Текст книги "Очень живучая тварь (СИ)"
Автор книги: Ам Гамма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
«Пернатая мар... мара... мар... как же там» – морща лоб и постукивая когтистым пальцем о подлокотник трона, Анубис силился вспомнить чудное слово. – «Марамойка! Точно!».
Обрадованный успехом, бог песков не удержался и довольно щелкнул пальцами. Гвардейцы в зале дружно вздрогнули. Пернатая марамойка, она же Улк—Атан, тем временем грациозно шла к трону. Повелитель мертвых, поборов чувство собственного удовлетворения, уже сидел с меланхоличным выражением лица. Подперев голову рукой, хозяин помещения в полглаза наблюдал за приближением блондинки. В огромном зале стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь треском горящих факелов у подножия трона и цокотом женских каблуков.
Улк—Атан приближалась. Шелковое платье кофейного цвета мягко колышется в такт движениям. То тут, то там взору приоткрываются те самые, будоражащие умы мужской половины, женские прелести. В хитро расположенных разрезах платья на короткий миг мелькают стройные ножки, показывая чуть больше положенного. Лямка платья, кажется, вот-вот сползёт, но умелая ручка в последний момент подхватывает брительку. Глубокое декольте готово упорхнуть вниз, обнажая все, что под ним скрыто.
Не меняя выражения лица, Анубис ждал. Когда до трона оставался десяток шагов, перед носом блондинки треснуло пространство, осыпалось разбитыми осколками. С тихим шелестом бинтов и сыплющегося песка, в помещении возник Шэдокс, замер мрачной горбатой статуей. Чтобы не врезаться в третьего гвардейца, набравшая скорость Улк—Атан в последний момент раскрыла свои мокрые, сочащиеся грязной водой крылья, с шумным взмахом отлетела назад. Анубис мысленно хмыкнул, удовлетворенный. Прошлый, откровенно наглый визит этой «мар—рамойки» (все-таки нравится ему это слово) создал много проблем безмозглой курице. Несомненно, надобности останавливать Улк—Атан за несколько шагов до подножья трона таким вот способом не было. Однако, бестактность и неуважение к Анубису, проявленное в прошлом визите, будет долго аукаться этой дамочке. И Шэдокс об этом позаботится. Ближайшие лет двести—триста, пока бог песков не передумает.
Наблюдая за блондинкой, чье лицо пыталось оставаться величественным и бесстрастным, Анубис негромко, слегка лениво проговорил:
– Лобригус.
В ту же секунду в зал вкатился Лобригус – сухонький старичок. Практически врезавшись в блондинку, да чуть не наступив на подол платья, упал на одно колено:
– Да, повелитель!
– Кофе.
– Слушаюсь, – укатился обратно в темноту зала Лобригус, все-таки наступив на подол платья.
Расфуфыренная марамойка откровенно закипала. С трудом держа лицо, блондинка прожигающим взглядом уставилась в Анубиса. Хозяин песков лениво поднял глаза. В абсолютной тишине зала стал раздаваться хруст и шипение, бог загробного мира перевоплощался в худшую версию себя. Тело увеличивалось в размерах, когти на руках и ногах превращались в саблевидные лезвия. Шерсть дыбилась и ощетинивалась металлическими иглами, повседневная юбка и безрукавка обращались устрашающим сегментированным доспехом. Неотрывно наблюдая, как меняется выражение лица блондинки, Анубис встал со своего трона. Тяжело ступая, возвышаясь огромной смертоносной фигурой, бог песков спустился к подножию трона. Дабы не оказаться на пути, Шэдокс каким-то мистическим образом уже перетек на пару метров правее. Склонив свою огромную волчью пасть к лицу бледной, как мел марамойки, Анубис замер. Несколько долгих секунд ходячий ужас придирчиво рассматривал струхнувшую курицу. Улк-Атан сейчас представляла бледную тень той напыщенной, расфуфыренной особы, минуту назад грациозно вышагивающей по его любимой махровой дорожке.
– Кофе, повелитель! – возле трона Анубиса неожиданно возник Лобригус.
