Текст книги "Сюрприз"

Автор книги: Аманда Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Маттиас поднял брови:

– Вы способны весьма лаконично формулировать цели, миссис Элибанк.

– Я в отчаянии, сэр.

– Вам ничего иного не остается, однако почему вы думаете, что можно манипулировать обещанием, данным мной вашему брату.

Горация задохнулась от неожиданности, но затем сумела взять себя в руки:

– Милорд, умоляю вас уговорить племянницу отказаться от этой безумной идеи.

Маттиас посмотрел ей в глаза:

– Если вы говорите, что вам известна моя репутация, миссис Элибанк, то вы должны знать, что я склонен скорее губить, чем спасать людей.

– Да, сэр, я знаю об этом. – Горация простерла руки. – Но к кому же мне обратиться! Она не желает меня слушать! А вы дали обещание моему брату. Всему свету известно, что Безжалостный Колчестер всегда выполняет обещания.

Маттиас не ответил. Он молча прошел к двери, пересек зал, подошел к лестнице и стал подниматься, перешагивая через ступеньку.

Поднявшись, Маттиас остановился и прислонился к стене. По доносящемуся издали шуму он понял, что Имоджин работает в восточном крыле. Он решительно направился в ту сторону.

Имоджин Уотерстоун уже успела нарушить размеренный ритм его жизни, думал он. Пора ему взять под собственный контроль свою судьбу. Он всегда выполнял обещания, но, как он предупредил Горацию, делал это на своих условиях.

До него все время доносился стук, пока он шел к спальне по левую сторону коридора. Маттиас остановился в дверях и окинул взглядом комнату.

Спальня представляла собой затемненное помещение, выдержанное в том же похоронном стиле, что и весь дом. Тяжелые черные шторы на окнах были раздвинуты, но проникающий сюда свет, казалось, был не в состоянии одолеть мрак. На кровати лежало покрывало траурного цвета. С потолка свисали черные и темно-бордовые светильники.

Самым привлекательным зрелищем в спальне был округлый зад Имоджин. Маттиас почувствовал, как у него заныло в паху.

Имоджин нагнулась, чтобы достать из-под кровати железный чемодан, и взору Маттиаса предстали обтянутые платьем обольстительные полушария крепких женских ягодиц. Юбки платья приподнялись, приоткрыв элегантные икры в белых чулках. У Маттиаса вдруг возникло нестерпимое желание запустить руку под платье и пощупать то, что находится повыше чулок.

Внезапно нахлынувшая мощная волна желания ошеломила Маттиаса. Он перевел дыхание и заставил себя сосредоточиться на насущных проблемах.

– Мисс Уотерстоун!

– Что такое?! – Имоджин, вздрогнув, резко выпрямилась и повернулась. Лицо ее было пунцовым от напряжения. Она повернулась и задела рукой маленького, страшноватого глиняного божка на столе. Уродец упал на пол и разлетелся на мелкие куски.

– Проклятие! – нахмурилась Имоджин, глядя на осколки.

– Не тратьте силы на сожаления, – сказал Маттиас. – Это не относится к Замару.

– Правда не относится? – Имоджин стала поправлять белую шапочку на голове, которая сбилась набок. – А я не слышала, как вы шли через зал, милорд. Вы, случайно, не закончили инвентаризацию библиотеки?

– Увы, нет. Я едва начал, но пришел сюда, чтобы обсудить нечто более важное.

Ее лицо посветлело.

– Наш план относительно того, как заманить в ловушку Ваннека?

– Ваш план, а не мой, мисс Уотерстоун. Мы с миссис Элибанк обсудили кое-какие стороны этого дела и пришли к одному мнению: ваш замысел неразумен, опрометчив и весьма опасен.

Она в смятении уставилась на него потемневшими глазами.

– Сэр, вы не сможете удержать меня.

– Я был почти уверен, что вы отреагируете именно таким образом. – Несколько мгновений он молча смотрел на нее. – Что вы предпримете, если я откажусь помогать вам и не стану играть ту роль, которую вы мне отводите?

– Вы отказываетесь выполнить обещание, данное моему дяде? – спросила она после паузы.

