Текст книги "Друг семьи"

Автор книги: Аманда Мэдисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

11

За получасовую поездку в аэропорт Жоан не сказал ей ни слова. Он читал газету и просматривал письма и, кажется, был полностью погружен в это занятие.

Самолет уже ждал на летном поле. Пилот вышел поприветствовать их, потом занялся багажом. Через двадцать минут они были уже в воздухе, и Жоан опять занялся своими бумагами – словом, вел себя так, будто находился в салоне один.

Рейчел отложила журнал через первые же полчаса полета – она не могла заставить себя прочитать ни строчки, так болела у нее душа. Теперь она просто сидела, глядя на Жоана. Он низко склонился над каким-то письмом, черные блестящие волосы падали ему на лоб. Больше Рейчел не могла выносить томительной неопределенности.

– Жоан… пожалуйста, давай поговорим. Сейчас уже около полуночи.

– Если устала, иди в хвост самолета и ложись там спать. У меня слишком много дел – руководить компанией, помогать семье, кроме того, у нас проблемы с неизвестной до сих пор болезнью винограда. Мне некогда нянчиться с детьми.

Кровь прилила к щекам Рейчел.

– Нянчиться с детьми?…

Жоан поднял голову и наконец посмотрел на нее долгим, неприязненным взглядом.

– Да. Ты ведешь себя, как капризный ребенок, с которым все время надо возиться, менять штанишки. Честно говоря, мне это надоело.

Слова мужа подействовали на нее, как удары. Словно бы он закатил ей две унизительные пощечины. По одной щеке, потом по другой…

Рейчел стиснула подлокотники кресла, изо всех сил борясь со слезами. Как же он мог из нежного, внимательного супруга превратиться в грубого зверя всего за несколько часов?

– Жоан, ты не понял… не понял, почему я сочла нужным помочь Брайсу. Но я не жалею, что это сделала.

– Даже теперь, когда ты видела, как я к этому отнесся, не жалеешь?

Темный, враждебный взгляд Жоана заставил Рейчел задрожать.

– Нет, – сказала она твердо, хотя сердце ее заныло от боли.

– Боже мой, как я мог хоть на минуту поверить, что наш брак будет настоящим? Что мы в самом деле станем семьей?

– Ты говоришь так, чтобы побольнее меня задеть!

– Рейчи, этот мужчина… этот женатый мужчина сделал тебе ребенка. Потом принуждал тебя к аборту, а когда я заговорил с ним об усыновлении, потребовал денег. Всего два дня спустя он позвонил снова, решив, что продешевил…

– Может, Брайс и не достоин уважения, – горячо перебила его Рейчел. – Но я не могу оттолкнуть человека, который и без того в отчаянии!

– Нет, конечно. Лучше поддержать его и укрепить в мысли, что прихлебательский образ жизни очень выгоден. Интересно, какая дуреха будет следующей его жертвой? – Жоан взглянул на нее с презрением. – Я женился на тебе не за тем, чтобы ты подкармливала твоего любовника, растрачивая семейные деньги. Если ты этого до сих пор не поняла, то сделай одолжение подумай хотя бы сейчас. Когда мы венчались, ты клялась любить, уважать меня и повиноваться мне. Похоже, тебе не удалось сдержать ни одного из этих обетов.

Рейчел с трудом совладала со своим голосом, чтобы заговорить. Так ее еще никогда не оскорбляли!

– Ты делаешь все, чтобы я тебя возненавидела.

– Отлично. Так будет проще для нас обоих.

Губы Рейчел пересохли, в горле першило, как если бы она проглотила песок.

– У нас был такой прекрасный медовый месяц!… Зачем ты разрушаешь все сейчас?

С губ Жоана сорвался циничный смешок, от которого озноб пробежал по спине Рейчел

– Ты сама все разрушила сегодня днем, когда гладила по головке бедняжку Брайса. Он знал мои условия, он на них согласился, все подписал, получил деньги. С ним было покончено. Тебе не нужно было соваться в это дело. Ты наплевала на меня, ты сделала так, как хотела. О чем нам еще говорить?

Он смотрел на нее так неприязненно и отчужденно, что Рейчел на миг показалось – это кто-то совсем другой сидит сейчас перед ней, а не муж. Их близость, взаимная симпатия исчезли как дым. Голос Жоана был холоден как лед.

