Текст книги "Гордость и страсть"

Автор книги: Аманда Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 12

Амалия не могла с уверенностью сказать, на кого больше злится, на Гарта или на себя, но не хотела развивать эту мысль, поэтому к гостевому домику они шли молча.

Они подошли к передней двери… И Амалия встревожено подумала, а не закрыта ли она на засов. Но когда Гарт потянул ручку, дверь легко открылась.

– Я подожду здесь, – пробормотал он. – Если она уже легла спать, просто придите и скажите мне.

Изабелла была все еще в холле, сидела у небольшого очага с леди Аверил, Нэнси и Сибиллой.

– Помилуй Господи, Амалия, ты что, только вошла? – спросила Нэнси.

– Да, миледи, – призналась Амалия, избегая сверлящего взгляда Аверил, но уверенная, что позже у женщины будет что ей сказать.

– Иди погрейся у огня, – предложила Сибилла.

– Спасибо, но я не замерзла, – Она присела в реверансе перед Изабеллой: – Могу я поговорить с вами наедине, мадам?

– Да, конечно. – Изабелла поднялась и сделала знак остальным оставаться на своих местах. – Выйдем в переднюю?

– Пожалуйста, – отозвалась Амалия, посторонившись, чтобы принцесса прошла первой.

В передней Изабелла тихо спросила:

– Это сэр Гарт? Я знаю, что он кузен твоего зятя и дружен с тобой, поэтому, возможно, он передал с тобой какое-то послание для меня.

– Да, передал, – призналась Амалия. – Я знаю, мне следовало прийти раньше…

Изабелла покачала головой:

– Не волнуйся об этом сейчас. Что за послание?

– Он на пороге, за дверью, – ответила Амалия. – Сказал мне, вы можете пригласить его в эту комнату, если я останусь с вами, и он не против, если я услышу то, что он должен сообщить.

– Поскольку и у Аверил, и у Сибиллы длинные уши, думаю, будет разумнее, если я выйду на крыльцо поговорить с ним, – усмехнулась Изабелла. – И будет еще разумнее, если ты останешься здесь, чтобы остановить того, кто может выйти меня искать.

Хотя Амалия не могла представить, как ей удастся помешать решительной леди Аверил или даже Сибилле сделать то, что они хотят, она кивнула и проводила взглядом Изабеллу, которая вышла на крыльцо и прикрыла за собой дверь.

Подозревая, что Гарт может открыть дверь и посмотреть, не приложила ли она к ней ухо, Амалия осталась стоять в стороне. Но он этого не сделал, и она пожалела, что у нее не хватило смелости подслушать, ведь он так и не сказал, о чем хотел поговорить с Изабеллой.

Наверняка, говорила она себе, они уже обсуждали смерть Джеймса Дугласа, да и Уилла тоже, потому что Изабелла готова с любым говорить о том, что Файф стоит за обеими трагедиями.

Не менее точно и то, что принцесса ничего не знает о подслушанном Амалией в Сконе. Знай Изабелла, что Файф обсуждал замысел убийства, она бы не держала эти сведения при себе. Все ее фрейлины услышали бы об этом.

А вдруг Гарт узнал что-то еще и считает своим долгом рассказать Изабелле о подслушанном заговоре? Вдруг он боится, что Дуглас или даже сам король – намеченная жертва Файфа? Такие опасения определенно дают ему причину мчаться аж в Галлоуэй, чтобы поговорить с Дугласом. Это бы также объяснило необходимость переговорить с Изабеллой немедленно.

Но если он упомянет ей о заговоре, она потребует подробности. Особенно захочет знать, кто подслушал тот разговор в Сконе.

Что, гадала Амалия с усиливающимся страхом, если Гарт назовет ее?

Она сделала шаг к двери как раз в тот момент, когда та открылась и Изабелла проскользнула внутрь и закрыла ее за собой.

– Никто тебя не побеспокоил? – спросила она.

– Нет, вы управились быстро, – ответила Амалия, пытаясь прочесть выражение ее лица.

– Он просто хотел сказать мне, что тебе известно, почему он здесь и куда едет. Он попросил тебя никому не рассказывать и уверен в твоем молчании. В любом случае, сказал он, его долг известить меня, что ты в курсе дела.

