Текст книги "Гордость и страсть"

Автор книги: Аманда Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18

Рассказав Гарту о том, что произошло на мельнице, Амалия лежала тихо, голова ее покоилась в выемке его плеча. Она чувствовала себя опустошенной, но по-прежнему испытывала страх. Он снова погрузился в молчание и впервые не выражал своих мыслей и не требовал еще подробностей.

Он слушал.

Тело его полностью расслабилось. Он повернул голову и поймал ее взгляд.

– Я хочу знать его имя.

– Я не могу тебе сказать, – ответила она… и действительно не могла.

Это она сохранит в тайне.

– Я твой муж, девочка. Я имею право знать о таких делах.

– Ну а я тебе не скажу. Вероятно, ты думаешь, что можешь меня заставить…

Он поморщился, отчего она замолчала, затем сделал глубокий вдох и длинный выдох.

– Тебе надо лишь сказать мне то, что ты хочешь, чтобы я знал. Но ты должна принять во внимание, что я буду встречаться со всеми мужчинами в твоей семье, со многими из их друзей и большинством мужчин, которые живут и работают в Элайшо. И я буду подозревать каждого из них.

– Полагаю, так и будет, – осторожно признала она. – Но я все равно не скажу тебе.

Он мучительно долгое время сверлил ее напряженным, немигающим взглядом, но она не отводила глаз, пока он, чуть заметно кивнув, не вздохнул.

– Что? – спросила она. – Почему ты так смотришь?

– Потому что твое молчание убедило меня, что число подозреваемых ограниченнее, чем я думал. Я могу исключить слуг, например.

Когда он смотрел на нее этим своим приводящим в замешательство взглядом, она едва могла дышать.

– Думаю, что могу исключить и друзей вашей семьи.

– Почему?

– Ну сама подумай. Вряд ли ты стала бы защищать слугу, тем паче поехала бы с ним на уединенную мельницу. И хотя твой отец мог не заметить того или иного воздыхателя, увивающегося за тобой достаточно настойчиво, чтобы убедить поехать вдвоем с ним на мельницу, твоя мать проглядеть это не могла. Более того, заметь кто-то из твоих братьев такого мужчину, наверняка они прижали бы его, заставив заявить о своих намерениях.

Она не смогла придумать, что на это сказать.

– Я также абсолютно уверен, что твоим обидчиком был не Саймон.

– Помилуй, ты не можешь этого знать. Или хочешь сказать, что читаешь мысли, как Сибилла?

– Нет, но будь Саймон тем, кто лишил тебя девственности, он не мог не знать, что покажет освидетельствование. Однако согласился на него.

– Ну как же ты не понимаешь?! – запротестовала она. – Саймон чуть не улыбнулся, когда сказал это! Видишь ли, думаю, он изменил свое мнение насчет моего приданого, когда унаследовал Элайшо, поскольку Файф настаивал, что это должна быть часть поместья. Саймон – неплохой человек, сэр. Он мне не особенно нравится, но, говоря по справедливости, он намного старше меня, и его почти не бывает дома. Поэтому я едва знаю его. Думаю, он смотрит на меня не как на сестру – Розали единственная из нас, к кому он испытывает братские чувства, – но как на средство, которое он может использовать для повышения своего авторитета у Файфа. Однако когда наш отец умер…

– Так, значит, это все-таки Саймон!

– Нет! – воскликнула Амалия, в ужасе, что подвела к обвинению невинного человека. – Я, правда, думала, что он рассказал сэру Харальду, и это стало причиной того, что он обращался со мной с такой отвратительной фамильярностью, но Саймон не мог этого сделать. Ни сэр Харальд, ни Файф не упомянули об этом и, похоже, не знали, что их гнусное освидетельствование не принесет им пользы. А разумеется, если бы знал один, то знал бы и другой.

– Выходит, Саймон знал, что тебя изнасиловали?

