Текст книги "Пророчество для Полины (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Скоро увидишь, – заверил кузен. – Твой отец – самый большой волшебник со времен Салазара Слизерина. И если он придет к власти, то в нашем мире воцарится порядок. Министр Фадж – тупой, как тролль. Отец работает в Министерстве и говорит, что Корнелиус не замечает даже того, что происходит у него под носом. Им кто угодно может вертеть даже без заклятия "Империус". А это правда, что ты умеешь колдовать без волшебной палочки?

– Да, – Полина повела рукой, и по воде побежали волны. – Поэтому я и не особо огорчилась, когда мою волшебную палочку изъяли перед депортацией. Она мне только мешала.

– Здорово, – с завистью сказал мальчик, – а я так не умею. Мы слишком зависимы от своих волшебных палочек. Стоит только потерять ее, забыть дома или сломать – и ты уже совершенно беспомощен, не хуже сквиба. А если она сломается в кармане или в кресле, то это вообще... – мальчик смутился. – В общем, можно еще и покалечиться. Однажды у нас в школе один парень сломал палочку, и, пока не купил новую, все его заклятия отскакивали в него самого... – Драко затрясся от сдерживаемого смеха. – А к новой волшебной палочке приходится какое-то время привыкать, и от этого заклинания работают слабее. Если бы они еще не были такими хрупкими! А волшебникам, которые обходятся без них, можно только позавидовать. Их волшебная сила всегда при них и не сломается, если они упадут с метлы или неудачно сядут в кресло. Кстати, а может, ты и летать без метлы умеешь?

– В школе мне за это часто попадало, – ответила Полина, – меня переучивали, а я никак не могла привыкнуть к своему "Чистомету".

– А в мире маглов ты летала?

– Иногда, над безлюдными местами, по ночам, тренировалась, чтобы не утратить навык.

– Из всех чародеев, которых я знаю, только Милорд и тетя Белла умеют летать без метлы, – с завистью сказал Драко. – Это тоже редкий дар. Здесь ты сможешь летать, не таясь, когда угодно и сколько угодно.

Полина оттолкнулась от земли и взлетела, раскинув руки. Кузен провожал ее восхищенным взглядом, засунув руки в карманы плаща, как самый обычный мальчишка, забыв о необходимости вести себя как юный денди. Беллатриса и Нарцисса, прервав разговор, тоже наблюдали за Полиной. Люциус прислонился к пьедесталу скульптурной группы нимф, и на его лице читалось: "Да, мы в ней не ошиблись!"

Полина поднялась чуть выше, над прудом и верхушками деревьев, ощущая привычную радость и гордость вольного полета, без неудобной метлы между коленей и воплей мадам Трюк внизу. И так непривычно было летать днем, не боясь, что ее увидят, сфотографируют, вывесят фото в Инстаграмме или видео в Ютубе.

Она плавно облетела пруд, снизилась почти до самой поверхности воды и задела ее носком ботинка, напугав стайку серебристых рыбок. Потом снова поднялась и полетела к берегу.

– Вот это круто! – воскликнул Драко. – Тебе даже с метлы свалиться не страшно!

– У меня оставались сомнения в том, что она – именно та, кого ищет Милорд, – сказал Люциус жене, – но сейчас они развеялись. Я думаю, что Повелитель не забудет о том, кто добыл данные о Полине из сейфа Министра, и простит меня за прошлые промахи.

Беллатриса внезапно ощутила, как нагрелась Черная метка на левой руке. Женщина сразу поняла, что это означает.

– Полина, – окликнула она дочь, увлеченную разговором с Драко о квиддиче; юноша тоже оказался Ловцом в команде факультета, и у них нашлась еще одна общая тема. – Пошли. Нас зовет твой отец.

Полина посмотрела на татуировку, видную под полупрозрачным рукавом Беллатрисиного платья. Значит, это не просто знак принадлежности к свите лорда Волан-де-Морта, как она думала раньше, а средство связи. "Интересно, мне тоже сделают такую же?"

Она кивнула кузену и подошла к матери. Беллатриса поправила ей складки на блузке; пригладила свои непослушные черные кудри и поторопила дочь:

– Идем, Полина. Милорд не любит долго ждать.

