Текст книги "Партизаны"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Петерсен раскрыл шезлонг, и, усевшись в него, с видимым интересом принялся наблюдать, как толстяк заколачивает скобы во внутренние пазы двери.

– Как видите, мы работаем без перерывов, – Петерсен взглянул на Франко, Зеппо и Гвидо. – Встаньте в свой угол. Если хоть один из вас пошевелится – будет пристрелен. Снимите свою куртку, Алессандро.

Алессандро презрительно плюнул на пол.

– Снимите куртку, – вежливо повторил Джордже, – или я вытряхну вас из нее.

Алессандро плюнул снова, видимо не отличаясь оригинальным складом ума. Коротко размахнувшись, толстяк ударил его в солнечное сплетение. Удар оказался не очень сильным, но мужчина скорчился, взвыв от боли. Джордже сдернул с него куртку.

– Свяжите его, – приказал майор.

Швырнув стонущего пленника на брезентовую койку, толстяк связал его таким образом, что руки Алессандро оказались плотно прижаты к туловищу. Ноги его также были связаны вместе. Для большей надежности вторым куском провода Джордже крепко привязал Алессандро к койке. Тот, уже восстановив дыхание, предпринял попытку освободиться от пут, однако "торой удар толстяка окончательно убедил его в неуместности сопротивления.

С удовлетворением оглядев дело рук своих, Джордже повернулся к майору.

– В Женевских соглашениях что-нибудь говорится об этом, Петер?

– Возможно, возможно. Правда, я их никогда не читал, – Петерсен открыл кейс и посмотрел на Алессандро. – Сейчас мы проведем эксперимент. В интересах науки, как вы понимаете. Это не займет много времени. – Его слова звучали довольно легкомысленно, но Алессандро не слушал. Он глядел на бесстрастное лицо майора, выражение которого плохо соответствовало смыслу сказанного.

– В вашем кейсе, если помните, находятся три голубые и три розовые ампулы, – продолжил Петерсен. – Мы, в том числе капитан Тремино, имеющий медицинское образование, считаем, что три из шести смертоносны. К сожалению, нам неизвестно, какие именно. Попробуем найти их методом исключения. Я введу вам под кожу содержимое одной из ампул. Если останетесь живым – станет понятно, что находится в остальных, – Петерсен вынул из кейса голубую и розовую ампулы. – Какая вам больше нравится, Джордже?

Толстяк задумчиво потер подбородок.

– Ответственное задание, – промолвил он. – От моего решения зависит жизнь человека... Хотя, думаю, общество мало что потеряет, если... Мне больше по душе голубой цвет.

– Голубой, так голубой, – Петерсен перелил в пробирку голубую жидкость и вставил в шприц иглу. Алессандро со страхом наблюдал, как содержимое пробирки медленно всасывалось в шприц. – Боюсь, я не особо умелый медик. – Спокойствие, с каким произнес фразу майор, было страшнее любого крика. – Воздух, попав в кровеносную систему, может образовать тромб... Однако вам, Алессандро, все равно, от чего умирать...

Глаза Алессандро вылезли из орбит, побелевшие губы затряслись от смертельного ужаса. Петерсен прикоснулся к внутренней стороне его правой руки.

– Вена, кажется, подходящая.

– Нет! Нет! Нет! – Из глотки Алессандро вырвался нечеловеческий вопль. – Господи, нет! Нет!

– Не о чем волноваться, – успокаивающе сказал Петерсен. – Если состав безвреден, то останетесь живы и возвратитесь к нам через считанные минуты, если нет, то ускользнете от нас навсегда, что тоже неплохо... – Майор снял наволочку с подушки и протянул ее Джордже. – Он может дико орать в агонии. Будьте, пожалуйста, внимательны – умирающий человек судорожно стискивает зубы.

Большим и указательным пальцем Петерсен оттянул кожу на руке связанного. Тот взвизгнул. Джордже зажал ему подушкой рот. Через несколько секунд он снял подушку с лица пленника. Алессандро уже не орал. Где-то глубоко в его горле рождались жуткие всхлипы. Он выгнулся на койке, прилагая неистовые усилия для того, чтобы освободиться от провода. Жилы на его лице напряглись – оно казалось олицетворением безумия. Казалось, еще немного – и Алессандро забьется в припадке эпилепсии. Майор посмотрел на Джордже. Физиономия толстяка покрылась крупными каплями пота.

