Текст книги "Хочу тебя, девочка (СИ)"
Автор книги: Амелия Борн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Часть 7. Марина
Я сидела на кровати, облаченная в одно лишь полотенце, и ничего не могла поделать с тем, что из меня, как вода из прорвавшейся трубы, текли слезы.
Позор, который испытала в дорогущем бутике, до сих пор не выходил из головы и я знала, что никогда не сумею об этом забыть. Но то, что было после… то, что было там, в душевой кабинке, и вовсе выжигало душу адским пламенем. Самое чудовищное унижение из всех возможных.
«Ты будешь делать то, что я скажу».
Одними этими словами Исаев дал понять, что я для него – бесправная вещь. Впрочем, наивно было бы думать иначе. Он мог по щелчку пальцев получить все, что хотел. Без оглядки на цену купить все, что угодно… И я была всего лишь очередным приобретением в этом списке. И прекрасно это понимала и все же…
И все же совершенно не была готова ко всему этому. Хотя жизнь меня не баловала – отец сначала спивался, затем – ушел из семьи, а вскоре – умер… Его пьяные выходки, ссоры родителей, побои, которым подвергалась мама… Все это было далеко от идеальной жизни и совсем не способствовало ношению розовых очков. И тем не менее… мама умудрилась вырастить меня тепличным растением, достаточно далеким от грязи. Грязи, подобной той, что творил со мной Исаев.
Я не испытывала ничего подобного никогда. Даже сама не прикасалась к себе в таких местах, в каких властвовал сегодня он. И то, что от его касаний испытывала отвратительное, неправильное удовольствие, заставляло меня теперь сгорать от стыда и отвращения к самой себе.
Мне хотелось верить, что я все это перетерплю и однажды – забуду. Что ради мамы смогу вынести все. Но как возможно забыть такое? Как возможно стереть из памяти все то, что он творил с моим телом? Которое в какой-то момент словно и перестало быть моим и стало принадлежать только ему – мужчине, который точно знал, как сделать так, чтобы я хотела… хотела всего того, чего хотеть не должна!
Вскочив с кровати, я снова запрыгнула в душевую кабинку и стала остервенело тереть тело губкой. Но вышло только хуже – картины того, что со мной делал здесь Исаев, настырно мелькали перед глазами. И все места, которых он касался, загорались, как стихийно вспыхивающие пожары. И это было ужасно. Невыносимо!
Всхлипнув, я опустилась на пол кабинки и, обняв руками колени, снова беспомощно разрыдалась.
* * *
На следующее утро меня разбудил стук в дверь.
Я испуганно подскочила на кровати, с непривычки все еще не сразу сознавая, где нахожусь. Взгляд метнулся в сторону, ожидая, что увижу рядом маму, но я была вовсе не в больнице.
Подавив тяжелый вздох, растерла руками лицо, пытаясь прийти в себя. И обреченно поплелась открывать, когда стук снова повторился.
Конечно, за дверью был Исаев. Бодрый, элегантный, и все такой же холодный, как обычно. Будто это не он заставлял меня вчера испытывать такое, что невозможно было вычистить ни с тела, ни с души.
– Доброе утро, – поздоровался он церемонно. – Пора заняться делом. Надень что-нибудь из того, что мы купили вчера и спускайся вниз.
– Каким… делом? – испуганно моргнула в ответ.
– Не смотри так, – криво усмехнулся он. – Я не собираюсь насиловать тебя в своем кабинете на потеху всем.
Я вздрогнула. Может, он и не считал это насилием, но тот ад, что творился у меня внутри, был для меня чем-то сродни этому. Я в кошмаром сне не могла представить, что все это будет так – без любви, с человеком намного старше, который собирался использовать меня, как бездушную игрушку. Как наверняка использовал многих других до меня.
Эта мысль отчего-то вызвала новый приступ отвращения. Несомненно, у Исаева было много женщин. И, судя по комментариям той девицы из бутика, их всех он одевал, как кукол… и со всеми творил то же, что и со мной.
