Текст книги "Изнанка Прекрасного (СИ)"

Автор книги: Алита Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Пфф... Рыжая? И против? Я тебя умоляю, – смешно фыркнул он, а я расслабился. – Конечно, будет. Да она нам троим яйца отрежет, – услышал ржач друзей. – И вам за компанию, что бы не ржали, – добавил им. – Но ты не парься. Мы на пару лет из страны свалим, а там уже она и забудет, – довольно скалились они. – А у тебя выбора нет, так что к кастрации быстро привыкнешь.

Братья, конечно, у нее отбитые, но что-то мне подсказывало, что мы подружимся.

– Короче, говнюк, заскакивай за шмотьем. Адрес скинем, а сейчас мы валим, – они встали и стали прощаться с парнями. – Кстати, если захочешь ее порадовать, не покупай ей цветы или брюллики. Подгони ей головку цилиндра на Каву. Поверь, она кипятком писать от радости будет и простит тебе все твои косяки.

Это они типа мне дружеский совет сейчас дали?

Уверен – подружимся! К таким дебилам нужно держаться ближе. Только подумал об этом, как их придурковатые улыбки слетели с лица, принимая жесткое выражение.

– Главное-то чуть не забыли – обидишь ее, и мы твой расчлененный труп в лесу прикопаем, – прошипел один из них, наклонившись ближе ко мне, пристально смотря на меня несколько секунд. А потом их морды снова засияли, словно они только что не угрожали мне. – Увидимся, говнюк! – махнули и оба свалили, весело насвистывая себе под нос.

Посмотрел на своих друзей, которые откровенно ржали, и сразу перебил их:

– Ни слова! И без вас знаю, что дебил!

Глава 45

Стас

Время тянулось медленно, и я уже не мог контролировать нервный тик. На телефон она не отвечала, и мне не давали покоя слова братьев про швы. Какие швы? Что случилось?

Как бы друзья не пытались меня успокоить, я пиздец нервничал в ожидании нее. Так еще в самый неподходящий момент ко мне прицепились Клизма и попросила в срочном порядке пройти с ней в главный корпус – обсудить диплом. Бабуль, вот вообще сейчас не до тебя! Но она так нудно клевала мой мозг, что я плюнул, подумав, что за пятнадцать минут вряд ли моя лапушка приедет. Но, сцука, по закону подлости так и получилось, потому что уже минут через десять мне пришло смс от Карамели, что Бэмби здесь. Не дослушав Клизму рванул обратно на улицу, перепрыгивая ступеньки.

Замер.

Первое что увидел, алый мотоцикл, который стоял возле моей машины.

Приехала.

Воздух в легких обжег все нутро, и стало больно дышать. Она сидела возле дуба, перекинув одну ногу через скамью, в чёрных джинсах, в чёрной толстовке и в такой же чёрной кепке, которая скрывала ее лицо. Рядом лежал шлем. Тотал блэк, мать его!

А рядом с ней, расставив свои стулья и закинув вальяжно ноги на скамью, сидели мои лучшие друзья. Леха что-то ей активно втирал, и сильно жестикулировал, а парни ржали, и, судя по ее подрагивающим плечам, она тоже смеялась.

И почему не я придумал эту охеренную идею перетащить стулья к ней?

Уверенно тронулся в их сторону, заметив, как окружающие студенты вылупились.

Друзья тоже увидели мое приближение, и, кажется, сказали об этом Рыжей, так как она напряжённо вытянула спину.

Буквально в двух метрах от своей цели бросил парням:

– Свалили, нахрен!

В ответ же услышал: «Ага, счаз! И пропустить все веселье?»

Перекинул ногу и плюхнулся на скамейку напротив нее. Не раздумывая, подхватил ее под любимый и самый лучший зад, забрасывая ее ноги на мои, и прижал так сильно, словно она была моей жизненной необходимостью.