– Это смертельный яд? – Спросил Петерсен пленника, но содрогавшийся в конвульсиях Алессандро не слышал ни звука. Вопрос пришлось повторять до тех пор, пока обезумевший разум его воспринял.

– Яд, яд... Смертельная доза! Смертельная доза! – пролепетал Алессандро, перемежая слова ужасными всхлипываниями.

– От него умирают в страшных мучениях?

– Да! Да! Да! – Алессандро тяжело и часто дышал, будто находился в последней стадии удушья.

– И это вы уготовили сами себе. У меня нет к вам ни жалости, ни сострадания. К тому же вы можете и солгать. – Петерсен вновь дотронулся концом иглы до руки связанного. Алессандро опять завопил, и Джордже опять заткнул ему рот подушкой.

– Кто вас послал? – Петерсен дважды повторил свой вопрос, прежде чем Алессандро бешено завращал глазами. Толстяк убрал с его лица «кляп».

– Киприано... – Голос Алессандро ничем не отличался от вороньего карканья. – Майор Киприано...

– Ложь. Никакой майор не уполномочен затевать такие дела, – Петерсен третий раз осторожно прикоснулся концом иглы к вене, Алессандро хотел было завопить, но Джордже успел вовремя зажать ему рот. – От кого получили задание? Спрашиваю последний раз, Алессандро. Через секунду проколю вену. Для этого есть все основания. Чьи инструкции выполняете?

Джордже в очередной раз снял с лица пленника подушку. На мгновение показалось, что тот потерял сознание: Глаза бедняги закатились, но тотчас снова вернулись на место.

– Гранелли, – прошептал он едва слышно. – Генерал Гранелли...

Это было имя всемогущего шефа итальянской разведки.

– Игла все еще в миллиметре от вены – в любую секунду я могу нажать на поршень шприца. Помните об этом, Алессандро. Полковник Лунц знал о вашем задании?

– Нет! Клянусь! Нет!

– Генерал фон Лер?

– Нет!

– Каким же образом генералу Гранелли стало известно, что я нахожусь на борту «Коломбо»?

– Ему рассказал полковник...

– Так-так. Обычные доверительные отношения между союзниками. Что вы хотели найти в моей каюте?

– Документ... Сообщение...

– Петер, возможно, будет лучше, если вы уберете шприц, – сказал Джордже. – Кажется, он сейчас упадет, в обморок. Или умрет. Или что-нибудь в этом роде.

– Что вы добирались сделать с бумагой, Алессандро? – Острие иглы осталось на прежнем месте.

– Сравнить текст с... моя куртка... там... – Алессандро действительно еле ворочал языком.

Во внутреннем кармане его куртки Петерсен обнаружил сложенный вчетверо бумажный лист. Это был дубликат документа, находившегося в их каюте. Майор вновь сложил бумагу и убрал в свой потайной карман.

– Странно, – сказал Джордже, – он на самом деле близок к обмороку.

– Могут поспорить, его жертвы никогда не имели такой возможности... Что бы мне хотелось, так это всадить ему полную дозу, – с искренним сожалением проговорил Петерсен. – Несомненно, Алессандро представляет... представлял, – поправился он, – особое подразделение, специализирующееся на тайных убийствах. – Понюхав голубую жидкость в пробирке, майор бросил ее и открытую ампулу на пол. Затем разбрызгал по полу содержимое шприца. Стекло хрустнуло под его подошвами.

– На спирту, – сказал Петерсен. – Испарится достаточно быстро.

...В коридоре Джордже вытер со лба пот.

– Не хотел бы пройти через это снова, – признался толстяк. – Как, впрочем, и Алессандро...

– Я тоже, – добавил Петерсен. – А что испытали вы, Алекс?

– Ничего особенного, – угрюмо отозвался тот. – Разве что сожаление, когда вы не нажали на поршень. Я бы пристрелил его, не моргнув глазом.

– Хорошая мысль. По крайней мере, ему не пришлось бы мучиться. В любом случае, как оперативный сотрудник разведке Алессандро уже мертв. Его разотрут в порошок, когда появится в Термоли. А возможно, и в Плоче. Давайте закроем дверь.

