Текст книги "Милоа – спасители Эбери. Книга 3. Милоа – возлюбленная"

Автор книги: Анабель Ви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

По моим щекам текли горячие слезы. Вся обида, боль и гнев, много лет копившиеся в душе, разом вырвались на волю, оставив после себя лишь зияющую пустоту. Я судорожно вдохнула, стремясь унять бьющую меня дрожь.

– Я не знал обо всем этом, каганетта, – тихо произнес Амирош, стараясь не шевелиться. – Понятия не имел. Пожалуйста, успокойтесь. У меня ведь тоже есть семья. Если бы кто-то такое сотворил с моими сестрами, я бы с него кожу заживо содрал…

Эти слова заставили меня осознать нелепость своих действий. Амирош вовсе не крайний, он не виноват, что в моей жизни произошли все эти события.

Я бросила кинжал и отступила. Налила себе воды, выпила, подошла к окну.

Амирош какое-то время сидел, потирая рукой горло. Он был бледен, но, надо признать, держался со всем мужеством.

Я тяжело дышала, шмыгая носом и царапая ногтями подоконник.

– Я не знал… – раздался за спиной его голос.

Он тоже налил себе воды.

– Простите меня, каганетта. Если бы я ведал, что у вас на сердце, что с вами произошло за все это время – я бы ни за что не стал врываться в вашу жизнь и делать какие-либо предложения.

– А что так? Испугались бы? – мой голос звучал глухо и хрипло, горло мучали спазмы.

– Я бы отправил Атамурлана обратно на Землю, если бы узнал обо всем сразу.

Меня поразили его слова, я даже обернулась.

– Да что вы!? Всесильного императора да на Землю? Сдали бы его Милоа? Из-за какой-то женщины? Не глупите!

Каганетт казался растерянным, стоя посреди моего кабинета со стаканом воды в руке.

– Вы думаете, я просто так был с ним рядом все это время? Да, я зову его императором, но еще смею звать его своим другом. Кроме того, он еще и юноша, просто человек. Иногда мне казалось, что он совсем не подходит для своей роли… Что ему бы жить, как все, гулять с равными себе, развлекаться, а потом – завести семью. Вы упрекнули меня в сочувствии ему, но я действительно искренне переживал за него. Мне было стыдно за свой мир, который нагромоздил на Атамурлана все эти обязательства.

– А теперь? Больше уже не стыдно? Уверена, он вполне соответствует миру Эбери по уровню своей нравственности… – хотя постепенно я успокаивалась, на меня стала накатывать новая волна злости.

– Его власть за последние годы сильно укрепилась. Знаете, ведь можно считать, что я в некоторой мере тоже сослан. Да я и нужнее тут. Атамурлан и меня обыграл в какой-то степени.

– Как благородно вы все воспринимаете! Минуту назад ваша жизнь висела на волоске, – зло выплюнула я, метнув взгляд на валяющийся кинжал.

Амирош тоже посмотрел на клинок. Поднял его, покрутил в руках.

– Не висела. Вы не хотели меня убивать.

Меня стало раздражать его хладнокровие. Из хозяйки положения я превратилась в истеричку. Глубоко вздохнув, я произнесла:

– Ваша смерть мало что изменила бы. Да я и не сторонница насилия. Так что можете отужинать и на утро уезжать восвояси, – я снова повернулась к окну, пытаясь отдышаться.

– И оставить каганарт во власти разъяренной фурии? – услышала я чуть ироничный голос каганетта. – Нет уж, этого я не позволю.

Он подошел ко мне сзади. Я помнила, что в его руке нож. Меня накрыла странная волна умиротворяющего оцепенения. Я чувствовала его дыхание на своем затылке, и как он вытянул руку где-то за моим плечом.

Нож с грохотом упал на подоконник рядом с моей рукой. Амирош придержал его ладонью.

– Поедемте ко мне, каганетта, – предложил Бивир Кур, чуть наклонившись ко мне. – Вы развеетесь и пообщаетесь с равными себе людьми. Будьте моей гостьей, прошу вас.

Я отстранилась от окна, и он поспешно отступил назад.

