Текст книги "Излеченные сердца."

Автор книги: Alix Stokes

Alix Stokes
Излеченные сердца.

Часть 1

31 августа, 1975 год.

Бостонский госпиталь для детей, хирургическое отделение.

Высокий, красивый хирург вышел из лифта на четвертом этаже. Сопровождала его очень симпатичная семилетняя девочка с черными волосами и голубыми глазами. Она следовала за мужчиной, не отставая ни на шаг.

"Давай, милая" – очень твердо, но вместе с тем и нежно сказал он, взяв ее руку. Девочка поняла, чего от нее хотели, и продолжила уверенно следовать за мужчиной, пристально смотря на него и улыбаясь, демонстрируя отсутствие двух передних зубов. Эти выпавшие молочные зубки вызывают обычно умиление какой-то особенной естественной красотой ребенка.

Девочка чувствовала себя полностью в своей тарелке, она делала обход с самым важным человеком в ее жизни – ее отцом. Врач, который шел рядом был еще и лучшим детским кардиохирургом в стране.

"Папа, а куда мы пойдем сначала?" – шепеляво спросила девочка, отсутствующие зубки влияли на ее способности говорить внятно.

Мужчина любезно улыбнулся своему самому младшему подчиненному, в котором он видел свою маленькую женскую копию, не только внешне, но и по степени пытливости ума, как он считал. Еще, когда девочке было три года, он начал готовить ее для карьеры в медицине. Она более чем подходила по всем требованиям к представителями данной профессии.

"Давай сначала взглянем на моего маленького пациента с пороком сердца".

"Хорошо, пап" – девочка посмотрела на отца широко раскрытыми голубыми глазами. "Тогда остановимся сегодня на Venticular Saptal defect, что означает…" – гордо произнес мужчина. "Что означает" – шепеляво подхватила его слова девочка, – "открытие вентрикулярной перегородки сердца. Кровь течет через это отверстие из левого круга кровообращения – в правый круг". – Гордо кивнул отец, погладив по голове дочь, которая следовала за ним через комнату для детских игр. Отсюда лимонно-желтые стены детского отделения начинали украшаться сюжетами из Диснея.

В середине довольно большой кроватки, похожей на колыбель, сидела маленькая златовласая девочка лет четырех. У нее были огромные зеленые глаза и длинные, цвета спелой пшеницы реснички. Маленькая девочка была одета в бледно-розовую детскую пижамку. Болезненная худоба ребенка, казалось бы, дополнялась голубоватым оттенком ее губ. В ее ушах был вставлен игрушечный стетоскоп, которым она "слушала" биение сердца ее плюшевой коричневой собачки. С мудрым выражением лица девочка вглядывалась, как приближаются хирург с его дочерью.

"А вы же вылечите и сердце Ноя тоже?!" – спросила девочка, смотря на свою собаку.

"Конечно, малыш, если ты хочешь, чтобы я это сделал" – красивый доктор наклонился над колыбелью чтобы провести диагностику здоровья плюшевого животного.

"Он сможет потом играть и не уставать?" – спросила малышка, завлекающим своим ритмом, детским голоском.

"Он станет совсем как новенький" – уверенно сострила темноволосая девочка. "Как и ты" – она осторожно забралась на постель к маленькой блондиночке и села рядом с ней. Когда девочки улыбнулись друг другу в первый раз, между ними было мгновение какой-то неподдельной детской близости. Небольшая ладошка проскользнула в маленькую тонкую ладонь четырех летней девочки. И две маленькие ручки переплелись в дружественном пожатии. "Теперь мы можем быть лучшими друзьями навсегда!" – Заявила старшенькая из них.

"Навсегда" – малышка с золотыми волосами прислонилась к старшей девочке и наградила ее поцелуем в сладко улыбающуюся щеку. "Навсегда и всегда!"

24 года спустя…

 
You know that it would be untrue. (Ты знаешь, что это будет неправдой)
You know that I would be a liar. (Ты знаешь, что я стану обманщиком)
If I were to say to you, (Если я скажу тебе)
girl we couldn ' t get much higher .(Девочка,у нас не может быть большего)
C'mon baby light my fire. (Давай, малыш, разожги мое пламя)
C'mon baby light my fire. (Давай, малыш, разожги мое пламя)
Tryin' to set the night on, fire! (Постараясь зажечь саму ночь!)
 

