Текст книги "Братья (СИ)"

Автор книги: Anastasia Collar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Раздумывать, не было времени, от меня требовали ответа немедленно. Может, я и не прощу себя за это, но я согласился. Да, я согласился на сделку. Я убил сегодня не только человека, но и собственную совесть, и моральные принципы. Я убийца. Но моя семья дороже всего и важнее всего. Я не хочу в тюрьму, я обещал Дженни вернуться. И я сдержу своё обещание. Пусть таким грязным способом, но я должен вернуться.

Мне принесли какие-то бумаги и указали где нужно расписаться. Не глядя на текст, я как бездушная машина поставил свою подпись везде, где было нужно. Затем я выписал чек на круглую сумму. Кажется, они остались, вполне довольны. На их лицах заиграла незаметная для кого-то, но ярко видная для меня, улыбка. Глаза светились от удовольствия, маслянистые, жадные взгляды скользили по чеку. Жалкие люди. Готовы скрыть преступление ради собственной наживы. Но как далеко от них ушёл я? Как низко я пал? Могу ли я упасть ещё ниже? Смогу ли я жить после всего, что сделал?

Мои мысли прервал голос полицейского – переводчика. Сквозь пелену собственных мыслей и терзаний, пробивались отдельные фразы. Я всё ещё был в смятении. Думал, что мой кошмар уже закончен. Наивный дурак. Кошмар продолжается и сейчас будет его кульминация. Полицейский объяснил, что я должен пройти с ними и при Джеймсе подтвердить свои показания. На мой вопрос, зачем это нужно, они лишь скомкано сказали, что так положено. Кажется, им просто нравится издеваться над людьми. А может, я просто всё это заслужил.

Полицейские с двух сторон подхватили меня, и повели по коридору. Мысленно я отсчитывал шаги и минуты до конца этого кошмара. Меня завели в небольшую допросную, где находился Джеймс и ещё один полицейский. Мой помощник непонимающе посмотрел на меня, а я не смог взглянуть ему в глаза. Остатки совести, что истекали кровью, из последних сил отгрызали от меня куски моей человечности. Полицейский, что постарше, прошептал что-то сослуживцу и тот одобряюще закивал. Дежавю. Мне дали слово. Сейчас я должен врать, сваливая всю вину на Джеймса. Глаза опустились вниз, концентрируясь на какой-то неопределённой точке. Главное не смотреть на Джеймса. Сейчас или никогда. Момент истины. Смогу ли я оклеветать человека, которого считал своей правой рукой, который был мне как друг? Или остатки здравого разума смогут помочь поступить правильно? Но что такое правильно? Если бы я не убил турка, то Джеймс, скорее всего, был бы уже мёртв, да и я тоже. Но из-за того, что вмешался, что я защищал себя, я теперь убийца, я могу сесть в тюрьму. Разве это правильно? Так что такое правильно? Как поступить, чтобы было справедливо? Где, вообще, эта справедливость? Жизнь. Здесь нет справедливости, здесь нет чётких понятий, что правильно, а что нет. Это жизнь и здесь выживает сильнейший.

Я медленно проговорил свои показания. Я врал, обвиняя в убийстве Джеймса. Полицейские записывали показания. Лицо Джеймса я не видел, моя голова была по-прежнему опущена. Не знаю, что было бы, если бы я сейчас взглянул на моего помощника. Быть может голос совести и рассудка заживо бы съел меня, может, я бы даже замолчал и… не знаю. Да и никогда уже не узнаю. Я сделал свой выбор, и назад пути нет. Договорив последнюю фразу, я замолчал, всё также смотря куда-то в пол. Джеймс поначалу никак не реагировал, молча всё слушая. Должно быть, он был в шоке и просто не понимал, что происходит. Не понимал, как я мог так поступить. Но когда до его сознания дошла чудовищность моего поступка, он просто сошёл с ума. Джеймс стал кричать, что это не правда, что убийца я, а не он. Затем умолял меня одуматься, ведь у него скоро должен родиться ребёнок, которому нужен отец. Но он не понимал, что этим он не давит мне на жалость, ведь у меня тоже есть дети, которым нужен отец. Это лишь подстёгивало правильность моего решения. Когда Джеймс понял, что слова бесполезны, он обезумел.