Я закусила губу до боли, чтобы она не дрожала. Теперь такова была моя жизнь и ничего с этим сделать уже невозможно. Да и выбора все равно не было.
– Я скоро спущусь, – ответила коротко, не поднимая глаз и захлопнула дверь перед лицом Исаева.
В пестром ворохе тряпок, кем-то заботливо развешанных в шкафу, ничего невозможно было понять. Я наугад выудила одну вещь, которой оказался бордовый комбинезон и положила его на кровать. Не очень понимала, что именно мне предстоит и соответственно – что хочет от меня Камиль Назарович. Неужели прямо сейчас он намеревался начать водить меня по этим своим приемам, как собачку?
Приняв наскоро душ, я натянула на себя комбинезон. Немного подумав, добавила к нему короткий жакет, ощущая себя спокойнее, когда мои руки и ноги были полностью прикрыты одеждой. Хотя и понимала – от Исаева меня это не спасет. Тем более что он уже видел куда как больше…
Ощущая, как краснею, я поспешно вышла из комнаты и, спустившись вниз, постучалась в дверь кабинета.
– Входи! – донесся до меня голос Камиля и я толкнула тяжелую деревянную дверь.
Кроме Исаева в комнате оказался еще один мужчина. Он сходу окинул меня критичным взглядом и, остановившись на моих ногах, отчаянно всплеснул руками.
– О, Божечки! Какой ужас! Почему эта девочка босая???
Он верещал так возмущенно, будто увидел перед собой таракана. Я же кинула на Исаева недоуменный взгляд, не понимая что происходит и кто вообще этот человек?
– Камиииииль! – протянул, между тем, незнакомец тоном умирающего лебедя. – Не ожидал от тебя такого! Как ты мог поскупиться на туфельки?!
Я же стояла, ожидая, когда хоть кто-нибудь здесь заговорит человеческим языком.
Наконец Исаев спросил:
– Марина, почему ты без обуви?
– Но мы же дома… – объяснила, будучи не в состоянии понять, что я сделала не так.
– О. Мой. Бог! – снова запричитал незнакомец. – Милочка, а на приемы ты тоже будешь без обуви ходить?! Камиииииль, ты не предупреждал, что все настооолько запущенно!
– Остынь, Пьер, – поморщился в ответ Исаев и, переведя взгляд на меня, добавил:
– Марина, это твой учитель по этикету.
Господи! Так он не шутил, когда говорил об этом вчера? Впрочем, я уже успела убедиться, что Исаев вообще не склонен к шуткам.
– Ему бы самому манерам поучиться, – буркнула себе под нос, не сдержавшись.
Глаза Камиля странно блеснули металлическим отсветом, но он ничего не сказал. Зато…
– Что ты сказала, дорогуша? – мигом отреагировал этот, страшно сказать, Пьер. И даже не Безухов. Пока что…
– Это обязательно? – уточнила я у Исаева, не реагируя на «учителя».
– Конечно обязательно! – воскликнул неБезухов вместо Исаева. – Ты только посмотри на себя! Работы непочатый край!
– Без этого никак, Марина, – произнес веско Исаев, но я успела заметить, как он спрятал в кулак улыбку. – Приступайте, а я понаблюдаю.
– Сааадись, дорогуша, – скомандовал мне Пьер, кивая на стол, где уже были разложены десятки столовых приборов.
Прикусив губу, чтобы чего-нибудь не ляпнуть, я присела и пододвинула стул ближе к столу.
– Кошмаааар! – тут же возопил пока еще не Безухов. – Это слишком громко! И тебе стоило дождаться, когда я помогу!
Я кинула на него мрачный взгляд:
– Ну простите, что не умею читать мысли и не догадалась, что вы намерены помочь.
– Фу, какая дерзкая! – поморщился Пьер. – Ну, что ты перед собой видишь?
Я пробежалась взглядом по куче столовых приборов и констатировала очевидное:
– Вилки и ножи.
