Текст книги "Хочу тебя, девочка (СИ)"

Автор книги: Амелия Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Часть 14. Камиль

Она меня разозлила. До красной пелены перед глазами. Марина совсем не была той, какими обычно я представлял женщин, что находились рядом. Дорогим аксессуаром, например. Как и у множества подобных мне. Нет, я относился к ней совсем иначе, хотя, допускал вероятность, что показать это у меня не особо получается. Но в тот момент, когда смотрел на нее рядом с этим щенком, я готов был об этом позабыть. Она должна была знать свое место. А ее место было рядом со мной.

Как мы добрались до дома, не особо помнил. Дорога превратилась в один сплошной поток – серая лента шоссе, мелькающие деревья и хаотично скачущие мысли. Когда все успело зайти так далеко? Когда Марина забралась ко мне под кожу настолько глубоко, что это уже было не вытравить?

– Наверх, – скомандовал я, когда припарковал машину во дворе и силой вытащил из нее девчонку.

– Камиль…

– Не заставляй меня повторять дважды.

Она хотела сказать что-то еще, но видимо, быстро поняла, что это бесполезно. Вскинула подбородок, но я видел, что этот жест – всего лишь попытка показать гордость.

Марина шла по лестнице, словно поднималась на эшафот. Я следовал за ней, даже не рассчитывая на то, что мои эмоции улягутся. Напротив, их становилось все больше с каждым пройденным шагом. И я опять чувствовал то, что мне не нравилось – бессилие. От понимания, что не могу совладать сам с собой, и что даже не собираюсь пытаться это сделать.

– Камиль, я…

– Хватит.

В этом моем «хватит» было все. Прежде всего – желание, чтобы Марина перестала так на меня действовать. Однако было ясно – эта попытка остановить все – тщетна. Но я мог сделать то, чего желал. Стать первым мужчиной Марины.

Едва за нами закрылась дверь, я притянул девочку к себе. Она смотрела испуганно, но это меня не останавливало. Я впился в ее рот поцелуем. Жестким, требовательным, глубоким.

Начал срывать одежду, нимало не заботясь о том, во что она превратится. Сначала Марина стояла застывшей статуей, но когда осталась передо мной в одном белье, начала вырываться. Я отпустил ее, но лишь для того, чтобы избавиться от пиджака и рубашки.

Марина, тяжело дыша, отступала к постели. Пыталась закрыться от меня, но видимо, быстро поняла, что бесполезно и это . Опустила руки, взглядом уткнулась в пол.

– Сними с себя все, пока я не порвал твои тряпки к чертям, – прохрипел я, надвигаясь на Марину.

– Пожалуйста… – шепнула она, поднимая на меня глаза.

Это слово выбило почву из-под ног, но возымело эффект прямо противоположный тому, которого наверняка желала девочка. Я шагнул к ней и, толкнув к постели, уложил Марину на спину. Сам устроился между стройных ног, стащил вниз ее бюстгальтер и провел языком по груди, задевая сосок.

Нет, пожалуй, сегодня мне не хватит никакой выдержки – это я осознал в тот момент, когда Марина уперлась мне в плечи и попыталась отстранить.

– Ты только хуже делаешь, – сказал я, после чего приподнялся и спустил брюки.

Закаменевший член уперся между ног Марины. Она сначала заерзала, но тут же замерла. Нас разделяло лишь тонкое кружево ее трусиков – ничтожная преграда на пути моего желания.

Я вновь взял в рот сосок. Обвел его языком, чуть прикусил. Марина охнула, закрыла глаза. Больше сил терпеть не осталось – сдвинув ажурную полоску в сторону, я приставил член к влажному лону и вошел одним движением.

Острые ноготки вновь впились в мои плечи. Марина вскрикнула, принимая меня целиком, и я начал двигаться. Сразу сорвался на быстрый темп, и в этот момент не думал ни о чем. Ни о девственности Марины, ни о предохранении. Просто брал то, что, по моему мнению, принадлежало лишь мне, и считал, что имею на это полное право.

Часть 15. Камиль

Кончил я слишком быстро – сказывалось долгое воздержание. Скатился с Марины, и она тут же сжалась в комочек, попыталась прикрыться простыней.

Черт! Совсем не так я представлял себе наш первый раз. Совсем не так должен был действовать! Но похоже, все, что касалось этой девочки, ломало мой самоконтроль ко всем чертям.

– Прости… – выдохнул я, приподнимаясь на локтях. – Прости… я не знаю, что на меня нашло.

