Текст книги "Подари мне себя… до боли"

Автор книги: Аля Пачиновна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Никто ж не думает о чувствах унитаза, отливая в него? В конце концов, она знала, куда шла, зачем шла и не возражала.

По лицу блондинки двумя чёрными потоками текли слёзы, смешиваясь со слюной на подбородке, она стонала и всхлипывала, лицо ее покраснело от рвотных рефлексов и старания угодить, но Макс, казалось, не замечает этого. Перед его невидящим взглядом стояло бледное тонкое лицо незнакомки в обрамлении каштанового шелка волос, пухлые нежные губки, огромные испуганные глаза света темного виски и румянец, заливающий гладкую, нежную кожу щёк. Интересно, как долго нежная кожа ее ягодиц будет держать розовые следы от его ладоней?

С этой мыслью Макс мощно излился в рот блондинки, после чего та обессилено шлёпнулась задом на кафельный пол уборной.

– У тебя соус на губах! – он протянул ей бумажное полотенце.

– Спасибо – поблагодарила девушка и слабо улыбнулась. – А как же я?

– Извини, милая, в следующий раз. Спешу. Хочешь марки в «Стекло»?

– Да, конечно – просияла девица. – А можно две? Одну для подруги?

– Конечно. Возьми… у охраны. – Он усмехнулся сам себе. Запустил пальцы в свою шевелюру, пару раз провёл по ней и встряхнул головой, откидывая со лба непослушные пряди. Поправил брюки. Достал из заднего кармана пачку сигарет, вынул одну, подкурил. Сделав глубокую затяжку, выпустил дым через ноздри хмыкнул и вышел.

Блонда тут же забылась.

Перед глазами стоял образ высокой брюнетки в черном скромном платье.

Глава 5

Будь со мной построже

В этом только польза

Стань мне

Щитами

Пусть кожа твоя толще

Пусть

Обрасту такой же

Знаю

В тебе мои тайны.

Останови меня

Я лавиной падаю

Срываюсь в омут

Стены в руины

Я разрушительная

Спасай от самой себя

Soufee «Руины»

– Сонечка, это ты? – услышала она, переступив порог их с мамой квартиры.

– Да, мам, я дома.

– Я думала, ты сегодня к Лёве поедешь. – мама вышла в прихожую из кухни, вытирая руки полотенцем. – Есть будешь?

– Сейчас не хочу. Может быть позже.

На самом деле она бы сейчас не смогла проглотить ни кусочка. Желудок до сих пор был скручен каким-то нервным узлом. Пройдя на кухню она налила себе из графина полный стакан воды и осушила его залпом. Подумала, налила ещё и снова выпила все до капли.

По коже прошёл озноб. Соне захотелось залезть под горячий душ.

– У тебя все хорошо? – с беспокойством спросила мама. – Ты не заболела? На тебе лица нет…

– Нет… все нормально, мам, голова просто… – Соня думала рассказать маме о странном мужике с выставки. Но не стала. Мама и так всю Сонину сознательную жизнь предостерегала ее от мудаков, коими, по мнению Веры Александровны являлось все мужское поголовье. Особенно те его представители, что игнорируют бритвы. Пуговицы на сорочках. И правила хорошего тона. А уж если у них руки в татуировках… Ничего хорошего от таких не жди. У таких всегда ножичек в кармане. Они им сначала на дереве сердечко вырежут. А потом и из Сониной груди.

И так убедительна была мама, что Соне пришлось заранее испугаться чуть ли не всех мужчин сразу.

– Лев звонил на домашний, сказал, что не смог дозвониться на мобильный.

– Да. Отлично. Сейчас переоденусь и позвоню ему.

Лев.

Они встречались с третьего курса архитектурного. Хороший парень во всех смыслах. Надежный, верный, уравновешенный. Предсказуемый! Гладковыбрит, причёсан. Одет с иголочки, по мнению мамы. И Сониной – тоже. Скромный. Внимательный.

