Текст книги "Расплетающие Сновидения"

Автор книги: Анастасия Парфенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Это не ясновидение. – Я стащила к себе на пол пушистую шкуру какого-то зверя и рассеянно завернулась в неё. – В человеческом языке нет термина, который бы отражал этот процесс. А потому нет и адекватной защиты от него.

– Пресловутая ограниченность нашей мысли?

– Конкретно вашей – меньше, чем у других, арр-леди. Но в целом – да.

Она поправила и без того идеальными складками падающую юбку. Чуть склонила голову, пряча мягкую улыбку.

– И вы ещё называете нас неосознанно высокомерными.

Я фыркнула. Было тепло, хорошо и всё по фигу. А где-то на краю сознания маячили вина и страх. Как раз то настроение, в котором тянет подтрунивать над «вероятным противником», маскируя сие достойное занятие под дружескую перепалку.

– Чтение чужих мыслей без спроса человеческим этикетом не одобряется.

– А вы их маскируйте хоть немного, хотя бы для приличия, – нахально посоветовала эта гранд-дама. – Выставляете всё напоказ, а потом ещё обижаетесь.

Я забавно сморщила нос, стараясь сдержать прорывающийся наружу смех.

– Женщинам на Эль-онн закрываться не положено. А то кто-нибудь, упаси Ауте, ещё подумает, что им пришли в голову мысли, достойные того, чтобы их скрывать. То-то среди мужчин паника начнётся!

Нефрит хищно блеснула глазами, явно настроившись на охоту за интересной информацией, и тут же демонстративно равнодушно повела плечами.

– Разве у вас не матриархат?

– Ещё какой! Но для того чтобы повелевать, думать отнюдь не обязательно.

Кажется, эта мысль показалась ей... как бы это сказать помягче... па-ра-док-саль-ной. Угу. То-очно.

– Вы это серьёзно?

– А кто его знает? – Я опустила веки. – Женщина определяет цели, мужчина прорабатывает пути их достижения. Чтобы решить, что ты хочешь то-то и то-то, причём прямо сейчас, сию же минуту, интеллект, и правда, как-то...

Пауза.

– Вы надо мной издеваетесь. – Это не вопрос.

– Есть немного. – Я развела руки как можно шире, показывая, сколько «немного». Смех прорывался из горла приглушённым бульканьем.

Нефрит нахмурилась. Чуть-чуть.

– А ведь я до последнего не могла сказать, смеётесь вы или говорите серьёзно, Антея-эль. Вы – невероятное существо. Вы вселяете ужас.

Вот так просто, между делом тебе берут и объявляют, что ты числишься чудовищем. Бывает.

– Я – вене.

Она спокойно кивнула. Означает ли это, что ужас внушают все вене? И, если на то пошло, все эль-ин? Я вздохнула.

– Истина – сложная штука, арр-леди. Вам ли не знать. Посмотрите на этот мех – густое, мягкое и блестящее великолепие у меня под пальцами. Разве он не красив? Разве не роскошен? Вам бы хотелось иметь такую шубу, окажись вы холодной ночью далеко в горах?

Я прижалась к нему щекой, жмурясь от удовольствия.

– Красиво, да? Но вы, Видящая Истину, разве вы не ощущаете чуть заметный запах смерти, который от него исходит? Какое-то животное было убито, чтобы женщина могла надеть столь прекрасную шубу. Какой-то охотник вышел по местному обычаю один на один против зверя, чтобы угрозой для своей жизни искупить такую жертву со стороны благородного животного. Подумайте, как чувствуют себя халиссианки, надевая подобный подарок. Как чувствовали бы себя вы? Красота с привкусом жестокости. Жизнь, за плечом которой тенью стоит смерть. И что это за тайное, странное удовольствие, которое испытываешь, окунаясь в этот пропитанный горечью коктейль?

– Ваше ту.

Я вновь зарылась лицом в мех.

– Одно из лиц сен-образа, который обозначается звуковым сочетанием «ту». И... Где здесь Истина, леди Видящая?