– Ну понятно, что не чашки и ромашки! – простонал он в ответ. – Назови, для чего каждая вилка и нож!
Я рисковала показаться полной невеждой и все же не желала притворяться тем, кем не являюсь. Поэтому сказала, как есть:
– Я не знаю.
НеБезухов тут же обреченно закатил глаза:
– Оу май гад, оу май гад! Исаев, где ты взял это залежавшееся сокровище?!
– Простите, а вы тут разве не для того, чтобы учить меня тому, что я не знаю? – невинно похлопала я глазами на Пьера.
Исаев хмыкнул. НеБезухов застонал.
– Вам дурно? – любезно полюбопытствовала я.
– Конечно дурно! Какая плохая, плохая девчонка! – шлепнул он меня по руке.
– Только не наказывай ее, – послышался глубокий голос Исаева. – Это моя прерогатива.
Я замерла, надеясь, что не покрылась краской с головы до пят. При этом ясно ощущала на себе взгляд Камиля Назаровича – так, словно он меня касался.
– Оооой, ты же знаешь, я не по этой части! – кокетливо хихикнул Пьер. – Лаааадно, дорогуша, запоминай!
И затараторил:
– Столовая вилка, закусочная вилка, вилка для рыбы, устриц, клубники, лимона, морепродуктов, мороженого, лобстеров, салатная, десертная… Повтори!
– Абыр валыг курыг кирдык, – послушно отчеканила я.
Снова знакомый смешок. И следом – возмущенные вопли неБезухова:
– Чтоооо?! Что говорит эта девчонка? Я не понимаю!
– Я тоже ни слова не поняла из вашей речи, – парировала невозмутимо.
– Дееерзкая! – простонал снова Пьер. – Окееей, еще рааааз…
Через час мучений он наконец решил, что хватит. С меня – знаний, а с него – нервов.
– Продолжим завтра! – возвестил Пьер, прежде чем вылететь из кабинета как пробка из бутылки.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался у меня с другого конца стола Исаев.
– Считаю, что он дал мне не все информацию по вилкам, – заметила я, не глядя на него.
– Вот как?
– Ну да. Я так и не поняла – которую из них можно воткнуть ему в глаз?
Исаев вдруг рассмеялся – низким, интимным смехом, от которого по спине у меня прокатилась волна мурашек.
– Он тебе не понравился, да? – уточнил Камиль и голос его вдруг оказался совсем рядом.
– Как и я ему, – безразлично пожала в ответ плечами.
– Ты удивила меня сегодня… Плохая, плохая девчонка… – насмешливо повторил Исаев слова Пьера и я осознала, что он уже нависает надо мной. Так близко, что я слышу его парфюм.
– Я… мне… мне надо в больницу! – заявила поспешно, вскакивая со своего места.
Он вздохнул и в этом вздохе мне почудилась досада.
– Я попрошу своего шофера тебя отвезти, – произнес он вслух.
– Не надо! Я сама!
– Ты водишь машину?
– Нет…
– Значит, сама отсюда не доберешься, – констатировал он спокойно. – Так что перестань перечить и делай, как я говорю… девочка.
И мне не осталось ничего иного, как молча это принять. Очередное напоминание о том, что я – лишь бесправная вещь.
Часть 8. Камиль
Мне нравилось то, как ведет себя Марина, но совершенно не нравилось, как она себя при этом чувствует. Совсем не нужно было быть психологом, чтобы видеть – каждую секунду Марина напряжена. С одной стороны, это было объяснимо, учитывая то, что предшествовало ее появлению в моем доме. С другой… я не сделал ничего плохого и даже когда был на грани, умудрялся каким-то чудом сдерживаться.
Хотя, от воспоминаний того, как Марина кончала от прикосновения моих пальцев, как стонала мне в рот, у меня до сих пор сносило крышу.
Утром следующего дня, когда Пьер в очередной раз сбежал с поля боя, я отдал указание принести нам с Мариной завтрак и тихо, но беспрекословно сказал:
– Мы уезжаем на пару дней. Вдвоем. Едем за город. С собой возьми пару вечерних нарядов и что-то удобное. Будут самые обычные развлечения для богатых на вилле моего партнера по бизнесу.