Всё произошло так быстро. Джеймс каким-то образом подскочил ко мне и попытался что-то сделать, но не успел. Полицейские расценили это как нападение и выстрелили. Лишь тогда я посмотрел в глаза Джеймса. И лучше бы я этого не делал. Холодные, стеклянные глаза в упор смотрели на меня. Этот взгляд я запомню на всю жизнь. Сегодня я стал убийцей. Я убил двух людей. Не осознавая, что меня трясёт, я просто стоял и смотрел, как моему помощнику закрывают глаза, которые он уже никогда не откроет. Вокруг тела растекалась бурая лужица крови. Комната заполнилась отвратительным запахом пороха и крови, всё это перемешивалось между собой, пропитывая всех, кто там находился. Что я чувствовал в этот момент? А что должен чувствовать в такой ситуации нормальный человек? Лично я ничего не чувствовал. Я просто оцепенел. Весь мой организм отторгал произошедшее. Мозг отказывался признавать всё случившееся. Закрыть глаза. Голова, как в тумане. И слова по кругу: это нереально.

Полицейские снова подхватили меня, и повели куда-то. Я был готов вздохнуть с облегчением, надеясь, что сейчас меня отпустят, и я смогу вернуться домой. Но у полицейских были свои планы. Они завели меня в камеру. Сняли наручники и защёлкнули замок клетки. Это свобода?

– Эй, мы так не договаривались! Вы обещали, что отпустите меня! Я всё сделал, как вы сказали! – я кричал, сам того не осознавая.

– Твой дружок мёртв, свалить вину больше не на кого. А ты у нас как раз убийца, которого нужно посадить. Не повезло тебе – на ухо прошептал мне молодой полицейский.

Я стоял, как загнанный и израненный зверь. Сам загнал себя в эту ловушку, сам расставил капкан и сам попался. Полицейские удовлетворенно рассмеялись. Я для них добыча, трофей. Они получили свою наживу и теперь просто издеваются над пойманным зверем, которого посадили в клетку, лишив его всех возможностей выбраться на свободу.

Я в тюрьме. Осознание. Отчаяние. Злость. Гнев. И снова отчаяние. Меня накрыло волной собственных эмоций. В голове пульсировала всё та же мысль, больно ударяя по вискам: я должен вернуться. Но что я могу сделать теперь, когда я в тюрьме? Что вообще со мной будет?

POV Том

Дни протекали в довольно странном и непривычном для меня темпе. Работа, дом, работа и так по кругу. Я не привык к такому. Но человек отличается тем, что привыкает ко всему. Поэтому к концу второй недели я уже окончательно привык к этому графику моей жизни. Мне даже удалось завязать пару знакомств и дружеских отношений с некоторыми людьми, которых встречал по работе. С семьёй Билла у меня установились хоть и вполне нормальные, но довольно прохладные отношения. Как это? А легко. Они всё ещё были для меня немого чужими. Но я искренне старался сгладить все углы и стать им чуть-чуть роднее и ближе. С детьми было проще. Сэма я учил играть на гитаре, мальчишка был безумно счастлив, когда у него начало получаться. Эмма любила, когда я помогала ей с уроками. А вот с Дженни…с ней по-прежнему было немного напряжённо. Хотя должен признать, что улучшения всё же были. Она перестала сильно цепляться ко мне, но всё равно в её словах в мой адрес проскальзывали холодность, колкость, ехидство и многое другое, что было мне жутко неприятно. Но мы старались находить общий язык. Если бы Билл сейчас нас увидел, то был бы очень рад этим существенным изменениям. Он всегда этого хотел.

По прошествии двух недель, все были в ожидании приезда Билла. По словам Дженни, он должен приехать буквально на днях. Но дни шли, а его не было. Никаких вестей от него, он не выходил на связь. У меня было плохое предчувствие, однако я глушил его, никому не рассказывая. Дженни сильно переживала, но предпочитала списывать задержку Билла на какие-нибудь неотложные дела, связанные со сделкой.

