Текст книги "Самый лучший апокалипсис 2 (СИ)"

Автор книги: Ам Гамма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Мордой в пол!! Мордой в пол я сказал! Руки за голову! За голову, говорю!

– Да пристрели ты их! – дернул плечом один из вояк, полез отбирать у рыдающих девчонок телефоны. – По пять «влиятельности» получим.

Я поработал монтировкой. Кривая фомка из темноты для военных оказалась сильной неожиданностью. С дыркой в башке на землю упал сначала один, потом второй вояка и теперь уже я полез выворачивать армейцам карманы и забирать у холодеющих трупов все имеющиеся телефоны.

– С-с-спасибо! – шмыгнули носом у меня над головой

Я и заметить не успел, как вусмерть перепуганные дамы уже стояли на ногах, вытирали слезы и были вполне себе ничего. В следующую секунду эти девицы выхватили у меня из рук свои мобильники и ринулись на спасение других девчонок.

– Сейчас же их там… на крыше, – зачем-то сообщила мне одна из девушек, – упыри эти!

Чего «их там» и чего «упыри» осталось загадкой, потому что девчонки взяли разгон и мощнейшим прыжком взмыли под небеса.

– Стой…! – только и успел я крикнуть, прежде чем мои несостоявшиеся пленные оказались на соседней девятиэтажке. – Вот мля!

Дурацкая ситуация получилась. Я никого отпускать не собирался и пара лишних девиц моим голодным чертям была бы сейчас очень кстати. Ещё и телефоны свои позабирали. Считай, украли у меня два процента скидок в «Полярнике». Нахалки.

– А потому что меньше таращиться на них надо было! – отчитал я самого себя, припоминая стройную спортивную внешность сбежавших.

Обе девчонки, как и остальные из группы Настасьи Павловны, своими формами хочешь, не хочешь, а взгляд притягивали. Хоть в чем-то нынешний апокалипсис отличался в лучшую сторону с его виртуальной «силой» и её воздействием на женские организмы.

Я перерезал ближайшему армейцу горло. Подхватив труп за ноги, потащил намеченным маршрутом. Рисуя таким образом кровавые линии между алыми каракулями, протянул военного метров тридцать. Во дворе ярко полыхнуло.

– На крыше, на крыше!

– Вы двое, мигом в подъезд! Найдите мне этого сраного поджигателя!! – проорали среди солдафонов.

Я задрал голову к облакам. С небес на землю летело пять бутылок молотова – кто-то закидывал к нам во двор зажигательную смесь. И закидывал с любопытной техникой – перебрасывал из соседнего двора через крышу девятиэтажки. То, что бутылки метают аж с самой земли я даже не сомневался, ибо траектория полета для зажигательных снарядов была достаточно характерная – по широкой дуге.

– А ещё загадочный «пиромант» использует телекинез, – оценил я угодивший в одного из лысых каннибалов зажигательный коктейль.

В последний момент летящая стекляшка резко изменила свою траекторию и приземлились кровососу аккурат на голову. Истошно вопя и полыхая беглый рецидивист из Лепехово горящим факелом полетел на землю. С человеческой ногой в зубах кровосос намеревался было скрыться от прицельного огня разозленных военных, карабкался по отвесной стене на крышу. Не получилось. Я вновь подхватил труп за ноги.

Протащив мертвеца ещё десяток метров, бросил того в сугроб и совершенно без сил повалился рядом. Таскать за собой кровоточащее тело задачей оказалось непосильной и тактику требовалось срочно менять. Жадно глотая ртом воздух, кое-как встал, поднял мертвяка, усадил и сунул ему в руки каску. Оставив тело пускать кровь из шеи в собственный шлем, побрёл к говорящим кустам неподалеку. Вытащив фомку из рукава, продрался сквозь живой заслон, мрачной фигурой замер над головой ничего не подозревающего солдата-радиста. Весь какой-то перепуганный и в грязи вояка меня в упор не замечал, без остановки кричал в трубку позывные, крутил на рации ролики и жал тумблеры, пытался откачать мертвого товарища неподалеку, перезаряжал автомат и делал ещё миллион других дел одновременно.

