера, и над которой я работала несколько дней. Я уверена, ты не думал об этом, когда шёл в кабинет Глеба, но в этом-то вся и проблема! Ты импульсивен и эмоционален. А это – не те качества, что нужны в мире бизнеса. Здесь ценятся трудолюбие, целеустремленность и способность добиться своего. Подумай, почему я говорю тебе всё это в присутствии Милы, – странно заканчивает фея, с легкой презрительной усмешкой глядя на Бесова.
На некоторое время за нашим столиком – за который, к слову, никто так и не сел, – устанавливается тишина. А вот в клубе – напротив, музыка начинает звучать громче, народ начинает активно стекаться на танцпол, повсюду звучат хлопки от открывшегося шампанского…
– И какова цель твоей… речи? – произносит Бесов, умудрившись проигнорировать знак вопроса в своём предложении.
– Ты – интересный персонаж, Бесов. И ты однозначно интересный игрок, – Лина отставляет бокал на стол и смотрит ему прямо в глаза, – но пока ты не знаешь правил, или, что хуже, пока ты их игнорируешь – хорошей игры с тобой не получится.
Они некоторое время смотрят друг на друга, а затем к нашему столику подходит какой-то весёлый мужчина солидной внешности с бокалом в руках и, постучав рукой по спине Бесова, произносит:
– Лёша, тебя все ждут, – он обводит нашу компанию глазами, – Вы простите, я украду у вас этого человека ненадолго?
Почему-то его лицо мне кажется знакомым… Известный ведущий? Какой-то шоумен?..
– Да, конечно, – как-то механично отзывается Лёша и отходит от нашего столика, ведомый этим неизвестным куда-то в противоположную сторону зала.
– И это что, было «примирение»? – глядя в пол, негромко спрашиваю я.
Лина ничего не отвечает. Стоит молча.
Зато теперь становится совершенно очевидно, насколько она в данный момент была… не трезва.
– Да, кажется, для мирового соглашения ещё не время и не место… – философски изрекает блондин и пододвигает к себе бутылку виски.
