Текст книги "Ночь, когда она умерла (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава одиннадцатая
Лорена

2010

Треверберг

В извращенной логике человеческого существования есть что-то захватывающее. Казалось бы, в двадцать первом веке, в современном мире, полном облегчающих жизнь изобретений, человек может уделить немного внимания себе, своей душе и своей судьбе. В древние времена людям не нужно было принимать дорогостоящих лекарств. Если они заболевали, то обращались к природе, и она лечила их. Они были частью природы и не отрицали этого, наоборот – они видели в этом смысл существования. То же самое можно сказать и о душе, и о судьбе. Люди верили в сверхъестественное, не считая его таковым. Они верили в силу амулетов, в магию, в заклинания, в целительную силу трав и камней. Теперь, спустя столетия, люди даже не думают о том, чтобы обратиться к своим корням. Они забивают свою жизнь и свой разум чем угодно – радио, телевизором, новостями, походами по магазинам. Разве кто-то из нас может просидеть двенадцать часов без движения, сосредоточившись на одном объекте? Только те, кто до сих пор не потерял связь с природой. А в целом человечество, шагнув вперед в техническом плане, сделало не один и не два шага назад в духовном развитии.

Знаю, что вы сейчас скажете. Но ведь именно в наши дни так популярны и нетрадиционная медицина, и йога, и медитация, и восточные религии. Все говорят о карме и о целительстве, увлекаются рунами и картами Таро, болтают о духовном просветлении и важности саморазвития. Так почему же большинство этих людей до сих пор не достигли высшего счастья? Ответ прост. Если человек не научится ползать, он никогда не научится ходить. Люди пытаются начать бегать, не научившись ползать. Они принимают законы судьбы только тогда, когда им это удобно. Но им и в голову не приходит, что судьба имеет бесчисленное количество нитей, и для того, чтобы познать их, требуются годы. Наша основная проблема – отсутствие терпения. Мы ориентированы на быстрый результат. Быстро разогретая еда в микроволновой печи. Быстро замороженный лед. Быстро приготовляемые продукты. Быстрая прибыль. Быстрая езда.

Современная жизнь идет слишком быстро, и человек привыкает к этому. Ему хочется достигнуть просветления уже через месяц, через полгода, через год. И он не понимает, что основной кармический закон, о котором столько трещат, каждый раз возвращает их к точке старта по одной простой причине – только тот, кто обладает терпением и выдержкой, тот, кто может победить самого себя, станет хозяином своей жизни. Людям рассказывают о переселении душ, о том, как диагностировать и очищать свое кармическое поле. Но никто не говорит о кармических уроках, и, самое главное – о том, что эти уроки нельзя оставлять без внимания. Поэтому мы раз за разом подходим к одной и той же ситуации. Иногда замечаем цикличность, но списываем все на «грязную» карму. Разумеется. Нас ведь этому учили.

Изольда Паттерсон пришла ко мне в выходной, под вечер. В такое время я не принимала клиентов – несмотря на то, что я работала дома, у меня было право на выходные. Проводила я их так же, как подавляющее большинство жителей Треверберга – отправлялась развлекаться. Скопившаяся за неделю энергия требовала выхода, и большое скопление людей подходило для этой цели лучше всего. Изольда могла не застать меня – на часах было семь вечера, и дома я задержалась только потому, что мне не терпелось дошить новое платье. Одна из моих подруг уже раз пять позвонила мне, задавая один и тот же вопрос – собираюсь ли я выходить?

– Добрый вечер, – сказала я, пропуская гостью в квартиру. – Вы не промокли?

– Спасибо, все в порядке.

Изольда сняла перчатки, повернулась ко мне и сказала мне два предложения, которые я слышала от двух третей своих клиентов:

– Не подумайте, что я верю в эту мистическую чушь, но мне не с кем поговорить, кроме вас. Мне показалось, что вам можно доверять.

– Мы обязательно поговорим, но не стойте в дверях. Я могу предложить вам кофе?

