Текст книги "Восход"

Автор книги: Аманда Сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Аманда Сан
Восход
Бумажные боги – 2,5

Глава 1

Мукаши, мукаши, давным-давно, как рассказывали Ками, не было никаких островов Японии, а только кружащаяся воронка черных чернил, которую охватывал мост алого и золотого цвета. Тонкая линия берега, испачканная черными волнами, была на каждом конце моста, и каждая полоса песка была не длиннее десяти шагов, окруженная темными водами. Мир был маленьким, незавершенным и полным возможностей.

Хаос тьмы охватил ками Амено, туман вертелся вокруг него неровными облаками. Золотые капельки чернил падали с копья, что он прижимал к груди. Он слышал рев чернил вокруг себя, тьма мерцала золотыми вкраплениями, словно иллюзия. Он не помнил времени, когда не слышал этот рев, когда не хотел добраться до воды и почувствовать тепло текущих чернил, бушевавших у края тумана.

Еще одна золотая капелька упала с копья, он вытянул его во тьму. Он держал копье нагината в руках, лезвие сверкало золотом, сапфировые и бирюзовые жемчужины висели на нити, обвязанной вокруг оружия. Он склонил нагината к земле, куда упали чернила.

Чернила растеклись, приняв форму листа тростника, одинокого стебелька, который окутали темные воды. Золотое сияние угасло, и появился тростник, зеленая вспышка среди бушующего хаоса.

– Опять рисуешь, – послышался голос, Амено обернулся. Край берега изгибался, окруженный темным туманом, сандалии гэта другого ками ступили на песок.

Ками был в кимоно, что тускло мерцало золотыми вкраплениями, переходящими в темно-фиолетовый цвет.

– Волны чернил мчатся к будущему, Кунитоко, – сказал Амено, склонив копье в сторону ками. – Слишком долго было тихо, и не было никакой жизни, к которой они могут прицепиться.

Кунитоко схватился за рукоять копья и кивнул.

– Я тоже устал от бесконечного течения волн, – сказал он. Копье он держал обеими руками, и жемчужины мерцали темным светом. Он вытянул нагината вперед, чернила золотого цвета сверкнули, и облака тумана отступили там, где они закружились.

Берег очистился, и вдали появилась черно-красная пагода. Амено кивнул, прислонившись к перилам моста, что соединял берег с другой стороной, подернутой туманом.

Двое новых ками лежали на берегу из песка, они моргали, глядя на золотую пыль чернил, что взлетала вверх, как перевернутый снег из искр и угольков. Они лежали, свернувшись вокруг друг друга, положив рядом головы, но одна смотрела на пагоду, а другой – на чернильные воды, одна была в белом одеянии и с длинными черными волосами, ниспадающими на ткань, а другой носил черное кимоно, волосы его были стянуты в тугой узел.

– Я помогу, – сказал Кунитоко, протягивая руку ками в белом. Она огляделась с широко раскрытыми глазами.

– Что это за место? – спросила она, а ками в черном поднялся на ноги, стряхивая с ладоней песок.

– Это – всё, – сказал Кунитоко.

– Всё очень маленькое, – сказал ками в черном. – Всего лишь мост, берег и бушующий океан.

– Нет, – возразила ками в белом. – Там маленький тростник, что борется с течением.

Кунитоко улыбнулся. Лезвие нагинаты сверкнуло золотом.

– Сможете нарисовать что-то еще?

Глаза ками в белом пораженно смотрели вокруг, она приоткрыла рот.

– Что я могу нарисовать?

– Что угодно, – сказала Кунитоко. – Но ками в черном появился раньше тебя. Пусть рисует первым.

Разочарование на ее лице быстро сменилось восторгом, когда Кунитоко протянул копье ками в черном.

– Тогда вперед, – сказала она ему. – Нарисуем вместе на этом движущемся холсте.

– Вместе, – отозвался ками в черном. – А Кунитоко нарисовал шедевр в виде тебя.