Она вновь грациозно провела рукой по юбке.

– Вы ведь изучали психологию, не так ли, Антея-эль?

И куда это мы полезли? Вопрос был явно риторическим, так что ответа и не требовалось.

– Не знаю, знакомо ли вам понятие архетипа. Старая концепция, сейчас её рассматривают как исторический курьёз.

Информация, когда-то бегло просмотренная и благополучно забытая, всплыла мгновенно.

– Врождённая система психологической адаптации. – Определение сорвалось с губ прежде, чем я успела осознать, о чём вообще идёт речь. – Ваш вариант генетической памяти: образы, являющиеся принципиально бессознательными, отпечатки, слепки, «архетипы» всего опыта предков, хранилище всех впечатлений.

Нефрит красиво подняла брови:

– А интеллект нам, оказывается, не положен... – Это она пробормотала скорее про себя, чем обращаясь ко мне. Меня же тем временем захватила идея.

– Помню. Красиво. Но вряд ли адекватно. Может объяснять (или не объяснять) человеческое поведение так же, как и любая из тысяч других теорий.

Грациозный взмах рукой. Эта женщина и рот умудряется затыкать так, будто оказывает вам величайшую милость.

– Я и не пытаюсь ничего объяснить. И уж тем более не пытаюсь сказать что-то на тему Истины, которую вы изволили так небрежно затронуть. Просто провожу красивую аналогию.

Ключевое слово – «красивую». Вот удочка, на которую эль-ин ловятся безошибочно. Красота – это как наркотик. Я подпёрла голову ладонями и уставилась на неё снизу вверх, приготовившись внимательно слушать.

– Вы, разумеется, слышали о некоторых основных архетипах. – Нефрит улыбнулась. – Звучит так, словно людские головы населяет целая толпа народу, в которой никто не может между собой договориться. Но мне когда-то особенно интересным показался архетип Анимы.

Я фыркнула.

– Истинная «душа». Образ женщины, который живёт внутри каждого мужчины. И пресловутая проекция этого образа на кого ни попадя.

– Что-то вроде. Но если попытаться подойти к этому с менее практической точки зрения... Ведь как-то же мужчины себе представляют женщин. В душе каждого находится образ не только матери, но и дочери, сестры, возлюбленной, Небесной Богини. И каждая мать, и каждая возлюбленная вынуждены стать воплощениями этого образа, соответствующего самой глубокой сущности каждого мужчины. – Глаза арр-леди коротко блеснули. В этот момент мы понимали друг друга великолепно, спаянные единством более глубоким, нежели биологические различия наших видов. – Смешно, да? Он родом из своего носителя, этот опасный и завораживающий образ Женщины. Очень нужная компенсация риска, борьбы, жертв, что обычно заканчивается обманутыми надеждами. Женщина, образ которой живёт в сердце мужчины, – утешение за всю горечь жизни. И в то же время Она – великий иллюзионист, обольстительница, которая втягивает его в жизнь своей магией, причём вовлекает не только в благоразумные и «полезные» занятия, но и в ужасные парадоксы и противоречия. Туда, где Добро и Зло, Успех и Гибель, Надежда и Отчаяние уравновешивают друг друга. И так как Она представляет для мужчины величайшую опасность, то и требует от него всего его величия – и, если оно, конечно, в нём есть, Она его получит...

Кали.

Морана.

Ауте.

Генетическая память кипела в моих жилах, как бродит плохо выдержанное вино. Обрывки и вспышки.

– My Lady Sole.

– Да.

Что-то в этой безумно красивой логике казалось мне смутно неправильным.

– Минутку. Ведь тогда предполагается, что и в душе женщины есть что-то подобное?

Она криво улыбнулась.

– В некотором роде. – Вдруг Нефрит подалась вперёд, плавным, совершенно бескостным движением соскользнула на пол. Не то ползком, не то летя над полом скользнула ко мне. И зарылась пальцами в пушистое чёрное великолепие, соскользнувшее с моего плеча. – Это так. К разговору о мехе.

