Текст книги "Ангел для Рыбки (СИ)"
Автор книги: Анастасия Енодина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
7
И что теперь делать? Стипендия у нас в универе получалась большая: превышала зарплату многих простых работников, в том числе и мою. Университет был связан с оборонкой, и всякие министерства щедро поощряли хороших студентов прибавками и доплатами. Да ещё и декан сразу заприметил меня и вечно номинировал на всякие премии. Конечно, он не обрадуется моей тройке и, конечно, заставит меня пересдать, а Кузнецова поставить пять, вот только… Как назло декана не было и не предвиделось до конца сессии: укатил куда-то по своим делам. Так что оценку-то исправят, а стипендия всё равно в этот раз пройдёт мимо меня… Остаться без такого источника дохода – сверхобидно. И несправедливо.
Без работы и без стипухи я не протяну всё лето… Вернее, мне самой бы вполне хватило накопленных средств, но хотелось кое-что отремонтировать… Мы с мамой не ездили на дачу уже много лет – с тех пор, как умерла бабушка. За это время постройки обветшали, а на восстановление мама денег не давала. Она вообще грозилась дачу продать, но благо после развода у неё сразу появился богатенький кавалер, и они после наших с мамой ссор из-за Осётрино спокойно съехали жить в загородный дом, который Виктор широким жестом оформил на мою мать.
Мне вообще казалось странным, что человек способен вот так сразу и навсегда влюбиться во взрослую женщину, у которой ещё и дочь на руках. Но как бы подозрительно не было, жили они вместе уже много лет и скоро даже собирались отмечать десятилетие совместной жизни.
За это время они ругались лишь один раз – из-за меня. Вернее, из-за Осётрино и решения продать дачу. Видя, что я очень не хочу терять любимое место, Виктор выкупил дачу у матери и переоформил на меня.
Виктор был хорошим и мирным, так что его утомляли мои склоки с матерью. Я вечно кричала, что мы с бабушкой любили дачу и это место так много значит, и что мама, если так не любит его, могла бы и потрудиться рассказать мне причины. На что мама заявляла, что дача её и что ей решать, как поступать с недвижимостью.
Тогда-то Виктор и решил вопрос, купив дачу для меня, а на маму оформив загородный дом, находящийся далеко от Осётрино..
Таким образом, любимая дача стала принадлежать мне, только вот средств на её содержание у меня не хватало, а от этого становилось грустно: я провела здесь всё детство, и самые лучшие воспоминания мои были связаны с этим местом.
Я вздохнула, закончив производить подсчёты на калькуляторе и признавая, что денег на ремонт даже крыши у сарая у меня нет.
Оставался последний вариант: сдавать избушку. Она располагалась в дальнем углу участка и была довольно старенькой – служила времянкой, пока не построили дом. Много не запросить: ни печки, ни техники в избушке не было, но всё же я надеялась, что какой-нибудь заядлый рыбак решит снимать такое жильё. Хоть посуточно – и то плюс.
И я наваяла объявление и разместила его в интернете. Хотела и в соцсети, но не стала – а то напишет какой-нибудь знакомый или знакомая, с которых и деньги будет неудобно брать.
И я стала ждать, откликнется ли кто-нибудь…
* * *
– Почему Рыба? – спросила Неля у Грача на второй день знакомства.
Ей не нравилось такое прозвище. От него пахло болотом и затхлостью, запруженным водоёмом и… рыбой. Девочка ничего против рыбы не имела, но хотелось бы ассоциировать себя с плавающим в воде красивым созданием, а не со скользким продуктом питания.
– Потому что ты сама хвасталась, что ты Рыба! – ответил Грач.
Он сидел на пирсе, накинув на плечи полотенце, и болтал ногами в воде, как и сама Неля, сидящая по правую руку от него.
– Не Рыба, а Рыбы – знак так называется! – возмутилась девочка. – Знак зодиака. Не знаешь, что ли?
– Знаю. – Ответил он. – И что с того?