Преследующие строчки Джима Моррисона эхом пронзали операционную. Это была музыка для 31-летней Александры Морган, предпочитающую слушать ее в ходе операции. В то время как за окном сильная гроза разрывала небо, угрожая электричеству. Конечно, не о чем было волноваться. В больнице был запасной генератор, который все время находился в рабочем состоянии. Но, все же, гроза делала высокую темноволосую женщину-хирурга более напряженной, чем обычно.

Цвета льда голубые глаза прищурились, когда в ее тонкую правую руку был положен не тот инструмент. Если бы взгляд мог убивать, бедная медсестра, которая ассистировала на операции, могла бы умереть на месте. К счастью, она исправила свою ошибку очень быстро и доктор Морган решила сдержать свои эмоции и промолчала. Медсестра удивилась, что она будет наказана доктором не сразу, а позже. Хотя у нее и таилась надежда, что никакого наказания не последует вовсе. Почти все в больнице откровенно боялись красивого и успешного хирурга.

Ее рост был около шести футов, ее отличали черные волосы, чистая бронза кожи и кристально-голубые глаза. Высота ее роста лишь запугивала окружающих. Невероятная красота и острый ум делали ее еще более устрашающей. Она была детским кардиохирургом и лучшей, в своей сфере. Она бралась за тяжелые случаи, за которые другие врачи браться не осмеливались.

Загадочная женщина оставила свое отделение в Массачусетс в Бостонском детском госпитале, и вот уже шесть месяцев, как она перевелась в Атланту в Джорджии.

Персонал детского госпиталя в Эглестоне был в восторге от появления такого блестящего хирурга, выпускника Гарвардской медицинской школы. Тем не менее, кое-кто из персонала, которые должны были работать под ее началом, не были столь впечатлены, так как единственные с кем она была действительно тепла, были ее пациенты и семья. Хотя в этом правиле было одно исключение.

Доктор Морган заканчивала операцию. Она не хотела, чтобы ее пациентка стала обладательницей сильно заметного шрама. Маленькая Сара могла захотеть носить купальный костюм, – рассуждал врач. Высокая темноволосая женщина была действительно одарена свыше, каждый раз ее игла оставляла минимальный шрам. В этот день после завершения работы, Алекс покинула операционную, не проронив ни слова. После чего медсестра Эрин Дансон вздохнула с глубоким облегчением, ей совсем не хотелось подвергнуться осуждению со стороны хирурга со столь тяжелым характером, перед которым она провинилась. В это время Алекс пошла умываться. После этого она зашла в раздевалку и, надела черные брюки, черную рубашку со стойкой-воротом и черные ботинки. И только ее хрустящий белый лабораторный халат подчеркивал ее принадлежность к медицине.

Доктор вышла из лифта в детском отделении интенсивной терапии. Она должна была проверить еще одного своего пациента, двухлетнего Джона Томаса, чтобы убедиться, готов ли он к тому, чтобы переехать в простой стационар. Женщина вошла в шумный и ярко освещенный коридор. Первым, что она заметила, был ритмично-музыкальный голос молодой златовласой медсестры с мудрыми зелеными глазами. Этот голос Алекс знала очень хорошо. Он принадлежал 28-летней Брин О'Нэйл – медсестре отделения интенсивной терапии, которая частенько просто так посещала хирургическое отделение. Тем не менее, кардиология была ее специальностью. Сама же она была внимательной, доброй, интеллигентной и просто теплой женщиной. Что важнее, доктор Морган обратила внимание, что когда бы Брин ни ухаживала за одним из их маленьких пациентов, они покидали больницу днем раньше, чем положено. Хирург всегда задумывалась, что бы это могло значить с научной точки зрения, что за этим стояло. Детки выздоравливали раньше, и так, просто случалось каждый раз. Об этом знала сама Брин.

Молодая медсестра была замечательной рассказчицей. Еще в начале своей карьеры она рассказывала больным детям легенды и истории, которые успокаивали боль и страх пациентов. Эта практика была настолько успешной, что она даже решила написать труд на эту тему.