Даже валяясь на полу и подначивая на дальнейший спор, она умудрилась сохранять потрясающее внутреннее достоинство.

Я подумала.

– Эль-ин не люди, – был уверенный вердикт. – К нам ваши построения не подходят – факт проверенный. Ко мне – тем более.

– О? – Теперь уже она опустила голову на ладони. – Может, и так. Но вам, Антея-эль, не приходило в голову, что общаться-то приходится с людьми? У которых имеется некий, скажем так, образ, через призму которого они вас видят?

Пугающая мысль. И оттого, что посещала она меня отнюдь не в первый раз, менее пугающей не становилась.

– А я не вписываюсь в образ. – Пусть попробует найти ответ на это. – Я вообще ни во что не вписываюсь!

Она ничего не ответила, только смотрела на меня насмешливыми и умными глазами. Потом вздохнула.

– Вы и в самом деле так думаете, да? Танцовщица. Ведьма. Королева. Таинственная и опасная. – Нефрит чуть растягивала слова, забавляясь уже в открытую.

– Кровавая Ведьма, если верить оливулцам. – Жалкая попытка отшутиться. Она ведь не может быть серьёзной, так? Я? Воспринимаемая кем-то как источник погибели и вдохновения? Ничего более бредового в жизни слышать не приходилось. Знаю! Это месть! За то, что чуть раньше я её сбила с толку рассуждениями об эль-инском варианте матриархата. Нефрит Зеленоокая решила продемонстрировать, что не одна я умею тонко и изощрённо издеваться.

Дверь распахнулась, в комнату бесцеремонно ввалились Сергей с Арреком. Не знаю, была ли я рада, что разговор прервался, или сожалела об этом. Разговор как раз принимал крайне интересный оборот.

Арры застыли с изумлением на благообразных физиономиях. Я прыснула, представив, что они сейчас увидели: мы с Нефрит на полу, нос к носу, болтаем ногами в воздухе и кутаемся в одну гигантскую шкуру. И атмосфера откровенного веселья в комнате, подсвеченная парочкой выпущенных мной сен-образов. Для полноты картины не хватало только пустой винной бутылки.

Сен-образ Нефрит радостно рванулся к ней, стремительно наливаясь радужными цветами юмора и расслабленности, беспечно запрыгал в бликах очага.

Арр-леди (не вставая с пола) величественно повернулась к вошедшим и тоном всевластной королевы осведомилась об успехах в проведении расследования. Я согнулась пополам от истеричного хохота.

Аррек коротко поклонился и сообщил, что да, они знают, где искать одного из Круга Тринадцати. Точнее, они нашли кого-то, кто это знает, и теперь просят, чтобы Видящая Истину присутствовала при допросе, дабы засвидетельствовать правдивость показаний. Похоже, что наша одиссея, и правда, медленно продвигается к логическому завершению. Ради того чтобы что-то узнать, Аррек бы не стал дёргать Нефрит, тут он и сам вполне компетентен, а вот заручиться доказательством, достаточным для суда на Эйхарроне, – это совсем другое дело.

Нефрит плавным движением поднялась на ноги и скользнула в протянутый Сергеем плащ. Я же свою верхнюю одёжу портировала прямо себе на плечи сама и с вызовом уставилась на Аррека. Пусть только попробует меня не взять! Но дарай лишь ещё раз коротко поклонился и открыл портал.

Мы ступили в холодную ночь.

И вновь оставалось лишь поражаться мастерству Аррека. То, с помощью чего мы могли за один шаг переместиться на некоторое расстояние, не было порталом в прямом смысле этого слова. И не могло быть засечено наблюдателями, ни из местных, ни даже из Эйхаррона. Северд-ин прошипели что-то подозрительно напоминающее ругательство, неощутимо материализуясь рядом с нами. Опять им не удалось проследовать тем же путём, что и остальные, опять пришлось нагонять. Я тихо улыбнулась в темноте капюшона.