– Отныне я не доверяю тебе, Рейчи. По правде говоря, я больше не питаю к тебе особенно теплых чувств.

У Рейчел не нашлось слов ответить – так глубоко ее ранила грубость мужа. С одной стороны, его можно было понять… Но с другой – пугало то, как быстро и сильно он изменился. Казалось, ничего от прежнего любящего Жоана не осталось в этом человеке.

Они прибыли домой в середине ночи. Жоан без слов проводил жену в спальню, поставил чемодан в изножье двуспальной кровати.

– Но это же твоя комната, – слабо запротестовала она.

– Наша, – поправил он безразличным тоном.

На миг в груди Рейчел затеплилась надежда – может быть, если они будут спать вместе, физическое влечение помирит их само собой… Но Жоан разбил все ее надежды, сказав:

– Мы женаты – значит, на людях будем появляться вместе. А сейчас я займу одну из гостевых спален в конце коридора. Патрисии скажу, что ты приболела.

Он направился к двери.

– Кроме как на светских приемах, я не хотел бы есть с тобой за одним столом. Думаю, нам нужно держаться друг от друга подальше…

– Ты имеешь в виду, что это нужно тебе, -перебила его Рейчел. Больше она не могла смиренно стоять и позволять добивать себя. – Мне это ни к чему. Я не хочу держаться от тебя подальше.

– Тебе надо было думать об этом раньше.

Она была не в силах вынести подобного обращения с собой. Особенно теперь, после прекрасной свадьбы, после волшебного медового месяца… Ведь Рейчел уже знала, каково это -быть любимой и желанной.

Она медленно приблизилась, обвила мужа руками, прижалась к его груди.

– Пожалуйста, Жоан, прошу тебя – не злись на меня!

Он не шелохнулся, словно Рейчел обняла статую. Мышцы его как будто одеревенели, суровое выражение лица не изменилось.

– Я не хочу тебя видеть, Рейчи. Прости.

– Нет, это ты прости меня!

Жоан высвободился из ее объятий, отступил.

– Я устал. Я не в духе. Я больше не желаю с тобой ни о чем разговаривать. Извини, но наши отношения теперь изменились, и может быть, это к лучшему.

Она едва не разрыдалась.

– Тогда нам следует развестись.

– Нет, это было бы неразумно.

Неразумно. Ах да, конечно, Жоан все свои поступки совершает по зрелому размышлению и никогда не меняет решений. Никогда не живет по сердцу.

– И что же мы скажем моим родителям?

– Тут нечего говорить. Мы женаты. Мы у себя дома. А медовый месяц… – Жоан чуть помедлил, прежде чем сказать самую убийственную фразу. – Медовый месяц кончился.

Да, это правда, с тоской подумала Рейчел, ложась одна в двуспальную кровать. Медовый месяц кончился…

***

Следующую неделю они ночевали в разных спальнях. Несколько раз, проходя мимо комнаты мужа, Рейчел видела свет под дверью, слышала шаги Жоана. Но войти и заговорить с ним не решалась.

Ели они тоже раздельно. Стоило ей войти в комнату, где находился Жоан, как он тут же выходил. Он отворачивался при виде нее, шарахался, как если бы она была прокаженной.

Рейчел снова работала у Лидфордов, радуясь возможности хоть ненадолго уехать из дома. Подумать о чем-нибудь, кроме Жоана и собственного ужасного брака. Работа помогала ей забыть о хаосе, царящем в ее душе, – но не до конца. Когда наступила следующая неделя их с Жоаном ссоры, гнев Рейчел превратился в тихую грусть, подтачивающую ее изнутри.

Патрисия ничего не замечала или делала вид, что ничего особенного не происходит. Она по-прежнему заботилась о Рейчел, приносила ее любимые блюда и свежие фрукты. Но молодая женщина ела через силу, только ради ребенка. Началась третья неделя, а Жоан продолжал упорно избегать ее. Как-то раз Рейчел столкнулась с ним, когда поднималась по лестнице, уткнувшись в газету, – она попросту налетела на мужа. Жоан удержал ее за локти, чтобы она не упала.

– Жоан! – воскликнула Рейчел удивленно, с мгновенно вспыхнувшей надеждой.