Доктор Морган изучала ее маленького засыпающего пациента, после чего улыбнулась Брин. Девушка же принялась рассказывать фантастическую историю обследования ребенку.

На что хирург, вынув стетоскоп из ушей, с небольшой усмешкой сказала: – "Я думаю, что этот малыш любит ваши истории, Брин".

"Правда? Почему вы решили, что это так?" – спросила сестра, слегка покраснев.

"Он смирно спит, работа его сердца и давление – в норме, он не бледен. Думаю, что он готов к тому, чтобы переехать в обычный стационар".

"Ам… Я написала небольшую работу о положительном лечебном влиянии рассказывания историй детям после операций. Дети, за которыми я ухаживаю, способны выздороветь раньше. Но единственная причина, по которой я это делаю, это потому что я люблю создавать для них уют любыми способами, которыми я могу".

Доктор Морган улыбнулась. – "У тебя такой успокаивающий голос… Кажется, что он создан для того, чтобы творить им чудеса. И действительно… Я была бы рада прочесть твой труд. У тебя есть здесь его копия, которую бы я могла увидеть? У меня будет как раз трехдневный выходной, и я бы, для разнообразия, потратила свое свободное время на чтение твоей работы".

"Нет, но у меня есть экземпляр дома. Я бы могла забежать к Вам домой и занести его".

"Отличная идея, Брин, если, конечно, тебя не затруднит".

"Нет, конечно, доктор Морган" – мягко ответила медсестра. – "Я забегу после того, как вы закончите обходы, если вы мне дадите знать, что освободились, просто позвоните".

"Спасибо, я дам знать. А… И еще, пожалуйста, зови меня просто Алекс. Я зову тебя Брин с нашего первого ленча вместе, а ты до сих пор называешь меня доктор Морган".

«Хорошо Алекс … Я просто… Просто… Ненавижу, когда меня зовут сестра О’Нэйл. Это ужасно старит меня!»

Высокая темноволосая женщина улыбнулась. – "Брин, мне нравится твое имя".

Ситуация показалась Брин смутно знакомой. Алекс поправила спящего малыша, погладила нежно его по головке, а Брин в это время безуспешно пыталась вспомнить, где она могла видеть Алекс до этого. Это было совсем недавно. Она наблюдала за тем, как красивый доктор оказывала с каким-то особенным удовольствием помощь пациенту.

" Она не похожа на Ледяную Принцессу. Хотя так ее называли". – Думала молодая медсестра. Это было прозвище Алекс, которое ей было дано кем-то из персонала. Люди наградили ее таким прозвищем из-за ее строгого отношения к ним. Брин даже не хотела думать о других кличках, которыми называли Алекс. Например, " Захватывающая дыхание сука". Хотя, в прочем, она действительно захватывала дыхание.

«О, между прочим, я записана в телефонной книге под именем Э.Б. О’Нэйл, адрес 350 Висперинг Пайн Вэй»

"Э. Б. О’Нэйл?" – Проговорила Алекс – "А почему тут стоит буква Э? Это так и есть, хотя если не хочешь, не говори" – Она внезапно почувствовала себя пристыженной.

"Нет, все в порядке. Элизабет"

"Что же, Элизабет Брин О’Нэйл, завтра я увижу Вас после работы?" – Прекрасный хирург улыбнулась, глядя на Брин, после чего девушка почувствовала, как сжалось ее сердце.

Алекс Морган очень устала. Как только она переоделась в джинсы и длинную с не менее длинными рукавами синюю футболку, она почувствовала, как начала распространятся боль откуда-то из глубины ее грустных голубых глаз. Это не очередная мигрень. Она мучилась из-за невыносимой головной боли годами, и со временем становилось только хуже и хуже.

Открыв аптечку в ванной комнате, она взяла пару пилюль из баночки, наполнила стакан водой и выпила лекарства. Смотря на себя в зеркало, она заметила, что бледность ее лица входит в сильный контраст с ее длинными черными локонами. Прошлая неделя была совершенно изнурительной, и Алекс надеялась на длинный уикенд. Она также очень охотно думала о том, что придет Брин. За последние месяцы они пытались провести ланч вместе, когда только выдавался такой шанс. Брин была приятным во всех смыслах человеком для Алекс, которая очень уважала ее за интеллигентность, за ее преданность пациентам, как это ни странно. Плюс, она казалась очень смелой. Ее не пугала строгость темноволосой женщины. Важнее же то, что она поднимала настроение хирурга, иногда, когда никто не мог этого сделать. Алекс надеялась, что ее головная боль не создаст помех шансу познакомиться с Брин поближе.

