Текст книги "Партизаны"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Прищурясь, комендант близоруко всматривался в стоящих перед ним людей.

– Майор Петерсен? – после долгой паузы спросил он.

– Да. Рад нашему знакомству, комендант.

– Взаимно. Однако удивлен... – комендант смущенно прочистил горло. – Я только что получил приказ о задержании.

– Тс-c! – Петерсен приложил палец к губам и шепотом спросил:

– Мы одни?

– Да.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– В таком случае, поднимите руки вверх.

Карлос, отодвинув стул, встал.

– Извините. Я должен проверить дверь носовой каюты.

– Ты до сих пор не видел ее? – удивленно спросила Лоррейн.

– Нет. Если Петер говорит, что она заварена, значит, дело обстоит именно так. Но все же любопытно.

Он возвратился в кают-компанию спустя буквально пару минут.

– Заваренная дверь есть заваренная дверь. Единственный способ ее открыть – вновь прибегнуть к помощи сварки. Я послал Пьетро на берег попробовать отыскать сварочный аппарат, правда" не слишком надеюсь, что ему это удастся. У нас на «Коломбо» он был, но Петер с друзьями сбросили его ночью в море.

– Говоришь так спокойно, точно это тебя ничуть не волнует, – заметила Лоррейн.

– Я не беспокоюсь по пустякам.

– А если ты не сможешь извлечь людей из каюты?

– Тогда им придется оставаться в ней, пока мы не вернемся в Термоли.

– Корабль не затонет раньше, чем это случится? Ты не думал о такой опасности?

– Да, это меня бы расстроило.

– Уже лучше. По крайней мере, хоть какое-то сострадание.

– Меня мог огорчить сей факт только потому, что я очень люблю этот старый катер. Противно думать, что «Коломбо» может стать могилой для Алессандро, – и лицо, и голос Карлоса оставались холодными. – Сострадание? Сострадание к этому дьяволу, к бандиту? К убийце, который путешествует со шприцами и ампулами со смертоносными ядами? Сострадание к психопату, который лишь посмеивался бы, отправив на тот свет тебя или Зарину? Петер пожалел его – и напрасно! Сострадание... – Карлос резко повернулся и вышел.

– Теперь ты его огорчила, – промолвил Джакомо. – Придирки, придирки. Ты осуждаешь и обвиняешь людей, в данном случае Петера и Карлоса, не имея ни малейшего понятия, о чем говоришь.

– Я же ничего плохого не думала, – Лоррейн была сбита с толку.

– Дело не в том, что ты думаешь, а что говоришь. Могла бы последить за своим языком, – сказал Джакомо и следом за капитаном покинул кают-компанию.

Лоррейн осталась стоять неподвижно, уставясь в одну точку. Лицо ее было удрученным. По щекам девушки медленно ползли две большие слезинки. Зарина положила руки ей на плечи.

– Не принимай это так близко к сердцу, – сказала она. – Все образуется. Они не понимают тебя, потому что мужчины.

Примерно десять минут спустя Петерсен с компаньонами подъехал к причалу на старом, не то военном, не то гражданском, грузовике с брезентовым кузовом, и таким же хлопающим на ветру пологом у заднего борта. Майор спрыгнул с води тельского сиденья на землю о окинул взглядом пятерку, стоящую на палубе «Коломбо»: Карлоса, Джакомо, Лоррейн, Зарину и Михаэля. Рюкзаки и рации стояли у их ног.

– Готовы? Мы тоже, – сказал Петерсен. Он был в великолепном расположении духа. – Только поднимемся на борт за своими вещами.

– Нет нужды, – откликнулся Карлос. – Два моих Пьетро уже несут их.

– А наше оружие?

– Не оставлю же я вас голыми, – Карлос спустился по трапу на набережную. – Как прошла встреча с комендантом?

– Лучше не бывает. В теплой, дружественной обстановке и, как видите, с пользой для дела, – Петерсен достал две бумаги. – Военный пропуск и разрешение на вождение этого транспортного средства. Пропуск, правда, действителен только до Метковича, но там мы уже выйдем на прямую дорогу. Оба документа подписаны майором Масса-мо. Вы не хотите сесть вместе со мной в кабину? – обратился он к девушкам. – Там гораздо удобней и комфортабельней. К тому же кабина отапливается, а кузов – нет.