– Вода, Вода, это Земля, ответь! Вода, как слышишь?! Вода, ответь, это Земля! Вода, вода…

Позывной «вода», вероятно, принадлежал второй группе армейцев и судя по обрывкам эфира в этот самый момент у них там шел ожесточенный бой возле городского водохранилища. У того самого, куда один безухий гад настоятельно рекомендовал мне "больше не соваться". Эфир то и дело прерывался из-за помех, из рации доносились звуки стрельбы и грохот взрывов, слышалось непонятное бульканье, истошные человеческие вопли и громкий детский смех. Смеялись, такое чувство, аж всем детским садом. Ещё радист из второй группы постоянно хрипел и кашлял, кому-то молился, стонал и просил «Землю», «Технику» и «Дорогу» за ними не возвращаться. Периодически к этому дурдому прибавлялся звук пожарных сирен и я сделал вывод, что в беду угодила бригада спасателей. Быть может приехали закачать воду в машины, а тут началось. Конец радиоэфира ознаменовался прощальной речью. Связной из «воды» попросил передать его жене, что он её очень любит и под маниакальный детский смех отключился.

От услышанного я малость прифигел. Замер с монтировкой в руках, ожидая продолжения. Стоял, думал, что у вояки на том конце провода чего-нибудь заклинило и сейчас поломку устранят и передача возобновится. Наш связист в происходящее тоже не верил, и как заговоренный всё нашептывал и нашептывал в трубку:

– Вода, вода, это Земля… Вода, ответь. Вода, вода…

Прошла, секунда, вторая, пятая. "Вода" на связь не выходила и я уже собирался проломить голову своей следующей жертве как рация внезапно ожила. Кривляясь и коверкая человеческую речь из трубки полился тоненький детский голосок, ехидно повторяя:

– Водя, водя, это зимля! Водя, водя! Хе-хе! Водя-я-я-я!

Детский смех и кривляния окончательно выбили почву из-под ног у армейца. Выронив рацию, вояка свалился в обморок, а я громко матернулся. Как мне теперь кровь в каску собирать?! Одно дело, когда ты убиваешь живого, боеспособного противника и совсем другое убить кого-то беззащитного, в отключке.

– Ат мля!! – чертыхнулся я, закипая.

Эти придурки на том конце провода мне всё испортили. Я оттащил бессознательного солдата подальше, прислонил к стене. Оставив бедолагу приходить в чувства, вернулся к рации. Подхватив трубку, нажал кнопку разговора:

– Дебилы! – проорал я в рацию после чего поднялся, развернулся и злой как черт поковылял дальше, искать новую жертву.

С выбором направления мудрить ничего не стал и пошёл дальше вдоль многоэтажек, держась поближе к окнам домов и ориентируясь на собственную головную боль. С каждым шагом и без того херовое настроение становилось ещё хуже, а присутствие лучезарного Игнатова – светящегося аки новогодняя елка лекаря армейцев – ощущалось буквально собственной горящей шкурой. Чем ближе я подходил к полуарке между новостройками, тем сильней был этот зуд по всему телу, в висках вновь застучало, невыносимо разболелась башка.

– Долбанный Игнатов! – скрипнул я зубами от злости, вытащил призывно вибрирующий телефон из кармана.

Мобильник уже десяток минут настойчиво требовал к себе внимания и шансов игнорировать его и дальше не было абсолютно.

– Ну что там у тебя?! – разозленно потряс я смартфоном, искренне надеясь, что железяка испугается и прекратит вибрировать. – А ты упорный, да? Ладно, показывай!

Разблокированный экран телефона принес системное уведомление о начале третьего дня обучения и ещё ворох других оповещений, часть из которых имела отношение к недавним событиям в подвале, крикливому махалаю в юбке и рогатым кибер-жрецам. И если с незеррилм всё было понятно – системное сообщение рассказывало о новом ежедневном задании для всех участников и обновлении бесплатного аукциона с характеристиками (как и ожидалось, подвезли «ловкость») – то глобальное оповещение про неуравновешенную наследницу зиккурата я банально проигнорировал. Потом прочитаю. Вникать чего там случилось у этой сумасшедшей на этот раз не было ни времени, ни желания. А вот короткая строчка текста про каких-то там кикимор меня насторожила.