Алекс вставил в пазы все восемь герметизирующих скоб. Чтобы не было слышно грохота ударов, он прижал к первой из них подушку, совсем недавно используемую Джордже для другой цели. Толстяк взмахнул кувалдой...

Когда последняя, восьмая, скоба была забита, Джордже сказал!

– Будем надеяться, это задержит их на некоторое время. Особенно если мы выбросим молот за борт.

– Поступим иначе... – Петерсен ушел и через минуту вернулся с газовой сваркой и защитными очками. В сварочном деле майор был новичком, но недостаток квалификации с успехом восполнялся энтузиазмом. Конечный результат его усилий не отличался большим изяществом, однако в данный момент это не играло решающей роли. Что действительно было существенным, так это намертво приваренная дверь.

– Теперь можно пообщаться с Карлосом и Михаэлем, – вздохнув, сказал Петерсен. – Но сперва надо немного пошевелить мозгами...

«...По-моему, звучит неплохо», – похвалил сам себя майор. Он сидел за письменным столом капитана. Перед нам стояла бутылка виски, рядом с которой лежало только что написанное им послание. – Попросим Михаэля отправить это открытым текстом, немедленно. Слушайте: «Полковнику Лунцу...» Затем, естественно, его кодовый номер. Далее: «Ваши убийцы и/или террористы – неумелая шайка. Алессандро и его „сапожники“ находятся на борту „Коломбо“ за прочно завален ной дверью. Извините, не могу поздравить вас генерала фон Лера, генерала Гранелли и майора Киприано с удачным подбором кадров. Привет. Зеппо.» «Зеппо», как вы помните, мое кодовое имя.

Джордже скрестил под животом руки.

– Неплохо, неплохо. Но мы точно не знаем, что «убийцы и/или» из ведомства именно полковника Лунца.

– А мы не обязаны это знать, – отозвался Петерсен. – Мы просто предполагаем. Надеюсь, наше сообщение вызовет переполох в голубятне. Как вы считаете, Джордже, голубки всполошатся?

Толстяк расплылся в улыбке.

– Полковник Лунц я генерал фон Лер ужасно расстроятся. Алессандро сказал, что они не были в курсе мероприятия.

– Теперь они свяжутся с итальянцами и будут в курсе, – промолвил Петерсен. – Хотелось бы мне послушать их телефонные переговоры, после того как Лунц получит радиограмму. Ничто не распространяется с такой скоростью, как недоверие и подозрительность. Особенно среди верных союзников. Полагаю, джентльмены, мы хорошо потрудились и заслужили право пропустить по стаканчику виски перед беседой с Карлосом.

Рубка рулевого освещалась лишь тусклым светом нактоуза [9]9
  Ящик для судового компаса.


[Закрыть]. У Петерсена и его компаньонов некоторое время ушло на то, чтобы привыкнуть к темноте. Карлос стоял у штурвала. Майор сдержанно кашлянул:

– Я удивлен, Карлос... Нет, меня просто пронзает боль при мысли, что такой благородный моряк, как вы, связан со столь беспринципными и неразборчивыми в средствах персонами, как генерал Гранелли и майор Киприано.

Карлос, держа на штурвале руки, продолжал пристально глядеть вперед. Когда же капитан заговорил, голос его был удивительно спокоен:

– Никогда не встречался ни с тем, ни с другим. А после сегодняшней ночи постараюсь не делать этого и впредь. Приказы приказами, но я никогда больше не возьмусь перевозить ни одного из наемников Гранелли. Они могут угрожать мне военным трибуналом, но дальше угроз дело не пойдет. Как я понимаю, Алессандро заговорил?

– Да.

– Он жив? – Судя по интонации, Карлоса не особенно волновал ответ.

– Жив и здоров. Никаких пыток не было. Простое психологическое воздействие.

– Если бы это было неправдой, вы бы не сказали, да и не смогли сказать так. Я потолкую с ним, сейчас же, – в голосе капитана не было и намека на спешку.

– Да, – сказал Петерсен. – Хорошо. Только, боюсь, толковать с Алессандро придется через закрытую дверь. Мы ее заперли, понимаете?

– Все, что можно запереть, можно и отпереть.

