Текст книги "Вкус греха"

Автор книги: Алисса Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

«Черт побери!»

Он поерзал в седле: теперь ему было неуютно по нескольким причинам.

Это нужно прекратить. Он это прекратит.Ему не пятнадцать лет, чтоб так трепетать при виде женского белья. Даже голубого, мягкого и тонкого.

«Проклятье».

Он снова посмотрел на карету, задумавшись, что было на уме у Мирабеллы, когда она покупала нечто подобное.

И ему стало интересно, почему он не может перестать об этом думать.

5

Ужины в Хэлдон-холле могли прослыть весьма неофициальными: оживленная беседа, присутствие детей чуть старше восьми, – но их нельзя было перепутать с простыми приемами пищи в кругу друзей и родни. Ужин являлся событием: пир из шести блюд, иногда длившийся часами и предлагавший все, от деликатесных омаров и телячьих мозгов до привычных любимых кушаний – запеченной домашней птицы и хлебного пудинга. Угощение готовили умелые повара под чутким руководством неподражаемой миссис Ловелл, а доставляла наверх и подавала на стол многочисленная лакейская флотилия.

Сидя на своем привычном месте, на дальнем конце стола, леди Тарстон наблюдала за прислугой с одобрением, за гостями с интересом, за детьми с любовью и – что касается Вита и Мирабеллы – с изрядной долей раздражения.

И зачем только она посадила их так близко друг к другу? Не то чтобы они кричали, знаете ли, – они никогда бы не устроили перебранку за столом. Но даже сидя на другом конце стола, графиня видела, что у Вита напряженное лицо, а Мирабелла так схватилась за вилку для салата, что леди Тарстон слегка испугалась.

«Нужно что-то предпринять», – решила она.

– Я надеялась, до этого не дойдет, – пробормотала леди Тарстон.

– Что, простите? – Уильям Флетчер, который заметно постарел (старость сильно сказалась на его шевелюре) с тех пор, как принес печальные вести о кончине герцога Рокфорта, нехотя оторвался от воистину превосходной форели и проследил за взглядом графини. – А! Опять за свое, да?

– Как всегда. – Она еще немного за ними понаблюдала. – Я решила, Уильям, воспользоваться вашим щедрым предложением. Оно все еще в силе?

– Да. Да, конечно, – осторожно ответил он и почесал свой нос-картошку. – Но если вам не нравится затея, мы могли бы дать им немного времени…

– У них было достаточно времени. Мне следовало согласиться на нечто подобное еще давно, когда вы впервые это предложили. – Она глубоко вздохнула. – Но я ожидала, что они сами поладят. Я вообразила, что все придет к своему логическому завершению… ну, естественным путем.

– Так и будет, со временем.

– «Со временем», – решила она, – слишком затянулось. Я поговорю с Виттакером сегодня же.

Убедившись, что гости легли спать, леди Тарстон направилась в кабинет Вита. Была почти полночь, но она знала, что не застанет его в спальне. Там он окажется еще нескоро. Ее покойный муж, подумала графиня, за всю жизнь провел в этом кабинете меньше времени, чем ее сын за неделю. Иногда она не была уверена, кто из них поступал умнее.

Давно усвоив, что детей выгоднее заставать врасплох, она не стала стучать в дверь.

– Не помешала? – спросила она, пройдя по комнате и сев у стола. – О, можешь не отвечать, мне все равно. Я хочу поговорить с тобой, Виттакер.

Вит даже подпрыгнул на стуле, потом застонал и отложил перо.

– Матушка, я люблю вас. Я вас обожаю. Я добровольно и открыто признаюсь каждому, кто захочет выслушать, какая это честь и привилегия быть вашим сыном. Я за вас жизнь отдам, но ей-богу, если вы пришли сюда, чтобы прочесть лекцию о моем долге произвести на свет наследника, я вас отправлю на континент. Сегодня же. Сию минуту.

– Это самое трогательное из того, что ты мне когда-либо говорил, – ответила она, хмыкнув: угроза ее ничуть не смутила. – Я имею в виду первую часть, поэтому прощаю тебе вторую, которую считаю мыльным пузырем, ведь ты никогда не мог справиться с девчонками.

– Еще как мог…

– И я тебя люблю, – продолжила она, как будто он вообще ничего не сказал. – Ты же это знаешь, не так ли? Порой я переживаю, что повторяю это редко или, наоборот, слишком часто, словно какой-то пустяк.

