Текст книги "Игра по системе"

Автор книги: Алвис Бекрюст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ВТОРНИК,
11ИЮЛЯ

Из заключения почерковедческой экспертизы.

…Исследуемыми объектами являются части «А» билетов лотереи «Спортпрогноз» с отсутствующим рукописным текстом (цифры 1, 2, 25 и знак «X»). Для сопоставления даны объяснительные записки Щербаковой Дины Кондратьевны и Салахова Евгения Романовича от 10 07.1989 г., а также идентифицированный ранее образец почерка Давыдова Ильи Семеновича.

…В результате исследования установлено: цифры на билетахлотереи «Спортпрогноз» написаны устойчивым, прямолинейно-угловатым, размашистым по горизонтали почерком.Перечисленные признаки не совпадают с инди видуальнымиособенностями почерков Щербаковой Д. К., СалаховаЕ. Р. и Давыдова И. С. Имеющиеся различия не могут быть объяснены вариационностью почерка.

На основании вышеизложенного прихожу к выводу о том, что части «А» билетов лотереи «Спортпрогноз» заполнены иным лицом.

Эксперт Березовский М. Е.

После нелицеприятного разговора с начальником уп равленияКондрашов возвращался к себе в мрачноватом настроении.И первым, кого он встретил в коридоре, оказался Олег Гончаренко. Майора Андрей не видел несколько дней, но догадывался, что тот с повышенным интересом следит за ходом расследования. Коротко поздоровавшись, Кондрашов приостановился возле дверей своего кабинета.

– Опального боярина уже и в гости не приглашают, – притворно вздохнул майор.

– Заходи, – не приняв предложенного тона, сухо сказал Андрей, распахивая дверь.

Гончаренко не заставил себя упрашивать. Войдя в кабинет, он по-хозяйски расположился на стуле возле приоткрытого окна и принялся вполголоса напевать: «Не сыпь мне соль на рану», безбожно перевирая мотив.

– У нас что, намечается конкурс «Песня-89»? – не выдержал капитан.

– Ловко ты вчера заманил в машину эту парочку! – проигнорировав реплику, с наигранным энтузиазмом произнес начальник следственного отдела. И привычно почесал за ухом мизинцем.

– А толку-то? – пожал плечами Андрей, отметив про себя осведомленность коллеги. – У Салахова – стопроцентное алиби, а доказательств соучастия в преступлении Щербаковой у меня пока нет.

– И все же я бы на твоем месте подержал их трое суток. По крайней мере – официантку.

– Но для этого сперва нужно предъявить обвинение, – возразил Кондрашов. – А что прикажешь инкриминировать Щербаковой? Свидетельские показания дружинника она с легкостью необыкновенной свела к нулю.

– А результаты экспертизы?! – искренне возмутился майор.

– Да, от тебя ничего не утаишь, – усмехнулся Андреи. – Во-первых, почерковеды закончили работу только сегодня. Во-вторых, их выводы подтверждают версию, что официантка – подставное лицо. И не нужно обладать сверхпроницательностью, чтобы догадаться, кто истинный обладатель выигрыша.

– Кто? – невольно понизил голос Гончаренко.

– Преступник. И поэтому Дина Кондратьевна нужна мне на свободе. Надеюсь, она приведет нас к тому, кто так тщательно скрывает свое имя.

– Значит, причастность к делу Глеба Опарина ты отверг окончательно? – с деланным безразличием спросил майор. – А разве нельзя допустить такой вариант: некто использует Опарина в качестве слепого орудия преступления, а сам находится неподалеку, чтобы в случае чего вмешаться в ход событий?

Андрей молча уставился на собеседника, словно пытаясь отыскать скрытый дефект на полотне маститого художника.

Допустить можно все, что угодно, – наконец произнес он, – но в данном случае имеется одно обстоятельство, исключающее такую возможность.

– Какое обстоятельство?

– Самоубийство Опарина. Не проще ли ему было «прозреть» и сдать с потрохами своего работодателя?

– Ну, знаешь ли!.. —Гончаренко нервно простучал пальцами по подоконнику. – Я тебе уже высказывал свое мнение по поводу этого… самоубийства.

– Олег, ты заблуждаешься.