– Спасибо, – сказала Лоррейн. – Я лучше сяду в кузов.

– О нет! Она не поедет в кузове! – воскликнула Зарина. – И я тоже – просто больше не выдержу этой пытки.

Она взяла Лоррейн за руку и стала шушукаться с ней, в то время как Петерсен терпеливо разглядывал небеса. Сперва Лоррейн энергично мотала головой, но затем с неохотой кивнула.

На прощанье все обменялись рукопожатием с капитаном. Все, кроме Лоррейн, взор которой был устремлен куда-то в сторону доков. Карлос, несколько раздраженно взглянув на нее, произнес:

– Хорошо. Вы огорчили меня, а я, забыв про долг и обязанности офицера и джентльмена, в свою очередь, расстроил вас, – он обнял девушку и довольно крепко поцеловал ее в щеку. – Пусть это будет моим «простите» и «прощайте».

Петерсен запустил астматично закашлявший дряхлый мотор, и машина двинулась с места. Престарелый часовой выглянул из окошечка караульной будки, проигнорировав предъявленные майором документы, и мечтательно помахал вслед рукой. Перспектива выходить на мороз его явно не привлекала.

Выехав с территории порта, Петерсен искоса взглянул на своих пассажирок. Лоррейн сидела на противоположном крае сиденья, неподвижно глядя вперед. Лицо ее было залито слезами. Майор вопросительно посмотрел на Зарину, но получил в ответ каменный взгляд и сосредоточился на тряской дороге, то и дело ощущая ребрами прикосновение острого локотка девушки.

В кузове грузовика, уже оскверненного сигарами Джордже, Джакомо изумленно уставился на лежавшую у его ног груду просмоленного брезента. Он легонько похлопал толстяка по колену.

– Джордже...

– Да?

– Вам когда-нибудь доводилось видеть брезент, живущий своей собственной жизнью?

– Пожалуй, нет.

– Вы можете сделать это сейчас. Толстяк посмотрел в направлении указательного пальца Джакомо.

– О Боже, надеюсь, они там не задохнулись! – Джордже откинул брезент, обнажив три скрюченные фигуры, прочно связанные по рукам и ногам. – Нет, все в порядке.

В кузове царил полумрак, но света хватило для того, чтобы Джакомо распознал старика и юнца, которые этим утром заходили за Петерсеном.

– А кто третий? – поинтересовался он.

– Майор Массамо. Комендант или помощник коменданта, как я полагаю.

Михаэль, сидевший напротив них рядом с Алексом, пробубнил:

– Кто эти люди? Что они делают здесь? Почему они связаны? – вопросы задавались без какого-либо реального интереса. Это были первые слова, произнесенные им сегодня. Голос Михаэля звучал монотонно – он все еще пребывал в шоке. Морская болезнь в сочетании с ночным инцидентом произвели на него неизгладимое впечатление.

– Комендант порта и двое его солдат, – повторил Джордже. – Они находятся здесь, потому что могли поднять тревогу. А связаны и рты у них заткнуты, чтобы эти люди не принялись петь и плясать по дороге, пока мы не покинем порт. Вы задаете неумные вопросы, Михаэль.

– Это тот самый Массамо, на которого ссылался майор Петерсен? Как вы заставили его подписать документы?

– Подозрительность, Михаэль, вам не к лицу. Комендант не подписывал никаких документов. Это сделал за него я. В канцелярии полным-полно бумаг, на которых стояла подпись Массамо. Не обязательно быть высококвалифицированным фальшивомонетчиком, чтобы подделать подпись.

– Как вы намерены поступить с ними?

– Избавимся в подходящее время в подходящем месте.

– Избавитесь?!

– Успокойтесь, юноша. Вечером они вернутся обратно в Плоче. Благодарите Бога за то, что вам не пришлось расстреливать ваших союзников.

Молодой человек, вновь посмотрев на связанных пленников, пробормотал:

– Понятно... Да... Союзники...

Время от времени грузовик останавливали итальянские дорожные патрули, которые задавали стандартные вопросы.

