Текст книги "Прикосновение к невозможному (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

 
Часть вторая
 

Винсент

 

1870 год

Италия, озеро Аверно, резиденция Магистра
 

– Не понимаю, как он тут живет. Такая глушь! Я бы умер со скуки. Ни развлечений тебе, ни девочек. Интересно, когда он сойдет с ума?

 
Рафаэль не нуждался в собеседнике – иногда мне казалось, что он может разговаривать даже с зеркалом, просто ему важно осознавать, что напротив него кто-то есть. Вот и сейчас он говорил сам с собой, пытаясь понять, почему Магистр поселился на Аверно, и каково ему тут «без девочек». Говорил уже минут двадцать, не замолкая и не интересуясь тем, слушаю я или нет. А я, в свою очередь, кивал и делал вид, что внимаю. Лошади устали, и мы пустили их шагом: при учете такого темпа до резиденции оставалось около часа.
Мы ехали к Магистру каждый по своим делам. Я – по его личной просьбе, он хотел со мной что-то обсудить. Рафаэль – по своей инициативе, ему нужно было решить какую-то проблему из огромного списка проблем, которые приходится ежедневно решать Судьям. Его общество меня не утомляло и не раздражало: конечно, я бы предпочел, чтобы он молчал, но это было невозможно, а поэтому слушал вполуха. Рафаэль же каждый раз подчеркивал, как интересно ему путешествовать со мной – «ведь с тобой, Винсент, всегда есть, о чем поговорить». Может, так оно и было, но вряд ли я смог бы сделать ему ответный комплимент. У меня о нем уже давно сложилось мнение, которое умещалось в короткое слово «придурок».
 

– Думаю, он сам стремился поселиться подальше от людей, – ответил я. – И не могу сказать, что я его не понимаю. Теперь ему почти не требуется еда, а с возрастом хочется покоя.

 
Рафаэль перехватил поводья и, приподнявшись в седле, посмотрел вдаль.
 

– Сейчас он опять будет мне втирать свой бред насчет подруги, – продолжил он. – Дай ему волю – он весь Орден переженит, включая Великого Аримана, а потом примется за Хранителей. Причем сам больше пяти тысяч лет кукует в одиночестве. Может, у него другие предпочтения, а мы и не знаем?

– Может, это его сознательный выбор, а мы об этом и не думаем?

– Да брось, Винсент. Ты говоришь так, будто и забыл, как он чертову кучу веков выедал тебе мозг чайной ложкой и толкал высокопарные речи о священном долге карателя: найти кого-то и насоздавать кучу детишек. «Каждый из вас может занять мое место в будущем», – передразнил Рафаэль Магистра «в образе». Получилось у него очень похоже, и я не удержался от улыбки. – «А кто займет вашеместо, если у вас не будет наследников?».

 
Мы преодолели очередной отрезок пути и начали спуск в долину.
 

– Его обязанности не оставляют ему времени для того, чтобы даже думать о подруге, – возобновил я диалог.

– Кто знает, кто знает, – загадочно покачал головой Рафаэль. – Вообще, у нас как-то ходили слухи о том, что он приглядел себе кого-то из старших карателей, но не решается сделать предложение.

– Кого? – удивился я.

– Ну… – Он выдержал паузу – скорее, для привлечения внимания, а не потому, что задумался. – По правде говоря, мы думали, что это Луноликая Ве…

 
Заметив мой взгляд, он осекся.
 

– Извини, я не подумал.

– Надо же, какойсюрприз! У меня хорошо получается делать вид, что мы познакомились вчера?

– Ладно, ладно, Винсент. Я не хотел тебе напоминать. Знаешь, что? Давай помолчим.

 
Я не ответил, и Рафаэль сделал вывод, что его предложение принято. Если до этого мое настроение оставляло желать лучшего, то теперь, после упоминания о Весте, оно испортилось окончательно. Я в очередной раз подумал о том, что Великая Тьма, наверное, решила расквитаться со мной не только за уже совершенные ошибки, но и за часть последующих. Сначала она отобрала у всех нас Весту, а потом – Дану. На этот раз, отобрала у меня. И, если нас с Вестой разделила смерть, то с Даной – короткая фраза Магистра «ты свободна». Вот и все. Никаких трагедий. Точнее, одна трагедия. Личная. Моя.
Не знаю, радовался ли я за нее так, как остальные. Наверное, да, ведь о таком подарке мечтает каждый из нас. Думала ли она в тот момент о двух веках, которые мы провели рядом? Что бы там ни было, между мной и свободой она выбрала свободу. Я до сих пор помнил ее последний взгляд… и не сказал бы, что в нем было сожаление. Великая Тьма знает, когда я перестану думать о ней и видеть ее во сне, и перестану ли. И больше всего мне хотелось, чтобы кто-то взял меня за руку и наконец-то вывел на воздух и на свет. Потому что сейчас я чувствовал себя так, будто живу под землей и не могу выбраться.
 