– Да, – подтвердила Амалия, стараясь скрыть облегчение и надеясь, что выглядит незаинтересованной.

– У тебя усталый вид, моя дорогая, – заметила Изабелла. – Я поднимусь к себе через несколько минут, но Аверил с Нэнси позаботятся обо мне. Ты же можешь отправляться прямо в постель.

– А леди Аверил не будет сердиться, что я слишком задержалась?

– Я не позволю ей кусаться – отозвалась Изабелла с улыбкой. – Сэр Гарт был рад найти того, через кого можно ко мне обратиться. И я довольна разговором с ним. Только одно мне не нравится – что он оставляет нас на попечении сэра Харальда.

Амалия поморщилась.

– Вот именно, – изрекла Изабелла. – Замечания твоей матери и его дружба с Саймоном не оставили сомнений, что он тот мужчина, за которого они хотят выдать тебя замуж, даже если бы я не догадалась об этом по тому вниманию, которое он тебе оказывает, и твоей явной неприязни. Посему, хоть его и послал сэр Джон, Бойд – человек Файфа. Ты не согласна?

– Согласна… А может, вам его уволить? – спросила Амалия с надеждой.

– Я бы с радостью, – со вздохом отозвалась Изабелла, – но, зная, что он служит Файфу, я могу присматривать за ним. Если же я его уволю, мой несносный братец в следующий раз будет просто умнее и пошлет того, на кого я и не подумаю.

– Это трудно.

– Да, поэтому отправляйся в постель, и я сделаю то же самое. Утро вечера мудренее.

Утро четверга занималось под непроницаемым одеялом тумана, который накрыл весь Мелроуз и, без сомнения, подумала Амалия, разбил надежды Гарта на ранний выезд.

Другие дамы спустились в зал на завтрак ненамного раньше того, как появились леди Мюррей и Розали. Впрочем, они хорошо отдохнули и объявили, что готовы пуститься в путь, как только позавтракают.

Пока все ели, Амалия настороженно поглядывала наледи Аверил, но та лишь напомнила ей, что сегодня их со Сьюзен очередь готовить постель принцессы.

К тому времени как все вышли на улицу, туман рассеялся и солнце ярко светило на лазурном небе. Клочья тумана поднимались над двором, где ожидал паланкин леди Мюррей. Мужчины, которые будут сопровождать их в Ранкилберн, тоже стояли наготове.

Гарт проводил ее милость к паланкину и помог Розали сесть на пони, а кто-то еще из мужчин подсадил горничную леди Мюррей на ее коня.

Удостоверившись, что все его подопечные уселись, Гарт повернулся, чтобы попрощаться с принцессой.

– Мы готовы, мадам, – сказал он с поклоном, а когда она кивнула, повернулся к Амалии: – Хотите что-нибудь передать своей сестре, миледи?

– Мама и Розали скажут все, что нужно, сэр. Но вы окажете мне любезность, если отыщете Тэмми Джока и Сима Эллиота и передадите им от меня привет.

Его брови взлетели кверху, и он поинтересовался с дразнящей улыбкой:

– Надеюсь, вы возлагаете на меня эту задачу не для того, чтобы обрушить ярость Букклея на мою голову?

– Они просто друзья. Вы не совершите ничего неподобающего.

– В самом деле, я встречала их обоих, сэр Гарт, – сказала Изабелла. – Ах да, и еще я решила, что вы должны взять с собой сэра Харальда, чтобы он привел назад моих людей. Не пристало мне возвращаться домой всего лишь с половиной обычного эскорта или позволять моим людям разъезжать без опытного командира.

– Как пожелаете, мадам.

Всего три слова, но Амалия видела, что он не в восторге от решения принцессы. Он желает присутствия рядом сэра Харальда не больше, чем Амалия или Изабелла. Но если кому-то придется терпеть такого ужасного человека, она была рада, что это сэр Гарт.

Он еще раз поклонился и отвернулся, стиснув зубы.

Амалия взглянула на принцессу и увидела, что глаза ее поблескивают.

– Думаю, – сказала она, – он не рад сэру Харальду.

– Вижу, – ответила Изабелла. – Ну, мне сэр Харальд тоже не нужен, а особенно в качестве командира нашей партии, когда мы будем возвращаться в Суитхоуп-Хилл.