Петерсен притормозил машину возле армейской заправочной станции, выскочил из кабины и предъявил какие-то бумажки капралу. Дождавшись, когда тот залил в бак бензин, майор протянул капралу деньги, за что был награжден удивленным салютом, и грузовик беспрепятственно продолжил свой путь.

– Какие же это солдаты, – сказала Зарина, – они не должны себя так вести, тем более на войне. Похожи на сонных мух.

– Согласен, энтузиазма им не хватает, – отозвался Петерсен. – Итальянские солдаты предстали далеко не в лучшем виде. Они великолепно воюют, – но не на этой войне. С самого начала итальянцы не хотели принимать в ней участия. Теперь это совершенно очевидно. Они остались к войне равнодушны, – несмотря на воинственные речи Муссолини. На передовой итальянские части сражаются вполне сносно, однако движет ими не патриотизм, а всего лишь профессиональная гордость. Впрочем, нас это устраивает.

– Что за бумажки вы вручили тому солдату?

– Талоны на топливо. Мне дал их майор Массамо.

– Талоны на топливо, бесплатное, разумеется. И деньги для солдата вам дал майор?

– Конечно, нет. Мы не воруем деньги.

– Только грузовики и талоны. Или вы их позаимствовали?

– Да, одолжили на время. Во всяком случае, грузовик.

– Которые вы, естественно, вернете майору Массамо?

Петерсен удивленно взглянул на девушку.

– Я предполагал, что вы будете испуганной, нервной, но не такой любопытной. Не люблю, когда меня допрашивают. Помните, что мы с вами находимся в едином строю? Что же касается грузовика, то, боюсь, комендант вряд ли увидит его снова.

Дальнейший путь продолжался в молчании. Через пятнадцать минут машина въехала в город Меткович. Остановив грузовик на центральной улице, Петерсен вылез из него и зашагал куда-то по тротуару. Приоткрыв дверцу кабины, Зарина крикнула ему вслед:

– Вы кое-что забыли!

– Что?

– Ключи от машины. Вы оставили их в замке зажигания.

– Пожалуйста, не говорите глупости, – Петерсен перешел улицу и скрылся за дверью лавки.

– Что он хотел этим сказать? – за все время поездки Лоррейн впервые заговорила.

– То, что сказал. Он много знает, в том числе и то, что я не умею водить машину. Во всяком случае, не эту дребезжащую клячу. Даже если бы я и справилась с ней, куда я ее поведу? – Зарина дотронулась до задней стенки кабины. – Дерево. Я не проехала бы и пяти метров, как этот страшный Алекс застрелил бы меня... – Она выглядела так же, как и говорила, – в высшей степени скорбно.

– Очень хотелось бы разок увидеть его ошибающимся, делающим что-то не так, правда? – сказала Лоррейн.

– Да... Но мне почему-то кажется – что хорошо для майора Петерсена, то хорошо и для нас. И наоборот.

Пролетели двадцать минут, прежде чем Петерсен возвратился. Для человека, спасающегося от возможной погони, действовал он не слишком поспешно. Майор, не торопясь, нес большую корзину, покрытую плотной картонной крышкой. Подойдя к кузову, он приоткрыл брезент и передал корзину сидящим внутри. Спустя несколько секунд Петерсен уже находился в кабине. Казалось, он был в приподнятом настроении.

– Ну, Зарина, продолжайте допрос. Девушка скорчила недовольную рожицу, но любопытство все же победило.

– Эта корзина...

– Дух армии зависит от состояния ее желудка.

А нас, с небольшой натяжкой, можно посчитать частью армии. Провизия. Что еще можно купить в продовольственной лавке? Хлеб, сыр, ветчина, мясо, фрукты, овощи, чай, кофе, сахар, спиртовка, чайник. Я обещал полковнику Лунцу доставить вас в отменной кондиции.

Вопреки своему желанию, Зарина слабо улыбнулась.

– Вы говорите так, будто собираетесь откармливать нас для невольничьего рынка, куда отправите под надзором вашего жирного друга. Или все это предназначено для него?

– Джордже предназначается мое первое приобретение. За пять секунд он способен выпить литровую флягу пива. И вина тоже.

...Позади остались последние городские строения.

– Я думала, что пропуск действителен лишь до Метковича, – заметила Зарина.