– Да, – ответила она, вспоминая. – Но он не верил, что это было изнасилование. Он считал, что это моя вина, что я вела себя распутно и спровоцировала это.

– Значит, твоим обидчиком был либо Том, либо твой отец, – решительно заявил он.

Она не могла ответить. Легкость и быстрота, с которыми он сократил число подозреваемых с неопределенного множества до двух, потрясли ее. Осознав, что она не может позволить ему обвинять отца, как не может позволить обвинять Саймона, она вспомнила, что Уот Скотт знает правду и что Тэмми с Симом тоже все известно, но она верит, что все трое не выдадут ее ужасную тайну.

Эта мысль заставила ее снова взглянуть на него. Если она может доверять этим троим, то не права, утверждая, что никто из мужчин не заслуживает доверия. Впрочем, Сим чуть не…

Гарт задумчиво наморщил лоб, встретившись с ее взглядом. До нее дошло, что его мысли приняли такое же направление, как и у нее, когда он тихо проговорил:

– Этот паренек, Сим Эллиот. Он сказал, что знает про ро…

– Мне есть еще что рассказать вам, сэр, но, молю, не просите меня объяснить все сейчас, – быстро прервала она его. – А я в ответ скажу, кто это был.

– Никакой сделки, милая. Это был Том, и явно не обошлось без последствий. Существует ли тайный ребенок, о котором мне следует знать?

К глазам вновь подступили слезы.

– Нет, милорд, не существует.

Она закусила до боли губу, чтобы не расплакаться, и Гарт огорчился, увидев ее слезы. Он еще больше расстроился, когда она попыталась проложить дистанцию между ними, использовав официальный титул. Он верил ее словам и не был уверен, что ему нужно знать больше о случившемся, хотя любопытство все еще жгло его, как и ярость.

Но он понимал, что разумнее охладить и то и другое.

Он не может убить ее брата, поэтому придется просто ждать, предоставив всему идти своим чередом. Такой мерзавец наверняка плохо кончит. А тем временем Гарт сделает жизнь Тома несчастной, просто сообщив ему, что знает о его подлом поступке, и предупредит, чтобы не попадался ему на глаза.

Ну а пока он лишь сказал:

– Я больше не буду давить на тебя сегодня, милая. И если я вовремя не вернусь, чтобы отвезти тебя в Элайшо на похороны сэра Иагана, возможно, так будет даже лучше.

Сомневаюсь, что при встрече с твоими братьями у меня не возникнет желания наказать их обоих за все, через что они заставили тебя пройти.

Она ничего не сказала, но насухо вытерла глаза краешком одеяла.

Он сделал вид, что не заметил этого, и, стремясь облегчить ее печаль прозаическими заботами, заявил:

– Вначале я должен встретиться с Арчи. Он, понятное дело, сразу же помчится перехватить Файфа в Элайшо, но ты не можешь ехать туда с ордой Дугласов. Это наделает шуму, даже если я буду рядом. Но после того, как я поговорю с ним и с одним человеком, которого он берет с собой, я за тобой вернусь и мы поедем в Элайшо вместе, если будет еще не слишком поздно, чтобы поспеть на похороны.

– Я еще не знаю, хочу ли, – сказала она. – Что ты сделаешь с Томом?

Удовлетворенно отметив, что она не может представить, чтобы он ничего не сделал, Гарт отозвался с легкой улыбкой:

– Дам ему понять, что знаю, это все.

Она склонила набок голову, нахмурившись, взглядом ища его взгляд. Наконец кивнула.

– Если так, – сказала она, – то, ручаюсь, мы будем редко его видеть.

– В Уэструдере мы его совсем не будем видеть, – присовокупил он. – А теперь иди ко мне. Это ведь наша брачная ночь, в конце концов, и все не так уж плохо. По крайней мере твои испытания не отвратили тебя совершенно от секса. Или отвратили?