Сила его рук была такой знакомой, от него так прекрасно пахло одеколоном, ее любимым – лимон и сандаловое дерево… Но муж тут же отшатнулся от нее, отступил на шаг. Он посмотрел на Рейчи, будто на незнакомку. В глазах его был только холод.

– Ты… как? – спросила она беспомощно, не зная, что еще сказать.

– Нормально. А ты?

– Я… тоже.

Жоан кивнул.

– Ты была у врача? Что-то неважно выглядишь.

– Я собиралась к нему завтра.

– Я должен тебя отвезти… – начал он, но сам себя перебил: – Но не обещаю. У меня назначена… деловая встреча.

Рейчел сразу поняла, что муж лжет. Не было у него назначено никакой встречи. Просто он не хотел ничего для нее делать.

Она заставила себя изобразить подобие улыбки.

– Ничего, со мной поедет мама, – ответила Рейчел ложью на ложь.

Хотя, может быть, мама и в самом деле согласится с ней поехать. Можно ее попросить… Раз больше некого.

– Хорошо. Я рад, что ты будешь не одна.

С этими словами Жоан развернулся и ушел так быстро, как будто она его очень сильно задержала.

Рейчел смотрела ему вслед, и слезы туманили ей взгляд. Во рту было горько, горло сдавила судорога. Жоан явно не собирался ее прощать…

Следующий месяц не сулил ничего хорошего. Одна радость – ребенок развивался нормально, правда, от этого у Рейчел появились боли в спине, когда она подолгу сидела или стояла.

Чтобы как-то компенсировать долгие часы работы у Лидфордов, Рейчел записалась на предродовые курсы в медицинском центре неподалеку от дома. Но даже когда на занятиях инструктор требовала забыть обо всем, кроме правильного дыхания, она не могла полностью сосредоточиться.

Перед глазами стоял муж, их медовый месяц на райски прекрасном острове, его чувственные, горячие ласки. Жоан был одновременно нежным и страстным любовником, он научил ее наслаждаться, чувствовать себя желанной и прекрасной… Он обращался с ней так, будто она была хрупким сокровищем.

В его объятиях она чувствовала себя… любимой.

***

День проходил за днем, а Жоан оставался все таким же далеким. Будто бы почувствовав неладное, родители Рейчел перестали к ним заезжать. Наверное, ждали, когда дочь разберется в собственных чувствах, в результате чего она ощущала себя еще более одинокой. Когда Рейчел стало совсем уж невмоготу, она набрала номер родительского телефона.

Дорис обрадовалась, услышав, что дочь собралась к ним в гости…

Солнечные лучи ярко освещали белый фермерский дом, перед входом цвели поздние розы. Листья кленов уже начали краснеть, липы светились золотом.

Дома. Вот я и дома! – обрадовалась Рейчел. И впервые со времени смерти Теренса она почувствовала, что здесь ее любят и ждут, здесь она всегда желанна. Ни боли, ни раскаяния, ни вины – только тепло.

Может быть, они с Жоаном никогда не сойдутся вновь – но их брак помог ей вновь обрести дом.

Мама приготовила для Рейчел ее любимую еду – картофельное пюре, морковный салат и бифштекс. В знакомом очаге приветливо горел огонь, а родители с дочерью сидели за столом, как в старые добрые времена, и играли в карты. Беседа текла неспешно, не касаясь никаких больных вопросов. Они поговорили о ребенке, о здоровье Рейчи, о работе и предродовых курсах. О Жоане не было сказано ни слова.

Потом Рейчел в кухне вытирала посуду. Она уже заканчивала, когда вошел отец. Он отвел дочь в уголок, лоб его прорезали морщинки озабоченности.

– Рейчи, скажи, у тебя все в порядке?

Она повесила на крючок старое кухонное полотенце и улыбнулась отцу. Этот вечер был лучшим из всех, выдававшихся в последнее время, и его не хотелось портить ни себе ни другим.

– Да, папа. Все в порядке.

Грегори Маггз внимательно посмотрел в ее глаза, вздохнул, но не стал больше расспрашивать.

– Надеюсь, ты помнишь, дочка, что мы любим тебя и гордимся тобой. Ты всегда можешь рассчитывать на нас.

Рейчел обняла отца, склонила голову ему на грудь. От него пахло хвойным одеколоном – запахом, привычным с детства…

– Спасибо.

