Текст книги "А. Амман Путь отцов"

Автор книги: Амман А.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Ефрем Сирин

(†373)

Мы так привыкли следовать мыслью за распространением Благой вести с Востока на Запад, что нам кажется, будто другой возможности не существовало. Между тем стоит напомнить и о шествии Евангелия в другом направлении – дальше на Восток. И не мешало бы иной раз задуматься, как сложилась бы судьба христианства, если бы оно привилось преимущественно в Индии или в отдаленном Китае!

ЕВАНГЕЛИЗАЦИЯ ПЕРСИИ

Вспомним для начала, что из Антиохии христианство распространило свое влияние на восток Сирии. К IV в. Церковь пустила крепкие корни в сасанидской Месопотамии. Жестоко преследуемая, изгнанная в Селевкию – Ктесифон, разделенная надвое, «персидская» Церковь продолжала развиваться и на юге, и на севере. Во время персидского нашествия немалая часть сирийского населения, как и нынче в подобных обстоятельствах, предпочла покинуть родину, лишь бы не подчиняться диктату новых хозяев.

Иаков Низибийский правил тогда Низибийской церковью. Аскет и вероучитель, он соединял наставничество с постом, апостольский труд с молитвой. Он оказал во многом решающее влияние на юного Ефрема. Иаков основал в Низибии богословское училище, вскоре окрещенное «персидской школой». Семинария при монастыре выросла со временем в общеобразовательный центр, своего рода университет, где обучали письму, чтению, пению и Писанию. Основой обучения была Библия – ее читали, переписывали, переводили и перелагали в песнопения.

В этой‑то семитской Месопотамии мы и наблюдаем рождение нового типа обучения: древнесирийский язык осваивается как богослужебный, причем сирийская национальная культура становится как бы дальним отпрыском иудео–христианской культуры и литературы. Духовное завещание тогдашней Церкви сирийская литургия донесла до наших дней.

В древнесирийской литературе особенно поражает ее лирическая насыщенность; поэзия играла тут ключевую роль. Когда сирийцы переводили греков, – а в те времена это происходило сплошь и рядом, – они давали волю воображению, дополняли и перефразировали подлинник. Всякая тема оказывалась лишь предлогом для неистощимых вариаций. Латинская душа в молитве занята самосозерцанием, сирийская – пребывает в самозабвении.

Благодаря древнесирийским переводам многие греческие произведения, утраченные в оригинале, все‑таки дошли до нас. «Персидская школа», после военных поражений Юлиана Отступника обосновавшаяся в Низибии, переместилась впоследствии в город Эдессу. Здесь‑то ее и прославил в веках диакон Ефрем.

ЖИЗНЕНЫЙ ПУТЬ

Жизнь Ефрема известна нам плохо. Не из‑за недостатка биографов – их как раз хватает с избытком, они спорят меж собой и только запутывают дело: их стараниями правду становится все труднее отличить от вымысла. Тем более, что великих людей, сопричисленных лику святых, непременно окружают легенды. Классический панегирик, использованный христианством, позволял не считаться с исторической точностью. Тогда, видимо, полагали, что благая цель оправдывает всякие средства.

Ефрем родился в 306 г. Он, стало быть, современник Илария и Василия, но также и императора Константина Великого, который вступил на царство как раз в год его рождения. Родители Ефрема были христианами. В молодости он был подвержен влиянию епископа Иакова Низибийского. Может, он и жил отшельником, но у монахов бывал лишь раз от разу. Однако с эдесскими подвижниками судьба связала его на всю жизнь, и общение с ними глубоко на него повлияло.

Епископ Иаков приблизил к себе многообещающего юношу, сделал его диаконом и доверил ему руководство «персидской школой». Ефрем пребывал в Низибии до тех пор, пока город не оказался под персидским владычеством. Легенда гласит, что молодой диакон был участником Никейского собора и посещал Василия Великого.