 
Магистр оставил Рафаэля предвкушать выедание мозга чайной ложкой и толкание высокопарных речей о священном долге карателя и принял меня первым. Он, как всегда, сидел за столом, заваленным книгами и письмами. Часть последних забрал Киллиан, с которым мы столкнулись в дверях, но успели разве что перекинуться парой слов, так как он очень спешил.
 

– Добрый вечер, Винсент. Садись.

 
Почти всегда он просил минутку для того, чтобы закончить начатое дело, но теперь отложил в сторону недописанное письмо и сцепил пальцы, внимательно глядя на меня.
 

– Добрый вечер, господин Магистр.

– Как ты?

 
Прямо-таки беседа по душам, только романтического полумрака не хватает.
 

– У меня все в порядке.

– А теперь скажи мне правду.

 
Нет, не романтического, а тюремногополумрака, потому что это похоже на допрос.
 

– У меня все в порядке, господин Магистр.

– Киллиан другого мнения. Он видит тебя чаще, чем я. Великий Ариман, если можно так выразиться, тоже озабочен тем, что с тобой происходит, пусть он и не высказывает это вслух. А теперь и я вижу, что у тебя не все гладко. Мы знакомы уже очень давно, Винсент, и я знаю, как ты ведешь себя в те моменты, когда твое душевное состояние оставляет желать лучшего. Можно работать сутками, неделями и годами, но это не избавит тебя от проблем. Ты не откажешься, если я предложу тебе отдохнуть?

 
Я поднял на него глаза и заметил, что он продолжает неотрывно смотреть на меня. В какой-то момент мне показалось, что я физически ощущаю его в своей голове. Какое же это все-таки неприятное чувство: когда кто-то читает твои мысли, а ты не можешь их скрыть.
 

– Не уверен, что я могу позволить себе такую роскошь, господин Магистр. – Я помолчал и добавил: – Не уверен, что Орденможет позволить себе такую роскошь. О моих обязанностях Хранителя я уже не говорю.

 
Довольный тем, что не получил категоричный отказ, Магистр откинулся в кресле и улыбнулся.
 

– Это не должно занимать твои мысли, Винсент. Я хочу, чтобы ты отдохнул. Уверен, мы справимся без тебя.

 
Истинный смысл этой фразы был следующим: Киллиану придется бегать еще быстрее.
 

– Будь по-вашему.

– Можешь уехать куда угодно. Только, пожалуйста, сообщи мне о своем местонахождении. Я пришлю к тебе Киллиана, чтобы он осведомился, как у тебя дела.

– Спасибо, господин Магистр.

 
Он пару раз кивнул и снова взял недописанное письмо.
 

– Удачи, Винсент. Если Рафаэль никуда не ушел, будь добр, позови ко мне этого шалопая. Великая Тьма знает, что за трагедия у него случилась на этот раз.

 
Авирона
1875 год
Ливан, Темный Храм, Темная Библиотека
Я с коротким вздохом закрыла законченный том. Я сделала все, что планировала на этот этап работы, и теперь могла перевести дыхание, немного отдохнуть, почитать или на пару дней отправиться к морю. Люблю море и скучаю по нему. Но пока нужно было сообщить Киллиану, что он может забрать Историю и прочитать ее на предмет замечаний. Но все это потом. Ни с чем не сравнится чувство, когда ты ставишь точку в труде, над которым работала не одно десятилетие.
Главный Хранитель нарисовался на пороге моего кабинета (если его можно было так назвать) весьма неожиданно. Он был обеспокоен и хмур.
 

– Хранительница. Великий просил тебя зайти к нему, когда ты закончишь.