– То, что имя у меня есть! – продолжала негодовать Неля.
– Не помню я его уже… – признался Грач как-то растерянно, но без толики раскаянья в голосе.
– Так вспоминай! – потребовала девочка. У неё было простое имя, и она по праву считала, что его не сложно запомнить.
– Очень надо! – фыркнул парень. – Рыба ты!
Он и правда не запоминал имён. Он много гулял по посёлку и с ним часто знакомились мальчишки и девчонки – он был общителен, но не мог запоминать имена всех. Да и зачем? Большинство оказывались скучными занудами. Или их родители оказывались скучными занудами. Но суть сводилась к одному: ничего интересного с этими знакомыми было не поделать, они даже не купались до тёплых дней лета!
«Рыба!» – в который раз попробовала на вкус это имя Неля.
Нет, так ей не нравилось категорически. Услышав из его уст вновь, она ещё раз убедилась, что «Рыба» – всё-таки слишком холодно и скользко, слишком гастрономично и слишком грубо. Но, в целом, сравнение с рыбой её устраивало, тем более, что и фамилия была подходящая – Сомова.
Надо было как-то подкорректировать только это прозвище, чтобы стало не таким жёстким. Понежней сделать, поласковей… Чтоб прям слух радовало!
– Тогда уж Рыбка, что ли… – предложила девочка. – Ты ж мой друг. Друг ведь?
Друзья должны уступать друг другу. Вот, она уступит и разрешит забыть своё имя, а он пусть зовёт её так, как она предлагает.
Грач пораскинул мозгами и решил, что в чём-то подруга права. Она ведь зовёт его так, как он сказал – даже имя ни разу не спросила за столько времени, так что, пожалуй, можно было и пойти ей навстречу.
– Друг. – Признал Грач спокойно: он не считал зазорным дружить с девчонкой, раз с ней веселей, чем с многими пацанами. – Ладно. Рыбка ты. Так пойдёт?
– Так пойдёт!
* * *
Я всё чаще приходила к мысли, что не понимаю Глеба. Совсем.
Однажды я так ушла в размышления на тему, почему он меня ненавидит, что решила узнать мнение людей в интернете.
Глупейшая мысль. Но я тут же её реализовала.
«Почему парень без видимых причин обижает девушку? Любовь, ревность или ненависть? Как определить?» – написала я у себя на страничке.
Ну, как у себя? У Осетрины Рыбкиной.
И ко мне сразу пришёл Ангел. С небес практически спустился и сразу же ответил: «Хочет он тебя, вот и всё. Дай ему, и он отвянет».
Я вздохнула. Настроения ругаться сМрачным не было, но всё же я ответила: «У вас, Мрачный, смотрю, на всё один ответ».
«Это инстинкты, Осетрина, – было мне ответом. – Можешь не верить. Думай, что любовь или ненависть – ага. В любом конечном итоге он хочет тебя – либо заняться любовью, либо жёстко поиметь».
Я вновь вздохнула, но вновь ответила: «Думаю, у нормальных людей желания более разнообразны, да и мотивация поинтересней. Но спасибо за ответ, интересно было узнать мнение. Даже ваше».
«Обращайся», – ответил Мрачный, после чего я удалила весь пост, поскольку Ангел окончательно испортил мне настроение.
8
* * *
– Грач! – крикнула Нелли радостно. – Смотри!
И она с разбегу бросилась в озеро с пирса, в воздухе поворачиваясь лицом к другу. Глаза зажмурены, нос зажат пальцами, но счастливая улыбка, от которой невозможно оторвать взгляд, сияет и выдаёт абсолютное счастье.
Поднялись брызги, крупными каплями осев на и без того мокрое тело Грача. Тот рассмеялся и тоже нырнул.
Рыбка в начале лета боялась прыгать, а сейчас сигала в воду наравне с ним. Грач считал это личной заслугой. Вроде как ей не страшно прыгать, потому что рядом он и потому что она хочет, чтобы он считал её равной себе. Это безумно нравилось осознавать.