В произведениях св. Ефрема разобраться не менее трудно, чем в его биографии. Главная трудность в том, что они сохранились лишь в переводах и никогда не были удостоены критического издания. Сложнее всего с его поэзией, обретшей богослужебное назначение. Ефрема переписывали, дописывали, ему подражали на удивление ревностно – тем самым предельно отягчая труд текстолога.

Диакон был суровым аскетом, питался хлебом, ячменем и зеленью. «Плоть его присохла к костям и уподобилась глиняному черепку». Душа мистика сказалась в его поэзии, исполненной напевности и повторов. Он любил яркие образы, живые природные цвета, безудержный лиризм его стихов, нам, может статься, и чуждый, неизменно восхищал современников.

Сочинительство Ефрема имело также и дополнительные мотивы: он сознательно противостоял еретикам Маркиону, Вардесану, Мани (отцу манихейства) – проповедникам религиозного синкретизма, пропитанного иранским зороастризмом. Вардесан сочинял особые песнопения – стихотворные наставления с рефреном. Ефрем перенял эту форму и создал «Мемре», стихи, предназначенные для чтения, и «Мадраске» – духовные песнопения, и тем самым внес ощутимый вклад в восточное богослужение.

Его биограф с подкупающей непосредственностью и достоверностью повествует о духовном наставничестве диакона. «Как св. Ефрем знал о пристрастии жителей Эдессы к пению, то и решил отвлечь молодежь от их собственных песен и плясок. Он составил хоры из прихожанок и обучил их гимнам, разделенным на строфы с припевами. Гимны его были исполнены прекрасных мыслей и духовных поучений о Рождестве, Страстях Господних,' Воскресении и Вознесении, а также об исповедниках, о покаянии и об умерших. Девственницы собирались по воскресеньям, в дни больших празднеств и поминовения мучеников; и он был среди них как отец и подыгрывал им на арфе. Он научил их чередовать голоса сообразно песнопению, обучил их разным музыкальным тонкостям и напевам, и весь город сплотился вкруг него, и враги бежали, пристыженные».

«Мемре», по сути, повествовательные, а «Мадраскё» – дидактические стихотворения. К тому же диакон – поэт с чисто восточным лиризмом – придал своим стихам драматический характер: он выводит на сцену какого‑либо персонажа, дает ему слово и собеседников, таким образом монологи перерастают в диалоги, предвосхищая литургическую мистерию Средних веков. Собеседование его со слушателями при описании Страшного Суда, где тревожные вопросы чередуются с устрашающе точными ответами, упоминает в XIII в. Венсан де Бове; оно несомненно было известно Данте.

СОЧИНЕНИЯ

Ефрем оставил нам также комментарии к Писанию, проповеди о вере и о рае. Он развертывает темы, характерные для сирийского богословия: о девственном материнстве Марии, о сути девства, о Церкви и вере как обратном пути в рай. В своих комментариях к Писанию, будь то полемика или проповедь, Ефрем всегда черпает аргументы из библейского текста. Его гимны Марии чаще всего являют парафраз библейских стихов: например, вариации на тему «Богородице Дево, радуйся; благословенна Ты в женах».

Он любит вести беседу о вере и о духовной жизни. Образ самоуглубленности видится ему в трех волхвах, поклонявшихся в молчании. Вера восполняется милосердием и молитвой. Он пылко превозносит сокрытую молитву: она, как девственница, должна пребывать в обиталище своем. «Молчание и мир на страже у порога ее».

Обратится молитва, как зеркало, к лицу Твоему.

Да вместит она, о Господи, красоту Твою и величье.

Да пребудет она недоступна Злому,

Нетронута злом и чиста от скверны его.

Зеркало может явить преходящий облик:

Помыслы наши да не помутят молитвы!

Да отразит она Лик Твой в живых чертах

И да вместит зеркало красоту Твою!

Молитве сопутствует покаяние, которому была открыта вся жизнь Ефрема. Он сравнивает покаяние с убежищами, которые обретали евреи в Ветхом Завете; но в отличие от них, христианин должен пребывать в покаянии непрерывно. Ожидание грядущего Суда должно постоянно оживлять наше раскаяние: «Предстанем, о Господи, пришед ко вратам Твоим, и покаянно склонимся у порога».

