Текст книги "Умереть за Христа"

Автор книги: Анастасия Кольцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 7. Подвал Маньяка

Последним уроком была литература. Со скукой глядя то на крючконосую литераторшу, уже полчаса распространявшуюся о бессмертном гении Солженицына, то на курносого соседа Санька, рисующего красной гелиевой ручкой на руке татуху, Ксюха подумала: «А почему бы не заглянуть в подвал к Маньяку»?

– Солженицын был первым вестником демократии, – картавила тщедушная литераторша с маленькой головкой, покрытой реденькими волосами.

Девчонки говорили, что она слишком часто красилась «блондексом».

– Ну, опять про свою демократию, – скучающе протянул Санёк.

Литераторшу класс не любил.

Адресок Ксюха запомнила, благоразумной Аньки рядом не было, и, с трудом отсидев до конца урок литературы, Ксюхаа поехала в центр. Славика решила с собой не брать – какой экстрим, когда за спиной стоит шкафоподобный парниша с пудовыми кулаками. А вот когда одна – совсем другое дело.

Спускаясь в подвал по скрипящей скособоченной лестнице, да ещё в полной темноте, она вполне оценила «экстрим». Свет сотового телефона не мог разогнать мрак затхлого подвала, и Ксюха, всегда славившаяся безрассудством и бесстрашием, чувствовала, как трясутся коленки. Спустившись с лестницы, начала ощупывать стены, радуясь, что не подвернула ногу, или, чего хуже, не сломала шею.

К темноте Ксюха уже более-менее привыкла, так что путём ощупывания и разглядывания заключила, что находится в малюсеньком квадратном помещении с кирпичными стенами. Одну стену целиком занимала железная дверь. Ксюха нащупала ручку и замерла. С полминуты стояла, боясь шелохнуться, тревожно прислушиваясь к каждому своему вздоху и стуку сердца.

«Ну и дура ты, Ксения Владимировна, – подумала, наконец, она со злобой. – Даже Славик, даже этот Чокнутый из дома напротив, не труханули бы так! Конечно, если бы им пришло в голову сюда полезть. Ну ты чо, на одноклассниц своих становишься похожей, что ли? Ну, открой дверь, не куксись», – уговаривала себя Ксюха.

Было ужасно страшно, но Ксюха знала, что не может убежать, не зайдя за эту дверь. Иначе она потеряет всё уважение к себе. Ксюха зажмурилась и дёрнула ручку.

Дверь бесшумно отворилась. Раскрыв глаза, Ксюха с интересом поглядела в дверной проём. За ним было просторное тёмное помещение с неясными очертаниями труб на заднем плане. А на переднем… Сначала Ксюха подумала, что посередине комнаты сидит манекен, настолько фигура была неподвижной.

«Подожду немного. Если это человек, он, в конце концов, зашевелится», – промелькнула в Ксюхиной голове рациональная мысль. Но ожидание затянулось. Ксюха стояла как соляной столп, человек тоже признаков жизни не подавал. Ксюхе надоело, и она крикнула: «Эй, есть кто живой!?»

Протянулось долгое мгновение ожидания, и манекен ожил.

– А я думаю, кто это тут бродит, – отозвался он голосом Маньяка. – Включи свет, выключатель справа от тебя.

Ксюха щёлкнула выключателем, на сводчатом потолке зажглась лампочка. Подвальчик был довольно уютным – на трубу, разделяющую его на две половины, была положена длинная доска, сверху постелено одеяло с утятами, на котором и восседал Маньяк. При свете слабой лампочки он оказался небритым темноволосым парнем со взглядом тормоза и полосатым шарфом на шее.

– Вот ты придурок, – облегчённо вздохнула Ксюха. – Нельзя было сразу объявиться, нужно было меня пугать! – Ксюха почувствовала, что Маньяк совершенно безобиден, поэтому вернулась привычному хамоватому стилю общения. – Ни стыда, ни совести!