*

По дороге к дому Полина разглядывала мать, за которой еле поспевала. Беллатриса выглядела юной девушкой, торопящейся на свидание. Черные глаза блестели, на щеках яркий румянец, от улыбки лицо словно светится изнутри и помолодело, и даже проседь в густых смоляных кудрях выглядит скорее как декоративная деталь. Подошвы туфель брюнетки едва касались гравия на аллее.

– Сейчас ты познакомишься с отцом, – Беллатриса мимоходом поправила усеянную черными опалами заколку в прическе.

Они вошли в дом, на ходу сбросив плащи на руки домовому эльфу, выскочившему непонятно откуда, и направились по анфиладе к высоким сводчатым дверям. Полина с интересом осматривалась. Ведь теперь это ее дом.

Невысокий волшебник с маленькими бегающими глазами и выступающими, как у крысы, передними зубами, с поклоном распахнул перед ними двери и удалился.

– Питер Петтигрю, слуга Милорда, – пояснила Беллатриса. – Мы называем его "Хвост".

По ее небрежному тону и иронически поджатым губам Полина поняла, что Петтигрю, хоть и приближен к Темному Лорду, особым авторитетом не пользуется.

В доме было полутемно и прохладно, окна скрывались за тяжелыми бархатными портьерами, интерьер напоминал не то готику, не то барокко, хоть и не был ни тем, ни другим. Полина знала, что дядя Люциус, хозяин имения, занимает высокий пост в Министерстве и принадлежит к магической аристократии и скорее всего это поместье – фамильное.

Полина вошла вслед за матерью в огромный зал. Судя по интерьеру, это была не то гостиная, не то актовый зал. Там было еще темнее, чем в остальных помещениях. У камина спиной к ним стоял высокий худой мужчина в черной мантии. Полина сразу узнала этот силуэт, хоть и видела его накануне лишь мельком.

Она вспомнила, как этот человек разметал дементоров Патронусом-змеей, а потом уже в аллее рассказывал Беллатрисе о своем самом счастливом воспоминании.

– Мы пришли, Повелитель, – почтительно склонила голову Беллатриса.

Мужчина обернулся, и Полина чуть вздрогнула, увидев его лицо. Очень бледное, плоское, змеиное, с красными светящимися в полумраке глазами. Но от этого человека исходили такая волевая сила и харизма прирожденного лидера, что Полина буквально сразу ощутила их воздействие.

Мужчина у камина молчал, тоже внимательно глядя на нее.

Что-то прошелестело по полу, и перед женщинами появилась огромная змея. Свиваясь кольцами, она подняла голову вровень с лицом Полины.

– Это Нагайна, – вполголоса пояснила Беллатриса, – змея Повелителя. Не бойся. Она хочет поздороваться с тобой.

Змея зашипела, и Полина различила слова на серпентарго, которым владела с детства:

– Ты – дочь Милорда?

– Да, – ответила Полина, – но я узнала об этом только вчера.

Змея удовлетворилась этим ответом.

– Добро пожаловать домой, – прошипела она и вернулась к камину.

– Проходи, Полина, – даже в этих словах без единой шипящей буквы отчетливо слышался присвист. Человек у камина шагнул к ним навстречу.

Волан-де-Морт специально велел Нагайне заговорить с Полиной. И девушка так легко и непринужденно ответила ей, что стало ясно: она владеет серпентарго так же свободно, как и человеческой речью. А значит, ошибка исключена.

Еще Полина вблизи оказалась очень похожа на него прежнего. До того, как магия крестражей изменила его лицо, у него были такие же точеные черты, высокие скулы, синие глаза и густые темно-русые волосы. Он словно увидел самого себя, тридцатилетнего, только в женском варианте.

Полина спокойно выдержала его изучающий взгляд. Она понимала, что это Тот-Кого-Нельзя-Называть, или Сами-Знаете-Кто – так говорили о Волан-де-Морте люди, боявшиеся даже его имени. Но Беллатриса смотрела на него с обожанием; для нее он был прекрасен. И все говорили Полине, что этот чародей – ее отец. "Вот и исполнилось мое рождественское пожелание возле елки! Не сразу, правда, но..."

