Текст книги "Том II: "Слои власти" (СИ)"

Автор книги: Альварен Дорн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Мне нужно время подумать, – сказал он.

– Сколько времени?

– Неделю.

– Хорошо. Но граф просил подчеркнуть – дело срочное. Война с Пруссией может начаться в любой момент, и нам нужно превосходство в вооружении.

После ухода Суворова Антон долго обсуждал предложение с Ломоносовым.

– Это может быть нашим спасением, – говорил Михаил Васильевич. – Если военные возьмут вас под защиту, Неплюев не посмеет выступать открыто.

– А может быть ловушкой. Один неудачный эксперимент, и меня обвинят в диверсии.

– Но отказаться тоже опасно. Скажут, что вы не хотите служить государству.

– Значит, надо соглашаться. Но очень осторожно.

Через три дня Антон дал согласие. Суворов был доволен и сразу же приступил к организации работы. Для лаборатории выделили подвальное помещение в здании школы, обеспечили специальной вентиляцией и мерами безопасности.

– Понимаете, господин Глебов, – объяснял капитан, осматривая помещение, – работа будет очень опасной. Взрывчатые вещества не прощают ошибок.

– Понимаю. А какими образцами пороха мы располагаем?

– Привезли немецкий, французский, английский. Есть и наш, казенный. Ваша задача – понять разницу в составах и технологии изготовления.

– А помощники будут?

– Двое. Один – химик из Академии наук, другой – опытный пороховар с Охтинского завода.

Помощниками оказались интересные люди. Химик – Иван Семенович Двигубский, молодой человек, выпускник Московского университета, знавший новейшие достижения европейской науки. Пороховар – Федот Васильевич Молчанов, мастер с тридцатилетним стажем, знавший все тонкости производства пороха.

– Господин Глебов, – сказал Двигубский при первой встрече, – я изучал труды французских химиков. У них есть интересные идеи по улучшению пороха.

– Какие именно?

– Они добавляют в селитру небольшие количества других солей. Это увеличивает скорость горения и силу взрыва.

– А что думает об этом Федот Васильевич?

Молчанов, мужчина лет пятидесяти с седой бородой и осторожными глазами, покачал головой.

– Француз-то француз, а наша селитра другая. Что у них хорошо, у нас может плохо получиться.

– Правильно, – согласился Антон. – Нужно все проверять на практике.

Работа началась с анализа образцов. Антон применил все свои знания современной химии, стараясь при этом не выходить за рамки возможного в XVIII веке. Он изучал состав различных порохов, определял соотношение компонентов, исследовал качество селитры, серы и угля.

– Интересно, – говорил он, рассматривая под увеличительным стеклом немецкий порох, – у них уголь сделан из другого дерева. И помол гораздо тоньше нашего.

– А что это дает? – спросил Двигубский.

– Увеличивает поверхность контакта между компонентами. Порох горит быстрее и полнее.

– Но тонкий помол опасен при производстве, – заметил Молчанов. – Пыль взрывается от малейшей искры.

– Значит, нужны особые меры предосторожности. Увлажнение воздуха, исключение статического электричества, специальная одежда для рабочих.

Они проводили эксперименты каждый день. Изготавливали образцы пороха с различными составами, испытывали их силу и скорость горения, изучали продукты сгорания. Антон вел подробные записи всех опытов.

Через месяц работы они добились первых успехов. Новый состав пороха, разработанный в их лаборатории, показывал на тридцать процентов большую силу взрыва по сравнению с обычным русским порохом.

– Отличный результат, – сказал Суворов, знакомясь с отчетом. – Граф Шувалов будет доволен.

– Но это еще не все, – ответил Антон. – Я думаю, можно добиться еще больших улучшений.

– Каким образом?

– Изменить не только состав, но и технологию. Например, прессовать порох под большим давлением. Это увеличит плотность и силу взрыва.

– Интересно. А можете показать это на практике?

