Текст книги "Мамба, Бентли и любовь (СИ)"

Автор книги: Алиса Северова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

У меня внутри что-то оборвалось и рухнуло. Еле сдерживая подступающие рыдания, я отчаянно затрясла головой, словно он мог меня видеть:

– То есть ты отказываешься мне все объяснить? Прячешься, недоговариваешь? А как же доверие, искренность? Я думала, у нас нет друг от друга секретов!

– Лен, хватит, – оборвал меня Дима ледяным тоном, от которого кровь застыла в жилах. – Хочешь знать правду? Ладно. Да, у меня есть определенное прошлое. Да, я совершал ошибки. Но это уже позади. И ворошить былое я не намерен. Даже ради тебя.

От его жестоких, бесчувственных слов захотелось выть в голос. Как он может? Как смеет так со мной разговаривать? Словно я для него пустое место, мимолетное развлечение!

– Знаешь что, Дмитрий? – процедила я, едва узнавая собственный голос. – Можешь не утруждаться объяснениями. Я и сама все поняла.

Догадалась, в какие грязные игры ты играешь. И знаешь, что самое мерзкое? Ты ведь почти убедил меня в своей порядочности! Втерся в доверие, очаровал, а сам… Сам, оказывается, любитель садо-мазо извращений!

Я почти кричала, судорожно глотая злые слезы. В ушах шумела кровь, грудь рвало от бешено колотящегося сердца. Господи, какая же я дура! Размечталась о принце, поверила в сказку. А он, выходит, банальный извращенец!

– Ошибаешься, – глухо обронил Дима. И было в его голосе что-то такое… Смертельно усталое и горькое. – Ни в каких извращениях я не замешан. А татуировка… Что ж, похоже, наше доверие и впрямь оказалось фикцией, если ты готова поверить в любую чушь, которую тебе нашептали. Я разочарован, Лена. Очень.

Всхлипнув, я до боли стиснула трубку. Нет, не встану на колени, не буду умолять. Хватит с меня лжи и недомолвок! Или он все объясняет прямо сейчас, или…

– Знаешь что, Дима? Считай, что этого разговора не было. Как и нашего романа. Прощай.

И, не дожидаясь ответа, со всей силы швырнула телефон в стену. Черные осколки брызнули во все стороны, а я без сил сползла на пол, давясь рыданиями. Все кончено. Сказка разбилась вдребезги, мечты втоптаны в грязь. Как я могла быть такой слепой?

Кое-как поднявшись на ноги и утерев слезы, я решительно открыла список контактов. Дима… Любимый, ненаглядный Дима. Тот, кому я вручила свое сердце и душу. Тот, с кем собиралась провести всю жизнь.

И без колебаний отправила его номер в черный список. С глаз долой – из сердца вон! Не будет он больше морочить мне голову своими грязными тайнами. Хватит, наигралась в принцессу. Пора возвращаться с небес на землю.

Бросив телефон на стол, я подошла к окну и тяжело оперлась на подоконник. За стеклом мерцал огнями ночной город, равнодушный к моему горю. И ничего вокруг, казалось, не изменилось. Только сердце мое разбилось на тысячу осколков. И склеить их будет ой как непросто.

36

Весь следующий день я ходила как в тумане. Механически отвечала клиентам, на автомате произносила дежурные фразы, но мыслями была далеко. Там, где еще вчера цвели сады и порхали бабочки моей наивной веры в любовь.

– Лен, ты чего такая смурная сегодня? – участливо поинтересовалась Ольга, бесцеремонно усаживаясь на край моего стола. – Никак твой красавчик насолил?

Я лишь горько усмехнулась, пряча глаза:

– Да уж, насолил – не то слово. Как же я ошиблась в нем, Оль! Ведь почти поверила в сказку, в прекрасного принца. А он, выходит, тот еще подлец с двойным дном.

– Так я тебе сразу говорила – не верь мужикам! – назидательно подняла палец подруга. – Все они кобели и лжецы, что на поверку. Помнишь Витьку-менеджера? Тоже мне любовь до гроба обещал, а сам с моделькой-стажеркой в командировке кувыркался.

Я лишь вымученно улыбнулась. Ну да, Ольга права. Разве ж я слушала ее предостережения? Размечталась как дурочка, размякла, позволила морочить себе голову. Что ж, поделом мне. За наивность и доверчивость.