– Это твой дом, Рейчи. Что бы ни случилось, это – твой дом. И помни: что ни делается – к лучшему.

Это говорил человек, потерявший любимого сына. Рейчел прерывисто вздохнула.

– Я люблю тебя, папа!

– Знаю, детка. Я тоже люблю тебя.

***

Кажется, Жоан теперь жил в вечных разъездах. А когда возвращался, то делал это так тихо, что Рейчел никогда не знала, дома он или нет. Исчезал он всегда раньше, чем она успевала перекинуться с ним хоть словом.

Дела его были вполне настоящими, не придуманными. В газетах Рейчел читала, что виноградную лозу в самом деле поразила неведомая ранее болезнь и более мелкие предприятия одно за другим разорялись. Имя де Сакадуро-Кабрал то и дело появлялось в репортажах: Жоан давал интервью, покупал и продавал какие-то акции – короче, был в гуще событий.

В какой-то степени Рейчел понимала мужа. Он действительно всей душой был предан своему делу, и его страсть к виноградникам не была для нее новостью. Однако сейчас это ранило ее сердце, потому что виноградники оказались для него дороже собственной жены… И ребенка.

Рейчел изо всех сил боролась с отрицательными эмоциями, боясь, что они повредят ребенку. Плакать было бесполезно. Пить лекарства – вредно. А главное, ни то ни другое не поможет восстановить любовь Жоана. Ребенку же не нужны переживания. Что ему нужно – так это уютная светлая комната.

Решив это, Рейчел с рвением принялась за дело. Каждый вечер, вернувшись от Лидфордов, она ужинала и переодевалась в рабочую одежду – белую футболку и широкие брюки.

Ей нравилось все делать самой для своего малыша.

Работа продвигалась медленно, но продвигалась. Через неделю Рейчел поклеила почти все обои. Остался только узкий кусок стены.

Забравшись на самый верх стремянки, она аккуратно размечала стену. Сосредоточившись на том, чтобы правильно все рассчитать, Рейчел не заметила, как дверь у нее за спиной открылась.

– Боже мой! Что ты делаешь?

Громовой возглас Жоана застал ее врасплох, и она едва не сверзилась на пол, но удержалась, схватившись за стену. Кусок обоев, который она прикладывала, выпал из рук.

– Посмотри, что ты наделал!

– Я наделал? Ну, знаешь!… Разве это я – женщина, на седьмом месяце беременности, которая занимается акробатикой на шаткой лесенке под потолком?

– Пусть так. Но это еще не причина пугать меня криками. Без тебя у меня все отлично получается.

– Слезай оттуда немедленно! Считаю до трех…

– И не собираюсь! – Угрожающе сузившиеся глаза Жоана не предвещали ничего хорошего, но Рейчел больше не могла позволить ему командовать. – Кроме того, у тебя наверняка деловая встреча. Может, тебе пойти на нее?

– Один, – сказал он, скрещивая руки на груди.

– Два, – услужливо подхватила она, решив сражаться до конца: все равно хуже уже не будет.

Глаза Жоана сверкнули.

– Три. Теперь слезай, пока не сломала себе шею!

– А разве ты не будешь этому рад? Сразу столько проблем решится! Ты наконец-то будешь свободен!

– Рейчи, я тебя предупреждаю…

– Почему я должна тебя слушаться? Наш медовый месяц давно уже кончился, за последнее время ты не сказал мне и десяти слов. Я сплю в одиночестве. Я в одиночестве обедаю и ужинаю. Я вся издергалась, а тебе на это плевать. Ты слишком занят работой, своими идиотскими виноградниками!

Жоан был так ошеломлен, что даже не сразу нашелся с ответом. Для него это было все равно, как если бы она произнесла всуе имя Господа. Идиотские виноградники!

Опомнившись, он подошел к стремянке, встал на нижнюю ступеньку и попросту стащил оттуда жену. Но на пол отпустил не сразу, а какое-то время прижимал к груди.

Рейчел почувствовала запах его одеколона, волшебный запах его кожи – солнца, винограда, морской воды… Она зажмурилась, не в силах противиться обаянию знакомого запаха.

Жоан слегка отстранился. Но все еще держал руки у жены на талии, не позволяя ей уйти.

– Эти идиотские виноградники являются основой нашего благосостояния, – сказал он жестко.