К сожалению, подобные пассажи Ефрема изобилуют позднейшими вставками. Покаяние в них подменяется ужасом, духовный упадок нередко сопровождается упоенным самобичеванием. Когда покаяние перестает питаться чистыми источниками веры, то его вернее называть самоустрашением. Это благодатная почва для психоаналитических изысканий. Критику пристало задаваться вопросом, что именно вставлено, психологу – почему.

Многочисленные переводы и подделки свидетельствуют о повсеместном признании диакона Ефрема. Богатым, как известно, легко дают взаймы. Правда, всем этим заимодавцам Ефрем ничуть не обязан. Иероним свидетельствует: слава его была такова, что в иных церквах тексты Писания сопровождались чтением сочинений Ефрема. Греческие, латинские, армянские, грузинские, славянские, арабские, сиро–палестинские переводы дают возможность проследить географические пределы его влияния. Оно не ослабело и в Средние Века.

По необъятности своего богословского и поэтического наследия Ефрем был назван «лирою Святого Духа». Он и поныне играет роль в развитии византийского и сирийского богослужения.

В страстях Иисусовых открывается нам Его милосердная благодать. Нам надлежит воздать Ему хвалу и в Нем искать прибежища.

МОЛЕНИЕ ХРИСТУ СТРАСТОТЕРПЦУ

Припадаю к стопам Твоим, о Господи, дабы почтить Тебя. Возношу Тебе благодарение, о Боже всеблагий, обращаюсь к тебе с молением, о Боже пресвятый. Пред Тобою повергаюсь на колена.

Славлю Тебя, о Христе человеколюбче, Сыне единородный и Господи вседержитель. Ты же един без греха; и ради меня, грешного и недостойного, был предан смерти, и умер на кресте. И тем избавил души от злого пленения. Чем воздам Тебе, Господи, за столь великую милость?

Слава Тебе, о Человеколюбец!

Слава Тебе, о милосердный!

Слава Тебе, о долготерпеливый!

Слава Тебе, отпустителю грехов!

Слава Тебе, нисшедшему ради спасения душ наших!

Слава Тебе, приявшему плоть в девственном лоне!

Слава Тебе, связанному!

Слава Тебе, преданному на избиение!

Слава Тебе, осмеянному!

Слава Тебе, пригвожденному к кресту!

Слава Тебе, погребенному и воскресшему!

Слава Тебе, учителю человеков, в Тебя уверовавших!

Слава Тебе, восшедшему на небеса!

Слава Тебе. воссевшему одесную Отца; приидеши во славе Отца со ангелами святыми, в некий грозный и страшный час, дабы судить души, отвергнувшие Твои пресвятые страдания.

Силы небесные поколеблются: все ангелы, архангелы, херувимы и серафимы в страхе и трепете предстанут пред сияние славы Твоей; содрогнется земля до основания, и всякое дыхание проникнется дрожью пред Твоим державным величием.

И в сей час да укроет меня рука Твоя под крыла Твои, да избегнет душа моя грозного огня, зубовного скрежета, тьмы внешней и вечного плача, дабы восславить мне Тебя в песнопении:

Слава Тому, Кто снизошел до спасения грешника, в Своем всеблагом милосердии [10]10
  Проповедь о страданиях Спасителя, 9.


[Закрыть].

Кирилл Иерусалимский

(†386)

Нa месте еврейского Иерусалима римляне воздвигли новый город, Элия Капитолина. Вместо Храма явился Капитолий, посвященный трем римским божествам – Юпитеру, Юноне и Минерве; следы этого Капитолия можно обнаружить и поныне. На том месте, где был распят и погребен Христос, воздвигли храм Венеры. Несмотря на все эти преобразования, христиане, сплоченные вокруг своих епископов Нарцисса, Александра и их преемников, продолжали собираться в той самой церкви, где Господь провел тайную вечерю. Епископ Кесарийский Евсевий, престол которого был неподалеку, между Яффой и Хайфой, посвятил несколько произведений библейской географии; он же поведал об испытаниях, постигших тамошних христиан во время диоклетиановых гонений, в своей книге «Палестинские мученики».