– Мисс Уотерстоун, обещание, которое я дал Селвику, было весьма общим. Его можно интерпретировать по-разному, и поскольку обещал я, я и буду расставлять акценты.

– Гм… – Имоджин уперла руки в бока и стала постукивать носком о пол. – Вы намерены нарушить слово, сэр?

– Вовсе нет. Свои обещания я всегда выполняю, и это не станет исключением. – Маттиас почувствовал, что начинает злиться. – Я пришел к выводу, что наилучший способ выплатить долг вашему дяде – это отговорить вас от опасной затеи.

– Предупреждаю вас, сэр… Вы можете отказаться мне помочь, но вам не удастся отговорить меня. Я признаю, что ваша поддержка очень важна для меня, но уверена, что я смогу справиться и без вас.

– Неужели? – Маттиас сделал шаг в глубину комнаты. – И как же вы этого добьетесь, мисс Уотерстоун? Может быть, снова встретитесь с ним в чьей-нибудь спальне, как это было три года назад? Согласен, что такое предложение усилит его интерес.

Несколько мгновений Имоджин ошеломленно молчала. Затем в ее глазах сверкнул гнев.

– Как вы смеете, сэр?

Маттиас почувствовал горечь в душе, но подавил это чувство. В данном случае цель оправдывала средства. Он процедил сквозь зубы:

– Приношу извинения за то, что я навел справки об инциденте, мисс Уотерстоун. Однако, – безжалостно продолжал он, – мы не можем игнорировать прошлое. Факты остаются фактами. Если Ваннек соблазнил вас однажды, он попытается сделать это опять. И если вы не попытаетесь использовать свои чары, чтобы заманить его в ловушку…

– Черт побери! Ваннек не соблазнил меня три года назад! Он меня скомпрометировал! А это совершенно разные вещи!

– Разве?

– Первое означает реальность, второе – лишь то, что кому-то что-то показалось. – Имоджин презрительно фыркнула. – Я полагала, что человек ваших умственных способностей должен бы провести различие между этими двумя понятиями.

Маттиас вспыхнул:

– Сколько бы вы ни спорили о мелочах, это ничего не меняет. Проблема-то остается. И вряд ли это поможет вам справиться с таким типом, как Ваннек.

– Уверяю вас, что мне это под силу, и я с ним справлюсь. Но я прихожу к выводу, что вы правы в одном отношении, сэр. Вероятно, мне не потребуются ваши услуги. Первоначально, продумывая план, я полагала, что ваше участие будет весьма полезно мне, но сейчас склоняюсь к тому, что вы будете мне мешать, а не помогать.

По непонятной для Маттиаса причине слова Имоджин добавили масла в огонь его гнева.

– Да неужто?!

– По-видимому, вы не тот человек, за которого я вас принимала.

– Черт побери! И какой же я, по вашему мнению, человек?

– Я полагала – как выяснилось, ошибочно, – что вы человек действия, что вас не испугает опасность… Человек, способный идти на риск без малейших колебаний.

– И откуда же у вас такое обо мне представление?

– Из ваших статей о древнем Замаре. Читая эти захватывающие статьи о путешествиях и исследованиях, я решила, что вас привлекает острота ощущении в драматических ситуациях. – Она презрительно улыбнулась. – Выходит, я ошибалась.

– Мисс Уотерстоун, вы хотите сказать, что мои статьи написаны на основе вторичных данных, как статьи этого злосчастного И.А.Стоуна?

– И.А.Стоун предельно честен относительно того, откуда он берет информацию. Он не делает заявлений о том, что собственными глазами видел то, о чем пишет. А вы их делаете. Вы выдаете себя за человека действия, но, похоже, вы таковым не являетесь.

– Я ни за кого себя не выдаю, несносная…

– Очевидно, то, что вы пишете, это простая беллетристика, а не факты. Прискорбно, что я видела в вас умного, находчивого джентльмена, готового дерзать. И еще я глубоко заблуждалась, считая, что вопрос чести для вас выше всяких мелких неудобств.

– Вы не только мое мужество, но и мою честь подвергаете сомнению?

– А разве для этого нет оснований? Совершенно очевидно, что за вами долг, сэр, но очевидно и то, что вы намерены уклониться и не платить его.