Вит вышел из-за стола и нежно поцеловал ее в щеку.

– Это не должно вас волновать. Она радостно вздохнула.

– Присядь-ка. Мне нужно обсудить с тобой кое-что важное.

– Мама…

– Поможет, если я каждый день буду напоминать тебе о наследнике?

– Нет.

– Я так не думаю. Что ж… Не это привело меня сюда.

– А что? Не хочу сказать, что я вам не рад…

– Приятно слышать. Сядь. – Она жестом отогнала его от себя.

Будучи всегда послушным, хотя и беспокойным ребенком, Вит вернулся на место и вопросительно посмотрел на мать. Она не стала терять время.

– Пора бы уже положить конец твоим разногласиям с Мирабеллой.

Вит вмиг насторожился.

– Она вам что-то сказала?

«На чертовку это не похоже», – подумал он. Она никогда раньше не жаловалась его матери. Грозилась, конечно, но ни разу этого не сделала.

– Нет, – произнесла леди Тарстон, прищуриваясь. – А должна была?

Вит решил, что лучше не отвечать.

– Меня просто удивила просьба, вот и все.

Она окинула его долгим взглядом, прежде чем продолжить.

– Это не просьба, Виттакер, – спокойно заявила она. – Может, при мне и ради меня вы оба и хорошо себя ведете, но я не дура. Все в обществе знают о вашей вражде.

Вит нахмурился.

– Думаю, есть и более интересные темы. – «По крайней мере, теперь», – добавил он про себя. Вражда между ним и Мирабеллой уже давно не новость.

– Кроме нищеты, насилия и несправедливости, нет ничего такого, что высший свет оставил бы без внимания, – криво улыбнулась леди Тарстон, – и явная неприязнь графа к молодой незамужней женщине – хороший повод для сплетен. Я закрывала глаза на ваши мелкие ссоры, потому что тебе не повредит время от времени терять голову, а Мирабелла, кажется, не слишком страдает, но…

– Что значит «не слишком»? – перебил Вит. – Я никогда…

– Не поднимал на нее руку? Не унижал на людях, с тех пор как повзрослел? Да, я знаю.

– Чего нельзя сказать о ней, – ответил он, вспоминая несколько травм, полученных по ее вине.

Она кивнула.

– Я знаю об этом. Это еще одна причина, почему я не хотела вмешиваться. В своем стремлении стать противоположностью отцу ты иногда впадаешь в самодовольство. Я восхищаюсь тобой, Вит, но неразумно лебезить и восторгаться каждым, кто встречается на твоем пути. Мирабелла хорошо на тебя влияет.

– Она мне нос сломала, – проворчал он.

– Да? – Она выпрямилась на стуле с нескрываемым интересом. – Правда?

– Дважды.

Леди Тарстон призадумалась.

– Не расскажешь почему?

Вит едва не скривился. В первый раз, лет десять или больше назад, она запустила в него бильярдный шар в отместку за очень непристойную шутку, которую он себе позволил, когда она помешала их с Алексом попойке. Во второй раз – она покалечила его за попытку закрыть ее в библиотеке во время праздника.

Вит заерзал на стуле.

– Признаю наличие смягчающих обстоятельств.

– Я так и думала. Когда она рядом, ты бываешь сам не свой. Это хорошо для тебя.

Ее мнение Виту не понравилось. Не хотел он терять контроль над собой из-за чертовки. Он вообще не хотел терять контроль. Он старался загладить позорные поступки отца и вытащить семью из финансовой ямы, в которой этот человек их оставил. Вит слишком долго и тяжело работал, чтобы вдруг разом вспылить и все разрушить.

Род Тарстонов был одним из старейших, но мало уважаемых в стране. Никто не помнил, за что Коулам пожаловали графский титул, но если не полениться и копнуть глубже, то можно узнать, что ни одно поколение не сделало ничего, чтобы прославить родовое имя. Графы Тарстоны представляли собой сборище жуликов, гуляк и бездельников, чье состояние стремительно убывало и утекало сквозь пальцы, а репутация со временем отнюдь не улучшалась. Его покойный отец продолжил традицию с большим размахом: пил, бросал деньги на ветер, устраивал роскошные пиры и в конце концов погиб на дуэли из-за женщины, и вовсе не из-за леди Тарстон.