Амалия недоумевала, как можно этого избежать, поскольку Гарт едет в Галлоуэй, но не стала просить разъяснений. Они с Изабеллой хорошо ладят, но терпимость принцессы может в мгновение ока обратиться королевской надменностью, если кто-то ее раздражает. Приставать к ней с расспросами – значит ступать по тонкому льду.

Амалия извинилась и пошла попрощаться с матерью и Розали. Она напомнила им прислать весточку, когда родится ребенок.

– Обязательно пришлем, – заверила ее Розали. – Не могу дождаться, когда увижу малыша. Мег уверена, что это будет мальчик, но я хочу племянницу.

– Ручаюсь, Мег и Уот будут счастливы, кто бы ни родился, – заметила Амалия.

– Они примут Божью волю, – строго сказала леди Мюррей, – как пристало всем нам. А тебе, Амалия, не мешало бы помнить, что хорошая дочь подчиняется тем, кто имеет над ней власть. Она также делает все возможное, чтобы обеспечить безопасность семьи.

– Я знаю, вы хотите как лучше, мадам, но отец пообещал, что я могу не вступать в брак, в котором не буду счастлива. Полагаю, он сказал это вполне серьезно, потому что ему не нравится мысль выделять мне приданое, как того желает правитель.

– Вот как? С этим мы разберемся.

– Значит, вы не против, чтобы он дал мне в качестве приданого значительную часть земель Элайшо?

– Земель? – Она нахмурилась. – Ты хочешь сказать, что Файф этого ждет?

– Ну да. Я думала, вы знаете, – с наигранным удивлением ответила Амалия.

– Полагаю, знала, – пошла на попятный ее милость. – Ну, нельзя же помнить все подробности.

Амалия прекратила этот разговор и пожелала им обеим счастливого пути, удовлетворенная тем, что мать ни о чем не знала, и надеясь, что земля ей не настолько безразлична, как думает сэр Иаган. Если же нет, остается только молиться, чтобы он продолжал стоять на своем.

После их отъезда Изабелла объявила о своем решении не возвращаться в Суитхоуп с половиной эскорта, а дождаться возвращения остальных. Сэр Гарт, продолжала она, сказал ей, что может вернуться в пятницу к ночи, а к середине дня в субботу уж наверняка.

Время тянулось медленно. Погода держалась ясная, и постоянное журчание реки было успокаивающим. Мужчины охотились и удили рыбу, избегая шумной активности, которая могла вызвать неудовольствие их хозяев. Посему пребывание в Мелроузе было тихим, спокойным и, как жаловалась Сьюзен Леннокс, невозможно скучным.

– С таким же успехом мы могли бы быть монашками, – сказала Сьюзен в пятницу днем. – Лошади должны отдыхать, поэтому мы не можем кататься верхом. Монахи не заговаривают с нами, даже чтобы пожелать доброго утра. А мужчины не хотят, чтобы мы ходили без надлежащего сопровождения дальше нескольких шагов от дома. А поскольку под «надлежащим» они подразумевают несколько человек, получается настоящее представление.

В кои-то веки согласная с ней, Амалия могла лишь напомнить, что, по мнению Изабеллы, остальные вернутся уже сегодня к ночи.

– Да, конечно, но даже если они вернутся, им захочется дать лошадям отдохнуть пару дней, а мне не нравится это место. Уж слишком тихое.

Амалия знала, что Сьюзен и Суитхоуп-Хилл считает слишком тихим. В самом деле, для Сьюзен любое место, не изобилующее холостыми мужчинами, слишком тихое. Она как-то призналась, что поступила в свиту к принцессе в уверенности, что они будут жить при дворе и наслаждаться развлечениями, распространенными до смерти старого короля.

Принцесса терпеть не могла придворные сборища, хотя любила их до смерти Джеймса Дугласа, если Джеймс мог на них присутствовать. Но Джон Эдмонстон имел пристрастие к чересчур бурным, на ее вкус, увеселениям, и она не получала от них никакого удовольствия.

Как бы то ни было, Изабелле и ее фрейлинам пришлось ждать возвращения мужчин до середины субботы. Когда они прибыли, Амалия с удивлением увидела, что их ведет сэр Гарт.