– Да я сам напугался, когда ты зашла, – начал оправдываться Маньяк. – Мало ли кто зайти может, вдруг это кто-то из местных жильцов?! А ты садись, – Маньяк подвинулся на уголок своего топчана, освобождая место на одеялке. – Хорошо, что пришла. Почему вы, кстати, вчера убежали? А-а, неважно, не рассказывай. Обычно я тут один сижу.

– А что это за знакомая к тебе приходит? – Ксюха присела возле Маньяка.

– Знакомая? Это Оксана. Она уборщицей работает, но говорит, что она психолог. А она никакой не психолог, потому что если я её не понимаю, она сразу орать начинает, и говорит, что я на голову больной…

– А это что, не так?

– Нет, я здоровый. Не похож разве?

– Да не очень как-то. А где ты раньше работал?

– О-о, – глаза Маньяка оживились, – я охранником работал. Тут такая история…

Взгляд Маньяка обрёл некое потустороннее выражение, и он начал бессвязную историю без начала и конца: «Мне нельзя возле Дома Советов ходить. Там часто бандиты собираются. Я когда охранником работал, мой начальник помогал бандитам, и он знал, что я не согласен. И тогда он натравил на меня бандитов. Они и сейчас за мной следят. Я ещё с девушкой расстался, потому что мой начальник ей сказал, что со мной общаться не надо. А другой мой начальник работал в ФСБ. И я стал ему помогать. За тобой теперь тоже бандиты будут следить, они узнают, что ты со мной общаешься…»

Ксюха с интересом глядела на Маньяка. «Ясно, что психически нездоровый, – думала она, вполуха слушая его бредовые фантазии. – А кто тогда здоровый? Я? А может, Анька? Про Чокнутого и вспоминать не буду. В любом случае, с психами интереснее. У них мышление нестандартное».

– Я тоже в ФСБ работаю, только ты не говори никому, это государственная тайна. Если узнают, что ты знаешь, тебя бандиты поймают…

– Скучная у тебя история, Маньяк, – Ксюха вскочила с одеялки и полезла за трубы ловить кошку, невесть откуда взявшуюся, молчаливую. – Откуда она здесь?

– И мой начальник, который в ФСБ работает, сказал моей девушке, чтобы она со мной опять встречалась…

– Эй, Маньяк, ты чо, оглох? – Ксюха вылезла из-за труб, после неудачной попытки поймать кошку. – Откуда она тут? Ты что ли притащил? Почему она не мяукает?

– А? Да, это я. Я её на кладбище нашёл, поэтому она такая неразговорчивая. – Так, на чём я остановился…

– Ты погоди, лучше я тебе свою историю расскажу. Знаешь, я переодетая принцесса. Джинсы на коленках рваные для маскировки, куртка грязная для той же цели. Мой батя-король конспирируется, живя в обыкновенной квартире, мама-королева торгует на рынке. Мы скрываемся, потому что в нашем государстве Оборвандии произошла бирюзовая революция и за нами охотятся….

– Я что, так неправдоподобно рассказываю? – Маньяк погрустнел.

– Да, ты хреново как-то заливаешь. Сам-то веришь в это?

– Да. Только я не врал, за мной и правда охотятся!

Ксюхе стало скучно. Она поднялась с одеяла, поправила ранец на спине.

– Прощай, Маньяк, надоело мне у тебя. Больно ты занудный.

– Уже уходишь? Плохо. Ко мне так редко приходят… Недели две назад ремонтники приходили, пришлось от них в углу за трубой прятаться, а кроме них никто. Ещё когда-нибудь придёшь?

– Не знаю, – пожала плечами Ксюха, и закрыла за собой железную дверь.

Поднялась по скрипучей лестнице, выглянула во двор. Вроде никого. Тихонько вылезла, и чуть не наткнулась на припаркованный рядом с дверью в подвал лиловый «пежо». Из окошка высунулся мордастый мужик: «Девушка, что вы там делали?»

– Кошек кормила! – крикнула Ксюха, на бегу прочитав на стене надпись «АСКЕТ». Кто это такой, интересно?