Нашего! Как будто у них еще осталось что-нибудь общее, как будто они были настоящей семьей…

– Дело не в благосостоянии. Дело в тебе, Жоан. И во мне. Эти виноградники значат для тебя больше всего на свете.

– Типично женский подход!

Рейчел уперлась кулаком в грудь мужа, отталкивая его от себя.

– Прости, Жоан, теперь моя очередь говорить, что это – непреложная истина.

Он стиснул Рейчел сильнее, несмотря на ее попытку сопротивления.

– Я борюсь с кризисом, ты что, не понимаешь? А ты в это время жалуешься, что мы недостаточно времени проводим вместе!

– Недостаточно? Да мы вообще не проводим время вместе! – Теперь она уперлась ему в грудь обеими ладонями. – Но именно этого ты, наверное, и хотел. Так ты наказываешь меня за то, что я имела наглость принять собственное решение.

– Очень дурное решение.

– Ничего не было дурного в том, чтобы помочь детям Брайса.

– Боже мой, Рейчи, ты опять говоришь мне об этом Брайсе!

Рейчел знала, что мужу неприятно слышать это имя. Однако не собиралась щадить того, кто не посчитался с ее чувствами. Внезапно почувствовав усталость и опустошение, она тяжело опустилась на нижнюю ступеньку стремянки. У нее не осталось сил бороться.

– Мне все равно, Жоан. Все, что я знаю, это то, что нам не удастся создать семью.

– Разводиться я с тобой не собираюсь, если ты об этом.

Рейчел грустно засмеялась.

– Да нет, я говорю не о разводе. Я просто сообщаю тебе, как обстоят дела. У нас ничего не получится. Рано или поздно, но мы все равно расстанемся.

– Мне некогда об этом говорить.

– Тебе всегда некогда. Тебя ждет твоя работа. Ступай.

– Ты говоришь так, будто у меня есть выбор!

– Выбор всегда есть. Эта виноградная болезнь, или как она там называется, не разорит тебя. У вас слишком древнее и мощное предприятие, оно в любом случае выстоит.

– В этом ты права. Но более мелкие виноделы, мои друзья и партнеры, неминуемо потерпят крах, если я не приду на помощь. Не могу же я спокойно стоять в сторонке и смотреть, как другие гибнут!

– Не можешь, конечно. Ты ведь такой благородный! Ты можешь только запереть меня на этом проклятом особняке и обращаться со мной, как с чужим человеком, пока гоняешься за золотой мечтой.

– Разве это не твоя мечта?

– Нет, я мечтала о другом. О нас с тобой, о настоящей семье. – Теперь Рейчел не смогла бы остановиться, даже если бы хотела. – В конце концов, ты мне это обещал. Ты заставил меня поверить, что мы будем счастливы.

– Какая пустая трата времени! – Жоан в ярости стиснул кулаки. – Я не собираюсь торчать тут вечно и спорить с тобой. Убери эту дурацкую лестницу! Я сегодня же найму кого-нибудь доклеить эти несчастные обои. Найди себе какое-нибудь другое занятие, чтобы скрасить вечера.

Рейчел хотелось схватить его за плечи и встряхнуть. Он не услышал ничего, что она ему говорила!

– Но я не хочу искать себе занятий! Неужели ты не понимаешь, что я хочу только одного – быть с тобой!

– И вместе клеить обои?

– Хотя бы. Или белить оставшуюся часть потолка.

– Рейчи, у меня деловая встреча!

– Ну так отмени ее. Позвони и скажи, что занят. Я уверена, что хоть раз там обойдутся без тебя!

Секунду ей казалось, что вот сейчас Жоан согласится. Лицо его стало мягче, в глазах мелькнуло прежнее выражение.

– Да или нет? – шепнула она, желая, чтобы муж вспомнил детскую игру, когда-то бросившую их друг другу в объятия. Поиграй же со мной, поиграй! Забудь обиду и гнев! – мысленно умоляла она его.

Жоан помедлил, колеблясь, потом отступил. Голос его чуть дрогнул.

– Нет… Рейчи, я правда не могу. Я должен идти. Просто убери эту проклятую лестницу, хорошо?

12

На деловом обеде в ресторане Жоан никак не мог сосредоточиться. Мысли его то и дело возвращались к Рейчи, к их разговору. Она была права, и это раздражало Жоана еще больше.

