Текст книги "Тайна моя святая (СИ)"
Автор книги: Анастасия Деева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Анастасия Деева
Тайна моя святая
Пролог
Говорят, что чудо – это синхронизация событий за гранью простой вероятности. Не знаю, кто придумал данное определение, но мне кажется, что сказано довольно метко.
В истории, которую я хочу рассказать, самым удивительным образом переплелись три Николая моей судьбы.
Двое из них – люди из плоти и крови. Они радуются, грустят, проживают жизнь во всех ее проявлениях.
Третий Николай – один из самых почитаемых христианских святых.
Нет, это не религиозная история. Меня трудно назвать по-настоящему верующим человеком, который соблюдает все традиции, принятые в православии. Я и в церкви порой захожу, как в музей, чтобы посмотреть внутреннее убранство и иконостасы. С таким же удовольствием я захожу в мусульманские мечети, да и в храмы других конфессий, особенно когда путешествую.
Данная книга – рассказ о первой любви и о том, как ее отблеск отразился на всей моей будущей взрослой жизни. Ещё она о том, как мне на собственном опыте удалось прийти к пониманию, что в мире есть сила, которую невозможно объяснить ничем, кроме веры в то, что она – существует.
Эта книга о самом обыкновенном Чуде.
Глава 1. 23.12.95. Среднеуральский роддом
– Скажите мне, какой смысл держать вас в больнице? – врач вздохнула, глядя сверху вниз на постель, где я лежала. – Схватки у вас прекратились совсем. Скорее всего, это всего лишь предвестники. Раз так, не вижу большого смысла держать вас в “Патологии”. Всё равно до родов вам месяц ходить. Пусть малыш пока растет в животике, так будет лучше и ему, и вам. Придёте к нам уже после новогодних праздников.
Я вздохнула, стала собираться.
Было немного обидно. Я уже настроилась на то, что долгожданный человечек должен был появиться на свет, но по какой-то неясной мне причине он передумал.
В день, когда я покидала “Патологию”, мысли в голове у меня были немного тревожные…
Связано это было со странным сном, который мне приснился в ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое, когда я приехала в роддом.
Я же тогда твёрдо была уверена, что мне вот-вот придётся родить. Внезапно, но что поделать?
Тот день начался буднично. Мы тогда снимали маленькую однокомнатрую квартиру в панельной “хрущёвке”. Мужа не было дома, а я делала генеральную уборку.
Я не любитель домашней работы, но почему-то на меня напало настоящее рвение. Хотелось всё вымыть, включая труднодоступные закутки. Ради этого пришлось подвигать диван. Про то, что у меня беременность тридцать шесть недель, не думала. После того, как пол заблистал влажной чистотой, я села передохнуть на тот самый диван. Поясницу тянуло, заныло где-то внизу живота. Ощущение было странным и непривычным.
Что такое “схватки”, представляла весьма смутно. Вдруг они? Ой, правда, что ли? Я не готова! Или… нет? Может, я просто перенапряглась? Дался мне этот диван, не надо было его трогать.
Решила дойти до “Женской консультации”, так как она находилась в нашем же дворе в доме напротив.
– Милая моя, да у вас животик опустился! – жизнерадостно сообщила мне акушерка. – Наверное, схватки начинаются. Идите домой, возьмите сумку с вещами, вызывайте скорую. Видимо, срок настал.
Так о казалась в родильном отделении.
То ли от волнения, то ли еще от чего, боль то накатывала волнами, то отступала. Перерывы между неприятными ощущениями и периодами затишья становились всё более длительными, хотя должны были усиливаться. Я тщательно прислушивалась к организму, но ощущеня "Началось!" у меня так и не возникло.
Волноваться мне по поводу предстоящего события надоело, и я уснула, положив рядом с собой на подушку икону с Богородицей. Пусть я и не самый верующий человек, но в родильном отделении я хотела быть не одна, а со своей святой заступницей.
Проснулась среди ночи от яркого, очень четкого сна, в котором прозвучала фраза: “Твой сын родится на Рождество”.
Сын?