Близилась осень, и уже в воде плавали первые жёлтые листочки от берёз. Даже ветер шелестел листвой уже как-то совсем по-осеннему, и от этого хотелось купаться и купаться, чтобы успеть насладиться последними тёплыми деньками.
– Рыбка! – крикнул Грач, когда они плыли к берегу. – Пора выходить!
Он знал, что она будет купаться, не зная меры. Да и сам уже замёрз в воде и хотел пойти греться под благовидным предлогом заботы о подруге.
– Ну, Грач, ну давай ещё раз прыгнем, а? Последний! – канючила девочка, забираясь на пирс и оставляя на нём новый ряд мокрых следов.
– Прошлый был последним! – он постарался сказать это строго, как взрослый.
– А давай… – она задумалась: они уже как только не прыгали, придумывая всё новые и новые способы, но, кажется, разнообразие давно закончилось. – А давай за руки держась прыгнем, а? – предложила новую идею, и Грач вздохнул:
– Давай, но потом – на берег!
Они подошли к краю пирса и Рыбка вложила свою ладонь в его. Ребята переглянулись и, не сговариваясь, прыгнули. Они вообще многое делали, не сговариваясь – за это лето они отлично научились понимать друг друга без слов, тем более, что их мысли зачастую совпадали.
Нелли часто потом вспоминала эти летние дни с Грачём и с тоской думала о том, что так, как он, её не понимал больше никто.
* * *
Я шла по просёлочной дорожке в сторону дачи, весело припрыгивая. Так бывает, когда хорошее настроение: мне всё равно, что я уже студентка и даже уже не первокурсница – буду весело припрыгивать в любом возрасте, пока здоровье позволит!
Вообще, следовало волноваться – сегодня ко мне приедет человек, желающий снять избушку. Человек оказался шустрым – написал в первые же часы после выкладки объявления, потом позвонил и настоятельно попросил удалить, ссылаясь на то, что он снимет по-любому. Мол, ему прям очень надо и условия проживания не так и важны.
Наверно, от этого волнительно и не было: молодой человек говорил со мной вежливо и сумел убедить, что точно снимет избушку. Так что следовало лишь позаботиться о своей безопасности – приучить себя запирать двери на ночь и первые дни присматриваться к жильцу, чтоб понять, нормальный он человек или нет.
Мой позитивный настрой был сбит звонком от соседа – деда Василия.
– Слышь, дочь, – сказал он мне взволнованно вместо приветствия. – Тут к тебе какой-то охальник пробрался! Я его доской оглушил, но это оно ненадолго – ты приходи. Ментов звать или так погоним?
– Ох! – только и смогла вымолвить я, бросаясь в сторону своего дома. – Это ж мой… жилец…
– Жилец– не жилец… – пробормотал в ответ сосед. – Вроде жилец, жить будет.
– Я ему избушку сдавать хотела! Дед Василий, простите, что не предупредила! Он к вечеру приехать должен был, не знаю, чего так рано… – лепетала я, несясь по дороге.
Как же неудобно! Причём и перед парнем, и перед дедом! Надо было соседу сразу рассказать о том, что сегодня ко мне приедет человек! Вот ведь я растяпа!
Калитка оказалась не заперта, и я влетела в неё. Увидела Василия и метнулась к нему.
Прислонившись спиной к стене избушки, сидел парень, а вокруг него валялись две спортивные сумки с вещами. Он держался за голову, которую наклонил так, что я могла видеть лишь запущенные в густые русые волосы пальцы.
На первый взгляд крови в волосах не было – и то хорошо!
Я приготовилась к долгим извинениям и открыла было рот, но тут парень поднял голову и посмотрел на меня.
Слова остались невысказанными, у меня перехватило дыхание и я просто часто моргала, словно надеясь прогнать это видение.
Как так может быть?
– Ты? – почти хором переспросили мы друг у друга.