Однако для светского общества теперешний граф Тарстон был воплощением английского пэра: благородный, обаятельный, красивый, преданный короне, хладнокровный и, благодаря упорному труду и толике везения, достаточно богатый. Вит старательно оттачивал этот образ, поощряя сестру и кузину поступать так же. Он твердо решил, что будущие поколения будут гордиться своей фамилией.

Но он порой забывал о своем стремлении казаться настоящим джентльменом, когда появлялась Мирабелла Браунинг. Так было всегда, но он не думал, что их размолвки еще кого-то интересуют. Они вечно ругались, но он бы никогда не выгнал ее из дома и не запятнал ее честное имя (несмотря на угрозы), а она никогда бы не очернила его честь и достоинство (на людях, во всяком случае).

Их худшие ссоры проходили без свидетелей, а мелкие публичные оскорбления ничем не отличались от обычных насмешек, которыми обменивались в обществе.

Но раз пошли слухи – это нужно прекратить.

– Уже принял решение? Вит моргнул, опомнившись.

– Простите, я задумался.

– Не нужно извиняться, я рада, что ты серьезно отнесся к тому, что я сказала.

Вит рассеянно кивнул.

– Я поговорю со… с мисс Браунинг. Уверен, мы поймем друг друга.

– Прекрасно, – ответила леди Тарстон. Она почти дошла до двери, когда Вит спросил:

– Почему вы заговорили об этом именно сейчас?

Она обернулась. Вит не привык сидеть, если леди стояла, поэтому встал из-за стола, задумчиво сдвинул брови и принялся вертеть в руках перо.

– Почему вы молчали все эти годы и заговорили только сегодня?

– Сегодня на ней было новое платье. Эта маленькая, но важная перемена наряду с некоторыми другими навела меня на мысль, что она наконец решила найти себе мужа.

Вит отложил перо и уставился на нее.

– Мужа? Чертовка? – Он подавил смешок.

– Да, мужа, – произнесла леди Тарстон. – Она все-таки женщина, и небогатая. Если ты не заметил, то женщинам, когда речь заходит о будущем, выбирать не приходится.

– Я всегда считал, что она станет гувернанткой или чьей-то компаньонкой.

Это была неправда. Если честно, то он об этом как-то не задумывался. Ему казалось, что Мирабелла никогда не выйдет замуж и будет вечно курсировать между лондонским особняком и Хэлдон-холлом. Порой он представлял себе, как они, старые и седые, сидят у камина в гостиной и бьют друг друга тростями.

– Что ж, этого не будет, – послышался голос матери, и ему потребовалась минута, чтобы понять: она говорит не о битвах тростью, а о карьере гувернантки.

Он не знал, что еще сказать, поэтому лишь спросил:

– Вы уверены в этом?

– Вовсе нет. Это лишь догадка, но если она верна, я не позволю вашей вражде все испортить. Ей давно пора иметь свой дом и семью.

Ее дом и семья – здесь.

Сила этой мысли не уступала ее неожиданности, и ее энергия ошеломила Вита. Смутившись, он попытался не думать об этом.

– Я не встану у нее на пути.

– Конечно нет, дорогой.

Вит кивнул и проводил ее взглядом. Новое платье. Вот чего он не заметил утром. Как правило, Мирабелла носила неброские платья простого покроя, сшитые из непонятно чего. Утром на ней было что-то легкое и струящееся. Фиолетовое? Он не мог вспомнить. Как бы там ни было, на нее это не похоже.

Как и голубой атлас, который он видел в коробке. И опять же, такое белье, возможно, представляет собой новомодный элемент свадебного наряда. Откуда ему знать?

Он покрутил перо в руках, не замечая, что хмурится.

Она действительно решила найти себе мужа?

Наверное, нет, подумал он. Мирабелла уже давно на выданье, но ни разу не попыталась кого-нибудь окрутить. Обновление гардероба – следствие чего-то другого.

Вит немного поломал над этим голову, потом ему надоело, и он решил просто спросить об этом, известив ее о перемирии. А так как он догадывался, где она может сейчас быть, решил не откладывать разговор.

Мирабелла шла из своей спальни в комнату Кейт, даже не подозревая, что на другой стороне дома говорили о ней.