Уткнулся ей лицом в шею и прошептал:

– Прости меня.

Я не знал, что говорить еще. Что делать… Я просто хотел, что бы у меня всегда была возможность ее так обнимать. Понимать, осознавать, а еще ощущать, что она действительно моя.

Я так дико по ней соскучился. Я никогда не отрицал, что она мне нравится. Сильно нравится, но только сейчас осознал, как же я стал от нее зависим. И теперь не мог разлепить рук и выпустить ее хоть на секундочку из своих объятий.

Две недели назад я приехал после сборов и снова стал докучать своей Бэмби. В тот же день две недели назад впервые увидел вблизи Рыжую.

Две недели, которые полностью перевернули мою жизнь.

– Мне не за что тебя прощать, это я виновата! Нужно было сразу сказать... – она расслабилась в моих руках, и я почувствовал, как ее нежные ручки обняли меня и стали гладить по шее.

Бля-я-я... здравствуй стояк за доли секунд. И сейчас, кажется, я был готов побить свой пятисекундный рекорд.

– Глупости все это! Ничего ты мне не долж... – отлип от нее и содрал с конопатой головы кепку. Слова застряли в глотке. – Что за...

Блять! БЛЯТЬ!!!

– А вот теперь валим! – парни резко подорвались со своих мест, когда же я рявкнул, не сводя взгляда с Бэмби:

– Сидеть!

Они послушно уселись обратно.

– В больничке швы накладывает… – вспомнил слова близнецов, рассматривая на ее брови несколько стежков.

Рыжая отвела глаза, не выдержав пристального изучения, а потом вовсе попыталась отвернуться. Я не дал, осторожно обхватив ее лицо руками.

Боже... то что я видел, заставляло все кишки кровью обливается. Во мне столько чувств одновременно вспыхнуло. Страх, удивление, жалость, боль...а еще злость и агрессия.

– Кто это сделал? – почти прошипел, чувствуя, как мои глаза налились кровью.

Я осторожно коснулся ее разбитой губы, перевел взгляд на огромной синяк на скуле, который перетекал на щеку. Разбитая бровь. Капилляры одного глаза лопнули, и глазной белок затянулся кровавым оттенком. Ниже зеленел огромный синяк. Под носом была запекшая кровь. Его ей тоже разбили.

И сейчас я впервые понял, что могу убить. Ту суку, которая посмела это сделать.

– Бэмби, кто это сделал? – повторил я вопрос, не сдерживая ярости.

– Никто! Никто этого не делал, – затараторила она. – Никто меня не бил. Вернее…  – она замялась и покосилась на друзей, словно ища у них поддержки.

– Да не ссы ты. Куда он уже денется от тебя! – обнажил свои белоснежные зубы Мерч.

Она тяжело вздохнула:

– Вчера у меня был бой... Я занимаюсь боксом.

Да в рот мне ноги! Ебаный насрал!

– Боксом? – мне показалось, я взвизгнул как баба.

Боксом, блять? Серьезно?

– Бэмби, почему бокс? – ошалело спросил у нее. – Мотоциклы, гонки! Теперь еще и бокс. Почему не бальные танцы, макраме или вышивание крестиком? Чем тебе керлинг в конце концов не угодил? Или шахматы – это же тоже спорт! Ты моей смерти хочешь? Я же коней двину, если с тобой что-то случиться.

Да уже случилось. Ее лицо! По нему словно стадо слонов прошлось. Там было реально месиво.

– Ты не можешь заниматься боксом. Это в голове не укладывается. Ты же такая… маленькая, – обречённо произнёс, снова обнимая ее крепко-крепко.

– Че это не может-то? Очень даже эффектно смотрится, когда две полторашки колошматят друг друга боксерскими перчатками, – влез Тим, а я лишь зло зыркнул на него.