Первые минуты я не верила своим глазам и таращилась на парня, не зная, что сказать. Мой сказочно прекрасный избушкосъёмщик оказался моим знакомым, да ещё тем единственным, кого я ненавидела сильней Ангела.
В следующие минуты я перевела взгляд с серо-зелёных глаз парня на его голову – взлохмаченные волосы придавали образу Ивлева какой-то особый шарм, словно я видела его в непривычной, домашней обстановке, только что проснувшимся и не успевшим причесаться.
– Вот, холодное принёс! – послышался голос Василия Петровича, который незамедлительно протянул Глебу пакет пельменей, покрытый тонким слоем заледеневшего снега. – Ты, парень, извини, что так… И ты, Нель…
– Да ничего, Василий Петрович! – развеселилась я. – Этому полезно!
Сосед оглядел нас, неуверенно кивнул, а потом ретировался, оставив нас наедине.
Глеб приложил к голове упаковку пельменей и поморщился не то от боли, не то от холода, не то от чего-то другого.
– И почему же мне полезно, Сомова? – поднимаясь на ноги, спросил он и бросил пакет пельменей на траву.
Так, на ногах держится отлично – значит, не так и сильно его приложил дед Василий.
– Ну… – я даже растерялась: вроде же очевиден ответ, зачем спрашивать и заставлять меня его формулировать? – Во-первых, потому что в последнее время ты приносишь мне неудачи, а во-вторых, может, хоть пару дней отдохнёшь, а то ведь каждую ночь тебе не до сна…
Глеб шагнул ко мне, наклонился и посмотрел прямо в глаза, нагло усмехнувшись:
– Ревнуешь, что ли?
Я хмыкнула. Нашёл дуру! Мне он не нужен! Даже если и признать его красоту, то всё равно мне важнее, какой у человека характер и внутренние характеристики. Человек – как машина, тут начинка важна, а не внешний лоск.
А тут прям в пору оскорбиться: как можно считать, что мне может понравиться он?
– Да пошёл ты! – воскликнула я обиженно. – Из-за тебя мне и пришлось избушку сдавать! Может, это ты всё подстроил, а? Лишил стипендии, а потом приехал сюда? Влюбился – так и скажи. – Решила бить его же оружием, вдруг поможет.
Надежда хрупкая, но всё же интересно, что он станет делать, если я стану вести себя, как он? Провоцировать, шутить и подозревать в чувствах ко мне?
Но Ивлева оказалось не так легко застать врасплох. Он вообще не смутился, отчего я подумала, что совсем далека от истины, раз парень и глазом не моргнул.
– Девушек я обычно не стипендии лишаю, а кое-чего другого, – хмыкнул Глеб, нагло подмигивая мне. – А влюбляться… Даже вот не знаю, Сомова, чего и сказать, чтоб не обидеть. Не в моём ты вкусе, но чисто так, для разнообразия… я б мог!
Мог бы он! Никто не сомневается!
Я насупилась, а потом усмехнулась: надо же, мы так и стоим около избушки и обсуждаем всякую ерунду, а ведь у нас теперь есть проблема! Особенно у меня, потому что надо снова искать жильца! А сперва спровадить этого… Он ведь может и не уйти… Хотя, зачем ему жить рядом со мной? За последнее время ненависть в его глазах уже не так горела, но всё же он ненавидел меня – меньше, слабее чем прежде, но ненавидел… Такие чувства не могут проходить бесследно!
Смутилась, поняв, что излишне долго молчу и излишне открыто смотрю в серо-зелёные глаза. Парень тоже посерьёзнел и тоже смотрел на меня, думая о чём-то своём. На скулах его заиграли желваки, и я подумала, что он злится на меня. В общем-то, есть за что, если так подумать…
– Ладно… – Я попыталась взять себя в руки и трезво взглянуть на ситуацию: – За удар по голове– прости… Это не специально, я не знала даже, что приедешь так рано и тем более, что это будешь именно ты…
– Я тоже не ожидал тебя увидеть. – Тихо признался он, и это прозвучало так искренно, как ничто никогда не звучало из этих уст по отношению ко мне.
