Текст книги "Путь палача"

Автор книги: Алия Якубова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

В замке готовились к приезду долгожданных гостей. Благодаря травяным отварам барону стало значительно лучше, и он принимал активное участие в приготовлениях, и все уговоры отдохнуть, остаться в постели не имели никакого действия.

Только самого Себастьяна предстоящее событие не особо радовало. Он не испытывал восторга по поводу скорой женитьбы. Нет, молодой баронет не сказал ни слова против. Скорее ему было все равно. Он больше старался вникнуть в дела отца, чему тот был очень рад. Себастьян серьезно готовился стать новым бароном Ракоццио. Так что основной груз по встрече гостей и подготовке подарков будущей невесте и ее родным лег на плечи баронессы.

И вот долгожданные гости прибыли. День был на излете, когда они переступили порог замка. К тому же дождь лил не переставая уже второй день. Все это несколько охлаждало атмосферу, но пылающий камин и горячее вино со специями сгладили острые углы.

Клеменсы прибыли с помпой в карете, сопровождаемой тремя всадниками. Граф Марций Клеменс оказался приземистым, коренастым мужчиной в летах, больше всего походивший фигурой на бочонок. К тому же лысоватый. И этих недостатков не могло скрыть роскошное платье зеленой парчи с золотым шитьем. Его супруга Друссилла Марций возвышалась над мужем едва ли не на голову. Статная, с пышными рыжеватыми волосами и голубыми глазами. Наверное, лет на двадцать моложе графа.

Что же до Лауры Патриции Клеменс, то она оказалась совсем юным созданием и в свои семнадцать выглядела не старше пятнадцати, и никак не смотрелась ровесницей Вероники. Светлые, с едва заметным оттенком рыжего, длинные волосы были кольцами уложены вокруг головы, открывая милое личико с огромными голубыми глазами. Разве что рот был чуть великоват. На будущей невесте было надето пышное шелковое платье нежно-розового цвета, украшенное множеством вышитых роз. В отличие от матери Лаура оказалась совсем невысокой, и была чуть выше плеча Себастьяна.

Девушка украдкой бросала взгляды на своего будущего супруга, в то время как он разглядывал ее словно лошадь, выставленную на продажу. Но открытой неприязни в глазах баронета не было, скорее симпатия. Из всех возможных вариантов кандидатура Лауры Патриции Клеменс на роль супруги была далеко не самой худшей.

Когда первое знакомство состоялось, всех позвали в трапезную, где уже накрыли огромный стол. Угощение для сегодняшнего ужина начали готовить едва ли не засветло. Фазаны, запеченные целиком и так умело украшенные поваром, что казались живыми. Мясо, тушеное в медовом соусе, заливное, кровяные колбасы, рыба жареная и запеченная, целая гора пирогов и пирожков, равиоли, лазанья, воздушные пирожные и много, очень много вина.

За трапезой вели неспешные беседы о предстоящем событии, которое было призвано объединить семью Ракоццио и семью Клеменсов. Лишь сами виновники предстоящего торжества сидели друг напротив друга и молчали. Лаура из-за природной скромности, а Себастьян из-за того, что понимал, что все уже давным-давно решено.

– Я настаиваю, чтобы свадьбу сыграли как можно скорее, – гулкий голос барона заполнил зал.

Граф Марций Кастелло согласно склонил голову, потом чинно ответил:

– Мы осведомлены о тех обстоятельствах, которые понуждают вас так торопиться, и мы согласны. Но все же свадьба должна быть отправлена по всем надлежащим обычаям.

– Безусловно, – в свою очередь согласился дон Францитско. – К тому же, думаю наш новый друг, падре Ансельмо, согласиться скрепить этот союз перед Богом и людьми.

– Это честь для меня, – поклонился священник, но глаза его по-прежнему оставались холодны, казалось, они ни на что не реагировали.

– Я рад, что это будете вы, – это была едва ли не первая фраза, сказанная Себастьяном за вечер.