– Я был должен вашему дяде, а не вам.

– Я вам уже объясняла, что унаследовала этот долг, – парировала Имоджин.

Маттиас сделал еще один шаг в глубь комнаты.

– Мисс Уотерстоун, вы испытываете мое терпение.

– Я вовсе и не помышляла об этом, – угрожающе ласковым голосом сказала она. – Я просто пришла к выводу, что вы не будете принимать участие в осуществлении моего плана. И тем самым я освобождаю вас от данного вами слова. Отправляйтесь восвояси, сэр.

– Черт побери! Вам не удастся так легко от меня отделаться! – Двумя широкими шагами Маттиас преодолел разделяющее их пространство и схватил Имоджин за плечи.

И тем самым допустил ошибку. В мгновение ока его гнев трансформировался в желание.

Несколько мгновений он не мог пошевелиться. Казалось, на него опустился могучий кулак и парализовал его. Маттиас попытался вздохнуть, но аромат духов Имоджин затуманил его сознание. Он смотрел в бездонную глубину голубовато-зеленых глаз и думал: не утонет ли в них? Он открыл рот, чтобы завершить спор ядовитой репликой, но слова застряли в горле.

Гнев во взгляде Имоджин исчез. Вместо него появилась озабоченность.

– Милорд! Что-то случилось?

– Да. – Это было все, что он смог сказать не разжимая зубов.

– Что с вами? – Озабоченность Имоджин сменилась тревогой. – Вы нездоровы?

– Вполне вероятно.

– Боже милостивый! Я не заметила это сразу. Без сомнения, этим и объясняется ваше странное поведение.

– Без сомнения.

– Может быть, вы приляжете на кровать на несколько минут?

– Я не думаю, что это будет слишком разумно…

Она была такой мягкой. Сквозь рукава платья он почувствовал тепло ее тела и вдруг понял, что ему чертовски хочется знать – с такой ли пылкостью предается она любви, с какой ведет спор. Он заставил себя оторвать руки от ее плеч.

– Нам лучше закончить дискуссию в другое время.

– Чепуха, – бодро сказала она. – Не следует откладывать важные дела, милорд.

Маттиас закрыл на пару секунд глаза и сделал глубокий вдох. Подняв ресницы, он увидел, что Имоджин с видимым интересом наблюдает за ним.

– Мисс Уотерстоун, – решительно начал он. – Я попытаюсь изложить свои мотивы.

– Вы собираетесь помочь мне, да? – Ее губы стали складываться в улыбку.

– Прошу прощения?

– Вы передумали, правда? Чувство долга победило в вас. – Ее глаза сверкнули. – Благодарю вас, милорд. Я знала, что вы поможете мне в осуществлении моих планов. – Она одобрительно похлопала его по руке. – И пусть вас не беспокоят никакие другие аспекты.

– Какие другие аспекты?

– Ну, отсутствие непосредственного опыта в делах, где требуются отвага и риск. Я это понимаю. Вам не следует смущаться тем, что вы не человек действия, сэр.

– Мисс Уотерстоун…

– В конце концов не каждый способен быть бесстрашным, – радостным тоном продолжала убеждать она. – Вы не должны бояться, если возникнет какая-нибудь проблема во время приведения в исполнение моего плана, я все возьму на себя.

– При мысли о том, что в опасной ситуации вы возьмете руководство на себя, у меня стынет кровь в жилах.

– Очевидно, у вас слабая нервная система. Но я придумаю, как с этим справиться. Постарайтесь не рисовать себе кошмаров, милорд. Я понимаю, вам внушает тревогу то, что вас ждет впереди, но уверяю вас, я постоянно буду рядом.

– Правда будете? – потрясенно спросил он.

– Я сумею защитить вас. – Без какого-либо предупреждения Имоджин положила руки ему на предплечья и на мгновение ободряюще сжала их.

Та узда, с помощью которой Маттиас пытался себя сдерживать, в одно мгновение ослабла. Раньше чем Имоджин успела убрать руки, он сжал ее в объятиях.

– Сэр? – Ее глаза расширились от удивления.

– В этой ситуации меня по-настоящему пугает лишь одно, – хрипло сказал он. – Кто защитит меня от вас?