Мы были в ночном лесу. Город, судя по всему, находился совсем рядом, может в паре километров, но по виду окружавшей нас чащобы этого не скажешь.

Дельвар стоял на морозе в одной рубашке и небрежно накинутой кольчуге: куртка, исполосованная и изжёванная, валялась на снегу живописной кучкой клочков и полосочек. Кажется, у него тоже был занимательный день. Или ночь?

У его ног, удерживаемый в очень неудобном положении, с вывернутыми назад руками и опущенной головой, скорчился человек. Человек ли? Одет он был точно не по погоде, но, даже оставаясь в чём мать родила, похоже, больше страдал от унижения, чем от мороза. Хорошо хоть снег прекратил валить.

Аррек с Сергеем подошли к пленнику, а мы с Нефрит остались чуть в стороне, предпочитая казаться размытыми, безликими тенями.

Мужчина же вскинул голову, безошибочно устремив взгляд прямо на нас. В лунном свете глаза его блеснули яркой, светящейся изнутри желтизной.

– Плащ дайте. – Голос хриплый, животный. Точно его голос не совсем предназначен для произношения человеческих слов. – Дамы всё-таки.

Вот вам и маскировка тенями!

Аррек сдёрнул с плеча свой плащ и накинул его на странного «языка». Тот коротко рыкнул, что при желании и некотором воображении можно было принять и за благодарность.

– Титул?

– Вер. Царевич Халисский.

Кажется, перед тем как начать задавать вопросы, беднягу хорошенько обработали, может подкорректировали что-то на органическом уровне, потому что сейчас он начал отвечать сразу и без запинок. Только светящиеся в темноте расплавленной яростью глаза выдавали, что это всё-таки допрос.

– Приятно познакомиться. Теперь расскажи, что ты знаешь о Мастере-Целителе ЛеКреине?

Пленник дёрнулся в железном захвате Дельвара, да так, что дюжего риани чуть было не сшибло с ног, но послушно начал рассказывать невесёлую историю своего знакомства с неким ЛеКреином. А я вдруг обнаружила, что с трудом могу сосредоточиться на его словах.

Я вглядывалась в искажённое яростью лицо, пыталась понять, что же передо мной. Всё словно отодвинулись, голоса звучали приглушённо и как-то рокочуще. А в ушах стучало – неужели так громко может шуметь моя кровь?

Запахи. Запах свежего снега, леса и диких зверей. Мята и лимон – от Аррека. Сладковатый, ненавязчивый, бьющий точнёхонько в гормональную систему – Нефрит. А вот то пятно горьких ароматов – наверное, Сергей.

Но отчётливей всего ощущался запах пленника: дикий, мускусный. Нечеловеческий. Запах сырой шерсти и застарелой крови. И ярости. Бешеной, застилающей мысли и звуки ярости.

Казалось, кровь не течёт – кипит в жилах. Казалось, мышцы болят и стонут от желания превратиться во что-то иное, что-то сдерживаемое лишь волей чужаков. Казалось...

Мир окрасился в красное и золотое. Луна почти жгла глаза нестерпимым приказом.

Я подняла руки и увидела, что пальцы заканчиваются когтями. Не аккуратными, длинными и смертоносными когтями эль-ин, а жуткими, грязными полумесяцами, уродовавшими руки, заставляющими кости хрустеть от боли.

На фалангах пальцев появилась шерсть. Люди пахли уже не своими ароматами, а кровью. Горячей, вкусной кровью, свежим парным мясом, в которое можно вцепиться клыками. Та-ак...

Я действовала с безошибочностью, выработанной долгой практикой и здоровым инстинктом самосохранения. Миг – и меня окружила стена Вероятности, щит, наглухо отсекающий все лишние впечатления. «Я – Антея тор Дериул-Шеррн. Я – эль-ин. А ещё я – вене, и иногда это доставляет больше хлопот, чем хотелось бы».