Ками покраснела, плотнее запахнувшись в белое одеяние. Она пыталась согреться, укрыться от холодного кружащегося тумана.

– Изанами и Изанаги, – кивнул Кунитоко. – Ками созидания. Я с нетерпением жду ваш рисунок, – он хлопнул ками в черном по плечу. – Начинай же, Изанаги.

Изанаги вышел к воде, с копья капало золото.

– Пройди выше, – сказал Амено, и Изанаги вздрогнул от звука голоса. Он шагнул на мост, жемчужины нестройно позвякивали. – Отсюда тебе будет видно все.

Изанами шла следом за ним по мосту, глядя на кружащийся туман. Там было холодно, темно, атмосфера угнетала. Она хотела больше пространства, больше света. Больше тепла. Да, такого тепла, которое она почувствовала, когда Изанаги улыбнулся ей.

Изанаги вытянул копье над водой, словно рыбачил. Он коснулся нагината воды, лезвие дрожало, поток воды угрожал оторвать его от древка. Жемчужины покачивались на пене, мерцая, как светлячки. Огоньки поднялись в воздух, как и подумала Изанами, светлячки из сапфира, бирюзы и золота.

– Не сдвинется, – прокряхтел Изанаги, давя на воду. – Хаос не двигается, – лезвие дрожало все сильнее. Изанами напряглась: если они потеряют лезвие, то ничего уже не нарисуют. Навеки останутся лишь тени и чернила.

Она шагнула вперед, положив свои ладони на его. Мягкость его кожи снова наполнила ее теплом, ее пальцы прижались к его. Вот это и означало быть живой. Изанаги посмотрел на нее, его взгляд смягчился, а хватка на древке ослабла.

Вместе они двигали небеса, заполняли хаос чернилами. Туман отступал, свет сотен светлячков мерцал в небе. Внезапный свет ослепил Изанами, она вскинула руку, закрывая глаза. Светлячки стали звездами в бесконечной тьме наверху. Снизу тонкий тростник обзавелся листьями, прочным стеблем и корнями. Корни впились в берег, над которым поднимался пар, твердь выступала из-под воды. Мост поднимался все выше, ведь под ним вверх устремлялась земля.

Глаза Амено блестели. Кунитоко упер кулаки в бока и кивнул.

Изанами смотрела на землю, что образовывала острова. А в голове ее уже роились идеи, как рисунками сделать ее рельефной, изменчивой. Теплой.

– Будешь мне помогать? – спросил Изанаги, глядя на нее. Изанами улыбнулась, отведя взгляд от его теплого лица.

– Всегда, – сказала она.

Золотые чернила поднимались вокруг них искрами.

Глава 2

Юки спешила по парку Сунпу, чулок на правой ноге сполз. Креветки жарились до нужного золотистого цвета дольше, чем она рассчитывала. Все должно быть правильно. Бенто постукивала по учебникам, и Юки прижала сумку к груди. Она обычно не опаздывала в школу, сегодня опаздывать и нельзя было. У Кэти была встреча с директором из-за тех надписей, якобы связанных с ней и Юу Томохиро. Юки еще не знала, что думать о Юу, но она была уверена, что Кэти точно в этом не виновата. Танака говорил, что встретил их тем утром, у них просто не было бы времени изрисовать все доски огромными кандзи с ужасным смыслом. Кэти не отвечала на сообщения Юки, и той ужасно хотелось знать, что случилось. Но сегодня ей нужно было, в первую очередь, добраться до школы до звонка.

Она завернула за угол к восточным вратам, скользя на гравии двора замка Сунпу, после чего свернула налево. Она лавировала между группами учеников, некоторые были в форме Сунтабы, другие – в сине-зеленой форме Катаку. Некоторые пытались защититься от холода пиджаками. Она покачала головой, радуясь, что надела черное шерстяное пальто. В воздухе чувствовался холод, которого еще неделю назад не было. Осень быстро наступала, да и зима маячила на горизонте.