Пол малыша мы с мужем не знали. Каждый раз на УЗИ таинственное существо, находящееся в моем животике, скромно закрывалось ножками. Так как кроху мы ждали с нежным трепетом, нам в конечном итоге было не так важно, кто родиться. Мы знали, что будем любить одинаково сильно и мальчика, и девочку. Это был наш первенец, и событие ожидалось очень волнительное. Если бы родился мальчик, дали бы ему имя – Ярослав, если девочка – стала бы Алёной. Об решении насчет имён мы заранее оповестили всех своих родственников, дав им время смириться с нашим выбором.
Во сне мне было сказано, что родится сын.
“Ярослав! Яська!” – тихо шептала я в ночи.
Тут меня потом прошибло.
Ярослав?! На Рождество?
Впереди маячил Christmas – католическое Рождество.
Получается, мне подан знак свыше с чётко обозначенной датой?
Но кто его подал?
Я взглянула на икону. Нет, голос во сне был не женский. Его вообще было трудно назвать голосом. Это было некое понимание неизбежности, четкое, ясное, не дающее возможность трактовать событие как-то иначе. Я воспринимала сон как некую данность.
“Christmas… Получается, мне сутки помучиться со схватками, а дальше сын родится, – размышляла я. – Забавный подарок от Санта Клауса…”
Тут-то мне и стало по-настоящему жутко. Я вспомнила, что Санта Клаус в переводе на наш – Святой Николай. Именно он – главное действующее лицо в праздновании католиков.
Не сам ли Святой Николай подал мне весточку через этот сон?
Не он ли напомнил мне об обещании, которое дала ему захлёбывающаясяя от рыданий девочка лет восемь назад?
Тогда я дала обет в обмен на Чудо, которое просила у святого. Не пришла ли пора платить по счетам?
Я лежала в темноте палаты, глядя на полоску света в щели под дверью и думала: “Как объяснить мужу, что я отказываюсь называть сына – Ярославом?”
Между тем мой живот вёл себя совершенно спокойно. Малыш периодически пинался, но… боли совсем прекратились.
Днём меня из родильного перевели в палату “Патологии”. Никто не знал, как поведет себя мой организм. Вдруг все же я надумаю родить?
Christmas прошёл, я чувствовала себя превосходно, никаких признаков приближающихся родов и в помине не было.
Меня отправили домой.
Можно было выдохнуть. Мало ли что снится с перепугу перед предполагаемыми родами.
Глава 3. 1986. Крымское детство
Пьеса про космических пиратов
– Настя-я-я! – раздался голос Светки со стороны входа в дом.
Она, откинув тюлевую занавеску, возникла на пороге веранды.
Обычно Настины друзья не осмеливались смело проходить через двор к самому дому. Чаще всего они громко звали её от ворот, а после ждали, когда она выглянет наружу.
Светка была русоголовой невысокой худощавой девчонкой одиннадцати лет. Накануне она состригла русые косички, сделала себе модную стрижку “под Алису Селезнёву”, а потому казалась чуть старше своих лет.
Настя, выскочив на веранду, замела. Она ещё не успела привыкнуть к тому, что у Светки больше нет кос. Ей-то приходилось почти всегда ходить с туго заплетённой головой. Правда, в то утро её светло-русые, почти выцветшие до льняной белизны волосы были рассыпаны по плечам.
– Ты чего как лахудра ходишь? – поинтересовалась Светка, намекая, что с распущенными волосами ходить неприлично.
– Бабушка с дедушкой на рынок уехали, а тётя Оля в магазин ушла.
Настя сама себя заплетать не умела, поэтому всегда ждала, когда это сделают взрослые.
На самом деле она привирала. С утра она вертелась у зеркала в спальне, разглядывая себя, и пыталась приподнять себе волосы, чтобы понять, как она будет смотреться, если и ей тоже постричься “под Алису”.
Настиной мечтой было стать копией Наташи Гусевой – той самой девочки, в которую были влюблены все дети Советского Союза. Гусева сыграла главную героиню в фильме “Гостья из будущего”, летний показ которого не так давно завершился по телевизору.