– Если можно, что-нибудь покрепче. Я бы не отказалась от стакана виски.

Когда я вернулась с двумя стаканами, Изольда сидела в кресле в гостиной и изучала картины.

– У вас очень мило, – похвалила она. – Такая светлая и уютная квартира. Почему-то я думала о другой обстановке.

– Темная пещера, котел с зельем и гирлянды из сушеных мышей? – рассмеялась я.

Она смущенно улыбнулась.

– Нет, что вы. Скорее, что-то, похожее… на комнаты гадалок из кино.

– Я люблю светлые квартиры.

Изольда перебирала в руках стакан с виски.

– Я совершенно запуталась, – наконец, начала она. – И понятия не имею, что делать…

Я покачала головой, делая ей знак замолчать.

– Знаю, мисс Паттерсон. Я видела это еще в тот раз, когда мы с вами встретились в доме Франчески.

Она подняла на меня глаза.

– Видели?

– Да. Но объяснение мое покажется вам мистической чушью, а поэтому оставим подробности и сосредоточимся на деле.

– Надеюсь, я не обидела вас? Просто я далека от всего этого.

Я поставила свой стакан на стол.

– Вы не дальше от этого, чем я и остальные люди на этой планете. Вопрос в том, как мы это воспринимаем. Итак, мисс Паттерсон, я буду говорить, а вы поправите меня, если что-то будет неправильно. Вам везет во всем, кроме одного – вы не можете встретить мужчину, с которым вам было бы хорошо. Вы относитесь к тому типу женщин, которых недалекие люди называют «роковыми».

Изольда кивнула, не нарушая молчания.

– Сейчас в вашей жизни есть трое мужчин. С одним вы живете, хотя были бы рады, если бы все было иначе. Второму принадлежит ваше тело. А третий отличается от всех мужчин, которых вы встречали раньше. И вы были бы не против отдать ему свое сердце. Проблема заключается в том, что вы не можете выбрать одного из них.

– Так и есть. – Изольда сделала глоток виски. – Не хочу спрашивать о том, откуда вам это известно…

– И не нужно, мисс Паттерсон, потому что это не имеет отношения к делу. Я хочу объяснить вам кое-что. Есть два типа человеческой судьбы. Первый тип – наиболее часто встречающийся. Это закрытая судьба, то есть, полная предопределенность. Можно предсказать все, что произойдет в жизни человека – конечно, с учетом погрешностей, роковых разворотов и других помех, которые создают ответвления на карте судьбы. Второй тип, достаточно редкий – это открытая судьба. В этом случае невозможно предсказать, как будет развиваться жизнь человека. У меня большой опыт в составлении карт судьбы, и я вижу основные нити, если можно так выразиться, невооруженным глазом. Когда я попыталась просмотреть вашу судьбу во время нашей первой встречи, у меня ничего не получилось. Вы принадлежите к группе людей с открытой судьбой.

Изольда рассматривала свои ногти. Она уже поняла, что вопросов задавать не стоит – ответы на них будут еще более странными, чем то, что она услышала до этого.

– В обычной жизни, – продолжила я, – люди с открытой и закрытой судьбами не отличаются друг от друга – самостоятельно просчитать свою судьбу могут лишь единицы, для этого нужны особые способности. Так что на вас это никак не отразится, просто мне будет труднее вам помочь. Вопрос в том, чем вы готовы пожертвовать ради этого выбора, мисс Паттерсон. Если бы передо мной сидела другая женщина, я бы смогла сказать, что она может ждать от своего будущего. Вашего будущего я не вижу, поэтому, может статься, вам нужно будет пожертвовать многим.

Изольда вздохнула.

– Я так устала, мисс Мэдисон, – заговорила она после паузы. – Я хочу, чтобы это закончилось. Неужели я за свою жизнь не заслужила ни минуты женского счастья? Почему домохозяйки в грязных фартуках с улыбкой встречают любимых мужей, а я не имею право на то, чтобы быть счастливой? Ради счастья можно пожертвовать всем…

– Всем? – переспросила я. Скорее, для себя – я была уверена в том, что услышу утвердительный ответ.