Звон дверного звонка прервал ее мысли. Алекс поспешила к двери.

"Я пришла раньше, чем меня ожидали?" – Брин улыбнулась, заметив, что доктор Александра Морган стоит босиком.

"Нет" – Алекс покраснела. "Вы во время, просто… Простояв весь день на ногах…" – Она пожала плечами и неуклюже улыбнулась.

"Окей" – прохихикала Брин. "Я абсолютно все понимаю. Часто мои ноги просто убивают меня, особенно к концу напряженного дня".

Брин была одета в джинсы и цвета морской волны топ, зеленая клетчатая рубашка завершала картину. Она носила рубашку расстегнутой. А эти ее длинные, золотые локоны, разбросанные на плечах… Алекс подумала о том, что Брин выглядит просто восхитительно. И каждый раз, когда она смотрела на девушку, у нее возникало странное чувство dejavu.

"Заходи внутрь, Брин. Могу я тебе что-нибудь предложить? У меня есть кофе, сода, вино… "

"Я бы не отказалась от кофейного напитка, если у тебя есть".

Алекс достала две баночки кофейного напитка из холодильника и протянула один Брин. Алекс надеялась, что кофеин поможет от головной боли, которая становилась все сильнее.

Две женщины сели за кухонным столом. Комната была сделана в бело-синих тонах. Вообще же оформление всего дома хирурга в основном было выполнено в белом и голубом цветах, это выглядело, может быть, и просто, но очень элегантно. Все в доме было строго организованным и лаконичным, пожалуй, только так и могло быть в доме хирурга.

"Спасибо, что навестила меня, Брин". – Алекс улыбалась.

"Не за что" – отвечала улыбкой на улыбку Брин – "Все равно я планировала провести этот вечер тихо дома. Я думала, что может, напишу еще историй, чтобы рассказывать их потом детям".

"Да, кстати, ты принесла свой труд?"

Брин запустила руку в пакетик и достала оттуда диск – "Вот то, что я обещала".

"Великолепно. Не могу дождаться, когда прочту это. Я верну тебе, как только прочитаю".

"Вообще-то ты можешь оставить это себе. Я для тебя сделала эту копию".

"Спасибо, подожди, я только отнесу его в кабинет".

Алекс вернулась и села около Брин. И, к несчастью, ее голова начала болеть еще сильнее прежнего.

Брин допила свой напиток, и беспокойство отразилось на ее лице. – "Алекс, с тобой все в порядке? Ты очень побледнела". – Она протянула руку и коснулась лба Алекс.

"Оу…" – Начала Алекс от холодного прикосновения пальцев Брин… – "Со мной все в порядке. Просто мигрень. Иногда меня посещает такой недуг".

"Просто мигрень? Это мне показалось гораздо серьезнее. Ты не могла бы прилечь?" – Брин положила руку на плечо Алекс.

"Нет, все и так будет в порядке" – Алекс было очень неприятно лгать Брин, но она постаралась сохранить строгость своего выражения лица. Доктор Морган не знала как вести себя по-другому.

"Хорошо, но ты не очень хорошо выглядишь". – Брин сказала это, коснувшись лба Алекс снова. – "Ты принимаешься какое-нибудь обезболивающее?"

Алекс положила голову на руки и потерла себе виски. – "Да, перед твоим приходом я выпила пару таблеток. Просто это была очень напряженная неделя для меня".

"Я знаю. Я слышала о твоем пациенте, которому ты трансплантировала сердце. Клэр сказала мне, что ты была в больнице до этого утра". – Клэр Ричардс была близким другом Брин. Они вместе работали в отделении интенсивной терапии. – "После операции было кровотечение?"

Алекс кивнула. – "Столько шрамов было после предыдущих операций. Я подумала тогда что, наверное, от них никогда не избавиться, но, в конце концов, у меня получилось".