А тут еще Роман нарисовался, как всегда, вовремя. Хищно втянул носом воздух, обшаривая взглядом мой стол, заваленный скомканными бумажками и одноразовыми стаканчиками из-под кофе. И сально так ухмыляется, будто почуял, что дичь подраненная и можно брать тепленькой.

– Ну что, Ленок, никак твой хахаль с сайта оказался мудаком? – гаденько захихикал он, плюхаясь в кресло напротив. – А я тебе сразу говорил – не по Сеньке шапка. Все эти товарищи из интернетов только и умеют, что мозги пудрить да обещать с три короба.

– Иди ты знаешь куда, советчик! – огрызнулась я, чувствуя, что вот-вот сорвусь и отхожу этого прохиндея степлером промеж глаз. – Без тебя тошно.

Роман примирительно поднял руки и попятился. Видать, что-то в моем лице ему подсказало – лучше не искушать судьбу. Одарив меня на прощание многозначительным взглядом, он слинял в неизвестном направлении. Туда ему и дорога, сволочуге.

Но сердце… Ох, как же болело мое глупое сердце! Разрывалось от тоски по теплу сильных рук, нежному взгляду синих глаз, бархатистому смеху. По Диме. По той сказке, которую он мне подарил и так жестоко отнял.

– Лен, ну ты чего, в самом деле? – встревоженно зашептала Ольга, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. – На тебе лица нет, краше в гроб кладут. Неужто и впрямь запала на этого красавчика?

– Да я сама уже не знаю, Оль! – всхлипнула я, пряча лицо в ладонях. – Ведь как в омут с головой нырнула. А он и оказался как все. И даже хуже! Кто ж знал-то?

Подруга цокнула языком и сочувственно похлопала меня по плечу:

– Ничего, Ленка, прорвемся. Не в первый раз мы разочаровываемся в кавалерах и поднимаемся. Главное – нос не вешать и хвост пистолетом. Мы еще себе и принцев на белом "Мерсе" найдем, и олигархов завидных. Помяни мое слово!

Я слабо улыбнулась сквозь слезы. Ох, Олька, Олька. Неисправимая оптимистка и авантюристка. И откуда в ней только силы берутся, после стольких-то неудач на любовном фронте?

Но может, она и права. Нельзя раскисать, нельзя сдаваться. Надо брать себя в руки и жить дальше. В конце концов, не в мужике счастье. Машка вон у меня растет, работа опять же. Есть ради кого и ради чего держаться.

Старательно гоня от себя любые мысли о Диме, я с головой ушла в работу. Брала дополнительные смены, часами торчала в офисе допоздна. Лишь бы занять голову и руки, лишь бы поменьше оставаться наедине с собой и своей душевной болью.

Но стоило вечером вернуться в пустую квартиру, накормить и уложить Машу, как внутри снова разверзалась черная дыра. Наполняла душу ядовитой горечью, выматывала, сводила с ума бесплодными попытками понять. Ну почему, почему все так? Чем я заслужила очередной удар в спину?

– Мам, ты опять грустишь? – встревоженно спросила доченька, заглядывая мне в лицо. – Это из-за дяди Димы, да? Вы поссорились?

Я постаралась ободряюще улыбнуться и притянула Машку к себе, целуя в макушку:

– Не бери в голову, зайка. Просто небольшие разногласия у взрослых, с кем не бывает. Мы с дядей Димой сами разберемся, хорошо?

– Ладно, – кивнула моя умница, обнимая меня за шею. – Только ты не грусти, ладно? Ты же у меня самая красивая, самая лучшая. Дядя Дима точно одумается и придет мириться. Вот увидишь!

У меня сердце зашлось от любви и нежности. Что бы я без нее делала, без моей кровиночки? И почему только ее отец оказался последней сволочью?

Так прошла неделя. Самая долгая и мучительная неделя в моей жизни. А потом случилось то, чего я подспудно ждала и боялась – Дима объявился.

Началось с сообщений и звонков. Десятки непрочитанных СМС, пропущенных вызовов. Он атаковал с утроенной силой, не давая продохнуть. Я держалась. Стиснув зубы, игнорировала телефон, заваливала себя работой. Но с каждым днем, с каждым новым "Лена, пожалуйста, нам нужно поговорить!" становилось все труднее держать лицо. Сердце рвалось к нему, тянулось, ныло и скулило брошенным щенком.