После кино всё детское население села Первомайского посходило с ума. Все разговоры теперь сводились к обсуждению фильма, цитатам из него и таинственному, интригующему слову “фантастика”.
Главным инициатором таких бесед была сама Настя.
Обсуждаемый жанр был редким, достать книги было практически невозможно. В местной библиотеке, куда решила записаться Настя, о таком даже не слыхали. Впрочем в уральском городке Верхняя Пышма, откуда на лето к бабушке и дедушке прилетала Настя, в библиотеках на фантастику была большущая очередь.
Раз книги было не достать, Настя начала их писать. Именно поэтому она уже считала себя детским писателем-фантастом. Совсем не важно было, что она только закончила шестой класс и перешла в седьмой.
Чем-то Настя на героиню “Гостьи из будущего” все-таки походила. Невысокая для своих двенадцати лет, с русыми волосами и огромными голубыми глазами, резко выделяющимися на лице.
– Ну и глазищи у тебя! – c восхищение произносили взрослые.
По их интонациям она понимала, что глаза у неё, наверное, красивые. Не такие, конечно, как у Наташи Гусевой, но что-то в них всё-таки было.
Зато волосы были точь-в-точь такого же цвета, как у Алисы. Эх, ещё щё бы уговорить бабушку и дедушку на стрижку! Все стригутся, даже Светка, почему ей нельзя?
– Хочешь секрет? Я написала фантастическую пьесу про космических пиратов, – сообщила Настя тоном заговорщицы.
Она лучилась гордостью. Ещё бы, пьесу она написала за пару дней!
– Шо?
– Шо слышала. Будем спектакль ставить.
Светка не удивилась. Настя была невероятная выдумщица на всякого рода забавы. Концерты, кукольные спектакли на улице за забором ее дома устраивались регулярно. Когда Настя приезжала со своего далекого Урала, про географическое положение которого почти никто из её друзей тут не знал, жизнь на улице закипала по-настоящему.
Местные ребята, особенно девочки, охотно участвовали в тех играх, которые она предлагала. Концерты уличной самодеятельности проходили постоянно. Кто-то приходил выступать – читал стихи, пел песни и даже танцевал. Те, кто были поскромнее, обязательно приходили смотреть.
Но одно дело – концерты, а тут наметился настоящий фантастический спектакль. такого грандиозного события на улице Школьной ещё не было ни разу.
Светка плюхнулась на старый обшарпанный диван, стоящий на веранде напротив входа.
– Шо, настоящая фантастика? Про пиратов?
– Ага. Про пиратов и про миелофон!
– Ты где его возьмёшь?
Настя, сияя как солнечный зайчик, пущенный из зеркальца, извлекла из шкафа своё сокровище. Накануне она весь день провозилась за изготовлением миелофона.
Это была крашенная в черный коробочка из под “Рафинада”, внутри которого в кусок пенопласта были воткнуты кусочки белого стекла. Получилось, конечно, не так красиво как в кино, но Светка, как завороженная, уставилась на будущий театральный реквизит.
– Как настоящий. Погоди, а кто будет играть в спектакле? Ты мне роль написала? – тут же забеспокоилась она.
Пользуясь положением лучшей подруги, Светка тут же наметилась на главную роль.
– Ты, я, Наташка. Ещё Ирку позовём. Вы с Наташкой будет подругами, которые в космос полетели, а Ирка будет инопланетянкой.
– Ух ты! А пираты? Ты же сказала, что пьеса будет про пиратов? Из наших никто не согласится злодеев играть.
Она была права. Космические пираты в нашем представлении были отрицательными персонажами, а все мечтали играть хороших.
В этот самый момент с улицы, от самых ворот раздалось:
– Де-ни-ис! Дени-ис!
Глянув через окна веранды, Настя заметила у ворот компанию мальчишек. Соскочив с велосипедов, те замерли у калитки, ведущей во двор. Двоих Настя хорошо знала – это были друзья двоюродного брата Дениски – Максим и Сережка. Оба младше самой Насти на год. Третий в их компании был ей почти не знаком. Мальчика, кажется, звали Колей, и жил он где-то за поворотом улицы.