"Я рада, но ты должно быть очень устала, ты правда плохо выглядишь. Я пойду домой, а ты бы могла прилечь и отдохнуть".

"Со мной все в порядке, Брин. Может быть, я почувствую себя лучше чуть позже, честно говоря, я очень хочу, чтобы ты осталась". – Из-за своей откровенности, Алекс почувствовала себя еще хуже. Но ей действительно не хотелось, чтобы Брин уходила.

"Я останусь, если хочешь, но только если ты приляжешь".

" Мне нужно остаться здесь и увериться, что с ней все в порядке" – подумала Брин, – " Кроме того нельзя терять шанс побаловать Алекс. А что, это дело…"

Алекс решила не тратить силы на спор с маленькой медсестрой, так как была наслышана об ее настойчивости.

"Хорошо, Брин". – Улыбнулась Алекс. – "Я лягу на диван, а ты можешь составить мне компанию".

Атмосфера между девушками стала проще, и обеим от этого стало комфортнее.

"Хорошо". – И, не успела Алекс ничего возразить, как Брин уже разложила на диване для нее постель: – "А теперь ложись".

Алекс от удивления приподняла одну бровь, но все равно безоговорочно выполнила приказ. Брин стянула с кресла большое одеяло и накрыла им хирурга.

"Вот так, тебе удобно?"

Алекс была очень удивлена и польщена. Ей сразу понравилось внимание молодой женщины. – "Спасибо, Брин, мне очень удобно".

"Как твоя голова?" – Девушка присела рядом с диваном на колени и аккуратно коснулась лба Алекс.

"Это… Это… Очень приятно…" – Алекс жадно глотнула воздух.

А зеленые глаза Брин, полные неясного огня, оказались на уровне глаз хирурга. Алекс почувствовала, как пересохло у нее в горле. А тем временем, чем ближе они находились друг к другу, тем Алекс было лучше видно светлые отметинки веснушек на маленьком симпатичном носике Брин. Длинные, цвета золота, ресницы касались ее щек каждый раз, когда девушка прищуривалась. Алекс сопротивлялась сильному желанию приблизиться к блондинке и обнять ее.

"Могу я еще что-то сделать?" – Любезно спросила Брин.

"Дефибриллятор" – промурлыкала Алекс,

"Почему ты это сказала?"

"Ам… Это так, Брин, не обращай внимания. Знаешь, я думаю, мне поможет влажное полотенце, если тебя не затруднит. Все лежит в ванной за холлом".

"Окей, я мигом".

" Интересно, она может быть еще милее? Я бы могла утонуть в ее заботе", – подумала вдруг Алекс, и вздохнула. – " Утонуть от счастья…"

***

Брин вернулась с влажным полотенцем и аккуратно приложила его ко лбу Алекс.

"Ммм… Спасибо". – Девушка закрыла глаза и позволила себе вздох облегчения. – "Так гораздо лучше".

"Нет проблем, думаю, я могу сделать больше. У меня у самой никогда не было мигрени прежде".

"Не стоит и начинать. В этом совершенно нет никакого удовольствия. Уж поверь, я страдаю этим с детства".

Брин симпатично нахмурилась, присев на пол около дивана. Ей очень хотелось быть ближе к своему страдающему другу.

"Ты знаешь, я слышала несколько очень милых сплетен о тебе, они бродят по всему госпиталю. Например, о том, что ты лучший кардиохирург, который в Эглестоне когда-либо был".

Алекс подняла бровь, это было заметно, даже сквозь лежащее на ее лбу полотенце. – "Я уверена, что это единственная милая сплетня, которую могли обо мне сказать" – Алекс уныло засмеялась.

"Вообще-то нет. Люди уважают тебя, Алекс. Ты очень хорошо обращаешься со своими пациентами". – Брин замолчала на секунду, потом хихикнула. – "Думаю, что некоторые люди тебя боятся. Такое тоже бывает".

"Некоторые?" – Алекс взорвалась в смехе, и тут же пожалела об этом, она схватилась руками за голову и тихо простонала. – "Пожалуйста, не смеши меня больше. Смех приносит мне необычайную боль".