С первого курса он ее добивался. Ухаживал по мере возможности своей стипендии. В кино водил. В кафе. Помогал ей с курсовыми. Соня считала, что он идеальный… Но друг! С ним было легко, приятно, душевно, спокойно. И, собственно, все. Выводить Льва из френдзоны Соня не собиралась. Это все Мама. «Посмотри, Соня, какой хороший мальчик! И как млеет от тебя! Всю жизнь на руках носить будет…». И Соня однажды посмотрела. Хороший – да. Воспитанный – да. Млеет – да. Но на руках носить? Скорее, это Соне придётся носить Льва на руках!

Недавно Лев получил место в крупном конструкторском Бюро. И его мама – Клара Абрамовна подарила ему за это новый айфон. Сам Лев уже полгода, как ждёт Сониного ответа на своё предложение руки и сердца. Пока не официальное, то есть, кольца ещё не дарил, но вступить в законный брак с Соней желание высказывал неоднократно.

Соня отшучивалась.

На самом деле, перспектива строить новую ячейку общества с положительным во всех смыслах Львом Голубкиным, но под одной крышей с его мамой – Кларой Абрамовной, не вызывала у Сони энтузиазма. Ее вполне устраивало текущее положение вещей. Она считала, что заводить семью, рожать детей нужно тогда, когда оба твёрдо стоят на ногах. А пытаться делать детей, когда за стенкой чья-то мама смотрит сериал, просто недопустимо. Лев же ничего предосудительного в этом не видел. Поэтому вопрос создания брачного союза откладывался в долгий ящик. Самой Соней. В остальном все было совершенно безоблачно между ними. Идеальные отношения – говорили все вокруг.

Их первый раз с Лёвой случился после выпускного. Тогда Клара Абрамовна уехала к сестре в Астрахань, предоставив квартиру в полное сыново распоряжение. В ту ночь, набравшись алкоголем для смелости они и распрощались с Сониной невинностью. И не только с Сониной, судя по всему.

Несмотря на выпитый алкоголь, Лёва был нежен и внимателен. Даже заранее подготовился к событию: зажег свечи, рассыпал лепестки роз по простыне в мелкий милый цветочек.

Никто ничего толком не понял. Все случилось слишком быстро и оба думали, что так и должно быть. В принципе, все последующие интимные моменты проходили примерно по тому же сценарию: Клара Абрамовна внезапно куда-то уходила или уезжала, в спальне появлялись свечи, шторы плотно задергивались, аккуратно расправлялась постель, включалась романтическая медленная музыка. Приготовления к волшебству длились дольше, чем само волшебство. Но, кажется Лёву это не беспокоило, да и Соню, по правде говоря, тоже. Никто из них не знал, как часто и как долго должна путешествовать Клара Абрамовна. Технически, все этапы процесса были соблюдены, а значит все было правильно, в обстановке полного взаимного уважения. Ситуацию, в которой Лёва вдруг, ни с того, ни с сего, позволил бы себе схватить Соню за волосы она не могла даже представить!

После того самого первого раза, Лев, как воспитанный, хороший мамин мальчик и заговорил про семью. Хотя, что это такое ни он, ни Соня, как следует, до конца не понимали. Как дети из неполных семей, они не имели перед глазами примера модели отношений между мужчиной и женщиной. Сонин папа бросил их с мамой, когда самой Соне было лет 5-6. Лёва и вовсе своего отца не помнил, от него мальчику досталась только фамилия – Голубкин.

– Выйдешь замуж за своего Лёву и из Орловой превратишься в Голубкину, – подтрунивала над Софьей подруга Нелька.

Нельке Лев не нравился. Она вообще их с Соней ровесников всерьёз не воспринимала. Она твёрдо была убеждена, что мужик должен быть старше лет на 10, как минимум, и значительно опытнее в житейских вопросах.

– Нет, ты меня извини, конечно, но мужик должен быть такой… ну, короче, чтобы от одного его взгляда ноги подкашивались. С таким мужиком не возникнет нужды обсуждать вопросы пропитания или выплат по ипотеке. А твой Лева носки не наденет без маминого одобрения..

Софья вздохнула и нажала кнопку вызова контакта «Лёва».

– Привет – прозвучал мягкий мужской голос в динамике. – Все в порядке? Ты не брала трубку.

– Да, все хорошо. В галерее… – Соня опять непроизвольно сглотнула, – была громкая музыка и я просто не услышала звонка.