– Могу. Но понадобится специальное оборудование.

– Закажем. Деньги не проблема.

Работа продолжалась, становясь все более интенсивной. Антон понимал, что его эксперименты привлекают внимание не только военных, но и других людей. Слухи о секретной лаборатории в Школе горных наук ходили по всему Петербургу.

Одним майским вечером к нему пришел неожиданный гость – тот самый статский советник Неплюев.

– Господин Глебов, – сказал он с холодной улыбкой, – говорят, вы теперь занимаетесь военными делами.

– Я выполняю поручение военного ведомства, ваше превосходительство.

– Очень патриотично. А не боитесь ли вы, что ваши эксперименты могут... не понравиться некоторым людям?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– А я вам объясню. Видите ли, в городе ходят слухи, что в вашей лаборатории происходят странные вещи. Взрывы, дым, подозрительные запахи. Люди беспокоятся.

– Это нормально для химической лаборатории.

– Может быть. А может быть, и нет. Скажите, господин Глебов, а все ли ваши эксперименты направлены на пользу России?

Антон почувствовал опасность. В вопросе Неплюева звучала завуалированная угроза.

– Все мои работы ведутся по заданию правительства и под контролем военного ведомства.

– Это хорошо. Но контроль бывает разный. Иногда люди, которые должны контролировать, сами оказываются под контролем.

– Что вы хотите сказать?

– Ничего особенного. Просто напоминаю, что за вашей работой наблюдают многие. И не все из них желают вам добра.

После ухода Неплюева Антон долго размышлял о его словах. Он понимал, что против него готовится какая-то интрига, но не мог понять, в чем именно его хотят обвинить.

Ответ пришел через неделю. Двигубский, обычно спокойный и рассудительный, прибежал в лабораторию в сильном волнении.

– Антон Кузьмич! – воскликнул он. – Беда! В городе говорят, что в нашей лаборатории изготавливают яд!

– Что?!

– Слухи распространяются с невероятной скоростью. Говорят, что вы создаете ядовитые вещества для отравления важных людей.

Антон понял, что попал в искусно расставленную ловушку. Кто-то использовал секретность их работы для распространения ложных обвинений.

– А кто распространяет эти слухи?

– Неизвестно. Но они дошли уже до высших кругов. Говорят, что завтра к нам придет комиссия из Тайной канцелярии.

Антон понимал, что ситуация критическая. Обвинение в изготовлении ядов было одним из самых серьезных в XVIII веке. Оно могло стоить не только карьеры, но и жизни.

Он немедленно отправился к Суворову. Капитан принял его в своей квартире и выслушал с серьезным видом.

– Скверная история, – сказал он наконец. – Но мы не дадим вас в обиду. У нас есть все документы о вашей работе, все отчеты об экспериментах.

– А этого достаточно?

– Должно быть. Но нужно подготовиться к допросу. Объяснить каждый эксперимент, каждое химическое вещество.

– А кто мог распространить эти слухи?

– Думаю, это дело рук Неплюева и его сторонников. Они давно ищут способ вас дискредитировать.

– И что теперь делать?

– Держаться спокойно и говорить только правду. А я постараюсь связаться с графом Шуваловым. Его поддержка сейчас очень важна.

На следующий день, как и предсказывал Двигубский, в школу прибыла комиссия из Тайной канцелярии. Ее возглавлял полковник Алексей Иванович Ушаков, племянник знаменитого адмирала.

– Господин Глебов, – сказал он, – мы получили сведения о том, что в вашей лаборатории изготавливаются ядовитые вещества. Прошу объяснить суть ваших экспериментов.

Антон был готов к этому вопросу. Он подробно рассказал о работе над улучшением пороха, показал образцы, объяснил химические процессы.

– Все наши эксперименты ведутся по заданию военного ведомства, – подчеркнул он. – Цель – улучшить качество русского пороха.

– А что это за вещества? – спросил полковник, указывая на склянки с химикатами.