– Хорошо. Пусть я не прав. Но ты, надеюсь, понимаешь, что обсуждать мотивацию поступков морально опустившегося типа с нарушенной психикой – все равно что… —не найдя подходящего сравнения, майор обиженно махнул рукой.

Короткий стук в дверь положил конец затянувшемуся молчанию.

– Разрешите, шеф? – веснушчатое лицо Николая Лукьянченко показалось в дверном проеме. Завидя начальника следственного отдела, лейтенант смущенно поздоровался и остановился на пороге.

– Извините, вы заняты?

– Заходи, Николай, – приветливо кивнул Кондрашов, радуясь возможности прекратить тягостный разговор.

Гончаренко уловил перемену в настроении капитана. Поднявшись со стула, он церемонно преклонил голову,

– Не смею праздной болтовней отнимать драгоценное время нашего угрозыска. – Майор выдавил суррогат улыбки. – Вы все же обдумайте на досуге мою версию, Андрей Владимирович.

– Досуг нам только снится, – отшутился Андрей.

Когда за майором захлопнулась дверь, Лукьянченко недоуменновзглянул на Кондрашова:

– Что с ним, товарищ капитан?

– Ничего. Естественная реакция человека, попавшего в чертовски неприятное положение, – неохотно ответил Андрей.– У тебя вопрос?

– Нет. Хотел отчитаться о проделанной работе.

– По квартирным кражам?

– По кооперативу «Портретист», – ничем не выдал удивления лейтенант.

– А-а, – протянул Андрей, вспомнив, что на прошлой неделепоручал Лукьянченко исподволь заняться коопера тивом. —Такчто там у нас?

– У них, – озорно блеснув чуть раскосыми карими глазами, поправил начальника Николай. – В «Портретисте» все покрыто мраком секретности. Можно подумать, что они опасаются посягательств со стороны конкурирующих фирм на технологию изготовления черно-белых и цветных фотопортретов форматом восемнадцать на двадцать четыре. – Лейтенант саркастически улыбнулся. – Но я вышел на одного мужичка, который посвятил-таки меня в тайны Бургундского двора.

– Что за мужичок? – в голосе Кондрашова прозвучало едва заметное любопытство и в то же время некоторая отчужденность.

– О, это яркая индивидуальность, – живо откликнулся Лукьянченко. – Тощий, как вешалка, неопределенного возраста, с длинными отвислыми усами, орлиным носом, горящими черными глазами и трехдневной щетиной на бледном лице. Любитель поговорить за парой кружек пива о духовной нищете общества и полном забвении культурного наследия. Отец трех детей от двух жен. В недалеком прошлом – оперный певец, тенор, а ныне – безработный фотограф, уволенный из «Портретиста». Зовут его – Александр Маркович Старобинский. – Прервав поток красноречия, лейтенант взглянул на Кондрашова, но тот продолжал хранить молчание. – В кооператив он устроился в апреле этого года и продержался там ровно месяц – до первой реализации, после чего Геннадий Арнольдович указал ему на дверь.

– И где ты выудил эти сведения? – не выдержал Андрей.

– В пивбаре, – хмыкнул Лукьянченко. – У нас сложились на редкость доверительные отношения. Через пятнадцать минут знакомства Старобинский обращался ко мне не иначе как «мой кум Никуша», а я называл его «Шурик».

– Чем же этот Шурик не угодил требовательному начальству?

– Тут целая одиссея, – потер руки лейтенант. – Во-первых, попасть в кооператив не так-то просто. На все существует определенная такса. Ксива договорника стоит триста рублей, липовая запись в трудовой – двести, хочешь уйти на «вольные хлеба» – работать с кооперативным удостоверением на себя – пятьсот плюс ежемесячно сто пятьдесят. Во-вторых – план. В зависимости от мзды он может быть большой, средний и ничтожно малый. И, наконец, взаиморасчеты. Платежная ведомость – чистая фикция. В ней договорник только расписывается, а деньги из рук на руки выдает хозяин. Со Старобинским было заключено следующее «джентльменское» соглашение, которое, естественно, ни в каких документах не фигурирует: на план – сто заказов в месяц, из которых «Портретист» перечисляет алименты и прикарманивает разницу, а за весь сверхплановый набор Лекарь платит по три рубля плюс по два рубля за реализацию и «командировочные» на дорожно-транспортные расходы. Графские условия.