Я врал. Конечно же, знал. То, что делала Марина, способно было затмить мой рассудок. Причем совсем неважно – отвечала ли она мне с вызовом, или, напротив, делала вид, что покорна. Я неизменно сходил с ума. И если так будет дальше продолжаться, хрен знает, чем все завершится.

– Я могу пойти к себе? – спросила она сухим безэмоциональным тоном.

Мне нужно было ее отпустить, а назавтра попытаться добиться прощения. Но я не мог.

– Посмотри на меня, – сказал ей, и когда Марина перевела взгляд на мое лицо, едва не выругался.

Ее глаза были… потухшими. И все из-за того, что я только что сотворил.

– Так не должно было быть, – сказал я, подаваясь к Марине.

Что делать – не знал. Да и нечего было знать, потому что она отпрянула от меня, будто от огня.

– В следующий раз все будет иначе…

Б*я! Что я вообще несу? Какой следующий раз? Если и говорить сейчас о чем-то, то совсем не об этом. И самое правильное, что ты можешь сделать, Исаев, это отпустить Марину. С существенной компенсацией за то, что уже сделал. Но разве это реально? Без нее ведь и сдохнуть можно.

– Я могу пойти к себе? – повторила Марина свой вопрос.

Я сжал руки в кулаки, теперь уже злясь только на одного человека – на самого себя.

– Да, конечно, – ответил девочке, и как только произнес эти слова, она сорвалась с места и сбежала.

И я бы совсем не удивился, если бы понял, что Марина решила исчезнуть, спрятаться и больше никогда не появляться в моей жизни. Но даже тогда я бы сделал все, чтобы вернуть ее и показать, что со мной может быть хорошо. Что она сама может желать меня и всего, что я готов ей дать.

Вот только сейчас очень и очень сомневался, что мне удастся показать ей это. И что Марина сможет захотеть быть со мной точно так же, как и я хотел быть с ней.

Черт!

Часть 16. Марина

Руки крупно дрожали, когда я пыталась поспешно содрать с вешалок свои вещи – те из них, что принадлежали мне самой. Из комнаты по соседству не доносилось ни звука и я очень надеялась, что Исаев уже спит.

А все, о чем после случившегося могла думать я сама – это только о том, чтобы сбежать. Бежать, бежать, бежать, неважно куда, лишь бы подальше от этого кошмара. Подальше от мужчины, сделавшего то, что я не могла назвать иначе, как насилием.

Тело до сих пор болело после пережитого. Или это болело что-то у меня внутри, заставляя все существо разрываться на части? Потому что стоило все же признать – я доверяла Исаеву достаточно, чтобы думать, что он не сделает этого так. Грубо, напористо, почти жестоко.

И главное – не находила этому причин. На что еще способен был этот человек, если простая ревность привела к таким последствиям?

Я не хотела знать. Я не хотела его больше видеть. Я не хотела вспоминать то, что случилось.

И я боялась. Я панически боялась, что он попытается сделать это снова. Что он вообще попытается ко мне прикоснуться хоть пальцем!

От одной подобной мысли меня передернуло. Я этого больше не вынесу. Я скорее умру, убью себя, чем позволю снова меня тронуть!

Конечно, я все еще была ему должна. Я не знала, во сколько он оценивал мою девственность, но намерена была отдать остаток долга каким угодно способом, но только не этим. У меня не было четкого понимания, что делать, но в лихорадочно мечущихся мыслях находилось место чему угодно, но только не варианту снова пережить подобное. Я не хотела никаких касаний! Ни от Исаева, ни от кого бы то ни было!

Я готова была продать почку. Или стать для кого-нибудь суррогатной матерью. Готова на любое отчаянное решение, но только не на то, чтобы позволить кому-то снова издеваться над моим телом!

Теперь, вместо отвращения к себе я могла ненавидеть Исаева. Ненавидеть и не волноваться больше о том, какое место рядом с ним мне отводится!

С губ сорвался отчаянный всхлип, перешедший в тихий вой. Хотелось забиться в угол и позволить себе вырыдать всю ту боль, что металась зверем по грудной клетке, но я не могла и этого. Нужно было бежать отсюда! Бежать, не теряя времени на то, чтобы себя жалеть.

Я на цыпочках подкралась к двери и прислушалась. В доме было тихо. Так тихо, что собственное дыхание казалось мне оглушительно громким. Приоткрыв дверь, я выскользнула в коридор и опрометью бросилась – сначала вниз по лестнице, затем – глубоко в ночь.