Утром я, как обычно, уехал на работу. Вестей от Билла по-прежнему не было. Вечером, после работы мы с друзьями зашли в бар и немного выпили. Просто захотели расслабиться, отдохнуть, ничего особенного. У меня была и собственная причина. Я хотел снять напряжение, царившее все эти дни, в связи с задержкой Билла. Выпив по паре стаканов виски, мы разошлись. Настроение заметно улучшилось, напряжение как рукой сняло. Даже не думал о том, что Дженни явно не понравится моё состояние. Мне попросту было всё равно. Давно уже хотел расслабиться. Лёгкое чувство эйфории, приятная слабость в теле, голова свободная от мыслей. О, как же я скучал по этому.

Подходя к дому, я заметил свет в гостиной. Неужели Билл вернулся? Ведь как ещё объяснить, что Дженни в это время не спит, находясь в нижней части дома. Обычно она укладывает детей спать и сама ложится, либо просто находится у себя в комнате. У меня такое хорошее настроение, не хочу портить его разборками с Дженни. Может, удастся быстро проскочить к себе в комнату? Но моему плану не суждено было сбыться. Как только я переступил порог дома, Дженни тут же подлетела ко мне. Выглядела она очень плохо. Глаза красные, опухшие, на голове беспорядок, в руках она сжимал до посинения телефон. Это же не из-за меня она такая?

– Где ты был? – Её голос дрожал.

– Мы с друзьями после работы немного отдохнули. Что тут такого? Не строй из этого трагедию.

– Билл…твой брат погиб – голос на последнем слове сорвался, она скорее прошептала это ужасное слово.

– Это что шутка? – Я отказывался верить в это.

– Том, его больше нет. Мне позвонили и сказали, что Билл вместе с Джеймсом оказались участниками какой-то драки и… – слёзы потекли по её лицу, голос сорвался на всхлипы – и их убили. Тела они не могут доставить в Америку из-за того, что идёт следствие или что-то в этом роде, я не помню, я…

Голос затих, дом наполнился тишиной, разрезаемой всхлипами Дженни.

– Мой брат погиб…Почему ты мне сразу не позвонила?

– Что? Я звонила, ты был недоступен!

Я никогда не задумывался над тем, что должен чувствовать человек, потерявший брата. Я чувствовал злость, пустоту, отчаяние и ужасную разрывающую меня на части боль. Стены дома давили, я задыхался здесь. Нужно бежать. Я не хочу, не могу здесь оставаться. Этого всего просто не может быть. Билл не мог так поступить. Он обещал беречь себя. Что мне теперь делать? Как осознать, что моего близнеца больше нет? Нет, нет, нет. Это всё ложь. Дженни всё врёт. Она специально это сказала, чтобы сделать мне больно. Мой братишка не мог умереть, он не мог меня оставить. Нет.

Я выбежал из этого дома. Город уже давно был погружен во мрак, что соответствовало состоянию моей души. Сердце пропускало глухие удары, готовое замереть и остановиться в любой момент. Ноги двигались сами по себе, ускоряя шаги, вскоре превращая их в бег. Я бежал. От себя, от этой жизни, от пугающей и причиняющей нестерпимую боль мысли, что моего Билла больше нет. Направление было неважно, главное убежать от разъедающей пустоты и боли. Мозг играл со мной в безжалостную игру, покидывая всё новые и новые воспоминания о счастливых моментах рядом с моим братом. Это невыносимо. Пусть это прекратится. Хватит. Я не могу. Пожалуйста…

Я понял, что плачу, лишь, когда облизал солёные губы. Да, я плакал. Бег ускорился, а слёзы ещё сильнее текли по моему лицу. В спину дул поднявшийся ветер, подгоняя меня. Даже он, казалось, понимал, как сильно я хочу сбежать. Боль продолжала опутывать и скручивать, её щупальца крепко обвили сердце и тащили его сквозь грудную клетку, вытаскивая наружу. А здесь его уже ждала чёрная пустота, в которую медленно, но верно засасывало моё вытащенное сердце.

Ноги привели меня к крыльцу дома родителей. Тело устало от бега, но душевная боль перекрывала эту усталость. Сколько я пробежал? Полгорода? А это имеет значение? Я сел на ступеньки, обхватив голову, слёзы продолжали скатываться мелкими бусинами по моим щекам. До слуха донёсся скрип двери, кажется, ко мне кто-то подсел и обнял. Мама. Её родной запах, успокаивающие поглаживания по волосам. Всё как в детстве. Кроме одного. Рядом нет моего брата-близнеца.