– У меня два пропуска. Карлосу я показал один из них.

Через полчаса Петерсен по мосту пересек Неретву и заглушил мотор возле большого солидного гаража на окраине Шаплины. Майор вошел внутрь и вышел из гаража через одну-две минуты.

– Просто поздоровался со своим старым другом, – объяснил он.

Миновав маленькую деревушку, грузовик свернул с шоссе на грунтовую дорогу. С нее также вскоре свернули. Следующая дорога представляла собой, скорее, поросшую травой тропу. Грузовик ехал по ней до тех пор, пока тропа не уперлась в низкую каменную лачугу. Петерсен первым покинул кабину и пригласил девушек последовать его примеру. Обойдя машину, он постучал кулаком в борт:

– Обед!

В ответ из кузова не донеслось ни звука. Зарина и Лоррейн посмотрели друг на друга с опасливым недоумением, несмотря на спокойный тон майора.

– Когда Джордже затягивает узел, – туманно промолвил он, – его потом очень трудно развязать.

Внезапно брезентовый полог, закрывавший задний борт машины, дрогнул. Из-под него выпрыгнули комендант и двое его солдат. Майор Массамо и пожилой солдат театрально рухнули, едва коснувшись ногами земли.

– Ну-ка, ну-ка, кто же у нас здесь? И что сделал гадкий Петерсен и его противные друзья с этими бедными людьми? – Петерсен посмотрел на девушек. – Знакомьтесь, майор Массамо – комендант порта. Двух других вы уже видели сегодня утром. Мы не раздробили им ноги, как вам, наверное, пришло в голову, – они просто затекли от временного нарушения кровообращения.

Кузов грузовика покинули и остальные четверо мужчин.

– Погуляйте с пленниками неподалеку, – предложил Петерсен.

Джордже помог подняться с земли коменданту, Джакомо занялся юнцом, а Михаэль взял на себя старика. Однако последний был не только стар, но и толст и, похоже, не изъявлял большого желания вставать на ноги. Зарина, одарив Петерсена взглядом, который по всей видимости, можно было назвать яростным, кинулась на подмогу брату.

Майор посмотрел на Лоррейн, затем на Джордже.

– Что будем делать? – понизив голос, спросил он по-сербскохорватски. – Зарежем ее или прикончим дубиной?

На лице толстяка не дрогнул ни один мускул. Казалось, Джордже обдумывал предложение.

– Выбирай сам, – наконец проговорил он. – Место удобное, поблизости полно оврагов.

Лоррейн глядела с подозрением – было ясно, что их языка она не знала.

– Теперь понимаю, почему с ней приятель, – промолвил майор. – Телохранитель и переводчик. Я знаю, кто она.

– Я тоже.

Лоррейн могла быть раздраженной и высокомерной одновременно, именно такой, как сейчас.

– Эй, вы, двое, о чем там говорите? Это дурная манера! – родись Лоррейн в ином веке и живи в другую эпоху, вероятно, она бы топнула ногой.

– Мы с Джордже общаемся на своем родном языке. Дорогая Лоррейн, вы намного облегчите себе жизнь, если перестанете с подозрением относиться к каждому. А говорили мы о вас.

– Так я и думала... – Голос ее звучал чуть менее повелительно.

– Попытайтесь время от времени доверять людям, – улыбка Петерсена лишила его слова обидного смысла. – Мы так же наблюдательны, как и ваш Джакомо. Поймите, наконец, что мы заботимся о вашем благе. Если с вами что-то случится – Джимми Харрисон никогда нам этого не простит.

– Джимми Харрисон! Вы знаете Джимми Харрисон а? – глаза Лоррейн округлились, и тень улыбки коснулась ее губ. – Не верю в это. Вы знаете капитана Харрисона?

– Вам, наверное, привычнее называть его «Джимми»?

– Да, Джимми... – Лоррейн посмотрела на Джордже. – Вы тоже знакомы с ним?

– Черт побери, опять подозрения. Бели Петер говорит, что знает Джимми Харрисона, значит я тоже должен его знать. Не так ли? – толстяк улыбнулся, когда щеки девушки порозовели. – Моя дорогая, я не упрекаю вас... Разумеется, я его знаю. Высокий. Точнее, очень высокий. Худой. С каштановой бородой.