– Я думал, ты приедешь ко мне сегодня? Мама испекла пирог с рыбой. Я нашёл неплохой артхаус на вечер.

Пирог. Артхаус. Клара Абрамовна за стенкой. Когда внутри Сони закручивает вихри ураган неясной этиологии. Одно мимолётное воспоминание об извращенце с выставки и Соня забывала слова. Она старалась не думать о нем. Но, как известно, в этом деле, чем больше стараешься, тем хуже получается. Татуированное хамло настырно лезло в голову, нарушая привычный распорядок мыслей.

Соне пришлось даже ущипнуть себя, чтобы вернуться в реальность.

– О, пирог. Здорово! – Как можно веселее произнесла она. – Ты знаешь, под конец так резко и сильно голова разболелась, не хотела портить вам вечер и поехала домой.

– Может быть тебе каких лекарств привести? – участливо спросил парень.

– Нет, что ты – сказала Соня, думая, не слишком ли поспешным звучал отказ от помощи, – у меня все есть, я уже выпила таблетку пенталгина, сейчас полежу и все пройдёт. А пирога кусочек до завтра мне оставь, хорошо?

– Хорошо, – хихикнул парень, – но у меня другое предложение. Как насчёт сходить завтра в ресторан?

– Ресторан? – переспросила Соня, – прямо ресторан-ресторан? В один из тех, в которые в джинсах не пускают?

– Ресторан-ресторан, – довольно подтвердил Лев. – Я получил аванс первой зарплаты, могу я позволить себе сводить свою девушку в один из лучших ресторанов города?

Соня сто лет не была нигде, кроме студенческих кафешек или Старбакса, куда время от времени забегала перехватить американо между общением с заказчиками ее дизайнерских проектов. Обычно в рестораны и клубы с удовольствием ходила ее подруга Нелли. Каждый раз она звала с собой Софью, но у той находилась тысяча причин, чтобы отказаться. Сначала надеть было нечего. Потом – незачем. Ей нравилось проводить вечера дома, работая перед компьютером или читая книгу. Ну, ещё ей нравилось смотреть с Лёвой фильмы, забравшись вместе под плед. Но в кои то веки ее парень проявляет инициативу в вопросах пятничного досуга…

– С удовольствием пойду с тобой в ресторан, Лёва. – сказала Соня. У меня как раз есть пара новых платьев.

***

Соню разбудил телефонный звонок. Нажать отбой рука не поднялась. На экране высветилась Нелькина фотка, и Софья не была бы настоящей подругой, если бы отказала звезде вчерашней выставки во внимании, не выслушав восторженный поток сознания.

– Кстати, ты куда вчера пропала? – Нелька прервала, наконец, бесконечное повествование о своём успешном дебюте в качестве управляющей галереей.

Пока подруга вслух зачитывала хвалебные рецензии из интернета, Соня успела встать с постели, умыться, почистить зубы и поставить варить кофе в турке.

– Голова – всему жопа! – философски ответила она. – Так разболелась! Думала умру на месте, а найти тебя в толпе посетителей такого громкого ивента было нереально! Столько извращенцев набежало, жуть.

– Ну-ка выкладывай. Кто-то приставал? – Соня в который раз поразилась проницательности подруги.

– Нууу, – протянула девушка, – так скажем, видимо, впечатлившись темой выставки, один хам намекал мне на перспективу жесткого секса с ним, расписав в красках процесс.

– Да ну! А ты? – Нелька требовала подробностей.

– Я сказала, что у меня нет ресурсов для воплощения его фантазий и уходя, не глядя, смяла и выбросила в урну его визитку, которую он мне успел всучить!

– Как выглядел? Опиши!

Вспоминать лишний раз о типе с выставки не хотелось. Тем более, что Соня собиралась поесть.

– Мерзкий, если одним словом. – Нехотя буркнула Соня. – С крайней степенью пижонства. Человекообразный павлин. Пальцы в кольцах. Кисти в татуировках. Весь в чёрном. И сам весь темный какой-то. Щетина ещё эта… и глаза, как у черта.

В телефоне повисла тишина.

– Алё, Нелька, ты здесь?

– Подожди, не мешай, думаю.

