Текст книги "Вкус греха"

Автор книги: Алисса Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

8

Со стороны может показаться, что падение с холма происходит в считанные секунды. Вот человек стоит на вершине, и раз! – его уже там нет.

Но для несчастного, который кубарем катится с горы, падение тянется невероятно долго, по крайней мере, вначале.

Мирабелла успела вспомнить, как вчера медленно падала на тротуар коробка, и понять, что ей очень нужно – очень-очень нужно – ухватиться за ветку или куст, пока не поздно. Но стоило ей протянуть руку, как высокий холм взметнулся вверх.

После этого события разворачивались с молниеносной быстротой.

Ее подкидывало, переворачивало, било о поверхность и тащило вниз. Небо и земля пронеслись мимо в головокружительном танце. Она скользила, пока не остановилась, преодолев добрых пятьдесят ярдов холма, но все же не дотянув до воды. На один ужасный миг ей почудилось, что у нее нет ни рук, ни ног, и она испугалась, что лишилась их, когда падала.

Затем Мирабелла почувствовала боль: покалывание и пощипывание. Это скорее раздражало, чем вызывало истинные страдания. А вот ее лодыжка просто кричала, заставив ее выпрямиться и схватиться за ногу.

– Ох, ой! Ой… ой… ой! – Между ахами и охами Мирабелла мысленно перечислила все ругательства, за которые извинялась накануне.

Чертыхаясь и пробираясь сквозь кусты ежевики, Вит подбежал и упал на колени у ее ног.

– Посмотри на меня, чертовка. Посмотри на меня. Ты знаешь, где ты?

Обидевшись и рассердившись из-за ужасно глупого, как ей показалось, вопроса, – он что, ослеп за последние пять минут? – она отмахнулась от него и сосредоточилась на своем дыхании.

Он взял ее лицо в свои ладони, заставляя оторвать взгляд от пульсирующей лодыжки и посмотреть в его взволнованные глаза.

– Скажи мне, где ты находишься?

Она рассердилась на него.

– У подножия холма.

– Хорошо. – Он убрал одну руку и вытянул ее перед собой. – Сколько пальцев?

Смысл происходящего стал постепенно доходить до нее, и она попыталась сосчитать слегка расплывающиеся пальцы.

– Два.

Он бегло взглянул на ее лоб, прежде чем заняться ногой.

– Убери руки. Дай посмотрю, что ты с собой сделала.

– Нет! Не трогай! – Она ударила его по руке. Это была неосознанная реакция, вызванная страхом и болью. Вит взял ее ладонь в свою и погладил, пытаясь успокоить ее.

– Думаю, это всего лишь вывих. Худшее уже позади. Но, на всякий случай, будь храброй маленькой девочкой и разреши мне взглянуть.

Мирабелла перестала раскачиваться – она даже не заметила, что делает это, – и посмотрела на него, прищурив глаза.

– Маленькой девочкой?

– Ну вот, тебе уже лучше, да?

Ей действительно стало лучше, и так как оскорбление было вызвано лишь его желанием отвлечь ее от боли, она не могла всерьез на него злиться. Кроме того, он казался бледным, и от волнения у него на лбу появилась складка.

Боже, вдруг он соврал про вывих? Вдруг она серьезно поранилась?

Мирабелла громко сглотнула и ослабила хватку.

– Не двигай ее или… Только не двигай ее, Вит, пожалуйста.

– Боюсь, что мне придется. Чуть-чуть, – успокоил он Мирабеллу, когда она снова попыталась оттолкнуть его руки. – Чтобы убедиться, что нога не сломана.

Он расшнуровал ей ботинок и снял его с большой осторожностью. Кончиками пальцев нежно прикоснулся к ее лодыжке. Совсем не больно, поняла она. На самом деле это даже приятно и успокаивает. Мирабелла слегка расслабилась под действием его манипуляций. Потом он прижал ладонь к стопе и потянул пальцы вверх, а пятку – вниз.

– Ай-й-й!