Так вот, каким бывает его голос, когда он не заигрывает с девчонками и не потешается надо мной! Неудивительно, что я не узнала его по телефону, когда оговаривала сдачу избушки!
Голос Глеба заставил меня вновь замереть. Замереть, чтобы запомнить этот голос и проанализировать свои впечатления: негромкий и спокойный, глубокий и какой-то, как говорят, бархатный. Никогда прежде не понимала, как это, но теперь поняла: это – как у Глеба, словами не описать.
Он разглядывал меня, смущая, и потому я нервно заправила прядь волос за ухо и вернулась к сути разговора:
– Слушай, давай не будем ссориться… – начала я и, смотря правде в глаза, добавила: – Не будем ссориться ещё больше… Просто разбежимся, и я найду себе нового жильца…
9
От моего прекрасного предложения парень заметно вздрогнул, будто опомнившись, и воззрился на меня с непониманием.
– Погоди, а я чем плох? – поражённо спросил он.
На полном серьёзе спросил. Аж морщинка меж бровей пролегла от сосредоточенности: он ждал внятного ответа. Будто на такой вопрос, да ещё под таким взглядом можно было дать внятный ответ!
– Ты?.. – глупо улыбнувшись, переспросила я. – Эм… Как сказать-то… Ну, ты – это ты… – Сформулировать не получалось, и я решила переложить это на него: – Да и разве ты хочешь снимать домик у меня? – Я даже пальцем на себя ткнула, чтобы он ещё раз посмотрел на меня и вспомнил, что я – это я, и нельзя хотеть снимать избушку у того, кого ненавидишь.
– Не хочу, – признался парень. – Но хочу снимать в этих местах, так что выбора у меня нет: все приличные дома уже заняты с осени. Твоё объявление появилось недавно, и я не собираюсь упускать этот вариант.
Не собирается он упускать! Ага, как же! Можно подумать, здесь только его мнение имеет значение!
– Так, Глеб. Всё, избушка не сдаётся, ясно? – Решила предельно чётко обозначить своё мнение я.
Он занервничал, и это было заметно: появившаяся спесь мигом улетучилась, парень вновь стал серьёзным и… настоящим.
Боится!
А пусть! Пусть знает, что я и другого жильца найду, а он останется ни с чем. Поделом ему, а то вечно мешал мне жить и, надо признать, вечно был на высоте!
– Не дури, Сомова! – воззвал к моему благоразумию парень. – Тебе нужны деньги или нет? Я заплачу вдвойне, если не станешь мешать приводить на ночь девушек, идёт?
Девушек? Он собирается снять избушку и в ней тискать местных девиц, и платить за это двойную аренду? Звучит мерзко, но… почему бы и нет? За мою избушку без удобств, техники и даже без печки никто не заплатит такую цену! А деньги нужны…
Да и, в конце концов, Глеб хоть заплатит, а неизвестный мне арендатор мог бы и просто таскать к себе и девиц, и собутыльников, и ничего мне за это не перепало бы.
В сравнении с неизвестным мифическим бабником-алкоголиком Глеб казался не таким и плохим вариантом.
– Хорошо, идёт, – сдалась я.
– Отлично! – парень явно был доволен.
Что ж… Его версия вполне смахивала на правду: посёлок наш довольно большой, но тихий, хоть популярностью всегда пользовался. Летом и осенью бетонные столбы пестрели объявлениями с предложениями о покупке или съеме дач. Неудивительно, в общем-то: вокруг шикарные сосновые леса, широкая быстрая речка с большим количеством разнообразной рыбы, озёра разнокалиберные разбросаны как по территории посёлка, так и по окрестным лесам. Красота, словом. И для детей свежий воздух, и для рыбаков раздолье, и народу много – скучать не приходится.