– А что ты загадывала? – спросил Волан-де-Морт. Он превосходно владел легилименцией и услышал этот обрывок мыслей девушки.

– Я хотела иметь семью, – ответила Полина. – Когда мои одноклассники уезжали домой на каникулы, где их ждали родители и друзья, я оставалась в школе, в компании полтергейста, привидений и мистера Филча с миссис Норрис. Я завидовала другим ребятам и в рождественскую ночь всегда загадывала желание: чтобы у меня тоже был дом, где меня ждут и будут рады видеть.

Беллатриса тяжело вздохнула, отошла к каминной полке и очень долго переставляла фигурки на мраморной доске. Волан-де-Морт молчал с каким-то странным, несвойственным ему выражением бледного лица.

– Я тоже часто оставался в школе на каникулах, – сказал он. – Ехать в магловский интернат, где я жил до поступления в Хогвартс не хотелось, а больше мне некуда было идти. Так что я знаю, каково это, встречать праздники в пустой гостиной.

Беллатриса, все еще стоя к ним спиной, откашлялась и пробормотала сдавленным голосом:

– Мы с сестрами всегда ехали домой, нас ждали. Но потом поступили со мной хуже дементоров. Может, лучше бы я тоже оставалась одна в школе!

– Акцио, амонтильядо, – велел Волан-де-Морт, и к нему подлетели бутылка вина и три кубка. С помощью волшебной палочки он приготовил глинтвейн и взял один кубок. Второй подплыл по воздуху к Полине и ткнулся ей в руку. Третий завис перед Беллатрисой.

– Тебе нужно согреться после купания, Полина, – Волан-де-Морт с удовольствием пригубил горячий ароматный напиток. – А тебе – успокоиться, Белла. От того, что ты будешь без конца бередить старые раны, хуже будет только тебе. Мы должны быть готовы к бою в любой момент, а также – создать сильного Патронуса, а печальные воспоминания этому не способствуют. Сядьте, – он указал на два кресла у камина, а в третье, напротив, сел сам. Нагайна свернулась у подлокотника.

Женщины повиновались. Беллатриса угрюмо молчала, грея ладони о кубок.

– Как вы меня нашли? – Полина пригубила глинтвейн и удивилась его яркому сильному вкусу; в мире маглов такого не готовят. – Я пыталась узнать хоть что-нибудь о своих родителях, но тщетно. Сирота без роду и племени, вот что мне внушали. Подкидыш из магловского приюта.

– В прошлом году ты применила заклятие "Авада Кедавра", – ответил отец, поглаживая фигурный подлокотник кресла; его белые пальцы резко контрастировали с черным лакированным деревом. – Это было тут же зафиксировано Министерством магии, и стало известно моему слуге, работающему там.

– Дяде Люциусу?

– Да. Он заинтересовался этим происшествием и сообщил мне, а я сразу узнал фамильную магию Мраксов. Мои слуги по крупицам собирали информацию обо всех твоих перемещениях в магловском мире. Почему ты так часто переезжала, Полина? Маглы замечали, что ты не такая, как они, и досаждали?

– Да, – Полина отставила кубок. – Одни начинали шарахаться от меня, как от прокаженной, другие пытались убить, а третьи вовлекали в криминальные делишки, думая, что с моими способностями они горы свернут. Как я ни старалась вести себя, как обычная женщина, все равно рано или поздно выдавала себя, и все повторялось.

– Проклятые маглы! – сверкнула глазами Беллатриса.

– Их можно понять, – возразила Полина, – люди боятся непознанного и хотят держаться подальше от того, что вызывает у них опасения, или уничтожить источник опасности. А наиболее прагматичные думают, что грех не использовать мои сверхспособности, как маглы называют волшебную силу, для личного обогащения. Ну а тот магл в Ачуево вообще ни о чем не думал, – поморщилась девушка, – а рассуждал так: баба одна ночью на пустыре – грех не воспользоваться.

– Жаль, что он не попал в мои руки! – Беллатриса допила глинтвейн и так сжала кубок, что изящная платиновая ножка погнулась. – Так он даже не успел понять, какую глупость совершил, а я заставила бы его сто раз пожалеть об этом!