Сэр Харальд ехал рядом с ним, разумеется. Но сэр Ха-ральд не выглядел таким грозным, как если бы был один. И он не возглавит возвращение свиты принцессы домой.

– Я привез для вас послание, леди Амалия, – сказал Гарт, шагая навстречу принцессе. – Ребенок еще не родился, но, возможно, принцесса позволит вам пройтись со мной позже, чтобы я мог сообщить вам остальные новости.

– Ну разумеется, сэр, – отозвалась Изабелла, бросив на Амалию странный взгляд. – Но сейчас прогуляйтесь со мной к кладбищу, ибо сегодня я его еще не навещала. Вы должны рассказать мне, как обстоят дела, и скоро ли мы сможем поехать домой в Суитхоуп.

– Мы можем вернуться сегодня же, если хотите, мадам, – предложил Гарт. – Вьючные лошади отдохнули, поскольку леди Мюррей и Розали путешествовали со своими, а лошади ребят вполне выдержат, если мы не будем их слишком гнать.

– Спешки нет, сэр, – сказала принцесса. – Пойдемте, все обсудим.

Амалия со вздохом проводила их взглядом. Послушники уже накрывали к обеду, поэтому вероятность того, что прогулка затянется, весьма невелика.

– Хватит на них глазеть, – приструнила ее леди Аве-рил. – Тебе надо привести себя в порядок к обеду, а не стоять здесь столбом.

– Да, миледи, – сказала она и поспешила в дом.

Когда она вернулась, их еще не было. Поскольку Изабелла хотела заодно навестить могилу Джеймса, Амалия гадала, не отложат ли послушники ради нее обед.

Но Изабелла помнила о времени. Они с Гартом вернулись точь-в-точь тогда, когда колокол зазвонил к обеду, и сообщили, что все уезжают в воскресенье после заутрени.

Амалия ела молча, недоумевая, почему Гарт не поехал в Трев. Галлоуэй лежит в шестидесяти милях, на западном конце Приграничья, поэтому она знала, что он не мог съездить туда и вернуться всего за два дня. Любопытство породило нетерпение, но ей удавалось сдерживать и то и другое до тех пор, пока дамы не закончили трапезничать и Изабелла не послала за ним.

Во избежание возможных тревог монахов или настоятеля, которые могли увидеть мужчину и девушку, прохаживающихся вдоль реки наедине, принцесса также послала за двумя людьми Гарта, чтобы те следовали за ними на приличествующем расстоянии. То, что мужчин позабавило такое задание, было очевидно, но суровый взгляд Гарта стер улыбки с их лиц.

– Почему вы не поехали в Трев? – спросила Амалия, как только они зашагали по тропинке к реке.

– Потому что Бойд был со мной, разумеется. Остальные ничего не поведали бы ему о моих передвижениях. А Изабелла обещала сообщить ему, будто я отправился по каким-то семейным делам, если он будет интересоваться мной здесь.

– Тогда почему вы не сказали то же самое ему? – удивилась она.

Он взглянул на нее:

– Я уже говорил тебе, девушка, что не лгу. Если дело, которым я занимаюсь, семейное, то это либо семья Дугласа, либо принцессы. Если бы Изабелле пришлось меня прикрыть, она могла назвать семью Нейпир или Скотт. Но она не стала бы этого делать.

– Поэтому Дуглас не узнает о поездке Файфа по Приграничью?

– Я не единственный, кто может доставить такую весть. Ваш друг Малыш Тэмми занимается этим. Не смотри так удивленно, ми…

Он осекся из-за внезапного приступа кашля, что заставило ее озабоченно взглянуть на него:

– Я не знала, что вы знакомы с Тэмми. С вами все в порядке, сэр?

– Да, конечно. – Он прочистил горло. – То, что я знаю Тэма, не должно тебя удивлять. Букклей ведь мой кузен. Я неоднократно навещал Скоттс-Холл, как и такой любимый Уотом Пил-Тауэр [5]5
  Четырехугольная башня на границе Англии и Шотландии.


[Закрыть]в меловом ущелье Букклей, от которого и происходит название его титула.:

– Мы жили там до того, как Мег вышла за него, – сказала Амалия. – В Скоттс-Холл они перебрались только после того, как его отец умер и Уот стал лэрдом Букклея.