Аккуратно поставив на подлокотник трона белоснежное блюдце и маленькую чашечку дымящегося напитка, Лобригус быстро ретировался обратно в темноту, от греха подальше. Владыка мертвых ещё несколько мгновений нависал над совсем уже струхнувшей курицей. Пернатая марамойка чуть ли не падала на пол. Согнув ноги в коленях, пришибленно таращилась на Анубиса снизу вверх. Но вот хозяин помещения отмер. По пути принимая свой естественный вид, не спеша двинул обратно. Усевшись в любимый трон, владыка песков бережно подцепил маленькую чашечку, поднес к морде, блаженно вдохнул аромат. Прикрыв веки, повелитель пустыни заговорил:
– Я слушаю.
Если эта дура не поняла сейчас «тонкий» намек, то чью-то блондинистую голову вырвут из тела и насадят на копье. Безмозглая башка до окончания веков останется торчать у подножия пирамиды и никакой Шепчущий ей не поможет. Никто не поможет. Блондинка, тем временем, с трудом приходила в себя. Улк-Атан пыталась вернуть невозмутимое выражение лица и гордую осанку. Вот только получалось у неё откровенно паршиво. Бледная как мел, дрожащая, богиня заговорила:
– Анубис, п—прошу отпустить душу из з—загробного мира.
«О, как», – владыка мертвых отставил в сторону кофе.
Улк—Атан впервые на его памяти пришла с подобной просьбой.
– Какую именно?
– М—мне нужен лич из шестого сектора. Лучший из тех, ч—что сейчас на круге р—реинкарнации, – запинаясь, протараторила блондинка.
«Что за бред», – удивился Анубис. – «Ей сил не хватит расплатиться»
Задумчиво пожевав мордой, да поразглядывав трясущуюся курицу, владыка мертвых проговорил:
– Цену ты знаешь.
– Я согласна! – не раздумывая выпалила Улк—Атан.
В тот же миг из овального жетона богини к Анубису потянулось марево золотистого дыма. Пока светящийся поток струился между богами, владыка мертвых изучал строчку текста над головой блондинки. Когда обмен силами закончился, повелитель пустыни окончательно задумался. При той баснословной цене, что установлена за душу лича, Улк – Атан даже не потеряла в рейтинге. С её позицией в десятой тысяче, пернатая только что должна была свалиться обратно в Земли отчаяния, обнулившись. Но не тут-то было. Постукивая когтистым пальцем о каменный подлокотник трона, Анубис проговорил:
– Вагабонг.
– Да, повелитель!
– Подготовь лича.
– Слушаюсь!
Владыка мертвых ещё раз поднял глаза на Улк—Атан. Пытаясь понять что творится в её куриных мозгах, молча понаблюдал за каменным выражением лица блондинки. Пожевав губами, проговорил:
– Передай Шепчущему, что я жду.
Белая как снег, богиня отвесила резкий поклон, развернулась. Быстро семеня, сорвалась с места, рванула обратно к выходу из пирамиды. Дождавшись, когда дамочка скроется в портале, Анубис проговорил:
– Базолг.
– Да, повелитель, – к трону шагнула, сверкая доспехами, первый гвардеец, преклонила колено.
– Собирайся, мы идем к Шимассе. И это... вазу прихвати.
– Д—да, П—п—повелитель.
– Да не волнуйся ты так! Подождешь, пока Шима склеит посудину. Не съест же она тебя. Наверное.
– П—п—повелитель...?!
Глава 10
С медальоном я разобрался. Все оказалось относительно просто – нужно соединить две половинки. Соприкасаясь в месте излома, медальон становится монолитным. Языки на глиняном пятиугольнике оживают, переплетаются между собой. Стоило амулету соединиться, как он спроецировал передо мной темно-бордовую голограмму. Я, признаться, ожидал какой-то таблицы со знаками, символами, данными – все в таком духе. По факту же получил объемную модельку себя любимого и скупую строчку текста над голограммой
Поедатель,4 ур.