Она заколебалась, с испугом осознав, что тот случай и вправду мог породить у нее стойкое отвращение к физической близости.

– Я так думала, – призналась она. – Думала, что не смогу вынести прикосновений ни одного мужчины. Но теперь подозреваю, что больше боялась того, что муж с позором отошлет меня обратно к отцу.

– Ты никогда не возражала против моих прикосновений, – мягко проговорил он.

– Один раз возражала, – парировала она.

Он улыбнулся:

– Ты сказала, что я такой же презренный, как и Бойд, да. Думаю, ты должна понести небольшое наказание за эту колкость, если, конечно, ты не будешь против моих прикосновений.

– Каких прикосновений? – спросила она подозрительно, но без испуга.

– Вот таких, – ответил он, снова привлекая ее в свои объятия. – Так на чем мы остановились перед разговором?

Амалия прильнула к нему, наслаждаясь его силой и теплом до тех пор, пока мысли не потекли назад, к тому, что он сказал. Их положение было не совсем таким, как до этого, ибо сейчас между ними была ее рубашка.

Словно мысли его снова следовали по тому же пути, что и ее, рука скользнула к внешней стороне груди и, слегка коснувшись соска, к завязкам рубашки. На этот раз пальцы справились с ними быстрее, но когда ворот распустился, рука его замерла.

– Ты уверена, Молли-детка?

Улыбнувшись, она крепче прижалась к нему, пальцы ее заскользили по его груди, играя с обнаруженной там мягкой курчавой порослью.

– Уверена.

Его ласки вначале оставались нежными, и он гладил ее, согревая, затем сделались более уверенными и дразнящими. Губы играли с ее губами, язык дразнил ее язык, и она ответила на эти заигрывания, потрясенная и восхищенная, что может чувствовать себя с ним игриво.

Он стащил с нее рубашку и продолжал ласкать ее, приглашая прикоснуться к нему.

Она училась быстро, ибо отклик его был искренним, а восторг явным. Он, казалось, не спешил, довольствуясь тем, что позволял ей исследовать его, находя все новые и новые способы дать ей знать, какое наслаждение она дарует ему.

Спустя некоторое время она почувствовала, что удовольствие от его ласк граничит с мучением. Это была приятная мука, но очень скоро ее потребность в нем стала невыносимой. Его руки и губы опускались все ниже, пока одна рука мягко не коснулась ее между ног и не начала ласкать ее там.

Она ахнула.

– Если хочешь, чтобы я остановился, скажи, – пробормотал он. – Я не хочу причинить тебе боль и не сделаю ничего, что тебе не нравится.

– Делай как пожелаешь, – выдохнула она, – только, Бога ради, не останавливайся сейчас.

Ей показалось, она услышала его низкий смешок. Затем он взял ее руку и поднес к себе, молча побуждая прикоснуться к нему.

Она без колебаний сделала это, лаская его, пока он не прохрипел:

– Я не могу больше сдерживаться. Я хочу быть внутри тебя.

– И я хочу, чтобы ты был там, – отозвалась она, направляя его.

Он был нежен до тех пор, пока это было возможно, но она встречала каждый его толчок. Она и не знала, каким приятным может быть соитие.

А когда они, утолив обоюдную жажду, вернулись с небес на землю, он сказал:

– Теперь ты моя, дорогая, во всех смыслах. Я брошу вызов любому, кто скажет, что это не так.

– Да, сэр, а вы мой, – отозвалась Амалия.

Глубокое удовлетворение, которое она почувствовала при этих словах, изумило ее.

Он висел, опутанный цепями и прикованный к сырой каменной стене, в кромешной тьме, словно в глубокой темнице. Но не чувствовал боли, даже когда тряс оковами, безуспешно пытаясь освободиться.

Если внизу и был пол, а сверху потолок, он не ощущал ни того ни другого, а только паутину. Затем крошечная белая точка возникла в отдалении. Она начала медленно разрастаться в круг света, а по мере того как росла, внутри образовывались очертания, пока он не смог различить голубое небо, пушистые белые облака и Амалию.