– Когда я его последний раз видела, Джимми не носил бороду.

– А сейчас у него отросли и борода, и усы. Короче, у капитана Харрисона каштановые волосы. Он носит монокль, хотя и яе особенно в нем нуждается. Проще говоря, англичанин .до мозга костей. Как говорят в Англии, у него ужасно, ужасно английский вид.

Лоррейн улыбнулась.

– Да, это именно он.

Комендант и двое остальных пленников передвигались уже значительно уверенней. Петерсен достал из кузова тяжелую Корзину с провизией и направился по заросшей травой тропинке к лачуге, на ходу вынув из кармана ключ. Зарина, взглянула на ключ, затем на майора, но ничего не сказала. Петерсен поймал ее взгляд.

– Я говорил вам – друзья.

Скрип заржавевших петель в сочетании с запахом затхлой сырости внутри помещения красноречиво свидетельствовали о том, что здесь никто не бывал в течение долгих месяцев. Единственная комната оказалась промерзшей, унылой и скудно обставленной: струганый стол, две скамьи, несколько деревянных рахитичных стульев, печь и небольшая поленница дров.

– Все, что нам надо, – оглядевшись, довольно сказал Петерсен. – В первую очередь займемся самым важным, – он посмотрел на Джордже, извлекшего из кармана бутылку пива. – У вас свои приоритеты?

– Дикая жажда, – с достоинством отозвался толстяк, – но я могу утолять ее и одновременно растапливать печь.

– Заодно присмотрите за нашими гостями. Мне надо ненадолго уйти.

– Надеюсь, полчаса вам хватит? – осведомился толстяк.

...За что бы Джордже не брался, он все делал на совесть. Когда Петерсен спустя почти час возвратился, в комнате было не просто приятно тепло, а удушливо жарко. Металлическая заслонка печки раскалилась до цвета спелой вишни. Многозначительно оставив входную дверь открытой, майор подошел к столу и водрузил на него вторую корзину, родную сестру той, что уже стояла на полу.

– Еще провиант, – сказал он. – Извините, что задержался.

– Мы не беспокоились, – отозвался Джордже. – Еда ждет. Все, кроме вас, поели, – он заглянул в принесенную Петерсеном корзину. – Вы потратили время только на это?

– Я встретил кое-каких друзей.

– А где грузовик? – стоя в дверях, спросила Зарина.

– За углом. В роще. Там его не увидят с воздуха.

– Думаете, за нами могут следить с воздуха?

– Нет. Я отогнал машину на всякий случай, – майор уселся за стол и принялся готовить себе сандвич с салями и сыром. – Если кто-нибудь хочет немного поспать, – лучше прилечь сейчас. Лично я собираюсь поступать именно так. Этой ночью мы вообще не спали. Двух или трех часов, полагаю, будет достаточно. К тому же я предпочитаю путешествовать ночью.

– А я предпочитаю ночью спать, – сообщил Джордже, откупоривая очередную бутылку. – Поэтому позвольте мне быть вашим верным стражем. Вы ешьте, ешьте!

– После стряпни Джованни любой станет прожорливым. – Действия Петерсена подтверждали данное правило. Спустя несколько минут майор все же оторвался от еды, огляделся и спросил у Джордже:

– Куда подевались эти неугомонные девушки?

– Только что вышли, наверное, на прогулку. Петерсен покачал головой.

– Моя ошибка. Я не сказал вам... – он поднялся из-за стола.

Девушки отошли от лачуги метров на сорок.

– Вернитесь! – крикнул майор. Зарина и Лоррейн остановились и обернулись. Петерсен властно махнул им рукой. – Идите обратно! – девушки переглянулись и медленно двинулись назад.

– Что плохого в невинной прогулке? – озадаченно спросил Джордже.

– Я скажу, что плохого в невинной прогулке, – Петерсен понизил голос так, чтобы его не было слышно в хижине, и коротко объяснил толстяку, в чем дело. Джордже согласно кивнул. Когда девушки приблизились, майор умолк.

– Что такое? – спросила Зарина. – Мы сделали что-то не так?

– Если вы шли туда... – Петерсен показал на уборную.

– Нет. Всего лишь прогулка. Какой от этого вред?