– Куманек Никуша, по-моему, в тебе заговорила зависть среднестатистического обывателя, – улыбнулся капитан.

– Ничего подобного, – энергично замотал головой Лукьянченко. – Но слушайте дальше. Старобинский как дурак прокантовался две недели в Тюменской области, благодаря природным способностям и коммуникабельности взял около трехсот заказов, или, как говорят фотонаборщики, «луриков», и на крыльях надежды полетел к своему благодетелю. А там происходит небольшая заминочка. Оказывается, все расчеты только после «кидки». Делать нечего, Александр Маркович терпеливо ждет, пока лаборанты и ретушеры выполнят работу, как вдруг случайно узнает, что свежеиспеченные портреты уже находятся в пути. Он – к Лекарю. В чем, дескать, дело? А тот ему] преспокойно объясняет: так, мол, и так, твой первый набор – пробный, если не будет большого процента «лома», значит,ты в расчете за трудоустройство исо следующего месяца будешь получать «как договаривались». Когда до Старобинского наконец дошло, что его облапошили, он с кулаками набросился на Геннадия Арнольдовича. В результате– оба очутились в Краснозаводском райотделе. Там после отеческой беседы, дежурный следователь Грицина составил протокол, а затем отпустил кооператоров улаживать взаимоотношения на общем собрании «Портре тиста».Как вы сами понимаете, никакого собрания не было и в помине. Лекарь выдал строптивому работнику сто рублей «на погашение дорожных расходов» и расторг с ним договор. Такая вот история.

– Знаешь что, – развеселился Андрей, – напиши фельетон в газету. Что-нибудь типа «Портретист» в профиль и анфас». Получишь гонорар. А еще лучше – составь рапорт и передай его Айвазову в ОБХСС. Это хлеб их отдела.

– Я бы так и поступил, если бы не одно «но», – загадочно произнес Лукьянченко.

– Ты это о чем? – мгновенно посерьезнев, отрывисто бросил капитан.

– Дело в том, что Геннадий Арнольдович Лекарь… исчез!

Ответ поверг Андрея в замешательство.

– Как – исчез? Я ведь на прошлой неделе с ним разговаривал!

– Вот после этого он и исчез, – невозмутимо заключил лейтенант.

– Да что ты заладил: «исчез, исчез»! – завелся Кондрашов. – То невозможно прервать твои разглагольствования, то каждое слово – хоть клещами вытягивай! Откуда информация?

– От его жены, – с затаенной обидой в голосе лаконично ответил Николай.

– Ты можешь объяснить толком? – едва сдерживая нетерпение, Андрей до хруста в суставах сцепил пальцы.

– Вот я и говорю, – сдержанно откашлялся Лукьянченко, – придумал я простенькую солдатскую причину и пошел с участковым Иваном Бурко на Алуштинскую. Звоним. Открывает молоденькая женщина. Прическа в беспорядке, под глазами – темные круги, а в глазах – вопрос. Не успели мы представиться, как она вдруг спрашивает: «Что с Геной?» Я, признаться, немного опешил. Тут, говорю, недоразумение. Мы с товарищем Бурко зашли к вам по поводу проверки паспортного режима. А она: «Нет, вы мне лучше всю правду скажите!..»

– Погоди, – перебил лейтенанта Андрей. – Когда это было?

– Сегодня утром.

– Продолжай.

– Так вот, – Николай сделал волнообразное движение рукой, – в результате наводящих вопросов ситуация приняла следующие очертания: в воскресенье днем супруга Лекаря прибыла с курорта и, естественно, сразу поехала домой. Дома никого не было, во дворе заунывно выл пес, на кухонном столике горкой возвышалась неприбранная посуда с остатками пищи. Людмила Сергеевна решила, что Геннадий находится у матери и позвонила Софье Яновне, но та сообщила, что в этом месяце сына в глаза не видела, а заодно выразила свое «фэ» по поводу «полного отсутствия элементарной заботы о престарелых родителях». Никто из соседей, знакомых и работников кооператива с четверга Лекаря не видел. И за все это время – ни звонка, ни записочки.