– Опять этот твой Дима названивает? – хмыкнула Ольга, заметив, как я в очередной раз судорожно сбрасываю вызов. – Вот ведь… Прилип как банный лист к одному месту. Может, в черный список его добавить, а?

– Не знаю, Оль, – тяжело вздохнула я. – Понимаю, что нужно. Но рука не поднимается.

– Еще бы! – закатила глаза подруга. – Ладно, давай-ка вечерком по пивку тяпнем да поболтаем. Глядишь, полегчает. А то смотреть больно, как ты маешься.

Я слабо кивнула. А что, может, и правда – напиться до зеленых чертиков и забыть обо всем хоть на время? Плевать, что завтра башка будет трещать. Зато сегодня хоть передышка случится. А то ведь и правда – света белого не вижу из-за этого Димы и его закидонов.

А потом он пришел лично. Караулил у подъезда, в дождь и зной, часами мерил шагами пятачок у крыльца. Я пряталась за шторами, часами пережидала, прежде чем выйти. Словно загнанный зверь, металась по своей конуре, оставляла Машу маме, лишь бы не встретиться.

Но однажды, когда нервы были уже на пределе, оно случилось. Лицом к лицу, глаза в глаза. В тесном коридоре у лифта, из которого он выскочил, пока я судорожно давила на кнопку вызова. Надежда на спасение угасла, едва я встретилась с ним взглядом.

– Лена… Господи, Лен. Пожалуйста, поговори со мной! – взмолился Дима, едва завидев меня. В голосе его звучало столько боли и отчаяния, что впору было пожалеть.

Но я не поддалась. Решительно вскинула голову, гордо расправила плечи.

– Не на ту напал! – процедила я сквозь зубы. – Не надо мне тут песен петь, лапшу вешать. Все ясно как божий день – ничего святого у тебя нет. Одна грязь да похоть.

– Да нет же, Лена, клянусь тебе! – запротестовал он, порывисто шагая вперед. – Все совсем не так, как выглядит! Позволь объяснить, умоляю…

Но я не дослушала. Оттолкнув его с дороги, ринулась в распахнувшиеся створки лифта и принялась остервенело давить на кнопку закрытия дверей.

– Не звони мне больше. Не пиши, не приходи. Делай что хочешь, но сюда – ни ногой. Надеюсь, хватит ума держаться от меня подальше, – припечатала я и сложила руки на груди, всем видом демонстрируя бесповоротность решения.

В зеркальной стенке отразилось его посеревшее лицо. Глаза, еще вчера сиявшие лукавством и нежностью, потухли, налились свинцом боли. Плечи поникли, с губ готов был сорваться бессильный стон. Это было лицо сломленного, раздавленного горем человека.

На миг под ребрами екнуло, дрогнуло. А вдруг и правда напраслину возвела? Вдруг обманулась, не разобравшись толком? Стиснув кулаки, я мотнула головой, отгоняя малодушные мысли. Нет уж, хватит. Натерпелась, нахлебалась лжи. Если Диме и впрямь есть что сказать – пусть докажет. Делом, а не пустыми словесами.

Развернувшись к нему спиной, я гордо прошествовала к себе. И только за закрывшейся дверью, наедине с гулкой пустотой коридора, позволила себе расклеиться. Сползла по стенке, обхватила колени руками. Из груди рвались сухие, горькие рыдания.

– Господи, за что? – простонала я, комкая в кулаках подол юбки. – Почему опять обман, опять разочарование? Неужели я настолько невезучая, что даже лучший из мужчин в итоге оказался негодяем? И что теперь делать? Как жить дальше с чувством пустоты и тщетности всех надежд?

Мазохистски прокручивая в голове недавнюю сцену, я с ужасом поняла – еще чуть-чуть, и сдамся. Прощу, пойму, обниму. Позволю обвести себя вокруг пальца сладкими речами и клятвами. Мне просто до боли, до одури не хватало Димы рядом. Его улыбки и голоса, прикосновений и запаха.

37

На очередной звонок в дверь я по привычке не ответила. Выключила везде свет и на цыпочках пробежала к дверному глазку.

– Лена? Ты дома? – раздался из-за двери встревоженный голос Ольги. – У тебя там все в порядке?