На ней был винно-красный бархатный плащ, в котором он впервые ее увидел, и она стояла наверху высокого, крутого утеса. Ветер раздувал ее распущенные волосы и юбки. Когда круг увеличился, он увидел, что утес возвышается над речной долиной, возможно, Дейл-оф-Твид, хотя он не знал ни одного такого высокого утеса во всем Приграничье.

Она повернула голову, кажется, заметила его и улыбнулась. Улыбка ее застыла, когда ветер подул сильнее, еще сильнее, до тех пор, пока она напряженно не отклонилась назад.

Ветер продолжал усиливаться, пока тревога не наполнила его. Тревога и страх. Затем его обуял беспомощный ужас, когда ветер подхватил ее и сдул с обрыва.

Гарт с тихим возгласом пробудился, дрожа, и увидел Амалию у окна в светло-голубом шелковом халате, несколько ей длинноватом. Он был рад проснуться свободным от цепей и увидеть, что она в безопасности.

– Доброе утро, – хрипло произнес он.

Она с улыбкой обернулась.

– Будет чудесный день, когда встанет солнце, – сказала она. – Тэм с Симом уехали некоторое время назад.

– Значит, они должны добраться до Драйбурга часа через два, а в Хоуик – к полудню. Ты ведь не собиралась спуститься вниз, чтобы позавтракать, нет?

– Я пока еще даже не думала одеваться, – ответила Амалия. – Я нашла этот халат Изабеллы вон в том сундуке у кровати, но не знаю, сказал ли кто Бесс, что я здесь, и осмелится ли она войти, пока ты со мной.

– Думаю, мы попросим принести нам еду сюда, – сказал Гарт. – У меня нет желания составлять компанию ни Файфу, ни твоему брату.

– Тогда я высунусь и посмотрю, нет ли там кого-нибудь, – предложила она.

– Спешить некуда, – остановил он ее.

– Ты не собираешься вставать?

– Я бы предпочел получше узнать свою жену, – отозвался он. – Иди сюда.

В глазах ее заплясали искорки.

– А если не приду?

– Тогда я встану и принесу тебя. Но тогда ты наверняка завизжишь, и леди Аверил примчится посмотреть, кто на тебя напал.

Она усмехнулась:

– Мне совсем не хочется, чтобы она сюда вошла.

С этими словами Амалия выскользнула из халата и, улыбаясь, пошла к кровати.

Он откинул одеяло и раскрыл объятия ей навстречу.

Час спустя Амалия сонно зашевелилась, услышав громкий щелчок. Окончательно проснувшись, она поняла, что это дверная задвижка, и посмотрела вначале на Гарта – убедиться, что он накрыт, а потом на Бесс, которая просунула голову в дверь.

– Вы уже проснулись, госпожа? – пробормотала служанка. – Принцесса Изабелла велела передать вам, что, если хотите, – она пришлет кого-нибудь сюда с едой.

Глаза ее переместились на Гарта и расширились, когда он зашевелился и сел.

– Бог ты мой, – пробормотал он. – Который час?

– Скоро восемь, сэр, – ответила Бесс. – Милорд Файф и Саймон Мюррей уже готовы к отъезду. Принцесса велела спросить, не желаете ли вы попрощаться с ними, миледи.

– Нет, Бесс, – отозвалась Амалия. – Я скоро снова увижу их обоих. Но прошу, передай принцессе, что мы с благодарностью принимаем ее предложение и спустимся вниз вскоре после того, как позавтракаем.

– Ага, миледи, я скажу ей. Леди Сибилла тоже справлялась о вас.

– Спасибо, Бесс, – поблагодарил Гарт.

Бросив на него испуганный взгляд, служанка убежала.

– Я не ожидала, что снова усну, – сказала Амалия.

