Текст книги "Бель-Роз"

Автор книги: Амеде Ашар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 32. ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ ПРОФЕССИЯ

Лувуа, покинув кабинет, направился в соседнюю комнату, где его ждал Шарни.

– Я готов, монсеньер, – встрепенулся тот.

– Еще не время.

– Что вы собираетесь делать?

– Очень просто: я женюсь на мадам д'Альберготти.

Удивлению Шарни ставило пределы лишь одно: перед ним был все-таки могущественный министр. Заметив это, министр добавил:

– Я её предоставил мсье Понро.

– Понро! Вы подбросили соломы в огонь!

– Он любит слишком много и потому никого не любит.

– И все же тюрьма лучше свадьбы.

– Избавьтесь от страха, и перейдем к моей мести. Она любит и от этого умрет. Монастырь – всего лишь монастырь, брак же есть могила.

Тем временем повеса Понро вел разговор с Сюзанной.

– Вы слышали, что сказал министр, – произнес он. – Вы свободны.

– Но он поставил мне условие.

– По правде сказать, иного я не ожидал, хотя и хотел бы, чтобы оно было выполнено.

– Объяснитесь.

– Видите ли…Да уж лучше сказать все начистоту. Господин Лувуа желает, чтобы вы вышли за меня замуж.

Мадам д'Альберготти сильно покраснела и даже вскрикнула.

– Это безумие!

– Для вас – да, для меня – нет.

– И он всерьез желает, чтобы я стала вашей женой?

– Или чтобы я стал вашим мужем, если угодно.

– И это условие моего освобождения?

– Единственное.

Недоумение Сюзанны росло с каждым ответом Понро.

– Похоже, что вы с ним согласны? – спросила она.

– Безусловно. Если перед вами открываются двери в рай, их не закрывают.

– Вы забыли, сударь, что я здесь почти что в тюрьме.

– Разрешите мне верить, что вы здесь больше не останетесь.

– Я вижу, ваш кузен вам ничего не сказал про меня. Говорил он, что я невеста своего протеже?

– Да.

– И что мы любим друг друга?

– Да, мадам.

– Вы лжете! – воскликнула Сюзанна.

– Никоим образом. Я вам говорю самые правдивые на свете вещи.

– Мсье, мы, кажется, друг друга не понимаем. Я вам говорю, что…

– Не надо повторяться. Я могу вам повторить все, что вы мне сообщили.

– И вы все же действительно желаете, чтобы я…

– Действительно желаю, верьте моему слову. И что тут удивительного? Мы оба молоды и благородного происхождения. Чего же проще?

– Но, мсье, мое сердце не принадлежит мне, – с чувством произнесла Сюзанна.

– Да ведь мы живем не в буколические времена. Женятся ради женитьбы, а не ради сентиментов. Со своей стороны я спокоен на этот счет. Когда-нибудь вы меня полюбите, и мы станем обыкновенной семьей.

Никогда подобные мысли не посещали Сюзанну. Она схватилась за голову и задумалась. Сердце её бешено билось.

А Понро все говорил и говорил. Его понесло, как талантливого пустомелю.

– По-моему, мадам, – говорил он, – ваш отказ подвергает вас большой опасности, о которой вы и не подозреваете.

– Какой же?

– Я в вас влюблюсь.

Сюзанна засмеялась и передернула плечами.

– Мадам, не следует над этим смеяться. Если вы не выйдете за меня замуж, опасность окажется весьма реальной.

– Но если это опасность, попросите вашего кузена отправить меня подальше от нее.

– Это меня прямо бесит. Тюрьма ради тюрьмы, на вашем месте я предпочел бы брак. Итак, решайтесь. Вы в когтях моего кузена. Заметьте, я готов на все, чтобы вас освободить.

Час спустя господин Лувуа встретился с Понро.

– Ну что, крепость сдалась? – спросил он.

– Как бы не так.

– Стало быть, неудача?