– Между прочим, Рыжая боксирует отменно, так что я бы на твоем месте больше не косячил. Один раз ты уже огреб, второй, не факт, что переживаешь, – поддержал Тоха тему, а я продолжал обнимать свою малышку, нежно целую ее в шею.

Понятно, откуда у нее такой удар. И такое тело.

– Почему про бокс-то не сказала сразу?

– Не знаю... – засмущалась. И все-таки она навсегда останется для меня милым, скромным и стеснительным Бэмбиком. – Я подумала, что тебе это не понравится.

– Конечно, не понравится. Ни один парень спокойно не сможет смотреть на то, как его девушку дубасят, – согласился с ней.

Да не может такое нежное создание боксом заниматься. Да и на моте не может гонять.

– Больше и не придется, – отвела она взгляд. – Тренер отказался тренировать меня дальше.

Слава богу!

Блять, честно, как от сердца отлегло. Только вот ее наигрустнейшее лицо мою радость то быстро смыло.

– Почему? Это из-за того, что ты проиграла? Но одно поражение ничего же не значит... – попытался ее поддержать.

–  Я не проиграла бой, – она наконец-то посмотрела мне в глаза, не отводя их, – а слила его.

Эпилог. Часть 1

Пол года спустя. Март.

Стас

– Если ты не остановишься, мы опоздаем, – сидя на кухонной столешнице, прошептала она мне на ухо, когда я губами касался ее шеи, стоя между ее разведенных ног.

– Да плевать, давай никуда не пойдем, – носом провел по гладкой коже, переходя на ключицы, к груди, а потом обратно, медленно по шее, по подбородку.

 – Ты же знаешь, я не могу. Это благотворительная гонка. И ты согласился.

Согласился, на свою голову!

Резко, но не больно схватил ее за волосы на затылке, что бы она посмотрела мне в глаза. Ох ты блять! Да мы точно никуда не пойдем! Сильнее прижался к ней своим стояком, кусая за нижнюю губу, проникая второй рукой под свою рубашку на ней.

Бля, прям здесь и сейчас ее трахну. И знаю же, что она только этого и ждет. Углубил поцелуй, а она своими шаловливыми ладошками спустилась ко мне в трусы, сжимая хер. Обожаю, когда она так делает. Все тело прошибает от кайфа.

– Воу, полегче! Вы тут не одни вообще-то! – ухо резанул до боли знакомый голос, и я вынужденно оторвался от губ Бэмби и уткнулся ей носом в шею.

– Ненавижу твоих братьев, – прошептал ей, зная, что эти придурки услышат.

Краем глаза заметил, как два идиота ввалились на кухню в одних трусах, нагло усаживаясь за барную стойку. Маза фака, они вообще одеваются когда-нибудь? У них что, штанов нет в этой чертовой квартире?

И не важно, что я сам стоял в одних боксерах – мне можно!

– Ой, не гони! Мы знаем, что ты от нас без ума, – начал кто-то из них, а я, блин, не знаю кто. За пол года я так и не научился их различать. Собственно, никто из моих друзей. И эти ублюдки постоянно этим пользовались, разводя нас. – Но тебе ничего не светит, мы по девочкам.

Зато все наши девчонки разичали их даже с закрытыми глазами. Это какая-то вшитая программа или часть женской ДНК? Как это работает?

– А я столько лет думал, как быстро и эффективно избавиться от утреннего стояка. А оказалось все так просто – стоит посмотреть, как твоя сестра лижется с говнюком, как хер падает за секунду, – выдал второй.

Р-р-р! Как же они меня задолбали с этим «Говнюк»! Эти засранцы просто обожали изводить меня. Радовало только одно, что я однажды умудрился вмазать Максу за Нику, но как выяснилось позже, это был Кир. Ну а что? Я же говорил – не различаю их.

– Пошли нахрен! – бросил им, нежно целуя свою малыху в висок.

– Мальчики, хватит ругаться. Давайте я вам завтрак приготовлю! – как обычно попыталась сгладить ситуацию Бэмби.