После ужина она решила, что пора обсудить с Кейт ее нелепое секретное задание. С этой целью она проверила, льется ли свет из-под дверей, и тихо постучалась. В ответ раздался слабый шум, похожий на удар стула о деревянный пол, за которым последовала возня непонятного происхождения. Так как это была комната Кейт, Мирабеллу ничуть не удивил звук опрокинутой мебели, остальное же оставалось загадкой.

– Кейт? – Она тихо позвала, прислонившись к двери. – Кейт, ты в порядке?

Какое-то время из комнаты не доносилось ни звука, потом послышались шаги и щелчок откинутой задвижки. Лицо Кейт, когда оно наконец появилось, было красным, смущенным и немного рассерженным.

– Почему ты не сказала, что это ты? Мирабелла подняла брови.

– Кого еще ты ожидала увидеть?

– Не знаю, – ответила Кейт, высунув голову, чтобы посмотреть по сторонам. – Вита, наверное. Он что-то вынюхивал вчера ночью. И этот его друг, мистер Хантер… Мне не понравилось, как он глазел на меня за обедом.

Мирабелла не смогла не оглянуться.

– Ты и впрямь думаешь, что гость осмелится появиться у твоей двери?

– Полагаю, что нет, – ответила Кейт, перестав оглядываться. – Он не показался тебе… знакомым?

Мирабелла вспомнила красивого темноволосого мужчину, сидевшего чуть поодаль от нее за столом.

– Да, я видела его, нет, он не показался мне знакомым. – Она хитро улыбнулась. – Но он, кажется, не прочь познакомиться с тобой.

Кейт фыркнула и еще раз выглянула за угол.

– А я – нет.

– Ты меня впустишь, Кейт, или мы вытащим сюда пару стульев и насладимся дивным коридорным воздухом, уплетая бисквиты, которые ты стянула с кухни? И правда, как на пикнике.

– М-м-м… Что? Ой! – Кейт глупо заулыбалась, отступила назад, закрыла за Мирабеллой дверь и защелкнула ее на задвижку. – Прости, Мира. Я сама не своя.

– Да, я заметила.

Мирабелла окинула взглядом знакомую комнату. Немного не прибрано, как обычно. Платья, перчатки, шляпки покоились в шкафах, но бумага была разбросана по столу, лежала кипами и торчала из ящиков. Кровать разобрана, бледно-голубое стеганое одеяло перекручено и откинуто назад, как будто Кейт заползла под него, ворочалась какое-то время без сна и снова выползла. Книги лежали беспорядочными стопками у кровати и на подоконнике. Стул был перевернут, щетку для волос смели с туалетного столика, и по непонятной причине на полу стояла чашка.

– Где Лиззи? – спросила Мирабелла, заглядывая в пустую соседнюю комнату, в которой обычно спала камеристка Кейт иИви.

Кейт прошла по комнате и подняла стул.

– Она плохо себя чувствовала и попросила разрешения поспать у Иви, где ей не будет мешать свет.

– С ней все в порядке? – поинтересовалась Мирабелла. Девушка была ей по душе, хотя слишком уж много времени уделяла прическам и нарядам.

– Легкая головная боль, – уверила ее Кейт. – Вечером я дала ей порошок, и она сразу же легла спать. Думаю, к утру поправится.

Мирабелла кивнула и подошла к столу, чтобы взглянуть на бумаги.

– Что это?

– Музыка, – ответила Кейт. – Я сочиняю… Вполне логично, подумала Мирабелла. Хотя…

– Тут так много всего… Ты работаешь сразу над несколькими произведениями?

– Нет, собственно говоря, это одно произведение.

– Да? – Она снова посмотрела на кипы бумаг. – Что-то не получается? Поэтому ты засиживаешься допоздна?

– Нет, я… – Кейт стала теребить свой пеньюар – явный признак того, что она нервничает. – Это симфония.

Мирабелла раскрыла рот.

– Симфония? Честно? Ты упоминала об этом и раньше, но… – Она взглянула на бумаги. Мирабелла всегда слегка трепетала перед музыкальным талантом Кейт, восхищалась магией и красотой, которую создавал невероятный дар ее подруги. И вот – симфония. Мирабелла испытала радость и гордость, а затем восторг и восхищение. Она засмеялась и обняла подругу. – О, это же чудесно, Кейт!