– Полная.

– Тогда вам остается лишь рассчитывать на мою помощь. Я её запру в тюрьме.

– Учтите, что поскольку она мне отказала, я теперь действительно её люблю. Так неужели вы пойдете на это?

– Я дважды не повторяю.

– Вы ужасный человек, монсеньер.

– Наоборот, вы убедитесь в моей снисходительности. Я вас уберегу.

Потрясенный тем, как это было сказано, Понро вышел из кабинета.

Через некоторое время Лувуа встретился с Шарни.

– Она ему отказала.

– Значит, предпочла могилу, – спокойно заметил Шарни.

– Остается ещё монастырь.

– Келья – все равно, что гроб.

Вскоре слуга, пришедший к мадам д'Альберготти, сообщил, что пришло время отправиться в дорогу. Она вышла во двор, её посадили в карету. Рядом сел Шарни.

– Куда вы меня везете? – спросила она.

– В монастырь бенедиктинок на улице Шерше-Миди, – последовал ответ.

ГЛАВА 33. МОНАСТЫРЬ НА УЛИЦЕ ШЕРШЕ-МИДИ

Монастырь бенедиктинок на улице Шерше-Миди славился в те времена своей строгостью. К квадратному зданию примыкали два крыла. Мрачное здание было окружено прекрасным садом. Возникало впечатление могилы в раю.

Шарни ввел Сюзанну в приемную, где предстояло дождаться настоятельницы.

– Мне приказано сделать все, что понадобится. Мсье Лувуа предоставляет вам это убежище, чтобы скрыть вас от разлагающего мира, нанесшего однажды удар вашей чистоте. Подождите здесь немного. А пока вот вам письмо от мсье Лувуа.

В письме четко и ясно излагались инструкции по её поведению.

– Передайте мсье Лувуа, что его инструкции будут выполнены.

– Смею заверить вас, мадам, что вы пока мало знаете о снисходительности мсье Лувуа. Некоторая испорченность для молодой особы вовсе не непреодолима. Советую вам проявлять достаточную осмотрительность, и тогда для вас все будет в порядке.

Поговорив ещё несколько минут подобным образом, Шарни исчез. Через некоторое время в приемную вошла настоятельница, мать Еванжелика дю Кер-де-Мари, ранее в миру известная под именем мадам Рьеж. Она была представительной женщиной лет сорока пяти, с остатками былой красоты, с черными глазами, тонкими бесцветными губами, красивыми руками и тонкой талией. Быстрый холодный взгляд, которым она пронзила Сюзанну, поразил её. В сердце Сюзанны рядом с чувством омерзения к Лувуа поселилась теперь неприязнь к этой женщине – по одному только её виду.

– Дочь моя, – сказала игуменья, – мсье Лувуа рекомендовал вас для проживания в нашей святой обители. Рада за вас, ибо ваше пребывание здесь сулит вам удачу.

– Мадам, меня привезли сюда силой. Как я понимаю, это своего рода Бастилия.

Мать Еванжелика поджала губы, но голос её оставался по-прежнему мягок.

– Нет, дочь моя, вы не в тюрьме. Это Божий дом, и вы здесь под защитой святой Богоматери. Вы молоды и потому подвержены мирскому влиянию. Но восприняв наш мир достаточно глубоко, вы не пожалеете. Я уверена, что однажды вы вступите на святую тропу, ведомая Господом.

Игуменья ещё долго продолжала разговор с Сюзанной, наставляя её в новой жизни. Под конец она сказала:

– Мсье Лувуа направил вас ко мне для покаяния. Нашу святую Богородицу я призываю ниспослать на вас благодать. До свиданья, дочь моя.

После ухода настоятельницы пришла сестра-монахиня, проводившая Сюзанну в её комнату.