– А потом бы я скормил его Нагайне, – прошипел Волан-де-Морт. – Грязный магловский выродок посмел посягнуть на мою дочь, наследницу Слизерина!.. Можешь закурить, Полина, мне это не помешает.

"Надо потренироваться в окклюменции, – подумала Полина, чиркая зажигалкой, – в мире маглов я совсем расслабилась. Надо не забывать, что здесь легилименцией владеет не только мой отец!".

– Когда я узнал, что тебя исключили из школы вскоре после моего поражения, – продолжал Волан-де-Морт, – это стало еще интереснее. Я поручил своему слуге, который работает в Хогвартсе и пользуется доверием Дамблдора покопаться в архивах и узнать о твоих школьных годах и о том, за что отчислили отличницу, с блеском сдавшую СОВы. Тем более что тебя еще и депортировали из волшебного мира. И Северус узнал, что это было сделано по приказу Министра магии. И все шесть лет в Хогвартсе ты находилась под неусыпным надзором Дамблдора и Макгонагалл, а это было уже более чем странно, ведь ты училась не на ее факультете.

– Я думала, что они просто добры ко мне, – Полина смущенно осмотрелась в поисках пепельницы и, не найдя, наколдовала ее сама.

– О! Да! – коротко и зло расхохоталась Беллатриса. – Конечно! Сама доброта! Сплошное лицемерие и манипуляции! – от гнева она даже закашлялась и начала мелкими глотками пить глинтвейн.

– В детстве я тоже думал, что директор просто проявляет участие ко мне потому, что я сирота из магловского приюта, – неспешно сказал Волан-де-Морт, – но потом понял, что он боится Темных искусств, – он поджал тонкие губы, – и знает, что я – наследник Слизерина, поэтому и старается держать меня под контролем. А когда я узнал, что он точно так же контролировал тебя, то возникла догадка, которую я тут же велел проверить. Мои слуги узнали о твоей жизни до поступления в Хогвартс, о необъяснимых событиях в приюте, где ты воспитывалась, и о том, когда тебя подбросили на его крыльцо. И в тот же самый день кто-то воспользовался сетью летучего пороха за оградой школы, чтобы трансгрессировать как раз в тот район Лондона.

– Но кто и зачем меня подбросил в приют? – от волнения Полина закусила губу.

Волан-де-Морт внимательно посмотрел на Беллатрису. Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, и тихо ответила:

– Мои родители. Они думали, что спасают доброе имя семьи от позора. Им хватило скандалов с моим кузеном Сиирусом, осквернителем крови. И когда я забеременела в 15 лет и скрывала это до самых родов потому, что не хотела пропускать экзамены СОВ, отец и мать решили, что я утаила от них свою беременность потому, что понесла от сквиба или грязнокровки. Вот они и решили спасти славный род Блэков от нового позора. Им и в голову не пришло сначала поговорить со мной. Они считали, что всегда все лучше знают и видят своих дочерей насквозь. Моя мать воспользовалась тем, что я ослабела после экзаменов и трудных родов. Она применила усыпляющие чары и унесла тебя в мир маглов, а мне сказала, что ребенок умер при родах.

Она замолчала, отвернувшись к камину. По тому, как напряглись узкие плечи Беллатрисы, Полина поняла, что мать пытается справиться со слезами.

– Успокойся, Белла, – Волан-де-Морт подошел к ней и взял за руку. Женщина перевела дыхание и подняла голову. – Ты слишком долго молчала об этом, и воспоминания терзали тебя изнутри. Выскажи их, и тебе станет легче.

– Я не поверила, – продолжала Беллатриса, комкая в кулаке платочек с монограммой, которым так и не вытерла слезы. – Я подумала, что родители убили ребенка, пока я лежала в беспамятстве. Я больше не доверяла им. Но бунтовать, как Сириус, я не стала. Он вел себя, как последний грязнокровка со своими магловскими шлюхами, магловской музыкой и прочей гадостью, которую он делал назло своей семье. От этого меня воротило так же, как от ханжества родителей. Я больше не приезжала домой на каникулы, проводила их где-нибудь подальше, а сразу после окончания школы вышла замуж за первого, кто посватался, и переехала в имение мужа. Вскоре я узнала, что Родольфус и его брат Рабастан уже давно служат Милорду, и пожелала присоединиться к ним...