– Обещаю, что не буду кидаться на вас с кинжалом или делать что-либо подобное, – поспешно произнес он, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Я ощутила, как после нервного напряжения накатывает усталость. Я взглянула на каганетта.

– Идите ужинать, Ваше Превосходительство. После слуга проводит вас в ваши комнаты. Я дам ответ завтра, – сказала я, чувствуя себя загнанной в угол ланью.

Амирош кивнул, чуть поклонился и вышел из кабинета. По его напряженной спине я поняла, что он не исключает еще одного нападения. Мне стало стыдно.

Глава 4. Курован

Было нелегко. Слишком долго я держала в себе эти чувства. И вот – освободилась. Но что пришло на их место? Пустота. Иногда человек живет благодаря своим горестям. Воспоминания гложут его, но он продолжается хвататься за жизнь вопреки им, храбриться и быть сильным, несмотря ни на что. Но когда обида на жизнь облекается в слова, когда весь гнев, отчаяние, страх высказаны и излиты слезами, душа оголяется. Кажется, что ты снова открыт и уязвим, что появилось свободное место, которое можно заполнить лишь новыми переживаниями.

Хотелось кричать и бежать, съежиться и спрятаться. Сжиться с новым состоянием оказалось очень сложно.

До утра я не сомкнула глаз. Бродила по комнате, подкидывая в камин дрова. Сидела на кресле, укутавшись в плед. Ворочалась в постели.

На рассвете заснула. Меня разбудил мокрый нос Барклая, бессовестно залезшего всей своей тушей на мое белое одеяло.

– Совсем не ценишь работу прачек! – недовольно фыркнула я, отталкивая пса. Тот дышал мне в лицо, пытаясь лизнуть.

Пришлось выбраться из-под грязного белья и поспешно накинуть халат. Дрова догорели, в комнате снова было прохладно.

Не прошло и пяти секунд, как я вспомнила все, что произошло вчера вечером. Внутри все сжалось, накатила новая волна стыда и страха.

«Что он подумает обо мне? Он теперь знает мои тайны, все то, что я не доверила самым близким мне людям. И что я импульсивна и несдержанна, а еще люблю показные сцены. Иначе бы прирезала его в ту же минуту…»

Я снова заметалась, рассерженно сжимая кулаки.

В комнату зашла Юва.

– Госпожа, вам что-нибудь угодно? – спросила служанка.

– Да. Умыться горячей водой, одеться и позавтракать, – бросила я, почти не замечая напряженную девушку.

– Госпожа…

– Да?

– Их Превосходительство уже позавтракали. Идин повез каганетта обратно в Айзелан – он рассудил, что незачем тому бродить по острову без вашего ведома.

– Правильно сделал, – бросила я.

«Что же, по крайней мере, больше Амирош ничего здесь не выведает», – мне почему-то стало неуютно от самого его присутствия здесь, в моем особняке. Ведь этот остров действительно был для меня твердыней и самым безопасным местом.

И все же я нутром чувствовала – мне нужны перемены. Раз уж я освободилась от давящего изнутри груза, выговорившись малознакомому человеку – пора действовать. И, прежде всего – держать этого человека поближе к себе.

В полдень я бросила на стол перед каганеттом Бивир Куром внушительную стопку бумаг.

– Это, Ваше Превосходительство, наш брачный договор. Я согласна подписать его, если то, что я увижу, будучи вашей гостьей, оставит у меня хорошее впечатление. Правда, он составлялся до вчерашнего вечера, так что пункта о том, что ни одна из сторон не имеет права кидаться с кинжалом на другую, там нет. Но можно добавить.

Я старалась говорить как можно беспечнее и увереннее. При моих последних словах Амирош усмехнулся и мельком взглянул на меня исподлобья. В его взгляде я уловила тень то ли понимания, то ли одобрения. Неужели он совсем не злится на меня за вчерашнюю выходку?

– Вы так кидаетесь бумагами, будто здесь стоит подпись на ваш смертный приговор, – сказал он, улыбнувшись. – Я не хочу, чтобы вы приносили такую жертву.