– А теперь, – снова заговорил барон, – как того требует обычай, настало время преподнести будущей невесте подарки.

Сеньор Франциско хлопнул в ладоши, и тотчас вышли слуги, неся дары от жениха. Лауре преподнесли небесно-голубое платье тончайшего шелка, расшитого золотом и мелкими сапфирами. Ожерелье, серьги, кольца и браслеты с бриллиантами и сапфирами, и резную шкатулку с туалетными принадлежностями. Все члены семьи Клеменс также получили подарки: драгоценности для графини, меч из редкой дамасской стали для графа. Для старшего и младшего брата Лауры были приготовлены два лучших скакуна. В итоге все остались довольны.

Незадолго до полуночи Лаура и графиня удалились на отдых в отведенные им покои. Вслед за ними гостей оставили и женщины семьи Ракоццио. В конце-концов в зале у камина остались лишь четверо: хозяин замка, расположившийся в кресле прямо напротив огня, граф Марций Клеменс, сидевший рядом, падре Ансельмо, занявший место чуть поодаль, и Себастьян, облокотившийся о каминную полку. Огонь отбрасывал на лицо баронета причудливые блики.

Граф поерзал, словно ему было неудобно, покосился на священника и проговорил:

– Мы все уже обсудили, и все же я не до конца понимаю причину такой спешки. Вы выглядите вполне… бодрым.

– Спасибо, – слабо улыбнулся дон Франциско. – Но это всего лишь заслуга снадобий. Увы, но дни мои сочтены.

– Мне жаль…

– Поэтому я вынужден торопиться. Женитьба укрепит положение Себастьяна, как нового барона Ракоццио. И, я очень надеюсь, убережет от глупостей.

На это Себастьян многозначительно хмыкнул. Барон же усмехнулся, проговорив:

– Да, сын мой, тебе двадцать пять, ты уже мужчина, но в некоторых вопросах еще сущее дитя.

– Но, мне кажется, он легко наверстает упущенное, – с улыбкой вставил дон Марций.

– Я тоже на это надеюсь и уповаю, – кивнул дон Франциско.

– А вы, святой отец, что думаете по этому поводу?

Падре Ансельмо, который все это время сидел неподвижно, как статуя, встрепенулся и проговорил:

– Все в руках Господа нашего, мы лишь жалкие слуги его. Если Себастьяну Скалиджеро понадобится мой совет или иная помощь, он может полностью на меня рассчитывать.

Молодой баронет посмотрел на священника с благодарностью, и сеньор Франциско уже в который раз задумался, как так получилось, что его сын связался с этим человеком. Но оба старательно уклонялись от любых объяснений на эту тему. И все же между этими двумя явно что-то было.

– Себастьян показался мне очень серьезным молодым мужчиной, – голос графа вырвал барона Ракоццио из задумчивости. – Он много учился, к тому же ваш род весьма древен и знатен. Я думаю, Себастьян станет достойным супругом моей дочери.

– Да-да, – как-то рассеяно кивнул дон Франциско. – Я думаю, это будет очень удачный и крепкий союз.

– Вот за это и выпьем, – граф встал и собственноручно разлил по бокалам вино из запотевшего кувшина. Себастьян ринулся ему помочь, но Марций Клеменс лишь усмехнулся, хлопнул парня по плечу и проговорил, – Ну же, не подведи меня, сынок. Ведь ты теперь мне как сын. Я надеюсь уже через год приехать повидать внучат, – и граф расхохотался. Благодаря выпитому сейчас и за ужином, настроение его сделалось весьма веселым.

* * *

Свадьба состоялась через две недели. Событие, которое всполошило всю деревню. Только и разговоров было, что о предстоящем бракосочетании. Казалось, все остальные дела позабылись в этой предпраздничной суете. Никто даже особо и не заметил, что старого пастора в церкви заменил падре Ансельмо.