– Очень интересно. Выходит, мой визит побудил Геннадия Арнольдовича уйти в бега. – Делая вид, что он размышляет вслух, Кондрашов пытался хоть как-то увязать странный факт исчезновения председателя правления кооператива с убийством Давыдова, выигрышем в «Спортпрогноз», официанткой, Салаховым…

– Вам видней, шеф, – словно издалека донесся до капитана голос Лукьянченко. – Я посоветовал Костиной подать заявле…

– Кому?! – подскочил на стуле Андрей.

– Людмиле Сергеевне Костиной – жене Лекаря. Подать заявление, – обескураженно повторил лейтенант.

Обхватив голову руками, Кондрашов отрешенно уставился в потолок. Разрозненные нити расследования в одно мгновенье сплелись в тугой узел вокруг предприимчивого хозяина «Портретиста». К казалось бы бесперспективной связке Давыдов – Лекарь добавилось решающее звено – вратарь футбольной команды. Теперь оставалось обнаружить связь с Щербаковой.

– Ну, конечно! – напрочь позабыв о присутствии в кабинете подчиненного, внезапно воскликнул капитан, с глаз которого словно спали шоры. – Геннадий Арнольдович Лекарь – он же Герольд!..

СРЕДА,
12ИЮЛЯ

Из протокола допроса Костина Игоря Сергеевича, 1968 года рождения, инструктора по спорту спортклуба «Авангард». (Магнитофонная запись).

… Примерно за неделю до игры с «Трактором» Геннадий под вечер заехал ко мне домой. Некоторое время мы обсуждали общие темы, – знаете, когда говоришь одновременно обо всем и ни о чем конкретно, – но постепенно разговор перешел на предстоящий кубковый матч. И вдруг он предложил мне пропустить три-четыре мяча. Сначала я решил, что это глупая шутка, но Геннадий говорил совершенно серьезно.

Вопрос. Тогда уже было известно, что вы выйдете на поле в стартовом составе?

Ответ. Да.

Вопрос. Делал ли он вам ранее подобные предложения?

Ответ. Нет, никогда.

Вопрос. Как вы отреагировали на предложение пропустить несколько мячей?

Ответ. Я возмутился и сказал Геннадию, чтобы он убирался из моей квартиры. Тогда он потребовал немедленно вернуть ему долг.

Вопрос. О каком долге идет речь?

Ответ. Я занял у Лекаря две с половиной тысячи рублей на покупку «Жигулей». Естественно, такой суммы у меня при себе не было…

Вопрос. И он вас уговорил?

Ответ. Не могу простить себе этого… Понимаете, он сказал, что попал в полосу неудач, кругом в долгах, а тут еще райфинотдел сосет деньги… Напомнил о наших родственных отношениях, о том, как он заботится о моей сестре.

Вопрос. Чем Геннадий Арнольдович мотивировал свою странную просьбу?

Ответ. Он объяснил, что хочет заключить пари на крупную сумму и таким образом избавиться от финансовых затруднений.

Вопрос. Игорь, согласившись пойти на сделку с совестью, вы преследовали материальную выгоду?

Ответ. Не хочу врать. Мы договорились, что Геннадий скостит половину долга, а вторую половину я отдам по частям до конца года.

Вопрос. Как будете жить дальше?

Ответ. Не знаю. Ребятам стыдно в глаза смотреть… После вашего визита я понял, что эта история добром не кончится. Долго не мог найти себе места, перебирал разные варианты и уже хотел пойти в милицию и рассказать правду, а тут прибежала Люся и сообщила, что Геннадий пропал и никто не знает, где он. Сам не знаю почему, я испугался и решил, что теперь при любых обстоятельствах буду все отрицать. Свидетелей ведь нет. Но, как видите, не смог…

Представляю, что будет в команде!.

ЧЕТВЕРГ,
13ИЮЛЯ

Из протокола допроса Щербаковой Дины Кондратьевны, 1960 года рождения, работает официанткой в кафе «Белоснежка» Киевского треста столовых и ресторанов. (Магнитофонная запись).