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

После Миланского эдикта 313 г. изменилось многое. В тот самый год и родился – предположительно в Иерусалиме или в окрестностях города – Кирилл, коему суждено было стать украшением здешней епархии. Когда собрался Никейский собор, ему было двенадцать лет. Мы почти ничего не знаем о его семье и воспитании. Судя по его ораторскому искусству, он учился в хорошей школе. Он был ловким импровизатором и умел, когда надо, отделывать свой слог. Гениальностью он не отмечен, но талантом наделен безусловно.

В византийских богослужебных «Минеях» дается описание его внешности, неизвестно кем и когда составленное: росту среднего, бледен, слегка курнос, брови нависшие, волос долгий, белая борода густа у щек и разделена на подбородке, «вполне крестьянского облика». Может, он и был простоват с виду, но его слог и остроумие пленяли жителей Тарса, а они слыли просвещенными и взыскательными слушателями. Вообще об облике его лучше судить по сочинениям, а не по этому скорее всего вымышленному описанию.

Во времена Константина епископом Иерусалимским был Макарий. Он присутствовал на Никейском соборе и с позволения императора предпринял в Иерусалиме первые раскопки, открыв место пресвятого погребения. Оповещенный об этом император повелел воздвигнуть на новообнаруженной Голгофе громадный собор с подводящей к нему колоннадой. Позади храма, в большом квадратном дворе, украшенном портиками, соорудили особое здание, где хранились останки Креста. К западу находилась ротонда над Пресвятым Гробом и церковь Воскресения. Именно здесь Кирилл произносил свои знаменитые поучения. Элия опять стала Иерусалимом.

Макария сменил Максим. Это был старый боец, его еще кесарь Максимин Дайя сослал в рудники, он вернулся оттуда крив и хром. Престол иерусалимский и поставленный над ним кесарийский соперничали издавна, главы этих двух епархий редко бывали согласны во мнениях. К концу жизни Максим сделался пылким приверженцем Афанасия, и когда тот возвратился с Запада, устроил ему торжественную встречу. Это, разумеется, пришлось не по вкусу кесарийскому архиепископу Акакию.

Среди городского духовенства был священник, который стяжал особую славу своим красноречием. Это и был Кирилл. Простой священнослужитель, он замещал на великопостных чтениях епископа, подготавливая оглашенных к крещению. Наставления, которые, по счастью, дошли до нас, вполне оправдывают его репутацию. В 350 г., по смерти Максима, Кирилл с соблюдением всех формальностей и с согласия архиепископа принял иерусалимскую епархию.

В следующем, 351 году, 7 мая, в небе над Иерусалимом явилось сияющее знамение: все видевшие его различили очертания креста. Кирилл поспешил оповестить об этом императоpa. Казалось бы, такое событие нельзя не счесть добрым предвестием для нового епископа.

Однако незамедлительно воспоследовали раздоры между Кириллом и архиепископом кесарийским Акакием: вероятно, спор возник о старшинстве. Никейский собор обошел этот вопрос, явно не желая обострять ситуацию. Согласно историку Созомену, хлопот Акакию с нижестоящим епископом было вдосталь. Кирилл старался избавиться от такого главенства как несовместного с апостольской преемственностью иерусалимского престола. Акакий, в свою очередь, обвинял Кирилла в распродаже церковных сокровищ во время голода ради телесных нужд верующих. На сцене будто бы видели актрису, облаченную в ткань, подаренную Макарию Константином. Обвинение за версту отдавало клеветой.

ИЗГНАННИК

На самом же деле Акакий сошелся с арианами. Его весьма жаловали при дворе, и он воспользовался этим, чтобы созвать синод и сместить Кирилла. Тот не собирался отступать: он опротестовал решение, на его взгляд несправедливое, и подал жалобу. Тогда Акакий сам явился в Иерусалим с воинским отрядом, низверг епископа с престола и вооруженной рукою поставил во главе епархии арианина (357 г.). Кирилл был изгнан в том же году, что и собрат его Иларий Пиктавийский.