– Идите в дом.

– Раз вы настаиваете, – Зарина мило улыбнулась, – но вы же не умрете, если скажете нам почему.

– Подчиненные не разговаривают с офицерами подобным тоном. И тот факт, что вы – женщины, ничего не меняет.

Улыбка исчезла с лица Зарины – тон самого Петерсена не располагал к легкомыслию.

– Если хотите, я скажу вам почему. Потому что я приказываю. Потому что вы не можете ничего делать без моего разрешения. Потому что вы – младенцы в дремучем лесу. И, наконец, потому что я стану доверять вам только тогда, когда вы станете доверять мне.

Обе девушки непонимающе переглянулись и, не говоря ни слова, вошли в дом.

– Это прозвучало несколько грубовато, – заметил Джордже.

– Да, грубовато. Но я хотел, чтобы до них дошло, – нельзя без спроса бродить где попало. Такие безобидные прогулки могут иметь далеко небезобидные последствия.

– Конечно. Только они не знают об этом. Для них вы вредный, своенравный, задиристый волк.

В придачу не очень умный и любящий покомандовать. Не переживайте, Петер. Когда девушки оценят ваши истинные достоинства, возможно, они еще смогут полюбить вас.

Войдя в жарко натопленную комнату, Петерсен объявил:

– Наружу никто не выходит. За исключением, разумеется, Джордже и Алекса. И Джакомо. Впрочем, он и так не собирается никуда выходить.

Дремавший за столом Джакомо приподнял голову и окинул сонным взглядом присутствующих.

– А мне? Мне тоже нельзя выходить? – спросил Михаэль.

– Нельзя.

– Почему Джакомо можно, а мне – нельзя?

– Потому что вы – не Джакомо, – лаконично ответил Петерсен.

Проспав неполных два часа, майор открыл глаза и помотал головой, отгоняя сон. Насколько можно было различить, бодрствовали только неутомимый Джордже, сидевший с кружкой пива в руке, и трое пленников. Поднявшись с пола, Петерсен растолкал остальных.

– Время пить чай или кофе, кому что захочется, и уезжать, – он подбросил в печь пару поленьев.

Майор Массами, державшийся до сих пор удивительно тихо и скромно, спросил:

– Мы тоже отправляемся?

– Вы остаетесь здесь. Связанные, но без кляпов во рту, поскольку это лишено смысла. Можете кричать сколько вздумается – ваши крики никто не услышит, – Петерсен поднял руку, предупреждая протест. – От ночного холода не погибнете. Когда придет помощь – тут по-прежнему будет тепло. Через час, после того как мы покинем этот дом, я свяжусь с ближайшим армейским постом – это в пяти километрах отсюда – и объясню, где вы находитесь. Спустя двадцать минут за вами приедут.

– Очень любезно, – Массамо вяло улыбнулся. – Это лучше, чем быть застреленным...

– Королевская югославская армия не подчиняется никому – ни немцам, ни итальянцам. Если союзники пытаются нам препятствовать, мы предпринимаем некоторые действия для самозащиты. Но мы не варвары и не расстреливаем союзников.

Спустя несколько минут Петерсен взглянул на трех заново связанных пленников.

– Итак, смерть от холода никому из вас не грозит, в печи горит огонь. Через полтора часа тут будут ваши люди. До свидания.

Нового свидания с майором пленники явно не жаждали – ни один из троих не ответил ему. Петерсен спустился по замшелым ступеням крыльца и свернул за угол дома. Грузовик стоял посреди небольшой поляны.

– О, новый грузовик! – вскричала Зарина.

– "Новый грузовик", – передразнил ее Петер-сен. – Именно это вы бы воскликнули, вернувшись с прогулки. Майору Массамо очень понравились бы эти слова. Из них легко понять, что старый грузовик брошен нами где-то поблизости, поэтому после своего освобождения он немедленно сообщит солдатам, что у нас есть другая машина. В результате мне пришлось бы опять тащить с собой коменданта. Именно это я имел в виду, когда говорил: нельзя доверять младенцам в дремучем лесу.

Джакомо сказал:

– Наш старый грузовик наверняка в розыске. Что, если на него наткнутся?