Вы обматерили болотных кикимор, – вещал NetherRealm с экрана телефона. – Болотные кикиморы собираются обматерить вас в ответ.

– Э-э… ладно, – не понял я как реагировать на подобное заявление. – От меня-то что требуется?

Я на секунду притормозил. Свернув к ближайшему подъезду, вытащил сигареты из кармана, прикурил. Ментально настраивая себя давать отпор любым неожиданностям, что прямо сейчас могут свалиться на мою голову, замер, приготовился. Жадно затягиваясь едким табачным дымом, крепко сжимая в руках верную монтировку, постоял какое-то время, покрутил головой. В кармане вновь завибрировал телефон.

Не получилось, – прочитал я короткое сообщение. – Кикиморы удивлены и напуганы.

– Э-э… ладно, – пожал я плечами.

– И что теперь? – задал вопрос в пустоту.

За вами выехали, – отрапортовал NetherRealm и отключился.

Я, озадаченный, сунул телефон в карман. Докурив, выбросил окурок в ближайшую урну и поковылял дальше. Со странными болотными тварями оказалось непонятно и каким это образом за мной «выехали» оставалось загадкой.

«На ступах, что ли, вылетели?» – мысленно чесал я в затылке, представляя. – «Что за кикиморы вообще?»

Происходящее вызывало легкий диссонанс, ибо при слове «кикимора» мозг рисовал образы крючконосой старой бабки с метлой в одной руке и человеческим младенцем во второй, и маниакальный детский голосок, которым эти самые кикиморы разговаривали по рации с нашим воякой, в этот образ совершенно не вписывался.

Я свернул к арке перехода, сбавил скорость. Выглянув из-за угла, радостно оскалился. Лучезарный Игнатов был здесь. В данный момент чудо-медбрат занимался тем, что «лечил» пришедшую в негодность поврежденную технику военных. Десяток погнутых АКМ, пара кривых гранатометов, ящик стреляных гильз и ещё куча другого, вышедшего из строя вооружения чудотворными силами армейца обретала новую жизнь. Попадая в руки светоносного, предметы возвращали себе первоначальный вид и идеальную форму. Навыки Игнатова, оказывается, взаимодействовали в том числе и с неодушевленными предметами.

– Не долго тебе осталось, – вытирая кровь из собственного носа прошипел я в сторону довольного своими успехами медбрата.

Близкое присутствие последнего, казалось, выворачивало меня наизнанку, таким сильным был этот необъяснимый дискомфорт. Я вытащил фомку из рукава. Забыв обо всём на свете, вышел из темноты и неумолимой поступью направился к армейцу. То, что Игнатова охраняло двое вояк с автоматами меня даже не волновало. В башке засела одна единственная мысль – во чтобы то ни стало свернуть лекарю шею. Что произойдет дальше значения не имело. Разберусь как-нибудь.

– Игнатов, вот ты где! За мной, срочно! – как черт из табакерки из-за угла выскочил другой вояка, потянул светоносного в неизвестном направлении.

«Вот… мля!» – я отступил в темноту.

Матерясь сквозь зубы, поковылял вслед за убегающими солдатами. Миновав полуразрушенный соседний двор, раскуроченную игровую площадку и огромную толпу перепуганных местных жильцов (народ вывалил на улицу искать объяснение стрельбе, взрывам и грохоту), запыхавшийся армеец притащил Игнатова и его телохранителей к безлюдной автозаправке, подвел к одной из пустых бензоколонок.

– Старлей велел! Сказал «пусть с бензином попробует», – жадно хватая ртом воздух, сообщил посыльный. – Ну, пробуй!

Светоносный приложил руки к заправочной станции, замер, источая вокруг себя невыносимо яркий свет.

– Охренеть! – разом выдохнули все присутствующие.

Из заправочного шланга внезапно пахнуло бензином.

– Молодец, Игнатов!! – не в себя от радости заголосил армеец, развернулся, дал деру куда-то в темноту. – Я к старлею, доложить, а потом за канистрами! – прокричал посыльный и скрылся за углом соседней пятиэтажки.

– Ну ты крут, – уважительно покивали головой солдафоны-охранники, одобряюще хлопнули улыбающегося Игнатова по плечу. – Бензин наколдовал! Могёшь! Старлей будет без ума от счастья!