– Ну, ок, – удивилась Софи.

– Слушай, надо кое-что проверить, – наконец подала голос подруга, – я перезвоню!

И отключилась. Стерва.

Очередной телефонный звонок заставил Соню подскочить на месте.

– Так, – без предисловий начала Нелька. – слушай, по-моему ты встряла!

– В смысле? – рявкнула Соня в смартфон. – Объясни толком, что значит «встряла»?

– Судя по твоему описанию это Моронский. – тихо проговорила Неля в трубку, как будто выдавала страшную тайну и боялась, что ее могу услышать. – Он единственный из вчерашних посетителей выставки, кто подходит под этот скупой словесный портрет. Я узнала у менеджера, пригласительный на его имя никто, конечно, не оформлял, но ему никакие бумажки и не нужны. Его везде так пускают. И он как раз вчера там был, это точно, я видела его. – последние слова она произнесла почти шёпотом.

– А кроме его «страшной» супер-способности открывать любые двери ещё есть что-то, чего я должна бояться? – спросила Соня.

– Не паясничай, а слушай дальше. Этот Макс Моронский владеет сетью ресторанов по всей стране…

– А, ну это не страшно. Ты так говоришь, я уж подумала, что он наемный убийца или мафиози, не меньше.

– Это не все…

– Хорошо, продолжай, я молчу.

– Кроме ресторанов за Моронским числится пара ночных клубов, один из которых тот самый «Порок»! – слово «порок» она произнесла так, как будто именно оно должно было все обьяснить Соне.

– И???

– Ты с дуба рухнула, Софи? Отдуплись уже! – взвизгнула трубка, – Это же самый закрытый клуб. Попасть туда простому смертному не реально. Членские карты доступны только избранным, взносы космические. Разовое посещение стоит каких-то баснословных денег. У меня есть одна знакомая, так она три месяца не жрала ничего, кроме морковки, откладывая почти всю зарплату, чтобы туда попасть один раз. И мало заплатить, нужно ещё и фейс-контроль пройти.

– Ну и дура. – буркнула Соня, непонятно кого имея в виду.

– Дура-то дура. – тараторила Нелька, – только сколько я ее не пытала, она молчит, как рыба об лёд. Ни слова, ни намёка о том, что там было с ней. Только странный туман в глазах каждый раз, когда разговор заходит про «Порок»! Одному дьяволу известно, ЧТО твориться за его дверьми!

– Ну так это пусть в этом пороке и творится. Нам – простым смертным это знать ни к чему. Ты если хочешь меня напугать, пугай убедительней! Не младенцев же там едят!

Девственниц в жертву приносят что ли? Ну так, у Сони уже иммунитет.

– Знаешь, как его называют за глаза? – и не дожидаясь ответа выпалила – Макс «Эмэмэй»!

– Хм, и что это должно означать?

– Ну MMA – бои без правил. А он – Моронский Максим Андреевич.

– Ну логично же. Странно было бы если его звали KFC. – Соня нервно хихикнула. – Причём здесь какие-то бои?

– Так вот ходят слухи, – проигнорировала подруга Сонину реплику, – что его так называют, потому что он в вопросах личного характера и делового не гнушается использовать запрещённые приёмы. Ну типа за которые в былые времена на дуэли вызывали. Или вообще – казнили!

Здесь Софи не нашла что возразить. Она и сама, всего за пять минут общения с Моронским, испытала пару таких запрещённых приемов.

– Ладно. Это все, конечно, очень интересно, но думаю, что ты несколько сгущаешь краски. Встрять – это, как мне кажется, набрать кредитов и попасть под увольнение. А какой-то там «Макс – МММ» – это всего лишь повод прочесать языками для сплетников.

– МММ – это твой Лёня Голубков! А Моронский – опасный тип, будь осторожна.

– Не Лёня, а Лев, не Голубков, а Голубкин. – прошипела Соня в трубку.

– Ладно, прости. Но я знаю одну пострадавшую… Моронский как-то неосторожно положил свой порочный глаз на неё, совратил, подсадил на какую-то дрянь, та бросила мужа, благо детей нет, а потом вышвырнул ее. Знакомая свихнулась. Лечилась в дурке. Сейчас где – не знаю.