Не дожидаясь ответа, он страстно поцеловал ее.

Глава 3

Имоджин на какое-то мгновение застыла, испытав внезапное смятение чувств. Она всегда гордилась крепкими нервами, никогда не падала в обморок, не испытывала слабости и головокружений. Но в этот момент она почувствовала, что близка к потере сознания.

Она часто задышала; ладони стали влажными. Мысли, которые отличались полной ясностью несколько секунд тому назад, превратились в сумбур. Все окружающие предметы вдруг куда-то отодвинулись. Она задрожала и почувствовала, как ее обволакивает сладостное, почти горячечное тепло.

Если бы она не была уверена в своем здоровье, то решила бы, что заболела.

Маттиас застонал и еще крепче прижал ее к своему крепкому телу. Она чувствовала, что его язык блуждает по ее губам, и в смятении поняла, что он хочет проникнуть в ее рот. Любопытство взяло верх, и она приоткрыла рот. Язык Маттиаса скользнул в глубину.

Имоджин почувствовала слабость в коленях. Мир вокруг нее закачался и поплыл. Она крепко ухватилась за плечи Маттиаса, опасаясь, что упадет, если оторвет от них руки.

Маттиас не сделал ни малейшей попытки отпустить Имоджин. Более того, его руки обвились вокруг нее, и она ощутила животом тугую выпуклость внутри его тесных брюк. Она понимала, что он должен чувствовать, как ее груди прижимаются к его широкой груди. Он пошевелился, чуть перегнул ее назад, и одна из его ног скользнула между ее бедер.

Ею овладели неведомые дотоле безрассудные, шалые чувства. Нельзя сказать, чтобы она вообще не имела никакого понятия о поцелуях, но не было сомнений в том, что ни холодно расчетливые поцелуи Филиппа Д'Артуа, ни целомудренные объятия Аластера Дрейка не приводили ее в такое смятение.

Это была страсть – настоящая, всепоглощающая, сжигающая.

Тихонько застонав от восторга, Имоджин обвила руки вокруг шеи Маттиаса.

– Имоджин…

Маттиас поднял голову. Его худощавое лицо было серьезным. Глаза более не казались бесстрастными глазами духа – они сверкали. Казалось, он пытался заглянуть в зеркало, которое должно предсказать его судьбу и ответить на сокровенные вопросы,

– Что это я делаю?

Наваждение пропало, мир мгновенно обрел реальность. Имоджин смотрела на Маттиаса, понимая, что он сожалеет о том, что поддался внезапному порыву.

Имоджин безжалостно отмела внезапно родившееся ощущение потери. Пытаясь взять себя в руки, она лихорадочно искала слова, которые были бы уместны в этой щекотливой ситуации.

– Успокойтесь, милорд. – Имоджин заняла руки тем, что стала поправлять шапочку. – В этом нет вашей вины.

– Нет моей вины?

– Именно так, – заверила она. – Такие вещи случаются, когда просыпаются темные страсти. У моих родителей была та же самая проблема. Все их споры всегда кончались таким же образом.

– Понимаю.

– Мы с вами ссорились несколько мгновений тому назад, и эмоции момента взяли вверх над вами и лишили вас самообладания.

– Вы так разумно мне все объяснили, мисс Уотерстоун. – Глаза Маттиаса сверкнули. – У вас никогда не бывает проблем с тем, чтобы найти нужные слова?

В глубине души у нее что-то дрогнуло. Впрочем, похоже, он не дразнил ее.

– Полагаю, что могут возникнуть ситуации, когда "же самый красноречивый человек не в состоянии отыскать необходимые слова, милорд,

– И ситуации, когда вполне достаточно лишь действия. – Он решительно положил ладонь ей на затылок и медленно наклонился, чтобы поцеловать снова.

На сей раз поцелуй был намеренный, рассчитанный и опустошающий. Имоджин повисла на руках Маттиаса. Шапочка ее упала на ковер, волосы рассыпались.

Имоджин покачивалась. Все вокруг поплыло и стало исчезать. Единственной реальностью оставался лишь Маттиас. Он был по-настоящему материален. Его сила обволокла ее, пробудила в ней сладостное желание. Она обвила руки вокруг шеи Маттиаса и изо всей силы сжала ее.