– Я тоже, – согласился он, лениво улыбаясь. – Должно быть, это ты измотала меня.

Она почувствовала, как горячая краска прилила к щекам от воспоминаний. Почему-то действия, о которых она до сих пор думала лишь со смущением и страхом, с ним казались естественными, даже забавными. С ним она чувствовала себя желанной и красивой, а его тело завораживало ее.

Он поощрял исследовать его тело так, как сам исследовал ее. И хотя кое-что из того, что она проделывала с ним, казалось ей чересчур смелым, он, похоже, был в восторге от всего, что она делала. Он даже открыл ей кое-какие секреты ее собственного тела.

Вспомнив, что ему надо ехать в Хоуик на встречу с Арчи Дугласом, она отодвинула в сторону мысли о любовных играх и встала с кровати. Снова набросив халат Изабеллы, она понадеялась, что Бесс не забудет принести ей переодеться.

Гарт поднялся и быстро надел на себя то, что снял накануне вечером.

– Мне надо сходить в свою комнату и взять вещи, которые я собрал с собой, девочка, – сказал он, – Это займет всего несколько минут, если, конечно, Файф и твой брат уже в зале или на конюшенном дворе.

С этими словами он ушел, оставив ее одну.

Бесс вернулась раньше его, неся поднос с корзинкой булочек, маслом, желе, двумя кружками и кувшином эля.

– Это все холодная еда, миледи, – предупредила она, осторожно ставя поднос на стол. – Но принцесса сказала, что пришлет кого-нибудь наверх с блюдом горячего мяса. Принести вам сюда и одежду?

– Да, было бы неплохо. Зеленый кетль и тунику, – молвила Амалия, гадая, что скажет Гарт, если она предложит проехать с ним часть пути.

– Нет, милая, – сказал он, когда вернулся, – тебе лучше остаться.

– Но мне бы хотелось поехать, – настаивала она. – Случилось что-то, что заставляет тебя так говорить?

– Всего лишь дурной сон, в котором тебя уносит ветер, – ответил он с печальной улыбкой. – Я видел и другие, в которых падаю в паутину. Но в этом, последнем, я был опутан цепями и не мог остановить ветер, как не смогу помочь тебе, если ты вдруг попадешь в беду на обратном пути.

Погладив Амалию по щеке, он поцеловал ее и пробормотал:

– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, пока меня не будет.

Его забота согрела ее, как было всегда, но она все равно спросила:

– С какой стати что-то случится? Я в целости и сохранности прожила здесь несколько месяцев, пока ты не поступил на службу к Изабелле.

– Так-то оно так, но, возможно, до тебя еще не дошло, что вчера мы нажили себе опасного врага, нарушив замысел Файфа. И пока он где-то поблизости, я хочу, чтобы ты оставалась здесь.

Он строго посмотрел на нее:

– Не перечь мне в этом, девочка. Я должен знать, что ты под надежным присмотром Изабеллы и сэра Кеннета, пока я не вернусь.

Она не стала спорить, и двадцать минут спустя после того, как Бесс доложила, что Файф, Саймон и Харальд Бойд пересекли Твид с людьми Файфа, она пошла с Гартом на конюшенный двор. Шестеро вооруженных мужчин уже сидели в седлах и ждали его.

Кивнув им, Гарт снова коснулся ее щеки и, бросив быстрый взгляд на своих людей, молча сел на лошадь. Затем улыбнулся ей:

– Я вернусь, как только смогу, дорогая.

Почувствовав, что он снова хотел предупредить ее, чтобы хорошо себя вела, но не сделал этого из-за присутствия других мужчин, она сказала притворно застенчиво:

– Надеюсь, сэр. Но каким путем вы поедете? Изабелла говорит, лучшая отсюда дорога на юг – та, что идет через Келсо к джедбургскому тракту. Думаю, именно по ней ездил отец.