– Томми, мальчик мой, тише…Мы справимся, слышишь? – мама успокаивала меня, хотя её голос дрожал. Она тоже плакала, но старалась успокоить меня.

Это я должен сейчас обнимать её и успокаивать, я, а не она. Но я не могу. Не могу быть сильным. Я буду сильным ради Билла, но не сейчас.

– Мама, я не чувствую, что его нет. Я же его близнец, я должен чувствовать такое. Почему я не чувствую? Почему? Почему я не чувствую, что он мёртв? Мама, почему? – меня била крупная дрожь, кажется, я даже перешёл на крик.

Когда я немного успокоился, мама завела меня в дом. Всю ночь я не смыкал глаз, думая и вспоминая. Однажды я где-то читал, что есть несколько стадий принятия смерти. Стадия первая – отрицание. Успешно пройдена. Стадия вторая – злость. Я злюсь на себя, на Билла. Почему он не смог уберечь себя? Я ведь просил его! Почему он бросил меня? Как он мог? Стадия третья – почему он, а не я? У него семья. Лучше бы я погиб, а он остался жить. Боже, да я бы всё сделал, лишь бы поменяться с Биллом местами. Если бы моя смерть вернула его, то, не раздумывая, я тот час бы умер. Стадия четвёртая – принятие. Как скоро доберусь до этой стадии? Ведь я не готов пока принять, что Билла нет в живых. Буду ли я вообще когда-нибудь готов?

Следующие несколько дней можно смело назвать самыми ужасными в моей жизни. Все, не считая меня, решили устроить похороны Билла. На мой веский аргумент, что тела нет, а закапывать пустой гроб бессмысленно, мне сказали, что я просто ничего не понимаю. И я действительно не понимаю. Зачем это нужно? Неужели они не хотят, чтобы Билла помнили как живого? Для чего омрачать всё это показными похоронами? Эти похороны лишь наживка для СМИ, которые непременно захотят заработать на смерти Билла. Неужели никто этого не понимает? Если бы было тело, то да, это другое дело, тогда нужно было, как положено, похоронить Билла. Но пустой гроб…это сверх моего понимания. Со мной или без меня, но приготовления шли полным ходом. Мне лишь оставалось наблюдать за всем со стороны.

День похорон выдался на удивление очень солнечным, будто погода противилась смерти Билла, отказываясь считать его мёртвым. Мама позвонила мне и сказала, что почти все собрались, ждут только Дженни с детьми и меня. Я был готов, а вот Дженни пыталась собрать детей. Весьма безуспешно, кстати. Мне надоело их ждать, поэтому я решил вмешаться.

– Мама, я не хочу идти в этом платье. Оно некрасивое и колется – капризничала Эмма.

– А я не хочу идти в костюме, он неудобный – поддерживал её Сэм.

Дженни явно была нужна помощь, она не справлялась. Её нервы были на пределе.

– Прекратите! Вы должны пойти именно в этом, так положено! – Дженни едва сдерживала крик.

Я окинул взглядом Эмму, стоящую в длинном слегка расклешённом чёрном платье и Сэма, одетого в строгий чёрный костюм, ему даже галстук одели.

– Так, дети, вы не хотите идти в этой одежде? – вмешался я.

– Нет, дядя Том – хором ответили мои племянники.

– Отлично, тогда пойдёмте, подберём вам более подходящую одежду.

Я повёл детей наверх переодеваться, Дженни недовольно покачала головой. Однако спорить не стала. Просто не было на это времени. О, будь время побольше, она непременно начала спорить и ругаться. Обвиняя меня во всём, что только возможно.

Минут через 15 мы спустились, показывая результат. Эмму я переодел в синее платье, уговорив надеть на поверх чёрную кофту. Сэм оделся в темно-коричневые брюки и после небольшого подкупа с моей стороны, тёмную рубашку. Их мама оказалась вполне довольна. А это значило, что мы можем наконец-то поехать на похороны.

