Текст книги "Обмануть герцога"
Автор книги: Аманда Маккейб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 22
Клио сидела на кушетке в гостиной, закутавшись в свой пеньюар, и смотрела, как Эдвард пытается разжечь огонь в камине. Он обернулся и улыбнулся ей. На нем были только брюки, волосы взлохмачены, и он выглядел… счастливым. Клио и сама чувствовал себя счастливой, легкой как перышко.
Наконец в камине запылал огонь.
– Я все же не совсем бесполезен, – сказал Эдвард. – Даже герцоги кое-что умеют.
– Неужели? Что же?
– Разве я не натаскал тебе воды, чтобы ты могла принять ванну?
Клио рассмеялась. И еще он принес много пушистых полотенец и ее собственную соль для ванны. Но все это оказалось бы бесполезным, если бы они не разожгли камин, чтобы нагреть воду.
– Я устала, – сказала Клио и зевнула. – И еще я хочу есть! Что ты принес мне на ужин?
– Как много требований! Зажги мне огонь, натаскай воды, приготовь ужин.
Улыбнувшись, Клио скользнула в его объятия. Наверное, она могла бы просидеть так вечность, подумалось ей.
– Между прочим, я действительно, принес ужин, – сказал он и подтянул к себе корзину. – Хлеб, сыр, оливки, ветчина. Немного фруктов и лимонный пирог. Вино.
Клио порылась в корзине, достала лепешку и разломила ее пополам:
– Вкусно.
– Вообще-то настоящий герцогский ужин выглядит несколько по-другому. Только представь – ты сидишь за столом, и тебе подают двадцать блюд.
– На золотых тарелках?
– Разумеется. А вино разливают в рубиновые кубки.
Клио выложила ветчину и сыр. На самом дне корзины она обнаружила маленький букетик полевых цветов, перевязанный белой шелковой ленточкой.
– Это для тебя, – тихо сказал Эдвард. – Я бы хотел осыпать тебя бриллиантами.
Она вдохнула чистый аромат цветов и покачала головой:
– Цветы гораздо лучше бриллиантов.
– Я знал, что ты так скажешь, и поэтому отослал ювелиру те серьги…
Клио рассмеялась:
– О, Эдвард, теперь я вижу, что лаже из герцогов могут выйти неплохие мужья, при должной тренировке, конечно.
Он привлек ее к себе:
– Ты можешь найти себе куда лучшего мужа, чем я, Клио.
– О, разумеется. Покладистого человека, который будет выполнять любое мое желание и не станет запирать меня в крошечном домике, где нет даже слуг, чтобы приготовить мне ванну.
– Как насчет итальянского графа?
– Боже мой, Эдвард, ты что, ревнуешь? К Марко? Мы просто друзья, партнеры.
– И где ты откопала этого партнера? В каком-нибудь цыганском таборе?
– Конечно, нет. Он написал статью об утраченных сокровищах Италии, сокровищах, спрятанных в частных коллекциях. Я прочла статью и написала ему.
– Написала незнакомому человеку? Ты не перестаешь меня удивлять, Клио.
По правде сказать, Клио тогда и сама себе удивлялась.
– Потом мы стали друзьями, и когда мне пришла мысль совершить кражу, я знала, к кому обратиться.
– Но ты ведь не влюблена в него?
Клио рассмеялась:
– Совсем нет. Для меня он слишком красив.
Повернувшись, она обняла его за шею и принялась покрывать поцелуями его лицо. Он прижал ее к своей обнаженной груди и несколько мгновений молчал. Потом вдруг уложил ее на ковер, и они занялись любовью. Клио готова была отдать ему всю себя, без остатка и боялась только одного – что это когда-нибудь закончится.
Глава 23
Талия посмотрела на листок бумаги, который держала в руке, потом на дом. Кажется, адрес правильный, но дом совсем не походил на графскую резиденцию. Талия не знала, что ожидала увидеть – может быть, замок или огромный дом в стиле барокко с коваными решетками на балконах. Но этот дом… в нем жили преимущественно владельцы лавок.