– Ты так считаешь? Ведь леди не подобает…

– Вздор! – отрезала Мирабелла, отстранившись. – Полная и несусветная чушь, и ты это знаешь. У тебя замечательный дар, и ты должна развивать его. То, что женщина твоих способностей, твоего таланта должна отказаться от них в угоду нескольким узколобым индивидуумам, – глупость, я бы даже сказала – богохульство. Стал бы Бог наделять тебя таким даром, если бы не хотел, чтобы ты его использовала? Если бы Иви тебя сейчас услышала…

– Господи, Мира…

– Я… я слегка увлеклась, да? – Она убрала руки с плеч Кейт.

– Слегка, – согласилась Кейт.

– Прости. – Мирабелла присела на край кровати. – Это был такой долгий день…

Кейт прошла по комнате и села возле нее.

– Поскольку ты произнесла тираду в защиту моей работы, то я не в обиде. Как ты узнала, что я засиживаюсь допоздна? Не помню, чтобы я упоминала об этом.

– Ты – нет, – ничтоже сумняшеся призналась Мирабелла. – Вит упоминал, и – вот одна из проблем моего долгого дня – я согласилась за тобой шпионить.

– Да? – спросила Кейт, скорее заинтригованная, чем обиженная. – Правда? Как ему удалось уговорить тебя?

– Он меня шантажировал.

– Ох, он не мог! – засмеялась Кейт и игриво ударила Мирабеллу по плечу.

– Еще как мог. Он прижал меня к стенке, образно выражаясь, в Бентоне и угрожал вывалить содержимое коробки – той, которую я только что вынесла из магазина мадам Дювалль, – прямо на тротуар посреди улицы.

В округлившихся глазах Кейт промелькнули любопытство и ужас.

– Он знал, что в ней?

– В общих чертах.

Кейт издала странный и очень подозрительный гортанный звук.

– Он заставил тебя шпионить за мной, пригрозив, что выставит напоказ твое «неназываемое»?

– Не смешно, Кейт.

– Нет. – Звук повторился, на сей раз громче, за ним последовал шумный выдох. – Нет. Прости, ты права. – У нее вырвался немного вульгарный смешок. – Абсолютно права. – Ее губы невольно дрогнули. – Нисколько не смешно. – Фыркнув, икнув и издав нечто, весьма похожее на блеянье овцы, Кейт разразилась хохотом.

Мирабелла скрестила руки и ждала, когда стихнет буря. На это ушло довольно много времени.

– Ох, прости. – Кейт наконец успокоилась. – Мне ужасно жаль.

Губы Мирабеллы невольно изогнулись в улыбке.

– Нет, не жаль.

– Ты права, не жаль. По крайней мере, не очень. Это все так нелепо.

– Он мог испортить мою репутацию, – заметила Мирабелла.

– Он бы этого не сделал. Ты же знаешь, что не сделал бы. Он просто дразнил тебя, как делают все братья.

Мирабелла задумчиво погладила покрывало.

– Но он не мой брат, правда?

6

Мирабелла вышла из комнаты Кейт в хорошем расположении духа. Ничто не поднимает настроение так быстро, как ночные посиделки с любимой подругой.

И ничто не портит его столь же стремительно, как худощавая фигура Вита, лениво подпирающая стену в темном коридоре.

– Как раз та чертовка, которую я хотел увидеть, – тихо сказал он и выпрямился.

– Ты ждал меня?

– Конечно, нет! – выпалил Вит, дав ей понять, что именно это он и делал. – Но раз уж ты здесь…

Не мешкая, он взял ее под локоть и куда-то повел.

– Что ты делаешь? – прошептала она, испуганно озираясь по сторонам.

– Провожаю тебя в свой кабинет. Она остановилась.

– Туда мы точно не пойдем…

– Тогда – в мою комнату?

– Ты спятил? – ахнула она, пытаясь высвободить руку. – Ты погубишь меня.

– Значит, в кабинет, – решил Вит и неспешно повлек ее вперед. – Как я заметил, ты вечно голосишь, что тебя вот-вот погубят, но твое доброе имя при этом остается нетронутым.

– Твоей заслуги в этом нет, – съязвила она.

– Твоей тоже, – спокойно ответил он. – Шатаешься ночью по коридорам…

– Я не шатаюсь. Я была у Кейт, чья комната, позволь тебе напомнить, – через три двери от моей.

– Многое может случиться с девушкой на этом отрезке.

– Например, ее утащит злодей в обличье джентльмена, – намекнула она.