Сама церемония похорон, на мой взгляд, была растянута. Отовсюду к нам подходили малознакомые мне люди и выражали сочувствие. Кто-то был искренен, а от кого-то разило лицемерием, они будто вылили на себя весь флакон с названием «Лицемерие» и пришли сюда. Разнося этот аромат, который впитывался в меня. Хотелось поскорее смыть с себя всю эту фальшь. Неподалёку я заметил парочку папарацци и несколько журналистов. Всё как в старые времена. Эти стервятники ничем не брезгуют, всегда чуя, на чём можно нажиться. Как мне всё это противно и мерзко. Не хочу здесь больше оставаться. Хочу смыть с себя весь этот яд.

Может я поступил неправильно, но я пошёл в бар. Мне жизненно необходимо было напиться. Только так я мог отключить свой мозг и избавиться хоть на мгновение от мыслей, угнетающих моё сознание. Алкоголь дарит спокойствие и расслабленность. Я смешивал различные напитки, прекрасно осознавая, что утром мне будет ужасно плохо. Но сейчас я был полностью во власти алкоголя. Это прекрасное чувство опьянения, настроение поднимается, мне хочется смеяться. Как же это прекрасно.

Почему нельзя провести здесь всю оставшуюся жизнь? Ах, да, для этого нужны деньги, очень много денег. Увы, здесь я немножко не под рассчитал. Я заказывал столько алкоголя, что мне попросту не хватило денег. Бар закрывался, а у меня не хватало 50 долларов. Обратно в тюрьму я не хотел, звонить родителям тоже. Позвонить им, означает всю мою жизнь слышать от Гордона, какой я никчёмный. Оставалась только Дженни. Правда, я не был уверен, что она поможет. Пока я непослушными пальцами набирал номер, мысли пытались собраться в кучу.

– Эй, Дженни, это Том… Слушай, тут такое дело…я в баре и я должен 50 долларов. Можешь приехать? Пожалуйста.

На другом конце наступила тишина. Не было ни единого звука, даже дыхания не было слышно. Я уже даже начал думать, что разговариваю сам с собой. Но после минуты молчания, в телефоне раздался глубокий вздох.

– Вышли адрес, я приеду – Дженни была раздражена, но согласилась помочь.

Вау, это…странно. Мысленно я сделал ставку, 90 на 10, что она откажется. Но я проиграл. Дженни решила помочь. Что на неё нашло? Том, а тебе ли не всё равно? Главное, что она поможет, всё остальное не имеет значения.

Ждать пришлось недолго. Дженни появилась в баре, злая, с растрёпанными волосами, глаза, опухшие и красные. Она опять плакала. Вид у неё был тот ещё. Клянусь, её глаза метали молнии в мою сторону. Но вместо устрашающего эффекта мне было смешно. Мой пропитанный алкоголем мозг хотел веселиться.

– Дженни, смотри, у него нос похож на луну! – смеясь, произнёс я, указывая на нос бармена.

– Сейчас 3 часа ночи, а мои дети спят в припаркованной машине. По-твоему это смешно? – с раздражением сказала Дженни.

Я ничего не ответил, молча наблюдая, как она отдаёт деньги и прощается с барменом. Наверное, я немного переборщил. Дженни подъехала к дому и попросила отнести в комнату спящую Эмму. Сама она на руках несла Сэма.

Утром меня разбудил шум, доносившийся из кухни. Голова гудела, во рту всё пересохло, состояние как будто по мне грузовик проехался. Похмелье. Да, должен, признаться, я переоценил вчера себя. После стольких лет «сухого закона», я окончательно разучился пить. Ну почему никто не может придумать алкоголь после, которого не было бы жуткого похмелья? 21 век всё-таки. Неужели так сложно? Звук, доносившийся из кухни, словно колокольный набат, бил по ушам. Вот-вот и у меня пойдёт кровь из ушей. Не в силах больше это терпеть, я, закрывая уши руками, спустился на кухню, следуя за этим шумом. Моему взору предстала следующая картина: мои племянники вовсю орудовали на кухне, Эмма жарила блинчики, а Сэм мешал тесто. Источник шума я выяснил, осталось только его устранить.

– Сэм, прекрати шуметь, остановись.

– Не могу, – Сэм продолжал мешать тесто – Эмма сказала мешать не переставая.