Он в самом деле обращался с ней как жестокий, самоуверенный тиран. Будь это не Рейчи, а кто угодно другой, обида была бы давным-давно забыта. Но это же была Рейчи…

Жоан слегка потряс головой, вертя в руках нож. Потрогал пальцем его острие.

Да уж, если бы он хотел толкнуть жену обратно в объятия Брайса, то и тогда не смог бы вести себя хуже. Она пока еще не возненавидела своего недалекого мужа, но уже близка к этому.

Жоан вспомнил, как Рейчи просила его остаться, какая тоска была в ее взгляде… И вместо того чтобы откликнуться, он бросил ее одну. Очень благородный поступок, не правда ли?

Внезапно официант вежливо окликнул Жоана – его просили к телефону…

Звонила Патрисия, и, судя по голосу, она была близка к истерике.

– Успокойся сейчас же! – приказал он, хотя сердце у него самого билось как бешеное.

Патрисия с трудом могла связно говорить. Рейчи разбилась… Она упала и потеряла сознание… Скоро приедет врач, ему домоправительница уже позвонила.

Жоан опрометью выскочил из ресторана, даже не потрудившись объяснить коллегам, что произошло. Сердце гулко ухало в горле, будто он пробежал огромную дистанцию без остановки. Он вел машину, едва не врезаясь в столбы, а последние две мили до больницы превратились в сплошной кошмар. Жоану казалось, что приходится преодолевать сопротивление воздуха, не позволяющего ехать еще быстрее.

Он спешил, как никогда в жизни, потому что Рейчи в самом деле нуждалась в нем.

Но ведь она нуждалась в нем уже давно, звала его, просила… А он, бесчувственный эгоист, притворялся, что какие-то виноградники для него значат куда больше их отношений! Можно подумать, что хоть что-то в целом мире способно быть важнее Рейчи…

Господи, каким же он был мерзким мужем!

Чувствуя себя отвратительно беспомощным, Жоан остановил машину у больницы и бросился к входным дверям.

Но дежурная в белом халате, сидящая за стеклом, не была уполномочена давать объяснения. Оставалось только ждать, когда она свяжется с врачом.

– Но я же ее муж! Я хочу знать как можно скорее!

Плохой муж. Который раньше был плохим другом, добавил его внутренний голос.

– Простите, мистер де Сакадуро-Кабрал, но я в самом деле не имею права… Сейчас к вам спустится лечащий врач, подождите несколько минут.

Подождать… Как же это возможно?

– Она беременна. Скажите мне хотя бы, что с ребенком?

– Простите, я не имею права… Ваша жена, насколько мне известно, сейчас в относительном порядке.

Относительном? Что это значит, хотелось бы знать? И что все-таки с ребенком? Нервы Жоана были напряжены до предела, он даже слегка дрожал. В голове его возникали картины, одна другой ужаснее: Рейчи с разбитой головой… со сломанным позвоночником… Рейчи, потерявшая ребенка…

Наконец пришла медсестра и повела его по длинному коридору, приоткрыла белую дверь. Рейчел, казалось, спала, но шевельнулась, открыла глаза, едва он вошел.

– Жоан… – прошептала она слабым голосом, черные волосы рассыпались по белой подушке.

Щеки Рейчел были необычайно бледны, руки лежали поверх одеяла неподвижно.

– Рейчи, ты не… Ты… – Голос Жоана прерывался от волнения. – Малыш… Он…

– В порядке. По крайней мере, насколько я знаю. – Она слабо улыбнулась. – А твоя деловая встреча закончилась? Прости, если помешала… Я не нарочно.

Господи, она что, в самом деле поверила, будто для него работа важнее ее здоровья? Или жизни их ребенка? Но кажется, все обстояло не так трагично, если Рейчи еще пыталась улыбаться. Это вселяло надежду.

Жоан сел на краешек кровати, стараясь унять бешеное сердцебиение. Она казалась такой маленькой и хрупкой среди всех этих блестящих медицинских приборов, наставленных вокруг…

Он перевел дыхание. Потом наклонился, все еще дрожащей рукой убрал черную прядку со лба жены.

– Господи, Рейчи, как я волновался… Прости, что довел тебя до такого!

– Ты совершеннейший дикарь. Знаешь об этом?

– Да, есть у меня такой грех.