И бежала до тех пор, пока не осознала, что не знаю, где нахожусь. Но это было совсем неважно.

Я очнулась от громкого звонка в дверь.

Тело болело после ночного побега, каждая мышца ныла так, словно была разорвана в ошметки. Я с трудом сообразила, что нахожусь в нашей с мамой квартире, куда чудом добралась ближе к утру, когда рискнула вызвать такси к своему местоположению где-то на автомобильной трассе.

Следующая мысль прошила все тело леденящим ужасом – что, если это Исаев пришел за мной? Что, если он захочет вернуть меня обратно силой? Его гнев пугал. Я не сомневалась – в случае чего его не остановит никакое препятствие, никакая чертова дверь.

Едва дыша, ни жива, ни мертва, я подкралась к двери и едва не подпрыгнула на месте, когда звонок повторился. Пытаясь совладать с дрожью, снова захватившей все тело, я заглянула в глазок и с удивлением отшатнулась.

Что у меня на пороге делал неБезухов?

Первая мысль – что его послал Исаев, была мной отброшена. Уж на кого-кого, а на вышибателя дверей Пьер уж никак не походил.

В конце концов любопытство победило. Я приоткрыла дверь и посмотрела на гостя через щелку:

– Привет.

– А мы в шпионов играем? – приподнял он идеально очерченные (а скорее даже идеально выщипанные) брови.

– Ты один? – уточнила я, открывая дверь чуть шире.

– Нет, со мной целый табор цыган и мы пришли тебя грабить! Скорее прячь все золото!

Не удержавшись, я хмыкнула. Отступила в глубину дома, позволяя ему пройти.

Посреди узкой прихожей более, чем скромной квартирки, которая годами не видела нормального ремонта, Пьер смотрелся как какаду среди вечных льдин. Чужеродно, неестественно.

– Зачем ты тут? – спросила я, не став долго ходить вокруг да около.

– Ну, если помнишь, у нас сегодня был назначен урок, – отозвался он неодобрительно. – Но вот незадача – ученица сбежала!

– И ты приехал, чтобы во что бы то ни стало дать мне урок? – непонимающе уставилась на него я.

– Я приехал, потому что Исаев меня выгнал с такими утробными криками, каких я в жизни не слышал. А значит, дело неладно. Милочка, а мы что, так и будем разговаривать здесь?

– Извини, – спохватилась я. – Могу предложить тебе чай, но угостить мне нечем, в холодильнике шаром покати.

– Ты что, здесь не живешь? – спросил он, проходя за мной на кухню. – Впрочем, я бы на твоем месте тоже не жил, – добавил со смешком.

– Да вы хам и сноб, батенька, – недовольно откликнулась я, складывая на груди руки.

– Не обижайся, – сказал Пьер неожиданно мягко. – Я сам родился далеко не с золотой ложкой во рту и не на шелковых простынях.

– Вот как? – спросила я, наливая ему чай. Погружаться в детали его биографии не планировала, сказала это скорее просто для того, чтобы что-то сказать.

– Представь себе, – театрально вздохнул он.

А я вдруг с удивлением поняла, что все это время он разговаривал без своей наигранной жеманности! Продолжая смотреть на него удивленно, уточнила:

– Так зачем пришел? Уж явно не для того, чтобы попить чай из пакетиков.

Показалось, что после этих слов Принцесса Гита со свисающей из чашки бирки взглянула на меня осуждающе.

– А он, кстати, не так и плох, – заявил Пьер, а затем откинулся на спинку стула и, внимательно посмотрев на меня, парировал вопросом на вопрос:

– И что, я не могу навестить свою ученицу?

– Я больше не твоя ученица, – сухо ответила ему. – С этим покончено. Так что, если тебя прислал Исаев, можешь ему передать…

– Я тебе не передаст, – отшутился неБезухов. – Слушай, девочка… я просто подумал, что, быть может, могу тебе как-то помочь.

– И как же? – криво улыбнулась я.

– Ну, нетрудно было догадаться, что там у вас происходит. Деньги нужны, да?

– С чего ты взял? – тут же резко вскинула голову я.

– Всем нужны деньги, – тонко заметил он.

Спорить было глупо. Деньги действительно были мне нужны. Но влезать в новые долги с непонятными последствиями я вовсе не планировала.

– Не понимаю, как ты можешь помочь, – откликнулась глухо.

– Ну, предложить работу, например? – насмешливо заметил Пьер.