 
Мне не нужно было спрашивать, о ком сейчас идет речь. Единственным существом, кого Хранители называли Великий искренне и с должным уважением, был Ариман. Никто не знал, что именно связывает его с Библиотекой и Хранителями, хотя существовал устойчивый слух, что он приложил руку к ее созданию. Вполне правдоподобно, но прямых вопросов Ариману я не задавала, зная, что он все равно мне не ответит.
Главный слегка склонил голову в знак уважения и исчез. У нас установились теплые, если можно так сказать, говоря про взаимодействие с этими существами, отношения. Мы работали вместе, развивали Библиотеку и Темное знание. Даже к Винсенту он проникся чем-то, похожим на уважение, когда каратель находился в этих стенах. Мысль о старшем карателе заставила меня нахмуриться. Я перевела дыхание и поднялась с места.
Раз уж Ариман хочет меня видеть и счел нужным сообщить об этом столь серьезно, нельзя заставлять его долго ждать. Я не знаю, что стряслось на этот раз и с чем мне придется иметь дело, но это действительно может быть все, что угодно. Ариман совершенно непредсказуем. Не скажу, чтобы я его боялась, но и привыкнуть к контакту с ним за долгие четыре тысячи лет так и не смогла.
Великий сидел за столом и читал. Как всегда, в черной мантии, с зачесанными назад длинными волосами и безразличным лицом. Я видела его тонкие руки, лежащие на обложке приподнятой над столом книги, внимательный взгляд. Судя по всему, то, что было написано, вызывало у него интерес. Я замерла на пороге, не зная, что сказать. Отвлекать его совершенно не хотелось. Я будто получила возможность внимательно его рассмотреть. В Библиотеке я только ощущала его присутствие, но никогда не тратила время на то, чтобы подолгу смотреть на него. Но сейчас…
В нем приковывало внимание все. Каждая черта. Но в особенности – глаза. Сейчас темно-серые, свинцовые, очень внимательные. Я никогда не могла заглянуть в них и увидеть то, что спрятано за ними. Он не позволял. Никому не позволял. Хотя иногда мне казалось, что он выделяет меня среди всех. Потом я думала, что он просто ищет способы воздействия на меня. Так, чтобы я делала все, что ему нужно, и сама этого хотела. Я коротко усмехнулась своей мысли и замерла – глаза Аримана смотрели мне в лицо. Их цвет медленно изменился на светло-серебряный. Это я на него так влияю? О чем он думает?
Он улыбнулся и отложил книгу. Улыбнулся? Ариман?
 

– Садись, Авирона. Я знаю, ты закончила.

– Да, Великий, – выдохнула я, опускаясь в кресло напротив него. – Только что.

– Что скажешь?

 
В смысле что скажу? О работе? О жизни? О том, что я не знаю, что дальше, но чувствую, что делаю не все? Ариман наклонил голову набок, его глаза вспыхнули таинственным, но слишком холодным огнем.
 

– Закончен один из важных этапов, Великий, – отозвалась я, почему-то глядя на его слегка улыбающиеся губы. Мысли унеслись куда-то в непозволительную даль.

– И как ты оцениваешь этот этап? – Ариман не сводил с меня глаз, игнорируя то, что, возможно, я слегка покраснела и думала совсем о другом. Почему-то сегодня его общество действовало на меня совсем не так, как я привыкла. Может, дело в том, что я не погружена в работу, и открыта для общения? Его глаза сияли расплавленным серебром, лицо оставалось строгим, а губы безучастно улыбались.

– Мы с Винсентом начали дело, которое нужно закончить!

 
Я разозлилась. Нам не дали довести начатое до конца, и я не понимала, почему. Вернее, понимала, но… Упоминание имени Винсента изменило атмосферу в кабинете. Ариман посерьезнел, хотя в его глазах появилось… понимание и смешинки. Какую игру он затеял? Я представила, как он повторяет про себя это мое «мы с Винсентом» – и вспыхнула. Хотя с чего? Каратель сейчас свободен…
 

– Всему свое время, Авирона, – мягко сказал он. – Вы с Винсентом торопите события. Раньше я замечал такое только за ним. Теперь, увы, еще и за тобой.

 
Пинок пинку рознь. Сейчас мне стало откровенно стыдно. Ариман откинулся на спинку кресла, видимо, довольный произведенным эффектом. Я мучительно смотрела на собственные руки, не понимая, кем же я себя чувствую. Смущение – вот верное слово, которое могло бы описать мое состояние. Смущение. Какой абсурд!
Ариман продолжил, удивляя меня еще больше. Обычно он говорил мало. И никогда не задавал вопросов, не несущих в себе серьезной смысловой нагрузки. Сейчас наш разговор больше походил на светскую беседу, что ставило меня в тупик. Я чувствовала подвох, но не могла понять, в чем он. И что еще выдаст это существо. Его взгляд снова изменился. Он стал серьезным и даже немного грустным.
 