Там же, над макушкой однорукого человечка витало жиденькое торнадо из призрачных черепков. Удивленный, я задрал кверху голову. Какого-то вихря надо мной не наблюдалось, но едва заметный поток сизой дымки присутствовал, потихоньку клубился, набирал обороты. Думается, именно эта субстанция молочным киселем заряжала костяную мясорубку. Неожиданный симбиоз, прямо скажем. Я потянулся рукой к проекции, попытался разогнать подозрительный кисель над собственным изображением. На удивление, дымка обернулась поясняющим текстом – ядовитый дурман, 1 ур.Тот самый дурман, что водил меня между черепков на скалистом плато, вынуждал изображать безумного наркомана. Выходит, я надышался ядовитого газа, до кости опалил собственное лицо в подозрительно дыму и вот результат. Безумие какое-то. Да, неизвестная сущность говорила о способности поглощать навыки далеких предков. Но ядовитый газ из мертвых головешек? Всё это очень странно. Ладно, что там дальше? Я коснулся извивающихся червей за спиной проекции, ткнул пальцем в знакомый зубастый шланг.
Сухой язык, 1 ур.
Строчка текста и ничего больше. Для достоверности я потыкал пальцами в две оставшиеся конечности – тоже самое. Ни тебе описания, ни пояснения. Единственное, что понятно из собственного опыта, эти черви за моей спиной интуитивно слушаются хозяина. Со скрипом, но слушаются. Правда, в экстренных ситуациях будь готов, что голодная серая тентакля начнет всех подряд дырявить, спасая хозяина и перекачивая в него жизненные силы из своей жертвы. Так, что там осталось?
Костяной бур
По традиции никакого описания. Откуда он у меня взялся, почему именно у меня – фиг знает. Принцип действия – тоже ничего. Могу лишь догадываться, что есть какая-то связь между моими действиями и чужими костями. Я вручную отрывал челюсть еретикам и вот теперь они со мной. Пусть и таким неожиданным способом. В общем, я прочитал все, что мог прочитать, покрутил-повертел голограмку однорукого безобразного мужика и закончил. Как повышается уровень, есть ли у меня какие-то характеристики, появится ли в будущем список задач – ровным счетом никакой информации обо всем этом. Путеводитель, интерактивная карта местности – отсутствует. И пусть этот мир хитрый симбиоз реальности и компьютерных игр, но от второго здесь явно обрезанный минимум.
Амулет отключался с точностью до наоборот – его следовало переломать. Об этом я допер минут через двадцать, что только не попробовав перед этим. Далее я подошел к трупам. Оказался прав на счет целых – один валялся. Я даже знаю, почему его в общую кучу не затянуло. У блондина отсутствовала голова. Видимо потерял при падении. Быть может на скале оставил, зацепившись об острый выступ. Переодеваться было мерзко, но что поделать. Синяя рубашка мертвеца перекочевала на мое исхудалое тело, штаны блондина я порвал на тряпки. Отойдя подальше, перебинтовал лицо. Вот, теперь я мумия!
Оценив внешний вид через амулет, остался доволен. Конечно, стремновато выгляжу, и запашок от меня, но что поделать. Больше напрягает отсутствие руки и глаза, а ещё эти ленты за спиной. Свой собственный глаз, что остекленел и теперь светится странным белым светом, я туго замотал в тряпку, привязал к поясу. Языки, с боем и руганью, но я загнал под рубаху. Не хватало ещё ходить по округе с уродливыми ленточными червями над головой. Выгляжу теперь немного странно, похож на горбуна. Но ничего не попишешь. Ещё меня посетила шальная мысль подняться обратно на скалу. Но дурь из головы выветрилась буквально сразу – однорукий калека тот ещё скалолаз.
Всё, больше ничего интересного. Собравшись с духом, я зашагал в темноту по тропинке. Где-то неподалеку город, о котором рассказывала Фонарик. Буду называть её так, сама виновата. Пока не узнаю имени, будет Фонариком. Узкая дорожка привела в поля. Идти было стремновато, по углам что называется, мерещилось. Я то и дело боязливо вскидывал руку, перед глазами сразу же выскакивал знакомый текст
Ненасытное нутро: 79/1000
Активировать?
Да/Нет.