– Да, она мне говорила, – отозвался он, и глаза его при этом лукаво поблескивали, словно Гарт знал, что она прочла его мысли. – Если бы мы ехали большим отрядом, я бы выбрал эту дорогу. Но Саймон и Файф отправились этим путем в Элайшо, а я бы не хотел с ними встретиться, к тому же до Хоуика я могу добраться быстрее, если поеду от Драйбургского аббатства на юг. Дороги, которыми мы поедем, ухабистее укатанных трактов, но со мной всего несколько парней, так что мы будем ехать довольно быстро.

Но не так быстро, как бы ей хотелось. Амалия заскучала по нему в тот же миг, как он скрылся из виду, и настроение ее было подавленным, когда она присоединилась к остальным дамам в зале. То, что все уже знали о ее замужестве и не все были ему рады, не удивило ее.

Леди Сьюзен часто бросала на нее взгляды, прищурившись, пока они исполняли свои обязанности, но Амалия не обращала на это внимания. Леди Аверил оставалась спокойной и сдержанной, как всегда. Если она и осуждала, искреннее одобрение Изабеллы не позволяло ей высказать свое мнение.

Леди Нэнси, однако, не колеблясь выразила свою радость.

– Так романтично, моя дорогая, и такой сюрприз для всех нас! – воскликнула она, сияя улыбкой. – Но когда ты вышла за него? Клянусь, я не слышала ни слова о таком поразительном событии.

Почувствовав себя в ловушке, Амалия оглянулась на Изабеллу, надеясь, что она вмешается. Но тут Сибилла, которая явно все слышала, хоть была и не рядом, со смешком сказала:

– Моя дорогая леди, не заставляйте бедное дитя краснеть. Вы должны знать, что она просто подчиняется своему мужу, вот и все.

– О, ну конечно же! – закивала леди Нэнси. – Прости меня, дорогая!

Заверив ее светлость, что она ничуть не обиделась, Амалия потянула Сибиллу в дальний конец зала под предлогом того, что ей нужна помощь, чтобы постелить новые покрывала на кушетки в оконных нишах. Когда они оказались одни, она спросила:

– Как ты осмелилась сказать ей такое?

Сибилла усмехнулась:

– Вряд ли ты бы поблагодарила меня, если бы я объяснила, что это был брак по публичному заявлению, дабы уберечь тебя от принудительного, не так ли?

– Иисусе, Сибилла, да ты и вправду ведьма!

Сибилла покачала головой:

– Нет, моя дорогая, ничего подобного. У меня просто острый слух и много друзей, которые поверяют мне всякие секреты.

– Друзей?

– Ну конечно, в этом доме полно служанок, дворовых, конюхов, садовников, дружинников и прочих. Видишь ли, я выросла в таком доме, хотя и не королевском. Но я давно поняла, что господам надо дружить со своими работниками, если они не хотят распространения сплетен. Ты наверняка замечала, как большинство господ игнорируют своих слуг, обращаются с ними как с вещью или пустым местом и говорят в их присутствии все, что заблагорассудится. Более того, даже когда слуг нет в комнате, они все слышат.

– Правда?

Амалия не могла представить, чтобы слуги подслушивали под дверями в Элайшо. Ее мать никогда бы этого не позволила. Вспомнив собственное поведение в доме настоятеля, она поняла, что краснеет, и, стремясь скрыть от Сибиллы свои мысли, торопливо сказала:

– Уверена, моя мама никогда бы не держала подслушивающего и подглядывающего слугу.

Сибилла рассмеялась.

– Им нет нужды подслушивать и подглядывать, моя дорогая. Как и мне. Надо лишь держать ушки на макушке. Поэтому я точно знаю, как произошло твое замужество. О, но не бойся, что я стану об этом болтать.

– Мне бы такое и в голову не пришло, – пробормотала Амалия.