Волан-де-Морт помнил тот день, когда Родольфус впервые привел на собрание новую кандидатку – высокую стройную женщину в плаще с капюшоном. "Моя жена Беллатриса" – представил он. А когда она сбросила капюшон, Волан-де-Морт узнал свою бывшую юную любовницу, которая когда-то встречала его такими долгими и горящими взглядами, что в конце концов он поддался искушению. Беллатриса Блэк, по мужу – Лестрейндж мало изменилась за четыре года – такая же тоненькая, смуглая, с огромными черными глазами и копной блестящих черных кудрей. Но присмотревшись, он увидел, что веселая, беспечная и влюбленная шалунья превратилась в замкнутую, жесткую и даже жестокую женщину, которая неустанно осваивала и совершенствовала боевые заклятия и в сражении не щадила противника. Волан-де-Морт ценил ее, как способную ученицу и верную помощницу, но страстных отношений между ними уже не было. Беллатриса оказалась верной женой. "Я по-прежнему люблю вас всем сердцем, Милорд, – сказала она однажды. – Ради вас я пойду в огонь и воду и все сделаю, чтобы быть хорошей слугой. Но я давала обет верности своему мужу, и не нарушу его".

Волан-де-Морт согласился с ней. Другие жены его слуг были рады добиться его благосклонности, зная, что их мужья не будут роптать против Повелителя, а скорее даже возгордятся такими рогами. Иногда Волан-де-Морт брал ненадолго одну из домогательниц, но в глубине души презирал этих вертихвосток. Тогда как к Беллатрисе испытывал даже некоторое уважение. И вернувшись к жизни после 14 лет бестелесного существования, он сразу начал готовить набег на Азкабан, где томились Лестрейнджи.

Беллатриса была совершенно обессилена и измучена. Но когда он сокрушил стену ее камеры, женщина обратила к нему такой сияющий взгляд, что снова стала похожа на ту влюбленную девочку, которую он знал много лет назад.

– В Азкабане, – продолжала Беллатриса, – дементоры без конца заставляли меня вспоминать о том, что Милорд потерпел поражение и может никогда не вернуться. И о том, как я не уберегла нашу дочь. У меня ничего не осталось, мне больше нечего ждать от жизни, и двери темницы никогда не откроются, чтобы выпустить меня. Изо дня в день и из года в год они навевали мне холод и безысходность. Многие сходили там с ума или разбивали себе голову о стены. Я держалась потому, что не верила дементорам. Я всегда знала, что Повелитель – великий волшебник, который однажды возродится и придет за нами. И недавно моя Черная метка нагрелась, – женщина посмотрела на свою левую руку с татуировкой.

Полина содрогнулась, услышав о том, что пришлось вынести ее матери в эти годы. Дементоры нагоняли страх и безысходное уныние, даже просто кружась в воздухе. А Беллатриса много лет находилась в их гнезде. Постоянные напоминания о тех, кого она любила и потеряла были, наверное, мучительнее всего для узницы, а безликие чудовища упивались ее горем. И девушка устыдилась своих переживаний из-за исключения из школы и частых переездов. И даже тот магл из Ачуева и ожоги – цветочки по сравнению с испытаниями, выпавшими на долю ее родителей. Вот почему в волосах Беллатрисы появилась седина, а лицо до сих пор такое изможденное.

– Я просила Милорда помиловать моих родителей и не карать их за похищение ребенка, – заключила Беллатриса, – но видеть их больше не хочу и общаться с ними – тоже. Они все решили за меня, не пожелали поговорить и выслушать меня. Они обрекли тебя на мучения в магловском приюте и участь сироты без рода и племени. А я оплакивала утрату и даже не знала, что ты жива. Да, они пощадили тебя, не убили, а просто подкинули в приют. Я их тоже пощадила. Мы в расчете. И хотя Цисси убеждает меня быть милосердной, я не передумаю.

– Верно, – подтвердил Волан-де-Морт. – Даже если прикажу я. Это будет единственный случай, когда Белла ответит мне "нет".