Вит сразу же перестал.

– Прости, милая. Так надо.

В ответ она чуть слышно простонала и кивнула. Вит заправил ей за ушко выбившийся локон.

– Все хорошо. Все уже позади. Глубоко вдохни. Ну вот. Лучше? Она вновь кивнула и обрела дар речи.

– Она сломана? Моя лодыжка?

– Нет, всего-навсего вывих. Через несколько дней, максимум через неделю будешь как новенькая.

«Как раз к празднику дяди», – печально подумала она. Иногда жизнь бывает такой несправедливой! Она бы с радостью пожаловалась на судьбу, но Вит отвлек ее от этих мыслей, сняв пальто и заботливо накинув ей на плечи.

Она в недоумении посмотрела на него.

– Мне не холодно.

– Ты дрожишь.

Ее на самом деле пробирал озноб.

– Я немного разволновалась, но ты не должен…

– И ты одета только наполовину. – Он аккуратно запахнул пальто.

– Что? – Она в ужасе отодвинула полу накинутого пальто и заглянула внутрь.

«Наполовину одета – это громко сказано», – решила она. На левом плече платье и сорочка порвались от шеи до рукава, и ткань свисала клочьями, выставляя напоказ тело. Но она не выглядела совсем уж непристойно, по крайней мере, не вызывающе. Лиф ее платья все-таки был цел.

Если относительно приличный вид одежды принес ей некоторое облегчение, то состояние плеча и ключицы заставило задыхаться в истерике. На них больно было смотреть: кожа сплошь покрыта порезами и ссадинами. Кровь стекала каплями из нескольких более глубоких царапин. Она, как завороженная, дотронулась кончиком пальца до покрасневшей, опухшей плоти и зашипела от острой боли.

Вит отдернул ее руку.

– Перестань.

Она растерянно взглянула на него.

– У меня кровь идет.

– Я заметил. – Он достал носовой платок и осторожно положил его между ее телом и грубой подкладкой пальто.

– Порезы неглубокие. Пройдет.

– У меня где-то еще идет кровь?

Он едва коснулся пальцами края линии волос на лбу, куда несколько минут назад был прикован его взгляд.

– Вот тут немного.

– Ох!

Вит схватил ее за руку, прежде чем она успела дотянуться до ранки.

– Не трогай.

– Ничего не могу с собой поделать. – Она и вправду не могла. Свежую рану нельзя было не расчесать. – Все так плохо?

– Нет. – Он нежно провел рукой по волосам, незаметно убрав оттуда листочек. – Нет, ранка неглубокая. Уже почти не кровоточит, честно.

Она едва почувствовала, что Вит снова погладил ее волосы, но собственные беды помешали ей заметить, как при этом дрогнула его рука.

– Уверен? – Хотя в ее голове стало понемногу проясняться и она понимала, что из раны на лбу кровь не хлещет фонтаном, ей нужны были доказательства.

– Да. – Он погладил ее уцелевшее плечо. – Ты поправишься. Давай отнесем тебя…

Он замолчал, услышав, что их зовут тихим голосом.

– Лорд Тарстон? Мисс Браунинг?

– Внизу! – крикнул Вит и подождал, пока мисс Хейнс их заметит. – Мисс Браунинг оступилась и подвернула ногу.

– О боже! – Чтобы сохранить равновесие, мисс Хейнс схватилась за дерево и посмотрела вниз. – О боже! Мисс Браунинг, какая жалость! Я чем-то могу помочь? Боюсь, что остальные уже слишком далеко, но я попытаюсь их снова догнать…

– Я рада, что вернулись именно вы! – крикнула Мирабелла и сразу пожалела об этом. Ее израненное тело взбунтовалось.

– Сиди спокойно, – приказал Вит и повернулся к мисс Хейнс. – Не могли бы вы вернуться в дом и сказать одному из конюхов, чтобы привел лошадь для мисс Браунинг?

– Да, конечно.