…В понедельник двадцать шестого июня Геннадий заехал за мной около восьми вечера. Пока я сдавала смену, он сидел в подсобке, выпил несколько рюмок коньяка и вообще был чем-то расстроен. Я спросила, в чем дело. Он ответил, что договорился встретиться в парке возле газетных стендов с одним выжившим из ума стариком, который постоянно звонит ему домой и пристает с угрозами.

Вопрос. Не правда ли, странное время и место для встречи?

Ответ. Не знаю. Может, Гена не хотел, чтобы их видели вместе.

Вопрос. В каких отношениях вы были с Лекарем?

Ответ. В прекрасных.

Вопрос. А если серьезно?

Ответ. А я не шучу. Я достаточно взрослая независимая женщина.

Вопрос. Выходит, Салахов лгал, утверждая, что вы его невеста?

Ответ. Невеста – еще не жена.

Вопрос. Вы знали, что Лекарь женат?

Ответ. Конечно. Но меня это мало трогало. Собираетесь прочесть нравственную проповедь?

Вопрос. Нет. Собираюсь установить степень вашего участияв дальнейших событиях. Вы за собой не чувствуете вины?

Ответ. С чего бы это? Если вы имеете в виду наши интимные отношения, то не путайте, пожалуйста, легкий флирт с проституцией.

Вопрос. О нюансах интимной жизни мы побеседуем в другой раз. А сейчас давайте вернемся назад. Вам было известно, что Лекарь выиграл крупную сумму в «Спорт-прогноз»?

Ответ. Об этом, по-моему, знал весь город.

Вопрос. Каким образом вы оказались на месте происшествия?

Ответ. Где?

Вопрос. Дина Кондратьевна, вы прекрасно поняли мой вопрос. Впрочем, я могу его конкретизировать: каким образом вы оказались у газетных стендов вечером двадцать шестого июня?

Ответ. Около девяти мы вместе вышли из кафе. Гена сказал, что разговор займет всего несколько минут, он поставит на место этого типа, и мы поедем ко мне. Когда мы подошли к стендам, старик уже там околачивался. Я села на скамейку, а они отошли немного в сторону.

Вопрос. Наверно, не большое удовольствие сидеть на мокрой скамейке?

Ответ. Ну все-то вы знаете, товарищ капитан! У меня был с собой полиэтиленовый пакет, а я, слава богу, еще не настолько раскоровела, чтобы… В общем, вы меня поняли.

Вопрос. Вы слышали, о чем шел разговор?

Ответ. Отдельные фразы. Старик наседал на Герольда, простите, на Гену, требовал, чтобы он отказался от выигрыша и пожертвовал деньги в какой-то благотворительный фонд. Гена сначала смеялся, потом предложил старику двести рублей «за находчивость». Тот совершенно ошалел, схватил Гену за рубашку и плюнул ему в лицо. Гена толкнул старика в грудь, тот взмахнул руками и упал на спину. Гена склонился над ним, затем быстро подошел ко мне и сказал: «Уходим отсюда». Я спросила, что со стариком, на что Гена ответил: «Ничего страшного, очухается».

Вопрос. A yвас не возникла мысль, что человек может нуждаться в помощи?

Ответ. Я как-то не подумала об этом.

Вопрос. И вам конечно в голову не пришло, что на ваших глазах совершено преступление?

Ответ. Представьте себе, не пришло.

Вопрос. Дина Кондратьевна, ваши сегодняшние показания резко отличаются от предыдущих. С какой целью вы пытались ввести следствие в заблуждение?

Ответ. Вы знаете, в прошлый раз я сильно испугалась. Я сразу догадалась, что со стариком произошло несчастье, и побоялась, что меня впутают в жуткую историю. Кроме того, не хотелось подводить Гену.

Вопрос. А сейчас вы уже не боитесь впутаться в «жуткую» историю?

Ответ. Боюсь, но лучше рассказать всю правду, как это ни горько.

Вопрос. Или полуправду?

Ответ. Вы мне не верите?

Вопрос. Мы здесь не играем в «верю – не верю». Ладно, что было дальше?

Ответ. Мы вышли из парка, поймали такси, Гена подвез меня домой, но оставаться не захотел. После этого мы несколько дней не виделись.

Вопрос. И когда же вы встретились вновь?

Ответ. В первых числах июля.

Вопрос. А точнее?