Коля был ровесником Дениса, то есть перешёл в третий класс. Мальчик был крепкий по комплекции, высокий для своего возраста, с черными короткими вьющимися волосами и стрижкой на косой пробор. У него были очень выразительные, как спелый чернослив, глаза в темных ресницах. Больше ничем примечательным он не выделялся.
– На роль пиратов Максима с Сережкой позову, – храбро выдохнула Настя.
– Ты шо? Они не пойдут, – с сомнение произнесла Светка.
– Я с ними сейчас поговорю!
Девчонки выскочили из дома, пересекли пространство двора, вышли за ограду.
– Привет, – Настя дружелюбно улыбнулась. – Поговорить серьезно надо.
Смотрела она только на Максима. Это был покрытый равномерным загаром высокий белобрысый паренек с выцветшими до белизны бровями. У него было остроносое лицо, покрытое темными точками веснушек, пронзительно-голубые глаза и острый подбородок.
Так получилось, что в мальчишеской компании верховодил именно он, потому и переговоры надо было вести именно с ним.
На улице Школьной дружили разными компаниями – девочки своей группой, а парни – своей.
Сама улица, где жили они все, была очень длинной, почти километр, ещё и поворачивала на девяносто градусов. Та часть улицы обычно называлась “за поворотом”
Детские компании общались на улицы группами по территории своего проживания.
Со стороны восемьдесят четвертого дома, где обитала Настя, были сформированы две компании. Одна из них состояла из подруг Насти. Все девчонки были местными, и так уж получилось, что Настя была из них старшей.
Мальчишки дружили строго между собой, и девчачьими забавами не интересовались.
Из-за того, что Дениска, живущий с Настей в одном доме, дружил с мальчиками, по вечерам по обе группы собирались напротив Настиного или Светкиного дома. Тут-то и начинались совместные игры вроде “Пряток”, “Вышибал” или “Двенадцати палочек”. Обе компании объединялись, временно становясь союзниками в развлечениях.
Сейчас Насте надо было поговорить в “дневное время”, и это был не лучший повод отвлекать мальчиков от их серьезных дел.
Мальчишки оставили велосипеды у забора, расположились в тени между раскидистыми кронами вишни и абрикоса. Максим подобрал с земли несколько упавших спелых абрикосов, вытер их руками, надкусил один и спросил:
– Шо звала?
– Я написала пьесу про космических пиратов. Мы хотим ее поставить. Мне нужно, чтобы вы с Сережкой сыграли пиратов, – выпалила Настя как на духу.
Максим молча жевал абрикос, поглядывая то на Настю, то на своего друга Сережку. Тот стоял поодаль – крепкого телосложения мальчик с русыми гладкими волосами и пухлыми губами.
Пауза затягивалась, Максим о чем-то думал.
– А какое ты имеешь право писать фантастику? – неожиданно спросил он, и надкусил второй абрикос. – Ты шо, фантаст?
– Между прочим я давным-давно книги пишу, – гордо выдала Настя. – У меня много фантастических повестей.
Она немного привирала. Свои первые повести она начала писать чуть больше года назад и это было не совсем “Давным-давно”. Тем не менее, прозвучавший аргумент выглядел весомо. Он сразу повысил авторитет среди мальчишек.
– А они тоже будут участвовать? – Максим кивнул головой в сторону Дениски и Коли.
– Нет, мне нужны только ты и Сережка. Они пусть будут зрителями, – безжалостно произнесла Настя.
– А что, мне роли не нашлось? – обиделся брат.
– Вы с Таней будете билеты проверять, – сказала Настя.
Дениска кивнул. Это была его обязанность. На всех уличных концертах он и соседка Таня, как самые младшие в компании, в обязательном порядке проверяли у тех, кто пришел на концерт, нарисованные от руки билеты. Право отрывать надпись “контроль” была для них священна.
– Ну шо, Серый, играем? – Максим выплюнул косточку абрикоса.
– Да я не против. Только где мы бластеры возьмём? – поинтересовался Серёжка.
Настя чуть не подскочила от радости. Ей впервые удалось затащить выступать мальчиков.