– Сомневаюсь. Разве что кому-то взбредет в голову нырнуть на дно Неретвы. Но не думаю, чтобы в такой холод на это нашлись охотники. Я сбросил его с небольшой скалы в довольно глубоком месте. Мне порекомендовал его местный рыбак.

– Машину можно увидеть сверху.

– Нет, в это время года вода в Неретве очень мутная. Она очистится лишь через несколько месяцев, когда снега сойдут с гор. А какая разница, что будет через несколько месяцев?

– Что за добрая душа подарила тебе это чудо? – спросил Джордже. – Уж не итальянская ли армия?

– Итальянцы так бы не расщедрились. Это сделал все тот же мой друг, рыбак, он же владелец гаража, возле которого мы останавливались. У итальянцев нет возможностей ремонтировать свои машины. Мой приятель при случае выручает их. У него были и гражданские грузовики, но, пораскинув мозгами, мы решили, что этот – наиболее подходящий.

– А вашему другу не придется за него отвечать?

– Исключено. Мы сорвали замок с гаража. Если вдруг какому-нибудь солдату захочется заглянуть туда завтра, что, кстати, маловероятно, поскольку завтра – воскресенье. Придя в гараж утром в понедельник, мой приятель, как положено добросовестному работнику, сообщит итальянцам, что помещение взломано и похищен военный грузовик. Никакой ответственности за это он не несет. Виновники известны: кто же еще, кроме нас, мог это сделать?

– Выходит, утром в понедельник за нами начнется погоня, – констатировала Зарина.

– В понедельник утром этот грузовик, возможно, присоединится к первому. В понедельник утром, несмотря ни на что, мы будем уже далеко.

– А вы хитрый.

– А вы опять говорите глупости. Я просто все планирую заранее. Садитесь.

Новый грузовик был намного удобнее и тише прежнего. Как только он двинулся с места, Зарина продолжила:

– Не подумайте, что я придираюсь или осуждаю вас, но, по-моему, надо быть почтительней по отношению к вашим союзникам.

Петерсен взглянул на нее, затем поправил:

– К нашим союзникам.

– Что? – переспросила Зарина. – Ах да, конечно. К нашим союзникам.

Майор продолжал следить за дорогой. Иногда внезапно он становился задумчивым, и тогда выражение его лица говорило само за себя.

– Та вчерашняя гостиница в горах, обеденный час. Помните, что сказал Джордже?

– Что именно? Он говорил так много...

– О наших союзниках.

– Смутно.

– Смутно... – Петерсен неодобрительно поцокал языком. – Это профессиональный изъян. Радист должен запоминать все, о чем вокруг говорят... Наш союз с итальянцами существует до тех пор, пока в нем есть необходимость. Хотя мы воюем бок о бок с итальянцами – Джордже, правда, сказал тогда «с немцами», у нас разные цели. Когда союзники перестанут устраивать нас, ни о каком союзе не может быть и речи. Сегодня возник небольшой конфликт. Разумеется, для нас собственные интересы важнее. Не думаю, что потеря одной-двух машин может повлиять на исход войны.

После короткого молчания Лоррейн спросила:

– Майор Петерсен, кто, по-вашему, победит в этой ужасной войне?

– Мы. Будет лучше, Лоррейн, если станете звать меня просто «Петер», Вы ведь еще не служите в армии.

Девушки обменялись удивленными взглядами. Если Петерсен и заметил это, то не подал, вида.

Неподалеку от армейского блокпоста в Шаплине дорогу грузовику преградил молодой итальянский офицер. Приблизясь к нему, он направил фонарик на бумагу, которую держал в руке, затем осветил номер машины и навел луч на лобовое стекло.

– Не слепите нас своим дурацким фонарем! – высунувшись из кабины, сердито крикнул Петерсен.

Луч света мгновенно погас.

– Простите, сеньор. Обычная проверка. Это не тот грузовик, – офицер отступил в сторону, отдал честь и, взмахнув как жезлом, выключенным фонарем, подал знак следовать дальше.

– Не нравится мне это, – проговорила Зарина. – Что будет, если удача отвернется от нас? Почему он так легко всех отпустил?