– Всем, – кивнула Изольда.

– Подождите минутку.

В шкатулке с амулетами царил бардак. Я не так часто открывала ее, и теперь в очередной раз прокляла себя за забывчивость – давно следовало навести там порядок и выбросить пару ненужных вещей, а также кое-что туда добавить. Порывшись в амулетах, я достала нужный и вернулась в гостиную.

Изольда рассматривала крошечную чашу, вырезанную из камня и подвешенную на бархатный шнурок.

– Эту вещь вы должны будете носить с собой в течение дня и класть под подушку ночью, – объяснила я. – Этот амулет собирает вашу энергию – сознательную днем и бессознательную ночью. Попробуйте сжать его в ладони.

Она послушно сжала амулет и подождала несколько секунд, после чего нахмурилась и удивленно посмотрела на меня.

– Он… нагревается? Я чувствую, что он стал теплее…

Я кивнула.

– Этот амулет поможет вам принять решение, мисс Паттерсон. И то, каким оно будет, зависит от вас. Это большая ответственность. Несмотря на то, что чаша – крошечная вещица, она таит в себе огромную силу. И этой силой нужно пользоваться с умом.

Изольда спрятала амулет в сумочку и достала бумажник.

– Спасибо. Сколько я вам должна?

– Пять долларов.

Она бросила на меня недоуменный взгляд.

– Пять долларов?

– Я просто дала вам амулет. Когда вы почувствуете, что он вам не нужен, то вернете его.

Изольда по-прежнему держала в руках бумажник.

– Вы уверены, мисс Мэдисон?

– На все сто процентов. – Я взяла стакан. – Давайте выпьем за то, чтобы вы приняли правильное решение.

2011 год

Мирквуд

Кто бы мог подумать, что в чертовом отеле зимой нет горячей воды? Да, собственно, любой нормальный человек, но только не я. И кто бы мог подумать, что тут вообще нигде нет горячей воды, кроме как в чайнике? Аналогично. Вода в ванне была не просто холодной – она была ледяной. За свою короткую жизнь я ни разу не болела, но теперь всерьез опасалась заработать воспаление легких. Вот куда мне совсем не хотелось попасть – так это в здешнюю больницу. Хотя доктор Мори жил в противоположном доме, так что больницы бы удалось избежать – не думаю, что он отказался бы оказать мне медицинскую помощь. Все козыри были у меня на руках – в том числе, и то, что я красивая женщина.

Время шло, а несчастные часы на стене в ванной так и продолжали идти, как шли. Я уже пару раз успела проклясть все, что только можно: решение спонтанно уехать из Треверберга, не захватив даже карты Таро и несколько книг, которые могли мне понадобиться, решение уехать из теплой квартиры, где была горячая вода, в захудалый отель. И самое дурацкое из всех – решение сделать то, что я намеревалась сделать сейчас. Но уехать из Треверберга иначе – собрав вещи, спланировав поездку – я не могла. Остаться в квартире я тоже не могла, так как мне требовалась абсолютная тишина и одиночество, а Саймон мог вернуться в любую минуту. В моей квартире в городе была внутренняя комната без окон, предназначенная для подобных случаев, но сейчас сгодился и номер отеля – никто не знал, где я, а на двери висела табличка «не беспокоить». На всякий случай я отключила сотовый телефон и выдернула из розетки провод стоявшего на столике аппарата, чтобы никто не вздумал мне звонить и тревожить. А вот от опытного человека рядом я бы не отказалась. Но выбора у меня не было. И времени тоже.