– Ну так вот, он согласился отправить Тэма поговорить с Арчи, – продолжил Гарт. – Но мне необходимо было переговорить с Тэмом перед тем, как он уедет, чтобы передать твои слова ему и Симу Элиоту и убедиться, что Тэм четко уяснил себе мои послания Арчи.

– Послания? Что еще, кроме поездки Файфа по Приграничью? – спросила она, но тут же пожалела об этом, уверенная, что он не станет удовлетворять ее любопытство.

Однако он ответил:

– Один из людей Уилла сказал мне вскоре после того, как я покинул Трев, что видел человека, которого Уилл назвал как своего убийцу, в Эдмонстоне. Я отправился туда, чтобы найти его, но никто не знал его имени. Мне пришло в голову, что человек Уилла мог бы помочь мне его отыскать, поэтому я велел Тэму попросить Арчи прислать его ко мне.

– А как его зовут – того, кого вы подозреваете?

– Бен Халдейн.

– А разве Дуглас не знает Халдейна, если люди Уилла теперь служат ему?

– Нет, потому что Уилл взял много новых людей перед тем, как отправиться в Кенигсберг. Он хотел, чтобы с ним были парии, так же жаждущие приключений, как и он.

Они разговаривали о Скотте-Холле, пока не дошли до того места, где река Эттрик сливается с Твидом. Вода здесь была бурной, одно течение сталкивалось с другим. Они полюбовались несколько минут, но поскольку за ними следовали двое вооруженных мужчин, у них не было причин задерживаться, и скоро они повернули назад.

Оставшаяся часть дня и вечер прошли быстро, а в воскресенье утром они отбыли, не увидев ни настоятеля, ни кого-то из монахов. Два послушника подали дамам завтрак, провели молебен и проводили их.

Путешествие прошло без происшествий, как и следующие два дня. Амалия, занятая своими обязанностями, мало видела Гарта и совсем не видела сэра Харальда, который, очевидно, решил трапезничать с дружинниками во флигеле.

Однако она все же встретила сэра Харальда в среду, ближе к вечеру.

Проведя все утро и половину дня со Сьюзен за пересмотром зимней одежды принцессы, Амалия решила вознаградить себя за работу прогулкой до реки Идеи.

Возвращаясь к дому через передний сад, она размышляла о том, что наденет к ужину сегодня вечером. Шаги сзади заставили ее с улыбкой обернуться. Она ожидала увидеть Гарта, снова подстерегавшего ее.

Вместо этого она оказалась лицом к лицу с сэром Харальдом, который ответил на ее улыбку понимающей ухмылкой.

– Что ж, девочка, хоть раз ты рада меня видеть. Должно быть, соскучилась по мне за последние дни. Но сегодня я буду ужинать с вами, поэтому можешь снова улыбаться.

– Вы слишком фамильярны, сэр, и слишком много на себя берете! – отрезала она, силясь не дать волю гневу.

Жизнь с братьями научила ее, что дать мучителю увидеть свой гнев – значит доставить ему слишком большое удовольствие.

– Я думала, – резко добавила она, – это кто-то из фрейлин, вот и все.

– Ты никудышная лгунья, девочка, поэтому даже и не пытайся врать после того, как мы поженимся. Лживую жену я бы отхлестал хлыстом точно так же, как отхлестал бы лживую служанку.

– А теперь вы меня оскорбляете, сэр. Вы не имеете права обращаться со мной подобным образом и тем самым не делаете себе чести. Вы придаете слишком большое значение тому, что другие могли вам сказать. Отец заверил меня, что мне не обязательно выходить за вас, – добавила она, горячо надеясь на поддержку сэра Иагана.

На сэра Харальда, однако, это не произвело никакого впечатления.

– Он так сказал? Значит, полагаю, не ему принимать последнее решение в этом вопросе.

– Больше никто не имеет права принимать это решение, кроме меня! – огрызнулась Амалия.

– Придержи свой язычок, девочка! – бросил он. – Резкость тебе не идет, и ты должна знать мнение твоих братьев о тебе. Они не ждут, что я буду с тобой церемониться.

Озноб пробежал по ее позвоночнику от этих слов, но она решительно сказала:

– Вы переходите границу с каждым произнесенным вами словом. Смотрите, как бы я не пожаловалась на вас принцессе.

– Ты посмеешь это сделать? Знает ли принцесса о тебе столько, сколько знаю я?