Чета новобрачных просто сияла, выходя из церкви, хотя это скорее была дань этикету. Их родня радовалась куда больше. Когда молодожены добрались до кареты, улыбка Лауры несколько поблекла. Весь этот шум и сета заставляли ее чувствовать себя неуютно. Брак, уготованный ей родителями, свершился, но сама она не знала, как к этому относится. Выросшая в отчем доме под неусыпным присмотром, Лаура по сути была еще совсем дитя.

Глядя на сына, Франциско Скалиджеро был очень доволен и горд. Хотя сидеть весь день и всю ночь среди пирующих ему удалось очень нелегко. С приступами кашля он еще как-то справлялся, но в груди полыхало и сдавливало практически постоянно. Больше всего барон боялся, что приступ случится прямо на свадьбе, но обошлось.

Торжество ничем не было омрачено. Правда сами молодожены как-то неуверенно поглядывали друг на друга. Но ведь по сути они были совсем чужими друг другу людьми.

Что же до падре Ансельмо, то он неотступно следовал за Себастьяном, как черный ангел, вплоть до тех пор, пока молодых не проводили в спальню.

* * *

Фрида с дочерьми в празднествах практически не участвовали. Только сходили к церкви. На них свадьба никак не отразилась. Разве что после окончания торжества очень многие обращались к ним за снадобьями от желудочной хвори. Сказалось пагубное влияние переедания.

Глава 4

Франциско Скалиджеро барон Ракоццио скончался сразу после новолуния. Умер тихо, в своей постели, практически не страдая. Просто сердце, изможденное болезнью, устало биться и остановилось.

Вошедший по утру лакей даже подумал, что хозяин просто спит. Только часа через три поняли, в чем же дело. Баронессе сделалось дурно, а Себастьян велел тотчас позвать падре Ансельмо.

Накануне вечером, словно предчувствуя скорую кончину, барон позвал к себе сына и они очень долго беседовали. Сил подняться у сеньора Франциско Скалиджеро уже не было, так что он возлежал на кровати среди подушек. Себастьян присел рядом на стул.

– Доволен ли ты своей женой? – хрипло спросил барон.

– Лаура очень благочестивая и милая девушка, – уклончиво ответил Себастьян. – Думаю, она станет хорошей матерью. Но ей еще нужно привыкнуть жить в новом доме. Я рад, что вместе с ней приехала и служанка. Лаура не будет так скучать по отчему дому.

– Это пройдет, – махнул рукой барон, хотя этот жест дался ему с трудом. – Все привыкают, и она привыкнет.

– К тому же она подружилась с моей сестрой, они ведь ровесницы.

– Кстати, о Валентине. Мои дни уже сочтены, и мне не увидеть ее в подвенечном платье. Забота о замужестве сестры полностью ляжет на твои плечи. Я не хочу, чтобы она засиживалась в девках. Подбери ей достойного нашей семьи супруга. Можешь посоветоваться с матерью.

– Отец, ты еще успеешь сам обо всем позаботиться, – запротестовал Себастьян, но барон перебил его:

– Нет, уже нет. Так что сейчас выслушай меня внимательно. Заботься о своей матери, сестре, кузенах и дядьях. Кроме тебя им не на кого положиться. Пусть служат тебе так же, как служили мне.

– Хорошо, отец.

– И последнее, всегда с должным почтением относись к Фриде, той знахарке, что лечила меня. Да, она простолюдинка, но без нее люди наших земель просто вымрут от различных недугов. Наш лекарь с этим не справится, он недостаточно опытен. Да и не по карману многим его услуги. А семья Фриды врачует нас уже не одно поколение. Чтобы про нее не говорили, но Фрида добрая и благочестивая женщина. Если бы не она, я бы не прожил так долго.

– Как скажешь, отец, – согласно кивнул Себастьян. Хотя, по правде сказать, он не совсем понимал, чем таким знахарка проняла его отца. Для баронета она была всего лишь простолюдинкой, одной из подданных, на которую и внимания-то обращать не стоит.