Пока развивались все эти события, у себя дома Клодина ожидала возвращения Сюзанны. В полдень, не дождавшись её, Клодина заявилась к Лувуа. Ей объяснили лишь, что Сюзанна отправилась в карете в неизвестном направлении, сопровождаемая человеком из свиты мсье Лувуа. Клодина в растерянности стояла посреди двора, как вдруг кто-то её окликнул. Она оглянулась и увидела капрала Гриппара.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– Ищу Сюзанну, то есть мадам д'Альберготти. Вы не поможете мне отыскать ее?

– Что ж, пожалуй, я опрошу знакомых солдат и слуг. Поверьте, у меня прекрасные ноги и достаточно неплохой язык.

– И вы не забудете ни на минуту о моей просьбе?

– Ни на секунду.

И Гриппар энергично взялся за дело. К сожалению, он не обладал достаточной для таких дел хитростью. Он просто встал у дома Лувуа и принялся расспрашивать всякого человека из обслуги. Так он делал ежедневно и так же ежедневно доносил о своих результатах Клодине. Однако полученные им сведения были явно недостаточны. Однажды он проявил в очередной раз свою прыть. столкнувшись лицом к лицу с Бультором. Гриппар видел Бультора в схватке у Вийежуифа, зато Бультор его тогда не приметил. Капрал, не колеблясь, решил заговорить.

– Привет, бригадир, – сказал он Бультору.

– Сержант, если тебе угодно, – надменно ответил Бультор.

– Ба! Да мы растем!

– Именно мсье Лувуа, к которому я иду, добился повышения. И оно не последнее. Да ещё министр дал мне двадцать луидоров.

Гриппар решил, что здесь можно разжиться информацией. Он вскрыл прихваченную на такой случай бутылку и разлил вино в два стакана, служивших той же цели.

– За что такие почести?

– Я убил Бель-Роза.

Гриппар выронил стакан из рук.

– Ты его убил?!

– Ну, я не уверен, что убил сразу. Но что он вскоре умрет, это уж точно. Итак, мужчина почти мертв, женщина пристроена…

– Какая женщина? – Гриппар изо всех сил старался выглядеть равнодушным.

– Да мадам д'Альберготти. Она попала в монастырь, вот так-то.

– Какой монастырь?

– Не знаю. Монастырь как монастырь. Да и какая разница?

– И то правда, – согласился Гриппар.

Гриппар все рассказал Клодине. Потом спросил:

– Что вы собираетесь делать?

– Ехать в Англию.

– Одна? Такая молодая?

– Мой брат ранен, болен, страдает. Где же я должна быть, по-вашему?

Гриппар тут же предложил свои услуги и Клодина согласилась.

Лувуа тем временем вызвал Понро, которому сообщил о предполагаемой смерти Бель-Роза.

– И если теперь мадам д'Альберготти станет вашей супругой, я буду отомщен, – добавил он.

– Благодарю, кузен, лучше вы не могли придумать.

– Как! Вы теперь засомневались?

– По правде говоря, я не слишком этим ободрен. Уж если женщина во что-то верит, она способна на крайности. Она любили человека живого, мертвого она будет обожествлять.

– Посмотрим, мсье виконт, отречетесь ли вы от нее?

– Я – отрекусь? Нет! Просто я из тех героев, что сначала считают врагов, а потом с ними сражаются.

В ответ на это Лувуа, одобрительно усмехнувшись, вручил Понро письмо для настоятельницы монастыря бенедиктинок.

Мадам д'Альберготти приняла Понро в монастырской приемной.

– Вы принесли мне добрую весть? – спросила она.

– Увы, мадам, ведь я от партии Лувуа. А ему подчиняется конная полиция, которая вмешалась в события. Но есть другой способ разрубить гордиев узел. И поверьте мне, здесь вы выигрываете больше, чем я. Ибо вы освободитесь, а я попаду в неволю.

– Я должна вас благодарить? – улыбнулась на эти слова мадам д'Альберготти.

– Послушайте, мадам, поговорим серьезно.