– Принцесса знает обо мне все! – отрезала Амалия, вздернув подбородок, но впервые радуясь, что говорит неправду.

– Бойд, ты нужен сэру Кеннету. Нечего молоть тут языком, когда надо делать дело.

Еще никогда не была она так рада слышать голос Гарта. То, что сэр Харальд не был рад его слышать, было очевидно, и это порадовало ее еще больше.

Из дверей конюшни Гарт видел, как Бойд последовал за Амалией, и быстро пошел следом, стараясь не привлекать нежелательного внимания ни к себе, ни к ним.

Избавившись от Бойда и радуясь, что сэр Кеннет его искал, он спросил:

– Чем этот паршивый хлюст вас так разозлил?

– Что такое «хлюст»? Я никогда раньше не слышала этого слова.

Он поморщился, узнав ее обычную попытку увести разговор в сторону, но все же ответил:

– Здесь это означает «нахальный, пронырливый человек».

Она открыла рот, словно собиралась дать волю своему негодованию, но остановилась, прежде чем хоть слово слетело с ее губ. Лицо ее сделалось печальным.

– Он обращается со мной с возмутительной фамильярностью. Мне хотелось залепить ему пощечину.

– Не делай этого, девочка, особенно когда ты с ним одна, как было только что.

– Но дамы часто дают пощечины джентльменам, забывающим о приличиях.

– Будь они умнее, то делали бы это только тогда, когда поблизости есть кто-то, кто может заставить… э… джентльмена подумать дважды, прежде чем отвечать тем же.

– Вы сами мне говорили, что я должна была ударить Саймона, а у сэра Харальда самомнение раздуто так, что даже Саймону до него далеко.

– Иисусе, так что же Бойд тебе сказал?

– Он назвал меня лгуньей и заявил, что будет наказывать меня хлыстом после того, как мы поженимся, если я посмею ему соврать. Я сказала ему, что он отвратителен и что я никогда за него не выйду.

– Хорошо, – отозвался он с куда большим жаром, чем намеревался. – Что еще он сказал?

– Он называл меня «девочкой», а не миледи! – чуть ли не прорычала она.

На это Гарт не сказал ни слова, но настроение у него улучшилось, а губы чуть заметно дернулись.

Она вскинула на него глаза и вспыхнула до корней волос.

– Ну да, – оборонительно пробормотала она. – Мне не нравится, когда это делают люди, которые не должны этого делать.

– Постараюсь не забывать об этом, – сказал, он.

– Означает ли это, что вы больше не будете этого делать?

– Нет, но я буду помнить, что вам это не нравится, – ответил Гарт, изо всех сил стараясь скрыть свое веселье. – Эй, ну кто же так сжимает кулак?

Он потянулся к руке без перчатки и почувствовал, какая она маленькая, и теплая в его руке.

– Вы говорили, что покажете мне, – напомнила она ему, так взглянув из-под ресниц, что ему снова захотелось поцеловать ее.

Будь они где-то в другом месте, а не здесь, где их прекрасно видно как из конюшни, так и от парадной двери, он бы это и сделал.

– Я покажу вам, если хотите, – сказал он, – но думаю, я совершил ошибку, предложив это. Если вы наносите мужчине удар, то должны ударить достаточно сильно, чтобы пресечь его неподобающее поведение, а не просто распалить его ярость. И не прячьте так большой палец, – сказал он, второй рукой разжимая ее кулак. – Так вы причините больше вреда себе, чем своему противнику.

Она с серьезным видом снова сжала кулак, выставив большой палец, и обследовала результат. Повернув кулак в одну сторону, затем в другую, сказала:

– Я же сломаю ноготь. Да и те, которые внутри, впиваются в ладонь.

Он как-то не подумал о том, что у девушек длинные ногти, которые будут вонзаться в нежную кожу.

Сжав кулак, он почти не почувствовал своих ногтей на ладони, покрытой мозолями от верховой езды, обращения с мечом и других занятий, от которых, несмотря на перчатки, руки его загрубели.

– Сожмите их плотнее, сделав кулак покрепче, – предложил он. – Посмотрим, поможет ли это.

Она подчинилась и кивнула:

– Странно, но я думаю, что помогло. Что теперь?