– И попросите мою мать послать за доктором…

– Мне не нужен доктор, – возразила Мирабелла. Вит лишь метнул в ее сторону сердитый взгляд.

– Послать за доктором, – нарочно повторил он, – и распорядиться, чтобы на кухне приготовили горячий чай и холодный…

– Ради всего святого, Вит.

– Я прослежу, чтобы все подготовили, – пообещала мисс Хейнс. – Я быстро.

– Не надо ничего готовить, – попыталась возразить Мирабелла, но мисс Хейнс уже и след простыл. Тогда она обрушила свой гнев на Вита: – Сейчас весь дом будет на ушах. Не пройдет и четверти часа, как безобидное «мисс Браунинг оступилась и подвернула ногу» превратится в «мисс Браунинг переломала себе все кости и теперь истекает кровью у подножия двухсотфутовой скалы».

– Ни один пристойный праздник в загородном доме не обходится без драмы.

– Пристойная драма должна основываться на чем-то более. – Она сделала неопределенный жест.

– Трагическом? – предложил он.

– Интересном, – ответила она, чтобы закончить фразу. – Возможно, тебе следует пойти с мисс Хейнс и предотвратить панику.

– Ни за что.

Он отодвинул ее юбки, одна рука осторожно скользнула под ее колени, вторая обвила спину. Одним мягким движением Вит поднял Мирабеллу на руки и прижал к груди.

Что-то внутри нее затрепетало, но это чувство смешалось с более знакомыми эмоциями – потрясением и неловкостью.

– Что это ты вытворяешь? – спросила она.

– Несу тебя на вершину холма, – ответил он. Ее поразило, с какой легкостью он это делает. – Лошадь сюда не спустится: слишком много кустарника.

Она, не сознавая того, обняла его за шею, когда он стал подниматься наверх. Боже, как он силен! Мирабелла даже не подозревала, сколько силы таится в его худощавом теле. Торс, к которому она прижималась, был крепким и горячим, а руки, державшие ее, – мускулистыми. Вит нес ее по склону холма, ни разу не сбившись с шага или дыхания.

«В нем есть нечто притягательное, – подумала она, – помимо богатства и титула». Как она могла не ценить этого?

Вит поменял хватку, поднял Мирабеллу повыше, положив свою широкую ладонь ей на колено. Что-то внутри нее снова дрогнуло, теперь уже сильнее. Это было похоже на ту дрожь, которую она почувствовала ночью в кабинете и утром, когда сидела рядом с ним на лавочке, поэтому она подавила в себе это чувство и постаралась сосредоточиться на чем-то другом. Например, на том, как ей выпутаться из данной ситуации.

Она заерзала, пытаясь хоть чуть-чуть отодвинуться от него. Это было бесполезно, но она не могла не сделать попытку.

– Нести меня совсем необязательно, – сказала она. – Если ты поставишь меня на ноги, я сама доковыляю.

– Не сомневаюсь, что ты сможешь, но зачем?

Вопрос был резонный, что само по себе задевало ее, а отсутствие подобающего ответа злило еще больше.

– Потому что… я… Это неприлично.

– Прекрати ерзать, пока мы оба не пострадали, – предупредил он. Ход ее мыслей совсем не впечатлил его. – Учитывая обстоятельства, оскорбительно описывать мое поведение как неприличное. Я поступил по меньшей мере как рыцарь, да что там – как герой.

Мирабелла представила, как они с Витом катятся по склону, и перестала двигаться, а его нелепая фраза заставила ее рассмеяться.

– Может, тебе дадут медаль.

– Согласен и на восторженное обожание барышень.

– О, думаю, что мисс Виллори будет в восторге, – проворковала Мирабелла. – Уверена, она будет ходить за тобой по пятам и просить, чтобы ты рассказал о своем подвиге снова и снова, снова и…

– Это жестоко, – перебил он, подмигнув. – Из тебя получилась никудышная жертва, скажу я тебе.

Она фыркнула.

– По-моему, мое мужество достойно восхищения. Он обошел ряд больших корней.