Барон зашелся очередным приступом кашля. Кое-как поборов его, сеньор Франциско продолжил:

– Мое завещание найдешь в библиотеке, в секретной нише. Я показывал тебе где. А теперь ступай, сынок. Я устал.

Следующим утром барона нашли мертвым в собственной спальне. Падре Ансельмо совершил над телом последнюю службу. Похоронили сеньора Франциско Скалиджеро в фамильном склепе. В тот же день Себастьян стал новым бароном Ракоццио. Такова была воля покойного.

Так в окрестных землях началась новая эпоха. Издревле для крестьян эпохи мерялись не годами и месяцами, а новыми господами.

* * *

Со дня смерти Франциско Скалиджеро прошло почти четыре месяца. Жизнь в баронских землях повернула далеко не в лучшую сторону, хотя не все это понимали. Люди работали. Урожай винограда по-прежнему обещал быть богатым – погода стояла самая что ни наесть подходящая. Но в душах крестьян что-то постепенно менялось. И тут не обошлось без падре Ансельмо.

Сменив прежнего пастора, он всерьез взялся за паству. В каждой своей проповеди он вещал про засилье ереси и богохульства, про порок, свивший гнездо в душах людских, про происки сатаны. Сначала люди посмеивались, но вода камень точит.

Со временем селяне стали косо смотреть на тех, кто по каким-либо причинам не присутствовал на проповеди. В привычку стала входить чрезмерная набожность. Грех виделся повсюду, в любой малости.

Падре Ансельмо всем внушал трепет на грани с ужасом. За глаза его в деревне называли «черный человек». Уже ни для кого не было секретом, что он представлял святую инквизицию, и то, что новый барон Ракоццио преданный друг Ансельмо, заранее одобряющий любое его решение. Представляя интересы церкви и молодого барона, падре Ансельмо сосредоточил в своих руках почти полную власть.

Вскоре на помощь Ансельмо, якобы для служения в церквушке, прибыли два монаха-доминиканца. Суровые, с вечно скрытыми капюшонами ряс лицами.

Медленно, но неумолимо, над землями барона Ракоццио сгущались тучи.

* * *

Фрида сердцем чуяла все нарастающее напряжение в деревне. Большинство крестьян были бесхитростны и легковерны, и поэтому легко поддавались влиянию. Знахарка видела, как некоторые стали косо смотреть на нее. Были и те, что отказывались от ее помощи, убежденные, что недуги посылаются им за грехи, и только молитвой они могут излечится.

Сама Фрида и ее дочери редко ходили в церковь. Так было всегда, но теперь это стало еще одним поводом для сельчан относиться к ней настороженно. Хотя они продолжали обращаться к ней за помощью.

Сестры тоже ощущали, что вокруг что-то происходит. Но никак не могли взять в толк, что именно.

– Да что с ними всеми такое? – однажды вскричала в сердцах Милена, когда вместе с сестрой вернулась от колодца.

– Что случилось? – обеспокоено спросила мать, поднимая голову от шитья.

– Один мальчишка обозвал нас маленькими ведьмами, – хмуро, но почти спокойно ответила за сестру Селена. – И никто даже не возразил, стояли и прятали глаза. Кроме старой Лидии, только она шикнула.

– Не обращайте внимания на речи глупых мальчишек, – посоветовала Фрида, а у самой сердце сжалось. Ведь этот пацан наверняка просто повторяет чьи-то чужие слова, слова взрослых. Но кого? Никто никогда доселе не желал им зла. Во всяком случае, вот так в отрытую.

– Еще этот «черный человек» со своими проповедями, – буркнула Селена. – Он так неистово ищет грешников!

– Его рвение отнюдь не из благих намерений, – покачала головой Фрида. – Тот, кто так рьяно изобличает чужие грехи, на самом деле сам вовсе не безгрешен.

– Вот именно! Тоже мне, святой! – фыркнула Милена.

– Но вам не следует злить его или его прихвостней. Лучше с ними вообще не общаться. Мало ли что, – осторожно предупредила дочерей мать.