Согласно Понро, серьезно было лишь одно: согласие Сюзанны на брак с ним. И только тогда Сюзанна могла быть свободной. Все это он говорил и раньше, но теперь она видела новое: на этот раз он был действительно серьезен.

– Что же, мсье, благодарю. Вижу, что у вас действительно доброе сердце. И, следовательно, вы меня сможете понять: я связана с Бель-Розом, жив ли он или нет. Я не обольщаюсь относительно тех трудностей, которые мне уготовил Лувуа. Но скажу вам прямо: мой отказ не повлечет за собой больших трудностей, чем согласие. Вы должны меня понять: в дальнейшем прошу этого вопроса не касаться.

Понро поклонился.

– Вы благородная женщина и это блестяще доказали.

Он вышел и вызвал на минуту настоятельницу, чтобы попросить передать мадам д'Альберготти принесенную им новость. Пересекая двор, он вдруг услышал душераздирающий крик. Сердце его чуть не выскочило из груди.

ГЛАВА 34. БЕЛАЯ НОЧЬ

Сообщение о предполагаемой смерти Бель-Роза как громом поразило Сюзанну. Она упала без чувств, и её отнесли в комнату. Придя в себя, она, однако, обдумав все, решила, что в смерть Бель-Роза верить ей не следует. И мысль эта в ней все больше укреплялась.

Так прошло три дня. На четвертый ей сообщили, что Понро снова желает встретиться с ней. Первой её реакцией было отказать, но рассудив, что хуже быть не может, она согласилась.

Увидев, как она переменилась, он непроизвольно воскликнул:

– Вы убьете себя, мадам!

– Безысходность – ещё не самоубийство.

– Но, мадам, я заставлю вас улыбнуться. Бель-Роз жив!

Слезы брызнули из её глаз, Сюзанна зарыдала, как ребенок, нисколько не стесняясь Понро. Успокоившись, она действительно улыбнулась.

– Благодарю! Вам не понять, как вы меня обрадовали.

– Ну, мне бы следовало призадуматься над тем, как я теперь должен быть огорчен…Но я все же верю, что вы мне тоже отплатите добром.

– Кто же вам сообщил такую прекрасную весть?

– Мой великий кузен получил её из Англии, где пребывает Бель-Роз. Он начинает верить, что у Бель-Роза есть тайный амулет, который его постоянно хранит. Как бы то ни было, он жив, и этот факт улучшает ваше положение, мадам, и ухудшает мое.

– Вы ничего не потеряли. – Улыбка Сюзанны стала ещё ослепительней.

– Вы правы, я вас люблю по-прежнему.

– Да нет, вы не о том. Я хочу сказать, вы выиграли.

– Как?

– Вы завоевали мою признательность.

– Что ж, во всяком случае, это уже к лучшему. кратчайшая дорога. Со своей стороны, хочу вам предложить свою постоянную преданность.

Визит Понро сделал Сюзанну снова спокойной и уверенной в себе. Этому способствовало и одно её новое знакомство. В монастыре находилась семнадцатилетняя девушка по имени Габриэла – сущий ангел, как обликом, так и душой. Между ними завязалась настоящая дружба. Когда Сюзанна страдала, Габриэла находилась при ней, всеми силами стараясь её утешить. Сюзанна, со своей стороны, всегда подбадривала Габриэлу.

Однажды ночью Сюзанна услышала легкий шум у себя в комнате. Открыв глаза, она увидела Габриэлу.

– Я боюсь, – со страхом созналась девушка.

– Боже, чего?

– Не знаю. Но я скоро умру!

Сюзанна стала успокаивать подругу.

– Но в чем же дело? – спросила она.

– Этой ночью во сне я увидела свою умершую сестру. Она была в белом, плакала и смотрела на меня. Я проснулась, но словно ощутила её ледяное дыхание. От страха я зажмурила глаза и бросилась сюда. Она здесь, в монастыре, я знаю.