Но в конце концов, что ей за дело, где живет Марко? Она пришла за ответами и получит их.
Талия надвинула налицо капюшон. Музы Чейз, конечно, известны своей смелостью, но прийти ночью одной в дом к мужчине – это слишком даже для нее. К счастью, улицы были пусты, добропорядочные торговцы рано отправились на покой. В окнах дома не было света. Если ей повезет, он выйдет из дома, и она сможет обыскать его стол. Ей нужно найти что-то, что подсказало бы, где искать сестру.
Если только… если только они не сбежали вместе. Талия знала, что Марко не тот, за кого себя выдает. Он притворяется, что его интересуют только танцы и флирт, но он умен и у него свои секреты. Он приехал на Сицилию не только для того, чтобы расхаживать по приемам.
Марко очень красив, подумала Талия. Красота – это одновременно и благословение, и проклятие для тех, кто ею обладает. Благословение – потому что многие, не доверяя красоте, стремятся заглянуть в душу, рассчитывая обнаружить там пороки. В том, что тебя недооценивают, есть свое преимущество. Это Талия знала на собственном опыте. Но красота – это и проклятие, ведь большинство людей видят только красивый фасад и не стремятся понять, что скрывается за ним.
Талия обошла дом и увидела истертые каменные ступеньки, ведущие к двери в кухню. Здесь тоже царила тишина, как будто все слуги отлучились. А может быть, Марко так печется о своих секретах, что вообще не держит слуг.
Она поднялась по ступенькам и коснулась двери. Она была не заперта. За дверью Талия увидела узкий коридор, уставленный корзинами с едой и винными бутылками. В доме царила абсолютная тишина. Талия прокралась через кухню в людскую. Как интересно, оказывается, делать что-то выходящее за рамки закона, подумала она. Теперь она понимала, почему преступники продолжают совершать преступления, несмотря на грозящую им опасность. Талия почувствовала возбуждение.
Открыв дверь на лестницу, она обнаружила площадку, на которую выходили две двери. Одна из них оказалась столовой, другая – гостиной. Обе были очень просто обставлены. Вообще весь дом производил впечатление заброшенного. Может быть, здесь даже водятся привидения. Талия поежилась, но все же двинулась вверх по темной лестнице. Наконец она увидела дверь, из-за которой пробивались лучи света. Справившись со страхом, Талия толкнула дверь.
Это была небольшая спальня, залитая светом свечей. В углу уютно шумел огонь в камине. Марко ди Фабрицци сидел за столом, заваленным грудой бумаг. На Марко был халат, черные волосы в беспорядке падали на лоб. Он был один.
Обернувшись, Марко медленно поднялся на ноги.
– Синьорина Талия? – сказал он, не веря своим глазам. – Что вы здесь делаете?
– Я пришла за своей сестрой! – воскликнула Талия. – Где вы ее прячете?
– Клио? Но разве она не дома?
В его темных глазах мелькнуло сначала подозрение, потом тревога и… смех?
– Конечно, нет, иначе меня бы здесь не было.
Талия вдруг почувствовала себя полной дурой.
Вот опять она не дала себе труд поразмыслить, прежде чем действовать. И не подумала о последствиях. Теперь она наедине с мужчиной в пустом доме.
– Я думала, она убежала с вами, – слабым голосом сказала она.
Марко расхохотался:
– Я не верю, что вы могли так подумать.
Он подошел к шкафу и, открыв дверцы, продемонстрировал Талии его содержимое. В шкафу не было ничего, кроме одежды.
– Никаких дам.
Опустившись на колени, Марко заглянул под кровать:
– Тут тоже нет. Думаю, мне надо поговорить с горничной по поводу пыли.
Он с улыбкой посмотрел на Талию. Она прижала ладони к пылающим щекам:
– Значит, вы не знаете, где она?
– Я не видел Клио с того дня, как ужинал у вас, – мягко сказал Марко. – Она действительно пропала?
– Да. То есть нет. Я не знаю, – простонала Талия.