Я поморщился от того, как, должно быть, для Марины прозвучали эти слова. Она вскинула на меня взгляд, поджала губы, но прежде чем запротестовала, я добавил:
– От тебя ничего особенного не требуется. Можешь даже отпустить пару своих шуток в присутствии его гостей, я не против.
Растянув губы в улыбке при воспоминании о том, в каком ужасе был Пьер, когда Марина выдавала что-то в своем духе, я внимательнее посмотрел на сидящую за столом девушку. Она хмурила брови и по ее виду можно было точно сказать, что от моей затеи она не в восторге.
– Я не могу уехать. Мама.
Ах, вот оно что.
– Я справился о ее здоровье. Она в стабильном состоянии, пара дней ничего не изменят.
Вышло сухо и безэмоционально, но я взаправду не видел проблемы в том, чтобы Марина уехала на два дня.
– Вот как? То есть, вы все решили и даже дали прогнозы по здоровью моей мамы. Ясно.
Марина со звоном отложила вилку, которой до этого вяло ковырялась в порции омлета с сыром.
– Спроси у нее сама, будет ли она против того, чтобы ты уехала, или нет. Уверен, твоя мама скажет, чтобы ты обязательно сменила обстановку.
Я старался говорить как можно мягче, но уже было понятным одно – Марина успела себе напридумывать что-то в своей хорошенькой голове и мои дальнейшие слова могли лишь все усугубить.
– Я не голодна. Мне можно идти? – спросила она, поднимаясь из-за стола.
Усмехнувшись, я покачал головой и, собираясь отдать должное омлету и блинчикам, кивнул.
– Кстати, там будет мой брат. Его зовут Вадим. Мы не очень ладим. Ему тридцать и он не упускает ни единого шанса зацепиться за любую юбку в радиусе нескольких километров от себя, – добавил, когда Марина почти что покинула столовую.
– Зачем вы мне это говорите? – спросила она, хмуря брови.
– Затем, что если у тебя возникнут с Вадимом, хм, какие-либо беседы, которые тебе не понравятся, я хотел бы об этом знать.
Я задумчиво посмотрел на Марину. Возможно, везти ее на это мероприятие было не лучшей идеей, но я хотел, чтобы эту девушку стали видеть со мной как можно чаще. Чтобы она впредь ассоциировалась только с одним именем – именем Камиля Исаева.
– Впрочем, если эти беседы тебе понравятся, я тем более хотел бы об этом знать, – присовокупил я и, отпустив Марину кивком, принялся за еду.
Когда же девочка вышла, я отпил глоток кофе, вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула. От мысли, что моему брату может прийти в голову идея приударить за Мариной, кулаки зачесались сами по себе. Впрочем, будет даже интересно, как эта девчонка, «собиравшаяся на панель», отреагирует на интерес Вадима.
– Мне нужно знать что-то еще о том месте, куда мы едем? – спросила меня Марина, когда мы направлялись к вилле на берегу залива.
Она принадлежала чете Демьяновых – моему партнеру по бизнесу и его жене. Мы с ними не могли называться ни друзьями, ни приятелями, но и отказываться от таких встреч не стоило. В неформальной обстановке многие вопросы решались гораздо проще.
– Что ты имеешь ввиду? – не понял я вопроса. – Если вкратце, то это вилла. Огромная. Больше того особняка, где мы с тобой живем.
От прозвучавших трех слов «мы с тобой» внутри меня зародилось странное чувство, но я загнал его как можно глубже.
– Я не об этом, – покачала головой Марина. – Может, мне лучше будет особо не показываться? – задала она неожиданный вопрос.
Я невольно вскинул брови. Эта девочка умела удивить.
– С чего ты это взяла? – спросил как можно спокойнее.
– Ну, я не особо разбираюсь в этикете, как вы знаете.