– Это компоненты пороха и реактивы для анализа. Селитра, сера, различные соли. Ничего ядовитого.

– А вот это что?

Ушаков показал на склянку с белым порошком. Антон узнал хлорид ртути, который они использовали для одного из экспериментов.

– Это ртутная соль. Мы используем ее для определения чистоты селитры.

– Ртутная соль может быть ядовитой.

– Может, если употреблять ее внутрь в больших количествах. Но мы используем микроскопические дозы и только для анализа.

Допрос продолжался несколько часов. Антон объяснял каждое вещество, каждый прибор, каждый эксперимент. Молчанов и Двигубский подтверждали его слова.

В конце концов, полковник Ушаков остался удовлетворен объяснениями.

– Ваша работа действительно направлена на военные цели, – сказал он. – Обвинения в изготовлении ядов не подтверждаются.

Но этим дело не закончилось. Вечером того же дня к Антону пришел Протасов с тревожными новостями.

– Антон Кузьмич, – сказал он, – слухи не утихают. Теперь говорят, что вы готовили яд для убийства императрицы.

– Что?! Это же полная чушь!

– Конечно. Но чушь опасная. Такие обвинения могут дойти до самых высоких инстанций.

– А кто их распространяет?

– Всё тот же круг. Неплюев и его сторонники. Они используют панику, которая возникла после первых слухов.

– И что мне делать?

– Срочно ехать к графу Шувалову. Нужна его официальная поддержка.

Граф Петр Иванович Шувалов принял Антона в своем дворце поздно вечером. Он был в халате и туфлях, явно готовился ко сну, но согласился на встречу после объяснения срочности дела.

– Господин Глебов, – сказал он, выслушав рассказ, – ситуация действительно серьезная. Но у нас есть козыри.

– Какие?

– Ваши результаты. Новый порох уже испытан в артиллерийском училище. Показатели превосходные. Генералы довольны.

– И это поможет?

– Поможет. Трудно обвинить в измене человека, который дает армии лучшее оружие. Но нужно действовать быстро.

– Что вы предлагаете?

– Завтра устроим демонстрацию ваших достижений. Пригласим высокопоставленных офицеров, представителей двора. Покажем конкретные результаты вашей работы.

– А вдруг что-то пойдет не так?

– Тогда будет хуже. Но без риска сейчас не обойтись.

Демонстрация была назначена на следующий день в артиллерийском парке. Антон готовился к ней как к последнему экзамену. Он проверил весь порох, все заряды, все расчеты.

На испытания собралось много народу. Здесь были генералы, придворные, академики, чиновники. Пришел и статский советник Неплюев – с явным намерением убедиться в провале.

– Господа, – объявил граф Шувалов, – сегодня мы увидим результаты работы нашей лаборатории военной химии.

Испытания проходили в форме сравнительной стрельбы. Одинаковые пушки заряжались обычным порохом и новым составом, разработанным Антоном. Стреляли по мишеням на одинаковом расстоянии.

Результат был впечатляющим. Пушка с новым порохом стреляла дальше на четверть, а пробивная сила снарядов была заметно выше.

– Великолепно! – воскликнул один из генералов. – Такой порох может изменить всю артиллерийскую тактику.

– А безопасен ли он в производстве? – спросил кто-то из чиновников.

– Полностью безопасен при соблюдении правил, – ответил Антон. – Мы разработали новую технологию изготовления, которая исключает случайные взрывы.

– А много ли времени нужно для налаживания производства?

– При наличии средств – полгода. Нужно переоборудовать несколько пороховых заводов.

Демонстрация прошла успешно. Антон видел, что большинство присутствующих были впечатлены результатами. Даже лицо Неплюева выражало вынужденное признание.

После окончания испытаний к Антону подошел генерал-фельдцейхмейстер Петр Иванович Шувалов – двоюродный брат графа.

– Господин Глебов, ваша работа принесет огромную пользу армии. Я ходатайствую о награждении вас орденом.