– Думаете поиздеваться надо мной или снова чрезмерно сочувствуете? – я опустилась в кресло по другую сторону стола. Дело происходило в гостиной моего особняка в Айзелане. Я накинула меховое пальто, в котором напоминала себе то ли ледяную королеву, то ли северную воительницу. Комната еще не прогрелась, и я так и сидела, завернутая в темную отороченную мехом шкуру.

– Вы же сами сказали, что ненавидите меня и все, чем я живу – сословие, к которому я принадлежу, императора, которому служу, политику, которой занимаюсь.

– А я, по-вашему, должна любить все это? – зло поинтересовалась я.

Амирош пожал плечами.

– Пожалуй, нет. Но я не деспот и не хочу забирать у вас вашу свободу, если можно так сказать. Уверен, в этом договоре, – он небрежно махнул рукой на стопку бумаг, – все расписано так, чтобы вы сохранили максимальные права. И все же – брак есть брак, даже самый фиктивный. Кроме того, я тоже много думал над этой затеей. Видите ли, я вырос в дружной семье, где родные любят и уважают друг друга. И мне совесть не позволит назвать женой ту, которая никогда не станет мне спутницей такой же, какой была мать для моего отца. А завести женщину на стороне, будучи в браке… Вы невысокого мнения о знатных особах, но, видимо, я неудачная цель для вашего презрения – измена мне претит.

Сказать, что меня разозлили эти слова – значит не сказать ничего. Но внешне я оставалась совершенно спокойной. Более того, я как будто возвращалась к жизни – меня все больше занимал ход мыслей Амироша. Пересиливая эго, требующее немедленного сопротивления, я лаконично отметила:

– А как же защита наших каганартов? Как же турмалонцы, жаждущие отмщения за плевок императора в их сторону? Или после вчерашнего вам самому плевать, что сделают они с моими землями?

Амирош внимательно посмотрел на меня. Честно сказать, меня это смутило сильнее, чем его жесткие аргументы.

– Вечный выбор между благом для других и для себя, не так ли? – произнес он, наконец. – Хорошо. Давайте сделаем так. Мое предложение в силе, и мы вместе отправимся в мой каганарт. А после поездки я провожу вас к границам Айзелана и тогда мы решим – заключаем договор или нет.

Я согласно кивнула. Сложно узнать человека, постоянно встречаясь с ним в нестандартных ситуациях. Впервые у меня будет возможность посмотреть, действительно ли Амирош тот, кем хочет казаться.

* * *

Всю дорогу нам сопутствовала прекрасная погода. Было холодно, даже морозно, но солнце светило ярко, а ветер стих, что было несвойственно этим местам.

Я ехала на Шикути, Амирош – на своем вороном жеребце. Я отметила, что его конь крупнее моего и напоминает мне коня Ильи Муромца с картины «Три богатыря». Шикути же походил скорее на арабского скакуна.

Странно мы смотрелись вместе: два породистых ретивых коня и их не менее статные и упрямые хозяева.

Я куталась в полушубок из серого меха, каганетт иногда поправлял на плечах тяжелый шерстяной плащ.

Наша свита состояла из пяти слуг и восьми шуинов, включая двух гвардейцев каганетта. И, конечно же, я не могла оставить Барклая – неуемный пес обожал долгие путешествия, без устали бегая туда-сюда по дороге и постоянно подгоняя отставших лошадей, будто сбивал нас в единое стадо.

Я заметила, что Амирош с удовольствием наблюдает за псом. И неудивительно, ведь это был его подарок. Также я невольно чувствовала, что Идин симпатизирует каганетту. Это также было объяснимо – ведь благодаря Бивир Куру мальчик попал ко мне в услужение.

Мою голову посещали разные мысли.

То мне вспоминалось, как мы также путешествовали с Люкоттом – осторожно сближаясь в пути, присматриваясь друг к другу. Однако, в отличие от молодого баура, я не видела в каганетте особого рвения к общению со мной.