Больше всего меня пугал тот факт, что Беатрис Фабре не умерла собственной смертью, а совершила самоубийство. Пока что я знала, что ее видел только Саймон. Видел ли ее Вивиан? Неизвестно. Тем не менее, влияние Беатрис на линии его судьбы прослеживалось четко. При мысли о том, как я подхожу к нему и спрашиваю: «Скажите, доктор, вы когда-нибудь видите свою мертвую невесту?», мне становилось смешно – я, как и он, была врачом, и поэтому на его месте покрутила бы пальцем у виска. Только я, в отличие от него, знала, что такое случается.

Кем бы ни была Беатрис, она была связана не только с Вивианом, но и с Саймоном. Для Вивиана она была эдаким «дьяволом-хранителем», который незримо помогал ему (в своем, дьявольском понятии). Но в моей практике не было случаев, когда подобные существа являлись другим людям. Они просто не могли явиться другим людям, так как существовали в своем, индивидуальном слое реальности. Значит, Беатрис не была неупокоившейся душой. Она могла быть кем угодно – демоном, бесом или еще черт знает каким духом, которых полно в Аду. Ведь самоубийцы попадают именно туда.

При мысли об Аде я сжалась. Чего мне совсем не хотелось – так это заглянуть в Ад. Даже на пару секунд. Поэтому от ужаса я даже задержала дыхание, когда часы, наконец, прервали свой круг и отправились в обратный путь – против часовой стрелки. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела зеленый луг с высоким голубым небом над ним. Я облегченно выдохнула и расслабилась. Кажется, получилось. И, слава Богу, это не Ад. По крайней мере, на Ад не похоже.

Беатрис собирала цветы. На ней было белоснежное платье из невесомой ткани, которое не скрывало очертаний тела, но тут она никого не встретила бы, поэтому могла себе это позволить. Оказалось, что она даже моложе, чем я думала – на вид ей можно было дать лет шестнадцать, хотя я знала, что ее возраст теперь вечно замер на отметке «двадцать два». Беатрис ходила по лугу, изредка наклоняясь и разглядывая цветы. При этом она поправляла волосы, которые каждый раз падали ей на глаза. Выглядела она довольной и жизнерадостной.

В какой-то момент она поднялась и огляделась. Она не видела меня, но чувствовала присутствие постороннего, и это ее беспокоило. Или, может, она пыталась создать мой образ в своей голове. И я помогла бы ей, будь у меня хоть на каплю больше опыта путешествий в такой глубокий транс.

– Беатрис, – позвала я.

Она вздрогнула, и на лице ее появился испуг.

– Беатрис, – повторила я. – Не бойся, дорогая. Тебе очень идет это платье.

Девушка понимала мои слова. Безмятежная улыбка вернулась на ее лицо.

– Какой у тебя замечательный букет! – снова заговорила я. – Что это за цветы?

Беатрис посмотрела на букет, который держала в руках, и осторожно прикоснулась к нему, а потом поднесла к лицу и вдохнула аромат цветов. Но ничего не ответила.

– Не знаешь, что это за цветы? – предположила я. – Думаю, что это маки. Тебе тут не скучно одной? Или у тебя есть друзья?

Беатрис чуть наклонила голову и снова посмотрела на меня. Она молчала.

– Скажи уже что-нибудь, – предприняла я очередную попытку.

Ответа не последовало. Более того – она даже не открывала рта. Несносная девчонка! Я почувствовала, что начинаю злиться. А также почувствовала, что мои силы на исходе – соответственно, и мое время подходило к концу.

– Ну, что ты молчишь? – спросила я нетерпеливо. – Отвечай!

Беатрис уронила букет себе под ноги и вздохнула. В ее глазах заблестели слезы. Она выглядела обиженным ребенком, который сейчас горько разрыдается. Но это меня не обмануло: я почувствовала, как глаз на спине начинает нагреваться и копить силу для того, чтобы меня защитить. Беатрис определенно была темным существом, и очень сильным – через долю секунды глаз уже не грел, он обжигал.

– Тебе кто-то дает эту энергию, – сделала я вывод, беседуя, скорее, сама с собой. – Но кто? И откуда у тебя столько темной силы изначально?