– Ты проделала огромную работу. Долгое время Библиотека развивалась за счет твоих сил. Я считаю, тебе нужно отдохнуть. Что думаешь?

– Да, я хотела пару дней провести подальше от книг и выбросить все из головы.

 
Ариман сложил пальцы рук, поставив локти на столешницу.
 

– Ты не поняла. Я освобождаю тебя от обязанностей Хранителя Библиотеки. Ты свободна, Авирона.

– Ты шутишь?..

 
Я осеклась, прикоснувшись пальцами к губам. Я забыла про этикет и рамки. Меня затопил первобытный ужас. Ариман смотрел строго. От него не укрылось то, что я опустила традиционное «Великий», разом переступив черту. Но в его глазах я увидела ответ совсем на другой вопрос… Он не шутил.
 
 
Киллиан
1875 год
Италия, озеро Аверно, резиденция Магистра
Авиэль с измученным видом откинулся на спинку кресла. Еще минута – и он поднимет руки в жесте абсолютной беспомощности и заявит, что ничего больше делать не будет, пока не поест или не поспит. Но через некоторое время он усилием воли заставил себя снова уткнуться в манускрипт. Его завалили отчетами, идеями, фактами, просьбами, желаниями – все как всегда. Мне оставалось лишь надеяться, что не придется снова вытаскивать его из завала документов, где он умудряется просто утонуть. С другой стороны, я не знал того, кто не утонул бы.
Я отнял у него одну из бумаг и пробежал ее глазами. Ежемесячное письмо Амирхана а-ля «у нас все хорошо». Никаких особых случаев, никаких проблем. И так в большинстве округов. Хотя бы Судьи работали хорошо. Не все и не всегда, но как тенденция… Брат схватился за голову и закрыл глаза.
 

– Хорошо хоть образовательная реформа закончилась, – пробормотал он, отшвырнув от себя какую-то бумагу. – Эта парочка взорвала мою голову. Лучше бы меня на солнце выставили!

– Солнце сейчас тебе ничего не сделает.

 
Авиэль поморщился.
 

– Все равно неприятно, Киллиан.

 
Я помолчал, вспоминая, что чувствовал при встрече с солнечными лучами. Вряд ли это можно было назвать приятным времяпрепровождением, и решил сменить тему, вернув ее к делам.
 

– То, что изменили, нужно было поменять уже давно. Мы же обговаривали это с тобой. Винсент и Авирона молодцы.

– Ты умудряешься так доброжелательно о нем отзываться…

 
Я взглянул на брата. Очередной крюк от основной темы разговора. Когда Авиэль не хотел обсуждать что-то, делать это его не мог заставить никто, даже Ариман.
 

– Винсент мой друг.

– Я знаю. И это… занимательно. Если принять во внимание… Она сейчас свободна, брат.

– Черта с два я поведусь на твои разговоры, – притворно рассмеялся я, с тоской отметив предательское тепло, затопившее сердце, стоило вспомнить о Дане.

 
Авиэль периодически напоминал мне, что я обязан обзавестись подругой. Мол, мне уже больше пяти тысяч лет, а я все один. Но после гибели… Не хочу об этом вспоминать. Я не видел никого рядом с собой. Никто не мог бы вынести меня в быту. Ни с кем я не хотел делить время. Но Дана… Она отличалась от всех, кого я знал в Ордене. Она была особенной. И, черт побери… конечно, она могла свести с ума кого угодно, но что-то мне подсказывало, что мы видим не всю Дану, а какую-то ее часть. И что при правильном к ней подходе она раскроется, заиграет всеми гранями. И мы поймем, что и в ней есть глубина. Не бездонность. Но женская, роковая, сводящая с ума глубина. Я безумно хотел прикоснуться к этой Дане, которая спала где-то внутри. По сути, при всей простоте подхода никто так и не смог пока подобрать к ней именно тот ключик, который откроет потайную дверцу.
Никто. Даже Винсент. Она расцвела с ним, бесспорно. Но я чувствовал какое-то внутреннее напряжение, всегда остававшееся в них обоих. Они вроде бы идеально дополняли друг друга хотя бы потому, что были диаметрально противоположными. А с другой стороны, мне казалось, что они совершенно не подходят друг другу. Или просто во мне говорило что-то еще…
Но она любила Винсента. Очень любила. А на дороге у друга я не встану никогда. Никогда не понимал людей, готовых предать дружбу ради… да ради чего угодно. Предать человека или существо, которое тебе доверяет, отнять у него то, что ему дорого, чтобы выкинуть при случае. Для чего? Даже если я и на самом деле ее люблю, я никогда не позволю этому чувству взять верх над собой. Дана сейчас свободна. Но… Я не знаю, что будет дальше.
Авиэль усмехнулся, покачав головой. Он никогда не читал моих мыслей, хотя, вероятно, мог, но всегда знал, о чем я думаю. Его тревога за меня была искренней и глубокой. И в то же время он прекрасно понимал, что если у меня кто-нибудь появится, я не смогу помогать ему с той же интенсивностью, что и сейчас.
 