– Ну-ка, присядьте, синьорина, – сказал Марко.
Он медленно приблизился к Талии и протянул руку, словно успокаивая норовистую лошадь. Талия позволила ему взять ее за руку и усадить в кресло.
– Выпейте вина и расскажите мне, что случилось.
– На самом деле я не знаю, что случилось, – ответила Талия, глядя, как Марко наливает вино.
Взяв бокал, она сделала глоток.
– Вы сказали, что ваша сестра исчезла? – спросил Марко, садясь рядом с ней.
– Я так подумала. Она оставила записку, в которой говорила, решила поехать на Мотию вместе с Дарби. Но все было так странно в последнее время…
– Странно?
Марко говорил тихо, словно боясь испугать ее, но Талия слышала тревогу в его голосе.
– Да. Клио была такой… не знаю… невеселой. Тихой. Особенно после того, как вы приехали. Я подумала, что, может быть, вы двое собираетесь сбежать, и сердилась на нее за то, что она не хочет со мной ничем поделиться, вот и решила сама отыскать ее. – Талия сделала еще один глоток вина. – Теперь я вижу, что ошибалась.
Марко мрачно улыбнулся, словно был удивлен, что Талия могла принять его за банального соблазнителя.
– Почему вы решили, что ваша сестра сбежала со мной?
– В тот день, когда мы устроили ужин, я видела, как вы с ней шептались о чем-то на террасе. А разве вы не были знакомы раньше?
– Раньше?
– До Санта-Лючии. В Англии. – Талия рассмеялась. – Не надо так удивляться. В образе не слишком сообразительной блондинки есть свои преимущества. Я многое замечаю.
– Я удивлен, Талия, – сказал Марко, – хотя чему тут удивляться. С первого дня нашей встречи я понял, что вы очень опасны.
– И вполовину не так опасна, как вы. Я уверена в этом… граф. – Талия поставила на столик пустой бокал и вздохнула. – Я по-прежнему не знаю, где моя сестра.
– А может быть, она действительно отправилась на Мотию?
– Может быть и так, конечно. Она и раньше могла неожиданно сорваться с места, и поэтому моего отца ее отсутствие не тревожит. И все же…
– И все же вы встревожены?
– Да. Есть в этом что-то… неправильное.
Марко покачал головой:
– Вынужден с вами согласиться. Она не могла уехать сейчас. Боюсь, ваша тревога обоснована.
Уверившись в том, что Марко отнесся к ее словам серьезно, Талия повернулась к нему и коснулась его руки:
– Скажите мне… что вы знаете о герцоге Авертоне?
Глава 24
Эдвард очнулся от сна. Давно он уже так хорошо не спал. Сладкое забытье окутало его словно мягкое бархатное покрывало, принеся с собой удивительные сны.
Правда, сны эти оказались реальностью. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит в груде подушек на полу коттеджа. Теплый воздух был напоен ароматами вина и лилий. Внезапно послышался плеск воды и мурлыканье.
– Жил на свете любовник с подругой своей, гей, го-го! Гей, го-го! Гей, го-го! Проходил через ниву однажды он с ней превосходной весенней порою… [6]6
Шекспир У. Как вам эго понравится (пер. П. Вейнберга).
[Закрыть]
Улыбаясь, Эдвард сел и увидел Клио, плескавшуюся в ванне и распевавшую песенку. Она была окутана паром, волосы высоко подобраны, щеки порозовели. Поистине Клио была самым прекрасным созданием из всех, что он видел.
– Томас Морли в гробу бы перевернулся, услышь он, что ты сотворила с его песней, – сказал Эдвард.
Клио посмотрела на него через плечо и, улыбнувшись, брызнула водой.
– У меня, конечно, не такой музыкальный слух, как у Талии, но в ванне все – певцы. Я рада, что ты проснулся. Подай, пожалуйста, то мыло.
Эдвард встал и потянулся. Когда в последний раз он чувствовал себя таким свободным? Никогда. И вряд ли это повторится, но в его памяти навсегда останутся дни, проведенные с Клио.