Юки прошла врата и тут же заметила у дверей школы Кэти. Ее было легко увидеть среди учеников, ее светлые волосы ниспадали на розовый вязаный шарф, обмотанный вокруг шеи. Она купила его, когда они ходили по магазинам, Юки же сообщила, что попробует связать ей шарф, похожий на свой, когда у нее появится время. На самом деле, она начала вязать другой шарф – красный, предназначавшийся не для Кэти. Юки покраснела при мысли, но поспешила прогнать чувство вины. Кэти поймет.

Она подбежала к подруге и отдала свою сумку с учебниками в руки замешкавшейся Кэти.

– Вот! – сказала она и склонилась, чтобы поправить чулок. Ткань закрыла ногу, защищая от холодного ветра. – Хорошо, что ты здесь, – пропыхтела Юки, выпрямившись и забрав свою сумку. – Я уже подумала, что тебя отстранили от уроков! Ты не отвечала, я уже подумала страшное.

– Прости, – сказала Кэти. – Я должна была написать ответ.

Юки покачала головой.

– Все так плохо? – она взглянула на дверь, а потом на встревоженное лицо Кэти. – Юу-сэмпая нет. Его отстранили?

Что-то теплое заставило девушек замолчать, и Юки вскрикнула от удивления. Танака радостно поприветствовал их, а потом она поняла, что он положил ладонь на ее плечо, чтобы оказаться между Юки и Кэти.

Юки взглянула на него, а он улыбался, от столкновения его очки съехали на кончик носа. Его темно-карие глаза сверкали, когда он взглянул на нее. Сколько раз она искала взглядом его глаза. Раньше они ходили в разные школы, но жили лишь в нескольких улицах друг от друга. Его глаза так же сияли, когда он проходил мимо ее дома в форме из детского сада, его соломенная шляпа сползала на макушку из-за волнистых волос. Его глаза так же сияли, когда его семья приходила на чай, чтобы их мамы могли обсудить начальную школу. Он корчил смешные рожицы, а она с трудом сжимала губы, чтобы мама не ругала ее за хихиканье. Когда никто не смотрел, хотя мама Юки и строго сообщала, что угощения – для гостей, он успевал стащить со стола последнее печенье для нее. Сейчас его волосы уже не были волнистыми, они были коротко остриженными и торчали, словно шипы, на голове, но сияние в глазах осталось все тем же. Он всегда был теплым, и это тепло передавалось ей при взгляде на него.

Конечно, он не все время веселился. Он много шутил в школе, но когда они шли домой со школы до этого и из Сунтабы, он был тихим, задумчивым, по глазам было видно его настроение. Она хотела не только этого тепла, она хотела погрузиться в океан его мыслей. Ей казалось, что все будет хорошо, пока он был рядом с ней.

Она пыталась не обращать внимания на тепло его руки на плече, потому притворилась, что возмущенно отпрыгивает.

– Нельзя так пугать людей с утра, Тан-кун! – сказала она, кутаясь плотнее в шарф. Он ведь не заметил ее реакцию? Она и хотела этого, и не хотела. Все было слишком сложно. Они всегда были вместе. Но как он к ней относился? Как к сестре, или он чувствовал то же, что и она? Она боялась разрушить все, боялась, что он отвернется от нее и выберет другой путь, а она останется одна, разбившись из-за потери. Юки побаивалась даже того, как серьезно это звучало, но так все и было с Танакой. Она не помнила времени, когда они не были вместе. Казалось, что его лоза обвивалась вокруг ее сердца, и ночью, когда она не смотрела, она расцветала сотней цветов.

– Я пугаю только любимчиков, – усмехнулся он, Юки спряталась за шарфом. Он должен чувствовать то же самое. Но, может, он относился к ней, как Юу Томохиро относился к той девушке из другой школы, Шиори. Юки не хотела оказаться в конце брошенной. Но и так она жить уже не могла. Это было больно.