Соня вздохнула:

– Советую вам пересмотреть круг своих знакомых, Нелли Сергеевна.

– Ага, ехидничай! Я надеюсь, тебе крупно повезло и это был не Моронский, а залётный озабоченный нахал. Все, побежала, целую, на выходных увидимся! – и отключилась.

Соня ещё раз вздохнула.

Так себе начало пятницы. Не успела позавтракать, а желудок опять сводит спазмами. А нужно садиться за работу, сделать несколько звонков заказчикам, договориться о встречах на следующей неделе. Выбрать, наконец, платье на вечер.

Снова затрещал телефон и Софи подумала, что нужно бы попросить у мамы валерианку, потому что от неожиданности дрогнувшей рукой чуть не плеснула горячий кофе из турки мимо чашки.

– Тридцать два года, не женат и не был, детей нет, – не унималась Нелли.

– Корнеева, вот зачем мне эта информация, а? – прижав телефон к уху плечом, Соня плюхнула тонкий, почти прозрачный пласт сыра на кусок хлеба.

– Для сведения! – строго отрезала Нелька. – Кстати! Какого цвета была визитка, не помнишь?

– Помню, чёрная. Как и весь он.

– Точно это Моронский – тяжело вздохнула подруга. – И, да, Орлова, ты реально попала. Чёрная визитка с его личным номером, который никто из смертных не знает, а ты ее в мусор при нем. Надо было по-тихому ее выбросить, а лучше сжечь.

– Ага и пепел развеять темной кладбищенской ночью! Слушай, драма-квин, ещё скажи, что это чёрная метка была! – нервно отшутилась Соня. – Ну, даже если это твой Моронский, даже если визитка была чёрная, что он мне сделает против моей воли? На дворе не средневековье!

Тишина в трубке показалась Соне зловещей.

– Але? Нель?

– Трахнет так, что забудешь, как звали. Потом выпотрошит из тебя душу, лишит воли, сделает тебя ручной и будет периодически насаживать на свой кол, пока не надоешь.

– Ну ты даёшь, больная! – сквозь принужденный и какой-то, как ей показалось, истерический смех, проговорила Софи. – Где ты набралась этой мерзкой пошлости?

– 

Где надо, там и набралась! А знаешь, что самое страшное

?

Все это он сделает с твоего личного согласия!

Глава 6

Моронский любил покурить перед стеклянной стеной своего кабинета в начале рабочего дня. Он смотрел на распластанный у его ног просыпающийся город, со всеми его домами-коробками, трубами фабрик и заводов, транспортом и копошащимися где-то далеко внизу двуногими термитами и заряжался… Между указательным и среднем пальцем медленно тлела зажженная сигарета, про которую Макс, казалось, забыл.

Населением он называл тех, чьими эмоциями ежедневно пополнял свои энергетические ресурсы. Потребность в такого рода «пище» возникла у него в период полового созревания и развивалась параллельно с навыками обольщения. Власть и секс в итоге стали теми факторами, ради которых Моронский зарабатывал деньги, шёл на риски, блефовал. Хотя, второе мог получить без усилий. Просто так. Даром. Но, все что само шло в руки – не привлекало лет так с девятнадцати. Скучно было до оскомины.

«Обладать – вот наивысший кайф!» – повторил он про себя, затянулся и резко выдохнул дым вниз.

Только что из его кабинета вышел охранник Слава. Быков доложил, что камеры галереи обезврежены и видео с них удалены. Однако, охранник проявил инициативу и, прежде чем удалить, сделал единственную копию на флешку. Вдруг шеф захочет посмотреть.

И шеф захотел.

Надо будет премировать Быка.

Запись, которую Моронский перемотал раз десять была не очень хорошего качества и черно-белой. Однако, он подзалип над изображением, пересматривая некоторые моменты, вспоминая, какая чистая, свежая на вкус у девчонки энергия, каким ровным потоком она лилась. Как бы она не старалась отстраниться от него, скрещивая в защитном жесте руки на груди, эмоций своих от Макса скрыть она не могла.