"Прости. Другие лекарства тебе могут помочь? Или если увеличить дозу тех, что ты уже пила?"

Алекс закрыла ее глаза и потерла себе виски. Каждый удар ее сердца отдавался пронизывающей болью в голове. Она начала также чувствовать боль в животе. – " О, Боже… Пожалуйста, я так не хочу, чтобы меня стошнило на ее глазах". – Подумала девушка.

"Вообще-то есть кое-что, что может помочь, но дома у меня ничего нет".

"Что же, позвони в аптеку, а я схожу и заберу то, что ты закажешь. Это большое преимущество то, что ты доктор".

Алекс думала где-то минуту, но решила быстро. – "Уговорила, в любом случае что-то меня подташнивает. Дай мне телефон, пожалуйста".

"Да, конечно" – Брин была полна решимости помочь своей подруге почувствовать себя лучше. Она вообще была от природы полна симпатии к людям. Но отношение ее ко всем отличалось, и было продиктовано разными обстоятельствами. А когда она видела, что Алекс так больно, у нее у самой сердце сжималось от боли.

Алекс назвала лекарство и дала Брин указания к приобретению.

"Я вернусь быстро, как только смогу". – Слегка нервозно сказала блондинка, на что Алекс ей лишь слабо кивнула. Из-за боли и тошноты ей было трудно даже сказать слово.

Брин превысила скорость, когда летела из аптеки. Она вернулась быстро, открыла дверь ключом, который ей дала Алекс, вошла и обнаружила, что диван был пуст. В то же мгновение девушка почувствовала беспокойство за Алекс.

"Алекс" – звала подругу Брин. "Алекс!!!" – взволнованная девушка принялась ходить по дому. Увидев открытую дверь в спальню, она вошла внутрь комнаты, но в ней было пусто. Почему-то запаниковав, блондинка сказала громче – "АЛЕКС!!!??"

"Здесь я" – слабый голос ответил – "В ванной".

Брин поторопилась в примыкающую к комнате ванную, чтобы найти там Алекс, сидящую на полу около унитаза. Она прислонилась спиной к стене. Лицо ее было бледно-пепельного цвета. А в руках девушка держала влажное полотенце, руки ее дрожали, глаза были закрыты. Брин почувствовала острой болью волнение где-то внутри себя от увиденного ею состояния Алекс.

"Эй… Как ты?" – блондинка упала перед девушкой на колени, взяла полотенце, намочила его водой и принялась аккуратно стирать капельки пота на лбу хирурга.

"Со мной все в порядке" – слабо ответила девушка.

"Тебя стошнило?"

Алекс кивнула головой, сглатывая с трудом.

Брин нахмурилась, осторожно похлопывая по плечам Алекс. – "Я принесла твое лекарство. Подумай, ты можешь его принять?"

"Я не знаю, может быть" – Она пожала плечами.

"Окей, давай попробуем, сейчас я вернусь".

Медсестра вытащила лекарство из упаковки, набрала стакан воды и принесла все в ванную. Проверив название, она вытащила две белые пилюли из баночки и положила их в руку доктора. Девушка понимала, что не может помочь. Это приносило ей неприятные ощущения. Взгляд ее упал на руки Алекс, и она заметила, какие неописуемо красивые у нее руки, какие длинные и тонкие пальцы. Это были сильные руки, но вместе с тем очень нежные. От этого Брин стало чуть спокойней.

"Спасибо". – Прошептала Алекс, когда Брин поднесла стакан с водой к ее губам. Она приняла лекарства и уже начала надеяться на лучшее.

"Позволь мне помочь тебе перебраться в постель. Там тебе будет гораздо удобнее". – Брин погладила голову Алекс, убрав черные локоны девушки, упавшие ей на лоб, будучи не в состоянии помочь ей чем-то еще. Она была немного в шоке от того, что увидела сильную доктора Морган в таком уязвимом состоянии.

"Не сейчас, мне может стать плохо снова".

"Алекс, может я вызову тебе скорую? Или отвезу тебя в больницу? У тебя очень болезненный вид".