Привычное с детства внушение помогло, но собственный муж по-прежнему вызывал подозрительно гастрономический интерес. Что-то в этом было не то.

Закрыть глаза. Вдохнуть свежий, тщательно отфильтрованный воздух параллельной Вероятности.

«Мой мир – синий и холодный, в отстранённых тонах зимней ночи. Мой мир – золото, и многоцветье, и голубизна цветка, жгущего петлицу куртки. Мой мир – это мой мир. И он таков, каким я пожелаю его видеть».

Давящий багрянец наконец отступил. Стало возможно расслышать что-то ещё, помимо грохота собственного сердца. Я подняла веки и встретилась взглядом с потрясённым, исполненным не то надежды, не то ужаса взглядом пленника. И обеспокоенным взглядом Аррека. Проигнорировала первого и послала второму извиняющуюся улыбку. И почувствовала, что меня окружает ещё одна стена щитов, на этот раз куда более искусно сработанных. Параноик. Но заботливый.

Н-да. Что-то совсем вы не в форме, леди из Изменяющихся! Конечно, и раньше случалось излишне увлекаться изучением, полностью втягиваться в мир другого существа, но сейчас это казалось особенно не к месту. Чуть было прямо там не превратилась во что-то лохматое и клыкастое. Зато теперь я о вервольфах знала много всякого интересного. Забавные, кстати, создания. Как-нибудь надо будет попробовать пройти трансформацию до конца.

Допрос заканчивался. Из обрывков я смутно уловила, что в Халиссе обретает некая секта, мешающая магию с политикой и, помимо прочих своих многочисленных достижений, умудрившаяся спутаться с одним из членов пресловутого Круга. Проход к его замку находился где-то в горах. Карту с указанием маршрута извлекли напрямую из разума Вера: вряд ли оборотень, побывавший там в звериной форме, смог вспомнить маршрут осознанно.

Наконец всё, что можно, из пленника вытряхнули. Собрались было уходить, Вер вновь затравленно дёрнулся в медвежьей хватке риани. Судя по всему, он пребывал в полной уверенности, что доживает свои последние минуты: кто же будет оставлять живого свидетеля?

У Аррека были другие планы. Пленника швырнули на снег, и невидимые путы, сдерживающие его, мгновенно исчезли.

Трансформация заняла от силы десять секунд. Я стояла, пойманная между отвращением и удивлением, не способная оторвать глаз от удивительного зрелища, боролась с желанием сбросить щиты, ощутить волшебство этого превращения более полно. Понять. Постичь.

Он выгнулся, было отчётливо видно, как скользнули под кожей острые кости, как налились железом мышцы, которых не было, не могло быть в человеческом теле. Шерсть, густая и чуть рыжеватая, вдруг засеребрилась под призрачным светом луны, снег разрывали уже не скрюченные пальцы, а жёсткие, страшные даже на вид когти.

Молодой рыжеватый волк грациозным прыжком скрылся в подлеске, злобно и голодно блеснув на прощание желтизной глаз.

– Н-да, – протянул Сергей. – Повезло местным с царствующей династией.

Аррек небрежно махнул рукой.

– Вполне приличные волки. Мне, честное слово, приходилось встречать куда более бездарных правителей, пусть даже с куда более чистыми родословными.

Мы, не долго думая, шагнули в портал, в тепло и уют устланных меховыми шкурами комнат. Оба риани вышли, Нефрит, не утруждая себя уточнением очевидного, деловито принялась собирать немногочисленные распакованные вещи, мне же хотелось внести ясность в ситуацию.

– Вам, ребята, не кажется, что мы действуем несколько топорно?

– Разумеется. – Аррек. Этак устало и умудрённо.

– И?

– Я хочу, чтобы нас заметили; с десяток ложных следов и шумовая завеса параллельных расследований смогут сбить противника с толку. Пусть поломают голову, что задумано на самом деле.

Поднять шум и посмотреть, что будет. Не то чтобы оригинально, но срабатывает. Особенно в мастерском исполнении – а другого Аррек бы себе не позволил.