Тут она заметила, что Коля стоит чуть в стороне и смотрит на неё как-то непонятно. Может, он обиделся, что его не взяли?
– Будешь – зрителем, – милостиво разрешила Настя и тут же забыла про него, начав обсуждать с Максимом, Сережкой и Светкой время репетиций.
Коля смотрел на Настю и смущенно улыбался. Они были почти одного роста, потому он даже не знал, в каком она классе. Для него это была просто красивая девочка с распущенными волосами.
Дружба с мальчиками
Премьера спектакля состоялась у ворот Настиного дома. Сценой стало место под той же вишней, где пару дней назад велись переговоры с Максимом и Серёжкой. Открытые ворота, на которую повесили старое покрывало, выполняли роль кулис. В качестве декораций использовали нарисованный на листе старой фанеры пульт рубки управления космического корабля. Его Настя с подружками целый день накануне перерисовывали из журнала “Юный техник”. Вышло почти по-настоящему.
Под вишней, что росла по другую сторону ворот, расположили места для зрителей. Для этого специально собрали скамейки со всех соседей.
Зрителей пришло гораздо больше, чем на любой другой самодеятельный уличный концерт. Ещё бы – это был первый фантастический спектакль на Школьной. Пришли даже те девочки, которые были старше всего лишь на пару лет, и поэтому им не интересны были игры ни Настиной компании, ни “пацанская мелкота”, что собиралась вокруг Максима.
Сама Настя играла совсем небольшую роль, так как считала себя не только сценаристом, но и режиссёром. У неё уже был опыт занятий в настоящей театральной студии в уральском Доме Пионеров, поэтому она по-честному распределила роли, и почти весь спекталь сидела за кулисами, подсказывая друзьям реплики, если они их забывали.
На финальные аплодисменты вышли все – и артисты, и их счастливый двенадцатилетний режиссер.
Девочкам-артисткам с главных ролей подружки принесли букетики полевых, состоящие из ромашек, сорванных в палисаднике “золотых шаров” и мальвы. Мальчикам, сыгравших отрицательных персонажей, цветов не досталось. Насте цветов тоже не досталось, так как её эпизодический выход по мнению зрителей не стоил букета. Она не обиделась за себя, а за мальчиков немного переживала. Вдруг те расстроятся?
– Не расходитесь! – закричала Настя ребятам, когда те стали разбредаться. – Давайте все вместе сфотографируемся! Мне же фотоаппарат подарили!
– Настоящий?
– Врёшь!
– Ты шо, фотографировать умеешь? – неслось со всех сторон.
Настя готовила сюрприз:
– Да! Умею! Сейчас принесу и дружно сфоткаемся!
Незадолго до премьеры Настя с дедушкой и дядей Витей, Денискиным отцом, съездили в районный центр – посёлок Кировское, и где именно ей купили фотоаппарат “Силуэт-Электро”. Это был фантастический, дорогой подарок для девочки-школьницы. Бабушка с дедушкой очень баловали Настю, и, замечаяя ее любопытство и увлечения, всегда поощряли разного рода творческие наклонности.
Несколько дней дядя Витя, заядлый фотограф, учил её пользоваться фотоаппаратом, объясняя что такое выдержка и диафрагма. Настя не очень это понимала, но более-менее научилась выставлять объектив “по погоде”. Теперь ей хотелось и похвастаться, и оставить снимок о своём первом спектакле на память.
Она отлично знала, что ни у кого из знакомых ребят на улице своего личного фотоаппарата не было!
Кадров в пленке было мало, всего тридцать шесть, и часть из них надо было оставить на родственников.
Настю очень злило, что Коля, которого не позвали в играть в спектакле, всячески пытался пролезть в каждый кадр.
– Коля! – не выдержала она. – Не лезь пожалуйста. Мне надо одних артистов сфотографировать.
Коля вздохнул и отстал.
После премьеры спектакля отношение к ней в мальчишеской компании в корне переменилось. Парни поняли, что она – единственная девочка на Школьной, с которой им интересно дружить. Ещё бы! Та писала фантастику, ставила спектакли, и у неё был фотоаппарат!