– Бедная девочка, у вас есть родители?

– Мать моя умерла, а отец…Он мне является во сне…Его волосы белеют в ночи…Является труп королевского офицера…Он смотрит…ждет…

– А брат, родственники у вас есть?

– Родственники? Их много…Может быть, слишком много…Мы были богаты, у нас было много завистников. Это ужасно…ужасно!

И Габриэла рассказала свою историю. Ее мать умерла первой, будучи молодой и красивой. Она чахла каждый день, слегла и больше не встала. Затем настала очередь сестры и маленького брата. Они умерли от той же непонятной болезни, что и мать.

– Во Франции полно ядов, – вздохнула девушка, – яд в каждой семье, повсюду, в воде, воздухе, еде. Этот невидимый враг проник в самое сердце королевства, он здесь хозяин и король!

– Берегите себя! – воскликнула Сюзанна. – Ваш отец попросит вас вернуться.

– Покинуть монастырь – для меня самоубийство. Я последняя наследница. Нет, я не уйду отсюда. Умереть в семнадцать лет? Боже мой, я хочу жить!

Она долго плакала, затем, устав, уснула рядом с Сюзанной. А Сюзанна не могла закрыть глаза до утра. В ушах её вновь и вновь звучали слова Габриэлы:

– Яд, яд! Повсюду яд!

ГЛАВА 35. ОТРЕЧЕНИЕ ОТ МИРА

Той ночью бедная девушка открыла свое сердце подруге, которую послало Провидение. Теперь они уже не расставались. И Габриэла стала меньше бояться будущего.

К ней иногда приходила некая дама, которую Габриэла называла тетей. Та словно появилась из времен Анны Австрийской, и Сюзанна никак не могла избавиться от чувства холодности к ней.

Однажды Сюзанна стала расспрашивать Габриэлу, кто все-таки эта дама.

– Очень целенаправленная женщина, я это знаю с детства, – пояснила Габриэла.

– И она любит что-нибудь еще, кроме своей цели?

– Нет, но ко мне искренне привязана: этим утром она плакала из-за меня, и казалась такой печальной.

– Она не хочет забрать тебя отсюда?

– Хочет, но что она может, бедная?

– Вот как? Она бедна?

Сюзанне все это казалось подозрительным, но она не решалась выказывать свои мысли в отношении человека, которого она не знала.

– Моя тетя всегда была подле нас, когда в доме случалось несчастье. Но наши чувства не всегда нас слушаются. Я не могла преодолеть своей настороженности.

После таких слов девушки Сюзанна решила присмотреться к тетке Габриэлы.

События не заставили себя ждать. Однажды, когда к Габриэле опять пришла тетя, девушка обнаружила в своем часослове записку:"Примите постриг или поручите душу Богу.»

Почерк Габриэле знаком не был. Полная ужаса, она прибежала к Сюзанне.

– А ваша тетя сегодня утром приходила? – спросила Сюзанна.

– Приходила.

– Бог меня простит за этот вопрос: вы уверены её расположении?

– Вы её подозреваете?! Я тоже, – упавшим голосом ответила Габриэла.

Сюзанна обняла девушку.

– На кого же мне рассчитывать? – продолжала та. – Из всей семьи остался лишь престарелый отец. Когда я возношу молитвы, мне хочется спокойно умереть.

Ничто не могло изменить решения Габриэлы оставаться в монастыре: страх и отчаяние владели ею одновременно.

Тем временем игуменья приказала ей подготовиться к церемонии пострижения. Накануне этого дня мадам д'Альберготти сообщили, что в приемной её ждет Шарни.

– Вот уже больше месяца вы здесь, – сказал тот, – и мсье Лувуа очень сожалеет, что не может вас здесь посетить из-за государственных дел.

– Тогда он мог бы меня отсюда выпустить.