– Благодарю, ваше превосходительство. Но я просто выполняю свой долг.

– Скромность украшает, но заслуги должны быть отмечены.

Вечером того же дня Суворов принес радостную новость.

– Антон Кузьмич, все обвинения против вас сняты. Более того, императрица поручила расширить работы по военной химии.

– Это означает?

– Дополнительное финансирование, новое оборудование, больше помощников. Вы становитесь главным химиком военного ведомства.

– А что с Неплюевым?

– С Неплюевым разберутся. Распространение ложных слухов против человека, работающего на оборону, – это серьезное дело.

Но Антон понимал, что победа досталась дорогой ценой. Теперь он был еще глубже вовлечен в государственные дела, еще более зависим от политических игр. И хотя нынешние покровители защищали его, политическая ситуация могла измениться в любой момент.

Он сидел в своей лаборатории поздно вечером, приводя в порядок записи о проведенных экспериментах. Завтра начнется новый этап работы – более масштабный, более ответственный, более опасный.

Молчанов, который засиделся в лаборатории, убирая оборудование, подошел к нему.

– Антон Кузьмич, можно вопрос?

– Конечно, Федот Васильевич.

– А не жалеете, что связались с этими делами? Спокойнее было бы просто руду искать.

Антон задумался над этим вопросом. Действительно, жизнь простого рудознатца была намного безопаснее.

– Жалею иногда, – честно ответил он. – Но у меня есть знания, которые могут принести пользу людям. Скрывать их было бы неправильно.

– А если эти знания кого-то погубят?

– Знания сами по себе не губят. Губит их неправильное использование.

– Может, и так. Только вот люди-то разные бывают. Одни во благо используют, другие во зло.

– Поэтому и нужно следить, чтобы знания попадали в правильные руки.

Молчанов кивнул и продолжил уборку. А Антон вернулся к своим записям, размышляя о том, что ждет его впереди.

Через неделю начались новые эксперименты. Теперь перед Антоном стояла задача не только улучшить порох, но и создать новые взрывчатые вещества для горных работ. Военное ведомство понимало, что эти два направления тесно связаны.

К работе подключились новые специалисты. Из Москвы приехал профессор химии Михаил Васильевич Севергин, из Германии пригласили знаменитого металлурга Иоганна Генкеля. Расширилась и лаборатория – теперь она занимала целый флигель здания школы.

– Антон Кузьмич, – сказал Севергин в первый день работы, – я изучил ваши записи. Методы интересные, но я бы предложил несколько модификаций.

– Каких именно?

– Использование кислот для очистки селитры. Это повысит ее качество и, соответственно, силу пороха.

– Интересная мысль. А как обеспечить безопасность работы с кислотами?

– Специальная вентиляция, защитная одежда, нейтрализующие растворы на случай аварии.

Иоганн Генкель предложил совершенно другой подход.

– Герр Глебов, – сказал он на ломаном русском языке, – в Германии мы используем для взрыва руды не только порох. Есть другие составы.

– Какие?

– Смеси на основе серы и металлических порошков. Они дают более направленный взрыв, лучше подходят для горных работ.

– Можете показать?

– Конечно. Но нужны особые меры предосторожности. Эти составы очень чувствительны.

Работа закипела с новой силой. Команда экспериментировала с различными составами, испытывала их эффективность, изучала продукты реакций. Антон применял свои знания современной химии, стараясь при этом не выходить за рамки возможного в XVIII веке.

Особенно интересными оказались эксперименты с направленными взрывами. Антон понимал принципы кумулятивного эффекта и смог объяснить их своим коллегам в терминах XVIII века.

– Представьте, – говорил он, – что взрыв – это не просто разрушение, а направленная сила. Если правильно придать форму заряду, можно сосредоточить эту силу в нужном направлении.

– Как это применить на практике? – спросил Севергин.