– Не стоит искушать меня своим телом, Эдвард Рэдклифф. Я принимаю ванну и не желаю, чтобы меня отвлекали от этого занятия. Мыло, пожалуйста.
Расхохотавшись, Эдвард взял со стола шарик белого мыла. Он пах лилиями, совсем как Клио. Медленно приблизившись к ней, он протянул мыло.
– Может быть, ты будешь так любезен и потрешь мне спину? – спросила она.
– С удовольствием, мадам. Располагайте мной.
Эдвард намылил руки, взбивая белую ароматную пену, и осторожно коснулся обнаженной спины Клио.
– Знаешь, я хотела бы узнать о тебе больше, – сказала она вдруг. – Что ты любишь, что ненавидишь, все, что когда-то случалось с тобой.
– Это долгая история.
– Конечно, начни сначала.
– Со дня рождения? Боюсь, я плохо его помню.
Эдвард поцеловал ее в шею, вдохнув аромат лилий.
– Расскажи, что помнишь, – прошептала Клио.
Он сжал ее плечи.
– Подозреваю, что детство у нас с тобой было одинаковое.
– У тебя не было сестер!
– Это верно. Только старший брат. Прекрасный старший брат.
– Значит, мы действительно похожи. Для меня не было старшей сестры лучше, чем Каллиопа.
– А для меня не было брата лучше, чем Уильям.
Эдвард скользнул в ванну. Двоим здесь было тесновато, но Клио уютно устроилась в его объятиях, откинув голову ему на плечо.
– Уильям всегда хорошо учился и никогда не попадал в неприятности.
– А ты?
– Постоянно. Для моих родителей Уильям был идеальным сыном. Он хорошо успевал в школе, в университете, во всем. Вступил в Общество любителей древностей, нашел подходящую во всех смыслах невесту. – Эдвард помолчал. – Он был бы прекрасным герцогом.
– Но у тебя ведь тоже великолепное образование! Все восхищаются твоей эрудицией, даже мой отец.
– О, я выучился поневоле. Родителя и учителя каждый день запихивали в меня Платона и Аристотеля с Геродотом. Но тогда я был к учебе совершенно равнодушен. Только потом, когда было уже слишком поздно, я понял истинную ценность образования.
Клио несколько мгновений молчала. Потом перегнулась через край ванны и взяла стоявшие на полу кубки с вином, оставшиеся после их ужина. В ее кубке ничего не было, его кубок был полон.
– Я заметила, что ты не пьешь…
Эдвард взял у нее кубок и несколько секунд смотрел на рубиновую жидкость. Потом поставил кубок на пол.
– Ты как-то спросила меня, почему твой зять меня ненавидит.
Клио поняла, что сейчас у них может начаться серьезный разговор. Она встала и, схватив одно из пушистых полотенец, завернулась в него.
– Да, – тихо сказала она. – Камерон такой милый, не понимаю, почему он к тебе так относится.
– Милый, да. Он всегда был милым, даже со мной. После нашей первой встречи мы стали почти друзьями.
Клио села на кушетку, все еще в полотенце.
– Друзьями? – удивленно спросила она.
– Вижу, ты удивлена, да и кто бы не удивился. Даже люди не столь наблюдательные, как ты, заметили напряжение между нами. Но когда мы впервые встретились в университете, все было по-другому. Я никогда не встречал прежде такого человека. Он много путешествовал, видел новые места, встречал новых людей. Он был серьезным, я имею в виду серьезно относился к учебе и к своей семье, но и пошутить был не прочь. Я был другим. Испорченным. Гонялся за удовольствиями. Мои друзья были такими же.
Эдвард встал и потянулся за полотенцем. Его брюки намокли, амулет блестел на мокрой груди. Каменный пол вокруг ванны был весь в лужах, но он, казалось, этого не заметил. Он был далеко, в своем прошлом.