– Мы делаем маме завтрак. Это сюрприз для неё, она увидит завтрак, и снова будет улыбаться – произнесла Эмма, переворачивая блинчик.

Спорить с ними бесполезно. Я потянулся к холодильнику и, достав из него апельсиновый сок, сделал пару глотков. Холодная жидкость приятно разлилась по горлу, смачивая и утоляя жажду. Сэм в это время за моей спиной подавал сестре миску с тестом. Кухня наполнилась вкусным ароматом блинчиков. Есть я не хотел, более того, меня слегка подташнивало. Но племянники настойчиво пихали мне тарелку с блинчиками на пробу.

– Эмма, я не хочу. Пробуй сама.

– Я готовлю, я не могу. Мне нужно мнение независимого эксперта – с важным выражением лица выдала моя племянница.

– Ты где таких слов набралась?

– Слышала, как папа такое говорит.

Билл… По коже прошёлся холодок. Его больше нет. Интересно, а они понимают, что их папа уже больше никогда не обнимет их, не похвалит, не поругает, не купит им ничего, не скажет, как сильно любит их… Знают ли они, что такое смерть?

– Эй, что это вы тут делаете? – мои мысли прервала Дженни.

– Мама! – вскрикнула Эмма – Это должен был быть сюрприз!

– Мы готовили тебе завтрак – следом проговорил Сэм.

– Ну, сюрприз удался. Спасибо вам, я вас очень люблю. А теперь марш умываться, вы все грязные – слегка улыбаясь, сказала Дженни.

Дети весело и беззаботно побежали наверх. А мы с Дженни остались одни на кухне. Чтобы как-то себя занять, она начала прибираться. Я же стоял посреди кухни с соком в руках. Выглядел я, наверное, как полный болван. Или как потерянный, провинившийся щенок, который не знает, выбросят его на улицу или нет.

– Слушай, эм…ты прости за вчерашнее – я начал разговор – Глупо вышло.

– Проехали Том.

– Дженни, я хотел спросить, можно я поживу здесь ещё какое-то время?

И снова кухня наполнилась тишиной. Вот он решающий момент. Выгонят щенка на улицу или нет. Дженни медленно повернулась ко мне и облокотилась об стол. Отвечать она не спешила. Её взгляд был несколько отрешённым, словно она пребывала сейчас не здесь, а глубоко в себе, своих мыслях, раздумывая о чём-то.

– Да, ты можешь пожить здесь. Я не собираюсь выгонять тебя. – Дженни, наконец, заговорила – Билл бы этого не хотел – эту фразу она произнесла уже тише.

– Спасибо – только и смог я ответить.

Мой брат даже после смерти умудряется мне помогать. А я…а я постараюсь не подвести его.

POV Билл

Оказавшись за решёткой, я всё ещё не мог поверить во всё случившееся. Устрашающий, леденящий душу взгляд Джеймса всё ещё стоял передо мной. Я никак не мог отделаться от его умирающего образа. Что я натворил? Как теперь жить, засыпая и просыпаясь с этим взглядом? Я перевернул свою жизнь буквально за мгновение. И только я в этом виноват. Так глупо попасться в расставленный собственными руками капкан. Что теперь будет с моей семьёй? С моим бизнесом? Что вообще теперь будет с моей жизнью? А жизнь ли это? Как мой брат смог отсидеть в тюрьме 5 лет? Каково это быть вдали от всех? Я не понимал, что пришлось пережить моему брату, не понимал, с чем он сталкивался, находясь в заключении. В глубине души я превозносил себя над ним, считая, что никогда не попаду в подобное заведение. Как же иногда жизнь любит ставить людей на место. Теперь я на собственной шкуре могу прочувствовать все прелести тюремной жизни. Мне даже бонус подарили – вместо обычной американской тюрьмы, иностранная, турецкая тюрьма. Просто верх моего везения.

Как там моя семья? Они знают, где я? Что со мной? Если бы я только мог связаться с ними. Так, главное не паниковать. Я должен найти способ выбраться из этой передряги. Должен же быть какой-то способ. Нанять адвоката, связаться с посольством, хоть что-то. Нужно понять, как действовать. И самое главное, нужно продержаться здесь максимально долго без происшествий, чтобы я мог вернуться домой живым, а не в цинковом гробу.