«Ваше счастье будет недолгим», – мысленно ухмыльнулся я, с монтировкой в руках и перекошенной рожей направляясь к воякам.

– Игнатов, вот ты где! – с каской набекрень на территорию автозаправки ворвался ещё один солдат. – К прапору, срочно! Его какая-то тварь ужалила, вот-вот кони двинет. За мной! Бегом-бегом!

«Да быть того не может!» – безумным взглядом вытаращился я в спину убегающим.

Злой как чёрт, заковылял по следу ретировавшихся армейцев. Миновав школьную спортивную площадку, полыхающее здание местной библиотеки и голосящих работников обвалившегося здания ЖЭКа (есть в этом какая-то справедливость), вышел к свету аварийных огней побитого уазика, увидел два десятка снующих по округе солдат. Притормозив у живой изгороди из обледенелого кустарника, вытащил из рукава верную монтировку, приготовился идти напролом.

– Ну? Делай что-нибудь! – вояки, заметив прибывшую к ним подмогу, тут же потянули лекаря к валяющемуся ничком прапору.

– Колдуй! Колдуй, кому говорят! – принялись тормошить растерявшегося медбрата со всех сторон. – Спасай батяню нашего! Спасай же, ну!!

– А что за тварь его ужалила?

– Да хрен бы его знал! Мы когда на крик прибежали прапор уже с дыркой в башке валялся, а остальные пропали.

– Понятно… Я закончил. Жить будет.

Заметив, как неподвижный до этой минуты прапор вяло зашевелился, окружающие Игнатова вояки радостно подхватили армейца на руки:

– Ну ты даёшь, салага! Ну ты даёшь!! – ликовала братия. – Вот это ты прям… молодец! Мужик! Как вернемся, заходи к нам в часть! Уж мы-то за своего батю тебя отблагодарим!

– Ща я его сам отблагодарю! – бубнел я себе под нос, приближаясь пьяными зигзагами к счастливым солдатам. В глазах окончательно потемнело, башку словно в невидимые тиски защемило. – Ща-ща-ща… Ща я его… Ща-ща…

– Игнатов!! – мимо меня пронеслась какая-то фигура в каске и с автоматом. – Обратно во двор, срочно! Там ещё каких-то баб поймали. Говорят, подпевалы той великанши сумасшедшей. Бегом за мной!

«Серьезно?!» – вытаращился я на убегающих от меня Игнатова и охранников. – «СЕРЬЕЗНО-О?!»

– Вот! – выдохнул посыльный, стоило всем нам оказаться там, откуда всё началось. Ткнув пальцем в двух рыдающих девиц, бывших подопечных Настасьи Павловны, солдат уставился на ничего не понимающего лучезарного. – Делай как с тем кровососом из «Лепехово». Старлей приказал.

– У них же мозги погореть могут, – растерянно глянул Игнатов на рыдающих под дулом автоматов девиц. – Я ещё не до конца разобрался со своими способностями…

– А мне-то что? – дернул плечом армеец. – Старлей приказал. Давай, делай!

«Не повезло девчонкам», – покачал я головой, наблюдая как ярко засиявший Игнатов направился к двум рыдающим дурехам. – «Но это отличный шанс для меня!»

Я поудобней перехватил монтировку. Радостно скалясь во все тридцать два, пошёл на Игнатова и его вооруженную охрану.

– Игнатов! Вот ты где! – донеслись моих ушей чьи-то радостные вопли. – Петрова гром-баба раздавила! За мной, срочно!

– А НУ СТОЯТЬ!! – взревел я не своим голосом.

В переулке разом потемнело. Охрана Игнатова резко побледнела, побросала автоматы, схватилась за голову.

– Никто. Никуда. Не пойдет! – злой как черт зашипел я на армейцев.

Военных дружно вырвало. У кого-то носом пошла кровь, кто-то схватился за сердце.

– Матерь Божья! – испуганно закричал Игнатов, вскинул автомат, направил в мою сторону. – Что ты… такое?!

О чем это он? Я сжал посильнее фомку, сосредоточился. Всеми силами желая поскорее проломить светоносному его дурацкую башку внезапно оказался нос к носу с сияющим. Не знаю как это произошло. Вроде шёл на встречу, а вот уже рядом стою, смотрю в его удивленные светящиеся глаза.