Я взглянула на него настороженно. Уже успела четко уяснить – в их мире, среди дорогущих вилок и ножей, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Конечно, этот человек вряд ли намерен был покушаться на мое тело и все же… я не думала, что это предложение пахло чем-то хорошим.

– Давай конкретнее, – все же попросила я.

– Мне нужна модель для одного интернет-проекта.

– Нужно будет раздеваться?

Дрожь в голосе от одного лишь этого предположения скрыть не удалось. Но Пьер лишь поморщился на мою реплику:

– Девочка, мы что, в девяностых? Я не собираюсь тебя лапать, если ты об этом.

– Тогда не понимаю, где подвох.

– Ну, позвони мне, когда поймешь, – отозвался он, с достоинством поднимаясь с места. – Спасибо за чай.

Конечно, первым делом после того, как сумела хоть немного прийти в себя, я отправилась к маме. Было страшно показываться ей сейчас – мне казалось, что мама все поймет по одному лишь моему лицу. И вместе с тем… мне нужно было ощутить присутствие рядом с собой кого-то близкого. Нужно было увидеть ее и попытаться убедить себя, что я пережила это все не зря. Ведь это было ради нее.

Однако, когда я пришла в больницу, мне, к моему удивлению, сообщили, что мама переведена в новую палату. А когда я вошла туда… горло буквально сжалось от ужаса.

Нет, это не была какая-нибудь задрипанная палата на двадцать человек. Совсем наоборот – это были буквально царские покои! С удобной кроватью, телевизором, ванной комнатой…

И посреди всего этого шика находилась моя мама. Счастливая и довольная настолько, что я не могла вспомнить, когда видела ее в таком настроении последний раз.

Отвлекшись от листания телевизионных каналов, мама наконец заметила меня и тут же расплылась в улыбке:

– Дочка моя пришла!

На негнущихся ногах я подошла к ней и обняла. Спрашивать, как она себя чувствует, не стала – все и так было написано на ее лице. Собственно, мама выглядела здесь так радостно и оживленно, как ребенок в магазине игрушек.

– Мама… – начала я осторожно, готовясь задать мучивший меня вопрос, ответа на который дико боялась. – Почему ты… здесь?

Мама посмотрела на меня с удивлением:

– А где же мне быть? Марина, можешь больше от меня ничего не скрывать! Я все знаю!

Я боялась даже вообразить, что же она знает. Дурное предчувствие растеклось по венам, как отрава.

– И что же… именно?

– Мне сказали, что меня сюда перевели благодаря кавалеру моей дочери, Камилю Исаеву! Марина, почему ты мне раньше не рассказала про своего жениха?

Я ощутила себя так, будто вокруг горла стала затягиваться петля. Камиль оплатил для мамы дорогущую палату? Зачем? Почему? Почему он сделал это?! Сейчас, когда я уверила себя, что смогу отдать ему долг любым иным способом! Когда не намерена была влезать в еще большие долги!

Неужели он сделал это нарочно, чтобы я была вынуждена платить? Платить бесконечно!

Я ощутила, как петля на горле сжалась еще туже.

Воздух в легких иссяк.

Часть 16. Камиль

Марина ожидаемо сбежала, но я был к этому готов. Понимал одно – сотворил то, за что придется расплачиваться, потому, когда обнаружил отсутствие Марины и ее вещей, воспринял это в некотором роде… нормально.

Я знал, что она никуда не денется. Местонахождение ее матери было мне известно, и я собирался этим воспользоваться. Возможно, кому-то бы это показалось отвратительным, мне же в этот момент было плевать на чистоту моих помыслов. Мне была нужна Марина. И точка.

– Петр, ты явно знаешь, где она, – сказал я, набрав номер Пьера.

По факту – говорил это наобум. Но прошло уже достаточно времени с тех пор, как Марина исчезла, чтобы я начал предполагать, какие обстоятельства шли за этим событием.

– С чего ты взяяяял? – растянув все гласные, какие было только возможно растянуть, откликнулся Пьер.

– С того, – отрезал, не вдаваясь в подробности. – И буду благодарен, если не станешь юлить и все расскажешь.

С той стороны мобильной связи разлилось молчание, и оно меня бесило. Наконец, Петр ответил:

– А если не расскажу?

– Будем говорить по-другому, – откликнулся я. – Например, кто-то лишится работы. Навсегда и любой.

Мда уж, Исаев, докатился до угроз. Хотя, по правде говоря, на это было тоже плевать.

– Ну, и ты же понимаешь, что я сам могу все выяснить, просто на это уйдет больше времени.