– Мы сегодня уходим в горы?

– Да. Как только рассветёт. Ты...

Он на мгновение заколебался.

– Да? – Мой голос – сама подозрительность.

– Гм, – дарай благоразумно отодвинулся на пару шагов, – может быть, имеет смысл задержаться? На пару часов.

Он не сказал «тебе нужно отдохнуть», что спасло нас обоих от семейного скандала, но я всё равно вскинулась.

– Нет.

– Как пожелаете, моя леди.

В этот не самый удачный момент дверь широко распахнулась, и в комнату, завывая и пьяно терзая струны гитары, ввалился Л’Рис. В ноздри шибанул непереносимый запах спирта.

– Гаа-аспаа-ажа А-эя... – Это он, надо полагать, мне.

Ступающий Мягко пинком отправил дверь на место и, стоило внушительной, усиленной его же собственными заклинаниями деревянной перегородке отрезать нас от коридора, мгновенно протрезвел.

Брови Нефрит взлетели изумлёнными птицами – уж кто-кто, а Видящая Истину точно могла сказать, что он вовсе не притворялся, а был действительно пьян. Вдрызг. А теперь вот оказался трезв как стёклышко. Впрочем, ни первое, ни второе состояние никак не должны были отразиться на его способности собирать информацию.

– И о чём же говорит местное общество? – Я чуть склонила голову к плечу.

Он, бережно укладывая гитару в чехол, поморщился.

– Местное общество на удивление молчаливо. По крайней мере, относительно того, что действительно опасно и действительно интересно. Чувствуется долгая школа партизанских войн – наши любимые оливулцы до такого уровня поднимутся разве что через пару поколений.

– Не поднимутся, – буркнула я, – так им и дали добрую сотню лет продолжать эту развлекуху с терактами. Либо ассимилируются как миленькие, либо получат свою дурацкую независимость и будут думать, на кой она им была нужна.

– Гмм... Ну, в любом случае, в таверне никто и словом не обмолвился о делах, хотя я готов заложить собственную шевелюру, что как минимум треть там присутствующих состояла в как минимум четырёх подпольных организациях: что-то криминального толка, что-то борющееся за свободу родной Халиссы против лаэсских захватчиков, ещё что-то здорово напоминающее царскую тайную полицию (серьёзные, кстати, ребята). И, самое интересное, подпольный союз местных магов, учёных и шарлатанов.

– Ага. – Заинтересованность Аррека выдали лишь азартно дрогнувшие ноздри. И то лишь потому, что он находился среди своих.

– Мне удалось напоить парочку учеников, не слишком высокого ранга, и под шумок покопаться у них в мозгах. С целительством тут не очень: есть очень одарённые люди, но талант этот исключительно природный, совершенствовать его не умеют. Попахивает Кругом, но только если о-очень принюхиваться. Вообще, все следы ведут к таинственной горной пещере...

Тут они перешли на сен-образы, мне, по большей части, не понятные, но очень насыщенные содержанием.

– Я подожду снаружи. – Коротко кивнула, подхватила плащ и направилась к выходу. Запах прокисшего вина, источаемый одеждой Л’Тиса, сделал пребывание здесь совершенно нестерпимым. Изменять обоняние, всё ещё обострённое после знакомства с оборотнем, мне сейчас не хотелось – это свойство скоро могло пригодиться.

Преодоление препятствий, скромно именуемое «передвижение по коридорам Халисской таверны», на этот раз показалось гораздо менее забавным. Разбив кому-то зубы, сломав ключицу и вывихнув руку, пытавшуюся ущипнуть за мягкое место, я наконец выбралась на свежий воздух. Жадно вдохнула морозную чистую ночь. И расслабилась. Почему-то в помещении, среди множества людей было плохо. Душно, муторно и непривычно.

Светало. Я стояла в тени, у конюшенных ворот, сливаясь с тишиной, как умеют сливаться с ней мёртвые и дараи. А ещё – эль-ин в отвратительном настроении. Смертный мог бы пройти в нескольких сантиметрах от застывшей фигуры и ничего не почувствовать.