В районе живота глухо щелкнуло. Потом ещё пару раз. Я и Игнатов синхронно опустили головы, глянули вниз. Армеец пытался меня застрелить. Уперев дуло автомата мне в живот, трясущийся от страха солдат без остановки давил на гашетку. Не получалось. Весь такой новенький и блестящий, АКМ светоносного стремительно покрывался пылью и ржавчиной. Чем дольше Игнатов тыкал автоматом мне в пузо, тем больше на нём появлялось дыр, прибавлялось сколов, возникали труха и вмятины.

– Заклинило! – голосом полным вселенского счастья сообщил я армейцу простую истину.

– Ага… – растерянно промямлил Игнатов, со всей дури оформил мне хук в челюсть.

Я аж на землю покатился, такой силы был этот удар последней надежды. Тут же послышался стремительный топот ног и сбитое дыхание. Игнатов пытался скрыться от меня в неизвестном направлении.

«Какой же… молодец», – непроизвольно похвалил я лучезарного, вскочил на ноги.

Собрав мысли в кучу, бросился за расторопным медбратом.

– А ну стой! – попытался ухватить лекаря за куртку. – Стой, сказал!

Игнатов, аки зебра, выполнил стремительный рывок, увернулся от моей пятерни, хитро изловчился и хлопнул металлической дверью подъезда перед самым моим носом.

– ИГНАТОВ!! – влетел я всем телом о металлический барьер. – НЕ ДУРИ, ИГНАТОВ!

Скребясь о железные двери, пытаясь пробиться внутрь, принялся истошно выть и звать армейца:

– Открой двери, Игнатов!! Открой мне двери!!

Не помогало.

– Ну впусти меня, Игнатов! – начал я упрашивать забаррикадировавшегося солдафона. – Ну впусти-и-и! Ты слышишь меня?! ИГНАТОВ!! Открой двери! Пусти меня внутрь. Ну пусти-и-и-и-и!

В голове неожиданно прояснилось. На душе полегчало, в глазах посветлело. Невидимые тиски, беспощадно сжимающие мою больную голову, внезапно испарились.

– Фу-у-у-у-х, – вырвался из моей груди вздох облегчения.

Я устало сполз на бетонный пол. Десяток секунд приходил в себя и собирал мысли в кучу. Что это сейчас было? Я бегал за вооруженным армейцем? С монтировкой в руках пёр на солдат, рискуя в любой момент получить пулю в голову? Происходящее напоминало дурной сон.

– Помешательство какое-то, – не прекращая бубнеж, я принялся подниматься на ноги. – Я бы в жизни на такое не пошел. Это был не я. Это всё не по-настоящему.

Подхватив с земли верную фомку, сунул в рукав. Зябко кутаясь в бушлат, вышел из-под козырька, осмотрел молчаливую девятиэтажку. Дом казался вымершим. Ни на лестничной клетке, ни в квартирах – нигде не горел свет. Некоторые окна и вовсе были выбиты, зловеще размахивая белоснежными занавесками на холодном ветру.

«Всё понятно», – укутался я за теплым воротником, поковылял в нужную мне сторону. Пагубное влияние лучезарного пропало, а значит светоносный наверняка уже труп. – «Игнатова съел подъезд».

За спиной послышалось бряцанье железом и топот ног – вояки бежали проверить кто орал и причем тут Игнатов. Я продрался сквозь кусты, обошёл бесчувственного радиста, забрал у мертвеца неподалеку каску с кровью.

«Не много тут», – оценил я полученный объём.

Плескалось на самом дне. Громко выдохнув, сосредоточился. Кривые алые каракули вновь загорелись под моими ногами, буква за буквой потянулись по следу. Скупо разливая кровь из кевларового котелка я заспешил прежним маршрутом. Первый круг, считай, закончен и теперь любой, кто ступит на эту заговоренную сияющую полосу окажется у чертей на вертеле. Отлично.