– НЕТ!!! – все втроем одновременно выкрикнули, на что Рыжая засмеялась.

Поджег кухни нам сейчас не нужен.

– Мы лучше сами. А ты иди убери раскиданные цилиндры и шатунную сборку, – сказал кто-то из близнецов. Вроде Макс. Но я не уверен.

Рыжая лишь пожала плечами и соскочила со столешницы. Поправила на себе мою рубашку, прикрывая свои булочки и босиком пошлепала в гостиную, а я облизывался на ее ноги и зад.

– Слюни подбери, а то пол весь закапаешь.

Зыркнул на отбитых и… через секунду мы втроем ржали как кони!

Нет, они меня определенно бесят, но в какой момент они влились в нашу компанию и стали ее неотъемлемой частью, никто так и не понял. Но сейчас я легко мог назвать этих парней «своими в доску».

Не смотря на то, что я обожал этих придурков не меньше, чем ненавидел, жить с ними оказалось невыносимо. А мы с Бэмби жили в их квартире чуть меньше недели.

И вот приперло же мне переделать дома чертову кухню. Да, я все-таки настоял на том, что в кухне необходим ремонт, так как моей малышке было высоко. Я ведь надеялся, что она когда-нибудь научиться готовить. И даже пытался учить ее, правда это всегда заканчивалось либо грязным, буквально – потому что приходилось все потом отмывать, – либо фигурально, – потому что мы трахались так, что искры летели из глаз, – сексом. Готовка все-таки не для нее, и если четно, меня это вообще не парило. Да и учил я ее только ради того, что бы разложить на столе. Ладно, признаюсь – ремонт затеял с той же целью. И новый проект кухни проектировался с учетом ежедневного траха на всех горизонтальных поверхностях. М-м-м…

Предложил Бэмби на время ремонта переехать к предкам в дом или снять другую квартиру, но она настояла на том, что бы мы временно вернулись в их хату, которую они арендовали изначально с близнецами. В этой хате уже давненько жил только Кир со своей колясочницей. Макс же перекочевал в убежище моей сестрицы.

И так сложилось, что фиолетовое чудо Кирилла сейчас было на реабилитации, а Ника – за границей на обучении. Поэтому Бэмби решила, что на этот период воссоединиться со своими «родственниками» будет отличной идеей. Только я оказался четвертым колесом в трехколесном мотоцикле, а еще объектом для насмешек отбитых на всю голову близнецов.

Неделька была жуткая, потому что у этих придурков была идея фикс каждый раз обламывать мне секс с моей девочкой. Нет, ну честно! Они придумывали миллион причин завалиться к нам в комнату, в ванную, на кухню. Даже в машине вылавливали. Да куда угодно, лишь бы у меня глаз дергался от их присутствия. Яйца болели от того, что в них тупо не было места.

Сидя на кухне, мы вчетвером завтракали омлетом, приготовленным Киром. И если в старшем засранце, который трахал мою сестру, я так и не нашел положительных качеств, то младший хотя бы выделялся умением готовить. Вот тут мужик давал фору всем. И чего моем малышке не передались на генетическом уровне способности в готовке?

Хотя так было даже лучше – иначе не было бы у нас на кухне столько мозговыносящих марафонов.

Я блаженно прикрыл глаза, вспоминая ее разложенной на столе, и рефлекторно поправил в трусах хер.

Мое действие не осталось незамеченным, потому что один из близнецов беспардонно наклонился под стол, где через трусы рвался мой стояк.

– Мда уж, утро начинается не с кофе, – фыркнул он.

Бэмби покраснела. Она до сих пор краснела от моих пошлых шуточек, и меня это пиздец как заводило. А еще больше она краснела, когда пошло шутили ее братья, и вот это меня бесило жутко.