– Вот и я об этом подумал. Забавно, правда?

– Очень. – Она больше не пыталась высвободиться. – Если ты хочешь быть таким самодовольным глупцом, Вит, то будь им до конца.

Когда он замедлил шаг, она прильнула к нему и прошипела на ухо:

– Если нас увидят, твоя мать настоит, чтобы ты поступил честно и женился на мне.

Он ринулся вперед со все возрастающей скоростью, едва не перейдя на рысь. Облегчение, которое она испытала, было мгновенным, как и досада из-за явного оскорбления.

– Меня это тоже не обрадует, – обиделась она.

– Пришли. – Он втолкнул ее в комнату, где уже – или еще – горело несколько свечей. Потом захлопнул за ними дверь и закрыл ее на ключ.

– Думаю, теперь мы в безопасности, – сказал он уже не шепотом.

– Тсс! А вдруг тебя услышат?

– Поблизости никого нет, – заверил он.

– Как знать… После таких праздников частенько случается, что кто-нибудь из гостей отправляется тайком побродить по дому. – Она вскинула руки. – Посмотри на нас.

Он беспечно подошел к огромному дубовому столу и присел на край.

– Да, и так как дом мой, я прекрасно знаю, где каждый из них бродит.

– Чушь, ты не можешь…

– Пьяный мистер Дули заснул в оранжерее, – начал Вит, скрещивая руки на груди. – Одинокая миссис Дули нашла утешение в объятьях мистера Джеффри. Миссис Джеффри, прекрасно знающая о непостоянстве мужа, задумала отомстить и проскользнула в спальню лорда Хеббота. Леди Хеббот, конечно, в особняке нет, но ее племянник, мистер Вест, развлекается с безотказной Мэри, камеристкой миссис Ренвальд, а сама миссис Ренвальд – на конюшне, в компании конюхов мистера Болерхака. Мистер Ренвальд, который и не догадывается о слабостях жены, крепко спит…

– Как-как ты сказал? – Она не могла не переспросить: – Конюхов?

– Да. – Он лукаво улыбнулся. – Так и сказал.

– Но что… как… я…

– Тебе объяснить, чертовка? Может быть, описать?

– Нет. – «Боже правый!» – Лучше объясни, зачем приволок меня сюда.

– Сейчас. Ты говорила с Кейт?

Решив, что, раз уж ее потревожили, нужно устроиться поудобнее, она села на маленькую кушетку возле камина. Ей полагалось бы сесть на стул перед столом, но Мирабелла подумала, что в этом случае окажется в роли подчиненной, а мужское высокомерие и без того невыносимо.

– Я поговорила с Кейт, – сухо сообщила она. – Как выяснилось, ты зря волновался. Она пишет музыку.

– Пишет музыку, – повторил он.

– Да, полагаю, ты слышал об этом феномене. Маленькие точки на бумаге, символизирующие ноты.

– Имею кое-какое представление. – У него на лбу появилась складка. – Почему она солгала мне? Почему поступила как ребенок, стянувший сладости, когда я спросил ее, чем она занимается? Дикие кошки, и те не так пугливы.

– Вряд ли причина в том, что тебя боятся дети и мелкие животные…

– Ты дала слово, Мирабелла, – холодно напомнил Вит.

– О, ладно. – Она откинулась на подушки, чтобы лучше видеть его лицо. – Она работает над симфонией.

– И… – поторопил он, когда она замолчала.

– Что – и? – переспросила она. – Кейт давно работает над симфонией. Она волнуется, нервничает и беспокоится. Для юной леди занятие музыкой должно быть увлечением и не больше. Она переживает, что ты не одобришь.

– Вздор, – сказал он резко. – Если я запою – подхватят собаки. Вправе ли я указывать сестре, что ей делать с ее талантом? Кто вообще вправе? Если ей кто-то сказал…

– Не надо на меня кричать, Вит. Я с тобой не спорю. Он моргнул.

– Не споришь, да?

– В отличие от тебя, я прекрасно пою, – сказала она. – Но мои музыкальные способности – ничто, даже меньше, чем ничто, по сравнению с даром Кейт. Я полностью ее поддерживаю. Думаю, ей придется нелегко. Цель сама по себе трудная, и, когда Кейт ее достигнет, она подвергнется критике и осуждению.

Он задумчиво посмотрел на нее.