Лихорадочно утерев слезы, я отперла замок. На пороге стояла бледная Ольга с пакетом наперевес.

– Фух, слава богу, живая! – выдохнула она, проходя в квартиру. – Ты почему трубку не берешь? Я уж думала – все, случилось что. А ты тут сидишь и в одиночку страдаешь. Ну-ка, рассказывай!

И я, давясь слезами, поведала подруге о своей встрече с Димой. О его мольбах выслушать, попытках объясниться. О тупой боли в груди и безумном желании поверить вопреки всему.

– Дурочка ты, Ленка, – вздохнула Ольга, приобнимая меня за плечи. – Ой дурочка. Втрескалась по уши, а теперь страдаешь. Оно тебе надо? Не мужик, а сплошная морока и недомолвки. Забудь ты о нем, слышишь? Забудь, как страшный сон.

Всхлипнув, я уткнулась лбом ей в плечо. Легко сказать – забудь! Если бы можно было просто щелкнуть выключателем и перестать любить. Перестать надеяться и верить.

Вечер мы провели на удивление мирно и почти весело. Ольга шутила, травила байки, всячески меня подбадривала и отвлекала. Я благодарно улыбалась, смеялась невпопад, но на душе по-прежнему скребли кошки.

– Лен, ты это, в случае чего звони, ладно? – попросила подруга на прощание, крепко меня обнимая. – Даже посреди ночи, если приспичит. А то знаю я тебя – опять будешь киснуть в четырех стенах и накручивать себя.

Я вымученно улыбнулась и кивнула. Знала ведь, зараза, как облупленную. Вряд ли удержусь от мазохистского самокопания и бесплодных попыток понять, где же я так жестоко ошиблась.

– Нет, хватит! – одернула я себя, насухо вытирая слезы и поднимаясь на ноги. – Не поддамся на провокации, не размякну. В конце концов, у меня есть дочь и гордость. А принцы… Что ж, видать, не мой удел на белом коне скакать. Не заслужила доселе, не выстрадала.

Решительно тряхнув головой, я прошла на кухню и включила чайник. Все, баста! Поревела и хватит. Никаких больше жалостливых вздохов и терзаний на тему "а вдруг". Если Дима и впрямь не виноват – придумает, как доказать. Поступками, а не пустой болтовней.

Но что-то подсказывало мне – вряд ли он станет так уж упорствовать в своем стремлении вернуть меня. Слишком уж неохотно открывает душу, слишком цепляется за свои секреты. А значит – есть что скрывать.

И почему-то эта мысль горчила на языке сильнее, чем самый крепкий кофе. Неужто снова ошиблась? Снова не на того поставила, понадеялась на чудо? Эх, Лена-Лена, дура ты у меня доверчивая…

Утром, открыв дверь подъезда, я чуть не споткнулась о лежащий на пороге букет. Огромные бордовые розы, перевязанные черной лентой. К стеблю приколот конверт. Руки задрожали, когда я распечатала его. Знакомым летящим почерком всего одна фраза: "Прости меня, если сможешь".

У меня брови на лоб полезли. Это что еще за фокусы? То молил о встрече, о возможности объясниться, а тут – на тебе! Лаконичное "прости" и букетик в качестве компенсации? Ну уж нет, не выйдет!

– Ты совсем охренел? – прошипела я, швыряя цветы на асфальт. Шикарные бутоны жалобно хрустнули, рассыпаясь лепестками. – Думаешь, отделаешься подачками, и я тут же брошусь тебе на шею? Ищи дурочку в другом месте!

Яростно втоптав остатки букета в грязь, я припустила к метро. Нечего голову морочить этими пустыми жестами. Или ты мужик и говоришь все в лицо, или катись к чертям собачьим со своими признаниями на открытках. Третьего не дано.

В офисе я с порога напоролась на подозрительно воодушевленную Ольгу.

– Ленка, ты чего такая смурная? – затараторила она, потрясая мобильником. – Глянь, какой красавчик мне в Тиндере попался! Всю ночь с ним эсэмэсились, такой эрудированный, начитанный. А какие комплименты мне отвешивал – закачаешься!

Я поморщилась. Вот только разговоров о мужиках мне сейчас и не хватало для полного счастья! Но вида постаралась не подать. В конце концов, не Ольгина вина, что я так сглупила с Димой. Пусть хоть она будет счастлива, раз уж мое женское счастье накрылось медным тазом.