Отпил горячего чая, игнорируя этих придурков, но они все не унимались, и второй подыграл первому, обращаясь ко мне:

– Ты на кипяток-то не налегай, а то мочевой пузырь лопнет, ноги обожжешь.

– Отвалите от него, придурки! – заступилась за меня моя малышка, деловито ударяя по столу ладошкой, от чего член дернулся. Бля-я-я… ну какая она все-таки охеренная. – Сильно болит? – дотронулась до моей разбитой губы, при этом поднимая вопросительно одну бровь.

А вот это охренеть как зря. Я покосился на придурков, которые понимающе заржали. И вот нахера я как-то по пьяни ляпнул им, что меня пиздец как заводит, когда она свою бровь поднимает?

Заерзал на стуле, потому что по херу пошла нереальная пульсация. Мы за эту неделю трахались только два раза, а для меня это было о-о-очень мало. Это даже в дневную норму не укладывалось.

Близнецы снова нагло наклонились под барную стойку, присвистывая:

– Держись мужик, а то сейчас рванет, – понимающе произнес Макс. Или Кир. – Потом соседи еще снизу прибегут, подумают, что стояк прорвало!

Кухню снова разразил смех, а я вновь проигнорил их шуточки и ответил своей девочке:

– Нормально все. Не парься!

Она снова провела по разбитой губе, а потом пальчиками пробежалась по скуле, где уже сходил очередной синяк.

– Ты не обязан это делать, – снова начала она старую песню, а я закатил глаза.

– Мы уже обсуждали это. Не хочу мусолить одно и то же! – сказал, как отрезал, и она недовольно поджала губы.

– А мне кажется, ему идет разбитая рожа, – опять влезли близнецы, – последний фонарь был особенно красивым. Ходил как слива лиловая, спелая, садовая.

Мда уж! Фингал под газом был уж слишком фиолетового оттенка. Рыжая причитала, истерила, кричала, пыталась ругаться и заставить прекратить меня ходить на…

Бокс!

Да мать его, последние два месяца я регулярно ходил с разбитой рожей, потому что два раза в неделю посещал занятия по боксу.

ПО БОКСУ!

Тому самому, который я всю жизнь терпеть не мог, считая, что это самый наитупейший вид спорта. Мне с детства долбили, что все футболисты дебилы и не умеют ничего другого, как гонять мяч. Я же твердил в ответ, что тупее спорта, чем бокс – нет. Потому что можно переломать ноги, но остаться в здравом уме, а вот если тебе проломят голову, то доживать свою жизнь овощем – перспектива похуже.

В тот день, когда вся правда раскрылась, и я прижимал к себе свою любимую девочку на скамейке под ошалевшие взгляды всех студентом и довольные своих друзей, бокс я возненавидел еще больше, потому что мое сердце разрывалось от того, что я видел. А еще больше от того, что это было из-за меня.

Тогда парни показывали видяху ее спарринга, где она нереально профессионально боксировала, ведя по очкам. И даже мне, человеку, не знающему правил, было очевидно, что она выигрывает. Только следующее видео, где она опустила руки, и ее соперница избивала моего гнома, до сих пор снилось мне в кошмарах.

Рыжая сорвалась, не выдержала накала эмоций и того, что я, блять, не пришел. Мою девочку молотили по лицу в тот момент, когда я дрых в тачке после того, как жалел себя всю ночь, заливаясь вискарем на пляже. Охуеть – не встать! Я бы сам себя послал нахер.

Так стыдно мне не было в жизни никогда.

И честно, я даже не пытался скрыть радости от того, что Аркадич ее послал после такого слива боя, но ровно до тех пор пока вечером того же дня впервые не увидел, как она тихо, спрятавшись в ванной, плакала.

Вот тогда я реально обосрался, ибо даже понятия не имел, что делать. На полном обсёре позвонил близнецам, которые ошалели не меньше меня. Мы втроем топтались вокруг нее, пытаясь успокоить. К разбитому в хлам лицу добавились еще и зареванные глаза, но даже в такой момент она оставалась для меня самой красивой.