Глава 8

Закончив первый круг, я вновь оказался у стартовой точки. Перевернутое авто, паук и псевдо-заместитель директора по-прежнему были на месте, но что удивительно – зубатая гадина каким-то образом умудрилась оставаться в живых. Судя по тому, как скулящую образину мощно потряхивало, цыганский барон как-то изловчилась и шибанула себя и своего восьмилапого пленителя электрическим разрядом. В пользу данной теории говорил и внешний вид моего волосатого попутчика. Паук, со свойственной ему находчивостью и упорством, замер в паре метров от скулящего деликатеса и на глазах у последнего обрастал смолянистой на вид диэлектрической прослойкой. Я даже потрогал обновленный хитин на волосатом брюхе. Ну точно, как резиновый. В общем, ситуация для собаки всё ещё была патовой и если у зубатой выдры не припасено других фокусов для голодного арахнида, то жить ей оставалось совсем не долго. Паук практически закончил эволюционировать.

Задерживаться возле этой парочки я не стал. Высунув голову поверх перевернутого авто, быстро оценил ситуацию во дворе, прикинул количество вояк и траекторию движения Настасьи Павловны, отметил ещё две бутылки Молотова, летящие с небес на землю, и поспешил в темноту. Пленный цыганский барон, сообразив, что я вновь отчаливаю, взвыла как не в себя, затрепыхалась, задергалась с утроенной силой и принялась скулить так жалобно и тошно, что хоть ты рядом ложись и тоже помирай, столько безнадеги и отчаяния было в этом пронзительном собачьем соло. Я остановился. Слушать все эти предсмертные вопли было выше моих сил, а потому я вытащил фомку из рукава и решил прервать муки несчастной собаки прямо здесь и сейчас. Думаю, именно на это она мне и намекала.

Встав над заместителем директора, замахнулся монтировкой, прицеливаясь. Выдра, сообразив, чем для неё всё внезапно обернулось, вновь бросила все силы в собственный вокал и взяла решающую, отчаянно высокую ноту в этом последнем в её жизни сольном концерте. Взяла такую пронзительную и душераздирающую, что от накатившей к собаке жалости у меня аж сердце в тиски защемило и нестерпимо захотелось бросить всё и уйти в благотворительность. В красный крест, например. Прямо здесь и сейчас.

Я опустил монтировку. Собака перестала выть. Я вновь замахнулся. Выдра вновь заголосила.

«Херово», – мысленно почесал я в затылке. – «Ощущаю себя убийцей ни в чем не повинных домашних животных»

Я присел над затихшей образиной, принялся защищать сутулую собаку и искать причины почему мне не стоит убивать псевдо-заместителя Настасьи Павловны.

«Заряжать её в пушку черти побоятся», – перебирал я варианты, загибая пальцы. – «Слишком прыткая для снаряда. Слюнявить бабосы – тоже не вариант. Место и время здесь неподходящие. Да и нужной емкости под порошок я до сих пор не нашел. Всё добро по сумке рассыпется»

«Да не, глупости какие-то», – мотнул я головой, вновь замахнулся. – «Разве что…»

– Ты рисовать умеешь? – не особо рассчитывая на успех задал я вопрос.

– У… У… УМЕЮ!! – неожиданно заголосила собака, принялась интенсивно трясти башкой в подтверждение сказанного.

– М… М… Мазюкаю так, что л-любая выдра обз-завидуется, – запинаясь от страха запричитала зубатая. – Я и для п-п-подземных рисовала, каракули всякие. Им очень понравилось!

– Серьезно? – удивился я неожиданным подробностям. – И что, хвалили?

– ОЧЕНЬ! – жарко заверила меня собака, попыталась убрать свою прокушенную башку подальше от подбирающегося к ней голодного арахнида. – П-правда в катакомбы меня после этого пускать перестали, но там со всеми так. Подземные чужаков не любят.

– Ясно, – пожевал я губами. – И всё?

– Р… Р… Разведчикам карту рисовала! – лихорадочно затрясла башкой зубатая, вновь принялась жалобно скулить и трепыхаться. – Два дня мазюкала! Сделала им подробный маршрут до старого аэродрома. Через минные поля и заброшенную свалку. Как и просили. Вроде бы…

– Очень, очень точная карта получилась! – поспешила заверить меня одноухая. – С пояснениями, с рисуночками всякими. Эти тупицы все равно по итогу заблудились и померли, но карта получилась что надо! Аж самой понравилось!