Через день после премьеры, когда Настя с подружками качались в гамаке у колодца за гаражом, перед ними нарисовался Дениска:
– Эй, тебя там Максим зовёт
– Шо ему надо? – Настя удивилась.
Дениска, независимым взглядом окинув Настиных подруг, загадочно произнёс:
– Выходи, узнаешь.
Девочки переглянулись. Вот так, посреди дня?
Стайка поднялась из гамака, нацепила шлёпки, и дружно направилась к воротам.
Максим, Сережка и Коля сидели на переносной голубой скамейке. Ту после спектакля занесли во двор, под виноградник, да там и оставили, потому как она казалась страшно тяжелой.
Максим поднялся навстречу, и щурясь от яркого солнца, пробивающегося через листву, бросил небрежный взгляд на Настиных подружек:
– Привет, – после этого он обернулся к Насте. – Мы когда репетировали, ты говорила, что тебе читать нечего.
– Говорила. И шо?
Отсутствие хорошего, интересного чтения было для нее настоящей болью. Она перечитала всё, что было на ее взгляд интересным, и изнывала от скуки.
Максим вынул руку из-за спины, и на обложке мелькнуло название “Последний из могикан”.
– У меня есть книга, которая всем понравится, – он обвел взглядом компанию. – Это – Фенимор Купер. Слышала о таком авторе?
– Нет. Что пишет?
– Приключения про индейцев. Я уже читал, мне понравилось. Я думаю, что тебе тоже понравится.
Я решил: мы с тобой будем читать эту книгам ребятам по очереди. Они, – он кивнул на остальных, – будут нас слушать.
Настя взглянула на подруг, на мальчишек, на брата и перевела взгляд на Максима.
Тот стоял, чуть наклонив голову, и смотрел на нее со странным прищуром, словно бы ожидая, что может получить отказ.
Настя к индейцам была абсолютно равнодушна. Её манили космические дали и бущущее, в крайшем случае – сказки. Индейцы – это же так скучно, и тема интересна может быть только мальчикам.
Только Максим, не зная того, попал в любимую Настину тему – та любила читать вслух пьесы по ролям в театральной студии и в школе на уроках литературы. Максим сделал ей то предложение, от которого она просто не могла отказаться.
К тому же подружки с легкой завистью смотрели на неё. К ним мальчишеская компания с такими предложениями не обращалась никогда.
– Когда будем читать? – поинтересовалась Настя равнодушным тоном, чтобы белобрысый собеседник не догадался, как она обрадовалась.
– Сейчас, если у тебя нет никакой работы.
Он имел в виду работу по дому. В селе все были приучены помогать родным и на огороде, и в доме, и во дворе. Обычно все это делалось с утра, пока не жарко, поэтому с полудня и до вечера почти все дети были свободны для игр или иного досуга.
– Мы ничем не заняты, – Настя посмотрела на подруг, и те дружно закивали.
Из дома принесли несколько табуретов, маленькую скамеечку, и компания расположилась тут же, во дворе, под тенистой сенью виноградника.
Максим читал громко, но не очень хорошо. С актерским мастерством у него было неважно. Зато Настя выкладывалась по полной. Она играла голосами, мимикой, жестами, устраивая из прочтения самый настоящий моно-спектакль.
Три дня ушло на то, чтобы “Последний из могикан” был прочитан от корки до корки. Подружки постепенно отсеивались, им было не интересно. Зато мальчишки всей компанией приходили к Насте каждый день, чтобы слушать в её исполнении историю про отважного следопыта Натти Бампо и его друга Чингачгука.
Тихий, незаметный Коля таскался с ними. Настя порой ловила его восторженный, внимательный взгляд, но никогда не придавала этому значения.
Она отлично знала, что в этой компании главный заводила – Максим. Тот почему-то немного напоминал ей героев из произведений Владислава Крапивина. Такой же тонкий, веснушчатый и яркий, каких рисовала художница Евгения Сетрлигова. “Крапивинские мальчики” были для Насти идеалом настоящей дружбы, поэтому она по-своему оценила завязавшиеся приятельские отношения.