– А по-моему, раз ты заговорила о мужестве, ты не обладаешь им по определению.

Она задумалась.

– Ты прав. Ну, тогда сдержанное проявление моих чувств достойно похвалы. Как по мне, это вполне справедливое утверждение, учитывая, как сильно мне хотелось чертыхнуться. – Он споткнулся, отчего она стиснула зубы. – И до сих пор хочется.

– Прости, чертовка. Я не виноват, что тут тяжело идти. Ты и раньше сквернословила как сапожник.

Она собралась было ответить ему… но передумала.

– Совсем другое дело, когда от тебя ждут этого. Вит засмеялся и обогнул деревце.

– Ну, не знаю. В мужской компании принято ругаться, что я обычно и делаю, получая при этом колоссальное удовольствие.

Они добрались до тропы, но вместо того, чтобы поставить ее на землю, он направился к дому.

– Наверное, это приобретенный навык. – Она выгнула шею, чтобы окинуть взглядом дорожку. – Ты не собираешься опустить меня на землю?

– Нет нужды. Мы пойдем навстречу лошадке и конюху.

– Ты, должно быть, устал, – настаивала она. – Я уже не ребенок, Вит.

– Нет, не ребенок, – тихо ответил он, и на долю секунды смех и тревога в его глазах сменились чем-то другим, чем-то, чего она не смогла определить.

– Я… – Мирабелла хотела спросить, что же было в его глазах, но прежде чем она осмелилась произнести вопрос, оно исчезло. – Кажется, я слышу стук копыт, – запинаясь, сказала она.

– Кавалерия прибыла. Если хочешь, я поневу тебя до самого дома. Тебе так будет удобнее, чем трястись верхом на лошади с больной ногой.

– Тут четверть мили, Вит. Ты не сможешь нести меня всю дорогу.

– Конечно, смогу.

Прежде чем ответить, Мирабелла потрудилась вспомнить о том, что Иви называла «врожденной хрупкостью мужского тщеславия».

– Тебе виднее, – рассудительно сказала она. – Но будет невежливо отказаться от лошади, ведь мисс Хейнс так старалась ее раздобыть.

Через пять минут, сидя на лошади, Мирабелла уже была готова взять назад свой отказ от предложения Вита. Ехать было неудобно. Вит вел кобылу крайне медленно и осторожно, но раненая лодыжка, подскакивая, все равно причиняла ей боль. Она хотела завязать разговор, чтобы отвлечься, но оставила эту затею, вынужденная стиснуть зубы.

Когда они оказались в поместье, Вит снял ее с лошади и внес в дом, а она была уже не в силах возражать. Любой из дюжины слуг, вместе с леди Тарстон ждавших их возвращения, мог справиться с этим, но Вит и слушать их не захотел.

– Которая из гостевых комнат не занята? – спросил он, обращаясь ко всем.

– Сюда. – Леди Тарстон повела их по коридору, спокойно отдавая указания на ходу. – Нам понадобится чай, приготовленный по вашему особому рецепту, миссис Хенсон, и еще дрова для камина, Лиззи. Моя племянница и дочь уже вернулись с прогулки? Хилкокс, узнай, будь добр. Думаю, пора будить герцога и герцогиню Рокфорт. Он не может заставить ее спать вечно.

Мирабелла изобразила на лице подобие улыбки.

– Разве ты не отнесешь меня в мою комнату Вит?

Они оба знали, что ее спальня находится в фамильном крыле, на другом конце дома и к тому же на втором этаже.

– Отнесу, когда доктор…

– Мне не нужен доктор, Вит, – отрезала она. – Не надо нести меня в мою комнату. Я просто дразню тебя.

– Надо или нет, дразнишь ты или нет, будет тебе и врач, и твоя спальня, – сообщил он, переступив порог комнаты для гостей.

Она не стала спорить. Ей не дали такой возможности. Как только он бережно положил ее на кровать, леди Тарстон, миссис Хенсон и несколько кудахчущих служанок сразу же выпроводили его за дверь.