Нападающий простым смертным не был.

Сильные руки схватили меня сзади, дёрнули в темноту внезапно открывшегося входа. Запах зверя и крови, ударивший в голову. Аакра оказалась в руке ещё раньше, чем северд-ин получили приказ не вмешиваться. Впрочем, захоти они что-то предпринять, похитителю не удалось бы и на сто метров приблизиться. Очевидно, телохранители классифицировали ситуацию как входящую в рамки расследования, а не как угрожающую.

Аакра испарилась из пальцев, едва успев появиться. Не стоило пугать столь неожиданно появившийся источник информации.

Я расслабилась в железной хватке, затем спокойно повернулась и посмотрела на похитителя. Ставшие серыми глаза, аристократические черты.

Вер, царевич Халиссы, отшатнулся, впервые вблизи увидев моё лицо. Только Аррек мог называть его красивым, не краснея от собственной лжи. Для остальных в лучшем случае «экзотичное». Или «странное», или «сильное», или «чужое». Лучше не вспоминать, какие эпитеты находили в своих памфлетах оливулцы.

– Что дальше? – Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более спокойно. Возможно, даже перестаралась.

По-моему, он несколько растерялся. Бывает.

– Миледи! Ты... Вы... должны пойти со мной!

– Зачем?

– Зачем? Потому что мы должны быть вместе!

Теперь пришла моя очередь растеряться.

– Ээ... Что?

Он, точно разобравшись для себя в ситуации и решившись на что-то, подался вперёд, ловя мои ладони. Шёпот был сбивчив и яростен.

– Мы должны быть вместе. Ты и я. Я чувствовал. Там, на поляне я почувствовал. Ты – как я. Женщина моего вида, волчица. Единственная не из Семьи. Да, я почувствовал. Я и не надеялся, что удастся встретить... Это знак. Предназначение. Мы должны... Я...

О-ох. Изменение. Этот молодой дурак почувствовал моё изменение. Ауте, как же выкрутиться из такой ситуации?

– Послушайте, вы ошиблись...

– Hет. – Он тряхнул меня так, что в глазах потемнело. – Я почувствовал. Твою кровь, твою жажду. И ты, ты почувствовала мою, я знаю! Мы – одно целое, отражение друг друга. Этому нельзя противиться!

Самое смешное и самое страшное – он был прав, но не так, как он думал. Я действительно стала его отражением – на несколько секунд. Как объяснить молодому идиоту, что то была лишь стандартная процедура исследования?

– Я другая. Неужели ты не чувствуешь?

Я чуть изменила поляризацию щитов, делая их проницаемыми для запаха, но не опуская полностью на случай неожиданного нападения. Его ноздри дрогнули.

– Нет! Нет, я не ошибся. Я чуял. Ты – это она! – И вновь тряхнул так, что чуть душу не выбил. Это уже начинало надоедать. – Ты ведь тоже чувствуешь, да? Ощущаешь мою кровь, мою жажду?

Сейчас я очень старалась именно это не ощущать.

Серые глаза медленно наливались желтизной, на запястьях, вокруг которых железным кольцом сомкнулись его руки, я начинала ощущать всё более и более отчётливо давление когтей. Время разговоров, кажется, проходит.

– Отпусти!

– Вы же слышали, царевич, леди попросила отпустить её.

Вер обернулся так стремительно, что я почти не заметила это движение. Аррек спокойно стоял у противоположного входа, только чуть побелевшие костяшки пальцев выдавали высшую степень гнева. О-ой. Я испуганно зажмурилась, ожидая, когда разверзнутся врата Бездны. И тут же вновь распахнула глаза, боясь пропустить что-нибудь интересное.

– Ты! – Голос Вера бы низок и хрипл. Звериный голос. Я заворожённо гадала, какие трансмутации, какие изменения в человеческом горле могли бы заставить звуки звучать так... так похоже на рык.