– Тогда дружба с лордом Вествудом могла оказаться для меня полезной: Но я был слишком занят – алкоголь, девицы легкого поведения, игра. Я проиграл все деньги, которые имел. И тем самым показал родителям, как мало для меня значит то, что для них было важным.
– Тебе правда было все равно?
Эдвард мрачно улыбнулся:
– Конечно, нет. Но я слишком быстро катился по наклонной и уже не мог остановиться. Я постоянно был пьян. Тогда это все и случилось.
Клио похолодела, но было уже поздно – как и Эдвард, она не могла остановить то, что должно было случиться. Если для них есть какое-то будущее, оно должно основываться на правде.
– Что случилось?
– Появилась женщина. Разве не всегда так случается? Это была совсем юная девушка, лет семнадцати – восемнадцати.
Эдвард опустился на кушетку у камина и уставился в огонь.
– Она была служанкой в таверне, куда мы с друзьями любили заходить. Она была милой и доброй, и я ей нравился. Бог знает почему.
– У тебя с ней был роман? – спросила Клио пересохшими губами.
– Роман? Я переспал с ней, если ты это имеешь в виду. Несколько раз. Точнее вспомнить не могу. Все мои отношения с женщинами в то время были такими.
– Тогда что особенного было в этой девушке?
– Она нравилась твоему зятю. Не так, как мне, разумеется. Он смотрел на нее другими глазами. Он просил меня оставить ее в покое, но я только посмеялся в ответ.
– И что случилось?
– Однажды ночью она пришла ко мне. Я, как обычно, был пьян и только что проигрался в пух и прах, поэтому пребывал в дурном настроении. А она сказала, что беременна.
– От тебя?
– Да. Я не поверил ей. Сказал, что ублюдок, которого она носит, не мой и что его отцом может быть любой из дюжины мужчин. Она расплакалась. Через два дня ее нашли повесившейся. И нашел ее Камерон.
– О…
Клио крепко обхватила себя руками, ее глаза были полны слез. Бедная девочка.
– Долгие годы она преследовала меня. Я убил ее и своего ребенка, и мне было все равно, потому что я был пьян. В тот день, когда Камерон нашел ее тело, он разбил мне нос, хотя вправе был сделать и кое-что похуже.
Клио покачала головой:
– Он не мог наказать тебя так, как ты наказал себя сам. Это было ужасно, но сейчас ты совсем не пьешь и не соблазняешь служанок.
– Только девиц из хороших семей. – На губах Эдварда появилась слабая улыбка. – Предварительно их похитив, разумеется.
– Эта девица практически заставила тебя соблазнить ее. А что до похищения… мне это все еще не нравится, но я знаю, что ты поступил так, как считал нужным, чтобы защитить меня. Ты работаешь на Общество любителей древностей и, как я слышала, щедро жертвуешь на благотворительность.
– Лучше поздно, чем никогда, а?
– Конечно. Ничто не потеряно, пока ты жив.
Эдвард рассмеялся:
– Кто бы мог подумать, что ты такая оптимистка.
– Я думаю, что мы все чему-то учимся. Твои уроки были гораздо более жестокими, чем мои. Но они заставили тебя начать новую жизнь.
– Не только…
– Что ты имеешь в виду?
Неужели его прошлое таит еще какие-то ужасные секреты, подумала Клио и поежилась.
– Помнишь игру, которую затеяла леди Ривертон? Она называлась «Истина».
– Да.
– Вот моя истина, Клио. После смерти той девушки я продолжал вести прежний образ жизни. Больше выпивки, каждый день игра. Я даже пробовал курить опиум и говорил всем, что это для того, чтобы умерить боль в сломанном носу. Но это неправда. Я хотел довести себя до крайности. Даже родители не смогли меня остановить, хотя и пытались.
– Что же остановило тебя?
Эдвард присел на кушетку рядом с Клио и взял ее за руку:
– Муза. Разве они не приносят вдохновение?
– Что же вдохновило тебя?
– Та игра у леди Ривертон…
– Да, ты сказал, что утратил настоящую любовь…
Клио почувствовала ревность к этой незнакомой женщине.