– А ещё Безухому на заказ рисовала, – не прекращали засыпать меня убедительными доказательствами. – Он хоть и с пулей в башке, и вкусы у него странные. Были. Но мне-то чего? Я своё дело сделала! Три дня мазюкала, упарилась вся. Красками этими вонючими всю рожу себе испачкала. Неделю потом скреблась, отмыться не могла.

– А рисовала-то что?

– «Шедевр» – как потом говорил Безухий. Я жуть как старалась! Трижды картину правила, перерисовывала пару раз, Безухого по полдня выслушивала – совсем достал меня своими просьбами дурацкими. То цвет не тот, то размеры не эти. Там ему подрисуй, здесь исправь – только сбивал меня, мешал на работе концентрироваться. Чего он лез вообще – не понимаю. Стар же как пень и кроме «серого» никаких цветов не различает. Я его из норы по итогу выгнала, а сама внутри заперлась, три дня не выходила. Творила «шедевр»! Всю краску истратила, сама перепачкалась, но нарисовала. Как сейчас помню. Огромный такой, здоровенный, прям во всю стену, гигантский волосатый ху…

– ПОНЯТНО! – не дал я договорить зубатой. – Дальше не надо, я всё понял!

– Вот так, – испуганно втянула голову в плечи сутулая собака, боязливо уставилась на меня. – Я х-х-художница.

– И не поспоришь, – прикрыл я лицо рукой.

Над головой просвистело. Фонарный столб, в узел завязанный, унёс за собой двух неудачливых армейцев – практически надвое перерубленных железной болванкой нерасторопных вояк. Послышался подозрительный грохот и характерный стук – из фундамента вырвали ещё один фонарный столб и металлическую лавочку, разделили на четверых. Я присмотрелся. С каким-то маниакальным азартом в глазах и побитыми рожами на огонек спешило мускулистое подкрепление. Запрыгивая во двор через крыши домов, прорываясь сквозь плотный огонь вооруженных солдат, к нам приближалась целая ватага силовиков – тех самых мордоворотов, устроивших с бородатыми интервентами смертельный бой у затопленной автостоянки. Я ещё мимо проходил, где-то минут двадцать назад. С диким воплями и криками «НАШИХ БЬЮТ!» обладатели известной характеристики торопились помножить на ноль плотные ряды озлобленных солдат и защитить от чужих нападок огромную Настасью Павловну. Директора рынка эти громилы, что удивительно, как-то сразу приняли за своего и даже организовали вокруг натужно хрипящей тетки живой заслон. Гром-баба по двору уже не бегала, еле ходила. Подобное развитие событий для военных оказалось не очень-то и большой неожиданностью, шустро перегруппировавшись и засев в обороне, армейцы открыли плотный огонь по стероидным громилам. Я нахмурился. Такое количество народа в мои планы не входило и подобраться к Настасье Павловне становилось не в пример труднее.

– Так, ладно, – стал я форсировать события, повернулся к своему голодному волосатому попутчику. – Давай договоримся.

Ткнув пальцем в сторону девятиэтажки, предложил арахниду прогуляться на самую её крышу и поискать себе обед среди бывших подопечных Настасьи Павловны:

– Повкуснее этой выдры будут, – заверил я насторожившегося паука. – Молодые, сочные… симпатичные. Если для тебя это, конечно, важно, – стал я уговаривать голодное насекомое. – Легкая добыча. И пауков наверняка бояться. Ну? Чего уставился?

– А в следующий раз вообще деликатес тебе выберем, – добил я задумавшегося над моим предложением арахнида. – Любого, кого захочешь. Я даже возникать не стану. Хоть главную инопланетянку, – пообещал я восьмилапому. – Но выдру мне надо отдать. Ну что, по рукам?

Глядя на то, с каким воодушевлением убегает в сторону девятиэтажки волосатое чудовище, я засомневался над адекватностью своего предложения этому товарищу. Может, не стоило так горячиться? Понятное дело, что шанс повстречать предводительницу бородатых интервентов крайне мал и только сумасшедший будет целенаправленно искать подобные контакты. Но, что если это каким-то образом случится?

– Неудобно выйдет, – бубнел я себе под нос, распаковывая притихшую выдру из паучьего кокона.