– Ах, мадам, вы же знаете, какие у нас суровые законы! Но мсье Лувуа надеется, что здешняя обстановка поможет вам решиться принять постриг. Впрочем, вы имеете возможность отказаться.

– Я полагаю, что сама могу принимать решения.

– Разумеется, мадам, но бывает ещё государственная необходимость.

– Это для такой-то жалкой персоны, как я?

– Кругом вооруженные враги короля, мадам, которые постоянно нападают на выдающихся людей. Учитывай вы это, не обвиняли бы мсье Лувуа, постоянно стремящегося к добру. Но ваши постоянные отказы могут привести вас только к новым бедам.

– Я ко всему готова, так и передайте монсеньеру министру.

– Мадам, – откланялся Шарни, – я буду иметь честь посетить вас через месяц. Надеюсь, ваше решение изменится.

В день пострига Габриэла казалась очень бледной.

– Еще есть время отказаться, – напомнила Сюзанна.

– Нет! Мне придется испить чашу до дна, – ответила Габриэла.

Тут вошла тетушка. Она пыталась всплакнуть, но ей это давалось с трудом. Добрая женщина встала рядом с племянницей, демонстрируя свою заботливость. Габриэла позволила ей это сделать, но обернувшись к Сюзанне, произнесла с печальной улыбкой:

– Новая капля в чашу!

В такой день барьеры монастырей рушились для родителей. К Габриэле пришел отец, прямо в её келью. Сюзанна, увидев его, поняла Габриэлу. Действительно, очень дряхлый старик с дрожащим голосом. И хотя раньше он явно был видным мужчиной, при взгляде на него становилось ясно: старый солдат капитулировал.

Однако, увидев слезы на щеках дочери, он все же нашел силы произнести:

– Если ты несчастлива, дочь моя, сбрось эти одежды и следуй за мной.

Добрая тетушка содрогнулась.

– Отец, – ответила Габриэла, – я страдаю из-за расставания с вами, но я хочу принести свою жизнь в жертву Господу.

– Увы, дитя мое, в иные времена этой жертвы не понадобилось бы. Но у меня нет сил тебя защитить. Если твое призвание – отречься от мира, Господь тебя вознаградит.

Габриэла встала на колени. Отец заплакал. Его поддержала добрая тетушка.

Затем все отправились на церемонию. Та проходила весьма торжественно и заняла много времени. Завершала процедуру стрижка длинных волос Габриэлы. Когда последняя их прядь была срезана, мать Еванжелика возложила на голову Габриэлы покрывало монахини. Раздалось пение монастырского хора. Все узы были порваны, и Габриэла больше не принадлежала миру.

ГЛАВА 36. ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

Вскоре с Сюзанной произошла новая история. Накануне она увидела на галерее монастыря мсье Шарни, шарахнувшегося от нее, словно ребенок, увидевший змею. Они лишь обменялись поклонами. В монастыре существовал обычай: ключ в комнату оставался в двери на всю ночь. На другой день после встречи, проснувшись, Сюзанна обнаружила, что её одежда исчезла, а взамен была положена другая: монашеское платье, покрывало, четки. От природы не склонная скандалить по пустякам, она все же надела это платье, но позже обратилась к настоятельнице, которую по-прежнему называла «мадам», а не «матушка», с протестом против такого насилия. Та ей ответила, что сделано это было не по её инициативе.

– Мсье Лувуа и Шарни, мадам?

– Вы сами их назвали. Сожалею, что вы не поняли их благих намерений, но надеюсь, вы ещё одумаетесь.

– Храните ваши надежды, мадам, а я буду хранить свои убеждения.

– Благодать снизойдет на вас, дочь моя.

– Вера защищает меня от святотатства. Вы сами не посоветуете мне обратить к Богу сердце, если не принадлежишь ему всем существом.

– Богу принадлежит все, дочь моя.

Сюзанна не ответила и с поклоном рассталась с матерью Еванжеликой. Но чем упорнее её преследовали, тем сильнее и увереннее она себя ощущала.