"Нет, все будет в порядке, если я смогу удержать в себе эти таблетки, хотя бы какое-то время, дав им возможность выполнить свою работу". – Она вздохнула и закрыла глаза, но тут же открыла их снова. – "Послушай, почему ты еще не ушла домой, Брин? Я большая девочка, ты же знаешь…"

"Нет, ты не должна оставаться одна. А собираюсь быть рядом и помогать тебе до тех пор, пока не буду убеждена, что с тобой все в порядке. Окей?" – Зеленые глаза девушки наполнились теплотой и беспокойством.

"Окей" – Алекс слабо, еле заметно улыбнулась, и снова закрыла глаза. Брин присела рядом со своей пациенткой на пол. Она начала протирать лицо и шею девушки мокрым полотенцем, убирая волосы, которые падали ей на лоб.

То, как нежно оказывала помощь Брин, приводило Алекс в чувство и девушке становилось заметно лучше. Алекс вообще не привыкла, чтобы ей кто-то помогал, и уж тем более, заботился так, как это делает Брин. После того как Брин ушла за лекарством, Алекс побежала в ванную, чтобы ее стошнило всем тем, что она успела съесть за день. Это, конечно, причинило ее голове неописуемую боль. Даже учитывая, что она никогда не подпускала никого к себе, она ненавидела свое одиночество и свою болезнь. Иметь Брин рядом, чувствовать что она на ее стороне, было очень приятно. И это даже ослабляло боль, делая ее более терпимой.

"Как самочувствие?" – Спросила девушка, в очередной раз, протерев лоб хирурга полотенцем.

"Лучше, можно сказать меня почти не тошнит. Думаю, лекарства должны подействовать. Спасибо тебе за все". – Девушка еле улыбалась, смотря на Брин.

"Не за что, теперь давай ты не будешь мерзнуть, сидя на жестком полу, и отправишься в постель. Ты едва можешь открывать глаза, ты еще очень слаба".

Алекс кивнула и позволила Брин помочь ей встать, медсестра оказалось неожиданно сильной.

Когда они добрались до постели, Брин скинула покрывала и помогла Алекс сесть. Она сняла с девушки джинсы и уложила ее, оставив на ней только футболку и нижнее белье. Брин накрыла девушку одеялом, и взбила ее подушки.

"Так лучше?"

"Ммм… Намного удобнее". – Ее веки с трудом поднимались. Она, казалось, боролась со своим желанием спать.

"Засыпай, а я побуду рядом с тобой".

"Спасибо, и пожалуйста, чувствуй себя как дома" – Голубые глаза закрылись, и Алекс очень быстро уснула.

Брин же сидела рядом и наблюдала за спящей девушкой, за ее красотой. Доктор Александра Морган всегда была для нее строгой и серьезной, лишенной эмоций и чувств женщиной, а это был первый раз, когда Брин увидела в ней мирного, со своими слабостями человека.

Может быть, я не откажу Алекс в ее гостеприимстве, и найду себе какое-то применение в доме. Она пошла на кухню в поисках закуски. Молодая женщина вообще была склонна есть фаст-фуд, если нервничает. Заглянув в холодильник хирурга, она обнаружила все виды напитков, которые только могла представить. Был широкий выбор молока, яблочного сока, несколько видов коктейлей, кофейный напиток, имбирное пиво, две бутылки Шардоне. И к несчастью, единственная еда, которая была в холодильнике – это немного очень жесткого салями и сыр Gauda. Девушка выбрала себе бутылочку персикового коктейля и заглянула в кухонный шкафчик. Открыв его, она обнаружила много шоколада, пшеничного печенья и других сладостей.

"Ммм… Мое любимое". – Брин потянулась за печеньем. Открыв упаковку, и положив два кусочка печенья на блюдце, девушка решила обосноваться в кабинете.