– Ты говоришь так, будто это не грех, а достоинство.

Жоан улыбнулся. Безумное напряжение понемногу начало оставлять его. Он взял руку жены. Рука была тоненькой, бледной, с проступившими голубыми жилками.

– Как же это случилось, дорогая?

– Я клеила оставшуюся часть обоев…

– Так ты опять взобралась на эту чертову лестницу? – Рейчел чуть заметно кивнула. – После того как я велел тебе…

– От давней привычки нелегко избавиться.

– Это уж точно. – Жоан ошеломленно глядел в голубые глаза жены. – И я не собираюсь тебя менять. Все равно не смогу.

– Не сможешь. – Рейчел слабо улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке. – Но я люблю тебя, как могу. И надеюсь, что ты сможешь полюбить меня такой, какая я есть.

– Ты меня любишь?

– Конечно… Почему бы еще я вышла замуж за грубого зверя вроде тебя?

Губы его дрогнули.

– Потому что я тебя заставил.

– С каких это пор кто-то может заставить меня делать то, что мне не нравится? – возразила Рейчел.

Неожиданно ледяная корка, сковавшая его сердце, начала стремительно таять. Чувства неудержимо рвались наружу, Жоан любил ее, хотел ее, нуждался в ней.

– Рейчи… ты просто невыносима!

– Знаю. Впервые ты сказал это, когда мне было двенадцать.

Она выглядела хрупкой, ранимой, а между тем в груди у нее билось воистину сердце тигрицы. Жоан смотрел на жену с настоящим восхищением.

– Расскажи поподробнее, что говорит врач. С ребенком точно все в порядке?

– Мне надо полежать спокойно несколько дней, может быть, неделю. Ничего серьезного в любом случае не произошло. – Она опустила взгляд, и из-под длинных ресниц блеснули слезы. Голубые глаза приобрели яркий сапфировый оттенок. – Мне не надо было залезать на стремянку. Я знала, что это опасно, но так разозлилась на тебя, что иначе не могла…

– Это моя вина. – Жоан нежно приподнял ее, чтобы прижать к груди. Она приникла лицом к его сильному плечу и блаженно затихла, как ребенок на руках у отца. – Не плачь, – прошептал он, целуя ее шелковистый затылок. – Я не могу видеть, как ты плачешь. Боже мой, Рейчи, без тебя я самый несчастный человек на свете!

Она чуть вздрогнула, не веря своим ушам. Не может быть, чтобы Жоан это сказал! Она подняла заплаканные, расширившиеся от удивления глаза.

– Повтори это еще раз… Пожалуйста.

– Что повторить? Что без тебя я – ничто, самый несчастный человек на свете, что мне не нужен целый мир без тебя?

– Продолжай…

– Что твое здоровье и счастье для меня важнее всех в мире дурацких виноградников?

– Они не дурацкие…

– Хорошо, идиотские.

Рейчел смешно наморщила нос.

– Извини…

– Мне не за что тебя извинять. Я обращался с тобой по-свински. А на самом деле все, чего я хотел сегодня вечером, – так это быть с тобой… Вместе клеить обои. – Жоан состроил гримасу. – Никто из де Сакадуро-Кабрал никогда не клеил обои… Но по правде говоря, что может быть прекраснее, чем вместе готовить комнату для нашего ребенка?

– Тогда почему же ты не остался?

Жоан ответил не сразу, ему было тяжело признаться. Наконец он вздохнул и сказал правду:

– Из гордости.

– Я так и думала.

– Прости меня, Рейчи. Прости за эгоизм и деспотичность. Я был просто самовлюбленным дураком. Знаешь, когда мчался к тебе в больницу, я чуть с ума не сошел, волнуясь за тебя и ребенка. За нашего сына.

– Ты в самом деле беспокоился о нас?

– Беспокоился? Рейчи, да от волнения я едва не попал в аварию! Я боялся, что ты сломала позвоночник, умерла… решила бросить меня и навсегда уйти к Брайсу…

– Мне казалось, ты будешь только рад, если я исчезну.

– Значит, приз за притворство – мой.

– И за сообразительность тоже.

Губы Жоана неудержимо растягивались в улыбке.

– Ты, кажется, находишь это забавным?

– Еще как. Знаешь, как забавно ты выглядишь, когда самоуничижаешься! Тебе это идет, дорогой.