Епископ Иерусалимский нашел приют сначала в Антиохии, затем в Тарсе. Здешний епископ Сильваний, хотя и склонялся к арианству, но принял Кирилла и предоставил ему возможность священствовать и проповедовать. Проповеди снискали ему большую популярность.

но через несколько месяцев на Константинопольском соборе, где председательствовал Акакий, Кирилл снова был смещен. Подобно Афанасию, он воспользовался политикой императора Юлиана, чтобы вернуться к своей пастве в 362 г. На этом испытания для него отнюдь не кончились. При императоре Валенте он был снова изгнан: это. кстати, прямое подтверждение, что его считали непримиримым врагом арианства. Престол был возвращен ему лишь в 378 г.: его изгнание длилось одиннадцать лет. Константинопольский собор 381 г., участником которого он был, торжественно признал его законным епископом. Он мужественно и до конца претерпел гонения за истинную веру.

По возвращении ему пришлось вплотную столкнуться с тяжкими последствиями многолетнего разброда и шатаний. Григорий Нисский описывает тогдашний Иерусалим в чрезвычайно мрачных красках. «Нет такого нечестия, – пишет он в 378 г., – какое не являлось бы здесь во всем своем бесстыдстве. Непотребства, прелюбодеяния, кражи, идолопоклонство, отравления, клевета, убийства, – словом, нет такого зла, какое бы здесь не укоренилось».

Многим в этом городе, раздираемом враждой между арианами и сторонниками ортодоксии, казалось, что и сам Кирилл не вполне безгрешен. Годы спустя Иероним сообщает, что в монастырских обителях все еще бытуют самые несообразные сплетни об особе епископа. Его укоряли, будто он знался с полуарианами, хотя Константинопольский собор, вовсе не склонный к попустительству, утвердил, что «достопочтеннейший и благочестивейший Кирилл» «не жалел сил в борьбе с арианами».

Дело же, несомненно, состояло в том, что Кирилл, подобно Иларию, был человеком сдержанным и миролюбивым: в своей приверженности православию он был не настолько ретив, чтобы забывать долг милосердия и попечение о единстве. Самыми чистосердечными и мужественными на поверку оказываются вовсе не те, кто громче всех кричит.

Последние годы Кирилл посвятил заботам о восстановлении мира и единения, о восполнении урона, нанесенного лихолетьем. Он неустанно пекся о единстве веры. «Заблуждение многопревратно, – любил повторять он, – у истины же единственный облик». Он умер 18 марта 386 г. Из тридцати восьми лет своего иерусалимского епископства шестнадцать он провел в изгнании. В 1893 г. Лев XIII провозгласил его учителем Вселенской церкви.

Епископу Иерусалимскому выпало принять непосредственное участие в борьбе с арианством. По натуре он был скорее миротворцем; воителем его сделали обстоятельства. Проявив в распре с Акакием резкость и непримиримость, он не просто отрицал его право на старшинство, он защищал веру: ради нее и понадобилась твердость. Впрочем, и по складу своему он был скорее тверд и определенен, чем переменчив и гибок. Мужественный склад его души явственно сказался в проповедях. В них чувствуется бодрящее и живительное дыхание той веры, что создала Церковь апостолов и мучеников.

НАСТАВНИК

Лучше всего он нам известен как наставник по 24 поучениям, изъясняющим истины веры, а также учение о трех таинствах христианского посвящения: крещении, миропомазании и евхаристии. В них явлен живой образец тогдашнего религиозного воспитания. Наставления Кирилла помогают нам живо представить, какой была литургия в Иерусалиме IV века.

Большая часть поучений произнесена в храме Гроба Господня; некоторые – в церкви (ротонде) Воскресения. Подлинность пяти заключительных поучений, именуемых тайноводственными (они служат введением в смысл св. Таинств – крещения, миропомазания, причащения), оспаривается; на этот счет имеются вполне серьезные сомнения. Однако их разделяют далеко не все историки.