Я начала ревновать к нему моих слуг – от меня не скрылось, что Юва и две ее молодые помощницы весьма расположены к Амирошу. Да и Аяк с Лунартом, хоть и оставались предельно сдержаны, вели себя с ним куда почтительнее, чем с самыми высокородными столичными аристократами, приезжавшими свататься ко мне в каганарт. И я понимала, что титул каганетта здесь не играет решающей роли. А если учесть, что Аяк с Ювой были помолвлены и явно обсуждали между собой визит каганетта, я тем более была уверена, что шуин склонен оценивать появление Амироша в каганарте как добрый знак.

Это вызывало во мне смешанные чувства. Я знала, что мои слуги изголодались, если так можно выразиться, по хозяину-мужчине, и ожидали благих перемен. Крепкая мужская рука и все такое. И дело не в том, что я прослыла безвольной правительницей (скорее, наоборот), но мне были известны сплетни за моей спиной. В том числе и о моем равнодушии по отношению к противоположному полу и необходимости поскорее выйти замуж, «пока совсем не усохли Их Превосходительство от дел государственных», – это самая мягкая формулировка, которую мне довелось услышать.

Я также часто задумывалась о том, как меня встретит семья каганетта. Насколько я знала, его мать много лет управляла каганартом и одна растила двух дочерей. Женщина, пережившая смерть мужа и взвалившая на себя груз немалой власти должна была обладать железной волей и острым умом. Что слышала она обо мне и как отнесется к такой «гостье»?

Почему-то я была уверена, что Амирош рассказал матери о своих планах жениться на мне, чтобы усилить наши каганарты… Не будет ли она рассматривать меня исключительно как невесту? Проверять, скрывая легкую материнскую ревность? А сестры Амироша, которые так сильно его любят – что они знают обо мне? Старшей, кажется, было лет пятнадцать – возраст переходный и непростой для девочки.

Мысли крутились в голове, вызывая ворох давно позабытых тревожных чувств. Я сравнивала поездку с испытанием, с ловушкой, с пробуждением. Но все же мне хватило мужества довериться потоку, который нес меня в неизвестное будущее.

Раньше мне доводилось бывать в каганарте Бивир Куров лишь проездом, когда я ехала в Айзелан. Земли Курована тянулись изогнутым серпом к востоку от Турмалона, на юге упираясь в пустыню Яри. Территория располагалась в трех климатических поясах: на севере зимой выпадал снег, на юге же солнце летом сжигало все живое дотла.

Официально земли носили название каганарт Курован или «земли Куров». В отличие от Айзелана, на месте этого каганарта не было прославленных королевств, в честь которых он мог бы быть назван. Амирош рассказал мне, что доставшаяся ему в награду за верную службу земля большей частью представляла собой лесостепь, почти никем не заселенную.

Лишь три крупных города выросли в этих диких местах: Дидра вокруг крепости на самом юге, Лон-Вирташ («город, выросший из деревни») – крупнейший центр торговли с пересечением важных имперских дорог на широте Турмалона и, наконец, Кадигар – столица каганарта, расположенная на широте моего Эсхола.

Кадигар никогда ничем не выделялся на фоне других крупных селений, но именно он особенно полюбился матери Амироша. Я слышала, что там был построен великолепный, хоть и небольшой дворец, вокруг которого раскинулись прекрасные парки и сады. Кроме того, сам город был обнесен белокаменной стеной. Кадигар называли жемчужиной искусств, ибо туда стекались художники, скульпторы, музыканты и актеры – показать свое мастерство и заслужить покровительство матери каганетта. Но попасть на прием к тонкой ценительнице прекрасного было не так-то просто. Ведь на дэкорэтте Бивир Кур лежала ответственность за огромную территорию, и она часто была вынуждена путешествовать по длинному, словно змея, Куровану, а порой наведывалась и в Турмалон.

Дэкоретта Бивир Кур… безупречная аристократка из семьи дэкоров, вышедшая замуж за дэкора Зареона Бивир Кура. Ее звали Марита Сарэс Джемэль – «алый цветок пустыни». Казалось бы, она стоит на вершине власти, ведь родов, носящих этот титул, в империи не так уж много. Но нет, ее сын пошел еще дальше и стал каганеттом – честь, оказанная всего нескольким людям в Эбериане.