– Я знаю твой следующий аргумент, – проговорил Магистр. – Ты скажешь, что я тоже один. Поэтому тебе совершенно необязательно связывать свою жизнь с кем-то.

 
Я покачал головой.
 

– Я помню, что ты любишь эту тему, Авиэль. Но ты не хуже меня понимаешь, что не все так просто.

 
Магистр отвел глаза. Да. Он очень хорошо понимал, о чем говорит. Я почти физически ощутил его внутреннюю, загнанную в самый дальний уголок души боль. Он никогда не позволял себе произносить имя. Он не позволял себе обсуждать это с кем бы то ни было. Но я чувствовал, как ему тяжело. Особенно в условиях, когда он вынужден держать лицо.
Всего три существа знали Авиэля таким, какой он есть: я, Авирона и Ариман. С остальными он контактировал в определенных условиях и с определенной целью. Они видели перед собой Магистра. Абсолютно закрытого, пресекающего любые попытки проникнуть в его личное пространство, отчужденного, властного и порой очень усталого. Или же видели его причуды, когда Авиэлю было скучно или весело. При этом того Авиэля, которого знали мы трое, не понимал никто. Возможно, мое мнение не стоит учитывать, но я считал, что нет еще того существа, которое смогло бы заменить моего брата на должности Магистра. Я вообще смутно представлял, как он выносит все, что на него сваливается.
 

-Авиэль! Ты знал это?!

 
Авирона влетела в кабинет. Плащ свалился с ее плеч на пол, но она не обратила внимания на такой пустяк. Она поставила руки на бумаги и заставила вампира поднять на нее глаза. Я подобрал плащ и бросил его в кресло.
 

– Здравствуй, Авирона, – проговорил я, пытаясь отвлечь Хранительницу от Магистра, ошарашенного ее появлением. Мы никогда не видели ее в таком состоянии. Перевозбужденная, взъерошенная, неудержимая. Всегда она была спокойной и размеренной, предельно вежливой, но сейчас… Она отмахнулась от меня, не отрывая глаз от Авиэля. Многое бы я сейчас отдал, чтобы взглянуть на их выражение!

– Знал…что? – ровным тоном спросил брат. Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.

– Ариман снял с меня обязанности Хранителя, – еле слышно ответила она.

– ЧТО?!

 
Я вскочил с места. Авиэль, казалось, проснулся. По меньшей мере, он резко выпрямился и посмотрел на «гостью» совершенно другими глазами. Этот вопрос мы произнесли, вернее, выкрикнули, одновременно. Авирона посмотрела на Магистра, потом на меня и без сил опустилась в свободное кресло, отбросив плащ в сторону. Он снова оказался на полу.
 

– Видимо, никто из вас не знал, – произнесла она с горестным видом, прикрыв глаза и судорожно переплетя пальцы рук.

 
Авиэль, наконец, оторвался от своего кресла. Он присел перед Авироной и заглянул ей в глаза, взяв ее за руки. Я молча поднял плащ и вернулся к своему месту. Я был ошарашен. Какого черта Армиан нам ничего не сказал?!
 

– Расскажи, что произошло, Авирона? – проговорил Магистр, не меняя своего положения. Я даже залюбовался. Абсолютно светлый, с платиновыми волосами, утонченный и холодный Авиэль и черноволосая, ослепительно красивая Авирона. И что они, идиоты, столько времени сходят с ума, терзаясь от невозможной любви к кому-то там, когда могли бы быть вместе? Хотя… Авирона не приняла бы предложения даже в том случае, если бы Магистр его сделал.

 
Но смотрелись рядом они все равно потрясающе.
 