– Рада за тебя, подруга, – выдавила я, старательно пряча глаза. – Только будь поосторожнее, ладно? Мало ли, вдруг он из этих… ну, знаешь, любителей поматросить и бросить.

– Ой, да ладно тебе! Можно подумать, первый раз замужем, – отмахнулась Ольга и состроила невинные глазки. – Не на ту напал, у меня на таких нюх. Поматросит он, ишь чего удумал!

– У самых наглых красавчиков обычно самые грязные тайны, – брезгливо процедил знакомый голос у меня за спиной. Я резко обернулась и уперлась взглядом в Романа. И судя по сальной ухмылочке на его небритой физиономии, явно приготовился сострить в своем репертуаре.

– Не твое собачье дело, Ромочка, – елейным голоском пропела Ольга, сверкнув глазами. – Лучше вон, Ленку просвети, раз уж такой всезнающий выискался.

– А че ее просвещать? И так по роже все видно – опять с хахалем своим виртуальным разосралась, – гоготнул Роман и повернулся ко мне, отвешивая шутовской поклон. – Что, Золушка, принц-то, выходит, лягушкой оборотной оказался? Ай-яй-яй, какая досада! А ведь я тебя предупреждал.

– Знаешь что, Рома? Иди-ка ты в пеший эротический тур, – процедила я, чувствуя, что вот-вот сорвусь и отхожу этого прохиндея степлером промеж глаз. – Без тебя тошно.

Но Ромку было не так-то просто пронять. Ухмыляясь во все тридцать два, он склонился к моему уху и с издевкой прошептал:

– А хочешь, по секрету скажу, в чем твоя ошибка? Думаешь, принцы на сайтах знакомств водятся? Как бы не так! Там одно отребье да извращенцы вроде твоего Димочки. Потому как приличные мужики нормальным бабам в реале знаки внимания оказывают. А не морочат голову виртуальными подвигами.

Договорив эту гадость, Роман удовлетворенно хмыкнул и, подмигнув мне напоследок, слинял в сторону курилки. А я так и осталась стоять столбом, не в силах сдвинуться с места.

Вот ведь… Как же хочется верить, что он не прав! Что Дима особенный, не чета этим похотливым ослам, что весь мир у его ног. Но факты… Будь они неладны, эти факты! Как ни крути, а Роман дело говорит. Нет дыма без огня. Не зря ведь Дима скрытничал, темнил, от ответов уходил. Будь он чист как слеза младенца – так и рассказал бы все как на духу.

Всхлипнув, я смахнула непрошеные слезы и уставилась в монитор невидящим взглядом. Работа, Лена, работа. Нужно сосредоточиться на том, что действительно важно. На Машке, на карьере. А принцы, будь они неладны… Как-нибудь и без них проживем. Не впервой.

Целый день я послушно отвечала клиентам, что-то бубнила в трубку, механически улыбалась. А в голове роились невеселые мысли. Как же так? Почему опять не сложилось, почему в который раз наступаю на одни и те же грабли? И будет ли когда-нибудь по-другому?

– Так, подруга, сворачивай тут губу бантиком, – безапелляционно заявила Ольга, плюхаясь рядом на обеденном перерыве. – Че-то ты совсем скисла. Давай-ка рвем когти с работы пораньше и плюхаемся по забегаловкам. Мозги проветрим, вискарика тяпнем, мужиков посмотрим. Глядишь, и жизнь налаживаться начнет!

– Да ну тебя, Оль! – вяло отмахнулась я, ковыряя вилкой безвкусный салат. – Какие мужики, какой вискарь? У меня Машка дома не кормлена, не гуляна. Да и настроение ни к черту.

– Вот именно! Надо исправлять! – не унималась подруга, сверкая глазами. – Кому сказала – собирайся! Хоть на пару часиков оторвемся, а то так и до старости в девках просидишь.

Кое-как отбившись от неугомонной Ольги, я поплелась домой. Все мысли – о Диме и наших разрушенных отношениях. Как же так? Почему он не поборолся за нас? Не попытался переубедить, успокоить? А, плюнул и растаял, даже извиняться толком не стал. Ну и черт с ним! Не очень-то и хотелось.