– Не тот случай, – майор виновато вздохнул. – Приносим свои извинения за столь бесцеремонное обращение с итальянским военным кораблем – мы сочли, что будет благоразумнее приварить дверь каюты к переборке.

– Ах вот как? – Впервые за все время беседы Карлос взглянул на Петерсена с выражением, далеким от вежливого интереса. – Вы приварили дверь? Оригинально.

– Сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать в Плоче сварочный аппарат.

– Я тоже.

– Чтобы их освободить, придется возвратиться обратно в Италию. Остается надеяться, что вы доведете катер до итальянского порта. Будет неприятно, если Алессандро с приятелями утонет вместе с «Коломбо». Но мы допустили еще одну оплошность, Карлос: судовой сварочный аппарат лежит на две Адриатики.

Хотя Петерсен не видел блеска зубов капитана, он мог поклясться, что тот улыбался.

Глава 4

Море было бурным на протяжении всего плавания. И слегка успокоилось, лишь когда «Коломбо» вошел в устье Неретвы. Сбылось обещание Карлоса: как только рассвело, тотчас над торпедным катером взвился карикатурно огромный итальянский флаг. Портовый гарнизон на этот раз воздержался от стрельбы, которая обычно производилась, когда какое-либо судно показывалось на горизонте. Вскоре катер встал у причала Плоче – города, который во всех довоенных туристских путеводителях именовался не иначе как «жемчужина Адриатики».

Семеро пассажиров сидели в кают-компании за завтраком, без сомнения творением механика Джованни. Неописуемую кашу из яиц и сыра, по-видимому, готовили на машинном масле. Кофе казался сваренными из него же. Однако хлеб был не только съедобным, но даже вкусным. Свежий морской воздух раздразнивал аппетит" особенно у тех, кто пострадал во время ночного шторма.

Гладко выбритый и тщательно: одетый Джакомо, несмотря на кошмарную пищу, был, как всегда, жизнерадостен.

– А где Алессандро со своими головорезами? – улыбаясь, спросил он и отодвинул тарелку. – Парни многое теряют.

– Вероятно, они позавтракали раньше нас, – сказал Петерсен, – и уже сошли на берег.

– Я был на палубе: на берег никто не сходил.

– Значит, они предпочитают свою компанию нашей. Скрытные люди. Джакомо усмехнулся.

– Будто у вас нет секретов.

– Иметь секреты и быть скрытным – совершенно разные вещи. Но у нас секретов нет. Просто иногда бывает трудно запомнить, о чем можно говорить, о чём нельзя. Особенно таким, как я, со скверной памятью. Живя во лжи, можно попасться в собственную ловушку. Нет, я – за простую, честную жизнь.

– Поверил бы этому, сказал Джакомо, – если бы не стал свидетелем ночного спектакля.

– Ночной спектакль? – вопросительно взглянула на него Зарина: Лицо ее было бледным, из чего следовало – ночь она провела не лучший образом. – О чем идет речь?

– А вы не слышали ночью выстрела?

– Что-то похожее слышала, – Зарина улыбнулась краешком губ и посмотрела на сидевшую напротив Лоррейн, – но было не до этого – мне казалось, я умираю. А что случилось?

– Петерсен подстрелил одного из людей Алессандро. Несчастного по имени Кола.

Девушка изумленно посмотрела на Петерсена.

– Зачем вы сделали это?

– Долг платежом красен. Стрелял Алекс. Разумеется, при полном моем одобрении. Зачем? Парень был слишком скрытным – вот зачем.

– Он... Он мертв?

– Упаси Господь! Алекс не убивает людей, – сказал майор, но большинство сидевших за столом, похоже, придерживалось противоположного мнения. – Выстрелом повреждено плечо Колы.

– Повреждено плечо! – темные глаза Лоррейн стали холодны, а губы поджаты. – Вы хотите сказать, что пуля попала в плечо?

– Возможно. Я все же не врач и не разбираюсь в огнестрельных ранениях.

– Карлос его осматривал? – это был скорей не вопрос, а требование.

– Даже если я отвечу «осматривал» – что это может изменить?

– Но Карлос... – Лоррейн, смутившись, умолкла.

– Что «Карлос»? Чем он мог помочь раненому?

– Он – капитан...