Полное отсутствие заинтересованности. Ни намёка. Даже больше – Макс ей не понравился. Тщательно продуманный фантик не привлек жертву. Его провокации раздражали девчонку и она хотела поскорее прекратить «общение». А может, просто хорошо играла недотрогу-скромницу. Он и такое редко, но встречал. Но, обычно, сразу же вычислял фальшивку.

Что он там ей говорил, Макс уже не помнил. На видео он шагнул на неё, вынуждая отступить назад и вжаться в стену. Видно, как от тяжелого дыхания вздымается ее грудь, когда Макс слишком близко наклоняется губами к ее уху. Веки ее полуопущены, а рот, наоборот, приоткрыт.

Кем бы не являлась она, можно было без тени сомнений сказать, что она вспыхнула. Нет, это не синий чулок, как могло показаться сначала. Возможно, простота ее напускная, а пугливость неискушенной овечки – наиграна. Но совершенно определённо эмоции ее были настоящие! Мысленно Макс поздравил себя с замечательной находкой. Не зря яйца намыливал! Давно у него таких зверушек не было. Не разочаровала бы только.

Ничего существенного о девчонке узнать пока не удалось. Кроме того, что она подруга управляющей галереи и, действительно, занималась оформлением выставки.

Управляющую Макс уже распорядился тихонько пробить. Незаметно. Так, чтобы не спугнуть основную цель.

– Антонина Семёновна, – связался Макс с секретарем по громкой.

– Да, Максим Андреевич.

– Перенесите встречи с поставщиками на час раньше, если это возможно. Вызовите мне кого-то из айтишников на 2. Сообщите в «Ришелье», что я буду там к семи вечера, пусть все подготовят на трёх-четырёх человек. Как обычно.

– Хорошо, записала, все сделаю.

Моронский принципиально не брал на работу телок. Не терпел отвлекающих от решения рабочих вопросов факторов. Его личный секретарь была женщиной пятидесяти лет, исправно выполняла свои обязанности, ни разу ничего не упустив из внимания за 5 лет работы на Максима Андреевича.

Бизнес и секс Макс не смешивал. Этот коктейль всегда имел неприятное послевкусие и непредсказуемые побочные эффекты. Исполнительные крокодилицы из отдела кадров не пропускали ни одной соискательницы вакантных должностей, чья внешность хоть немного выделялась на фоне серого кадрового планктона.

Сейчас он немного жалел о своём решении. Небольшая разрядка в начале рабочего дня не помешала бы. Не дрочить же, в самом деле в офисе! Но Макс удалил видео, выдернул флешку и закинул в ящик стола. Загрузив себя до предела работой с бумагами, Моронский дожил до вечера, почти не вспоминая про овечку с глазами цвета виски.

Партнеров по бизнесу Моронский тоже не имел. В прямом и переносном смысле. Он вертел делами по принципу «одна голова – хорошо, а две и больше – не всегда лучше!». Тем более, когда приходится идти по головам в достижении цели, всегда лучше, если с этими головами не связывают никакие личные, родственные и даже партнёрские отношения.

Пара близких друзей, с которыми Макс поддерживал общение, вращались в сферах, далеких от интересов Моронского. Все остальные, тщательно отфильтрованные контакты были, скорее, полезны для его бизнеса, чем опасны. Он коллекционировал нужных людей. И в этом ему помогал его «Порок».

В пятницу в своём ресторане Макс прикармливал двух властьимущих, метивших в постоянные владельцы клубной карты «Порока». Надо было потерпеть их общество пару-тройку часов для дела. Несколько дезориентированный мыслями о девчонке и предстоящей на неё «охотой», он привлёк к мероприятию своего друга, шумного балагура и довольно успешного пластического хирурга – Виталика.

«Нужных людей» расслабляла его непринуждённая болтовня, хотя ещё полчаса назад они были в заметном напряжении. Сейчас глаза их несколько повеселели, животы подраспустились, слегка нависнув над ремнями. Возможно, благодаря выпитому Реми Мартин, а возможно, благодаря усыпляющей бдительность трескотни Виталика. Однако, разговор с подпитыми чинушами, наконец, вырулил на очень важную для Макса тему. Последняя стена недоверия рухнула и информация полилась рекой. Получив, наконец, все необходимые сведения, Макс расслабленно откинулся на спинку дивана и даже сделал глоток коньяка, хотя алкоголь сегодня не планировался. Он хотел провести поздний вечер в «Пороке», насладиться обществом безликих, элитных фей, из коих по пятницам в клубе собирался целый бомонд.