Но сердце предательски ныло, не желая верить в случившееся. Да и разум подкидывал сомнения – а вдруг и правда зря? Может, стоило поговорить начистоту, прежде чем рубить с плеча? Глядишь, и обошлось бы. А теперь поздно – Дима со своими секретами где-то там, а я тут – у разбитого корыта.

Войдя в квартиру, я устало прислонилась к двери и зажмурилась. Тихо. Мама с Машей, наверное, гулять пошли. Вот и славно, сил никаких нет изображать жизнерадостность.

Прошаркав на кухню, я поставила чайник и тяжело опустилась на табурет. Перед глазами все плыло от подступающих слез. Ну почему, почему у меня вечно все через пень-колоду? Другие вон, счастливые, с мужьями да детишками, а я…

Внезапно в прихожей истошно заверещал телефон. Кого это принесло на ночь глядя? Ольга, что ли, решила продолжить уговоры насчет "культурного отдыха"?

Не глядя, я схватила трубку и недовольно буркнула:

– Слушаю!

– Лена? Это я, Маргарита Павловна, – раздался незнакомый женский голос. – Мама Димы, помните? Нам нужно встретиться. Я должна вам кое-что рассказать…

38

Признаться, когда мать Димы позвонила и предложила встретиться, я опешила. Это еще что за новости? Мало мне душевных терзаний, теперь еще и его родственники в игру вступают? Нет уж, увольте. Хватит с меня этой семейки и их тайн.

Но что-то все же не давало покоя, заставляло прислушаться к настойчивому голосу в трубке. В конце концов, разве я не мечтала узнать правду? Так почему бы не рискнуть? В худшем случае получу еще одно доказательство лживости Димы. А в лучшем… Что ж, поживем – увидим.

Маргарита Павловна встретила меня в маленьком кафе на набережной. Элегантная, холеная дама с безупречной укладкой и ухоженными руками. Сразу видно – привыкла к хорошей жизни. Я невольно поежилась, чувствуя себя бледной молью рядом с ней.

– Здравствуйте, Елена, – сухо кивнула она, окидывая меня цепким, изучающим взглядом. – Рада, что вы все-таки пришли. Присаживайтесь, нам есть о чем поговорить.

Я опустилась на краешек стула, комкая в руках салфетку. В горле пересохло от волнения, по спине побежали мурашки. Интуиция подсказывала – этот разговор перевернет всю мою жизнь. Или даст надежду на счастье, или окончательно добьет.

– Я хочу рассказать вам о Диме то, чего он сам никогда не скажет, – начала Маргарита Павловна, помешивая кофе. – Его прошлое, его тайны… Поймите, у него были веские причины молчать. И если бы не крайние обстоятельства, я бы тоже унесла эту историю в могилу. Но мой сын… Я больше не могу видеть, как он угасает. Даже после смерти Милы и Роберта он не был настолько убит.

У меня голова пошла кругом. Мила? Роберт? Какие еще смерти? Но не успела я и рта раскрыть, как Маргарита Павловна жестом попросила помолчать и продолжила свой рассказ.

Оказалось, Дима действительно начинал как простой охранник в том ТЦ, где мы впервые встретились. Часами любовался витринами, мечтая когда-нибудь позволить себе шикарные часы и костюмы. Но шанса выбиться в люди у парня из провинции не было. Пока в один из дней он не спас жизнь влиятельному бизнесмену Роберту во время бандитской перестрелки.

Роберт оценил смелость и сообразительность своего спасителя. Взял над ним шефство, стал учить премудростям большого бизнеса. А еще познакомил со своей дочерью Милой – хрупкой красавицей с огненными волосами и нежной, творческой натурой. Между ней и Димой вспыхнули настоящие чувства. Эта любовь окрыляла, давала надежду, что все мечты сбудутся.

Именно Мила сделала Диме ту пресловутую татуировку – затейливую спираль, оплетенную виноградной лозой, его персональную "звезду". Сама придумала эскиз, сама держала машинку. Говорила – пусть будет символом нашей тайной помолвки. Ведь Роберт и слышать не желал о браке дочери с пареньком из низов, пусть даже и перспективным. Но Диму это не смущало. Он был уверен – рано или поздно получит благословение, станет партнером и зятем Роберта. Не может же тот вечно гнуть свою линию!