– Глупый вопрос и глупый ответ. Не понимаю, почему Карлос должен осматривать раненого. Скажу честно, мне приходилось видеть гораздо больше огнестрельных ран, чем Карлосу.

– Но вы же не врач?

– А Карлос?

– Карлос? Почему я должна это знать?

– Потому что вы знаете, – вежливо уточнил Петерсен. – Вы не умеете лгать, Лоррейн, но с каждой фразой погружаетесь в пучину лжи все глубже и глубже. Конечно же, Карлос врач. Он сам сказал мне об этом, но не вам. Откуда же вы это знаете?

Лоррейн стиснула кулаки, глаза ее предвещали бурю.

– Как вы смеете устраивать мне допрос?!

– Странно, когда вы сердитесь, Лоррейн, то выглядите еще прекрасней, – был восхищен Петерсен – Некоторым женщинам гнев очень к лицу. Сказать, почему вы так рассердились? Потому что попались, именно поэтому.

– Ваша самоуверенность кого угодно может вывести из себя! Такой спокойный, рассудительный, самодовольный господин умник!

– Боже, неужели я действительно обладатель всех этих достоинств. Лоррейн, за что вы на меня так обиделись?

– А вы не такой умный, каким хотите казаться, – Лоррейн насмешливо улыбнулась. – Будь вы на самом деле умны, то вспомнили бы нашу беседу в кафе прошлым вечером, а значит и то, что мы с капитаном земляки. Я тоже родилась в Пескаре. Почему же не должна его знать?

– Лоррейн, Лоррейн. Вы тонете с головой в пучине лжи. Вы родились не в Пескаре, а в Италии, но не итальянка. – Спокойные слова Петерсена прозвучали уверенно.

Наступило молчание. Затем Зарина, так же гневно, как и Лоррейн, воскликнула:

– Лоррейн, не слушайте его! Даже не разговаривайте с ним! Не видите разве, что оы пытается сделать? Он подкалывает вас, расставляет калканы, заставляет сказать то, что вы не хотели говорить. И все для того, чтобы удовлетворить свое непомерное «эго»!

– Мое непомерное «эго» не заметило, чтобы Лоррейн опровергла меня, – с грустью промолвил Петерсен, – потому что она знает – я прав. Она также знает, что я не ошибаюсь, говоря о ее дружеских отношениях с Карлосом. Только знакомы они не по Пескаре. Возразите, если я заблуждаюсь, Лоррейн.

Лоррейн ничего не ответила. Она прикусила нижнюю губу и уставилась в стол.

– Вы ужасный человек, – снова вступила в разговор Зарина.

– Если для вас честность – порок, тогда я, несомненно, ужасен.

– Похоже, вы много знаете, Петер, – улыбнулся Джакомо. – Не так ли?

– Не очень. Ровно столько, сколько требуется, чтобы оставаться в живых.

Джакомо по-прежнему улыбался.

– Но вы же не скажете, что я тоже не итальянец?

– Не скажу; Если не хотите, чтобы я сделал это,

– По-вашему, я не итальянец?

– Как вы можете быть им, если родились в Югославии? В Черногории, если быть точным.

– Боже! – вскричал Джакомо. Но ни в лице его, ни в интонации голоса не было враждебности или обиды. Через мгновение он уже опять улыбался.

Зарина окинула Петерсена мрачным взглядом, затем повернулась к Джакомо.

– Что еще сделал этот... этот...

– Монстр, – услужливо подсказал Петерсен.

– Да, монстр. Хотя это довольно скромно сказано. Что еще противозаконного совершил ночью этот человек?

Джакомо сцепил на затылке руки и, казалось, приготовился повеселить самого себя.

– Это зависит от того, что называть противозаконным. Например, он отравил газом Алессандро и его людей.

– Отравил газом? – Зарина недоверчиво посмотрела на мужчину.

– Именно так. Отравил, использовав их же газовые гранаты. И, поверьте мне, они заслужили это.

– Вы хотите сказать, что он их убил?

– Нет, нет. Они быстро очнулись. Я знаю, был там. Естественно, в качестве наблюдателя, – поспешно добавил Джакомо. – Затем майор забрал их оружие, патроны, гранаты, некоторые другие скверные вещи и запер этих людей. Вот и все.

– Вот и все... – Зарина дважды глубоко вздохнула. – Вас послушать, так, ничего не случилось. Почему он их запер?