Несколько раз вызывал текст просто эксперимента ради, проверить, отчего меняются цифры. К моменту, когда я вышел к окраинам города счетчик накрутил 88/1000. Очевидно, шкала самовосполняется. Это радует. Город располагался на границе знакомой мне по пустыне забвения гелеобразной стены. Я присмотрелся. Серая преграда тянется в обе стороны, утопает в ночной темноте. Поразмыслив, кое-как взобрался на ветку ближайшего дерева. Уселся, как сыч, принялся смотреть. К городу ведет дорога, наезженная, расхоженая. Можно сказать тракт. И по ней сейчас движутся местные. Бесконечная вереница людей и нелюдей с пожитками, телегами, в доспехах и при оружии тянется в город, либо подальше от него. Заинтригованый, я взобрался ещё выше, глянул пристальней. По правую сторону города обнаружилась полоса тумана. Там или болота, или озеро. Одно из двух. В тумане виднеется контур какой-то громады, но что именно не разобрать. Что касается самого города, то отсюда виден лишь частокол из бревен, заточенных к верху колом. Ворот нет. Вместо них проем шириной метров пять. Смотровых башен, построек над частоколом тоже не наблюдается. Ладно, сейчас это все для меня не слишком важно.
Спрыгнув с ветки, задумался. Идти в город, не идти? Можно поплутать в окрестностях, поискать какую живность, монстров. Или все-таки зайти в город, оценить ситуацию, собрать информацию. Благо пускают туда, всех без разбору. Успел убедиться. В конце концов, свалить обратно всегда успею. Ладно, решено. Через пять минут я уже был возле тракта, в нерешительности выглядывал из кустов.
Тракт оживлен. Слышны голоса, ругань, усталые вздохи и скрип проезжающих телег. Немного странно, что нет факелов, ни одного. Все прекрасно видят в темноте? Не знаю что в моем внешнем виде так впечатлило Фонарик, но местные жители выглядят не менее дико. Я в своих порванных штанах и синей рубахе, в кроссовках и с перебинтованной головой на общем фоне вообще неприметен. Ящерицы, богомолы, жукоподобные мужики. Пузатые бобры, с бугристыми каменными наростами, и ещё с десяток самых разных существ непрерывно проходят мимо. Никто друг на друга внимания не обращает, абсолютно. Народ плетется сам по себе, изредка бросает взгляд по сторонам. Порой откровенно злой или наоборот, безразличный к окружающим. Вот возле моих кустов протопала помесь человека и богомола. Странное существо: человеческое тело, треугольная голова, жвалы на лице. На груди дополнительная пара уродливых конечностей, за спиной два крыла. Жуть блин... Богомол, одетый в зауженные плотные штаны и высокие ботфорты как-то обреченно ушел вперед, пустым взглядом осматривая дорогу у себя под ногами.
Тем временем, червяки поползли из своих нор, дополняя картину. Ушедший вперед богомол – это воин либрикус, 14 ур. Вон тот пузатый боберс каменными наростами – странник асолот, 5 ур. Бобров очень много в толпе, я уже насчитал штук тридцать в этом живом потоке. Вся эта масса существ, если присмотреться, идет маленькими кучками. На первый взгляд, кажется, что сплошная толпа и не разберешься что к чему. Но те же бобры идут по трое-четверо. Вон группа из варанов—переростков. Разбавленная толстым мужиком с рогами на голове, группа нелюдей погоняет обвешанную пожитками корову. Тут есть коровы, мда. Пока я прятался в кустах и сравнивал себя с местными, понял, что именно полноценных людей, без лишней головы на плечах или каких-нибудь усиков на спине тут нет. Все они, без сомнения, владеют какими-то способностями, и любой может оказаться носителем частицы Безымянного, потенциальным врагом. Вот хотя бы богомол, что прошел мимо. Эта пара конечностей на его груди наверняка не просто так висит. Мерзкие, и выглядят подозрительно. Успею я их отрубить своими тентаклями? Или бобры со своими наростами. Сталактиты на их спинах едва заметно дымятся, вполне вероятно, могут жахнуть чем-нибудь раскаленным. И что тогда? А случись бой с варанами, от моих красных бичей будет какая-то польза? Серый понятно, тот сразу полезет делать дыру в противнике, но остальные? Уверен только в мясорубке. Но там зарядов не осталось и вообще, гремит так, что помереть с испуга можно.
– Ладно, соберись, – подбодрил сам себя. – Будем решать проблемы по мере их поступления.