– Благодарю, ваша светлость. Дальше мы сами справимся.

– Я не сомневаюсь в этом, миссис Хенсон, но…

– Негоже вам быть здесь, пока мы будем осматривать ее раны, ваша светлость.

– Я их уже видел, Лиззи. Я хочу, чтобы доктор…

– Это всего лишь вывихнутая лодыжка.

– Все равно…

– Вон! – прикрикнула леди Тарстон, подкрепив приказ резким толчком, после которого Вит оказался за дверью.

Когда его прогнали из комнаты, Вит немного постоял в коридоре, испепеляя дверь сердитым взглядом, и ушел.

Он не собирался мерить шагами холл, словно какой-то влюбленный юнец, в надежде услышать хотя бы обрывки новостей.

Он направился в свой кабинет, чтобы угоститься доброй порцией бренди.

Возможно, даже двумя порциями.

Может, он вообще не станет наливать бренди в бокал, а выпьет прямо из бутылки. Все, что угодно, лишь бы стереть из памяти истекающую кровью Мирабеллу у подножия крутого холма.

Вит вспомнил, как сжалось от боли сердце в груди, как паника эхом отозвалась в нем, когда он увидел, что ее нет. Облегчение, испытанное им после того, как он нашел ее в сознании и относительно невредимую, было почти невыносимым. Как и желание обнять ее, убаюкивать, целовать и ласкать, пока гримаса боли не исчезнет с ее лица.

Это была, как решил Вит, совершенно естественная реакции на женские страдания. И, поборов панику и сделав все от него зависящее, Вит не видел смысла больше рассуждать об этом.

Нельзя сказать, что его это смутило. В том-то и дело: ведь то, что произошло потом, когда первый страх за нее прошел и он взял ее на руки, смутило его куда сильнее. От Мирабеллы веяло нежностью и теплом. Она прижалась к его груди и обняла за шею. От нее пахло землей и розами.

И в третий раз за прошедшие два дня Вит почувствовал к Мирабелле то, что мужчина чувствует к женщине. Не к ребенку, не к гостье, злоупотребляющей гостеприимством, а к женщине.

Вдруг он захотел прикоснуться к ней не только, чтобы утешить, захотел слышать, как она стонет и вздыхает не от боли. Точнее, от боли совсем иного рода.

Вит представил, как повалит ее на мягкую траву, снимет разорванное платье и коснется ее тела. Он вообразил, как поцелует ту манящую родинку над ее губой, затем ушко и шею, спускаясь все ниже и ниже.

Он задумался, была ли на ней та голубая атласная сорочка.

Когда она выгнулась в его руках, его взгляд упал на вырез платья, и один только вид нижнего белья вызвал в нем желание обладания и… изрядную долю самоосуждения.

Она же ушиблась, черт побери. А он предается эротическим фантазиям о том, как овладеет ею в грязи! Нет, у него гораздо больше самообладания.

И уж точно гораздо больше достоинства.

Изнывая от тревоги и страсти, он толкнул дверь в кабинет и сразу направился к буфету.

– Не слишком ли рано для этого?

Вит даже не обернулся, услышав голос Алекса.

Его лучшему другу не требовалось приглашение, чтобы зайти в комнату и занять свое любимое место у камина. Он бы только посмеялся над этой условностью. Вит наполнил свой бокал.

– Бывают дни, когда время измеряется ощущениями человека, а не стрелками часов. А по моим подсчетам сейчас уже, – Вит глубоко вздохнул, – завтра.

Он поднял бокал, но прежде чем успел сделать глоток, в памяти всплыл образ отца, от которого еще до обеда несло спиртным. Вит поставил бренди на место.

– Дьявол!

– Почему бы не приказать принести что-то другое? – спросил Алекс, присаживаясь.

– Потому что я не хочу ничего другого. – Вит метнул на него сердитый взгляд. – Тебя разве не беспокоит состояние Мирабеллы?