– Грин, – растянул слово голос, Юки взглянула на друга Томохиро, обесцвеченного Ишикаву, кендоука, с которым он постоянно ходил. – Нужно поговорить насчет Юуто.

Юки замерла. Ишикава приносил проблемы. Но Кэти выглядела спокойной, она кивнула и отошла с Ишикавой в сторону, когда они вошли в гэнкан. Юки и Танака направились к полочкам первогодок, оставляя там свои пальто и шарфы.

– Надеюсь, все в порядке, – сказал Танака.

Юки кивнула, но сама была погружена в мысли, пока обувала школьные тапочки. Она говорила Кэти, что Юу был не обычным парнем: у него не было матери, он во многом отличался от обычного школьника. Он готовил сам, он легко показывал эмоции, а такого она больше ни у кого из парней не видела. Юки взглянула на спину Танаки, который согнулся, чтобы обуться. Она знала, что Танака был в этом плане обычным. Он смущался, когда Юки вызывала его из класса. Он бы хотел быть единственным, что будет вызывать ее,… если он чувствовал то же самое. Юки вздохнула, сунув туфли на полочку и взяв сумку с учебниками. Кэти все еще говорила с Ишикавой, и Юки задела Танаку плечом.

– Похоже, у них серьезный разговор, – сказала она. – Пойдем в класс?

– Да, – в колонках прозвенел звонок. Кин-кон-кан-кон. Он напоминал колокольный звон собора в Англии. Юки вспомнила и о другой причине. Танака хотел попасть в университет в Нью-Йорке. Он оставит Японию надолго? Останется там и найдет себе жену-иностранку? Юки прогнала эту мысль. До выпуска еще два с половиной года, им хватит времени, чтобы понять, что они значат друг для друга, если Юки поймет, как ускорить отношения, плетущиеся шагом улитки.

Юки опустила сумку на стол, Танака приветствовал своих друзей, раз за разом повторяя:

– Охайо.

Она нервно сжала ремешок сумки, она все еще слышала, как жарятся в масле креветки, как масло шипит на сковороде, а за окном кухни встает солнце. Она не хотела упускать шанс, только не теперь.

– Нэ, Тан-кун, – начала она.

Он посмотрел на нее, очки съехали на кончик носа. Она хотела дотянуться и поправить их.

– Нани? – спросил он.

– Я… – она прочистила горло. Это не должно быть так сложно. Просто спроси его. – Я переборщила с порцией для обеда, – рассмеялась она. – Может, присоединишься ко мне, скажем, на крыше? – Танака уставился на нее, она ощутила назойливое желание спрятаться под стол. – Знаю, твоя сестра опять принесет онигири, – добавила она, пытаясь звучать как обычно. – Потому я сделала эби, которые ты любишь.

Он раскрыл рот, но не издал ни звука. Через миг он кашлянул.

– Это… Я бы… то есть…

– Ичиру! – послышался вопль, по спине Танаки хлопнул другой парень, а потом обхватил его руками за шею. Танака склонился от его веса вперед, и тот парень чуть не упал на пол через голову Танаки. Двое других парней рассмеялись и схватились за высокого Такеши, выпрямляя его вместе с Танакой. Один из парней поправил Танаке очки. – Ты забыл, что сегодня тренировка по бейсболу, – пропел Такеши. – Нет времени на свидания.

Щеки Юки вспыхнули, как и у Танаки.

– Все совсем не так, – пролепетала она.

– Народ! Она – мой лучший друг, – заявил Танака, слова жалили, хотя Юки понимала, что он не это имел в виду. Впрочем, и это уже было достижением, ведь парни и девушки редко выставляли напоказ дружбу в Японии. Потому парни над ним и подшучивали. Но это ведь не только дружба, верно?

«Прошу, – думала Юки, – пригласи меня».