В автобусе было жарко. Ксюха расстегнула куртку, положила ранец на колени. Прикорнула маленько, проехала свою остановку, пришлось пешком обратно топать. Закурила Ксюха последнюю сигарету, бросила пустую пачку в ворох листьев, и, наслаждаясь осенью и согревающим изнутри дымом, медленно пошла домой.

Была любимая Ксюхина погода. Серое небо и ветер, качающий верхушки деревьев, воющий о чём-то грустном и свободном, сбивающий с ног, размётывающий мусор и грязные листья. Позвонил Славик, но Ксюха раздражённо нажала на красную кнопку – в такую погоду хотелось побыть одной. Хотелось просто идти вперёд, глазея за заборы частных домов и ни о чём не думать.

Не вышло.

С раздражением Ксюха услышала за спиной чьи-то приближающиеся шаги и заранее возненавидела этого придурка, помешавшего любоваться стихией. Придурок довольно быстро её догнал. Ксюха увидела развевающийся по ветру черный плащ, закинутую в небо сивую бошку, дурацкую улыбку… Это же Чокнутый собственной персоной! Как не признать!

– Чо лыбу давишь? – Ксюха была настроена весьма воинтсвенно. А Чокнутый ноль внимания – только взглянул мельком сверху вниз, поднял удивлённо тонкие брови, увидев сигарету, и всё. Даже улыбку дурацкую не убрал. «Да этот негодяй тоже погоде радуется! – с возмущением поняла Ксюха. – Он, типа, такой умный! Ну, посмотрим…»

Ксюха быстрее засеменила ногами, чтобы не отставать от длинноногого Чокнутого, и занялась делом. Для начала бросила в него окурком. Реакция нулевая.

– Ты чо, считаешь, если вырос шлагбаумом, людей можно не замечать?

– Не считаю.

– А в чем проблема? Остановись, поговори со мной.

– А нам разве есть о чём говорить?

– Да хотя бы о нас с тобой. Ведь это я тебе недавно звонила с предложением познакомиться.

– И зачем тебе со мной знакомиться?

– А запала на тебя. – Эта невозмутимость бесила Ксюху намного больше, чем самая отборная ругань, когда-либо произносимая в её адрес. – Я же так давно по тебе сохну, козёл безрогий, ублюдок паршивый! – Ксюха вспомнила слово, прочитанное на заборе, и решила, что оно тут вполне уместно. – Аскет недоделанный! Даже взглянуть на меня не хочешь. Жалко, да?

– Тебя жалко. Но не переживай, рано или поздно найдёшь себе парня, подходящего по возрасту.

– Какой жалостливый! Лучше для себя жалость прибереги, на тот случай, если побьют в тёмном переулке. А тебя скоро побьют, я уверена.

У Ксюхи сводило ноги от быстрой ходьбы, щёки пылали от гнева, и настроение было препаршивым. А этот Чокнутый идёт на своих ходулях, и всё у него прекрасно. Улыбается ещё, придурок. Улыбка очень даже ничего, кстати, красивая…

Ксюха видела, что все её слова как об стенку горох, и не знала, что делать. Поэтому просто начала закидывать Чокнутого самой отборной матерщиной, какую только знала (а знала её Ксюха немало). Так и дошли каждый до своего дома – Ксюха сквернословя и негодуя, а Чокнутый молча.

Забежав в квартиру и скинув куртку, Ксюха с удивлением обнаружила, что сестра дома, и что вид у неё до невозможности зарёванный. Оказывается, очередной подлец бросил Ленку.

– Не плачь, – успокаивала сестру Ксюха, – ну и что, что он тебя бросил? Ты себе другого найдёшь, хорошего.

Сёстры уселись, обнявшись, на диван, стали плакать вместе. Ленка, понятное дело, из-за подлеца, а Ксюха из-за Чокнутого. С ресниц текла тушь, Ксюха размазывала её ладошкой по лицу. Никто ещё так спокойно не реагировал на Ксюхины нападки, и ей было очень обидно.