Наставления начинались в первый великопостный понедельник и читались ежедневно – за исключением, разумеется, субботы и воскресенья – до самого крещения. Изъяснялось Священное Писание, история искупления в ее важнейших эпизодах и апостольский Символ веры. В пасхальную ночь оглашенные принимали крещение и миропомазание и причащались. На пасхальной неделе наставления завершались разъяснением обрядов христианского посвящения (тайноводственное оглашение).

В начальных проповедях Кирилл разъясняет чающим принятия в лоно Церкви, какой решительный поворот их жизни, и бытовой и нравственной, означает обращение в христианство. Как и в первом христианском катехизисе (Didache), особое ударение делается именно на этой, нравственно–бытовой стороне обращения.

Четырнадцать следующих поучений комментируют Символ веры, причем особое внимание уделяется троичности Божества. На сей предмет Кирилл не ограничивается богословскими формулами об Отце, Сыне и Духе Святом, но замечательным образом пытается показать, как учение о троичности предопределяет всю жизнь христианина. Устремляясь к Отцу, мы приближаемся к тайне Богопознания, к Тому, кто соделал нас Своими сынами и дочерьми. Христос есть «наш Спаситель, разный для каждого, ибо каждый ищет в Нем себе надобного». Он – все для всех, и однакож неизменен, всегда таков, каков есть. «В Духе мы близимся к тайне Церкви, освящающей и сохраняющей». И жизнь верующего преображается: «Представьте себе жившего в потемках; и вдруг он узрел солнце, и взгляд его просветлел, и чего не видел раньше, ясно видит теперь. И так со всяким, кто удостоился воспринять Духа Святого: душа у него озаряется, и он видит превыше человеческого, что доселе было ему незаметно» («Поучения», 16, 16).

Пять заключительных проповедей содержат учение о таинствах христианского посвящения и разъяснение обрядов как уроков, преисполненных скрытого смысла. В воде, например, уясняется сила разрушительная и живительная. Епископ связывает всякое таинство с событиями и лицами Ветхого Завета, как то и было принято в поучениях IV века.

ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Толкования Кирилла отличаются ясностью и прямотой. Несколько упрошенный язык и доверительный тон вполне пристали такого рода вступительным поучениям. Иногда появляется возвышенная интонация, слог становится изящным: Кирилл явно брал уроки ораторского искусства. Как правило, он пытается приобщить обыденное сознание к высоким истинам веры. «Не жди, пока ослепнешь, чтобы прибегнуть к врачу». Или: «Пусть будет откована душа ваша, пусть отверделое неверие рассыпется под ударами молота, металл очистится от окалины, ржа осыпется и останется чистое железо».

В другом месте он сближает празднество Пасхи и рождение весны, дабы разъяснить чающим крещения смысл рождения заново. «В такое‑то время и был сотворен человек–ослушник, изгнанный из рая; и в такое же время он обрел веру и вернулся в рай путем послушания. Стало быть, и спасение, и грехопадение свершились в одно и то же время года, когда распустились цветы и настало время подрезать виноград».

Епископ Иерусалимский знал людей и не удивлялся человеческой ограниченности и слабостям. Знал он и то, что обращение подчас вызвано самыми случайными мотивами. Иные только затем и собрались креститься, чтобы порадовать жену или друга. Пусть их; защищая православие, Кирилл неуступчив, но к человеку подходит с пониманием. «Я готов принять и тебя, который пришел сюда, не слишком размыслив, ибо ты предназначен ко спасению, я имею на это прочное упование. Может статься, тебе самому неведомо, куда ты пришел и в какие путы уловлен. Ты оказался в сетях Церкви. Не бейся и не пытайся их избегнуть. Сам Иисус уловил тебя, и не ради смерти твоей, но дабы даровать тебе жизнь во одоление смерти. Его силою умрешь и воскреснешь. Внимите же словам апостола: «Тело мертво для греха, но дух жив для праведности» (Рим 8, 10). Так умри же для грехов своих и живи для праведности; отныне и живи». Наставление выразительное и определенное, неотделимое от Писания, которое цитируется в качестве источника.