Ни в среде одноклассников, ни в театральной студии у неё никогда не было друзей-мальчиков. Сердце её было еще с детского сада прочно занято Сашей О*, но дружить она хотела только с Максимом. Без всяких дурацких глупостей про любовь.
Гроза
Край темной, иссиня-чёрной тучи показался за кромкой тополей, растущих на противоположном берегу Нового Сосыка. Таким странным названием назывался искусственно выкопанный овальный водоём недалеко от затопленного речкой родника. В рабочие дни работники совхоза включали тарахтящую на всю округу насосную машину. Она потихоньку качала водоема воду для полива окрестных полей и садов. Возможно, именно из-за того, что вода постоянно отсасывалась, пруд и прозвали Сосыком.
Впрочем, Настя этого сказать точно не могла, и её подруги – Светка и Ира, что ходили с ней в тот день купаться, тоже этого не знали.
Зато глядя на надвигающуюся тучу, девчонки понимали, что пора вылезать из тёплой, нагретой до состояния “парное молоко” воды, переодеваться и бежать в сторону дома.
До села путь был не самым близким – чуть меньше двух километров по грунтовой дороге через поля. Девчонки торопились, так как небо всё больше хмурилось, грозя накрыть их полосой ливня.
И чего их понесло так далеко от дома купаться в тот день? Всегда можно было сходить на ближайший к дому Третий Ставок, к которому путь был в два раза короче.
Причин такого длинного маршрута было несколько. Вода в Новом Сосыке считалась самой чистой, так как туда редко кто ходил купаться.
Чтобы было не очень страшно, Светка всегда брала с собой свою немецкую овчарку – Мухтара. Собака выглядела серьёзно, поэтому даже немногочисленные отдыхающие, приезжающие отдохнуть на водоем, всегда предпочитали выбрать любой другой берег, лишь бы подальше от овчарки.
– Бежим!
– Главное, под дождь не попасть!
– Такая грязюка будет, что не отмыться!
В этом была своя правда. Прокалённая летним солнцем растрескавшаяся земля напоминала по виду камень, но в дожди раскисала так, что на подошвах обуви моментально вырастал толстый слой липкой, вязкой грязи.
Миновав половину пути через поле, девчонки выскочили к лесополосе, состоявшей из высаженных в два ряда пирамидальных тополей. Эти лесополосы высаживались специально, чтобы в защитить плодородный слой почвы в степной части Крыма от выветривания.
Туча уже нависла почти над головами, а до дома надо было бежать почти полкилометра.
Резкий, сильный порыв ветра взвинтил пыль по касательной вверх, и она взметнулась почти до самых макушек деревьев. Прямые свечи тополей почти согнулись, и сорванные листья закружились в воздухе.
Настя замедлила шаг. Это был именно тот ветер, который она всегда любила – тёплый, сильный, мягко толкающий в спину. Когда дули такие ветры, казалось, что ещё немного, и она сможет взлететь. Ей не хотелось сбегать от такого ветра, хотелось остаться с ним один на один.
– Ты чего копаешься! – не выдержала Светка. – До дому надо бежать!
Настя не знала, как объяснить восторженное, поэтическое ощущение бушующей вокруг стихии. Как можно хотеть оказаться дома, когда хочется лететь?
Пыль лезла в глаза, уши, рот. Приходилось щуриться, но Насте было легко, хорошо и весело. Первые тяжелые, крупные капли, острые, как градинки, ударили по коже. Почти над самыми головами небо рассекла огромная витиеватая молния, и грянул оглушительный раскат.
Девочки задрали головы вверх. Они в любом случае не успевали добежать до дома.
– Давайте под дерево! – скомандовала Настя.
– Нельзя в грозу под дерево! – тревожно обернулась в ее сторону тонконогая стройная Ира.
– Тут много деревьев. В наш тополь может и не ударить!
– Давайте под этот! – крикнула Светка. – Он самый густой.
Девочки сели под дерево с подветренной стороны, плотно прижавшись друг к другу.
Крона тополя была плотной, поэтому дождь, хлынувший с неба стеной, подруг не беспокоил. Иногда капли прорывались через крону, но их было мало.