В голосе Марины прозвучали нотки обиды. А может, мне это только показалось. Но даже если и нет – каким же еще ребенком она, по сути, была. Снова на память пришло это ее «папа», от которого меня всего перекорежило. Да уж, Исаев, если ты и хотел ей кем-то быть, то только не отцом.
– Знаю, но как и сказал: если ты и скажешь пару своих словечек – ничего страшного не произойдет.
Я скосил взгляд на Марину. Она, пойманная с поличным за тем, что глазела на меня, быстро отвернулась и принялась смотреть в окно.
– Камиль… – начала она, но тут же замолчала.
Я подождал несколько минут, после чего твердо сказал:
– Если хочешь о чем-то спросить – спрашивай. Я терпеть не могу все эти намеренные паузы и прочее.
– Они не намеренные. Я просто хотела сказать, а потом передумала.
Я закурил. Между нами была даже не разница в возрасте. Вернее, она, но не только. Я никогда не общался с такими, как Марина. Они никогда не были теми, кто согревал мою постель или, упаси боже, претендовал на то, чтобы называться моей женой. Да и были ли в принципе такие, как она?
– Кем вы меня представите? – наконец нарушила молчание девочка, когда до виллы Демьяновых оставалось десять минут езды.
Хороший вопрос. И почему я над ним не задумывался?
– Своей спутницей, – пожал я плечами, затягиваясь сигаретой в последний раз. – Или кем бы ты хотела, чтобы я тебя представил?
– Я об этом не думала, – озвучила Марина мои мысли.
Я кивнул сам себе. Кажется, мы с ней и вправду о многом не думали, и если она стала своего рода заложницей ситуации, то мне стоило уделить таким «мелочам» больше внимания, ведь сегодня эта девочка привлечет к себе многие взгляды.
– Первое – никаких подробностей того, как ты у меня оказалась, – проговорил я веско, припарковавшись у распахнутых ворот виллы. – Второе – сделаем вид, что мы познакомились, скажем, на улице.
– И сразу стали жить вместе? – хмыкнула Марина, отстегивая ремень безопасности.
– Это никого не должно волновать, – отрезал я. – Ну и третье – ты обязана говорить мне «ты». Попробуй.
– Что?
Она не сразу поняла, о чем я. Только смотрела своими огромными глазами, в которых плескался целый океан эмоций.
– Попробуй сказать мне «ты». Например, Камиль, тебе не кажется, что в этом платье я чертовски сексуальна?
Я мысленно поморщился от произнесенной фразы. Она бы подошла Марине так же, как картина Пикассо выставке народного творчества Сызрани.
На нежных девичьих щеках выступил румянец. Марина опустила взгляд на руки, которыми теребила край блузки.
– Но на мне нет платья, – тихо проговорила она.
– На ужине будет, – хрипловатым от мгновенного возбуждения голосом, парировал я.
Да, я возбудился, как подросток от одной только фантазии о том, как стану ночью стаскивать с Марины ее платье. Если дело пойдет дальше точно так же, я буду ходить с перманентным стояком.
– Камиль… тебе не кажется, что я в этом платье чертовски сексуальна? – наконец выдохнула Марина, после чего попросту сбежала.
Не успел я и слова сказать, как девчонка вышла из машины, понуждая меня устремиться за ней.
– Новое правило, девочка, – сказал я, догнав беглянку в два широких шага. – Никаких побегов. Сделаешь так же снова – догоню и трахну прямо там, где поймал, – пообещал ей, положив руку на талию и направляясь к гостеприимно открытым воротам, за которыми сияла огнями, словно разряженная новогодняя елка, гигантская вилла.
Часть 9. Марина
Правила, правила, правила!
Чем дальше, тем больше моя жизнь превращалась в свод чужих правил и прихотей. И при этом я порой совершенно не понимала, чего же, все-таки, хочет от меня этот человек.