– Нельзя утратить то, чего не имеешь. Эта женщина никогда не была моей в этом смысле этого слова.
– Где же ты нашел эту музу?
– Где же еще, как не в Британском музее?
– И как же ты нашел время посетить музей? Ты же все время пил и играл, должно быть, у тебя совсем не оставалось свободного времени.
– Так и есть. Но в один прекрасный день мои непутевые друзья решили, что было бы забавно пойти в музей и устроить там драку с маменькиными сынками, как они их называли. Я согласился, зная, что известие об этом обязательно дойдет до моих родителей. Но я получил больше, чем рассчитывал.
Клио вспомнила тот давний день. Она с родителями и сестрами отправились в музей взглянуть на новое приобретение – чернофигурную вазу. Привлеченная раскатами смеха, Клио заглянула в скульптурную галерею.
Конечно, она знала этого человека. Все знали Рэдклиффов – филантропов и больших поклонников античного искусства, и все знали их блудного сына. Ее отец еще пошутил, что благодарен богам, что они благословили его одними только дочерьми. Клио было тогда пятнадцать, и она видела лорда Эдварда Рэдклиффа только издали. Ей он казался ужасно привлекательным.
– Ты увидел меня…
– Я увидел тебя. Ты была так прекрасна, что мне захотелось стать достойным кого-то вроде тебя.
Клио поцеловала Эдварда, не выпуская его руки. Это был медленный поцелуй, который сказал больше, чем слова. Она хотела утешить его, даровать ему прощение, облегчить бремя прошлого.
– Наверное, пора в постель, – сказала она мягко. – Уже поздно.
Эдвард молча поднял ее на руки. Клио прижалась к его теплой груди, уткнулась в шею, пока он нес ее по лестнице в спальню. Их спальню.
Когда-то она боялась его. Теперь она доверила бы ему свою жизнь.
Глава 25
Эдвард лежал в постели среди измятых простыней. Клио спала рядом, одной рукой обнимая его за шею. В комнате стоял аромат лилий, ее аромат. Он осторожно убрал упавшую на лицо темно-рыжую прядь.
Через маленькое окошко было видно вечернее небо с искорками звезд. Эта ночь многое изменила. Эдвард никогда никому не рассказывал о той девушке из таверны. Никогда никому не говорил о своей беспутной юности.
Что бы он ни делал потом – учился, занимался благотворительностью, – этого было недостаточно, чтобы стереть прошлое, но сегодня он заглянул в глаза Клио и увидел в них прощение.
Клио заворочалась и открыла глаза.
– С тобой все хорошо? – спросила она.
– Конечно. Гораздо лучше, чем просто «хорошо».
Эдвард потянулся за простыней и накрыл ею обнаженные плечи Клио.
– Никогда не чувствовал себя лучше.
– И я тоже. Кто бы мог себе представить…
– Представить что?
– Что ты и я будем вместе и никто никого не поколотит и не выкинет в окно.
Эдвард рассмеялся:
– В это узкое окно не протиснется и кошка. Но я рад, что ты не нанесла мне телесных повреждений.
– Пока. Учти, похищение – это серьезное обвинение, и однажды я отомщу тебе.
– Когда я меньше всего буду этого ожидать?
– Конечно, иначе какая польза в мести? Но ты прав в одном.
– Только в одном? Я, представь себе, считал, что прав во многом.
– Заблуждение, свойственное герцогам. Ты прав в том, что этому дому нужна кошка.
Эдвард удивленно улыбнулся:
– Кошка? Чтобы ты могла выкинуть ее в окно вместо меня?
Она шлепнула его по плечу:
– Конечно, нет! Мне всегда хотелось завести кошку, но у отца аллергия на кошачью шерсть. Когда я была маленькой, у нас были только пони. И еще сова, которую Кори назвала Афиной. Этому дому нужна кошка, непременно серая. Она будет спать у камина, мурлыкать, и этот дом станет совершенным.
– Значит, он тебе нравится?