– Ты уверена, что у нее получится?

– Конечно, – ответила она, выдержав взгляд. – А ты?

– Абсолютно, – сказал он, не раздумывая. Затем потер подбородок тыльной стороной ладони. – Что ж, это интересно.

– Да, хотя совсем неудивительно, не так ли? Если подумать, это был лишь вопрос времени: Кейт обязательно взялась бы за…

– Я говорил не о Кейт – разберусь с ней завтра, – я говорил о нас. Мы сошлись во мнениях.

– Я… да, сошлись.

Это, вдруг поняла она, как-то странно. Смутившись, она встала и разгладила юбки.

– Ну, думаю, случилось нечто необыкновенное.

– Не такое уж необыкновенное. Она уронила руки и закатила глаза.

– Я уверена, ты жил в постоянном страхе перед этим черным днем, но, может, теперь, когда он наконец настал, ты найдешь в себе силы преодолеть это и жить дальше.

– Я подумаю. Почему бы тебе не присесть, чертовка? Мы еще не закончили.

– Спасибо, я лучше постою. – Это была ложь, но ей показалось, что как-то глупо снова присаживаться, если она только что встала. – Чего еще ты хочешь?

– Дело не в том, чего я хочу, дело в том, что… потребовала моя мать.

– Твоя мать? – Она почувствовала ком в горле.

– Она попросила, чтобы мы на время забыли о наших разногласиях – объявили перемирие, что ли. – Он поджал губы, задумавшись. – Возможно, утром она была даже сильнее расстроена, чем я думал.

– Я… – Она побледнела. Знала, что побледнела, поскольку почувствовала, как каждая капля крови отлила от головы и наполнила желудок, где плескалась, вызывая тошноту.

Невозможно было так часто гостить в Хэлдоне в детстве и время от времени не заслуживать неодобрение леди Тарстон. Недальновидность ума и плохое поведение – неотъемлемая часть детства. Но Мирабелла изо всех сил старалась избежать порицания леди Тарстон, намного более ревностно, чем другие дети, – и ох, как она ненавидела, когда у нее не получалось! Она стольким обязана графине! Причинять ей беспокойства и огорчения – непростительный эгоизм.

– Она очень на меня сердита? – спросила Мирабелла сдавленным шепотом.

– Она не… – Он выругался, сделал шаг вперед и взял ее за руку. – Присядь. Ты вот-вот упадешь в обморок.

– Не упаду, – неубедительно возразила она, но позволила отвести себя к кушетке. – Что она тебе сказала, Вит?

– Ничего такого, чтобы впадать из-за этого в панику, – ответил он, смягчив резкость тона ласковым прикосновением к руке. Он наполнил бренди большой бокал и протянул ей. – До дна.

Она скривилась при виде янтарной жидкости. Вряд ли сейчас алкоголь пойдет на пользу ее желудку.

– Не хочу. Я хочу знать, что твоя мать…

– Скажу, когда выпьешь. – Он похлопал по дну бокала, подталкивая его ближе к губам Мирабеллы. – Давай.

Она сердито на него посмотрела, но выпила содержимое одним быстрым глотком. Затем долго кашляла, хрипела и что-то бессвязно бормотала.

– О, фу!

Посмеиваясь, Вит забрал бокал и отставил его в сторону.

– Бренди обычно потягивают.

– Что ж, второй раз я пить не стану, – сообщила она, переведя дух. – И так сойдет.

– Вполне разумно. – Он посмотрел на нее в упор. – Тебе лучше?

– Нет. – «Это правда». – Начнем с того, что со мной и так все в порядке. – «А это неправда».

– Вот как? – последовал невнятный и – она должна была признать – дипломатичный ответ. Вит выпрямился и взглянул на нее. – Я порой забываю, насколько она дорога тебе.

– Леди Тарстон? Я люблю ее всем сердцем.

– Знаю. Но забыл. – Он снова коснулся ее руки. – Она ничуть на тебя не сердится. На меня тоже. Она… ты ищешь себе мужа?

– Я – что? – Она уставилась на него, пытаясь понять, действительно ли внезапно возник этот вопрос или просто бренди подействовало быстрее, чем ожидалось. – Как ты сказал?

– Я, кажется, выразился ясно. Ты подумываешь о замужестве?

Поскольку об этом спрашивал не кто-нибудь, а Вит, она долго и пристально на него смотрела, не отвечая.