Как та самая собачка, которой приказывают одновременно стоять и бежать. Исаев хотел, чтобы я была собой, великодушно разрешив мне даже отпустить пару шуток. Но вместе с тем он старательно лепил из меня кого-то другого, незнакомого мне, кто должен был разбираться в миллионе видов вилок, бокалов и ножей, в кого-то, одетого в шмотки за тысячи долларов. Потому что он не желал быть опозоренным простой девчонкой.
И зачем только вообще он притащил меня на это высокосветское собрание, если стыдился того, кем я была? Если не хотел, чтобы я говорила правду о нашем знакомстве? Что это – намерение держать меня поблизости, чтобы не сбежала, или просто желание выставить на всеобщее обозрение свою новую игрушку?
Я и не думала, в какой ад вступаю этим согласием оплатить свои долги. Не думала, что унижение может стать моим постоянным спутником. Но больше всего пугало то, что я постепенно теряла нечто даже большее, чем гордость. Я теряла себя. Теряла в этом ворохе дизайнерских тряпок и бесконечных правил, теряла себя в этих металлических глазах…
Закусив губу, я сердито процокала на шпильках, которые была вынуждена надеть, к выделенной мне спальне. Во всяком случае, я думала, что она моя, до тех пор, пока в нее не вошел, как ни в чем не бывало, Исаев. И, едва кинув на меня мимолетный взгляд, принялся невозмутимо отстегивать запонки. Наверняка из чистого золота, – мелькнула полная отвращения мысль.
– Камиль Назарович! – окликнула я его, но он даже бровью не пошевелил.
Ну хорошо!
– Камиль, – произнесла снова, скрещивая на груди руки.
Он поднял на меня глаза.
– Если вы забыли, то это моя спальня! – выпалила я.
Он взметнул бровь.
– Это наша спальня, – поправил с нажимом.
– Но… – растерялась я. – Как же…
– Девочка… – протянул он, подходя ближе. – Ты что, настолько наивна, что думала, что нас поселят в разные комнаты? Да они все прекрасно понимают, чем мы будем здесь заниматься!
Я ощутила, как вспыхнули щеки. Следующая мысль, пришедшая в голову, заставила испуганно вздрогнуть. Он собирался… взять с меня плату… здесь?
– Мне надо переодеться! – выпалила я, скрываясь с вещами в ванной комнате.
– Очень мудрое решение, – донесся до меня его скучающий голос. – Ужин уже скоро.
С одной стороны, это было даже интересно. Я ведь никогда не бывала и вряд ли еще когда-нибудь побываю на подобном приеме. Все выглядело, как в кино – пышно разряженные люди, со скучающими минами, обсуждающие одним лишь им интересные дела. Их белозубые улыбки и блеск дорогущих украшений буквально слепили глаза. В этом обществе, хоть и одетая в платье от Шанель, я чувствовала себя, как елка, которую забыли украсить к Новому году.
Камиль в стороне обсуждал что-то с группой мужчин – вероятно, своими деловыми партнерами. Я же предпочла подпирать собой стоящую в углу пальму, надеясь, что меня никто не заметит. Но не тут-то было.
Ко мне направлялась сама хозяйка дома – Луиза, а следом за ней – группка незнакомых женщин. И я бы предпочла, чтобы они в этом статусе и оставались, но увы...
– Марина, вот ты где, – проговорила Луиза с приятной улыбкой. – Хочу тебя познакомить со своими подругами – Анна, Мария, Наталья, Диана…
– Значит, это – новая подружка Камиля, – протянула одна из них, осматривая меня, как незнакомую вещь, на предмет изъянов.
Я прямо осмотрела ее в ответ. Красивое лицо – пожалуй, даже слишком красивое и выхолощенное. Нетрудно было догадаться, что она вовсю вела борьбу с возрастом и природными данными.
– Ну уж точно не старая, – милейше улыбнулась я, и та тут же нервно поджала губы.
– Нам всем дико любопытно, где Камиль тебя от… нашел, – вступила в разговор другая.