– Вы преподносите один сюрприз за другим, – прошептал Маттиас возле ее губ. – Не то что Замар.

– Милорд. – Эти слова привели Имоджин в восторг. Сравнить ее с Замаром! О большем комплименте она не могла и мечтать!

Маттиас вынудил Имоджин сделать два шага назад. Она оказалась прижатой к шкафу. Маттиас взял ее за запястья и поднял руки над головой, прижав их к дверце из красного дерева. И в этом положении несколько раз обжигающим ртом поцеловал ее в шею. Одна нога его оказалась между ее колен.

– Боже милостивый! – Имоджин хватала ртом воздух. Теперь нога Маттиаса оказалась уже между ее бедер. – Я не могла подумать…

– В этот момент – я тоже. – Он отпустил запястья Имоджин. Его сильные, красивые руки коснулись ее шеи.

Имоджин неловко схватилась за ручку шкафа, чтобы не упасть. Как раз в этот момент Маттиас сделал попытку подвести ее к кровати.

Имоджин забыла отпустить ручку. Дверца шкафа с шумом распахнулась. Какой-то крупный предмет, находившийся на средней полке, вдруг сорвался с места.

Маттиас оторвал губы от шеи Имоджин.

– Какого дьявола…

Имоджин с ужасом смотрела на то, как предмет достиг края полки и устремился вниз.

Реакция Маттиаса была мгновенной. Он успел отпустить Имоджин, отстранить ее и поймать падающий предмет.

– Черт побери! – пробормотал Маттиас, рассматривая пойманную вазу.

Вздох облегчения вырвался из груди Имоджин:

– Это был изумительный прыжок, милорд! Вы удивительно ловки!

– Если для этого есть причина. – Он еле заметно улыбнулся, продолжая изучать надпись на вазе.

Имоджин заметила блеск в его глазах, хотя он был иного рода, чем несколько мгновений назад. Она перевела взгляд на предмет, который Маттиас держал в руках. Ваза была сделана из полупрозрачного зеленовато-голубого камня. Из такого камня изготавливали утварь в Замаре. Один из корреспондентов писал Имоджин, что этот нежно-зеленый цвет стал в последнее время очень модным. Имоджин увидела надпись и сразу же узнала язык.

– Замар. – Она смотрела на вазу как на чудо. – Дядя Селвин говорил мне, что у него есть несколько замарских артефактов, но я не подозревала, что у него может быть такая прелестная вещь.

– Должно быть, это из гробницы.

– Да. – Имоджин наклонилась, чтобы получше рассмотреть надпись. – Очень изящная вещь, не правда ли? А взгляните на слова. Надпись неформальная. Чье-то личное подношение умершему от любящего человека, если я не ошибаюсь.

Маттиас поднял глаза и оценивающим взглядом посмотрел на Имоджин:

– Вы узнали надпись?

– Да, конечно. – Она осторожно взяла вазу из рук и стала медленно ее вращать в руках, любуясь изяществом отделки. – «Подобно тому как Замарис заключает в объятия Анизамару на закате дня, так наши души будут постоянно в объятиях друг друга». – Очень трогательно, не правда ли, милорд?

– Дьявольщина!.. – потрясенно сказал Маттиас. – Во всей Англии найдется только один человек, кроме меня, который способен перевести эту замарскую надпись так быстро и так точно.

Имоджин слишком поздно поняла, что она наделала, и тихонько ахнула.

– Я так понимаю, что только что имел удовольствие целовать И.А.Стоуна?

– Милорд, уверяю вас, я не хотела вас обманывать.

– Разве?

– Ну, может, лишь самую малость. Я собиралась все объяснить вам.

– Позже?

– Да. Позже. При удобном случае. – Она попыталась изобразить улыбку. – С момента вашего приезда мы все время были заняты, так что мне не представилась возможность сделать это.

Маттиас проигнорировал это неубедительное объяснение.

– Что касается первого инициала, то здесь все ясно. Как ясно и то, откуда произошла фамилия Стоун, мисс Уотерстоун. А что означает второй инициал?