А дочери ее, старшая Юирита и младшая Язджемэль – настоящие леди, завидные невесты. Интересно, думал ли когда-нибудь Амирош выдать Юириту замуж за императора? Партия достойная и крайне выигрышная для него. Как бы он ни любил своих сестер, о таком шаге задумался бы любой политик. Я бы обязательно оценила такую возможность на его месте.

В таких мыслях я продолжала путь. Дорога могла бы занять дня два, двигайся мы хорошей рысью. Но каганетт явно хотел растянуть удовольствие от прогулки – и мы шли шагом, степенно, как и подобает представителям высшей знати.

Самое забавное: мы почти не разговаривали. Ну, смысл так плестись, если постоянно хранишь молчание? Меня это порядком раздражало. Но ведь это я – его гостья, и ему меня развлекать. К тому же я девушка, его возможная невеста… мог бы быть и пообщительнее.

Иногда я украдкой поглядывала на него. Безупречно держится в седле, руки в ездовых перчатках расслабленно держат поводья. Спина прямая, голова высоко поднята, смотрит куда-то вдаль. Взгляд, кажется, задумчивый, даже отсутствующий – прямо я стеснялась посмотреть. Черные кудри растрепались на ветру, щетина придает брутальности. Нет, совсем не мой тип – слишком резкое сочетание мужественности и аристократичной слащавости. Мне всегда нравились коротко остриженные шатены, как Алекс или Кирилл…

Невольно мои мысли снова перенеслись на восток империи. Кто же все-таки написал мне то короткое письмо? Какой-нибудь горец, решивший сохранить полученные от меня данные в тайне? Им мог быть кто угодно: Лорент, генерал Гра или глава шпионской сети Сатанад. И дошли ли мои письма до Айма, если он все еще правит Тринианом? Жив ли он вообще, да и все другие, кого я знала? Как поживает Визард Рик? Нашел ли он что-нибудь интересное в горных пещерах? Вдруг его исследования подземных аномалий дали какие-то результаты, и именно благодаря ему по эту сторону материка Зигай смог наладить свои телепортационные линии? Как далеко продвинулась тринианская наука? Может, уже скоро с гор спустятся страшные люди в бронежилетах и с нарезными стволами наперевес? Как тогда отреагирует Атамурлан? Ведь он действительно не подозревает о горской цивилизации… как и Амирош, и, по всей видимости, хранители-Милоа, живущие в Западных горах.

Я привыкла, что сложные вопросы постепенно решаются, нужно лишь терпение и умение не пропустить момент, когда будет дан ответ. И все же весь Эбери висел на волоске, а знала об этом только я.

Шикути недовольно фыркнул. Каганетт усмехнулся. Я вопросительно взглянула на него.

– Чем больше времени провожу с вами, тем большей загадкой вы кажетесь, каганетта. За три часа пути ни одного слова… Я уж молчу о просьбе передохнуть или хотя бы выпить воды…

– А, так вы следили за мной все это время? – чуть иронично спросила я. – Но я же каганетта, на мне большая ответственность за Айзелан. Вот и наработала в себе выдержку за эти годы.

– Да уж, – вздохнул Амирош, – может быть, даже слишком. Вы очень сосредоточенная, организованная. Я даже не решусь угадать, что за мысли бродят в вашей голове.

– Вы никогда и не сможете угадать, – рассмеялась я. Солнце в очередной раз показалось из-за облаков, заставив меня зажмуриться. – Ладно, раз вы требуете беседы, я не против поддержать разговор. Только вот с темой сложно определиться…

– Тема должна приходить сама, если оба собеседника расположены друг к другу.

– Вы ко мне расположены?

– Вполне.

– Даже после того, как я чуть не перерезала вам горло?

– Не перерезали же, – каганетт простодушно улыбнулся. – Признаться, я тогда многое понял. Вы открыли мне глаза, пожалуй.

– И что же вы поняли? – поинтересовалась я.

– Что у вас на душе. Вашу боль и одиночество. Да, можете снова укорить меня в чрезмерной чувствительности. Хотя, заметьте, несмотря на нее, я не дрогнул, когда вы приставили лезвие к моей глотке.