Полина подняла голову. Умение настоять на своем и непреклонность были свойственны ей с детства. Если она принимала решение, то никакая сила не могла переубедить ее. Строптивой девочке было нелегко и в приюте, и в Хогвартсе, и во взрослой жизни. О Полине часто говорили: "Камень, а не девушка! Тягачом не сдвинешь, если упрется!". Значит, эту черту характера она унаследовала от матери.

– И я такая же, – сказала она вслух.

Беллатриса порывисто встала с кресла. Полина поднялась к ней навстречу. Женщины крепко обнялись. Плечи Беллатрисы дрожали; она прижимала Полину к себе так крепко, словно боялась, что девушка снова исчезнет. Полина прижалась щекой к черным кудрям матери и закрыла глаза. И вдруг ощутила прикосновение узкой прохладной ладони Волан-де-Морта к плечу.

– Дочь моя, – негромко сказал Темный Лорд. – Вот ты и вернулась в семью.

*

В этот день Полина рано легла спать, но долго лежала без сна, как от большой усталости. Впервые в жизни она спала в СВОЕМ доме. Рядом были родители, тетя, дядя, кузен. Такое непривычное и радостное чувство. Правда, что-то портило ее радость, как посторонние шумы в записи любимой музыки.

Полина знала, кто такой лорд Волан-де-Морт, и помнила, какой ужас он нагонял в прошлый раз на волшебный мир. И едва ли он сейчас разительно изменился.

Но он – ее отец.

И она не знает, как отнестись к его прошлому и, наверное, настоящему.

Полина вспомнила непривычно легкое, слегка неловкое прикосновение к своему плечу; красные глаза на секунду стали обычными, человеческими. Значит, не только она рада встрече.

*

– Постой, Белла, – голос Милорда настиг ее уже на пороге. Беллатриса, уже взявшись за дверную ручку, опустила руку и обернулась.

– Останься, – велел Волан-де-Морт.

С просиявшим лицом Беллатриса вернулась в зал. Она выглядела такой счастливой и влюбленной, что Темный Лорд снова невольно вспомнил давнее лето их страсти.

– Пойдем, – он жестом пригласил ее следовать за ним.

– Я, наверное, выгляжу сейчас такой старой, – сказала Беллатриса уже в спальне Волан-де-Морта, распуская прическу перед зеркалом.

Он взглянул на тонкую спину и точеные запястья смуглой женщины. И сказал:

– Да нет. Сейчас ты обрела особое очарование зрелости, Белла. Уже не девчонка, а настоящая женщина.

... – Нам нужно ее Пророчество, – сказал Волан-де-Морт уже на рассвете, закинув руки за голову, и Беллатриса, дремавшая на соседней подушке, открыла глаза и обратилась в слух. – Придется еще раз наведаться в Отдел Тайн.

Волшебница кивнула, сдувая со лба прядку. Этой ночью они спали мало, но Беллатриса не чувствовала себя уставшей, а напротив, посвежела.

– И утро тебе к лицу, – констатировал Волан-де-Морт, помня других женщин, которые вечером выглядели, как вейлы, а утром напоминали горных троллей. – Да, нужно отвести Полину в Министерство. Взять с полки свое Пророчество сможет только она.

Беллатриса напряглась. Она и хотела, и боялась услышать Пророчество для дочери. А если в стеклянном шарике прячется что-то дурное, опасное для Полины?..

– Что тебя пугает? – внимательно посмотрел на нее Волан-де-Морт.

Женщина ответила не сразу.

– Я ведь не знаю, что ей предначертано, Милорд. Тридцать лет я жила с мыслью о том, что потеряла свою дочь. Только сейчас мы вернули ее домой. И я боюсь снова лишиться ее или что ее возвращение окажется сном, навеянным дементорами – чтобы еще больнее было пробуждение...

– Глупости, – Волан-де-Морт обнял Беллатрису за талию и привлек к себе. – Забудь о дементорах, скоро они будут повиноваться мне, – он поглаживал и перебирал тонкими пальцами роскошные кудри женщины. – А Пророчество Полины мне нужно, чтобы понять, почему ею так заинтересовались Дамблдор и Фадж. Сначала я думал, что это только из-за ее происхождения; наверняка они знали, кто родители Полины, еще до ее поступления в Хогвартс.