– В горном деле – для точного дробления породы. В военном – для пробивания укреплений.

– Инт

Глава 5: «Цепи и канаты»

Осень 1757 года была для России временем побед и испытаний. Русская армия одержала блестящую победу при Гросс-Егерсдорфе, а новый порох, созданный Антоном Глебовым, показал свою эффективность в боевых условиях. Но война требовала не только пороха – нужны были металл для пушек, инструменты для армии, снаряжение для солдат. И все это в невиданных прежде количествах.

Антон стоял на крыльце своего дома в Петербурге, читая письмо от Федьки Косаря. Старый друг писал из родной деревни, где дела шли неплохо, но были и проблемы.

"Дорогой Антон Кузьмич! – читал он знакомый корявый почерк. – Шлем тебе поклон и добрые вести. Руду добываем исправно, новые жилы нашли. Данила Гончаров теперь сам учителем стал, обучает людей из соседних деревень. Алешка Кузнецов серебро нашел, как и обещал – пробу брали, хорошее серебро, чистое.

Но есть и беда. Барин новый приехал, Григорий Андреевич помер весной. Новый барин – племянник его, Павел Андреевич зовут. Молодой еще, да злой. Говорит, что мужики больше положенного себе берут, что доходы малые. Хочет оброк увеличить и больше людей на барскую работу гонять.

Мы ему объясняем, что если меньше в шахтах работать будем, то и руды меньше добудем. А он не слушает. Говорит, что земля барская, руда барская, а мы только работники.

Не знаем, что делать. Может, ты слово замолвишь? Ведь ты теперь человек известный, при дворе бываешь."

Антон сложил письмо и тяжело вздохнул. Он давно ждал, что такая ситуация возникнет. Его деятельность повышала доходность месторождений, но кому доставались эти доходы? В основном – помещикам и заводчикам. Крестьяне получали лишь малую часть от того богатства, которое сами же и добывали.

В этот момент к дому подъехала карета. Из нее вышел Федор Сопин, который теперь был одним из помощников Антона в школе. Молодой человек выглядел взволнованным.

– Антон Кузьмич, – сказал он, поднимаясь на крыльцо, – у нас проблемы. Серьезные проблемы.

– Какие?

– Бунт на Нижне-Тагильском заводе. Рабочие отказываются выходить на смену, требуют повышения жалованья и улучшения условий.

– А причина?

– Говорят, что работы стало больше из-за военных заказов, а платят по-прежнему. Да еще мастера требуют выполнять нормы, которые раньше никто не выполнял.

Антон понимал, что это прямое следствие его деятельности. Повышение эффективности производства, внедрение новых технологий, увеличение производительности – все это ложилось дополнительным бременем на плечи рабочих.

– А Демидов что говорит?

– Никита Акинфиевич в ярости. Грозится вызвать войска, всех зачинщиков в солдаты отдать. Но управляющий Шишкин боится, что это только ухудшит ситуацию.

– Правильно боится. Силой тут не поможешь.

– А что тогда делать?

Антон задумался. Ситуация была сложной. С одной стороны, он не мог открыто выступать против интересов Демидова – это означало бы потерять покровителя и, возможно, жизнь. С другой стороны, он не мог равнодушно смотреть на угнетение людей, которые применяли его методы и технологии.

– Поедем в Тагил, – решил он. – Попробуем разобраться на месте.

– А разрешение получим?

– Получим. Скажем, что нужно проверить качество производства военной продукции. Это сейчас приоритет.

Разрешение на поездку получить оказалось несложно. Военное ведомство действительно было обеспокоено перебоями в поставках металла с уральских заводов. Граф Шувалов лично поручил Антону выяснить причины проблем и найти способы их решения.

– Антон Кузьмич, – сказал граф на прощание, – помните – война на первом месте. Нам нужен металл для пушек, железо для оружия. Без этого армия воевать не сможет.

– Понимаю, ваше сиятельство. Но нужно найти такое решение, которое устроит всех.