– Успокоились! – Сузуки-сенсей со стуком открыл раздвижную дверь кабинета, Юки упустила шанс. Они встали у парт, поклонились учителю, хором прокричав приветствие. Юки сунула сумку под парту себе на ноги, чувствуя прикосновение холодной кожи. Как же можно было забыть о тренировке? Она вздохнула, чувствуя, как из ее сумки пахнет эби из бенто.

Она поглядывала на лицо Танаки, а он переписывал слова с доски.

«Я же здесь, – подумала она. – Ты не видишь меня?»

Глава 3

– Изанами? – черное одеяние Изанаги развевалось вокруг него, он шел по мосту, но не мог отыскать ее, ками в белом, что помогла ему справиться с нагината в том хаосе теней. Он не ожидал такой силы в ней, тут он спорить не мог. Она выглядела дерзкой и сильной, ее глаза сверкали идеями, но она была такой хрупкой и маленькой, тонкой и безобидной. Она не прекращала рисовать с той ночи, когда на небе зажглись светлячки, когда земля выступила из волн чернил.

У нее постоянно возникали новые идеи, которые она сначала рисовала на земле стебельком тростника, а потом уже золотыми чернилами на лезвии копья. Но она рисовала так много, что ему приходилось часами добираться до нее с одного края мира на другой. Мост поднялся высоко в небеса, его выталкивали острова, которые она нарисовала, и с вершины моста мир казался крошечным. Лезвие нагината отсюда больше не достанет до чернильных вод.

– Изанами? – снова позвал он, раздвигая ветви деревьев, проходя под ними в поисках нее.

– Я здесь, – отозвалась она, и он заметил ее на полянке, окруженной деревьями. Края ее кимоно лежали на траве.

Цвет. Цветов было так много, что его голова заболела. Куст рядом с ней покрывали лепестки синего и лилового цвета, лепестки были тяжелыми и срывались с веток на землю. Маленькие крылатые ками порхали над ней и между деревьями, каждая ветка которых была тщательно вырисована лезвием копья. Крылатые создания сидели вчетвером или впятером на ветке, летали над полянкой.

На коленях ее, окруженное белым одеянием Изанами, сидело маленькое золотое создание, свернувшееся калачиком, положив голову на пушистый хвост.

– Ты все это нарисовала сегодня? – спросил Изанаги, озираясь. Создание на ее коленях подняло голову и уставилось на него глубокими темными глазами.

Изанами кивнула.

– Как тебе?

Золотое создание потянулось, встряхнулось, его мех мерцал в темном сиянии огоньков. Оно прыгнуло на траву, и Изанаги понял, что у него не один хвост, а девять, и каждый был пушистым.

– Я назвала его кицунэ, – сказала Изанаги. – Он мягкий и теплый.

Изанаги склонился к девятихвостому лису, который приблизился к нему. Он уткнулся головой в его ладонь, его влажный нос оказался возле запястья ками. Он попытался подавить зависть. Еще вчера здесь всего этого не было.

– Он прекрасен, – тихо сказал Изанаги.

– У меня есть еще много идей, – сказала Изанами. – Я хочу, чтобы этот остров стал больше, а вокруг него появились другие острова. Смотри, – она указала на набросок на земле. – Это как кицунэ, только намного больше. Он явно будет быстро бегать на таких ногах. Конечно, нам нужен остров побольше.

Изанаги смотрел на рисунок.

– На таком мы даже смогли бы кататься, – сказал он. – Я бы быстро находил тебя. Если бы ты этого хотела.

Изанами улыбнулась, встав на ноги и поправив кимоно. Она не слышала его возмущения, только его одиночество.

– Если бы нас было больше, – сказала она. – Амено и Кунитоко больше к нам не приходят. Мне одиноко, когда ты уходишь.

Изанаги почувствовал тепло. Ей было без него одиноко. Он обрадовался ее словам. Ей не хватало окружения одних рисунков. Она не хотела оставаться одна. Зря он обижался на нее. Они должны быть вместе, так и было с самого начала.