Она очень хорошо помнила разговор, состоявшийся с неделю назад с этим самым падре Ансельмо. Они повстречались в полуденный час на окраине деревни, возле заброшенного сада. Фрида как раз возвращалась от Агнессы, которую терзала лихорадка.

– Работаешь в воскресенье? – довольно презрительно заметил падре, лишь кивком головы ответив на ее приветствие.

– Недугам все равно, какой день недели. Им все равно, день или ночь. А время нельзя упускать, – пожала плечами знахарка. – К тому же в помощи ближним и нуждающимся нет ничего зазорного.

– Что ж, это так. Но твои методы… – Ансельмо поморщился. – Они сильно отдают язычеством, а это суть ересь.

– И моя мать, и бабка использовали эти методы, и они давали хорошие результаты.

– Ты и дочерей своих тому же обучаешь, – это скорее было обвинение.

– Конечно. Я не вечна, и кто-то должен продолжить мое дело: заботиться о людях, когда меня не станет.

– Это удел Господа.

– Но и ему нужны помощники.

– Не богохульствуй! Сколько сейчас твоим дочерям? Пятнадцать?

– Будет через несколько месяцев, – Фрида не понимала, куда это клонит инквизитор, но разговор ей не нравился. Ее насторожила такая резкая перемена темы.

– О, совсем уже взрослые! Пора подумать об их будущем. Что если барон позаботиться о них? – слово «позаботиться» он подчеркнул особо, так что намек всем стал понятен.

– Им не нужна его «забота», – отрезала знахарка.

– От барских милостей не отказываются.

– К чему подобное рвение, когда ясно, что вам до этого нет никакого дела?

– В смысле? – нахмурился падре Ансельмо.

– Вы отреклись от женщин, но вовсе не под давлением святого сана, – при этих словах глаза священника гневно вспыхнули, но тут же в них забилась тревога. Фрида поспешила сказать, – Простите, мне нужно идти, святой отец.

Потом она не раз корила себя за эту несдержанность, за те слова, что слетели с ее уст. Но к прошлому дороги нет, сказанного не воротишь. Фрида лишь надеялась, что падре забудет об этом разговоре. Но эта надежда была тщетной. Она знала, что святой отец не из забывчивых.

А их положение все усугублялось. Ансельмо с еще большим рвением читал свои изобличительные проповеди. Так что Фрида с дочерьми еще реже стали посещать церковь. Но от этого стало только хуже. Пропитавшись лживыми речами падре Ансельмо, а иначе их и не назовешь, народ стал сторониться знахарки. И в церкви, и на улице. Не все, но многие. А если к ней и обращались за помощью, то ночью, тайком, как воры. Сначала Фриду это забавляло, очень недолго, а потом стало настораживать, даже пугать. Иногда, когда ее никто не слышал, она тихо говорила сама себе: «Не к добру это! Ой, не к добру!». Но что им было делать?

В третью неделю июля самые страшные подозрения Фриды оправдались. Падре Ансельмо ворвался в ее дом вместе с двумя своими монахами, которые размахивали факелами, словно это дубины. На улице собралась едва ли не вся деревня.

Сестры испуганно переглянулись. Фрида, стараясь сохранять при них спокойствие, хотя ее сердце тревожно сжалось, спросила:

– Чем обязана столь внезапному позднему визиту, падре? – слова подстать знатной сеньоре, а не простолюдинке. И это никем не осталось незамеченным.

– Ты знаешь, зачем мы здесь.

– Понятия не имею!

– Всем известно, что в этом доме творятся нечестивые дела! Здесь не почитают Бога!

– Я всего лишь помогаю людям.

– Чем? Потворствуя их грехам и пагубным привычкам? Болезни ниспосланы нам в наказанье, и только молитвой мы можем избавить себя от скверны.

– Видно, вы никогда серьезно не болели, – буркнула Милена, и падре окатил девушку ледяным взглядом.