Но радость длилась недолго. Оказалось, у Роберта были мрачные тайны. Когда-то давно, делая первые шаги в бизнесе, он связался с криминальным миром. Отмывал деньги, проворачивал темные махинации. Думал – разбогатею и порву эти цепи. Не тут-то было.

Бандиты держали Роберта на коротком поводке долгие годы. Шантажировали компроматом, вымогали деньги, заставляли плясать под свою дудку. А когда он попытался соскочить, начали угрожать тем, что было ему дороже всего – дочерью Милой.

Несчастный отец из кожи вон лез, пытаясь защитить любимое дитя. Но разве можно укрыться от цепких лап мафии? Мила начала получать странные письма, звонки с угрозами. За ней следили, ее фотографировали исподтишка. Дима тоже почувствовал неладное, но Роберт уверял, что держит ситуацию под контролем.

Роковым стал вечер, когда Мила не вернулась домой. Дима как чуял – сорвался на ее поиски, носился по городу как одержимый. А утром нашел ее тело, изувеченное и истерзанное, на пустыре за городом. Это было кровавое послание Роберту – не перечь, иначе потеряешь все.

У несчастного отца не выдержало сердце. Инсульт, больница – и наспех надиктованное Диме завещание. Он единственный, кому Роберт мог доверить свою мини-империю и миссию спасти ее от криминала. Единственный, кто смог бы довести дело до конца.

Перед смертью Роберт предупредил – отныне бандиты будут мстить Диме. Искать его, выслеживать, подставлять. Чтобы выжить и защитить дело чести, придется залечь на дно, хорониться, избегать лишних контактов. Вычислить убийц и однажды призвать к ответу.

С тех пор минуло почти пять лет. Все это время Дима скрытно вел бизнес покойного шефа, потихоньку распутывая клубок его темных связей. Строил план, копил силы, готовился к решающей битве. Но для этого нужно быть невидимкой, призраком. Не привлекать внимания, стать одним из многих.

Татуировка – его напоминание о прошлом. О первой любви, оборвавшейся так трагично и внезапно. О долге чести перед погибшей невестой и ее отцом. Дима поклялся на могиле Милы, что однажды отомстит. И теперь вынужден нести этот крест, пока не расквитается с врагами.

Он был так осторожен, так педантичен в своей конспирации. Откуда же ему было знать, что однажды в его сердце ворвется огненный вихрь по имени Лена? Перевернет все с ног на голову, заставит жаждать немыслимого? Жить, любить, дышать полной грудью.

Признаюсь, слушая этот странный, горький рассказ, я не раз была готова вскочить и убежать. Какие-то бандиты, покойники, кровавые разборки – все это не укладывалось в голове. Слишком походило на сюжет бульварного романа.

Но что-то удерживало меня на месте. То ли усталая искренность в голосе Маргариты Павловны, то ли внезапно проснувшееся доверие к Диме. Я впервые увидела всю подноготную его жизни. И пусть многое еще оставалось в тени, главное я поняла – он не лгал. Не изворачивался, как я думала. Он просто защищал меня и себя от своих демонов.

Под конец разговора голова у меня шла кругом от переизбытка эмоций. Боль, жалость, страх, любовь – все перемешалось в какой-то безумный коктейль.

– Вы мне не нравитесь, Елена, – подытожила Маргарита Павловна, допивая кофе. – Не тот типаж, на который я бы хотела видеть рядом с сыном. Но Дима… Он никогда еще не был так одержим женщиной. Вы словно вынули из него душу. И я готова поступиться своими амбициями, лишь бы вернуть ему радость жизни.

Проглотив вставший в горле ком, я сдавленно прошептала:

– Спасибо, что рассказали. Я только не понимаю, откуда этот знак на сайте…

– На каком сайте?

Я спохватилась. Я ведь так и не объяснила Диме, почему хотела узнать о смысле его татуировки. Может быть, это чудовищное совпадение? Надо разобраться! А для этого поговорить с Димой.

– Неважно! – отмахнулась я. – Все неважно. Я поговорю с Димой

Маргарита Павловна смерила меня долгим, испытующим взглядом и, поджав губы, процедила:

– Не подведите, Елена. Второго шанса может и не быть. Ни у вас, ни у Димы.