– Августа, – с легким вздохом призналась Имоджин. – Вы должны понять меня, сэр. Я сохраняла инкогнито, потому что понимала: редакция журнала никогда не опубликует мои исследования, если будет знать, что их автор – женщина.

– В самом деле…

– Я намеревалась открыть секрет сразу же после того, как мы представились друг другу. Но вы дали ясно понять, что считаете И.А.Стоуна соперником. Я не хотела, чтобы это осложнило наши отношения и помешало вам принять участие в осуществлении моего плана.

– Соперник? – поднял брови Маттиас. – Чепуха! Я не считаю И.А.Стоуна соперником. Слово «соперник» относится к человеку равному. Что касается И.А.Стоуна, то это всего лишь самонадеянный писака, который делает смехотворные выводы, основываясь на моих статьях.

Имоджин была уязвлена.

– Позвольте напомнить вам, сэр, что правильная интерпретация фактов не менее важна, чем простое описание увиденного.

– Ничто не может заменить информацию, полученную на основании личного опыта.

– Чушь! Когда-то вы сделали ряд предположений о некоторых замарских обычаях, которые не подтвердились вашими же дальнейшими открытиями.

– Например?

Имоджин приподняла подбородок:

– Например, ваше ничем не подкрепленное предположение о свадебных ритуалах, о которых вы подробно рассказали в своей последней статье.

– Я не делал никаких предположений. Я пришел к логическим выводам на основе уже известных фактов и исследований.

– Да неужто? – вызывающим тоном спросила Имоджин. – Вы утверждаете, что невеста не могла высказывать своего мнения при заключении брака, когда даже любителю ясно, что замарские невесты имели множество прав и привилегий. Замарская женщина могла при желании даже расторгнуть брак.

– Лишь в весьма редких случаях. Имоджин холодно улыбнулась:

– Она могла сделать это, если мужчина проявлял жестокость или оказывался импотентом. Это давало ей определенные права, милорд. Далее. Она сохраняла контроль над своей собственностью и доходами и после замужества. В этом отношении замарские законы прогрессивнее современных английских.

– Не скажите, – возразил Маттиас. – В вопросах брака замарцы мало чем отличались от англичан, мужчина был хозяином в своем доме. Жена должна была ему во всем подчиняться, вести хозяйство и создашь комфортную жизнь мужу. Он, в свою очередь, брал нa себя ответственность защищать жену и детей.

– Вы снова высказываете неподтвержденные предположения. Тщательно изучив ваши статьи, я пришла к выводу, что брак в Замаре строился на взаимном чувстве и уважении.

– Такие невероятные выводы можно сделать, лишь имея больное воображение и совершенно не владея первичной информацией. Основа замарского брака – собственность, социальное положение, деловые соображения. Как и в современной Англии.

– Это неверно, – не согласилась Имоджин. – Взаимное чувство – одно из важнейших условий замарского брака. Вспомните книги стихов, которые вы обнаружила среди руин замарской библиотеки.

– Нельзя делать общие выводы на основе нескольких романтических стишков. – Маттиас раздраженно провел рукой по волосам. – Это ничего не доказывает. В Замаре брак был деловой сделкой, каковой он является и в нынешней Англии.

– Стало быть, вы утверждаете, что замарцы не верили в силу любви, милорд?

– Любовь – это всего Лишь более красивое слово для выражения полового влечения, и я не сомневаюсь, что она была известна замарцам. В конце концов, они были умные люди.

– Любовь и половое влечение – не одно и то же.

– Одно и то же. – На скулах Маттиаса задвигались желваки. – Уверяю вас. Я сделал этот вывод на основе тщательных наблюдений и опыта. Не в пример другим людям.

– У меня есть свои наблюдения и свой опыт, – возмутилась Имоджин, – и выводы я делаю совершенно другие, сэр.

Маттиас холодно улыбнулся:

– Вы знаете, что такое половое влечение? Не поделитесь ли своим знанием, мисс Уотерстоун?

– Нет. О таких вещах не распространяются.

– Это верно. Позвольте мне высказать несколько наблюдений, полученных на основании собственного опыта. Я продукт союза, начало которому положила грандиозная плотская страсть. Но когда страсть остыла, остались горечь, гнев и сожаление.