Жоан тихо рассмеялся. Когда он заговорил снова, голос его был чуть хрипловатым.

– Рейчи, что же мне с тобой делать?

– Любить меня, – прошептала она, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ним губами.

Волна возбуждения зародилась внутри нее, и все горести ушли, будто их никогда и не было. Даже оказалось ненужным ничего прощать – обида исчезла сама собой.

– Может, я это не умел показать, но я люблю тебя, Рейчи… Так сильно, что мое сердце болит от любви.

– Это в самом деле сильно, – тихонько поддразнила она мужа, прижимаясь к нему. – И что же теперь?

– Теперь? Мы поедем домой, где я буду заботиться о тебе…

– Ты? Заботиться?

Он усмехнулся. Выражение его лица стало слегка мальчишеским.

– Хорошо, заботиться будет Патрисия. А я постараюсь держаться подальше, чтобы ей не помешать.

– Держаться подальше? Не смей даже говорить подобных ужасов, Жоан! Я больше без тебя не могу… Больше я ни одной ночи не намерена спать одна в двуспальной кровати.

– Тебе не придется мучиться. Отныне я собираюсь спать только там.

– Да, твоя кровать очень удобная, – согласилась Рейчел с нарочитой серьезностью.

– Возможно, но меня на этот раз больше интересует моя невыносимая жена. – Жоан поцеловал ее легко, с нежностью, стараясь не причинить ей неудобств. – Я люблю тебя, Рейчи… Я люблю тебя больше всего на свете. Не могу дождаться, когда наконец родится наш малыш. И тогда мы станем настоящей семьей.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Клянусь моим дикарским сердцем! – Он поцеловал ее в губы, в глаза, в лоб. – И еще я думал, как бы нам назвать сына. Тебе нравится имя Теренс?

Сердце Рейчел дрогнуло, глаза опять наполнились слезами. В этот миг она поверила, что Жоан понимает ее лучше, чем кто-либо в целом свете.

Она улыбнулась сквозь поволоку слез, обвила руками его шею.

– Очень нравится. Это прекрасное имя. Лучше и придумать нельзя.

***

Жоан подошел к зеркалу, собираясь надеть галстук-бабочку, и обреченно вздохнул.

– Вот и еще одним холостяком стало меньше, – подвел он итог. – Ну какого черта моему брату пришло на ум жениться!

Рейчел не сдержала улыбки.

– Может быть, потому, что ему наконец-то захотелось порадовать ваших родителей достойной невестой? А может быть, потому, что у вас, мужчин, просто голова идет кругом при виде хорошеньких девушек, – ласково поддразнила она. – Повернись-ка, я сама завяжу тебе галстук.

– Перестань, дорогая, мои родители уже давно в тебе души не чают, – усмехнулся Жоан, послушно подставляя шею.

– Может, и так. – Рейчел изо всех сил старалась сдержать улыбку, что было нелегко: муж сомкнул объятия и притянул ее к себе. – Прекрати немедленно, иначе я никогда не завяжу этот галстук!

– Что прекратить? – невинно осведомился Жоан и поцеловал жену в щеку.

Рейчел тихонько вздохнула и склонила голову ему на плечо.

– Люблю тебя, – прошептала она.

– Попробовала бы только не любить! – проворчал Жоан и зарылся лицом в ее волосы. – От души надеюсь, что Мануэл и Мария Клара будут хотя бы вполовину так же счастливы, как мы.

– Только вполовину? – удивилась Рейчел, откидываясь назад и улыбаясь мужу.

– Да, сдается мне, что никто еще в мире не был и не будет так счастлив, – пояснил он, снова привлекая жену к себе.

– Мама-папа!

Жоан и Рейчел оглянулись. В соседней со спальней детской, дверь куда была открыта, их маленький сынишка проснулся и встал на ножки, держась за прутья кроватки. Рейчел погладила мужа по щеке, прошла в детскую и подхватила маленького Терри на руки.

– Здравствуй, радость моя! – Она посмотрела на подошедшего мужа. – А кроватка-то ему уже мала.

– Знаю, – кивнул Жоан. Он взъерошил темные волосики сынишки и улыбнулся жене. – Просто рука не поднимается убрать ее.

– Ну, это ненадолго! – мило закраснелась Рейчел, легонько касаясь ладонью живота.