========== Глава 4 ==========

POV Том

Я не хотел, живя в доме Билла, с его семьёй быть для них обузой. Хотелось быть полезным. Помочь в чём-нибудь. Как-то делая уроки с Эммой, я узнал, что незадолго до поездки, Билл хотел немного переделать кухню. Тогда в мою голову закралась безумная идея. Что если я помогу им, сделав ремонт в кухне? А где взять деньги? У меня была кредитка, которую дал мне Билл. Я зарекался, что не потрачу неё деньги, но в связи с изменившимися обстоятельствами, думаю, можно снять деньги и сделать небольшой ремонт. Надеюсь, это поможет хоть как-то расшевелить Дженни.

После похорон прошла неделя. А она всё не могла прийти в норму. Наверное, я и сам так до конца не оправился. Но понимая, что теперь вся ответственность лежит на мне, я старался быть сильным ради Билла. Дженни же ходила как зомби. Она на автомате выполняла знакомые команды: приготовить еду, собрать детей, убраться. Её глаза потухли, улыбка через силу, слабая, только ради детей. Лицо припухло от частых бессонных ночей, веки вечно воспалены от непрекращающихся слёз. Образно говоря, она умирала. На неё было жалко смотреть. Я старался избегать её, чтобы лишний раз не провоцировать на ссоры и ругань.

На работе я решил взять отпуск на две недели. За это время надеюсь, что успею закончить ремонт в кухне. Я не собирался делать что-то грандиозное. Просто перекрасить стены, заменить пол, обновить кухонную мебель и сделать перестановку. Вроде несложно и недолго. Нашёл хорошую фирму, позвонил и договорился с работниками. Мне выделили трёх мастеров. Плюс я сам участвовал в ремонте.

Естественно, я ожидал что Дженни не оставит незамеченным начавшийся ремонт. Но, надеялся на её адекватную реакцию. Появилась Дженни на пороге кухни, как раз когда мы были заняты заменой полов.

– Том, что здесь происходит? – она была удивлена.

– Решил немного переделать кухню.

– Можно тебя на минутку? – о, кажется, появилась злость.

Отложив инструменты, я последовал за Дженни в гостиную. Кажется, меня ждёт очередной скандал. Может она уже пришла в норму, раз решила закатить истерику?

– Ты совсем рехнулся? – Она накинулись на меня. – Кто тебя просил? Ты забыл, что это не твой дом? – в словах Дженни полилась злость и раздражение.

– Я просто решил помочь, хотел сделать как лучше.

– В этом весь ты – ехидство снова преобладало в её речи.

– Т.е. мне пойти и сказать им, чтобы они бросили работу и оставили всё как есть? – как она, так и я, любезничать с ней не было желания.

– Что? Нет. Раз уж начал, так доделай. Но в следующий раз если снова захочешь сделать ремонт, что-то починить или что-либо сделать, сначала спроси у меня. Не надо самовольничать, это всё-таки мой дом.

– Ладно.

Дженни раздражённо выдохнула, а я вернулся к работе. В этот раз ураган начинавшейся ссоры удалось усмирить. Сколько ещё у нас будет таких стычек? Том, не грузи себя сейчас этим. Лучше сосредоточься на работе.

Спустя пару дней, с полами было закончено и мы перешли на покраску стен. Состояние Дженни за это время как мне казалось, не изменилось. Её взгляд по-прежнему был пустым, не выражающим никаких эмоций. Исключение составляли только злость и раздражение по отношению ко мне, когда я чем-то ей не угождал. Из неё будто высосали все эмоции и чувства, оставив только злость. На самом деле это очень страшно наблюдать, как человек медленно превращается в робота. Делает на автомате какие-то вещи, не замечая ничего вокруг. От него так и веет холодом. А если посмотреть в эти застывшие глаза, то тебя может затащить в чёрную пустоту, которую они источают. Жутко.

В коридоре послышались голоса. Моя мама привезла детей, они гостили у неё на выходных. Эмма и Сэм, веселясь, забежали на кухню. Но, не заметив привычного интерьера, удивлённо замерли, осматриваясь вокруг.

– Дядя Том, а что это такое? – спросила Эмма.