– Власть обрекает на одиночество, а я к нему не привыкла. Ведь я не родилась каганеттой, – вздохнула я.

– Не соглашусь с вами, – покачал головой каганетт. – Я точно знаю, что вне зависимости от высоты своего положения и количества титулов два человека вполне могут создать дружную и крепкую семью.

– Как ваши родители?

– Да.

– Расскажите о них, – попросила я. – Я почти ничего не знаю о вашей семье. А ваш дядя, полагаю, не самый лучший пример. Убедите меня, что Бивир Куры действительно достойный род.

– Предпочту, чтобы вы сами в этом убедились, погостив у меня. Что касается семьи, – Амирош на минуту задумался, – насколько я знаю, родители познакомились на каком-то светском приеме. В саду, куда мать вышла подышать, а отец искал уединения. Он был достаточно нелюдимым и замкнутым. Кажется, многие тогда считали, что лучше бы наследником был его младший брат, мой дядя Орлан. Но им стал мой отец. Дэкор – высокий титул, как вы знаете, и таких людей не оставляют без внимания. А его-то мой отец как раз и не любил. Он не был мягок, отнюдь, но… в общем, вскоре его достала придворная суета, и он со мной и матерью уехал в Западные горы, к Милоа. В семье это вызвало настоящий скандал. Да и мать не слишком-то желала уезжать – ей не хотелось оставлять своих родителей, богатый дом, свиту. Не каждая решится поменять все это на скромную жизнь отшельников. Но она последовала за отцом. Научилась готовить и стирать, а кроме того изучила множество наук. Благодаря Милоа она стала одной из образованнейших женщин своего поколения. Я всегда поражался ее способности приспосабливаться: в каком бы положении она ни оказалась, легко находила язык с окружающими и что-то полезное для себя. Что касается отца, то в селении Милоа он полностью ушел в науку. Конечно, кроме хранителей никто не знал, что это такое, так что для внешнего мира он отдал себя служению, стал жрецом.

– Вас тоже обучали милойские жрецы-хранители?

– Конечно, – кивнул Амирош. – Я был ребенком, когда родители переехали в центральный милойский круг, и мое детство прошло вдалеке от придворной жизни. Лет до четырнадцати я вообще не осознавал, что принадлежу к высокородной семье. Играл с местными ребятами, бродил по горам, охотился, забирался в ущелья. Когда подрос, встал на путь жречества. И, быть может, мог бы стать верховным хранителем, если бы не появление Атамурлана.

– Ты помог ему освоиться? – я невольно перешла на «ты», но Амирош, кажется, не заметил.

– Так получилось, что все суетились вокруг него, а я подошел и сказал – пойдем, покажу тебе классную штуку. «Классная штука» – это ведь по-вашему, да? И мы пошли в горы, на охоту. Ночевали в пещере у горячих источников – у меня там было свое логово, скрытое от лишних глаз. После этого мы подружились. И даже жалели, что придется покинуть те места, чтобы встать на путь борьбы за престол. Но пришло время, и мы спустились с гор. Мы прибыли в Турмалон все вместе. Отец не стремился к публичности, и это полностью устраивало моего дядю. Они смогли договориться, и постепенно честное имя Бивир Куров было восстановлено. Тем временем Атамурлан начал борьбу за престол, я был рядом с ним. Сначала все складывалось благополучно, но потом император Сурбан не захотел делиться властью. Слава молодого Атамурлана стремительно росла, а вместе с ней и количество его сторонников. Сурбан организовал покушение, и Атамурлан едва остался жив. После этого он замкнулся, что-то в нем будто надломилось. Он быстро повзрослел, стал более жестким, властным. Но таким и должен быть правитель. К тому же, он всегда стремился к одной цели – укреплению империи. И я уважал его за это и пытался сдержать его порывы, если он заходил слишком далеко. Но, увы, чем дальше, тем меньше мне это удается…

Амирош понимающе посмотрел на меня, и я невольно сжала челюсти.