В глазах Имоджин отразилось нечто, похожее на сочувствие. Она порывисто шагнула к Маттиасу, затем в нерешительности остановилась.

– Простите меня, милорд. Я не знала, что это для вас такой больной вопрос,

– К сожалению, было уже слишком поздно расставаться. – Очевидно, Маттиас взял себя в руки, и голос его окреп. – Моя мать была беременна мной. Ее семья настаивала на браке. Семья отца хотела заполучить наследство матери. Это была сделка дьявола. Мой отец так и не простил мою мать. Он заявлял, что она обманом заставила его жениться на ней. Мать же не могла простить отца за то, что он соблазнил ее, а затем обвинил во всех грехах.

– Какое печальное детство у вас было!

В его глазах появилось удивление.

– Напротив, я считаю, что история отношений моих родителей помогла мне многое узнать, мисс Уотерстоун.

– Тем не менее, не приходится сомневаться, что вам был преподан суровый урок. – Внезапно ей пришла в голову новая мысль:

– Вы говорили, что собираетесь вступить в брак сейчас, когда вы получили титул? Попытаетесь найти свое счастье в браке?

– Можете в этом не сомневаться, – твердо сказал Маттиас. – Намерен вступить в брак, который будет построен на более существенной основе, нежели дурацкие романтические бредни и похоть.

– Да, понятно, – пробормотала Имоджин.

Маттиас взял из ее рук голубовато-зеленую чашу и стал сосредоточенно рассматривать.

– Я ищу невесту, наделенную здравым смыслом, а не девчонку, чья голова забита романтическими стишками… Умную, здравомыслящую женщину. Такую, чтобы не бросалась вслед за каждым поэтом со взором горящим.

– Понятно.

Как же она ошибалась в отношении этого человека, с горечью подумала Имоджин. Созданный ее воображением Колчестер Замарский был человеком тонким и романтичным. Реальный же Колчестер был явно консервативен и приземленных взглядов.

– Удивительно, сэр, когда я посылала за вами, была убеждена, что у нас с вами очень много общего.

– Разве?

– Да. Но сейчас я вижу, что глубоко заблуждалась. Пожалуй, трудно отыскать двух людей, которые столь отличались бы друг от друга, не так ли, милорд?

Маттиас ответил неожиданно сдержанно:

– В некоторых отношениях – пожалуй.

– С моей точки зрения – во всех отношениях. – Едва заметно улыбнувшись, она добавила:

– И я освобождаю вас от вашего обещания, милорд.

– Простите? – бросил хмурый взгляд Маттиас.

– С моей стороны было глупо ожидать, что вы поможете мне осуществить мой замысел. – Имоджин наблюдала за тем, как тонкие, длинные пальцы скользили по замарской чаше. – Вы вполне убедили меня, что не созданы для приключений вроде этого, и я не имею права настаивать на такой услуге.

– Я полагаю, что дал вам понять, что так легко от меня не отделаться, мисс Уотерстоун.

– Что вы хотите этим сказать, сэр?

– Я помогу вам в вашем заговоре. Возможно, я не такой человек, каким вы меня представляли, мисс Уотерстоун, но горю желанием доказать, что я не какой-нибудь слюнтяй.

Имоджин выглядела шокированной.

– Сэр, я вовсе не имела в виду и не собиралась называть вас слюн… гм…

Он поднял ладонь, чтобы остановить ее протест:

– Вы очень ясно все высказали. Вы полагаете, что я слишком осторожный, слабовольный, нерешительный человек. Возможно, какая-то доля истины в этом есть, но я не хотел бы, чтобы меня принимали за отъявленного труса.

– Сэр, и ярлык труса я не собиралась на вас вешать. Некоторой слабости нервной системы не стоит стыдиться. Без сомнения, это семейная черта, как и белая прядь в ваших волосах. Это нечто такое, что выше вас, милорд.

– Слишком поздно, мисс Уотерстоун. Я уже решил, что должен сдержать слово, данное вашему дяде. Лишь таким образом мне удастся сохранить самоуважение.