Интересно, что именно привело сюда Ивлева…
Я оглядела парня. Не качок, но мышцы у него рельефные – это сквозь обтягивающую чёрную футболку заметно отлично. Возможно, этот парень решил провести лето в экологически чистом районе, сейчас это модно… Может, он даже вегетарианец – это тоже сейчас в тренде…
Но всё равно было странно, что он с такой готовностью решил снимать избушку у меня. Он ведь совсем недавно ненавидел, презирал меня, и я это знала, хоть и не понимала причин.
Может, удастся всё выведать? Понять, чем я ему не угодила?
Только казалось, что он специально… Нет, удивление в первые минуты его было неподдельно, но вот остался он наверняка, чтобы сделать моё лето невыносимым!
Я разглядывала его руки: он держал в них сумки со своими вещами, и потому мышцы были напряжены… красиво так напряжены. Опомнившись, я перевела взгляд на лицо Глеба, и с удивлением обнаружила, что он смотрит на мои волосы, на макушку – с его ростом это было легко.
Я насторожилась, понимая, что не просто так он мной любуется. Парень заметил мой взгляд быстро.
– О, а у тебя в волосах гусеница! – обрадовал меня Глеб, и при этом сам тоже выглядел весьма радостным.
– Так сними! – отреагировала я, передёрнув плечами: неприятные насекомые!
Глеб посмотрел на меня пристально, и я нахмурилась, недовольная и тем, что пришлось согласиться пустить такого жильца, и тем, что теперь этот жилец медлит с избавлением меня от гусеницы.
Парень всё же удосужился протянуть руку к моим волосам, и я даже не успела почувствовать прикосновение, как гусеница уже была в его пальцах. Глеб не нашёл ничего лучше, чем протянуть её мне.
– Вот. На. – Прокомментировал он своё действие, а я с отвращением покосилась на зелёную противную извивающуюся гусеницу и ответила:
– Выкини, блин, её!
– Твоя гусеница, ты и выкидывай! – усмехнулся парень, но всё же стряхнул живность с пальца на траву.
Я прищурилась и спросила прямо:
– Я пожалею, что сдала тебе избушку?
Вопрос парня удивил, и он несколько секунд молча смотрел мне в глаза, отчего я даже смутилась и потупила взор.
– А я пожалею? – спросил он.
– Давай начистоту, – предложила я. – Деньги мне нужны, так что живи тут и развлекайся, как хочешь, только мне жить не мешай, ладно?
– Если ты про гусеницу, то не я её на тебя посадил, – попытался отследить мою логику Глеб.
– Я не про неё. Я вообще. – Постаралась объяснить я. – Ты меня ненавидишь…
– Так заметно? – поразился парень, перебивая.
– Ещё как! – хмыкнула и сложила руки на груди: рядом с Ивлевым было неуютно, хотелось отгородиться от него, чтобы он не смог пробраться в мой мир.
– Не переживай, Сомова, моя жизнь твоей касаться не будет… – Заверил он, но тут же уточнил: – По крайней мере, по моей воли. Ты говорила, тебе нужны деньги, так вот: плачу тройную цену, если обещаешь, что не прогонишь меня до осени, чтобы ни случилось.
Что бы ни случилось? Какая чушь! Это же Ивлев – с ним у нас может случиться, что угодно! Я не уверена, что и сутки-то протяну с таким соседом, не то, что лето!
А Глеб ждал ответа. Кажется, он считал наш разговор важным, а не абсурдным. Глубокое заблуждение!
– Чего? – опешила я. – Ты что, серьёзно?
– Да, – пожал плечами он. – А ещё я переколю все дрова, – он кивком указал на сложенные пирамидой чурки. – И вообще буду помогать всем, чем смогу.
– И что? Этого хватит, чтобы покрыть фразу «что б ни случилось»? – поразилась я его простоте. Вот поистине: простота – хуже воровства! – Ты в своём уме? Может, ты маньяк какой или… охотник?
– Не любишь охотников, приравнивая их к маньякам? – прищурился парень, отчего-то заинтересованно поглядев на меня.