– А что касается родителей, – продолжил каганетт, – то, когда отца убили, уж поверьте, моих сил хватило, чтобы укрепить власть нового императора и навести свои порядки. С тех пор я, как и Атамурлан, особенно недолюбливаю столицу… уже бывшую столицу. Все новые правила управления государством, которые приписывают Атамурлану, мы разработали с ним вместе. Это было непростое время, но смерть отца меня ожесточила, и это даже помогло. Иногда мне кажется, что мать вела себя даже сдержаннее меня. Она не отчаялась, и я ни разу не видел, чтобы она убивалась, хотя я знал, как сильно они любили друг друга. И все же… в ней тоже что-то изменилось. Я ощутил… ладно, это уже слишком личное. В общем, я всегда могу на нее положиться. Жизнь рядом с Милоа сильно ее изменила.

– Милоа во всем подражают землянам, – негромко заметила я, косясь на слуг.

– Возможно. Возможно, поэтому вы напоминаете мне ее, – промолвил каганетт.

Я удивилась про себя.

– А ваши сестры? – решила я продолжить расспросы.

Амирош улыбнулся.

– Они весьма бойкие девочки. Да что говорить, сами увидите. Им было с кого брать пример.

– Если в вашей семье все женщины чем-то похожи на меня, то я уже опасаюсь знакомства с ними, – в шутку заметила я.

– А может, просто боитесь не понравиться? – решил поддеть меня каганетт.

– Боюсь не понравиться? Я ваша гостья, чего мне бояться? – стала защищаться я.

Бивир Кур лишь пожал плечами.

Обстановка заметно разрядилась, мы поехали чуть быстрее.

Ночь застала нас на большом имперском тракте. Мы прошли всего треть пути до Кадигара и остановились переночевать в одном богатом доме. Оказалось, каганетт, чтобы хоть как-то заселить свои земли, предлагал семьям разорившихся аристократов большие земельные наделы в своем каганарте. И это приносило свои плоды: постепенно земли обживались, а Амироша везде встречали как благодетеля.

Нас потчевали со всей торжественностью и выделили прекрасные комнаты. Я заснула, слушая сопение Барклая – пес устроился на ковре у моей кровати. И мне было спокойно – что бы ни произошло, меня есть кому защитить.

Я проснулась на рассвете. Раньше обычного. Непривычно было смотреть, как солнце поднимается над лесом – я давно не выезжала за пределы своих владений, и пейзаж взволновал меня, будто за ночь я переместилась в другую страну. Внезапно я ощутила страх – если что-нибудь случится, смогут ли мои шуины защитить меня? По спине пробежали мурашки. Кажется, я слишком сильно переживаю, да и безосновательно. Ведь каганетт назвал меня своей гостьей, а гостеприимство в столь уважаемой семье – дело святое.

Когда Амирош вышел во двор, я уже была в седле. Хозяева дома накрыли богатый завтрак, но я ограничилась перекусом на скорую руку.

Мы продолжили путь, щурясь от восходящего солнца. Но дорога постепенно уходила на юго-восток, а холмы, поросшие лесом, заслонили светило. Часть крон уже сбросила листву, а часть стояла в ярко-желтых и красных одеяниях. Но некоторые деревья все еще оставались зелеными, и по мере нашего продвижения их становилось все больше.

– Бивир Куры – очень известный род в Эбериане. Это потому что он такой древний или его слава – полностью ваша заслуга, каганетт? – спросила я Амироша.

Тот задумчиво взглянул на меня.

– Дэкоры Бивир Куры – род, начавшийся всего лишь с моего прадеда. Но и до этого род Куров принадлежал к высшему сословию. Более того, наши корни уходят в стародавние времена. Мы считаемся потомками могущественных жрецов, которые управляли племенами древних людей, еще когда Эбериана и в помине не было.

– Интересно… – пробормотала я, невольно пораженная древностью происхождения семьи Амироша. Он действительно был аристократом до мозга костей. Я на его фоне казалась жалкой самозванкой. Невольно это вызвало во мне трепет, но одновременно – и тень обиды. И все же умом я понимала, что быть наследником такого рода – тяжкое бремя и огромная ответственность. Ведь весь мир наблюдает за каждым твоим действием.