Висела на моем плече и ревела белугой, уверяя нас, что виновата, так как не справилась с эмоциями.

И как бы я не хотел, что бы она больше не занималась этим ублюдским видом спорта, видя ее такой разбитой, сердце разрывалось на части. И пока она мазала сопли и слезы на моем плече, я гладил ее по голове, убеждая, что не все потеряно. Что если этот самый «великий» Аркадич от нее отказался, это еще не значит, что ее боксерская жизнь закончилась.

Короче, я тогда толкнул какаю-то охренительную речь, что за свое счастье надо бороться, и что она не должна опускать руки (как сделала это, блин, на бое), а продолжать заниматься тем, что ей нравится. И пусть этот дедуля отказался ее тренировать, он не запрещал ходить и дальше в его клуб. У меня всегда был язык подвешен, но тогда я звезданул знатно, потому что, знаете что? Эта коза поперлась на следующий же день на тренировку.

С того дня она стабильно ходила на этот чертов бокс, пытаясь убедить деда, что бы он передумал. Умоляла его, уговаривала, упрашивала, но все равно получала от него стойкое Нет!

И не опускала руки.

Тренировалась сама, хотя ей несколько раз предлагали свои услуги другие тренера, потому что после того провального боя популярность Рыжей выросла не только на гонках, но и в боксе. Но она была категорична.

Правда смотреть, как она разбирает и собирает свою сумку, задумчиво поглаживая боксерские перчатки и наматывая бинты, для меня было невыносимо тяжело. Все, что касалось темы бокса, ее угнетало и вводило в депрессию, хоть она и пыталась это тщательно скрывать.

Из-за этого я еще сильнее чувствовал свою вину, и несколько раз втихаря от нее вылавливал этого самого Аркадича, пытаясь убедить его передумать.

В первый раз он меня даже слушать не стал и послал нахер. Во второй выделил минуты три, где я попытался убедить его, что он потерял самую способную спортсменку. Короче, расписывал, какая моя малышка охеренная, на что он…

снова меня послал.

Последующие разы я пытался играть грязно – предлагал купить новое оборудование для спортзала, сделать ремонт, расширение, деньги, перетянуть к нему лучших спортсменов, рекламу, пиар… что я только не предлагал. Ну а что? Все методы хороши!

И снова был послан в далекое и известное пешее.

И только спустя четыре месяца, когда в очередной раз заметил, как конопатая сидела возле своей спортивной сумки, грустно опустив голову, психанул. Хлопнул дверью и рванул к этому старому козлу, благо идти было не далеко – через два дома.

Влетел в его кабинет, где дедок вальяжно грыз очередную зубочистку. Вот тогда я знатно проорался. Высказал ему, как сильно я ненавижу этот сраный бокс, а еще все, что о нем думаю. И да, может он потрясающий тренер, у него возраст и все дела, но он бесчувственная скотина, из-за которого страдает самая потрясающая и сильная девушка, которая, несмотря на весь пиздец в жизни, всего один раз оступилась.

Честно, я думал, что в жбан получу либо от него, либо от его бойцов. Но старый хрыщ удивил меня в тот момент, потому что после моего пламенного ора, который, к слову, он молча и абсолютно спокойно выдержал, сказал мне сесть на стул напротив него.

«– Наконец-то, я уж думал никогда не придешь просить нормально! – он выкинул в урну перекусанную зубочистку и взял новую.

Бобер!

Я же подвис, ожидая молча продолжения.

– Истина из уст человека, который видит цель и стремиться к ней, не обращает внимание ни на что. И ты как спортсмен, должен это знать не понаслышке.

Дед был спокоен, хотя я лично видел, что он был всегда достаточно вспыльчив и орал как истеричка. И от его такого важного вида я даже шею втянул.