Я осторожно вышел на тракт, влился в поток. Пристроившись за группой варанов, побрел вперед, озираясь. Идёт эта пятерка неспеша, в самый раз для меня. В случае беды успею среагировать. До частокола минут семь ходьбы, осмотрюсь. Ящерицы переростки переговариваются, обсуждают «дальний поход» на следующей неделе и наем дополнительной охраны. Рогатый жуко—мужик на это заявление пространно хмыкает и тянется к своей огромной, какой-то боксерской перчатке. Боксерского в ней только форма, ибо во всем остальном это орудие смерти больше похоже на ощетинившегося колючками дикобраза. Я потерял интерес к разговору на том моменте, где вараны сошлись во мнении, что «коя'коя совсем охренели» и «снова эти придурки на воротах». Придурки меня и насторожили.
Гоп—стоп или рэкет – вот что всплывает в памяти, стоит взглянуть на столпившихся у входа в город опоссумов. Высокие, худые что червяк, эти человекоподобные звери поголовно затянуты в кожаный доспех. Опоссумы рассыпались вдоль стен и сейчас периодически цепляются к путникам, подходят парочками по двое-трое и под ручки отводят пешеходов в сторону. Схему я вычислил быстро: из толпы наметанным взглядом выуживается одиночка уровнем два – восемь, после чего тому устраивается приватный допрос. Я сбавил шаг. Иду и наблюдаю, как опоссумы прессуют очередного несчастного. Фонарик. Нет, не «мой» фонарик – другой, восьмого уровня. Девушка сейчас стоит в окружении двух, а нет, считай, трех опоссумов. Ещё один оттолкнулся от стены, которую подпирал, и с масляной улыбочкой двинул к подельникам. Босая, в замызганной одежде, фонарик втянула голову в плечи и прижимает к своей груди амулет—подвеску. Чего-то более ценного у неё наверняка нет. Сарафан из грязной мешковины единственное, что я вижу на девушке. Ох, не нравится мне все это. Опоссумы, как стервятники облепили бедолагу. Кружат вокруг девушки, толкают несчастную между собой, дергают за уши и сарафан. Лампочка фонарика постоянно вздрагивает, мерцает тусклым, почти незаметным светом.
– Шевели ногами! – неожиданно мне прилетело в бок.
Я покатился в кювет, плечо взорвалось болью. Ткань рубашки быстро намокает. Плечо жутко ноет и по ощущениям интенсивно кровоточит. Огромный жуко—мужик, зулу-берсерк 22 ур, смерил меня презрительным взглядом, прошел мимо. С полированного наплечника его монструозного доспеха ярко светится символ «Х».
– Вот же не было печали! – с трудом задавил языки, что разозленными змеями полезли из-под рубахи.
Чувствую желание этих червей впиться прямиком в лицо этому зулу. Особенно сухой, тот больше всех порывается выпотрошить рогатого.
– Свалили обратно! – прошипел я себе за спину, вызвав недоуменные взгляды толпы.
Собрав волю в кулак, выбрался на тракт. Злой, глянул по сторонам. Зулу и след простыл, а вот гопники у дороги остались. Сейчас опоссумы крепко держат брыкающегося фонарика. Самый долговязый подошел к девушке вплотную, схватил её за амулет. Переросток выудил из-под кожаной куртки свой кругляш, что-то прошипел. Я вижу, как засветились подвески в руках долговязого, между жетонами струится поток непонятного марева. Перекачка длилась считанные секунды, освещая в темноте ночи довольную рожу гопника. Но вот все прекратилась. Девчушку отпустили, небрежно кинув ей на грудь собственный медальон. Надпись над головой фонарика поменялась. Вместо вурк маг 8 ур. стало вурк маг 4 ур. Девушка, всхлипывая и дрожа, побежала за ворота города, затерялась в толпе. К злости на рогатого тут же добавилась обида на несправедливость к девушке. План не отсвечивать и тихо попасть в город отменяется. Я так не могу. Не могу проигнорировать подобное, хоть убейте. И гори все синим пламенем.
– Посмотрим, как ты заберешь уровень у поедателя, – буравя взглядом того самого опоссума, я переместился на другую сторону обочины.
Максимально замедлив шаг, постарался принять потерянный вид. Давайте, ребятки, подходите. Неужто такого как я и проигнорируете? А нет, конечно, нет.
– Эй, калека, иди-ка сюда, – поманили меня пальцем.
Я медленно подошел, остановился. Самому любопытно, что сейчас произойдет.
– Вход платный, две «четверки», – прошипел, лыбясь во всю свою усатую харю, этот енот.
«Четверки»? На ум приходит только ядро четвертого уровня. Больше никаких «четверок» я себе представить не могу.