Глава 8. Грязь

Шёл первый снег. Ксюха со Славиком курили на углу дома Чокнутого. В последнее время Славик под Ксюхиным влиянием совсем человеком стал – курить, выпивать начал. И совесть при его появлении не мучает, и прямая выгода наблюдается. Нет сигарет – у Славика попросить можно, выпить хочется – Славик всегда согласен, если есть на что.

Только в одном Ксюха была им недовольна. Слишком он мягкотелый, добродушный, даже ударить никого не может, хоть и боксёр. Недавно идут они со Славиком мимо Ксюхиной школы, а навстречу Лёха с Саньком. Санёк поздоровался, Лёха Ксюху проигнорировал, зато сказал что-то вполголоса Саньку на ухо и заржал. Наверняка насчёт Ксюхи.

– Дай ему по морде, – захлёбываясь от гнева прошипела Ксюха. – Да посильнее.

– За что? – удивился Славик. – Он же ничего плохого не сделал, к тому же намного слабее меня.

– Не спрашивай, а делай, что говорят, – процедила сквозь зубы Ксюха, но, наткнувшись на его упрямый взгляд, замолчала. Не всё сразу, не всё сразу…

– У тебя же в это время обычно тренировка? – невзначай проронила Ксюха, поймав на ладонь пушистую снежинку. Снежинка растаяла.

– Ну да, – опустил глаза Славик.

– Правильно, на кой ляд она тебе сдалась? Ещё успеешь потренить. А молодость только одна.

Ксюха сбила салатового цвета ноготком пепел с сигареты, надменно закинув голову, поглядела на затянутое серыми облаками небо. Ещё бы! Тут ради неё тренировки прогуливают. В конце безлюдного двора появилась знакомая долговязая фигура. Закинув голову, Чокнутый подставлял лицо хлопьям снега, размахивал руками, короче, как обычно, вёл себя неадекватно.

– Славик… Ты меня любишь?

– Люблю.

– Докажи. Если любишь – не побоишься дать по морде вон тому патлатому верзиле, – Ксюха кивнула на Чокнутого. – А если побоишься – значит, не любишь, и всё это время просто бессовестно врал.

– Ксюша, но как… Он же…

– Боишься? Ну да, он же тебя на целую голову выше!

– Не боюсь. Но бить ни за что – подло.

– Не любишь ты меня, Славик. А я-то думала…

На глаза наворачивались слёзы, настолько было обидно, что Чокнутый не получит по морде. А тот безмятежно шёл к своему подъезду, хоть и без дурацкой улыбки, но всё равно в чересчур хорошем настроении. Это было так неправильно, так несправедливо! Ксюха отвернулась.

И пропустила момент, когда Славик бросил сигарету и угрожающе двинулся в сторону Чокнутого.

Когда Ксюха снова обернулась, её цепной пёсик уже стоял перед этим долговязым придурком. Чокнутый хоть и был выше шкафоподобного Славика, но такой тощий, такой недокормленный, что Ксюха за Славика совсем не переживала. Правда, будь Чокнутый амбалом с гигантскими кулаками, Ксюха и тогда бы волноваться не стала. Беспокоило её только то, что в самый последний момент Славик сдрейфит и передумает.

Но нет. Славик оглянулся на Ксюху, поймал её ободряющий взгляд и заехал Чокнутому по морде пудовым кулаком. Раздался удивлённый вскрик – классный удар! Не зря тренер Славика зарплату получает. Хотя можно было конечно и посильнее.

Чокнутый весь как-то ссутулился, будто захотел стать меньше, прижал руку с намотанными на запястье бусами к разбитому носу. Сквозь тонкие пальцы закапала кровь, окрасив несколько падающих на лицо светлых прядей. «Алая. Значит, артериальная», – вспомнила Ксюха уроки биологии.

Чокнутый молча посмотрел Славику в глаза, сокрушённо покачал головой и медленно пошёл к подъезду, тяжело впечатывая ботинки в грязь. На Ксюху даже не взглянул.

«Какой он жалкий», – подумала она. А Славик… Остолбеневший как соляной столп под взглядом Чокнутого Славик пришёл в себя, и зачем-то кинулся вслед за долговязым. Тот уже возился с кодовым замком, всё так же прикрывая лицо рукой. Когда Славик подскочил, Чокнутый повернулся к нему, рука, набиравшая циферки, опустилась.