– Молодой человек обладает вкусом, осторожностью и благоразумием, – откликнулся Петерсен. – «Кто я такой? – по-видимому, сказал он себе, – чтобы вступать в перепалку с офицером, везущим двух прекрасных юных леди?»... Однако охота началась. На его бумаге я успел прочесть номер старого грузовика. Вдобавок, лейтенант осветил фонарем наши лица. И, хотя ему было приказано искать трех головорезов, он успокоился, поскольку ни один из нас не подходит под это описание. Конечно, преследователям скоро станет известно, что вы едете вместе с нами, но пока они не догадываются об этом. Единственным, кто видел нас на борту «Коломбо», – те двое солдат, что лежат связанными в лачуге.

– Тот, кто за нами гонится, может расспросить экипаж, – рассудила Зарина.

– Никто из членов команды не скажет ни слова без разрешения Карлоса. У них вполне доверительные отношения.

– А сам Карлос? – задумчиво спросила Зарина.

– Карлос ни в чем не признается. В борьбе долга с совестью победит совесть. Капитан не утопит свою давнюю подружку, подставив ее под пули.

Лоррейн подалась вперед и взглянула на Петерсена.

– Кого вы имеете в виду, говоря о подружке? Меня?

– Полет фантазии. Вы же знаете, как я бессвязно излагаю свои мысли.

После очередной проверки Петерсен откинулся на спинку сиденья и сказал:

– А сейчас, пожалуйста, пересядьте в кузов. Там прохладней, но мой приятель-рыбак снабдил меня одеялами.

– Почему мы должны это делать? – удивилась Зарина.

– В кабине находиться опасно. Начиная с этой минуты, описание вашей внешности уже, вероятно, передано дорожным патрулям. Может, это и не так, но давайте будем учитывать самое невероятное.

– Как нас могут опознать, когда майор Масса-мо... – девушка умолкла и посмотрела на часы. Вы сказали, что свяжетесь с армейским постом в Шаплине ровно через час. А уже прошел час и двадцать минут. Эти люди замерзнут. Почему вы солгали?

– Если вы не в состоянии думать – а вы явно не способны на подобное – то молчите. Это была вынужденная ложь. Представьте, что бы произошло, исполни я сейчас или двадцать минут назад свое обещание?

– Пленников бы освободили.

– И только?

– А что же еще?

– Господи, помоги Югославии! Итальянцы засекли бы мой сигнал и без труда вычислили бы наше местонахождение. Вместо меня сообщение в Шаплину ровно через час передал мой приятель из Груды – городка, расположенного к северо-западу отсюда, на дороге Шаплина-Имоцки. Таким образом, поиски будут сосредоточены в районе Имоцки. Там находятся штаб-квартира итальянской десантной дивизии, уйма других объектов, среди которых человек может легко затеряться. Кроме того, итальянцы относятся к немцам так же, как немцы к югославам. Приказ о моем задержании, пришедший от германского командования в Риме, они не будут исполнять с большим рвением. Но, даже будь итальянцы семи пядей во лбу, им не придет в голову искать меня поблизости от Мостара.

Остановив грузовик, Петерсен помог девушкам перебраться в кузов и вернулся в кабину.

Действительно, дорожные патрули перед Мостаром даже не осматривали машину. Добравшись до центра города, Петерсен свернул к автостоянке отеля «Бристоль». Заглушив двигатель, он подошел к заднему борту.

– Пожалуйста, не выходите, – предупредил он. – Я скоро вернусь.

– Можно поинтересоваться, где мы находимся? – спросил Джакомо.

– Конечно. Главная автостоянка города Мостара.

– Наверное, очень людное место, – послышался голос Зарины.

– Чем больше народа, тем лучше. Здесь легче остаться незамеченными.

– Не забудьте передать Иосипу, что я не ел и не пил сто лет! – воскликнул невидимый Джордже.

– Он и без меня сообразит, – усмехнулся Петерсен.

Майор подъехал к автостоянке в четырнадцатиместном микроавтобусе-"фиате" примерно середины двадцатых годов. За его рулем сидел невысокий смуглый мужчина.

– А вот и Иосип, – сказал Петерсен.

Водитель, радостно улыбаясь, поздоровался с Джордже и Алексом – все трое, очевидно, были старыми добрыми знакомыми. Майор не потрудился представить его остальным.