Беллатриса внимательно слушала его, сдвинув брови. Воля Милорда была непререкаема, тем более что он был единственным мужчиной, которого гордая и неприступная Беллатриса Блэк, в замужестве – Лестрейндж, любила всю жизнь и всем сердцем. Ради него она была готова на любые испытания и жертвы. Но сейчас она разрывалась между верностью Повелителю и всепоглощающей материнской любовью. "Если мне придется делать выбор между ним и Полиной... Я не знаю... Я не смогу!"

– До этого не дойдет, – Волан-де-Морт слегка поморщился; он не любил мелодраматических сцен, пусть даже и мысленных. – Я вижу, что ты уже готова отсечь себе руку, если это нужно будет для спасения дочери. Ты ощутила себя матерью и, если понадобится, будешь защищать Полину любой ценой. Верно?

Беллатриса приподнялась и теперь смотрела на него сверху вниз.

– Вы и наша дочь – самое дорогое, что у меня есть, Повелитель, – сказала она.

– Знаешь, из-за чего я потерпел поражение в доме Поттеров в прошлый раз? – неожиданно спросил Волан-де-Морт.

Беллатриса покачала головой.

– Узнав о Пророчестве насчет мальчика, рожденного в июне, я решил, что это – малолетний сын Поттеров, и решил предотвратить злой рок. Мне удалось найти их укрытие. Но когда я вошел в детскую, мать Поттера заслонила сына собой и умоляла меня пощадить Гарри. Я не хотел убивать эту глупую девчонку, но она испытывала мое терпение... Когда я потом метнул заклятие в мальчишку, оно отскочило, не причинив ему вреда, и ударило рикошетом в меня. Его мать принесла себя в жертву, спасая сына, и материнская жертва отразила даже заклятие "Авада Кедавра". С тех пор я настороженно отношусь ко всему, что связано с защитной магией матерей, Белла. Эта область магии до сих пор мало изучена и совершенно непредсказуема. Однажды я уже сильно обжегся на ней, и больше на эти грабли не наступлю.

Он говорил, прикрыв глаза, но знал, что Беллатриса слушает и не пропускает ни единого слова.

– Еще, я слишком дорожу чистотой крови, чтобы разбазаривать самую чистую кровь Мраксов и Блэков. Еще одно. Судя по тому, как Дамблдор и Фадж старались держать Полину в неведении относительно ее происхождения, они знали и о тексте ее Пророчества, и он их не порадовал, а может и напугал. Они сломали ее волшебную палочку, депортировали нашу дочь в мир маглов, следили за каждым ее шагом, а сейчас и подавно попытались заточить в Азкабан. И сейчас, наверное, еле живы от страха, узнав о провале. Протупили, как сказала бы наша дочь! – отрывисто рассмеялся он.

"Наша дочь" – эти слова прозвучали лучшей музыкой для Беллатрисы, и тревога, сжимавшая ее сердце, отступила. И даже грубоватое магловское слово в устах Милорда вызвало у нее улыбку.

– Быстро же Дамблдору в этот раз надоело изображать доброго мудреца, – в голосе Волан-де-Морта снова послышались шипящие нотки, – натравить на Полину дементоров под смехотворным предлогом именно сейчас! Ты ведь тоже не думаешь, что они с Фаджем случайно вспомнили про Ачуево?

В рассветной полумгле черные глаза Беллатрисы блеснули такой ненавистью, что прожгли зеленые с серебристым узором обои и картину на стене. Изображенная на ней волшебница-креолка в платье с пышным турнюром гневно взвизгнула, сбивая огонь с юбок, прокричала: "Devils mil! Gen san kote mò yo ye!" и стремительно умчалась, оставив после себя пустую раму.

– Кажется, прапрапрабабушка сильно на меня рассердилась, нелегко будет добиться, чтобы она приняла мои извинения, – смутилась Беллатриса.

– И немудрено, – улыбнулся Волан-де-Морт, – мало того, что мы не давали ей спать всю ночь, так еще и прожгли ее портрет!

Они рассмеялись, чувствуя, как напряжение после трудного разговора спадает. А вспыльчивая родственница Беллатрисы, ведьма-креолка из Шармбатона, помогла им окончательно разрядить обстановку.