– Чертовка?

Она подняла палец вверх.

– Минутку – я стараюсь выяснить, содержит ли вопрос оскорбление.

Он расправил плечи.

– Уверяю, когда я тебя оскорблю, ты сразу поймешь.

– Тебе точно не хватает мягкости, – согласилась она и, игнорируя его ухмылку, стала размышлять вслух. – Значит, вопрос – преамбула к оскорблению. Хочешь предложить неподходящего кандидата в мужья? Такого, как… – Она задумчиво надула губы. – Как Джим, например? Это жестоко, знаешь ли. Не хватало, чтоб над ним еще подшучивали.

– Я даже не думал… Кто такой этот Джим?

– Джим Бант, – сказала она. – Одноногий коротышка. Сидит целыми днями у таверны Мавера, зачастую с бутылкой. Конечно, ты его видел.

Он возмущенно выдохнул:

– Да, видел, но даже не могу представить, откуда ты знаешь его имя…

– А, мы с Иви и Кейт часто приносим ему еду и… Он перебил ее резким взмахом руки.

– Неважно. Вернемся к вопросу. Ты ищешь мужа?

– Нет, – четко сказала она. – Безусловно, нет. Это как-то связано с просьбой твоей матери?

Он чуть наклонился вперед и пристально посмотрел ей в лицо, почти так же, как и несколько минут назад, но сейчас в его голубых глазах была не забота, а необъяснимая вспышка гнева. «Почему он до сих пор сердится?» – подумала она. Она же ответила на его вопрос, не так ли? Конечно, Вит всегда злился на нее – одного ее присутствия было достаточно, чтобы он впал в ярость. На сей раз что-то было не так. Не в состоянии понять, что именно, она, словно околдованная, смотрела в его глаза, пока огонь в них не утих, а затем и совсем погас.

Он снова выпрямился, быстро кивнул, как будто принял решение.

– У матушки сложилось впечатление, что ты хочешь выйти замуж и что наши ссоры могут помешать тебе найти достойного джентльмена.

– Вздор, – хмыкнула она. – Ей прекрасно известно, что я не собираюсь надевать это ярмо на шею.

– Надевать ярмо? – Он подвинул стул и сел напротив, так близко, что их колени почти коснулись, когда он садился. – Весьма мрачное представление о браке, ты так не думаешь?

– Нет, – откровенно ответила она. – Уверена, что и ты так думаешь, ведь тебе уже за тридцать, а ты все еще холост.

– Женитьба – это совсем другое. Это ответственность, к которой нужно подойти, тщательно все обдумав, спланировав и…

– Не знала, что ты такой романтик, – сказала она, растягивая слова.

Он бросил на нее пристальный взгляд.

– Когда я женюсь, моя супруга ни в чем не будет нуждаться, включая романтику.

Она вздохнула, уставшая и чуть опьяневшая от бренди.

– Знаю. – Она понимающе похлопала его по колену. – Однажды, Вит, ты осчастливишь какую-нибудь девушку.

Вит заерзал на стуле. Он не хотел, чтобы она поняла, как ее прикосновение, ее близость неожиданно повлияли на ход его мыслей.

Она засмеялась, поймав настороженный взгляд.

– Без обид. Я серьезно. Ты завидный жених, и дело тут не только в богатстве и титуле, хотя я не считаю их недостатком.

– Ты повторишь это завтра при свидетелях?

– О, я скорее умру смертью проклятых.

– Я так и думал. Ты просто немного пьяна, не так ли? Она задумалась, но решила, что не скажет наверняка, ведь раньше никогда не хмелела. Бывало, что она выпивала шампанского на бокал или два больше, чем нужно, и сейчас она чувствовала себя так же, как тогда.

– Думаю, я слегка опьянела, – призналась она. – Сам виноват, заставил меня выпить бренди.

– Не ожидал, что ты осушишь стакан залпом, – заметил он. Она передернула плечами.

– Самый быстрый способ избавиться от гадкого пойла.

– За бутылку этого гадкого пойла когда-то заплатили пятьдесят фунтов, – сказал он.

– Неужели? – Она громко выдохнула и пожала плечами. – Что ж, о вкусах не спорят, да?

– Наверное, да.

– Лично я предпочитаю шампанское, – мечтательно произнесла она и откинулась на подушки.