Макс даже заерзал на мягком сидении дивана.

И вдруг воздух в зале «Ришелье», как будто, качнулся. Словно заряженные частицы устремились к источнику притяжения, оттолкнулись и ринулись обратно, попадая в чувствительные сенсоры Макса. Почти сразу к столику напротив алькова их вип-кабинета подошёл метрдотель, сопровождающий пару: молодого мужчину щуплой наружности и высокую девушку в красном.

– Располагайтесь, пожалуйста, сейчас к вам подойдёт официант – мягким, интимным голосом проговорил метр и оставил пару наедине.

Лица девушки Макс не видел – она села к нему спиной. Но что-то показалось ему в ней до боли знакомым. Черт, двигалась она что ли как-то особенно? Грациозно, можно даже сказать. Осанка, волосы, собранные на затылке в низкий хвост, или асимметрия алого платья, обнажающего одно плечо, то, которое было ближе к Максу – что-то из этого не отпускало внимательного взгляда Моронского, притягивало, завораживало. Хотелось смотреть на манящий силуэт и ждать, когда обладательница притягательных форм почувствует его взгляд и обернётся.

К столику подошёл официант, поприветствовал пару и вручил меню.

– Здесь так изысканно красиво! – Услышал Макс нежный девичий голос. – Спасибо, что пригласил. Никогда не была в подобных местах.

– Заказывай все, что душе угодно, на цены не смотри! – только сейчас Моронский смог оторвать взгляд от обнажённого плеча девушки и перевести его на ее спутника.

Это ж надо такое ляпнуть!? Это кто, вообще, и откуда взялся этот тип у него в ресторане? Парня он видел хорошо. Тот сидел к Максу лицом. Не урод. Ботан обыкновенный. Этакий «сын маминой подруги». Такие смазливые, аккуратные до рези в глазах, нравились многим бабам с комплексом мамочки. Его мягкие с медным отливом волосы аккуратно были подстрижены и уложены «волосок к волоску». Щеки парня, не потерявшие пока детской округлости, были гладко выбриты, либо не имели растительности в принципе. Мелкий подбородок выдавал его слабую конкурентоспособность среди прочих самцов. Кисти под тонкими запястьями с длинными тонкими пальцами нежно поглаживали запястья девушки. Серые, глубоко посаженные глаза с холодным обожанием и каким-то искусственным подобострастием были сфокусированы на лице его визави. Он очень хотел нравиться девушке в красном. Очень! Подозревал, видимо, что не дотягивает по уровню. Но очень хотел. Ловил каждый взмах ресницами, каждый поворот головы и сжимал ее руку, едва она делала движение в сторону.

«Свитерок на нем дебильный какой-то, надетый на рубашку в клеточку. Мама его одевала на свидание, что ли?» – думал Макс, бесцеремонно разглядывая пару.

Снова подошёл официант чтобы принять заказ. Девушка быстро определилась, а парень минут десять мучал официанта на предмет нюансов приготовления и подачи какого-то блюда, в результате заказал французский грибной суп.

Супчик? И все? А выпить? А закуски?

Официант удалился с заказом и девушка, улучив момент, поднялась из-за стола.

– Я руки помыть. – Сообщила она парню, взяла со столика свою маленькую сумочку и замерла в растерянности, видимо, соображая, в какой стороне находится уборная.

Макс понял, наконец, что в ней показалось ему знакомым. Овечка! Да, это была она. В свете ресторанных люстр разглядеть ее было куда проще, чем в неоновом полумраке выставочного зала галереи. Большие миндалевидные глаза тёплого янтарного цвета метались по залу ресторана в поиске указателя уборной, маленькие ноздри аккуратного носика чуть заметно трепетали. Мягкие, пухлые губы приоткрылись, нижняя губа тут же оказалась зажатой между белоснежными зубами.

Член Моронского признал девушку тоже. Очень своевременно… Прятать стояк под столом от подбухнувших чиновников – так себе досуг, конечно.