– Теперь я знаю, от кого ты унаследовала свой буйный нрав, – Волан-де-Морт взмахнул волшебной палочкой, восстанавливая портрет и обои. – Конечно же, от мадам Максимилинн!

– Она была настоящей головной болью и для магов, и для маглов, – Беллатриса потянулась под тонкой простыней.

– Белла, – Волан-де-Морт коснулся ее талии под зеленым шелком, – я не причиню вреда Полине не только потому, что она нужна нам. Ты думаешь, что я тебя не понимаю? Я по-прежнему убежден в том, что любовь – это опливый бред для идиотов вроде Поттера или Дамблдора, но я тоже не хочу зла нашей дочери.

– Она так рада, что мы ее нашли, – прошептала Беллатриса, прижавшись к его плечу.

– Да, я знаю. У нас уже все готово к перевороту, Белла. Когда все закончится, вы пойдете в Министерство и возьмете ее Пророчество.

* Месяц спустя.

– Только подобная мужчине дева, которая была рождена в мае, в силах отвести удар от своих родителей, спасти две заблудшие души и две изломанные жизни. И как знать, не окажется ли судьба мироздания в ее руках; не будет ли все зависеть от того, сделает ли она правильный выбор пути, оказавшись на перепутье?

Белая фигура кентавра, появившаяся из разбитого стеклянного шарика, исчезла.

– И что это означает? – удивленно спросила Полина у родителей. – Все зависит от моего выбора на перепутье? Судьба человечества в моих руках? Как в фэнтези, ... твою мать!

– Между прочим, твоя мать – это я, – залилась густой краской Беллатриса. – И я бы постыдилась произносить подобное при своей матери! Магловская брань отвратительна!

– Это значит, Полина, – Волан-де-Морт и бровью не повел в ответ на ругательство дочери, – что ты очень важна для нас и нашего дела. Ничто еще не кончено. Переворот свершился, в Министерстве и Хогвартсе руководят теперь мои слуги; Дамблдор и Фадж больше не опасны. Но Гарри Поттер со своими друзьями, Уизли и Грэйнджер, скрылись. И расслабляться нам некогда. Главная битва еще впереди.

– Да что он может нам сделать? – улыбнулась Полина. – Недоучившийся школьник, волшебник-недоучка. "Даром преподаватели время со мною тратили", – пропела она.

– Он умеет собирать союзников од свои знамена. Много есть глупцов, готовых разбиться в лепешку ради Мальчика, Который Выжил. И, наверное, этим они сейчас и занимаются. Затаились, чтобы при удобном случае нанести удар. Надо быть настороже, – подчеркнул он. – И быть готовыми к решающей битве, которая все расставит по местам раз и навсегда...

ЧАСТЬ 2.

Год спустя. Хогвартс.

Беллатриса Лестрейндж и Молли Уизли бились не на жизнь, а на смерть. Никто не решался к ним приблизиться. Гарри Поттер впервые видел мать Рона, добродушную хлопотливую толстушку миссис Уизли в такой яростью. Этой ночью в битве погиб старший брат Рона Фред, а потом Беллатриса, хохоча, забросала заклятиями сестренку Рона Джинни. Миссис Уизли с воплем "Не тронь мою дочь, мерзавка!" вскинула волшебную палочку и ринулась в бой. Беллатриса быстро справилась с замешательством и переключилась на новую противницу.

Атака Пожирателей Смерти захлебнулась. Обитатели Хогвартса и мракоборцы теснили их. Но предводители – Волан-де-Морт, Беллатриса и Полина – были непоколебимы. Темный Лорд дрался сразу с пятью членами Ордена Феникса, тесня их в угол. Полина отбивала атаку Кингсли Бруствера, Гестии Джонс и Артура Уизли. Перед этим она уже оглушила профессора Слизнорта и разнесла в крошево нескольких горгулий профессора Макгонагалл. Беллатриса лихо расправилась с несколькими мракоборцами и переключилась на юных соратников Гарри. Профессор Трелони запустила с площадки своей Башни хрустальный шар, целясь в голову Темного Лорда. Волан-де-Морт увернулся и метнул в ответ Оглушающее заклятие.