Ответ. Если это так важно… Четвертого, нет, пятого днем Гена зашел в кафе. Он был взволнован, сказал, что ему нужно срочно ехать на реализацию в Омскую область, и попросил меня получить выигрыш. Я сначала отказывалась, так как не хотела хранить у себя такую сумму, но Гена сказал, чтобы деньги я передала Жене Салахову, поскольку часть суммы он ему должен.

Вопрос. Странно. А не проще ли было Лекарю повременить несколько дней с отъездом или попросить Салахова получить выигрыш?

Ответ. Не знаю. Спросите у Гены.

Вопрос. Когда вы видели Лекаря в последний раз?

Ответ. После той встречи я его больше не видела

Вопрос. Вы в этом уверены?

Ответ. Конечно,

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Утром четырнадцатого июля в подвале полуразрушенного дома на углу Красноградской и Тракторной работники милиции обнаружили завернутый в одеяло труп Лекаря.

На следующий день в Краснодаре в номере гостиницы «Центральная» после короткого сопротивления был арестован Евгений Салахов. На первом же допросе под давлением неопровержимых улик он сознался в убийстве Лекаря «на почве ревности». Однако, ознакомившись с протоколом допроса Щербаковой, Салахов изменил свои показания, обвинив на очной ставке официантку в организации и подготовке преднамеренного убийства из корыстных побуждений.

В свою очередь, Щербакова, не отрицая соучастия в преступлении, категорически отвергла обвинения Салахова, заявив, что действовала по его принуждению…

* * *

Под вечер небо стремительно заволокло тучами. Налетевший порыв ветра принес долгожданную прохладу. В окнах соседних кабинетов захлопали форточки. Крупные капли дождя, словно соревнуясь в скорости, весело брызнули на прогретый за день пыльный асфальт.

– А ты говорил – простое дело. – Придавив ладонью шевельнувшуюся на столе стопку бумаг, начальник управления выжидательно взглянул на Кондрашова.

– Был такой грех, Ким Игнатьич, – развел руками капитан, не забыв «попутно» пригладить строптивую прядь волос. – Кто ж мог предположить, что все так обернется.

– Когда будут готовы материалы для передачи следователю прокуратуры?

– К концу недели.

– Долго возитесь, – поморщился полковник.

– Осталось уточнить некоторые детали. Сейчас наши Ромео и Джульетта изо всех сил стараются свалить вину друг на друга, хотя лично мне общая картина ясна.

– Ну, коль скоро ты у нас такой ясновидящий, – насмешливо прищурился Ломазов, – поделись, милый мой, соображениями.

– Собственно говоря, вся эта история распадается на несколько взаимосвязанных эпизодов, каждый из которых в итоге привел к трагическим последствиям, – негромко произнес Андрей. – А началось все с нелепого совпадения: надо же было Лекарю сдать заполненные билеты лотереи «Спортпрогноз» именно в тот киоск, где работал Давыдов. Илья Семенович знал, что председатель кооператива состоит в родственных связях с вратарем футбольной команды Игорем Костиным. Думаю, он не раз видел их вместе. Естественно, он заинтересовался игрой «по крупному» своего бывшего патрона и с удивлением обнаружил, что во всех вариантах Лекарь «сыграл» против нашей команды. Возможно, уже в тот момент в душу Ильи Семеновича закралось смутное подозрение. Видимо, за непродолжительный период пребывания в кооперативе он успел составить представление о честности и порядочности Геннадия Арнольдовича. На всякий случай Давыдов переписал на листок бумаги систему, по которой Лекарь заполнял карточки.

Через несколько дней состоялся кубковый матч, и подозрения Ильи Семеновича переросли в стопроцентную уверенность. А когда стали известны итоги двадцать пятого тиража, ему не составило большого труда вычислить общую сумму выигрыша. Аналогичная работа заняла у меня чуть больше часа, – усмехнулся Андрей.

– Постой, – прервал ход рассуждений капитана Ломазов. – А если бы у Лекаря случились «проколы» в других матчах?