– Это ремонт. Сейчас мы красим стены.

– Я тоже хочу – подбегая ко мне, протараторил Сэм.

– Нет, детям нельзя красить стены. – Я пытался сделать голос строгим.

– Ну, пожалуйста! Мы очень хотим! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – заныли дети одновременно.

– Ладно. – Я сдался. – Но вы красите по 10 минут, а затем идёте дышать свежим воздухом.

Дети согласно закивали. Я велел им идти переодеваться, после этого я разрешил им присоединиться ко мне. Боже, надеюсь, их мать меня не убьёт. На всякий случай я перечитал этикетку на банке с краской, удостоверяясь, что краска нетоксична и безвредна. Дети с большим удовольствием и энтузиазмом принялись красить стену. Как Биллу удавалось отказывать этим мелким сорванцам? Им ведь невозможно в чём-то отказать. Состроят свои милые щенячьи глазки, поноют немного и всё, ты в их власти. Если откажешь, сердце кровью обольётся. Поэтому и соглашаешься на все их капризы. Тем более они это частица Билла. Смотришь на них и чувствуешь, будто Билл здесь, с тобой, что он рядом. Будто он и не умер вовсе.

Покраска стен шла полным ходом, мы не замечали времени, работая под неугомонный детский смех. Они заряжали своей мощной энергией, добром, радостью и чем-то беззаботным. Глядя на них тоже хотелось улыбаться. Пожалуй, именно в этот момент я ощутил, что начинаю приходить в норму. Я могу улыбаться. Исцеление начинает медленно, но верно происходить. Моё сердце возвращалось на место, закрывая зияющую пустоту, что была раньше.

– А я выше тебя! Ты здесь не достанешь! – дразнила брата Эмма.

Сэм насупился, дуясь на сестру. Я решил помочь ему, ловко поднимая его на руки и усаживая к себе на плечи. Сэм, радуясь такому заметному преимуществу над сестрой заразительно засмеялся. Все, кто находился сейчас на кухне, подхватили его смех.

– Это нечестно! – Эмма улыбалась, пытаясь состроить обиженный голос.

– Всё честно, принцесса. Если хочешь, потом будет твоя очередь.

Эмма согласно кивнула головой. С появлением детей на этой кухне атмосфера изменилась. Создалась такая уютная, окутывающая в мягкий плед и нежно баюкающая обстановка. Эмма напевала какую-то детскую песенку. Я улыбался глядя на неё. Эти дети моё спасение.

Неожиданно послышались шаги, Дженни спустилась вниз и прошла на кухню. Жалко, что я не видел в этот момент её лица. Представляю, какое у неё было выражение. Ну, главное, что она меня не убила, в ту же секунду, как зашла на кухню.

– И что вы делаете? – удивленно спросила она.

– Мама, мы красим стены! – воскликнули дети.

– И кто вам разрешил?

– Дядя Том – хором ответили мои племянники.

– Ну, разумеется. Можно было и не спрашивать. Кто же ещё мог до такого додуматься – съязвила Дженни.

– Мама давай с нами – предложил Сэм.

– Вот кисточка, – сказал я, подавая Дженни кисть – Ваше Величество – пошутил я.

– Ещё раз назовёшь меня «Ваше Величество», – ответила Дженни, забирая из моих рук кисть – и получишь в лоб этой кистью. Ясно? – она в шутку пригрозила мне кисточкой.

Я рассмеялся в ответ. Дженни тоже не смогла оставаться серьёзной, на её лице расцвела улыбка. Пожалуй, впервые за всё это время я увидел её искреннюю улыбку. А когда Эмма подбежала и, взяв её за руку, подвела к краске, Дженни уже заливисто смеясь, макнула кисть в краску и без зазрения совести обрызгала краской меня. Мы вели себя как настоящие дети, брызгались и пачкали друг друга краской. Наверное, рабочие, что всё ещё находились в комнате, считали нас сумасшедшими, которые им мешают. Ну и пусть. Нам было хорошо в этот момент. Мы оба обо всём забыли. Это было нужно. Мы так увлеклись беззаботным весельем, что не заметили, как нечаянно опрокинули банку с краской на одного рабочего. Я замер, смотря то на Дженни, то на рабочего.