С этими словами она решительно поднялась и, оставив на столе несколько купюр, царственно удалилась. А я осталась сидеть, бездумно глядя в пространство. В голове метались обрывки мыслей, сердце частило, во рту пересохло.

Теперь мне предстояло самое сложное – встретиться с Димой лицом к лицу. Выслушать его, понять. И попытаться начать все заново, если это вообще возможно. После всей лжи и недомолвок, после моей гордыни и подозрений.

Где-то там, за витражным окном кафе, спешили по своим делам люди. Смеялись, ругались, бежали куда-то. А я сидела, оглушенная свалившейся на меня правдой. Эта правда жгла и словно перерождала заново. Неужели я и правда получила второй шанс? Шанс на любовь, которая преодолеет все?

С трудом поднявшись на ватных ногах, я решительно направилась к выходу. Пора перестать прятаться и изводить себя сомнениями. Пора поговорить начистоту – и будь что будет.

Не знаю, как я нашла в себе смелость набрать номер Димы. Пальцы тряслись, сердце колотилось где-то в горле. Но я должна была сделать этот шаг. Ради нас обоих.

Долгие гудки показались вечностью. А потом в трубке раздался до боли знакомый бархатный голос:

– Лена?..

39

Прошу прощения, видимо, я неправильно понял задание. Давайте попробуем еще раз.

Всю неделю после разрыва с Леной я места себе не находил. Метался как загнанный зверь, не спал, почти не ел. Мысли были только о ней, о том, как все исправить. Ведь я знал – она моя судьба, мое счастье. Не могу потерять ее из-за глупых недомолвок!

Доведенный до отчаяния, я рисковал как никогда. Плевать на конспирацию, на осторожность – мне нужно было увидеть Лену, поговорить. Объяснить, что татуировка – лишь символ моего мрачного прошлого, не имеющего никакого отношения к ней и нашей любви. Но все тщетно – она не желала меня слушать.

Сергей, мой начальник службы безопасности, только головой качал:

– Дима, опомнись! О чем ты думаешь вообще? Забыл, сколько сил мы потратили, чтобы замести следы? Враги только и ждут, когда ты дашь слабину. Хочешь из-за бабы под пули подставиться?

Но я не слушал голоса разума. Слепо звонил Лене, названивал в домофон, ловил у работы. Лишь бы хоть на миг увидеть, услышать. В голове стучало набатом: "Достучаться, вымолить прощение. Иначе конец, иначе все бессмысленно".

В какой-то момент Сергею это надоело. Вызвав меня на серьезный разговор, он мрачно бросил:

– Слушай сюда, Ромео. Ты так и будешь страдать хренью или хочешь вернуть свою Джульетту? У меня есть связи, возможности. Дадим команду – и Лену доставят к тебе в лучшем виде. Никуда не денется, будет сидеть и слушать. А там уж сам разбирайся, что ей втирать.

Я похолодел от ужаса. Похищение? Насильно привезти Лену ко мне и принудить говорить? Да за кого он меня принимает!

– Нет, – отрезал я, до хруста сжимая кулаки. – Даже не думай. Я… Я не могу так с ней. Это подло и мерзко. Лучше оставь все как есть.

– Ну смотри, – пожал плечами Сергей. – Дело хозяйское. Но имей в виду – сейчас самый опасный момент. Того гляди, спалишься на истериках. А цена промаха сам знаешь какая – могила.

Я зажмурился, пережидая приступ бессильной злости. Черт, ну почему все так сложно? Почему нельзя просто любить, просто быть счастливым? Без всей этой мафиозной грязи, без лжи и страха?

Но выбора не было. Сергей прав – сейчас мне нужно думать не о личном, а о том, как выжить и довести дело до конца. Слишком многое поставлено на карту. Не время предаваться иллюзиям о любви до гроба.

– Ладно, – глухо произнес я, чувствуя, как что-то умирает, отрывается внутри с мясом. – Забудь. Я… Я постараюсь держать себя в руках.

– Вот и славно, – кивнул Сергей, хлопнув меня по плечу. – Не дрейфь, прорвемся. Бабы – они есть и будут. А вот шкура у нас одна. Береги ее.

После его ухода я налил стакан виски и залпом выпил. В голове чуть прояснилось, зато на сердце стало совсем тоскливо. Надежда, теплившаяся все эти дни – хрупкая, слабая, но такая спасительная – угасла, рассыпалась пеплом.