– В четырех парах его устраивал любой исход, еще в четырех – баскетбольных – вероятность «промаха» была ничтожно мала. Результат одного матча Лекарь знал наверняка, а в четырех оставшихся были явные фавориты, на которых он и «поставил» во всех вариантах своей системы, – терпеливо пояснил Кондрашов. – Конечно, кто-то из фаворитов мог не выиграть. В таком случае у Геннадия Арнольдовича была бы одна двенадцатка и с полтора десятка выигрышей за одиннадцать правильно угаданных исходов. При двух «пробоях» Лекарь стал бы обладателем всего одного выигрыша за одиннадцать угаданных исходов, но, учитывая обилие сенсаций, такой выигрыш потянул бы на несколько тысяч.

– Выходит, его лотерея была практически беспроигрышна? – с ноткой сомнения в голосе переспросил Ломазов.

– В принципе, да, – кивнул Андрей. – Как говаривал незабвенныйБендер, на такие шансы можно ловить.

– Ладно, эрудит, продолжай.

– Давыдов, которому претила сама мысль о «левых» м атчах,решает восстановить справедливость. Он договаривается с Лекарем о встрече, во время которой бросает ему обвинение в бесчестном поступке и требует, чтобы тот отказался от выигрыша, перечислив деньги в один из фондов милосердия. Между ними происходит бурное объяснение. Перед угрозой скандала, а то и разоблачения, Лекарь теряет контроль над собой. В порыве ярости он толкает Илью Семеновича, тот неловко падает на спину. – Завидя в глазах шефа готовый сорваться вопрос, Андрей уточнил: – Я исхожу из логики событий и показаний Щербаковой.

– А можем ли мы основываться на ее показаниях? – все же усомнился полковник.

– Считаю, что в данном случае можем, – уверенно ответил Кондрашов. – По-видимому, Дина Кондратьевна переоценила степень нашей информированности и решила сыграть в откровенность, дабы не навлечь на себя излишние подозрения. Поэтому она довольно точно живописала разыгравшуюся в парке сцену. – Убедившись, что у шефа больше нет возражений, капитан продолжил: – После того, как Лекарь с Щербаковой благополучно отбыли с места преступления, там на свою и нашу беду по чистой случайности оказался Глеб Опарин. Его оперативно задержали дружинники, и следствие без скрипа и проволочек пошло в ложном направлении. Результат известен: Опарин покончил с собой в камере следственного изолятора, а мы упустили драгоценное время и не сумели предотвратить еще одно преступление. – Андрей смущенно провел ладонью по полированной глади стола, словно стирая невидимую пыль. – Боюсь, что моя встреча с Лекарем в определенной мере форсировала события и привела к трагической развязке.

Брови Ломазова удивленно поползли вверх.

– То есть?

После короткой паузы капитан твердо произнес:

– Приход к нему домой оказался грубой ошибкой. Более того, я неверно оценил поведение Лекаря, решив, что его испуг вызван противозаконными делишками в кооперативе, о которых, по его мнению, нам стало известно. На самом же деле Геннадия Арнольдовича обуял животный страх. Он только-только начал осваиваться с мыслью, что убийствоДавыдова ему сошло с рук, как вдруг – на тебе! Сразу после моего ухода Лекарь помчался в «Белоснежку» кЩербаковой ивсе ей выложил. Официантка смекнула, что на этой истории можно хорошо погреть руки. Отпра вивнезадачливого ухажера в подсобку поправлять коньяком расходившуюся нервную систему, она принялась лихорадочно строить планы.

– Не торопись, – с чуть заметной улыбкой прервал Кондрашованачальник управления. – А откуда у тебя эти сведения?

– Своим умом дошел, – с шутливой значительностью сообщил Андрей, но тут же по-деловому добавил: – Конечно, я не претендую на документальную достоверность, но уверен, что все обстояло именно так.

– Скажите на милость. – Ким Игнатьевич продолжал усмехаться. – То, что своим умом – это хорошо. Плохо, что мы сильны задним умом.

– Вы считаете, что я мог упредить события? – сконфузившись, спросил Андрей.

– Не знаю. Я не истина в последней инстанции. – Лицо полковника стало серьезным. – Несомненно другое – нечестный выигрыш обернулся для почтенного кооператора пирровой победой.

– Это точно, – оживился Кондрашов. – Паук запутался в собственной паутине. И вот какую я подметил характерную деталь: своим импульсивным поступком Давыдов невольно подтолкнул Лекаря на преступление, а буквально через несколько дней Лекарь, в свою очередь, как бы поменялся с ним ролями, спровоцировав Щербакову.