– Я больше не уйду, – сказал он, протянув ей руки. Тепло бежало по нему, словно золотые чернила, он никогда еще не чувствовал себя таким целым. – Будем рисовать вместе, как и в первый день, когда мы создали эту землю.

Он коснулся ее нежной щеки. Она покраснела.

– Я спрошу у Кунитоко, – сказала она. – Что нужно сделать, чтобы быть навсегда вместе.

– Мы свяжем себя одной душой, – сказал Изанаги. И тогда ее изобретательность будет общей. Они станут единым целым, их создания будут знать обоих. Он не будет с ней соревноваться, но будет рядом с ней. Этого он хотел больше всего на свете.

– Изанами, – послышался голос, перед деревьями стоял Кунитоко. – Я услышал твой зов.

– Я хочу всегда быть с Изанами, – сказала Изанаги. – Можно как-то поклясться в этом вам? Пообещать, – она должна поклясться, так думал он. Если она нарушит обещание, то он тоже это сделает.

Кунитоко кивнул.

– Идите за мной, – сказал он и повел их к пагоде, которую нарисовал в первый день. Высокая колонна стояла перед пагодой, вершина ее достигала светлячков-звезд. – Обойдите колонну, – сказал он. – Когда вы попадете на другую сторону, то увидите друг друга иначе, – он взял Изанами за руку и повел ее, она оглянулась на Изанаги, сияя улыбкой.

Изанаги покраснел. Она всегда будет его. И уже не будет иметь значения то, что он старше на одну вспышку чернил. Он положил ладонь на колонну, ожидая слова Кунитоко. Камень под его пальцами был холодным, он убрал руку. Холод ему не нравился. Камень был твердым, не то что теплая улыбка Изанами. Желание было сильнее зависти. Он таял и понимал, что завидовать уже нечему. Она будет его, она этого хочет.

– Начинай, – крикнул Кунитоко, сердце Изанаги колотилось в груди. Он шагнул вперед, медленно пошел вдоль колонны. Он увидит новую Изанами, а она – нового Изанаги. Они будут принадлежать друг другу. Кунитоко явно этого и хотел, рисуя их вместе.

Еще шаг, дыхание застряло в горле, кровь шумела в ушах. Он не слышал шагов Изанами. Она еще шла вокруг колонны? Она тоже этого хотела? Он заставлял себя идти все дальше, пока не повернул на другую сторону колонны.

Она стояла там, но уже не в простом белом кимоно. На ней были слои ткани, словно водопад спускался с нее радугой цветов. Она была прекрасной, красивее рисунка он еще не видел. Амено и Кунитоко были истинными творцами, им до них далеко. Но он боролся с такими мыслями, глядя на нее. Они принадлежат друг другу. Они – две половинки одного целого, так и должно быть. Ему осталось шагнуть вперед и взять ее за руки.

Она улыбнулась ему, а он – ей.

Он шагнул вперед, приближаясь к ней.

Она подбежала к нему.

– Любовь моя, – сказала она. – Ты мой навеки, – она прижала губы к его губам, тепло вспыхнуло в нем огнем. Огнем страсти, стыдливым адом.

Он принадлежал ей, как ее лисы, птицы и цветы. Он был очередной ее вещью, еще одним питомцем. Зависть вспыхнула в нем. Разве может все так испортить этот миг? Это не имело значения, ведь как она сказала? Они теперь принадлежали друг другу. Ее руки прижимались к его телу, кожа к коже. Он пылал, тепло заполняло его.

Он обуздал зависть и скрыл ее в тенях забытых мыслей. Пусть гниет там.

«Я получил то, чего хотел. Мы будем вместе навеки», – он таял от ее прикосновений, он сгорит без нее.

– Изанами, – выдохнул он в ее длинные черные волосы. Она коснулась пальцами его узла на затылке и распустила его, волосы его упали ему на плечи, а он был поглощен ею.

«Не забывай меня, – думал он, крепко обнимая ее. – Я ведь здесь. Ты меня видишь?»