– Возможно, хотел уберечь этих людей от завтрака. Откуда мне знать? Спросите его самого, – Джакомо посмотрел на Петерсена. – Вы довольно грубо заделали шов. Я проверил вашу работу, когда прогуливался по палубе.

– О!

– В самом деле, – Джакомо перевел взгляд на Зарину. – Вы не почувствовали ночью запаха дыма?

– Дыма? Да, но мне было так плохо. – Девушка содрогнулась, вспомнив ночную бурю. – Что это был за дым?

– Это работал ваш друг Петер. Он заваривал дверь каюты Алессандро.

– Заваривал дверь? – в голосе Зарины прозвучала легкая истерическая нотка. – А Алессандро и его люди находились в каюте? Но почему, черт возьми,... – она не могла найти подходящего слова.

– Предполагаю, ваш друг Петер не хотел, чтобы они выбрались наружу, – усмехнулся Джакомо.

Зарина и Лоррейн молча переглянулись. Им нечего было больше сказать.

– Вот все и объяснилось, – Петерсен бодро откашлялся. Зарина и Лоррейн словно в унисон медленно повернули головы и посмотрели на него с полнейшим недоверием. – Как говорится, прошлое – это пролог. Понадобится полчаса или что-нибудь около этого, чтобы раздобыть какой-нибудь транспорт. Есть время почистить зубы и упаковать вещи, – он взглянул на Джакомо. – Вы с вашим другом отправитесь с нами?

– Вы говорите о Лоррейн?

– А у вас есть другие друзья на борту?

– Все зависит от того, куда вы направляетесь.

– Туда лее, куда и вы. Не будьте шляпой.

– И все же куда?

– Вверх по Неретве.

– Тогда нам по пути. Петерсен уже поднимался из-за стола, когда в кают-компанию вошел Карлос с бумажным листком в руке. Как и Джакомо, он был выбрит, свеж, и, вне всяких сомнений, весел. По оживленному лицу капитана нельзя было догадаться, что он не спал целую ночь.

– Доброе утро, господа. Вы уже позавтракали?

– Передавайте своему шеф-повару, что мы без ума от его искусства. Это для меня? – Петерсен указал на бумажный листок.

– Да. Сообщение только что принято. Оно зашифровано, так что для меня это полная бессмыслица. Петерсен посмотрел на бумагу.

– Для меня это тоже бессмыслица, пока нет под рукой шифровальной книги, – он сложил листок и убрал его в карман.

– Вероятно, что-нибудь срочное, – сказал Карлос.

– Шифровка из Рима. Я вывел закономерность: то, что Рим считает срочным, на деле таким не является.

– Мы недавно услышали, что сегодня ночью был ранен человек, – обратилась к капитану Лоррейн. – Рана серьезна?

– Сам Кола считает свою рану серьезной, – без особого беспокойства в голосе произнес Карлос, – я – нет. На всякий случай я послал за санитарами, но их все еще нет. – Он посмотрел в иллюминатор. – Зато я вижу двух солдат, идущих по трапу. Одному из них под девяносто, другому – меньше десяти. Вероятно, это за вами, Петер.

– Посмотрим.

Хотя Карлос преувеличивал, говоря о разнице в возрасте солдат, но ненамного. Младший действительно был чрезвычайно молод – бритва еще не касалась его подбородка. Возраст старшего давно перевалил за пенсионный. Старик запоздало отдал честь – проворнее не позволял его застарелый артрит.

– Капитан Тремино, среди ваших пассажиров есть офицер югославской армии?

– Майор Петерсен, – указал рукой Карлос. Старик, повернувшись к Петерсену, вновь отдал честь.

:– Комендант приветствует вас, сеньор. Он будет благодарен, если вы и двое ваших людей пройдете к нему в канцелярию.

– Зачем?

– Комендант не ставит меня в известность, сеньор.

– Это далеко?

– В нескольких сотнях метров отсюда. Пять минут хода.

– Сейчас, – Петерсен достал свой «люгер». Джордже и Алекс сделали то же самое.

Пожилой солдат предупредительно покашлял.

– Господин комендант не любит, когда в канцелярию приходят с оружием.