– Я была потрясена, – призналась Имоджин Горации через два дня, когда они ехали в Лондон в дилижансе. Они были вдвоем, потому что Маттиас уехал на следующий день, получив от Имоджин целый ряд инструкций. – Он делает это лишь для того, чтобы доказать, что у него есть мужество… Боюсь, я задела его, гордость. Я вовсе не хотела этого, но знаешь, меня иногда заносит, если я чем-то увлечена.

– Я бы не стала переживать по поводу уязвленной гордости Колчестера, – возразила Горация. – У него высокомерия хватит на всю его жизнь.

– Хотелось бы в это верить, но я убеждена, что он тонко чувствует.

– Тонко чувствует? Колчестер?

– Я пыталась отговорить его от помощи, но, как видишь, не добилась в этом успеха.

– Колчестер явно настроен содействовать твоей сумасбродной затее… Хотела бы знать, зачем ему это нужно.

– Я уже сказала тебе. Он хочет попытаться доказать себе, что он человек дела. Любому ясно, что он к этой категории людей не относится.

– Гм… – Горация поправила юбки дорожного платья, откинулась назад на подушки и устремила на Имоджин внимательный взгляд. – С самого начала я говорила тебе, что твой план крайне опасен, ибо я боюсь реакции лорда Ваннека. А сейчас я убеждена, что вовлекать Колчестера – еще более безрассудное дело.

– Колчестер не опасен. – Имоджин сморщила нос. – Он постоянно будет в поле моего зрения. Я буду присматривать, чтобы в своем желании проявить себя он не попал в беду.

Горация вопросительно уставилась на племянницу:

– Ты хочешь присматривать за Колчестером?

– Я должна делать это при сложившихся обстоятельствах. – Имоджин выглянула в окно. – Он оказался совсем не таким, как я ожидала, тетя Горация.

– Ты опять об этом. Признайся, Имоджин, что твои ожидания основывались на пустых фантазиях.

– Это не так. Мое представление о характере и темпераменте лорда сложилось благодаря статьям, которые он публиковал в «Замариан ревю». Это свидетельствует лишь о том, что некоторые безоговорочно верят тому, что читают.

Горация посмотрела на Имоджин через очки:

– Дорогая моя, ты ничего не смыслишь в Колчестере. Я пыталась рассказать тебе, что он приобрел вполне определенную репутацию около десяти лет назад, когда ему было двадцать с небольшим. Я знаю, что ты в это не веришь, но факт остается фактом: его считают весьма опасным и безжалостным.

Имоджин сделала гримасу:

– Чушь! Тот, кто поговорит с ним хотя бы пять минут, не может не сделать вывода, что эта репутация никак не соответствует его натуре. Он явно стал жертвой гадкой сплетни, как и я три года назад.

– Похоже, он убедил тебя в этом, – пробормотала Горация. – Непонятно только, для какой цели…

– Конечно, помогать он станет, но с ним будет много хлопот.

– Я не удивлюсь, если он в этот самый момент произносит точно такие же слова о тебе, моя дорогая.

Имоджин не ответила. Ее внимание привлек деревенский пейзаж за окном, и припомнились обрывки ночного сна. В течение последних нескольких недель ей нередко снилось нечто подобное, но этот сон был особенно ярким и волнующим.

Она стояла посередине библиотеки дяди Селвина. Была полночь. Из окон лился призрачный лунный свет. По углам прятались тени.

Она медленно повернулась, пытаясь найти человека, который – она это точно знала – находился где-то рядом. Она не видела его. Однако она чувствовала его присутствие. Он ждал, прячась под покровами ночи.

Что-то зашевелилось в дальнем углу. Она с беспокойством и трепетом наблюдала за тем, как фигура отделилась от окружающих ее теней и медленно направилась к ней. В темноте невозможно было рассмотреть лицо, однако, когда человек пересекал полосу лунного света, в его волосах мелькнула серебристая прядь.

Замарис, властитель ночи. Могучий, обольстительный. И очень опасный.

Он подошел ближе и протянул руку.

Это не Замарис, поняла она. Это Колчестер.

Невероятно.

По какой-то непонятной причине она была не в состоянии провести между ними разницу. Колчестер и Замарис слились в некое единое создание ночи.