Он вскинул правую руку ладонью наружу.

– Ударьте сюда.

Она легко ударила.

– Сильнее.

Она попробовала еще раз – с тем же результатом.

– По-прежнему слишком слабо, – сказал он. – Для любого мужчины это не чувствительнее комариного укуса. Вы не можете сделать мне больно, поэтому не стоит об этом беспокоиться. Просто ударьте как можно сильнее.

Она хорошенько размахнулась и ударила, но ее цель отдалилась, и не поймай он ее за руку, она могла бы потерять равновесие.

Он ухмыльнулся:

– Используйте плечо и зафиксируйте взгляд на том, куда хотите ударить. А вы просто беспорядочно размахиваете рукой. Сделайте вот так.

Он показал ей, как ударить.

Она попробовала еще несколько раз, и у нее начало получаться.

– Посмотрите сюда, – сказал он, указывая себе на солнечное сплетение. – Здесь сходятся многие нервы, и вы подходящего роста. Также можете целиться ниже и попытаться ударить в живот, вот сюда.

Он продемонстрировал.

Она заворожено не отрывала глаз.

– Посмотри на меня, девочка, – сказал он.

Когда она взглянула ему в лицо, глаза ее поблескивали, и до него дошло, как он ее назвал. Гарт покачал головой:

– Не ждите, что я стану извиняться.

– Не буду, – заверила она его. – По правде сказать, меня совсем не раздражает, когда вы меня так называете, и я не представляю, почему это должно быть по-другому.

– Я тоже, – отозвался Гарт. – Прижмите руку вот сюда, – велел он, дотрагиваясь до себя прямо под грудиной. – Чувствуете, как здесь мягко? То-то же, – одобрительно проговорил он, когда она поморщилась. – Бейте сюда, но осторожнее, потому что если ударите чуть выше, то ушибете себе руку о ребра. И, девушка, не делайте этого, если сумеете привлечь криком внимание кого-то поблизости, кто может прийти на помощь, иначе вам не поздоровится.

– Я потренируюсь.

Глаза ее блестели, словно она представляла, как заедет Бойду под дых. Гарт решил, что лучше за ними присматривать.

Амалии не представилось возможности сразу же потренироваться. Но в тот же вечер она зажала большую, туго набитую подушку между дверью и косяком приблизительно на той высоте, где кончались ребра сэра Харальда, Она усердно наносила удары по цели до тех пор, пока не устала рука.

Четверг и пятница заявили о себе утренними туманами, которые держались до середины дня, и оба дня она была занята в доме.

Проснувшись в субботу в предрассветных сумерках, Амалия увидела за окном все еще яркую половинку убывающей луны. Встав и выглянув на улицу, она отметила, что туман неплотный и должен скоро рассеяться.

Торопливо одевшись, она спустилась и направилась к конюшням, где, к ее радости, старший конюх и два грума, ожидающие ее прихода, уже взнуздали для нее любимую кобылу. Она ездила верхом без седла, как большинство женщин Приграничья. Старший конюх сложил ладони чашечкой, она встала на них и позволила подсадить себя на лошадь.

Поблагодарив его, Амалия сделала знак грумам следовать за ней и выехала со двора на тропу, которая вела через реку Иден к Твиду.

Скоро она пустила лошадь в галоп, наслаждаясь бодрящим утренним воздухом, ласкавшим щеки, и радуясь короткой передышке от обязанностей.

Когда она снова поехала медленнее и обернулась, желая убедиться, что грумы не отстали, то обнаружила с ними третьего всадника, а затем увидела, как грумы повернули своих лошадей.

Хотя восточные холмы уже осветились отблесками встающего солнца, было еще достаточно темно, и она не сразу узнала всадника. Но у нее зародилось нехорошее подозрение, ибо Гарт знал, что бессмысленно отправлять ее грумов домой.

Узнав сэра Харальда, она поморщилась. Амалия не видела его на конюшенном дворе, но решила, что он, должно быть, находился где-то неподалеку. Ему не удалось бы нагнать их так быстро, если бы пришлось взнуздывать и седлать коня.

– Я подумал, вы обрадуетесь компании, – небрежно сказал он, подъезжая к ней.

– Вы ошиблись, – холодно отозвалась она и, сунув два пальца в рот, пронзительно свистнула.