И спорить с ним не стал. Он прав. Мешать личное и спорт – непозволительная роскошь.

– Я не раз говорил Рыжей, что главное не то, как ты бьешь, а как держишь удар.

– Вы что, Роки Бальбоа цитируете? – не выдержал я.

Ну а что, мы за эти пол года раз восемь посмотрели этот фильм. Я наизусть хоть сейчас мог его процитировать.

– Молчать, щенок! – гаркнул дед, а потом снова остыл. Сузил свои глазенки.

Не ожидал, что я в теме.

– А еще, бокс лучше всего отражает то, что происходит в жизни. Все в своей жизни получают нокдауны, но надо вставать и двигаться дальше. И я безумно рад, что она не сдалась.

– И не собирается, – заверил.

– Знаю, только в этот раз в нокдаун отправил ее ты, вот вместе и будете отдуваться, раз не умеете разделять личное и спорт.

– Не понял.

– Вместе налажали, вместе и будете разгребать. Что непонятно?

Все. Ничего.

– Ты тут визжал, что бокс ненавидишь?

Я напрягся. Дедуля что-то явно затеял.

– Не то, что бы ненавижу, – ну да, я дал заднюю. Хер знает этих пожилых людей. – Просто меня не привлекает, когда мою девушку избивают.

– Ничего. Потерпишь, – довольно хмыкнул он. – Соглашусь ее снова тренировать только при одном условии.

– Каком? – я от нетерпения заерзал на стуле.

Серьезно? Он снова готов взять ее? И похрен, что там за условия, я на все согласен, лишь бы она не грустила.

– Будешь тоже заниматься. Буду прививать тебе любовь к боксу.

Ёбушки-воробушки! Приплыли.

Это че еще за херня?

Он прикалывается?

– Но у меня футбол… – вяло попытался ему возразить.

Я действительно плотно был занят тренировками.

– Ну и что? Ты парень молодой, сильный. Никуда твой футбол не денется. Я же не профессионально тебя заставляю заниматься. Так, пару раз в неделю будешь ходить по груше молотить.»

И что? Мог я отказаться?

Конечно нет!

Домой шел одновременно и радостный, потому что не терпелось обрадовать свою конопатую вышибалу, и грустный, как в говно опущенный, потому что заниматься тем, что меня не втыкало, меня не радовало.

Правда, когда Рыжая повисла на мне на радостях, меня немного отпустило.

И, собственно, как дед и обещал, он снова стал тренировать мою малышку, а я уже два месяца ходил с разбитой мордой. Потому что этот старый хрыщ вот нихрена не пытался привить мне любовь к этому спорту, а просто оставлял мне цветную роспись на моей морде.

В общем, тешил свою самолюбие за мой счет.

Ладно, не только тешил. Как тренер он действительно был хорош. И неплохо учил меня выдержки. Потому что первые разы, когда я видел Бэмби на тренировке, которая получала по лицу, я срывался, бросая все на свете, на что получал по тыкве от деда. Он орал, что если она выбрала такой вид спорта, то я не должен, как курица-наседка бегать за ней.

Да как не должен, если у меня башню рвало, когда мою девушку кто-то обижал?

В общем, я психовал, пыжился, бесился, но с каждым разом проще было смотреть, как она огребает. А дед я вам скажу, специально изводил меня, жестко тренируя ее.

Малышка быстро раскусила задумку Аркадича, и ей совсем не нравилось, что он отыгрывался на мне. И регулярно просила меня, чтобы я не жертвовал своим лицом ради нее.

Да я чем угодно готов был пожертвовать. Разбитая морда – не самая дорогая плата.

Да и попривык я уже.

И я пока никому не собирался говорить, что бокс не такой уж и тупой спорт. Мне даже начало нравиться. Втянулся. Хотя прекрасно знал, что скоро ему наскучит возиться со мной, и он пошлет меня и дальше в свободное плаванье.