– Я не знаю. Он вызвал меня к себе… – Ее голос срывался и дрожал. Было странно видеть Авирону, которую я знал с момента ее появления в Ордене, в таком состоянии, когда до слез остается одна мысль. – Спросил про результат работы. А потом сказал, что мне пора отдохнуть.

– Тебе действительно пора отдохнуть, дорогая, – мягко проговорил Магистр, убирая с ее лица разметавшиеся пряди волос. Ох, и Авиэль способен на нежность и поддержку.

– И ты тоже так считаешь, Киллиан? – Бывшая Хранительница, а сейчас свободная от всех обязательств сумасшедше красивая женщина смотрела мне в глаза. Она была очень бледной и расстроенной и при этом – она была в ярости.

– Что ты отлично работала? Да. – Я попытался уклониться от ответа. Что я считал? Что я не понимаю, что здесь происходит, и зачем Ариман отпустил ее.

– Я не об этом… Куда мне идти?

– Авирона, ты должна быть счастлива, – проговорил Авиэль. – Многие мечтают оказаться на твоем месте.

– Я не хотела свободы! – прорычала она. – Кто хотел, тот получил. Не надо далеко идти за примером, Авиэль. Я никогда не хотела! Меня ведь даже в Орден не примут… Не смотри на меня так! Без согласия Аримана ты не имеешь право на такое решение. Да и какой смысл? Я не хочу в Орден. Я хочу в Библиотеку!

 
Ее пассаж в сторону освобожденной от всех обязательств перед Орденом Даны резанул меня так, будто сама Дана появилась сейчас в кабинете и посмотрела мне в глаза.
Авиэль встал, отпустив ее руки, и присел на край стола.
 

– Никто не гонит тебя. Ты можешь остаться здесь. Или вернуться в Библиотеку.

– Но не в тайный отдел, – прошептала она.

 
Авирона встала, повернулась к нему спиной, еле сдерживая слезы. Да, в тайный отдел теперь доступ был только у меня и у Винсента. Какая ирония судьбы. И тот факт, что Авирона, по сути, создала то, что мы считаем тайным отделом, ничего не менял. Хранители не имели права впустить ее без разрешения Аримана. А, насколько я понял, Ариман такое разрешение давать не планировал. Жестоко.
 

– В этом моя жизнь. Ты понимаешь? – Она обращалась сразу к обоим. Авиэль помрачнел, задумавшись.

 
Бывшая Хранительница посмотрела на меня, ища поддержки. Мы работали вместе долгих четыре тысячи лет. Она помогала мне, я помогал ей. Сейчас мне сложно было представить, что такое Темная Библиотека без Авироны, которая уже стала ее частью. Ее любили Хранители, ее любил я, в ней было все. Она обладала абсолютным знанием, которое сумела, пусть не полностью, но достаточно полно передать Винсенту. И все. Только мы трое, Ариман – и Хранители. Я понимаю, почему Дана получила свободу. Я понимаю, почему Авирону отпустили из Ордена в свое время. Но я не понимаю, зачем Ариман поступает с ней так жестоко сейчас.
Я встал и привлек ее к себе, мягко поглаживая по волосам. Дружеский жест, вызванный целым букетом эмоций. Она была мне дорога. Я помнил ее еще смертной… Она была очень невысокого роста, маленькая, хрупкая. Но ее слабость даже я видел впервые. Я смотрел на брата поверх ее головы. Авиэль развел руками. Он не мог ничем помочь. Она была права – решение о принятии в Орден всегда согласовывалось с Ариманом. А открыть ей доступ в Библиотеку без него не мог никто. Она имела право там работать, но не могла приступить к продолжению того, что начали они с Винсентом. Теперь – не могла. Честно говоря, это не было плохо. Магистр и так сходил с ума от нагрузки. И в этом отношении все складывалось верно. Хода продолжению реформ дано не было. А она вряд ли смогла бы просто сидеть и писать или возиться со старинными свитками…
Но видеть ее слезы было невыносимо. Она спрятала лицо у меня на груди и замерла, пытаясь успокоиться. Я чувствовал ее состояние.
 

– Авирона.

 
Авиэль сложил руки на груди и хитро прищурился. Она отстранилась, бросив на меня благодарный взгляд синих глаз. И повернулась к Магистру.
 

– Да?

– Я думаю, прямо сейчас ты действительно должна отдохнуть и подумать. А потом… Свежий воздух. Тишина… Родная душа. Ты понимаешь, о чем я?

 
Она вспыхнула.
 

– Ты издеваешься надо мной, Авиэль?