Неожиданно, в затылок уперлась какая-то раскаленная металлическая трубка. Послышалось передергивание затвора.

– Вот ты где, скотина! – процедили за моей спиной. – Руки за голову, повернулся! Медленно!

Стараясь не делать резких движений, я обернулся, обнаружил наставленное мне в лоб дуло автомата и перекошенное от злости лицо военного.

– Это тебе за Игнатова! – прошипел армеец, вдавливая курок.

Церемониться со мной никто не собирался. Я попытался было телепортироваться. Всеми силами пожелал оказаться за спиной у солдата, искренне надеясь, что сработает тот фокус, как с Игнатовым. Не вышло. Автомат у армейца, к моему великому сожалению, тоже не заклинило. Даже ржавчины на нём не появилось. Это конец.

Вояку срубили как подкошенного. Аккуратная женская ручка опустилась на кевларовый котелок, разбивая каску и отправляя бедолагу в тяжелейший нокаут. Я поднял глаза на свою спасительницу. На четверых. Бывшие подопечные Настасьи Павловны, те, кого я спас от неминуемой расправы, плотной кучкой стояли напротив, жались друг к другу.

– Спасибо, – кивнул я заторможено.

Образы взбешенного солдата до сих пор стояли перед глазами.

– Что-то не так? – задал я вопрос секунду спустя, обвел настороженным взглядом молчаливых девушек и бородатую свиту у них за спиной.

Выжившие интервенты – пленные, кого женская братия конвоировала неизвестным маршрутом, плотной кучей толпились позади девчонок и вели себя на удивление смирно. Боязливо оглядываясь по сторонам, испуганно шарахаясь звуков стрельбы и взрывов, инопланетная братия отчего-то не спешила нападать, не пробовала убегать и вообще, выглядела заодно с бывшими подопечными гром-бабы. Я помолчал. Не рискуя провоцировать такую толпу на необдуманные действия, выждал пару секунд. Не дождавшись ответной реакции, потянулся к валяющемуся на мокром асфальте бесхозному автомату:

– Что-то не так? – повторил свой вопрос, аккуратно подбирая оружие.

Ближайшая девушка неожиданно выхватила АКМ из моих рук. Буквально выкрала его у меня из-под носа, торопливо дернув за пластиковый приклад. Поглядывая на меня огромными испуганными глазами, прижимая к груди сворованное, силовик робко промямлила:

– Спаси Н-Настасью Павловну! – наставила дуло автомата мне в грудь эта сумасшедшая. – П-пожалуйста…

– Чего?! – я удивленно похлопал глазами.

Нервничающие девчонки вновь переглянулись. Помявшись с ноги на ногу, вытащили из-за спины ещё по автомату, боязливо направили в мою сторону:

– Помоги нам! Спаси Настасью Павловну! – хором заявила женская братия.

Я хмурым взглядом обвёл всех присутствующих:

– А может, вам лучше бежать? Без Настасьи Павловны, – задал я резонный вопрос, изучая направленные в меня дуло автоматов. – Она же всех вас в страхе держала. И пленников ваших, – кивнул я в сторону топчущихся бородачей, – чуть не поубивала.

– Настасья Павловна добрая, – шмыгнула носом главная из женской четверки. – Просто… Просто с этим апокалипсисом ей крышу… сорвало! Сначала характеристики эти непонятные, потом в магазине её нахалка какая-то избила. Потом в мобильном телефоне задание странное появилось.

– Её п-п-переклинило просто, – робко поддержала говорящую другая девчонка. – А так она добрая! Всегда доброй была!

Всё ещё пребывая под впечатлением от происходящего, я кивнул в сторону мнущихся бородачей:

– А эти, значит, тоже добрые?

– Да! – пискнула третья из девчонок. – Это беженцы! Ну… инопланетные. Они сами нам так сказали. Они никому вреда не причиняли! Просто так получилось, что мы их…

– Это Василий Александрович во всём виноват, – горячо зашептала последняя из девушек. – Это из-за него у Настасьи Павловна окончательно в голове помутнилось. Наговорил ей всякого, наобещал… невероятного. Как снег на голову всем нам свалился и давай нашептывать, про беженцев рассказывать, про инопланетянку главную, про захват власти и победу коммунизма на чужих территориях.