– Ну, я бы тебя не винила, если бы и пришло. Но я узнала кое-что еще, что тебе следует знать или, быть может, поделиться с сэром Гартом, а возможно, и со своей матушкой, если она все еще имеет какое-то влияние на Саймона.

– Иисусе, что же ты слышала?

– Этот негодяй Файф, – пробормотала Сибилла, понизив голос, – очевидно, он сказал Саймону, что если этот его смазливый прихвостень не может заполучить тебя, он женится на леди Розали. Это, разумеется, не мое дело, но мне кажется, она еще слишком юна. Более того, сомневаюсь, что эта новость обрадует тебя или твою мать.

– Бог ты мой! – воскликнула Амалия. – Саймона она тоже не обрадует. Он никогда не согласится на такой союз. Он не может! Ей всего лишь тринадцать!

– По-видимому, Файф заявил, что по закону она уже вошла в брачный возраст, и это на самом деле так. Более того, Файф объявил себя представителем шотландского закона. Поэтому, даже если бы она еще не достигла брачного возраста, вспомни, что всего несколько месяцев назад, когда его брат Дэвид Стрэтхерн умер, Файф устроил брак маленькой наследницы Дэвида с одним из вассалов Файфа. А она моложе Розали.

Несколько мыслей сразу поразили Амалию – так быстро, что она не успела им внять. Но одна главенствовала над остальными.

– Иисусе, Сибилла, Файф намерен завладеть Элайшо!

– В этом нет сомнений, – согласилась Сибилла. – Это приграничная крепость, которая оставалась нейтральной почти в каждом конфликте. Единственный неизбежный вывод – что Файф хочет заставить ее поддерживать Шотландию. Но ведь он уже контролирует ее, не так ли? Саймон – человек Файфа.

Амалия уставилась на нее и почувствовала почти физическое смещение в мозгу, когда кусочки мозаики быстро встали на свои места.

– Я… я должна идти, – пробормотала она, слепо поворачиваясь.

– Куда? – спросила Сибилла.

– Я должна подумать и… прибраться в комнате Изабеллы, – сказала Амалия. – Прости меня и, умоляю, передай Изабелле, что я потом объясню свое отсутствие, но я должна сделать это, Сибилла. – Осознав, как странно это должно было прозвучать, и зная, что скоро уже будут подавать полдник, она поспешно повторила: – Я просто должна подумать.

Сибилла не вымолвила ни слова возражения, когда Амалия заспешила вверх по лестнице. Вначале в опочивальню Изабеллы – убедиться, что там все чисто и убрано. Затем, увидев, что Бесс все прибрала и разложила по местам, она поспешила в свою комнату и нашла ее, к счастью, пустой.

Она быстро переоделась в платье для верховой езды.

Потом, набравшись терпения, она дождалась звуков колокола, созывающих к столу, взяла хлыст и спустилась по главной лестнице медленно и настороженно, молясь, чтобы никого не встретить.

Выскользнув через переднюю дверь, она пошла внешней тропинкой вдоль садовой изгороди, чтобы не проходить мимо окон большого зала, и направилась в конюшню.

Обратившись к единственному конюху, которого знала, она приказала ему вывести ее любимого коня. Когда он сказал, что даст знать двум ее грумам, что она едет на прогулку, Амалия не возражала. Они не помешают ей, и, говоря по правде, ей не хотелось ехать всю дорогу до Элайшо одной. Более того, если бы она стала возражать, то наверняка обнаружила бы, что Гарт или кто-то другой из рыцарей, может, даже сэр Харальд, отдал строгий приказ, чтобы никто из дам не выезжал в одиночку.

Дожидаясь коня, она нетерпеливо ходила взад-вперед, уставившись в землю, позволяя мыслям свободно течь. Повернувшись и обнаружив прямо перед собой какую-то тень, она вскинула глаза, вздрогнула и увидела Сибиллу со вздернутыми бровями и понимающей улыбкой на лице.

– Куда едем? – мягко спросила она.