В огласительных поучениях Кирилла соблюдено прекрасное равновесие. Он не впадает в обычные для эпохи преувеличения, не поносит брак и плоть, как это делал порой Иоанн Златоуст. Он не уничижает тело, а видит в нем чудо творения. Все поучения его проникнуты разумным оптимизмом. Кирилл – тонкий наблюдатель; он становится поэтом, когда воспевает цветы и весну.

Он всем обязан Священному Писанию, питавшему его долгие уединенные размышления, цитаты из Библии естественно не сходят у него с языка. «Так что же делать? Что нужно от новообращенного? У кого две одежды, тот дай неимущему» (Лк 3, 11).

Приходится сожалеть, что до нас не дошла ни одна из проповедей Кирилла, произнесенных по возвращении в Иерусалим. Надо думать, он стал еще более опытным наставником. Ему было дано исповедать веру, которую он изъяснял оглашенным, и претерпеть за нее. Вера его окрепла, а дух смягчился. Он познал на опыте, что истину без милосердия можно назвать полузрячей.

Поучения Кирилла сохраняют свою ценность и поныне. Они настоятельно надобны всякому, кто, приняв всерьез задачу «обновления» литургии, стремится обратить вероучение к первоисточникам и сохранить пафос новообращенности во всей жизни христианина.

Кирилл дает оглашенным – в поучение им – общеобрядовое разъяснение обедни.

ОБЪЯСНЕНИЕ ОБЕДНИ

(Тайноводственные поучения, № 5, 1 – 10, 19–23)

ИЗ ПЕРВОГО СОБОРНОГО ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ПЕТРА: «Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство и лицемерие…» (и т. д., 2, 1 – 10).

1. По милости Божией довелось вам услышать на предшествующих собраниях достаточно и о крещении, и о миропомазании, и о приятии тела и крови Христовой. Следует нам теперь продолжить сии поучения; нынче мы опишем вершину здания духа, ради вас воздвигнутого.

2. Омовение

Вы видели, как диакон подал чашу для омовения священнику, служащему обедню, и другим вкруг алтаря. Не для того это было, чтоб смыть телесную нечистоту, не в том дело; с омытыми телесами приходим мы во храм. Это же омовение рук означает, что должно очиститься от всякого проступка и от всякого греха. Руками чинится действие и, омыв их, мы свидетельствуем, что деяния наши чисты и безупречны. Или не слышал ты, как благочестивый Давид изъяснял нам тайну сию, говоря: «Буду омывать в невинности руки мои и обходить жертвенник Твой, Господи» (Пс 25, 6). Итак, омовение рук означает отвержение греха.

3. Лобзание мира

Затем диакон возглашает: «Обратимся же друг ко другу и обнимемся между собой». Не думай, что поцелуй сей таков же, каким обмениваются друзья, встретившись на людях. Нет, это вовсе не тот поцелуй. В целовании сем происходит слияние душ, им достигается обоюдное и полное забвение обид. Поцелуй сей есть знак душевного единения, чуждого всякому злопамятству.

Вот почему и Христос сказал: «Итак, если ты принесешь дар твой к жерственнику и там вспомнишь, что брат твой имеет что‑нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф 5, 23 – 24).

Сей поцелуй являет примирение, потому‑то он и свят, как о нем объявил св. Павел, говоря: «Приветствуйте друг друга святым целованием» (1 Кор 16, 20). А также и св. Петр: «Приветствуйте друг друга лобзанием любви» (1 Пет 5, 14).

4. Sursum corda

И тогда священник возглашает: «Вознесем сердца горе». И поистине должно в сей великий час вознести сердца наши к Богу, оторвав их от низменных земных дел и помыслов. Этими словами священнослужитель призывает нас оставить в час сей все жизненные попечения и заботы о доме и возвысить сердца к небесам, к Богу всемилостивейшему. Вы тут же ответствуете: «Обратим их ко Господу», и тем выражаете свое согласие и послушание его призыву.