– Я обожаю его. Нельзя ли нам остаться тут навсегда?
– Ты не думаешь, что нас в конце концов хватятся?
Клио нахмурилась:
– Мой отец очень рассеянный человек, но и он рано или поздно заметит, что меня нет дома. Тогда… сколько нам осталось?
– Не знаю. Чего еще тебе хотелось в детстве? Кроме кошки.
– Многое. Мою собственную библиотеку, где я могла бы работать и где сестры не отвлекали бы меня. И чтобы никаких уроков музыки. Всегда их ненавидела. У меня нет музыкального слуха, и танцую я тоже плохо. Зато умею ездить верхом, плавать и открывать замки.
– Почему же ты не открыла замок и не сбежала отсюда?
– У меня не было времени, а потом… потом мне здесь понравилось.
Клио умолкла, и Эдвард решил, что она уснула, но она вдруг спросила:
– А что случилось потом, после тою дня в Британском музее? Ты бросил пить и волочиться за женщинами?
– Пришлось. Потому что брат мой вскоре умер. Упал с лошади и сломал себе шею. Родители лишились единственной отрады. Они пытались женить меня на невесте Уильяма, но я не согласился. Я старался утешить их по-другому – вернулся к учебе, отправился в путешествие, чтобы пополнить их коллекцию антиквариата.
– И что они обо всем этом думали?
– Не знаю. Они умерли от лихорадки, когда я был в Риме.
– Но теперь они бы гордились тобой.
– Только не сейчас. Не представляю, что бы они сказали, увидев в моей постели одну из дочерей Чейза, это такой скандал.
Клио рассмеялась и откинулась на подушки, простыня сползла, обнажив грудь. Неожиданно она повернулась и опрокинула его на спину, поцеловала.
– Клио… – пробормотал Эдвард.
– Тсс… – прошептала она, закрыв ему рот поцелуем. – Я собираюсь сделать тебе подарок.
Ее пальцы касались его тела легко, словно крылья бабочки – плечи, грудь, живот, бедра. Поцелуи опускались все ниже. Ее язык коснулся его соска, и Эдвард застонал сквозь сжатые зубы. Клио опускалась все ниже, он не осмеливался двинуться, вздохнуть, боясь, что этот сон закончится.
Ее пальцы сомкнулись на его восставшем члене. Прикосновение было легким, но для него оно было как удар молнии.
– Клио! – хрипло проговорил он.
Протестовал он или просил, чтобы она не останавливалась? Он этого не знал.
– Лежи тихо, – прошептала Клио. – Я никогда раньше этого не делала, мне нужно сосредоточиться.
Эдвард сдавленно рассмеялся:
– Хорошо, дорогая, сосредоточься.
Он откинулся на подушки, отдавшись ее ласкам.
Клио опустила голову, и Эдвард ощутил на своей коже ее теплое дыхание. Медленно кончик ее языка коснулся его напряженного члена.
– Черт побери, Клио! – простонал он.
Это было почти невыносимо.
– Я что-то делаю не так? – обеспокоенно спросила она. – Там, на фреске в Помпеях…
– Наоборот. Ты делаешь это слишком хорошо.
Она рассмеялась и снова поцеловала Эдварда.
Наконец, не в силах больше выдержать это напряжение, он схватил ее за плечи и опрокинул на спину:
– Клио, ты меня убиваешь! Больше никаких поездок в Помпеи, прошу тебя.
Она развела нога, принимая его в себя. Тело ее выгнулось ему навстречу, с губ сорвался легкий стон.
– Они жили долго и счастливо и умерли в один день, – выдохнула она.
– Так поступают глупые романтики?
– О да, а я самая глупая из них.
Он достиг пика наслаждения – яркой и бурной вспышки, перед которой все остальное бледнело. Сейчас ему нужна была только Клио, тепло ее тела и ее аромат.
– Клио! – закричал он. – Клио.
– Да, – прошептала она. Ее тело напряглось, и по нему прокатилась волна неизъяснимого удовольствия. – Я здесь, дорогой, здесь.