"Что же, у нее, несомненно, хороший вкус на сладкое". – Брин посмеивалась сама над собой, хрустнув печеньем. – "Вообще-то у нее хороший вкус во всем…"

Перекусив, девушка отправилась на кухню и вернулась в кабинет в поисках того, чтобы ей почитать. Она была одним из тех читателей, которые никогда не утолят свой литературный голод, она постоянно училась выбирать слова в газете, которые ей были знакомы еще в нежном двухгодовалом возрасте. После операции, которую ей сделали, Брин постоянно читала что-то, даже на упаковках лекарств. Когда она была ребенком, ее IQ оценили как патологически высокий. Но, несмотря на высокий интеллект, она была шибутным, не всегда послушным ребенком, никогда особо не думающим на сколь-нибудь серьезные темы. " Надеюсь, Алекс не запрещала мне входить в ее кабинет" – подумала Брин. – " И она сказала, чтобы я чувствовала себя как дома…"

Кабинет Доктора Морган был лаконично, но при этом со вкусом оформлен. Полы были с отшлифованным деревянным покрытием, в центре лежал розоватого цвета круглый коврик. Стены были покрашены в мягкий серый цвет и покрыты дипломами и наградами разного вида. Основным украшением, и вообще центром комнаты, был античный стол, его в свою очередь, украшали несколько фотографий. На одной фотографии был красивый мужчина, который выглядел лет на тридцать-тридцать пять. На его руках, очевидно, была маленькая Алекс. Она была живым портретом человека, которые ее держал, явно, что он ее отец. Они выглядели такими счастливыми в компании друг друга, что Брин не могла оторвать глаз от фотографии. Оба человека на ней казались такими до боли знакомыми.

Другое фото показывало Алекс, которой было где-то четыре годика, на ее коленках сидел годовалый малыш. Наверное, это брат Алекс. У него такие же, как у нее большие голубые глаза, разве что его волосы были каштанового цвета. На последнем фото снова отец держал маленькую Алекс на руках, фотография оказалось просто восхитительной. Пронзительные голубые глаза и лоснящиеся черные волосы отличали Алекс всю ее жизнь. Брин посмеивалась, смотря на пухлые щечки малышки. Какой красивый ребенок! Без всяких размышлений, Брин прижала фотографию к своей груди, а на ее глаза навернулись слезы. – "Что со мной происходит?" – довольно громко удивилась девушка.

Наконец, она поставила последнюю фотографию обратно. – "А, вот в чем дело, я удивилась, почему здесь нет фотографий ее матери". – Девушка пожала плечами и направилась изучать спектр литературы, находящийся в шкафу кабинета Алекс.

Напротив одной стены в вишневом книжном шкафу стояло немыслимое количество медицинских книг. Больше всего, конечно, было книг, посвященных детской кардиологии. Но были и другие книги: и по искусству, и по истории, литературе, лошадям, философии астрономии.

Брин выбрала книгу по кардиологии у недоношенных детей и принялась бродить по комнате. После девушка присела в уютное кожаное кресло и начала читать. Через какое-то время девушка уснула.

Две небольших фигуры жались в темноте. Двое малышей (брат и сестра), которые прятались во вместительном шкафу, когда возникла очередная проблема в их семье. Снаружи они могли услышать, как плачет их мать. Этот просто вынуждало плакать Алекс, ей очень хотелось заплакать, но она должна была быть смелой. Она была нужна Дэвиду.

Маленький мальчик начинал хныкать. – «Я боюсь, Лекси!», – и вот он громко заплакал.

«Все в порядке, Дэви» – мягко сказала она брату. – «Я буду заботиться о тебе». – Она потянула всхлипывающего мальчика к себе на колени, и принялась обнимать его всем телом – «Я всегда буду заботиться о тебе».

Брин вдруг начала задыхаться в беспокойстве. – «О, Господи, ты вся горишь!»

Она смотрела в еле открытые голубые глаза Алекс. Они были налиты кровью, и казалось, что девушка не сможет даже увидеть что-то, настолько они были заплаканы.

"Боже" – Брин осторожно положила голову доктора на подушку. – "Я думаю, что мы имеем дело не только с головной болью. У тебя есть градусник дома?"

"Ммм?…" – Алекс была в бреду. – "Аптечка… Моя ванная".

Брин поспешила в ванную, взяла градусник, и возвратилась в комнату своей пациентки.

"Открой рот". – Осторожно приказала девушка.

Алекс смиренно со всем соглашалась. Брин села на край постели и почувствовала как тяжело, не то что глотать ее пациентке, а как ей тяжело было даже просто открыть рот. Алекс сильно простудилась. На ее шее виднелись воспаленные бугорки лимфоузлов. – "Оу…"