Я кинула взгляд на Исаева, все еще занятого разговором. Спасения ждать явно не приходилось. Снова посмотрев на стайку женщин передо мной, я вспомнила слова Исаева о том, что он не против моих шуточек. Что ж… получай фашист гранату!
– О, это было очень необычно, – улыбнулась я. – Мы познакомились на улице.
– И что же тут необычного? – насмешливо спросила одна из гарпий.
– Ну, например, то, что он буквально лежал у моих ног! – вдохновенно поведала я.
– Как это? – фыркнула третья.
– Ох, представляете, да прямо на асфальте лежал! Я думала, это бомж какой-то, наклонилась, чтобы помочь… А это – Камиль! Ему стало нехорошо. Ну, сами понимаете, возраст… Так что я буквально спасла ему жизнь!
– И я никогда этого не забуду, – произнес рядом весьма двусмысленно знакомый ледяной голос.
Вот черт!
– Ой, дорогой, – охнула я, призвав на помощь все самообладание и артистизм. – Ты уже освободился?
– Для тебя я всегда свободен, ты же знаешь, – улыбнулся он, но от этой улыбки сквозило холодом. – Дамы, я ее забираю, – кивнул Исаев женщинам, но облегчения от того, что избавилась от этого общества, я совсем не испытывала.
– Значит, подобрала, как бомжа? – поинтересовался он, когда мы отошли.
– Пришлось импровизировать, – передернула я плечами.
Он мрачно посмотрел на меня, и хотел уже что-то сказать, но тут его перехватил очередной желающий пообщаться.
– Камиль, на пять минут, – произнес мужчина, и Исаев неохотно отпустил мою руку.
Я тут же попыталась скрыться где-нибудь там, где меня никто не увидит. Терраса показалась мне вполне подходящим вариантом. Выскользнув из дома, я устремилась к балюстраде и вцепилась пальцами в перила. Стояла так, вбирая в себя прохладный вечерний воздух и старалась ни о чем не думать.
– Так вот ты какая… – раздался рядом незнакомый голос. – Смотрю, Камиль сильно поменял свои вкусы.
Я напряглась всем телом, но все же обернулась, стараясь держать спину так прямо, как учил Пьер.
– Смотрю, у кого-то вообще нет манер, – парировала я, копируя холодный тон Исаева.
Мужчина рассмеялся. И в этот момент я уловила едва заметное сходство между ним и Камилем. Вадим?
– А ты интересная, – протянул он. – Ладно, давай знакомиться. Я Вадим.
– Я уже догадалась, – сухо заметила в ответ.
– Вот как? – хмыкнул он. – Большой брат уже успел предупредить обо мне?
Я выгнула одну бровь, окинув его скучающим взглядом, как тут принято.
– Почему же сразу предупредить? Мы что, не можем быть настолько близки, что он рассказывает мне о своей семье?
Мужчина запрокинул голову назад и расхохотался, чем поставил меня в тупик.
– Только не Камиль, – произнес насмешливо. – Только не об этой семье. И только не… – он пробежался по мне взглядом, – не очередной подружке-однодневке.
От этого упоминания моего истинного места и положения, кровь бросилась в лицо. Вздернув подбородок, я хотела было пройти мимо Вадима обратно в дом, но он преградил мне путь.
– Не так быстро, – усмехнулся самым кончиком рта. – Я еще не разобрался, что он такого в тебе нашел. Придется попробовать лично.
Его рука толкнула меня к перилам. Мужское тело впечаталось в мое и я с ужасом ощутила чужие пальцы на своем бедре. Он задирал на мне юбку, как на какой-то проститутке!
В панике я попыталась его оттолкнуть, упершись руками в грудь, но не смогла сдвинуть ни на миллиметр. Однако чья-то сильная рука вдруг откинула Вадима от меня и стальные пальцы сжались на моем запястье.
В глазах Исаева, склонившегося ко мне, не было ничего, кроме ледяной стали.
– Я же тебя предупреждал! – прорычал он прежде, чем дернуть меня за руку и потащить к лестнице, ведущей наверх.