«Что Славику нужно? – Ксюха начала нервничать. – Он там что, добить его решил? Вот же маньячила». Но действия бойфренда Ксюха растолковала неверно.

– Прости меня. – Славик виновато взглянул на Чокнутого и опустил голову.

Чокнутый одобряюще поглядел на него через растопыренные пальцы прижатой к лицу руки своими солнечно-карими глазами и улыбнулся.

– Я на тебя не злюсь.

– Спасибо. – Славик поднял свои небесно-голубые глаза, Ксюхе показалось, что в них блеснули слезы.

– Не благодари. Лучше подумай о том, чего ты действительно хочешь. Сам хочешь.

– Хорошо, – мотнул головой Славик. Казалось, он трудом сдерживается, чтобы не разреветься. – Можно я пойду?

– Конечно, иди.

Чокнутый наконец-то взглянул на Ксюху – не с ненавистью, не с осуждением, а сочувствующе. И от этого взгляда ей стало не по себе.

Набрав код, он опустил руку от лица и неловко зашёл в подъезд. Только когда тяжёлая дверь тихо затворилась, Славик медленно пошёл от подъезда, глядя вперёд невидящим взглядом.

– Ты чего как зомби? – поинтересовалась Ксюха, скользнув взглядом по кровавому отпечатку на двери Чокнутого и помахала рукой у Славика перед носом.

– А ничего. Теперь довольна?

Ксюха никогда ещё не видела, как Славик злится, и ей стало как-то не по себе.

– Ты чо психуешь, я не понимаю? Ничего такого не случилось. Ну, дал ты Чокнутому по морде, ну и чо?

– Ничего. Только я после этого уважать себя больше не могу. И тебя тоже. Единственный среди нас нормальный – это тот парень, которого ты Чокнутым называешь. Мне нужно было раньше понять, а я дурак, не хотел, придумывал тебе разные оправдания… Не надо нам больше с тобой общаться, Ксюша. – Славик сделал шаг назад.

– Но почему? – Ксюха чувствовала, что теряет над Славиком власть, и пыталась её вернуть. – Неужели из-за этого глупого эпизода, этой ошибки, ты меня бросишь? Это жестоко! Неужели твои слова ничего не стоили? Ведь ты же говорил, что любишь меня! – Ксюха судорожно припоминала все подходящие фразы из слезливых сериалов, которые так часто смотрела Ленка.

– Люблю. А ухожу не только из-за этого эпизода, как ты говоришь. До того, как мы с тобой познакомились, я не пил, не курил, тренировки не прогуливал. А ты на меня плохо влияешь. Если ты мне что-то говоришь, я не могу отказаться. Знаешь, – голос Славика задрожал, – если ты пообещаешь, что изменишься, я останусь…

– В смысле, изменюсь? – Ксюха с насмешкой посмотрела на Славика. И зачем она его столько времени мучила? Больше месяца…

– Ну, завяжешь с выпивкой, курить бросишь, постараешься к людям человечнее относиться…

«В принципе, почему бы не пообещать, – подумала Ксюха, глядя на переминающегося с ноги на ногу Славика. – Сёдня пообещаю, завтра он опять станет спокойным, и всё по-старому пойдёт. Хотя, зачем ему жизнь портить? Пускай ведёт здоровый образ жизни, ходит на тренировки и прочей ерундой занимается. У него своя жизнь, зачем я в неё лезу?»

Вспомнилась фраза, вычитанная где-то в интернете: «От недостатка собственного счастья мы лезем в чужую жизнь…» Мда. Толку от него всё равно никакого, даже по морде дать нормально не сумел, нафига он мне такой нужен? И твёрдым голосом Ксюха сказала: «Я никогда не изменюсь».

– Прощай. – Славик полез в карман, порылся в нем. Протянул Ксюхе зажигалку и пачку сигарет.

– Пока, – вздохнула Ксюха, засовывая своё добро в куртку.