– Что?! – воскликнул Петерсен. – Во время войны комендант важного военного объекта не выносит вида оружия? – он взглянул на своих помощников и отложил пистолет. – Вероятно, старческий маразм. Отнесемся к этому с юмором.

Они вышли. Карлос, проследив через стекло иллюминатора, как все пятеро спускались по трапу, вздохнул.

– Не могу смотреть на эту картину. Не могу. Как итальянцу мне трудно наблюдать это зрелище: беззубый старый пес и неразумный щенок в окружении трех матерых волков. Точнее, трех саблезубых тигров, – Карлос повысил голос. – Джованни!

– Они действительно такие? – нерешительно спросила Зарина. – Вчера в Риме л слышала, как один человек назвал их именно так.

– Несомненно, это был мой старый приятель полковник Лунц.

– Вы знакомы с полковником? – в голосе девушки послышалось удивление. – Кажется, все вокруг все знают. Все, кроме меня.

– Разумеется, я знаю его, – Карлос обернулся, когда в дверном проеме появился тощий, как типичный язвенник, повар-механик. – Джованни, приготовьте мне, пожалуйста, завтрак.

– Неужели ты в самом деле можешь есть эту дрянь? – изумленно сказал Джакомо.

– Если мысленно отключить вкусовые рецепторы и добавить каплю воображения – запросто можно представить себя сидящим в «Максиме». Вы думаете, Зарина, что ко мне подходят на причале в Термоли, тычут пальцем на восток и просят перевезти в Югославию? Вас бы не было на борту, не знай я полковника. Вы с подозрением относитесь к каждому?

– Только к майору Петерсену. Я не доверяю ему ни на йоту.

– Хорошие вещи говорите о земляке, – Карлос сел за стол и принялся намазывать хлеб маслом. – По-моему, он честный, прямолинейный парень.

– По-вашему. А подниматься в горы с этим человеком придется нам.

– Петер, кажется, знает здесь все вокруг. Вы прибудете к месту назначения в полном порядке.

– Разумеется. К месту назначения майора или к нашему?

Карлос с легким раздражением взглянул на девушку.

– У вас есть другие варианты?

– Нет.

– Тогда прекратите толочь воду в ступе.

– Карлос! Как ты можешь с ней так разговаривать? – голос Лоррейн был резок. – Она волнуется! Конечно же, Зарина волнуется! И я волнуюсь. Нам предстоит идти в горы с этим человеком, а ты остаешься тут, – Лоррейн либо действительно нервничала, либо обладала слишком вспыльчивым нравом. – Тебе хорошо сидеть в безопасности на борту «Коломбо» и разглагольствовать!

– Перестань, – перебил Джакомо, – Не думаю, что тут столь уж прекрасно. Не обращай внимания" Карлос. Уверен, Лоррейн так не думает, – он взглянул на девушку с насмешливой укоризной. – Карлос охотно бы распрощался с этой безопасностью, со своим броненосцем, и вместе с нами отправился в горы, но есть два препятствия: долг офицера и жестяная нога.

– Прости меня, – Лоррейн, похоже, и впрямь уже искренне раскаивалась в сказанном. В доказательство она положила руку на плечо капитана. Тот оторвался от сладостей, которые подал ему Джованни, и добродушно улыбнулся.

– Джакомо прав, – сказала Лоррейн. – Я совсем не хотела тебя обидеть. А сорвалась потому, что ощущаю свою беспомощность, как Зарина.

– Джакомо находится в одинаковом с тобой положении, однако он нисколечко не кажется беспомощным.

Лоррейн встряхнула Карлоса за плечо.

– Как ты не понимаешь? Мы не знаем, что будет... Мы ничего не знаем. А он знает все!

– Кто – он? Петер?

– О ком же еще я могу говорить? – для такой аристократично выглядящей леди она была слишком раздражительной. – То, что ты сейчас услышишь, быть может, заставит и тебя поволноваться! Ты знаешь, что майору известно, куда направляемся я и Джакомо. Ему, по-видимому, известно и мое происхождение. Петерсен догадался, что я – не итальянка, догадался о нашем знакомстве. Он даже знает, что познакомились мы не в Пескаре!

Если Карлос и был взволнован, то скрывал это мастерски.