– Найдите. На это у вас есть месяц.

Дорога до Нижнего Тагила заняла две недели. Антон ехал в сопровождении Федора Сопина и двух офицеров военного ведомства. По пути они останавливались на других заводах, изучали ситуацию, говорили с рабочими и управляющими.

Картина везде была похожей. Военные заказы резко увеличили объемы производства. Рабочие трудились по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Условия труда ухудшались – экономили на освещении, отоплении, питании. Зарплаты не повышались, а иногда даже задерживались.

– Так дальше продолжаться не может, – говорил Антону один из мастеров на Верхне-Салдинском заводе. – Люди на пределе. Еще немного, и везде бунты начнутся.

– А что предлагают рабочие?

– Да ничего особенного. Кормить лучше, платить больше, смены сократить. И чтобы мастера не издевались.

– А управляющие что говорят?

– А что им говорить? Приказ сверху – дать столько-то металла к такому-то сроку. Как дать – их дело. Вот они и выжимают из людей все соки.

Антон понимал, что система дала сбой. Резкое увеличение производства без соответствующего улучшения условий неизбежно приводило к социальному взрыву.

В Нижнем Тагиле их встретил управляющий Шишкин. Василий Иванович выглядел измученным и постаревшим.

– Антон Кузьмич, – сказал он, – хорошо, что приехали. Ситуация критическая. Уже неделю завод почти не работает.

– А что требуют рабочие?

– Много чего. Но главное – повышение жалованья на треть, сокращение рабочего дня до двенадцати часов, улучшение питания.

– А выполнимы эти требования?

– Технически – да. Но Никита Акинфиевич категорически против. Говорит, что это подорвет дисциплину, создаст прецедент для других заводов.

– А что будет, если не выполнить?

– Бунт. Настоящий бунт. Люди на грани. И не только здесь – по всему Уралу напряжение растет.

Антон попросил устроить ему встречу с представителями рабочих. Встреча состоялась в заводской конторе вечером того же дня.

Рабочих было пятеро – выборные от разных цехов. Среди них Антон узнал Михаила Груздева, которого когда-то учил в Невьянске.

– Михаил Семенович! – обрадовался он. – Не ожидал встретить.

– И я не ожидал, Антон Кузьмич. Перевели меня сюда полгода назад, бригадиром поставили. Хорошо, что приехали – может, разберете нашу беду.

– Расскажите, в чем дело.

Груздев рассказал подробно. После начала войны заводы получили огромные заказы на производство пушек, ядер, инструментов. Чтобы выполнить их в срок, увеличили продолжительность рабочего дня, ввели работу по воскресеньям, урезали перерывы.

– Работаем как проклятые, – говорил он. – От зари до зари, а то и ночью. Харчи плохие – одна каша да капуста. Денег не хватает – цены выросли, а жалованье прежнее.

– А мастера?

– Мастера стали злые. Норму подняли, а кто не выполняет – штрафуют или вовсе выгоняют. А работы-то больше стало вдвое!

– И что вы предлагаете?

– Да ничего сверхъестественного. Платить больше – работы-то больше. Кормить лучше – сил больше тратим. И время для отдыха оставить – люди же, не машины.

Антон понимал справедливость этих требований. Но он также понимал позицию Демидова. В условиях войны каждая копейка была на счету, каждый день промедления мог стоить поражения.

– А если пойти на компромисс? – предложил он. – Часть требований выполнить сразу, часть – после войны?

– Какую часть?

– Улучшить питание и сократить рабочий день до четырнадцати часов. А повышение жалованья отложить до окончания военных действий, но зато выплатить премии за перевыполнение плана.

Рабочие совещались между собой полчаса. Наконец Груздев сказал:

– Согласны попробовать. Но при условии, что обещания будут выполнены точно.

– Гарантирую, – ответил Антон, хотя понимал, что гарантировать он ничего не может.