Пьер вздохнул и ответил:

– Ладно. Но только попробуй причинить ей вред!

Я усмехнулся. Последнее, чего я желал – чтобы Марине было плохо. И хоть по моим поступкам понять она это не могла, я собирался все исправить.

* * *

– Светлана Павловна, добрый день, – сказал, входя в палату к маме Марины.

По правде, ожидал столкнуться с чем-то ужасным. С капельницами, с прикованной к кровати женщиной со множеством датчиков и прочего. На деле же увидел склонившуюся над смартфоном мать моей девочки, которая вскинула на меня взгляд и тут же разулыбалась.

– Вы, должно быть, Камиль Назарович, – выдала она и, отложив телефон, поднялась с кровати. – А я вас как раз собиралась искать.

– Искать? Зачем?

Я с удивлением взглянул на маму Марины. Может, меня вообще ожидала головомойка, даром, что возраст уже не позволял играть в подобное.

– Чтобы отблагодарить, разумеется!

Светлана Павловна всплеснула руками.

– Такая палата, такое отношение! Спасибо вам огромное.

Мне стало неуютно. Да. И палату, и отношение врачей организовал именно я. Но знала бы мама Марины, что именно я стребовал с ее дочери в ответ.

– Вам не за что меня благодарить, – сказал в ответ и тут же уточнил: – А Марина к вам не заходила?

Светлана Павловна нахмурилась, я же почувствовал себя сосунком, который пытался вызнать у родительницы объекта своего воздыхания, где именно тот находится.

– Заходила. А что?

Улыбнувшись, я покачал головой.

– Да нет, ничего. Просто хотел увериться в том, что и вам, и ей здесь комфортно.

Мать Марины смотрела на меня с сомнением несколько секунд, после чего расплылась в ответной улыбке и сказала:

– Нам с дочкой очень комфортно. А врачи и вовсе уверяют, что я могу поправиться.

Странно, но эта информация возымела на меня особое действие. Я обрадовался так, будто именно моя жизнь висела на волоске и мне только что объявили, что она вне опасности.

– Иначе и быть не может, – заверил я мать Марины и, нарочито тяжело вздохнув, прибавил: – А сейчас мне нужно идти. Был очень рад с вами познакомиться, Светлана Павловна.

– И я тоже очень рада! – откликнулась она. – Спасибо вам, Камиль Назарович.

Я вышел мгновением позже. На душе скребли кошки. Мама Марины считала меня тем, кем я, по сути, не являлся. Но сейчас было вовсе не время для самобичевания. Я хотел вернуть себе свою девочку, остальное – было совсем неважным.

– Я запомнил. Да запомнил я! – рявкнул в трубку, когда щебетание Пьера, который раз за разом повторял мне, что Марину обижать нельзя, достало до печенок. – Нет. Это не твое дело.

Отключив связь и тем самым оборвав Петра на полуслове, я побарабанил по рулю, размышляя, что делать дальше.

Конечно же, собирался поехать к Марине, но мне нужно было решить с самим собой важный вопрос: не сочтет ли она мое прибытие в качестве попытки загнать ее в ловушку? Хотя, если так посудить, поздно я спохватился.

Все же вырулив на дорогу, направился в ту квартиру, которую сняла Марина для них с матерью. При этом совершенно не был уверен в правильности своего решения. Может, стоило подождать? Выбрать какую-то другую стратегию…

Нервно закурив, я с остервенением вжал педаль газа в пол. Стратегию, б*я. С девчонкой двадцати лет…

Да уж, Исаев. И впрямь докатился.

* * *

Марина открыла далеко не сразу, а когда сделала это и увидела меня, попыталась тут же захлопнуть дверь. Я не позволил ей этого, выставив руку.

– Стой. Мы должны поговорить, – сказал ей, но не как раньше, в виде приказа, а просяще.

Хотя слово «должны» вряд ли с этим вязалось.

– Нет! – едва ли не выкрикнула Марина и вновь попыталась спрятаться за преградой двери.

Протиснувшись в крохотную прихожую и заставив тем самым девочку отступить, я остановился, хотя мне хотелось только одного – подойти и прижать к себе Марину. Сделав глубокий вдох и борясь с собой, проговорил:

– Мне очень жаль, что у нас все вышло именно так. И я очень надеюсь, что смогу все исправить.

С любой другой женщиной я бы так себя не вел. Но это была моя девочка… Поэтому я спросил то единственное, что сейчас меня волновало:

– Ты ведь дашь мне шанс?