– Беспокоит, поэтому я поговорил с одной из горничных. Вывихнутая лодыжка, да? – Алекс одарил его снисходительной ухмылкой. – Тебе не кажется, что ты слишком бурно реагируешь?

Вит насмешливо поднял бровь.

– А как чувствовала себя Софи сегодня утром? Алекс теперь улыбнулся уголком рта.

– Туше! Но Софи моя жена. Мирабелла же для тебя – как бельмо на глазу.

– Значит, я должен радоваться, видя, как она страдает?

– Ничего подобного, – спокойно заверил его Алекс. – Но я думал, что ситуация покажется тебе немного комичной.

– Тебя забавляют ее страдания? – холодно спросил Вит.

– Нет, а вот то, как ты несешь чертовку на вершину холма и еще полдороги до дома, – невероятно смешно. Не могу представить себе рыцаря в сверкающих доспехах, менее подходящего на эту роль.

Вит вспомнил, как ему эта роль понравилась, и – о, ужас! – жар смущения поднялся из груди и расползся по шее. Алекс откинулся на спинку стула.

– Что такое, ты… краснеешь, Вит?

– Черта с два! – «Пожалуйста, Боже, пусть это будет правда».

– Как бы не так! – парировал Алекс и запрокинул голову от хохота. – Я не видел, как ты краснеешь, с тех пор, как мы были детьми.

– Я не краснею, – процедил Вит. Мужчины, черт побери, не краснеют!

– Прошу прощения, – сказал Алекс с наигранной (и неубедительной, поскольку он все еще смеялся) учтивостью. – Я с детства не видел, как ты покрываешься румянцем.

– Я твое лицо тоже с детства не разукрашивал. Тебе напомнить, как это было?

Алекс поднял руку в знак примирения.

– Звучит заманчиво, но, если мы устроим кулачный бой, твоя мать нам головы оторвет.

– Она оторвет голову мне. От твоей мало что останется. Между ними снова возник дух соперничества, который возникает только между братьями. Алекс храбро улыбнулся.

– Раунд у Джека, когда будем в Лондоне, – с вызовом сказал он. – Ставлю сто фунтов.

– Сто пятьдесят.

– Заметано.

Они ударили по рукам, причем оба самодовольно ухмылялись, так как были уверены в своей победе.

Чувствуя себя значительно лучше, Вит сел напротив Алекса и стал не без удовольствия наблюдать, как друг виновато поглядывает на дверь.

– Буду признателен, если ты не расскажешь Софи об этом маленьком пари.

– По какой-то определенной причине?

– Ты же знаешь, как женщины относятся к подобным вещам, – ответил Алекс, обернувшись к нему. – У нее сейчас и так забот хватает. Это напомнило мне… Она попросила Кейт, Иви и Мирабеллу присутствовать на… э… событии.

– Присутствовать? – спросил Вит, опешив. – В комнате, ты имеешь в виду?

– Я – нет, – уверил его Алекс, – но вполне возможно, что она это имеет в виду. Во время путешествия она набралась каких-то странных идей. Ты привезешь их?

– Я? Я… – Он хотел предложить, чтобы это сделала его мать, но вовремя остановился. Друга в беде не бросают, кроме того, за всей своей веселостью Алекс скрывал тревогу. И не зря – роды были опасным и ужасно женским событием. Он еще помнил тот день, когда родилась его сестра. О таком не любят вспоминать. – Мы приедем. Сколько еще… – Он сделал неопределенный жест.

– Чуть меньше трех месяцев.

– Так скоро? – Казалось, что до родов оставалось еще много времени. Еще годы и годы. – Только три месяца, и тогда…

– Да, и тогда, – хмуро ответил Алекс.

– Понимаю. – Вит принялся нервно постукивать пальцем но стулу.

Алекс неосознанно повторил за ним ритм.

– Да. Точно.

– Хм.

Алекс задумчиво взглянул на бренди.

– Сейчас не так уж и рано.

– Да, конечно, – согласился Вит и поспешил к буфету.