Точно охотник. Или маньяк. Одна фигня, я такого точно выгоню…
– Не нужна мне твоя помощь и тройная оплата! – гордо заявила я, вздёрнув подбородок.
Да, Глеб, это – мой дом, и здесь твои приёмчики и твоё обаяние не помогут добиться цели!
– Нель… – надо же, по имени обратился! – Мне правда очень надо прожить здесь до осени…Ты не представляешь, насколько это важно.
Вот странный он человек! Всё же в его руках: можно жить здесь до осени, к чему всякие лишние договорённости? Тем более договариваться с Ивлевым казалось мне полным бредом: он достаточно непредсказуем, чтобы учудить нечто непростительное.
– Так живи до осени! – ответила я. – Не косячь и живи!
– Понимаешь… – он замялся, а потом сказал как-то глухо и неуверенно: – Вдруг кто-то будет против, что я здесь… – он посмотрел мне в глаза, но я всё равно ничего не поняла.
– Кто? – угрюмо спросила я, Глеб начинал надоедать.
Если сейчас начнёт выведывать, есть ли у меня парень, я точно прогоню этого типа взашей, а то вдруг Ира всё-таки права…
– Ну, ты ж не одна здесь всё лето? – спросил так, что я поняла: это важный вопрос.
Это начинало злить, поскольку выходило, что ему развлекаться можно, но сам он переживает, чтобы его не выгнали… мои ухажёры? Или мои родители? Или кто?
Я совершенно не понимала логику его вопросов, но решила не отвечать. Ни к чему ему знать про то, что родители ненавидят Осётрино, а парня у меня нет.
– Слушай, Глеб! Если будешь так мне мозги есть с каждым вопросом, я с ума сойду! Да, я живу одна здесь! – было нелегко признаться, потому что показалось, что опасно говорить Глебу такое, и потому я добавила: – Большую часть времени живу одна. Но, может, в отпуск мой парень приедет жить сюда. Или приедут родители, друзья или просто родственники. Но, поверь, уж к тебе-то они точно не станут ревновать и выгонять из избушки… – я прыснула, поскольку мне показалась смешной формулировка. – Как лиса зайчика!
Мне показалось забавным, и парню, вроде бы, тоже. Пока он не вставил свой комментарий, моё настроение даже улучшилось.
– Мммм… – довольный Глеб улыбнулся. – Я уже зайчик, Сомова?
На это я презрительно фыркнула. Нет уж, на таких, как он, я не ведусь!
Оглядела его и обратила внимание, что он рукой массирует голову – то место, куда, видимо, пришёлся удар доски. Упаковка пельменей сиротливо лежала на траве рядом с тем местом, где Ивлев сидел. Надо будет вернуть пельмени Василию…
– Знаешь, Ивлев, я хотела извиниться за соседа… – начала я.
– Так извиняйся, – он шагнул ближе, так, что я почти уткнулась бы носом в его грудь, если б не подняла голову и не отстранилась. – Рассказать, как симпатичная девушка может извиниться перед привлекательным парнем без лишних слов?
– Ты перебил меня! – возмутилась я, оттолкнув парня. – Я говорю: хотела извиниться! Хотела! Прошедшее время, смекаешь? Хотела, пока не увидела, что ты – это ты!
– Меня, то есть, можно палкой по башке быть, а незнакомца нельзя? – притворно обиженно уточнил Глеб.
– Да! Тебя не только можно, но и нужно – может, хоть начнёшь думать прежде, чем говорить! – не осталась в долгу я.
Глеб улыбнулся мне и сказал то, чего я меньше всего ожидала услышать:
– Наступи, – попросил он, выставляя ногу ближе ко мне.
Надо же, до сих пор помнит…
– Думаешь, наше полнейшее непонимание друг друга от этого пройдёт? – усмехнулась я.
– Как знать, – пожал плечами Ивлев.
Подумав, я легонько наступила носком своей балетки на его ногу. Вряд ли поможет, но хуже точно не станет.