Девчонкам было смешно, а тополь казался добрым другом, укрывшим их от непогоды.
– Гроза быстро пролетит, – деловитым тоном сообщила Ира.
Она была самая красивая в компании – высокая, стройная, с темно-русыми волосами, с густыми бровями вразлет и выразительными глазами. Показательно, что Серёжка, Ирин младший брат, по мнению Насти обладал самой обычной, довольно заурядной внешностью.
– Слушай, Насть, а ты фотографии уже делала? – спросила Светка, обнимая за шею Мухтара.
– Да, мы вчера вечером с дядей Витей их напечатали.
– Нам подаришь что-нибудь на память? – Ира наклонила голову.
– Подарю. Там все такие смешные, особенно – парни.
– Хочешь секрет про пацанов? – Ира лукаво улыбнулась.
– Хочу!
– Только никому не говори, а то Серёжка меня убьет.
– Конечно, не скажу.
Ира повернула голову к Светке:
– А ты?
– Больно мне надо с твоим Сережкой говорить. – фыркнула та.
Ира выдержала многозначительную паузу, весело сверкнула глазами:
– Настя, мне Сережка по большому секрету сказал, что Колька в тебя влюбился.
– Шо? – Настя слегка опешила. – Брешешь!
Светка толкнула Настю локтем в бок и захохотала в голос:
– Когда свадьба?
– Дурная шо ли? – Настя пихнула её в ответ, но не сильно.
Несмотря на всю любовь к собакам, Светкиного Мухтара боялась даже она.
– Не брешу! – продолжала Ира. – Они тебе вчера письмо весь вечер сочиняли. У Кольки почерк плохой, поэтому Максим за него писал.
– Колян – болван ! – произнесла беспечно Настя. – И Колька дурак, и они все – дураки.
Между тем ливень усиливался, и крона тополя перестала спасать от дождя. Тугие, жесткие, но тёплые струи били почти наотмашь. Вода стекала по лицам девчонок. Скрыться было некуда, поэтому все замолчали.
Настя не думала о подругах. Она с восторгом смотрела, как водяной занавес накрыл засеянное люцерной поле и лесополосу на его противоположном крае. Гору Агармыш, что обычно пологой бородавкой торчала вдали, из-за плотной стены ливня уже совсем не стало видно.
Неистовая, бушующая стихия вызывала в Насте не менее сильный восторг, чем недавние порывы ветра.
В эти мгновения Настю не интересовали ни подруги, ни пацаны со своим письмом, ни тем более Колька, который для неё ничем особенным не выделялся. Гораздо интереснее было слушать, как капли отбивают громкую дробь по листьям, земле и траве.
“Когда нам в школе зададут сочинение на тему “Как я провела лето”, обязательно напишу, что попала под дождь, – думала промокшая насквозь Настя. – Напишу, какой красивый был ливень. Только я больше не буду писать слово “Сосык”, а то его опять зачеркнут. Скажут, что такого слова нет в литературе, и мне опять поставят тройку.”
Гроза быстро отшумела, снова выглянуло солнце, расчертив небо напополам длинной и яркой полосой радуги.
Домой и добирались огородами, чтобы не идти по улице с грязными по самые колени ногами. Шлепки несли в руках – те грозили остаться в раскисшей земле навсегда.
Когда Настя, промокшая насквозь, в перепачканном белом платьице возникла на веранде, Дениска с удивлением уставился на неё.
– Я попала под дождь! – сообщила Настя торжествующим тоном.
– Ну и купи себе пряник! – брат демонстративно отвернулся.
Одарив его презрительным взглядом, Настя промаршировала в ванную.
Она чувствовала себя абсолютно счастливой, но не потому, что ей сообщили, что какой-то мальчик в неё влюбился, а потому что придумала тему для осеннего сочинения по литературе.
Любовное письмо
Спустя час, вымывшись, просушив волосы и переодевшись в чистую одежду, Настя сидела на веранде с очередной историко-приключенческой книжкой, которую ей принес почитать Максим. Книга касалась истории Крыма времён Екатерины Великой, и казалась довольно увлекательной.