Возвращение в реальность оказалось менее приятным, чем уход из нее. Я уже и забыла, что сижу в ледяной воде, и поспешила выбраться из ванны, на ходу надевая теплый махровый халат. Упрямая сучка (теперь я могла позволить себе так назвать ее – в моем мире мы бы могли померяться силой, а в ее реальности она бы сожгла меня в считанные секунды) не хочет разговаривать. Она даже не хочет назвать мне свое имя – как же она объяснит мне, кто она такая? Хотя глупо было бы ожидать от нее таких объяснений. Какой демон объяснит вам, что он за демон?

Я потерла спину ладонью. Глаз уже был холодным, но кожа помнила ощущения. Разумеется, я обладала знаниями в области демонологии, меня даже приглашали читать лекции в университет (люди будто не понимают, что чем меньше они знают, тем лучше они спят), но теперь мне точно требовалась консультация более опытного человека. Я потянула за цепочку, доставая из ванной пробку – после этого я не смогу принимать ванну как минимум неделю, буду довольствоваться душем – и отправилась в спальню, где оставила сотовый телефон.

Доминик ответил сразу – как и всегда.

– Не могу поверить, – сказал он. – Надеюсь, ты не ошиблась номером?

– Увы, нет, – тут же вернула я колкость.

– У тебя хорошее настроение, и это уже греет мне душу. Чем ты занимаешься?

– Целый час пролежала в ледяной ванне. Выбралась только пять минут назад.

– Без одежды? – уточнил Доминик.

– А ты принимаешь ванну в одежде?

– Ну, если ты уже вышла из ванны, не позвонив мне во время того, когда ты там была, то логично было бы предположить, что тебя надо согреть?

Я сделала красноречивую паузу. Доминик был в своем репертуаре, хотя мы встречались в последний раз несколько месяцев назад и не занимались любовью уже целую вечность.

– Слушай, – заговорила я, – тут такое дело… в общем, у меня проблема.

– Серьезная? – деловито спросил он.

– Да. Ты можешь приехать?

– Черт, Лорена, надеюсь, ты не впуталась в очередную дурацкую историю?

– Она, конечно, менее дурацкая, чем история с демоном в шаре для предсказаний, но…

– Где ты?

– В Мирквуде.

Теперь красноречивую паузу сделал Доминик.

– То, что ты в Мирквуде – это отличное начало дурацкой истории. Что ты там делаешь?

– Изольда Паттерсон.

– Изольда Паттерсон! Я думал, что ты уже давно с этим разобралась.

– У нее мой амулет. Чаша.

– Это тянет на три истории с демоном в шаре для предсказаний. – Доминик пытался придать своему тону самый оптимистичный оттенок, но вышло у него плохо. – При самом лучшем раскладе я смогу приехать только через сутки. За это время никто не умрет?

– Надеюсь, что нет, – вздохнула я. – Пока что трупов достаточно. Один Уильям чего стоит.

– Так Билл – это ее рук дело? Бедный малый. Где ты остановилась?

– Вообще, я тут не одна… будем считать, что в отеле. Позвони, как будешь подъезжать.

Я выключила телефон, отложила его и завернулась в одеяло. Оно, в отличие от воды, было теплым, и через несколько минут я согрелась, а вскоре уже дремала. Следующие двадцать четыре часа были свободными, и это означало, что я могу восстановить потраченную энергию. А в свете того, что несколько последующих дней обещали быть неспокойными, мне следовало не только восстановить потраченное, но и попробовать запасти что-нибудь впрок.

Если я скажу, что Доминик был самым таинственным человеком в Треверберге, то не преувеличу. Я не знала даже его настоящей фамилии – он пользовался фамилией «Смит», и именно эта фамилия была указана в его паспорте. Доминик жил недалеко от меня, в старой части города, преподавал демонологию в университете и практиковал белую и черную магию. Мы познакомились на курсах в университете и по роду деятельности довольно часто пересекались. И еще у нас когда-то был роман, который из официального превратился в свободные отношения. Я редко сближалась с людьми, но его могла назвать если не другом, то хорошим приятелем.