– Я спасу этих людей! – фанатично вскричал падре Ансельмо, указав на собравшуюся толпу. Но по его глазам было видно, что он сам не особо верит в то, что говорит. – Я огражу их от творящихся здесь нечестивых дел. Вы: ты, Фрида, и твои дочери, изгоняетесь из деревни. Вам отпущен срок до следующего вечера. Не уберетесь – будете забиты камнями. Вам запрещается творить свои нечестивые обряды!

Фрида стояла, не зная, что и возразить на такое. Нет, у нее на языке вертелось много острых слов, но она вынуждена была проглотить их. Не стоило еще больше усугублять их и без того незавидное положение. Будь Фрида одна, еще можно было возмутиться, но у нее две дочери. Прежде всего надо думать о них!

Сестры стояли, обнявшись. Бледные и испуганные. А с улицы доносились нестройные голоса: «Вон! Вон отсюда! Нечестивцам здесь не место! Вон!»

Довольный произведенным эффектом, падре ушел. Пообещав вернуться на следующий день. Толпа еще некоторое время не расходилась, а кто-то из особо прытких кинул в окно камень. Сестры в ужасе уставились на него. Но Фрида уже взяла себя в руки. Окинув беглым взглядом комнату, она сказала:

– Ну, доченьки, нужно собираться. Лучше нам поторопиться.

– Но… куда же мы пойдем? – растерянно спросила Селена, все еще сжимая руки сестры в своих. – Нам же совсем некуда идти…

Обняв своих дочерей и гладя их по длинным волосам, Фрида сказала, даже сумев улыбнуться:

– Успокойтесь, мои дорогие. Все будет хорошо… так или иначе.

– Но куда мы пойдем? – на этот раз спросила Милена.

– Помните заброшенную хижину в лесу?

– Да.

– Так вот туда и пойдем. Ничего, не пропадем! Выше нос! Давайте лучше собираться.

К полудню знахарка с дочерьми покинула деревню. Маленький мул с трудом тянул за собой тележку с их нехитрым скарбом.

Не смотря на происшествие прошлой ночи, некоторые сельчане вышли их проводить. Те, кто не забыл оказанной им помощи и просто хорошие друзья, которых не испугали и не отвратили слова падре. Некоторые женщины плакали, и у Фриды даже находились для них слова утешения. Мужчины стояли мрачные, но все же старались подбодрить знахарку.

Так Фрида и ее дочери стали жить в лесной глуши. Вдали ото всех в жалкого вида хижине. Но, не смотря на это, она все еще крепко стояла. Крыша даже почти не текла. Конечно, женщине и двум юным девушкам было не легко. Иногда они просто с ног валились от усталости, но Фрида показывала дочерям достойный пример. Она ни разу не пожаловалась на тяжелую жизнь, а уж о том, чтобы разрыдаться, и речи быть не могло.

Время от времени к ним захаживали гости, их друзья. То лесоруб якобы мимо пройдет, то женщина, вышедшая за ягодами. И каждый старался хоть чем-то помочь им. Фрида не отказывалась.

А через некоторое время люди снова потянулись в затерянную в лесу хижину – лечится. Фрида не отказывала им, что приводило ее дочерей в недоумение. Ведь эти люди участвовали, когда их с позором изгоняли из деревни. На что Фрида неизменно отвечала, что не может отказать нуждающимся.

От своих визитеров знахарка узнавала, что творится в деревне. И новости не радовали ее. Даже более того, пугали. Но при дочерях она старалась держать себя в руках, не поддаваться панике.

Люди говорили, что влияние падре Ансельмо все усиливалось. С молчаливого благословения барона он творил едва ли не все, что хотел. Сельчане узнали, что такое железная пята инквизиции! Они словно круглые сутки находились под наблюдением.

Фрида чувствовала, как от этих новостей в ее душу пробирается отчаянье. Под его влиянием она написала письмо, которое тайно отправила с одним надежным человеком. В этом письме таилась ее последняя надежда.