Теперь нужно было убедить Демидова. Никита Акинфиевич приехал в Тагил через три дня и был настроен решительно.

– Антон Кузьмич, – сказал он, – я не намерен идти на поводу у бунтовщиков. Дисциплина превыше всего.

– Никита Акинфиевич, дисциплина – это хорошо. Но мертвый завод дисциплины не даст.

– А что вы предлагаете?

– Небольшие уступки. Улучшить питание – это копейки по сравнению с доходами. Сократить рабочий день – но за счет повышения эффективности производства.

– Каким образом?

– У меня есть идеи по модернизации оборудования. Можно увеличить производительность на треть, не увеличивая нагрузку на людей.

Демидов заинтересовался. Антон показал ему чертежи улучшенных доменных печей, новых прокатных станов, усовершенствованных молотов.

– Интересно, – сказал заводчик. – А сколько времени нужно на внедрение?

– Три месяца. Если работать быстро.

– А затраты?

– Тысяч десять рублей. Но окупится за полгода.

– Хорошо. Попробуем. Но если рабочие снова взбунтуются, буду действовать жестко.

Переговоры с рабочими прошли успешно. Они согласились вернуться к работе в обмен на выполнение первой части их требований. Антон взял на себя личную ответственность за соблюдение достигнутых договоренностей.

– Михаил Семенович, – сказал он Грузденову напоследок, – теперь от вас зависит очень многое. Если люди будут работать честно, все обещания выполним. Если нет...

– Выполним, Антон Кузьмич. Слово даем. Только вы свое слово тоже держите.

– Буду держать.

Модернизация завода началась немедленно. Антон привез с собой группу мастеров из Петербурга, которые имели опыт работы с новым оборудованием. Работы велись круглосуточно – днем модернизировали оборудование, ночью продолжали производство.

Первые результаты появились уже через месяц. Новая доменная печь давала на четверть больше чугуна при том же расходе топлива. Усовершенствованный прокатный стан ускорил производство листового железа вдвое.

– Отлично, – сказал Шишкин, изучая отчеты. – Если так пойдет дальше, мы не только выполним военные заказы, но и получим дополнительную прибыль.

– Главное – не забывать о людях, – напомнил Антон. – Эффективность важна, но без человеческого фактора ничего не получится.

И действительно, отношение рабочих к работе изменилось. Улучшение питания, сокращение рабочего дня, более человечное отношение мастеров – все это дало результат. Люди работали с энтузиазмом, брака стало меньше, производительность выросла.

Но не все было гладко. Среди рабочих нашлись недовольные, которые считали, что уступки недостаточны. Среди мастеров тоже были сторонники жестких методов.

– Антон Кузьмич, – жаловался один из мастеров, – раньше работник боялся выговора, а теперь чуть что – жалуется управляющему. Дисциплина падает.

– А может, дело не в дисциплине, а в методах управления? – отвечал Антон. – Люди лучше работают, когда чувствуют уважение, а не только страх.

– Это все теории. А на практике нужна твердая рука.

– На практике нужны и твердая рука, и умная голова, и доброе сердце. Без одного из этого ничего не получится.

Постепенно Антон понял, что столкнулся с фундаментальной проблемой – отношениями между владельцами производства и работниками. Существующая система была основана на принуждении и страхе. Но развитие технологий требовало более образованных и мотивированных работников.

Он начал разрабатывать новую систему управления заводом. В ее основе лежали несколько принципов:

Во-первых, справедливая оплата труда. Зарплата должна была зависеть не только от времени работы, но и от результатов. Хорошие работники получали премии, лучшие – повышение.

Во-вторых, обучение и развитие. Антон создал заводскую школу, где рабочие могли изучать грамоту, счет, основы технических знаний. Образованный работник был более эффективным и более лояльным.

В-третьих, участие в управлении. От каждого цеха выбирались представители, которые могли доводить до руководства мнения и предложения рабочих.