Будто почувствовав на себе пристальный взгляд, девушка, наконец, повернула голову в сторону ниши, в которой находился Моронский.

«Все, пошла жара!» – Макс не без удовольствия заметил, как вспыхнула и заметалась жертва. Прищурив глаза, он слегка подмигнул девушке и показал пальцем влево, туда, где находились уборные.

Девчонка слишком поспешно тронулась с места и чуть не запнулась о ножку стула, вовремя увернулась, но от внимательного взгляда Моронского это не укрылось. «Разволновалась!» – довольно отметил про себя мужчина и подозвал к себе официанта, принимавшего заказ у пары.

– Принеси бутылку Просекко… Кампофалько, наверное, за тот стол. – Тихо сказал Моронский. – Только не сейчас, а когда девушка вернётся. Понял?

– Хорошо, будет сделано. На ваш счёт?

– Пока не надо… – что он задумал, Моронский и сам не знал. Действовал по наитию.

– От кого говорить?

Секунду подумав, Моронский кивнул:

– Скажи, от клиента. – «посмотрим, как она объяснит это кавалеру!»

Его внимание привлёк оставшийся один за столиком парень. Он полез рукой куда-то под стол, судя по всему, в карман, и извлёк из него на свет красную коробочку.

«Что это ещё за хрень?» – от любопытства Моронский даже подался вперёд, чтобы разглядеть получше. «Стало быть, это не первое свидание!»

Виталик отрабатывал карточный долг: из кожи вон лез, развлекая разговорами чинушей. Он уже понял, что приятель занят чём-то, что было куда интереснее и важнее захмелевших обжор. Макс моргнул другу, тот понимающе кивнул в ответ.

Тем временем парень открыл коробочку и заглянул внутрь, будто желая удостовериться, все ли нормально с ее содержимым.

«Неужели кольцо? – подумал Моронский – «Первый взнос по ипотеке на ячейку общества!»

Парень вдруг засуетился, поспешно захлопнул футляр и убрал его в карман, потому что через полминуты за столик вернулась девушка.

Официант с бутылкой двинулся к столику.

– Что это? Нет, мы не заказывали это, – засуетился парень.

– Простите, вам просили передать из вип-кабинета. От клиента. – Слегка поклонился официант и не спрашивая разрешения, умело налил напиток в бокалы.

– Милая, ты что-нибудь понимаешь? От какого клиента? – вытаращился на девушку тощий недоумок.

Девушка молчала, потупив взгляд, теребила подрагивающими пальцами край тканевой салфетки.

– Дорогая. Объясни, пожалуйста. Я не понимаю. Ты что, знакома с кем-то из них? – он попытался заглянуть за нишу, отделяющую вип от общего зала ресторана.

Девушка коротко откашлялась, глотнула воды. И довольно громко, чтобы было слышно Моронскому, сказала:

– Это бывший клиент. Я… я ему как-то делала проект… проект гардеробной.

«Какая прелесть!» – Моронский даже откинулся на диване впитывая гамму эмоций, исходившей от девчонки тёплыми волнами. Врать овечка абсолютно не умеет. Надо быть полным кретином, чтобы поверить в это блеяние.

«Зачем бабы врут? Почему нельзя было сказать правду? Так, мол, и так, милый, это тип, который грязно приставал ко мне на выставке. Разберись с ним, дорогой, наваляй этому нахалу, который после всего ещё имеет наглость присылать бутылку Просекко. Но нет! Соврала. Видимо, не хочет ставить своего хлюпика в неоднозначное положение. Уверена, что навалять он зассыт. Скрыла, что ее домогался какой-то му… не сдерживаемый моральными установками тип, заведомо зная, что ответить хлюпик не сможет, значит признала, что ее мужик – терпила. И этот недоумок, как будто, удовлетворился ответом?! Как там? Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!»

За овечкин столик принесли еду. Парень принялся за суп. Девушка вяло ковыряла вилкой филе какой-то рыбы. Она была так глубоко погружена в свои мысли, что совершенно не заметила, как парень снова нырнул рукой в карман и быстро бросил извлеченное из коробочки кольцо в бокал с игристым вином.