– Быть потомком жрецов все равно что быть дальним родственником колдуна – ты понятия не имеешь, что за силами обладали твои предки, но все смотрят на тебя, как на кого-то могущественного, обладающего особыми способностями, – произнес Бивир Кур, глядя перед собой.

– Наверное, непросто поддерживать доброе имя такого древнего рода? – озвучила я свои мысли.

Амирош удивленно посмотрел на меня. Даже чуть развернулся в седле.

– Вы первая, кто спрашивает меня об этом. Но, признаться, я вырос с этой мыслью. Всем вокруг кажется, что это вершина удачи – родиться в семье с такой древней родословной. И мало кто понимает, сколько обязательств стоит за этим…

– Я вас понимаю даже без всякого знатного рода… Хватает просто титула, – улыбнулась я.

Каганетт рассмеялся.

– Вы очень добросовестная каганетта. Я бы даже сказал, чересчур.

– Вам лучше знать, у вас же знатность в крови. К тому же, я не собираюсь соответствовать образу высокородной эберианской дамы, – отметила я чуть раздраженно.

– Вижу, вы думаете, что для большинства аристократов их положение означает лишь то, что у них много прав и никаких обязанностей? – поинтересовался Амирош.

– А вы так не считаете? – взглянув ему в глаза, спросила я.

Каганетт задумчиво наклонил голову.

– Я считаю, что принадлежность к высшему сословию – значит ответственность не только за себя и свою семью, но и за тех, над кем ты имеешь власть.

– Мы в ответе за тех, кого приручили… – процитировала я земного автора.

– Пожалуй… – согласился каганетт.

Я одобрительно кивнула.

Прошло еще два дня, и мы прибыли в Кадигар. В пути мы иногда беседовали на различные темы, но каждая фраза была тщательно взвешенной, будто мы прощупывали почву на очень зыбком болоте. Поэтому даже после совместного путешествия я не могла сказать, что мы с каганеттом сильно сблизились. Кроме того, я все еще приходила в состояние оцепенения при мысли о том, что Амирош может стать моим мужем.

Он тоже держал дистанцию. Иногда меня это задевало – я начала ловить себя на мысли, что, раз уж нам суждено связать себя брачными узами, стоит открыться друг другу. Невольно я стала искать в нем поддержки, дружеское плечо. И даже легкая его отстраненность больно ранила меня и заставляла вновь замыкаться. Где-то в уголке сознания я даже винила себя за выходку с кинжалом – тогда, возможно, он вел бы себя помягче. И все же каким-то чудом мне удавалось держать все свои чувства под контролем.

В Кадигар мы прибыли солнечным осенним днем. Здесь было теплее, чем в Айзелане, но прохладный ветер уже намекал на наступление холодов. У белокаменных стен нас приветствовали стражники. Как я поняла, мы въехали в город через второстепенные ворота.

Городок оказался небольшим и уютным. Двух-трехэтажные домики теснились вдоль вымощенных брусчаткой улиц. Крыши все до единой были покрыты черепицей – красного, зеленого, темно-синего цветов. Дома стояли деревянные вперемешку с каменными. Многочисленные площади и скверы напомнили мне Эсхол: город был в изобилии украшен декоративной зеленью, ухоженными клумбами, фонтанами, вдоль тротуаров стояли фонари и скамейки. Улицы, по которым мы проезжали, были довольно узкие, между домами на вторых этажах часто натягивали веревки, на которых сушилось белье.

Задрав голову, я с удовольствием рассматривала уютные балкончики и открытые мансарды, заставленные горшками с цветами. Город показался мне очень чистым, ухоженным и оставлял впечатление по меньшей мере пряничного домика. В общем, в его обустройстве сразу чувствовалась заботливая женская рука.

Жители приветствовали Амироша, улыбаясь и низко кланяясь. Меня удивило, что особого шума наш приезд не наделал: горожане провожали нас взглядами, шептались, но продолжали заниматься повседневными делами, не сбиваясь в бурную толпу.