– У меня нет, – честно ответил долговязому.
За моей спиной уже стоит его подельник.
– Ничего, заплатишь уровнем, – гопник расплылся в улыбке, потянулся к моему амулету.
Пока этот идиот пытался понять, что не так с моим переломанным блинчиком, его дружок мутузил костяной бур на моей руке. А сильная у него хватка, сдавил будь здоров. Я исподлобья глянул поверх голов этих усатых рэкетиров.
Воин ма'шутцу 20 ур. слева и разведчик ма'шутцу 29 ур. передо мной.
– Обана! Да у него тут побрякушки редкие, – удивленно протянул опоссум, попытался тащить на себя кости с моей руки.
Пока один придурок самозабвенно дергал бур, второй озадаченно крутил в руках мой поломанный амулет. Надо помочь, а то народ в толпе уже начинает заинтересованно коситься в нашу сторону.
– Соедини, – бросил я долговязому.
Усатый тут же последовал совету, вздрогнул. Языки на каменном пятиугольнике облизнулись, заплетаясь узлом. Я прям вижу, как в рэкетире сейчас борются осторожность и жадность. Подняв взгляд поверх моей головы, удивленно прочитав, кто я и что я, енот ещё больше забеспокоился. Усатый с подозрением оглядел мою фигуру, отметил намокшую от крови рубаху, отсутствующий глаз, замер в нерешительности. Но мой амулет из рук не выпустил. Вот даже интересно: что в итоге победит жадность или осторожность? Напарник долговязого всё пытается тащить костяные кольца с запястья. Достали, придурки!
– Давай уже, решайся, – раздраженный происходящим, я грубо поторопил разведчика.
Видимо, наглый тон ему не понравился. Сдвинув брови и предвкушающе ухмыльнувшись, опоссум выудил из-под кожаного доспеха свой амулет, зашептал «шу—о—шу, ком—о—ком». Дергаемый его придурком напарником, я вместе с усатым наблюдаю, как засияли наши подвески. Его – белым светом и моя, насыщенно—бордовым. Видимо, что-то такое промелькнуло в голове у енота, ибо отпустив медальоны, тот резко дернулся в сторону. Вот только бесполезно. Два блинчика уже зависли друг напротив друга. Мгновение ничего не происходило, но вот подвеска енота неожиданно загудела, заскрипела, освещая в темноте ошалевшую шерстяную морду. В следующую секунду жетон с глухим хрустом развалился, осыпавшись под ноги долговязому кусками сухой глины. С непередаваемым наслаждением я проследил за интересной трансформацией. Некогда разведчик ма'шутцу 29 ур. стал простома'шутцу, а я на краткий миг ощутил прилив сил.
Покончив с одной усатой проблемой, мысленно потянулся к своему единственному умению.
Ненасытное нутро: 122/1000 (ядовитый дурман)
Активировать: Да/Нет.
Да.
Жернова на моей руке с тихим гулом завелись. Обе руки болвана, что так и не оставил в покое костяные кольца, мгновенно превратились в фарш.
– ВУА—А! – душераздирающий крик усатого огласил округу
Несколько долгих секунд я молча стоял, переводил взгляд с бывшего разведчика на бегающего по тракту воина. Толпа ухнула по сторонам, сторонясь верещащей фальцетом фигуры. Ручейки бурой крови орошают землю, льются из культей недоумка.
– Наслаждайтесь, – глухо проговорил забинтованным ртом, сваливая на тракт.
К двум, теперь уже бывшим гопникам, бегут дружки. Петляя по сторонам, я быстро двигаюсь вперед, с каждой секундой приближаясь ко входу в город. За спиной гудит народ, носятся опоссумы, слышны вскрики и ругань. Плечо нестерпимо болит, рубашка напитана кровью, но я доволен. Да, это было глупо, нелогично и рискованно, но теперь моя совесть спокойна. Заметил впереди пару блондинистых голов. Заглядывают поверх толпы, кого-то высматривают. Я даже знаю кого.
– Вон тот, забинтованный, – прилетел мне в спину чей-то бас.
Опоссумы бегут догонять, блондины синхронно стартовали следом. Но слишком поздно, я уже в городе. А в этой толпе народа не то что поедателя – годзиллу потеряешь.