И да не будет среди вас таких, кто, говоря устами: «Обратим их ко Господу», в помыслах своих будет занят земными заботами. И во всякое время, разумеется, мы должны помышлять о Боге, но если уж слабость человеческая и мешает нам думать о Нем непрестанно, то хоть в час сей мы должны устремляться к Нему как нельзя более.

5. Затем священник говорит: «Возблагодарим Господа». И в самом деле, сколь должно нам возблагодарить Того, Который, невзирая на всю недостойность нашу, оказал нам несравненную милость, Того, Который нас, врагов, примирил с Собою (Рим 5, 10), Того, Который признал нас достойными принять Духа усыновления (Рим 8, 15).

Вы ответствуете: «Достойно и праведно есть». Вознося благодарение Ему, мы и взаправду поступаем достойно и праведно; Он же, напротив, воздал нам превыше всякой справедливости, лишь по милости Своей признав нас достойными несравненнейшей благодати.

6. Анафора

И затем мы призываем небеса, землю, море, солнце, луну, звезды и все создания, разумные и лишенные разума, видимые и невидимые, ангелов, архангелов, начала, господства, власти, силы, престолы и херувимов, имеющих – каждый – по четыре лица (Иез 10, 21), как бы вторя песнопению Давида: «Величайте Господа со мною» (Пс 33, 4).

Призываем также и серафимов, которых созерцал Исаия в озарении Духа Святого – кругом обступивших престол Господень, двумя крылами закрывающих лице свое, двумя – ноги свои и двумя летающих и возглашающих: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» (Ис 6, 2–3).

И повторяем сию хвалу Богу, принятую от серафимов, дабы слиться нам в хвалебном песнопении со всем небесным воинством.

7. Молитва о ниспослании Духа Божия или Эпиклеза

Освятившись сими духовными песнопениями, молимся Богу всемилостивому о ниспослании Духа Святого на Дары, возложенные на жертвенник, дабы сотворил хлеб – телом, а вино – кровью Христовой. Ибо все, прикосновенное Духа Святого, целиком освящается и преображается.

8. Молитва о заступничестве

Свершив сие духовное приношение, сие бескровное заклание, призываем Бога призреть на искупительную жертву ради общего согласия Церквей, благоустроения мира, государей, воинства и соратников наших, немощных и страждущих: словом, молимся над жертвоприношением обо всех, кто имеет особую нужду в заступничестве.

9. Молитва об усопших

Затем поминаем опочивших в Боге прежде нас: сначала – патриархов, пророков, апостолов и мучеников, их же молитвой и заступничеством да услышит Бог и наше моление; затем молимся о наших святых отцах, о наших покойных святых епископах и обо всех тех, кто ранее нас пришел к последнему упокоению, ибо веруем, что возлежащая на алтаре великая и святая жертва послужит ко благу душ, за которые возносим наше моление.

10. Хочу убедить вас примером: знаю, многие говорят: «Какой толк душе от поминания в наших молитвах, в грехе или без греха она покинула мир?» А вот, например, царь изгнал каких‑то людей за проступок против него, а родственники этих изгнанных смастерили ему венец и принесли во искупление за наказанных, – то разве не облегчится им наказание? Так же и мы приносим Богу наши молитвы за усопших прежде нас, пусть они даже и грешники; мы, правда, венца не мастерим, но жертвуем Христа, умерщвленного за грехи наши, дабы смягчить милосердного Бога ради них и ради нас.

19. Причастие

И затем священник говорит: «Святая святым». И святая суть жертвы на алтаре, восприявшие Духа Святого.

И вы также святы, ибо признаны достойными восприять Духа Святого. Святая святым отыдет. Вы же ответствуете: «Един свят, един Господь, Иисус Христос». Ибо поистине един был свят от природы; мы же хоть и можем быть святы, но не от природы, а соучастием, усилием и молитвою.