– Хрестоматийный пример для учебника по столь модной ныне виктимологии, – утвердительно кивнул Ломазов. – Особенно, если учесть личностные качества «кандидатов в преступники». Попав на благодатную почву, семена дали ядовитые всходы. Однако, на чем мы остановились?

– На поминальной рюмке коньяка, – с сарказмом произнес Андрей.

– А как ты догадался, что Лекаря нет в живых?

– На эту мысль меня натолкнули ответы официантки. На допросе она пару раз упомянула о нем в прошедшем времени. Кроме того, в ее показаниях проскользнула маленькая ложь: Лекарь дважды приезжал в «Белоснежку» – пятого днем и шестого вечером, перед закрытием. Мне удалось это проверить. А Щербакова упорно настаивала лишь на одной встрече. Так что, – подытожил капитан, – при всей своей порочной изворотливости прекрасная Диана допустила ряд промашек.

– Да, у дамочки криминальный талант. Интересно, как она завладела выигрышными билетами?

В глазах Андрея вспыхнули лукавые искорки.

– В интерпретации Дины Кондратьевны это звучит следующим образом: опасаясь оказаться замешанной в уголовной истории, она решила посоветоваться со своим любовником Евгением Салаховым. Узнав о крупном выигрыше, тот стал шантажировать их обоих и принудил Лекаря принести корешки выигрышных билетов к ней домой на Красноградскую. Там между ними вспыхнула ссора, в ходе которой Салахов нанес Лекарю смертельный удар в грудь кухонным ножом. Ночью они перенесли труп в подвал соседнего нежилого дома, с тем, чтобы в дальнейшем вывезти его куда-нибудь за город и закопать. Затем они вернулись к ней на квартиру, где Салахов устроил «военный совет». Он приказал Щербаковой втихую заполнить на свое имя декларацию и одновременно распустить слух, что Лекарь срочно отбыл на реализацию в дальние края. А там – ищи ветра в поле. Мало ли людей исчезает бесследно. Естественно, он ее до смерти запугал, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

– Бедная овечка, – иронично вздохнул Ким Игнатьевич. – Но, судя по всему, у тебя имеется иная версия.

– Имеется! – с юношеским азартом воскликнул капитан. – Причем, диаметрально противоположная. На самом деле именно Щербакова была идейным вдохновителем и организатором преступления. Для начала она закатила Лекарю истерику, нагнала на него жути, а когда «клиент созрел» – подвела его к мысли, что ему ни в коем случае нельзя «светиться» с получением выигрыша. Не исключено, что с перепугу Лекарь сам предложил своей возлюбленной получить деньги, чем подписал себе приговор. Думаю, – усмехнулся Андрей, – что Дина Кондратьевна какое-то время наотрез отказывалась, и Лекарю даже пришлось посулить ей определенную сумму за участие в деле. Как бы там ни было, вечером следующего дня, прихватив с собой корешки выигрышных билетов, Геннадий Арнольдович заехал за официанткой на работу, а потом отвез ее домой. Через какое-то время в квартиру, как было обусловлено, ворвался Салахов. Согласно задуманному сценарию, он должен был разыграть последний акт трагикомедии и, загнав примерного семьянина в угол, заставить его отказаться от выигрыша в качестве «компенсации» морального ущерба. Однако шантаж не удался.

По-видимому, Лекарь сообразил, что сцена ревности на сквозьфальшива и его пытаются поймать в примитивную ловушку.Но и сообщникам не хотелось упускать добычу. В результате на кухне завязалась драка. Схватив подернувшийся под руку нож, Салахов нанес Лекарю смертельнуюрану. – Помедлив, капитан сдержанно добавил: – Не могу утверждать, что Щербакова заранее замышляла зайти так далеко, но когда дело было сделано, она проявила завидную выдержку и находчивость. А посколькуЛекарь не афишировал свой выигрыш, она рассу дила,что все останется шито-крыто, и сумела внушить эту уверенность Салахову. Не разберись мы сзапиской Ильи Семеновича, возможно, еще два убийства пополнили бы печальный перечень нераскрытых преступлений.