– Я. – Аррек приближался нарочито замедленными, как будто растянутыми во времени движениями, но почему-то умудрился оказаться с нами рядом прежде, чем кто-то понял, что же всё-таки происходит. Тонкие сильные пальцы легли на запястья вервольфа, чуть-чуть сжали. Что-то хрустнуло. Крик удивления и боли: тиски на моих руках разжались, а оборотень оказался болтающимся в воздухе – Аррек держал его за шкирку, точно напроказившего щенка.

– С вами всё в порядке, моя леди? – Это он, надо полагать, мне. Я ошалело кивнула, не зная, то ли сердиться, то ли бояться. В таком состоянии я Аррека видела лишь однажды, после того как мама и Ви имплантировали мне новый камень, тогда он не набросился на «обидчиков» только потому, что был слишком занят утешением меня самой. Может, имеет смысл грохнуться в обморок? Для разряжения обстановки.

Царевич дёрнулся, пытаясь атаковать, мелькнула когтистая лапа – и обмяк, бездумно глядя в никуда. Аррек за пару секунд полностью стёр у него из памяти всю информацию о минувшем вечере, заменив её на смутный сен-образ грандиозной пьянки. Затем небрежно разжал руку, позволяя царственной особе мешком грохнуться на пол, и повернулся ко мне.

Я попятилась.

Дарай-князь вздохнул, почти насильно выдавливая из себя гнев и ярость. Медленно, точно к испуганному оленю, готовому в любой момент сорваться с места, подошёл ко мне, чуть приобнял. Я, наконец расслабившись, уткнулась ему в плечо.

– Извини. Я знаю, ты хотел, чтобы он рассказал царю о случившемся сегодня.

– Так даже лучше, – пробормотал дарай-князь. – Надо было с самого начала прочистить щенку память – и дело с концом. Поиграть мышцами перед старым волком можно будет и потом, в более контролируемой обстановке...

С минуту мы молчали, просто наслаждаясь близостью друг друга. Потом я отстранилась.

– Мне ничего не угрожало, ты ведь понимаешь? Даже если бы его снесло с рельс, а я по какой-то причине не успела бы ударить первой, северд-ин обо всём позаботились бы. Они надёжны. – Я тревожно вглядывалась в знакомое и в то же время чужое лицо, ожидая увидеть следы бешеной, всепоглощающей ярости, которая так напугала меня всего несколько минут назад.

Но на его лице было лишь опустошение. И безграничный самоконтроль.

– Антея... – Он снова вздохнул, будто сдерживая какие-то слова. – Я знаю.

Молчание. Я ждала продолжения.

– Я испугался не того, что он тебе навредит, – у щенка для этого кишка тонка. А того, что ты можешь уйти. Закружиться в каком-то из своих изменений, стать чужой, другой. Не моей. И уйти. Навсегда.

Сказать, что я была поражена, – значит очень преуменьшить. Аррек не любил выставлять своих чувств напоказ. Нет, не так. Он никогда не выставлял их напоказ. Дарай до мозга костей. Искренность – не та основа, на которой он с первого дня строил наши отношения. Что думать по поводу сказанного – не понятно.

А когда не понятно, спасает чувство юмора. Или та жалкая пародия на него, что просыпается во мне в моменты наивысшего страха. То, что я называю своей «внутренней стервой».

– Обещаю вам, о муж мой. Если когда-нибудь я и решу удрать от вас, то уж никак не с опьяневшим от собственных гормонов вервольфом-подростком.

Он не то скривился, не то застонал.

– Я не такого ответа ждал, моя леди. – Ирония была слишком тонка, сквозь неё проглядывало что-то иное.

– У меня нет другого ответа, мой лорд. – Осторожно, боясь, что он отвернётся, прикоснулась к небритой щеке. – Прости.

Дарай-князь чуть повернул голову, как будто нечаянно провёл по моим пальцам губами.

– Тобой совершенно невозможно манипулировать. Идём. Наши спустятся через пару минут.