Славик развернулся и, не оглядываясь, пошёл прочь.

Теплело. Снег падал и сразу таял. Ещё каких-то полчаса лежал чистым белым покрывалом, а теперь – просто грязь. Ксюха решила, что не комплексуя наденет на прогулку с одноклассниками резиновые сапоги.

Глава 9. Ты не смотришься с сигаретой

Расставшись с голубоглазым Славиком, Ксюха мало чего потеряла. В тот же день вредный Славик заменился шнырём Лёхой, тоже, кстати, голубоглазым. И жизнь пошла так же, что и со Славиком, только еще лучше – Ксюха разводила Лёху на пиво и сигареты, а тот терпеливо это сносил. Только в отличие от Славика не строил из себя правильного, а воспринимал такое отношение как должное. Покладисто себя вёл, боясь, что Ксюху вновь посетит бзик, и пошлёт она его куда подальше.

Да, Ксюха любила держать около себя людей послушных, смиренных. Конечно, Санёк, сосед Ксюхин по парте, куда интереснее Лёхи, да и авторитетнее в разы, ну и что с того? Зато у Санька на всё своё мнение, он терпеть не может, когда ему указывают, а значит, в парни Ксюхе не годится.

В седьмом классе они как-то попытались встречаться, пару дней выясняли, кто будет в отношениях главным, так и не выяснили, поэтому решили расстаться. Классные кореши на дороге не валяются и уж явно будут поважнее недолгосрочных «отношенек».

Чокнутого Ксюха долго не встречала, но из надёжного источника по имени Шома знала, что долговязый долго ходил с распухшим носом.

– И кто этого дурака обидел? – недоумевал Шома. – Узнал бы, дал бы по морде, чесслово! А он молчит, не колется, кто его так. Добрый лопух, чего уж говорить.

«И чего он меня не выдал? – недоумевала Ксюха. – Ведь я ему каждый день после того случая на нервы действовала! У него аж в привычку вошло телефон под вечер выключать. Номерок, кстати, так и не сменил…»

– Да уж, правда, добрый лопух, – согласилась Ксюха.

Чокнутого она встретила дня через два после разговора с Шомой, когда в одиночестве шла со школы. Видите ли, Лёше нужно срочно домой, даже проводить некогда. Родаки важнее неё, Ксюхи.

Ксюха закурила последнюю сигарету из тех, что у Лёхи позаимствовала, огляделась по сторонам – порядок, никого из одноклассников не видно, и включила на телефоне грустную попсовую песню. Эта песня была из тех, что слушали Ленка и одноклассницы, а слушать ванильные бабские сопли Ксюха считала ниже своего достоинства – она же не слабачка какая-то. Она с пацанами общается, от репа тащится… А от слезливых любовных песенок только когда никто не видит.

«Знаешь ли ты-ы, вдоль ночных доро-ог…» – понеслось по осенней улице. Наушники у Ксюхи сломались, новые пока не купила, поэтому слышно её было издалека. Наверняка и Чокнутый, идущий в сторону остановки услышал.

«У него что, универ во вторую смену?» – подумала Ксюха, выпустила ноздрями сигаретный дым и быстренько выключила попсовую песенку, порочащую её репутацию суровой оторвы. Не хотелось встречаться глазами с Чокнутым, не хотелось, чтобы он вообще её заметил, поэтому Ксюха свесила на лицо растрёпанные патлы и сделала вид, что безумно поглощена обхождением лужи.

– Ты не смотришься с сигаретой.

Эта фраза прозвучала так неожиданно, что Ксюха не нашла, что сказать. Надо нахамить поскорей, ляпнуть что-нибудь по типу «Вашего мнения не спрашивали» или похлеще что-нибудь… Но почему-то Ксюха промолчала.

А когда, наконец, решилась, Чокнутый был уже далеко. Кричать ему Ксюха не стала, только долго недоумевающе глядела вослед, пуская дым вниз. Ветер развевал его чёрный плащ, длинные светлые волосы, и Ксюха подумала, что будь она художником, непременно нарисовала бы его на фоне восхода.