Когда Габриэла, теперь сестра Габриэла де Ларедампсьон, её увидела, то всплеснула руками:

– Как, и вы тоже?

– Одежда не изменила моего сердца, – ответила Сюзанна. – оно как принадлежало Бель-Розу, так и принадлежит.

– Кто любит, тот не боится! – воскликнула Габриэла и бросилась на шею Сюзанне.

После принятия пострига здоровье Габриэлы, и до того не блестящее, стало ухудшаться все быстрее. Лицо осунулось, щеки становились все бледнее, а руки – все тоньше. В присутствии Сюзанны она ещё принимала лекарство, но старалась вылить его, когда Сюзанны не было. И когда Сюзанна это заметила, Габриэла, указывая на свою грудь, сказала:

– Смерть уже там. Вы продлеваете мою жизнь лишь на несколько часов. Нет, жить может только тот, кто любит и свободен.

К вечеру ей стало хуже, и врач сказал, что завтрашнего дня бедняжка не переживет.

Под утро она повернулась в сторону Сюзанны, долго смотрела на нее, затем медленно закрыла глаза и сложила руки так, как это часто изображают на надгробиях.

– Она соединилась с ангелами, – сказала, опускаясь на колени, молоденькая сестра, бывшая у её изголовья.

На ночь Сюзанна осталась одна в келье Габриэлы. Она долго смотрела на нее, затем подошла к ней и склонилась, как мать над дитятей. Когда она уже собралась уходить, Габриэла подняла руки и обвила ими шею Сюзанны.

– Останьтесь со мной, – попросила она слабым голосом.

Сюзанна села на край кровати.

– Я хочу вас спросить: вы меня не порицаете?

– Габриэла, вы чисты, как солнечный день. Как я могу вас порицать, когда я вас люблю?

Габриэла приподнялась, пошарила под подушкой и вынула из-под неё маленькую коробочку. Раскрыв её, она достала оттуда письмо и прижала его к губам.

– Вот уже три года, как это письмо у меня. Теперь я умираю, а он и не знает об этом.

– О, Габриэла, тот, кого так любят, спасет тебя!

– Но если он будет меня искать ради женитьбы, ему придется умереть. Я предпочла умереть сама.

И Габриэла рассказала историю своей единственной любви к молодому шевалье д'Аррэну, который однажды гостил у них в семье несколько дней, об их совместных прогулках. Случилось так, что сделав признание в любви, он на другой день уехал, оставив ей письмо, где повторил то, что сказал накануне. С той поры никаких вестей от шевалье не поступало. Бедную девушку стали преследовать несчастья в жизни и дурные видения во сне.

– Теперь вы знаете, как я сюда попала, – печально закончила свой рассказ Габриэла. – Когда вы выйдете отсюда – вы непременно выйдете, я уверена, – найдите как-нибудь его. Передайте ему вот это письмо.

И она протянула клочок бумаги.

– Если захотите, расскажите ему о моей участи. И если он проронит слезу, мне будет казаться, что мы не расстались навеки…

Сюзанна спрятала под одежду письмо и продолжала сидеть рядом, держа её руку в своей. Габриэла сильно устала от своего рассказа и лежала, закрыв глаза. К полудню она их открыла и произнесла:

– Наступает время прощания. Я ухожу. Попросите священника.

Сюзанна сообщила настоятельнице о желании умирающей. Зазвонили колокола монастыря, с величавой печалью сообщая миру о несчастной судьбе девушки. К умирающей пришел священник. Ее исповедь была короткой, как и её жизнь.

К умирающей пришли проститься сестры во главе с настоятельницей. Отыскав глазами Сюзанну, Габриэла ей улыбнулась, затем подняла глаза к небу, поцеловала крест и умерла. Сюзанна закрыла ей глаза, положила на лицо покрывало и окропила тело святой водой. Все преклонили колени.