– Совсем нет. Я не имею над тобой никакой власти. Просто дружеский совет. И даже если Ариман оторвет мне за него голову – ты вольна расслабиться и отдохнуть, не правда ли? Я считаю, заслужила.

 
Она рассмеялась и подобрала плащ.
 

– Я могу заходить к вам, господа?

 
Я кивнул. Авиэль усмехнулся, неопределенно поведя плечами.
 

– Когда угодно, дорогая.

 
Она покачала головой и ушла. Скорее всего, направилась в покои, которые Авиэль всегда держал для нее. Я опустился в кресло. Взял бокал с коньяком, оставленный на подносе заботливой служанкой. Алкоголь на нас не действовал, но иногда хотелось почувствовать его вкус.
 

– Только не говори, что ты отправил ее к Винсенту, брат.

 
Магистр рассмеялся, потирая руки.
 

– Каратель нужен мне здесь. Живой и в сознании. От него мало толку после… ты знаешь, после чего. К тому же, а вдруг?

– Ариман тебя не…

– Если бы он хотел повлиять на ситуацию, он бы на нее повлиял, Киллиан, – холодно перебил Магистр. – К тому же меня беспокоит две вещи: ты и Дана. И будущее Авироны. Ей действительно плохо. Ни ты, ни я ей помочь не можем. Даже если очень захотим. В любом случае, это будет не та помощь, которая ей нужна. Мы можем дать ей возможность перевести дыхание, привыкнуть к мысли, что она больше не зависит ни от каких институтов. Но… не более того. А Винсент может. Он может вдохнуть в нее жизнь. А она в свою очередь вернет ему желание жить и работать. Напомнит, что у него есть выход, есть существа, которые его любят. Есть дочь, в конце концов. К тому же. Я уверен, Ариман знает, что делать. И вероятность того, что в этой ситуации она поедет к Винсенту, просчитана не только мной и тобой. Она и сама об этом думала. Между ними не было… отношений. Но они были очень близки. Мы оба видели это. Они не одно десятилетие провели вдвоем, не отвлекаясь на внешний мир. И им никто был не нужен.

 
Я покачал бокал, смотря на просвет благородную игру красок напитка. Удивляло, как чудесно он светился, будто согревая…
 

– Не знаю, я не читал ее мысли. Ты всерьез думаешь, что она и Винсент… Она и Винсент?! Этот твердолобый упрямец и не менее упрямая Авирона? Да если они сойдутся, они поселятся в Библиотеке!

– Может, этого и хочет Ариман? – подмигнул мне Авиэль.

 
Я нахмурился.
 

– Ты все-таки уверен, что Ариман не способен на чувства?

– Отнюдь, Киллиан. Но я думаю, что он всегда ставит интересы Ордена выше собственных. Кстати. Насчет интересов Ордена. Через пару дней тебе нужно будет попасть в Париж… Заодно навестишь Дану.