Я проспала почти сутки и проснулась минут за пятнадцать до приезда Доминика – как и было обещано, он позвонил и сообщил, что уже в Мирквуде. Ни об Изольде, ни о Беатрис думать мне не хотелось, потому что я была голодна как волк, а еще мне было холодно: по комнате гулял ветер, и, несмотря на теплое одеяло, я дрожала и не могла согреться.

Оказалось, что человеческой еды в отеле нет, и, подумав, я приняла решение в пользу пиццы. Доминик вошел в номер как раз тогда, когда я открывала большую картонную коробку, привезенную мальчиком-посыльным.

– Ты съешь все это одна? – полюбопытствовал он, глядя на меня.

– О да. И очень надеюсь, что это меня насытит.

– Может, хотя бы обнимешь старого приятеля? Понимаю, ты голодна, но о вежливости забывать не стоит.

Мы обнялись, и я торопливо вернулась к лежавшей на кровати коробке. Доминик занял одно из кресел и устроился, положив ноги на стол.

– Ну, рассказывай, что у тебя там стряслось, – попросил он.

Рассказ мой продолжался долго, потому что с набитым ртом говорить было проблематично. Наконец, в коробке из-под пиццы остались только крошки и пустые пакетики из-под приправ. Доминик выкурил три сигареты, но не задал ни одного вопроса.

– И почему меня не удивляет, что в это вляпалась именно ты, Лорена? – заговорил он.

– Что я могла предпринять? Ее судьба для меня была как чистый лист, сколько я ни старалась что-либо увидеть. И откуда я могла знать, что чаша перевернется? Я всегда считала, что это… что-то вроде страшной сказки.

– В детстве тебе явно не хватало страшных сказок, если теперь они везде тебе мерещатся.

Доминик потушил сигарету и приподнялся для того, чтобы проверить, не осталось ли что-нибудь в коробке с пиццей.

– Что ты думаешь по поводу Беатрис? – спросила я. Теперь я была сыта, мне было тепло, и я могла разговаривать на эту тему сколько угодно.

– Интересный случай, – закивал Доминик. – Так ты говоришь, что твой приятель Саймон ее видел?

– Да.

– А доктор?

– Не знаю. Но ее влияние на его жизнь прослеживается четко.

Доминик задумчиво потер пальцами щеку и взял стакан с кока-колой – к ней, в отличие от пиццы, я не притронулась, и вся бутылка досталась ему.

– Тебе нужно узнать, видит ли ее доктор, – сказал он. – И тогда ты сможешь рассказать ему, что происходит.

– Как можно задать человеку подобный вопрос и ожидать, что он адекватно на это отреагирует?

– Из окружения Изольды он – главное лицо, которое должно испытывать на себе влияние амулета. В его жизни в последнее время регулярно происходят странные вещи, и ты его не удивишь.

Я с сомнением покачала головой.

– А почему Беатрис не разговаривает со мной?

– Хороший вопрос, – ответил Доминик. – Скорее всего, это связано с обстоятельствами ее смерти. Или, может, ты ей просто не понравилась.

– Она мне не понравилась еще больше. Тебе просто надо было ее видеть. Точнее, почувствовать. Одно большое зло.

– Не преувеличивай, – поморщился Доминик. – Ты не видела так много темных существ, чтобы делать такие выводы. Пожалуй, я задержусь у вас на пару дней. Вдруг тебе понадобится помощь?

Я закуталась в одеяло. Несмотря на проведенные в постели сутки, меня снова клонило в сон.

– Завтра подумаю о том, как бы все это рассказать доктору. А пока что еще немного отдохну.

Доминик поднялся.

– Спрошу, нет ли у них свободных номеров. Приятных снов.

– Ложись и не пори чушь. Только сделай одолжение – разденься. Ненавижу, когда ты спишь в одежде.