– Петер знает очень много, настолько много, что ты и представить себе не можешь. По крайней мере, так сказал мне полковник Лунц, Наверное, Лунц рассказал майору про тебя и Джакомо, хотя это на него не похоже. Возможно, Петер ожидал встретить вас на борту – его не особо встревожило ваше присутствие.

– Зато обеспокоило присутствие Алессандро.

– Майор ничего не знал про Алессандро, которого контролирует другая служба.

– Откуда ты знаешь? – тотчас спросила Лоррейн.

– Мне сказал Петер. Девушка убрала руку с плеча капитана.

– У тебя с майором есть свои маленькие секреты, – она повернулась к Зарине. – Вот и доверяй после этого каждому.

– Карлос, ты начинаешь играть роль мужа-подкаблучника, – усмехнулся Джакомо.

– Да я начинаю и ощущать себя так же. Дорогая моя девочка, я узнал об этом в четыре часа утра. Что же, по-твоему, мне следовало делать? Колотить в двери кают и сообщать всем это сенсационное известие? – капитан посмотрел на дверь кают-компании, в которой снова возник повар-механик.

– Завтрак подан, Карлос, – доложил он.

– Спасибо, Джованни, – капитан взглянул на Лоррейн. – Прежде чем ты начнешь подозревать меня в чем-либо, уточняю: Джованни хотел сказать лишь одно – он подал завтрак нашим приятелям в носовую каюту.

– Как он мог подать им завтрак, если дверь заварена?

Карлос отложил нож и вилку.

– Дорогая моя, – со вздохом произнес он. – Ты опять сомневаешься? Еда была спущена на канате, в корзине. Они приняли ее через иллюминатор.

– Когда ты собираешься поговорить с ними?

– Когда буду готов, то есть позавтракаю, – Карлос снова взял в руки вилку и нож. – Если ты, конечно, дашь мне это сделать.

– ...Вы немного рисковали, изображая, что нам известны их планы и происхождение, верно? – сказал Джордже. – В действительности мы ведь ничего не знали.

– Благодаря вам, Джордже, риск был невелик, – откликнулся Петерсен. – Моя игра основывалась на нескольких ваших подсказках. Хотя я сработал не столь изящно, как это могли сделать вы. Лоррейн сама рассказала намного больше, чем я из нее вытянул. Не думаю, что она может стать хорошим шпионом.

Они пробирались мимо кранов, армейских и гражданских грузовиков, разбросанных среди портовый сооружений, на несколько метров отстав от итальянских солдат. Снегопад прекратился совсем недавно – северные склоны холмов Рилича покрыл снег. По-прежнему было морозно. Утренний час и холод, не способствовали многолюдью. Навстречу редко попадались солдаты, как и говорил Карлос, либо резервисты, либо юнцы, гражданские лица тех же возрастных категорий. Казалось, мужчины среднего возраста в порту отсутствуют.

– По крайней мере, вы преподали им хороший урок морали, – продолжал Джордже, – юным леди, во всяком случае. Джакомо не придает значения такого рода вещам. Что было в сообщении, которое передал вам Карлос от наших римских союзников?

– Приказывают остаться в Плоче и ждать дальнейших распоряжений.

– Абсурд.

– Конечно.

– С их стороны было неразумно посылать такую шифровку. Мы могли предвидеть нечто подобное.

– Я предвидел, хотел спровоцировать именно такое развитие событий. Теперь инициатива в наших руках. Если бы мы беспрепятственно покинули порт, а затем вдруг наткнулись на пару танков, перекрывших равнинную дорогу, то безнадежно утеряли инициативу. Эти двое «гвардейцев» впереди не больно смышленые, правда?

– Потому что не обыскали нас? Один слишком стар, другой слишком неопытен, чтобы позаботиться об этом. И потом, взгляните на наши честные лица.

Итальянцы, подведя процессию к невысокому дощатому бараку-времянке, поднялись на крыльцо и постучали в дверь. Все пятеро вошли в маленькую комнатушку, такую же убогую, как и само строение. Обстановка здесь была более чем спартанская: потрескавшийся линолеум, два металлических шкафчика с картотеками, рация, телефон, стол и несколько стульев. Увидев вошедших, офицер, сидевший за столом, поднялся. Это был невысокий худой мужчина среднего возраста с толстенными очками на хрящеватом носу, что исчерпывающе объясняло, почему он не на фронте.