– Это революционно, – сказал Федор Сопин, изучив план. – Такой системы нет нигде в мире.

– Поэтому и нужно создавать, – ответил Антон. – Старые методы управления не подходят для новых технологий.

– А Демидов согласится?

– Если увидит результаты – согласится. Прибыль – лучший аргумент.

Внедрение новой системы шло постепенно. Сначала в одном цехе, потом в другом. Антон лично следил за каждым нововведением, корректировал недостатки, совершенствовал методы.

Результаты не заставили себя ждать. Через полгода производительность завода выросла на пятьдесят процентов. Качество продукции улучшилось. Количество несчастных случаев сократилось. Текучесть кадров почти прекратилась.

– Невероятно, – говорил Шишкин, рассматривая статистику. – За двадцать лет управления заводом я такого не видел.

– А что говорят рабочие?

– Довольны. Многие просят перевести родственников на наш завод. Говорят, здесь лучше работать, чем где-либо еще.

– Значит, система работает.

Слухи о тагильском эксперименте быстро распространились по всему Уралу. Другие заводчики присылали своих людей изучать опыт. Некоторые пытались внедрить отдельные элементы новой системы.

Но были и противники. Многие помещики и заводчики считали, что улучшение условий для рабочих – опасный прецедент, который может привести к требованиям освобождения крепостных.

– Этот Глебов разлагает народ, – говорили они. – Крестьяне и рабочие должны знать свое место. А он их балует, поднимает выше положенного.

Эти разговоры дошли до Петербурга. Антон понимал, что его эксперимент привлек нежелательное внимание. Но остановиться уже было невозможно.

В это время пришло письмо от Ломоносова. Михаил Васильевич писал:

"Дорогой Антон Кузьмич! Слышал о ваших успехах на Урале. Рад, что дело идет хорошо. Но есть и тревожные новости. В Петербурге против вас интригуют. Говорят, что вы подрываете основы государственного порядка, распространяете вольнодумство среди простого народа.

Будьте осторожны. Времена сейчас сложные, война идет, люди нервные. Любое неосторожное действие может быть истолковано как измена.

Советую вам поскорее вернуться в столицу и лично объяснить свою позицию влиятельным людям."

Антон понимал, что Ломоносов прав. Но он не мог бросить начатое дело на полпути. Слишком многое зависело от успеха тагильского эксперимента.

Он решил пойти на компромисс. Оставив в Тагиле Федора Сопина продолжать работу, сам отправился в Петербург для объяснений с начальством.

Дорога заняла две недели. Антон использовал это время, чтобы подготовить отчет о проделанной работе. Он собрал все цифры, все факты, все доказательства эффективности новой системы.

В Петербурге его ждала неприятная новость. Против него было заведено дело в Тайной канцелярии по обвинению в "распространении вредных идей среди простого народа".

– Что это означает? – спросил он у Протасова.

– Означает, что вас подозревают в подготовке крестьянского восстания, – мрачно ответил секретарь Ломоносова. – Слишком много говорят о ваших "вольностях" на заводах.

– Но ведь я повышаю эффективность производства!

– Это одна сторона дела. А другая – что вы даете простым людям слишком много прав и свобод.

– И что теперь будет?

– Допрос. Возможно, ссылка в Сибирь. В лучшем случае – запрет на дальнейшую деятельность.

Антон понимал, что ситуация критическая. Нужно было действовать быстро и решительно.

Он обратился за помощью к графу Шувалову. Петр Иванович принял его, но был холоден.

– Антон Кузьмич, – сказал он, – вы поставили меня в сложное положение. С одной стороны, ваши достижения в военной области неоспоримы. С другой стороны, ваша деятельность на заводах вызывает вопросы.

– Какие вопросы, ваше сиятельство?

– А не слишком ли много свободы вы даете простому народу? Не подрываете ли вы основы существующего порядка?

– Ваше сиятельство, я не подрываю порядок, а укрепляю его. Довольные работники – надежная опора государства.