 
Авирона
1875 год
Швейцария, Женевское озеро
Если и есть на земле Рай, то он расположен здесь. Здесь, где синие воды озера касаются самих гор. Здесь, где тишина, свет и покой разлиты щедрой рукой природы, где ни одна живая душа не посмеет нарушить твое уединение. Меня тянуло сюда непреодолимо.
Мне нужно было подумать. Найти в себе силы, чтобы признаться в чем-то, чтобы решиться на то, к чему я уже почти была готова. Только страх… опасение, что тебя не поймут, не примут. Это не был страх одиночества. Это было что-то настолько сокровенное, что просто не существовало слов для описания, для того, чтобы проговорить, почувствовать смыслы на вкус и, наконец, понять, что же происходит. Расставить все по местам. Вернуть себя в прошлое, оттуда сорваться в будущее. Но не терять крылья, а иметь опору, прочную, серьезную опору, на которую можно встать. И просто подумать.
Что-то рушилось и менялось. Но впервые мои ощущения относились не к внешнему миру. Впервые что-то менялось во мне самой. Почти четыре тысячи лет назад я осталась одна. Почти четыре тысячи лет я училась выживать и учила других. Я прошла путь от карателя к Хранителю Библиотеки. И вот сейчас меня освободили от последнего груза долга перед Темным Знанием. Ариман дал мне свободу. Я больше не являлась Хранителем Библиотеки, я отдала все, что требовалось от меня, Ордену и Великой Тьме. Пришло время ощущать по-новому. А мне казалось, что я вернулась на четыре тысячи лет назад. В тот день, когда мой создатель отпустил меня, и я осталась совсем одна. В ту пору еще не было существ, которые бы помогли мне жить первое время без НЕГО.
Я помнила все, чему он меня учил. Но была вынуждена делать выбор. Каждый день… Жалею себя. Бред.
У меня не было с собой вещей. Мне они были ни к чему. Лишь маленькая сумка с необходимыми для «человеческой» жизни документами. Но здесь не нужно было «держать» лицо. Здесь можно было расслабиться. Прохладная погода не привлекала людей к воде. А я не чувствовала холода. Если бы могла, я бы плакала. От бессилия и одиночества. От собственной слабости и осознания этой слабости. От того, что я проделала огромный путь только для того, чтобы увидеть горы и воду.
Солнце медленно клонилось к западу, окрашивая воды и обещая долгую безветренную ночь. Одну из тех ночей, когда грешно оставаться в одиночестве. Я ослабила шнуровку платья (порой мечтаю о нарядах женщин Эллады или Древнего Египта) и откинулась назад. Высокая трава была мягкой и ароматной. Небо завораживало бесконечностью и обещанием. Боль отступала. Сомнения отступали.
Я не просто так сюда приехала. Хотя еще не знала, чего на самом деле жду от этого вечера. Все было слишком зыбким. Линии судьбы слишком спутанными, а ощущения слишком обманчивыми. Я закрыла глаза, и перед мысленным образом возникло лицо мужчины. Смуглая кожа, каре-зеленые внимательные холодные глаза бессмертного существа. Благородные, четкие черты лица, прорисованные рукой Великой Тьмы. Упрямая складка чувственных, но аккуратных губ. Эти губы редко улыбались. Сейчас эти губы улыбались еще реже. Лицо, не изменившееся почти за две тысячи лет. Только ставшее еще более холодным и отрешенным. Темные волосы, длиннее, чем принято сейчас. Всегда одна длина – на пару сантиметров выше линии плеча. Зачесанные назад, прямые. Я часто боролась с искушением запустить в них руку…
Зачем? Зачем мы так часто ограничиваем себя, ждем, храним для кого-то? Бессмертное существо не имеет права на ошибку при выборе партнера. Те, кто в Ордене, знают, что судьбой им уготован один единственный шанс, и они не могут его упустить. Я была вне Ордена. Уже давно с меня сняли все ограничения. И последние – всего несколько дней назад.
Я ощутила, как изменилась атмосфера. Я слышала неслышные человеческому уху, легкие, стремительные и одновременно неуверенные шаги существа, услышавшего призыв. У меня еще было несколько мгновений, чтобы подумать. Чтобы взвесить свое решение, осознать свое желание увидеть его. Увидеть именно его. Почему?
Все просто. Он единственный, кроме Аримана и братьев-вампиров, кто был способен меня понять. Кто был способен увидеть мой внутренний мир и разделить со мной эту бездну, этот ад. Впустить меня в свой собственный ад, спрятанный за грудной клеткой. Услышать то, что невозможно услышать, если ты не умеешь слушать так, как мы.
Наверное, я понимаю, как чувствует себя человек, потерявший все, запутавшийся в себе и своей жизни. Но одно дело, когда у тебя есть максимум сто лет, а другое, когда ты прожила уже несколько тысячелетий. Сейчас мне нужно было плечо. Мне нужен был глоток свежего воздуха. Мне нужно было понимание.
Винсент молча опустился рядом со мной на траву. Он пришел, только почувствовав мое присутствие. Удивленный. Чуть-чуть смущенный. Иногда я в нем видела мальчишку. А порой он казался мудрым и древним существом. В нем было что-то необычное. Возможно, именно так проявляет себя любовь Создателя. Глубинная, вековечная любовь к своему творению, наделяющая его необычной силой, необычной властью, необычной судьбой. Этот каратель уже успел наломать дров. И возможно, еще набьет себе шишек в будущем. Но пока…
Он смотрел во тьму озера, не решаясь нарушить молчание. Мы могли бы открыть друг другу разум, но что-то останавливало меня. Проснулось необычное ощущение собственной слабости. Я была старше его в два раза, сильнее во многом, но рядом с ним я могла ощутить себя слабой женщиной.
 

– Здравствуй, каратель Винсент, – наконец, проговорила я, не спеша подниматься я земли. Он сидел рядом, краем глаза я видела его профиль и руки, небрежно лежавшие на согнутых в коленях ногах. – У тебя много вопросов. Задавай, если хочешь.